Некоторые аспекты развития отечественных спецслужб в начале 1950-х гг.

История отечественных органов госбезопасности послевоенного периода претерпевает новое осмысление в современных условиях. Более тщательное изучение архивных материалов дает основание менять устоявшиеся представления о завершающем этапе правления Сталина, ломать сложившиеся стереотипы о взаимоотношениях власти и спецслужб, о роли МГБ в механизме советского государства периода наивысшего подъема в культе личности «вождя всех времен и народов».

Некоторые ученые стремятся обосновать полную преемственность политического курса сталинского и постсталинского руководства страны, анализируя лишь те факты, которые на первый взгляд подтверждают логическое единство партийно-государственной линии в послевоенной истории1. Такое толкование эволюции советской политической системы является достаточно упрощенным и не отражает всей полноты периодизации и исторической картины в целом. Несмотря на то что в своей основе режим личной власти в СССР действительно остался непоколебим после смерти Сталина, в то же время было бы ошибкой утверждать, что этот режим совсем не претерпел изменений с приходом новых руководителей в партии и правительстве. Март 1953 г. в этом смысле стал рубежной точкой отсчета в истории нашей страны и, по существу, положил начало новой эпохе в развитии Советского государства. Этот тезис находит свое подтверждение и в истории органов госбезопасности первых послевоенных лет. Начавшиеся полвека назад изменения в советских спецслужбах свидетельствуют, с одной стороны, о преемственности в работе МГБ и возникшем позже КГБ, а с другой — о кардинальном различии между сталинской реорганизацией системы госбезопасности и преобразованиями, которые проходили в период «хрущевской оттепели».

Преобразование и чистка министерства государственной безопасности, начатые Сталиным в середине прошлого века, вполне соответствовали его представлениям об изменившейся ситуации в стране и за рубежом, когда борьба противоборствующих систем в холодной войне все больше обострялась. Инициированная им перестройка МГБ продолжалась и после марта 1953 г. Однако смысл и суть перемен, которые привнесли в органы госбезопасности новые руководители государства — Берия Л.П., Маленков Г.М. и Хрущев Н.С. — были другие. Преследовали же эти перемены такие цели, о которых Сталин и не подозревал за полтора года до своей кончины. Новому «коллективному руководству» пришлось решать иные задачи в новой внутриполитической обстановке и, следовательно, изменять направление реорганизации в советских спецслужбах в зависимости от тех или иных факторов в ходе развернувшейся борьбы за власть. Вместе с тем нельзя отрицать тот факт, что прерванная в марте 1953 г. сталинская реорганизация МГБ все же оставила свой след и нашла свое отражение в последующей эволюции системы госбезопасности. Некоторые задумки Сталина воплощались и после его смерти. Это касается прежде всего тенденции к сокращению кадрового и агентурного аппарата, обновлению руководящего чекистского звена за счет партийных функционеров и восстановлению так называемой «руководящей линии партии».

Характерной чертой сталинской политики являлось особое отношение лидера страны к отечественным спецслужбам, выразившееся в его пристальном внимании к работе НКВД-МГБ и постоянном контроле за деятельностью этого ведомства.

На закате своей эпохи стареющий диктатор в очередной раз попытался с помощью репрессий обновить партийный и советский кадровый аппарат, в том числе и свое ближайшее окружение. Используя опыт предвоенных лет, ужесточая внутриполитический курс, Сталин стремился дать новый импульс развитию первого социалистического государства. Органам госбезопасности в этих планах вождя отводилась ведущая и ключевая роль. Связывая перспективы своей политики со структурами МГБ, Сталин в первую очередь начал подвергать их серьезной чистке и реорганизации.

Другие силовые ведомства на данном этапе интересовали вождя в меньшей степени. Достаточно отметить тот факт, что на протяжении всех послевоенных лет им ни разу не был принят Генеральный прокурор СССР, а руководители МГБ и даже простые следователи неоднократно встречались с ним, а в последние месяцы жизни такие встречи проходили почти еженедельно2.

Преобразования в министерстве госбезопасности начала 1950-х гг. свидетельствуют о новой партийно-государственной линии, которая должна была по замыслу Сталина переориентировать на более репрессивный курс деятельность советских спецслужб. В этой связи арест министра госбезопасности СССР генерал-полковника Абакумова В.С. в июле 1951 г. можно считать началом крупных кадровых перестановок, а затем и реорганизаций в МГБ СССР. Письмо Сталину от рядового следователя следчасти по особо важным делам МГБ СССР подполковника Рюмина М.Д. о якобы имеющем место на Лубянке сокрытии данных о вражеском заговоре врачей-сионистов стало сигналом для продолжительных и глубоких перемен в отечественных спецслужбах. Последовавший за этим арест министра и еще двадцати высокопоставленных сотрудников МГБ привел к широкомасштабным проверкам и чисткам аппарата госбезопасности в центре и на местах. Июльское (1951 г.) Постановление ЦК ВКП(б) «О неблагополучном положении в МГБ», а затем и закрытое письмо ЦК КПСС в адрес первичных партийных организаций констатировали неудовлетворительную деятельность министерства госбезопасности СССР по реализации внутриполитического курса сталинского руководства3. Сразу же было принято решение ЦК партии созвать в июле 1951 г. совещание руководящих работников органов МГБ СССР, на котором от имени Сталина и ЦК ВКП(б) было поручено выступить второму человеку в партийно-правительственной иерархии — Маленкову Г.М. В ситуации, когда руководители МГБ СССР оказались «вражеской группой», будущий преемник вождя призвал чекистов сплотиться вокруг Коллегии МГБ СССР и руководствоваться в своей работе партийными установками, повышая руководящую роль партии. «Коллегия должна стать в МГБ сплоченным руководящим коллективом коммунистов, поставленных партией на особо доверенную работу в органы госбезопасности, коллективом, ответственным перед ЦК партии и Правительством за работу МГБ». Далее Маленков Г.М. в своей речи обозначил политические приоритеты в деятельности органов госбезопасности. «Партийная дисциплина, — особо подчеркнул он, — должна стать на деле выше ведомственной дисциплины. Прочная повседневная связь с партийными органами, обеспечение подлинного руководства со стороны партийных органов является важнейшим условием успехов в работе органов МГБ. Это надо понять по существу и не допускать, чтобы ведомственное начало господствовало в работе того или иного органа МГБ»4.

По выражению бывшего заместителя министра госбезопасности СССР Гоглидзе С.А., «установилось определенное представление, что чекисты потеряли доверие партии и правительства, и что прежде всего товарищ Сталин считал, что большая группа работников МГБ утратила политическое чутье, и что среди чекистов было много карьеристов, шкурников, бездельников...»5.

После ареста руководителей МГБ СССР в июле 1951 г. Сталин стал осуществлять не только концептуальное руководство основным силовым ведомством, но и, по существу, ведать непосредственным управлением министерства госбезопасности. Порой он даже начинал выполнять функции министра МГБ, решая за него вопросы о возбуждении следственных дел и корректируя протоколы допросов арестованных, инструктируя следователей и непосредственных руководителей отдельных подразделений. Назначенный после ареста Абакумова В.С. новый министр госбезопасности Игнатьев С.Д. вынужден был уже по ходу вникать в решение задач, поставленных Сталиным, делая все в точности как он прикажет и докладывая ему о выполнении. Бывший партаппаратчик, не имеющий опыта оперативной работы, Игнатьев С.Д. был вызван в октябре 1951 г. на дачу к Сталину в г. Сочи и озадачен «со всей политической остротой подойти к выявлению и разоблачению вражеской группы врачей и вскрыть ее корни», а также провести обновление кадров за счет привлечения в органы госбезопасности партийных функционеров. «Имейте в виду, — говорил Сталин Игнатьеву С.Д., — старым работникам МГБ я не очень доверяю»5. После того как в октябре 1951 г. старший следователь Рюмин М.Д. написал второе письмо Сталину, в котором указал на «неблагополучное» положение уже в оперативной работе МГБ, Сталин распорядился арестовать еще ряд ответственных руководящих работников министерства госбезопасности СССР, в их числе генерал-лейтенанта Райхмана Л.Ф., генерал-майора Питовранова Е.П., генерал-майора Шубнякова Ф.Г., генерал-майора Эйтингона Н.И. и других. После чего подполковник Рюмин М.Д. с должности старшего следователя был назначен на должность заместителя министра госбезопасности СССР (одновременно возглавляя следственную часть по особо важным делам МГБ СССР). Увольнения и аресты прокатились по всему центральному аппарату МГБ и периферийным подразделениям. По существу, началось избиение кадров. За период с июля 1951 г. по июль 1952 г. были освобождены от руководящей работы в органах МГБ «как не справившиеся» более полутора тысяч человек, уволено всего около трех тысяч человек, из них 287 человек по номенклатуре ЦК ВКП(б), то есть самые ответственные работники советских спецслужб7.

Новые резервы министерство госбезопасности черпало из партийных структур. В сентябре 1952 г. штаты МГБ СССР и его местных органов по указанию ЦК партии вновь были сокращены примерно на 25% личного состава (сокращениям подвергся прежде всего контрразведывательный аппарат МГБ СССР)8.

В это же время Сталин распорядился сократить денежное содержание значительной части работников МГБ СССР. В октябре 1951 г. и в августе 1952 г. вышли постановления Совмина СССР, которые ввели специальные звания для офицерского состава органов госбезопасности и, таким образом, лишили права получения денежных надбавок за воинские звания чекистов-офицеров. Произведенная отмена денежной выплаты за звание оперативному составу органов госбезопасности привела к сокращению зарплаты оперработников в среднем на 25-30%, что, естественно, вызывало недовольство у сотрудников МГБ. (Армейские воинские звания и, следовательно, денежные выплаты сохранялись только в военной контрразведке, пограничных войсках, военностроительных частях и войсках внутренней охраны.)9

С осени 1951 г. подверглась реорганизации и внешнеполитическая разведка страны. 2 ноября 1951 г. разведывательные функции государства были переданы из Комитета информации при МИДе СССР в МГБ СССР. Структуры этого комитета соединились с Первым управлением МГБ (внешняя контрразведка), и таким образом было воссоздано Первое Главное управление МГБ (руководителем этой структуры остался генерал-лейтенант Савченко С.Р.). Решение Политбюро в декабре 1951 г. закрепило передачу функций внешней разведывательной работы в полном масштабе в ведение МГБ СССР10. В 1952 г. реорганизации и сокращению подверглась административно хозяйственная служба МГБ СССР. В феврале вышло постановление Совета Министров СССР «О реорганизации административно-хозяйственного аппарата МГБ СССР», в соответствии с которым объединялось Управление делами и Хозяйственное управление министерства госбезопасности в единое Административно-хозяйственное управление, при этом численность штатов сокращалась на 800 единиц. В мае 1952 г. в результате проверки, произведенной комиссией Политбюро ЦК партии, выяснилось неблагополучное положение дел в Главном Управлении охраны МГБ СССР. По данным комиссии ЦК ВКП(б), руководители этого подразделения незаконно обогащались за счет казенных средств и долгие годы присваивали государственное имущество. Начальник Главного Управления охраны МГБ СССР генерал-лейтенант Власик Н.С. был снят с работы и исключен из рядов ВКП(б), а позже, в декабре 1952 г., арестован как человек, который «стал слепым орудием в руках вражеской группы врачей-вредителей»11. К ответственности также были привлечены еще семь высокопоставленных руководителей ГУО МГБ СССР. Руководителем этого подразделения Сталин назначил по совместительству самого Игнатьева С.Д.

В 1952 г. серьезным реорганизациям подвергся агентурно-осведомительный аппарат органов МГБ и оперативные учеты. В январе 1952 г. ЦК партии утвердил Постановление СМ СССР «О мерах улучшения агентурно-оперативной работы в органах МГБ СССР», и в это же время с целью очищения и упорядочения оперативных учетов была одобрена новая «Инструкция по оперативному учету в органах МГБ СССР». В соответствии с ней начал наводиться порядок в центральной оперативно-справочной и дактилоскопической картотеках. Вскоре ЦК партии принял решение полностью исключить из состава агентурно-оперативной сети работников партийного аппарата, руководящих работников советских, профсоюзных и комсомольских органов. Появляется новая категория агентуры — спецагенты. О том, как изменился основной инструмент деятельности отечественных спецслужб — агентурная сеть, — можно судить по следующему факту: практически за год с января 1952 г. по январь 1953 г. агентурная сеть органов МГБ СССР в целом сократилась более чем в четыре раза12.

В конце 1952 г. перемены в МГБ СССР приобрели еще больший размах. Сталин почти еженедельно принимал кардинальные решения по министерству, открыто выражая свое явное недовольство ходом оперативной и следственной работы по основным интересующим его делам, он с бранью встречал и провожал руководителей МГБ у себя на ближней даче в Кунцево и в Кремле. 13 ноября 1952 г., окончательно разочаровавшись в деятельности своего выдвиженца Рюмина М.Д., он распорядился снять его с должности начальника следчасти по особо важным делам — заместителя министра госбезопасности, и в то же время Сталин приказал освободить из-под стражи некоторых генералов, которые были опорочены Рюминым М.Д. После этого Сталин поручил Игнатьеву С.Д. лично проследить за ходом расследования по делам Абакумова — Шварцмана и врачей из Лечсанупра, пригрозив министру напоследок: «Если вы не вскроете террористов, американских агентов среди врачей, то будете там же, где и Абакумов!»13 Сталин предписывал Игнатьеву С.Д. в категоричной форме применение физических мер воздействия к подследственным, «требуя, — по выражению Гоглидзе С.А., — их бить, бить, смертным боем бить»14. Отработав в должности министра госбезопасности чуть более года, Семен Денисович пришел к выводу о том, что следственная работа протекает в ненормальной обстановке. По воспоминаниям своих коллег, Игнатьев С.Д. чувствовал, что предстоящие репрессии могут затронуть и его. После визитов в Кремль или на ближнюю дачу, когда Сталин отчитывал министра за медлительность и непрофессионализм, заявляя, что «вы, Игнатьев, ни черта не понимаете в чекистском деле и в следствии особенно...»15, сотрудники МГБ отмечали крайне подавленное моральное состояние своего шефа. В конце ноября 1952 г. Игнатьев С.Д. почти на два месяца заболел и слег в больницу.

После выздоровления Игнатьева С.Д. Сталин и вовсе стал его игнорировать16. По существу, в последние месяцы жизни вождя вся тяжесть ответственности за реорганизацию МГБ СССР легла на плечи первых заместителей министра госбезопасности, которых 20 ноября 1952 г. Сталин назначил своим решением на эти должности. Это были генерал-лейтенант Огольцов С.И. (по разведывательным делам) и генерал-полковник Гоглидзе С.А. (по остальным делам). Прежде всего, Сталин поручил им проведение кардинальной реформы в МГБ СССР на завершающем этапе своего правления.

Декабрьские (1952 г.) постановления ЦК партии — «О положении в МГБ», «О вредительстве в лечебном деле», «О Главном разведывательном управлении МГБ СССР» и «О службе наружного наблюдения» — свидетельствуют о сталинских планах значительных изменений и переориентации деятельности МГБ СССР в русло репрессивной политики. В этих документах констатируется, что в органах госбезопасности СССР «имеют место серьезные провалы и недостатки в разведывательной, контрразведывательной, следственной работе в борьбе с националистическим подпольем... в охране границ Советского Союза». В постановлениях ЦК партии было указано, что «МГБ СССР допустило грубейшие извращения в постановке разведывательной работы за границей, отказавшись от активных наступательных методов борьбы с противником — осуществлением диверсионных и террористических операций. ..», а «контрразведывательная работа по борьбе с агентурой капиталистических разведок внутри страны находится на низком уровне и ведется неумело»17. По существу, Сталин в этих установках открыто призвал сотрудников госбезопасности к ужесточению в своей работе и усилению карательных мер в процессе разоблачения вражеской агентуры. «Некоторые горе-чекисты, — отмечалось в постановлениях ЦК КПСС, — ведут гнилые и вредные рассуждения о якобы несовместимости с марксизмом-ленинизмом диверсий и террора против классовых врагов... с озверевшим классовым врагом нельзя бороться в белых перчатках, оставаться «чистенькими», не применяя активных наступательных средств борьбы в интересах социалистического государства... Они забыли указания Ленина о том, что классовая борьба — это жестокая борьба, а не пустая болтовня»18.

На уровне бесед с руководителями МГБ СССР Сталин вел себя раздраженно и грубо, обещая устроить для чекистов «всенародную чистку от вельмож, бездельников, перерожденцев...». А Игнатьеву С.Д. он открыто и с недовольством заявил: «Я не проситель у МГБ. Я могу и потребовать, и в морду дать, если вами не будут выполняться мои требования»19.

В конце декабря 1952 г. — начале января 1953 г. по решению ЦК партии два Главных управления МГБ — Первое (разведка) и Второе (контрразведка) — объединились в единое Главное разведывательное управление (ГРУ МГБ СССР). Начальником этого управления был назначен генерал-лейтенант Огольцов С.И., при этом вновь начали сокращать штаты (на 25%), поскольку ЦК КПСС в своих указаниях констатировало: «.. .аппарат разведки за границей и внутри страны разбух, стал неповоротливым, бюрократическим...» Далее отмечалось: «Необходимо освободить органы МГБ от работников, утративших политическое чутье, карьеристов, шкурников, бездельников, мало приносящих пользы Советскому государству, ставящих свое личное благополучие выше государственных интересов, болтунов, обленившихся и не работающих над собой в области совершенствования методов чекистской работы»20.

В то же время гласные и негласные штаты Бюро № 1 МГБ СССР (осуществление диверсионных и террористических и других специальных мероприятий в капиталистических странах) во главе с генерал-лейтенантом Судоплатовым П.А. увеличились21. Бюро № 2 (выполнение специальных заданий внутри страны по пресечению особыми способами вражеской деятельности, проводимой отдельными лицами) во главе с генерал-майором Дроздовым В.А. не претерпело каких-либо существенных изменений.

Серьезной реорганизации планировалось подвергнуть службу наружного наблюдения, рассредоточив большую часть оперативных сил этой службы во Втором и Третьем Главных управлениях и Управлении МГБ по Московской области.

Из письма Игнатьева С.Д. в адрес Сталина, после того как министр МГБ, преодолевший последствия болезни, приступил к работе в конце января 1953 г., можно узнать, какие задачи ставил перед собой руководитель министерства госбезопасности и какие приоритеты он видел в деятельности своего министерства. Главное, по выражению Игнатьева С.Д., это «навести порядок в работе органов МГБ, повысить их активность, покончить с благодушием, ротозейством, трусостью... настойчиво продолжать работу по выявлению и ликвидации американо-английских и иных шпионов, террористов и диверсантов из числа врачей, еврейских националистов и других врагов нашей партии и Советского государства»22.

Указания Сталина руководители МГБ СССР начали энергично выполнять. ГРУ МГБ СССР сумело провести ряд активных мероприятий за рубежом, в том числе физическое устранение видных антисоветчиков, похищение кадровых разведчиков и организаторов резидентур, осуществить вербовку ценных агентов в спецслужбах противника. Полным ходом началась подготовка к ликвидации видных политических деятелей, которые считались врагами Советского государства. Кроме этого, нужно отметить, что во вражеский антисоветский лагерь была включена и Югославия, руководители которой не смогли найти общий язык с «великим продолжателем дела Маркса — Энгельса — Ленина».

Внутри страны волна новых репрессий заметно усиливалась. Репрессии начинали принимать ярко выраженный антисемитский характер. Особенно это было заметно по «делу врачей». По этому делу к февралю 1953 г. было арестовано около 40 видных медицинских работников и членов их семей. В русле борьбы с «еврейским националистическим подпольем» фабриковались дела на бывшего посла СССР в Великобритании Майского И.М., бывшего помощника Генерального секретаря ООН Зинченко К.Е., художника Стенберга В.А. и других23.

Приобретало размах и «мингрельское дело» (арестованы 37 человек из руководства Грузинской ССР, в том числе 6 депутатов Верховного Совета СССР, 17 депутатов Верховного Совета Грузинской ССР, 8 Героев Социалистического труда). Скрытые нити этого дела были направлены против одного из руководителей страны маршала Советского Союза Берии Л.П.24 Насколько серьезная опасность нависла над его головой, можно судить по следующему факту: оперативная техника по заданию Сталина была установлена на квартире у матери Берии25.

К февралю 1953 г. было завершено следствие по так называемой «группе преступников Абакумова — Шварцмана». Дело на бывшего министра госбезопасности шло параллельно с «делом врачей-вредителей» и с самых первых дней приобрело антисемитскую окраску, поскольку многие из арестованных являлись евреями. Этому способствовал и постепенно сформировавшийся общественно-политический фон в стране о нарастающих угрозах «еврейского националистического подполья, являющегося англо-американской агентурой».

Соответствующее влияние на внутриполитическую обстановку в СССР оказывала и пресса. Так, например, 13 января 1953 г. в «Правде» была опубликована статья «Подлые шпионы-убийцы под маской профессоров-врачей». Само название красноречиво свидетельствовало, о чем здесь шла речь.

По версии Сталина, бывший министр госбезопасности Абакумов В.С. якобы окружил себя чекистами-евреями и в то же время скрывал преступную деятельность врачей-евреев, все это Сталин рассматривал звеньями одной цепи и пытался найти взаимосвязь дела «еврейского антифашистского комитета», «дела врачей-вредителей» и «вражеской группы из руководства МГБ».

Только лишь смерть Сталина прервала его грандиозные планы по перестройке органов госбезопасности и проведению репрессий. Уход с политической арены вождя отсрочил расстрел Абакумова и еще 10 человек на полтора года, которых расстреляли уже как участников так называемой «банды Берии» совершенно по иным обвинениям в декабре 1954 г.

Таким образом, сгущение красок в оценках деятельности МГБ СССР и неоправданные упреки в адрес сотрудников госбезопасности нужны были Сталину прежде всего для переориентации работы отечественных спецслужб на репрессивный курс. Острая сталинская критика чекистов, а иногда огульные обвинения были неадекватны их деятельности. Наши разведчики предприняли героические усилия в деле создания ядерного оружия СССР, имели неплохие агентурные позиции за рубежом и в том числе в разведывательных центрах стран НАТО, добывали важнейшую информацию о планах потенциальных противников Советского Союза. Вербовочная база для работы нашей разведки была стабильной и имела высокий идеологический потенциал, что, безусловно, облегчало приобретение новых источников информации.

Советская контрразведка имела на связи ценных агентов в посольствах капиталистических стран в Москве, пресекала деятельность шпионов, заброшенных в СССР, имела высокие результаты в оперативно-технической деятельности и в целом обеспечивала безопасность функционирования Советского государства. Борьба с бандами националистов на Украине и в Прибалтике шла к завершению. Крупных провалов МГБ СССР на тот период не знало. Внутриполитическая ситуация была стабильной и находилась под контролем спецслужб государства.

Настрой в органах госбезопасности на решительную борьбу с «озверевшим классовым врагом», в ходе которой нужно было «снять белые перчатки», был дан Сталиным с достаточно определенным прицелом. Реорганизация, обновление кадрового аппарата и другие изменения в МГБ СССР, которые он инициировал и попытался осуществить в конце своей жизни преследовали только одну цель — развязывание новых репрессий в стране и ужесточение борьбы с «врагами народа». По сути дела, в своей внутренней политике Сталин вернулся к традициям середины 1930-х гг. с целью обновить партаппарат и свое окружение, а во внешнеполитическом курсе, принимая вызов западных стран, он открыто встал на путь конфронтации и усиления противостояния с империалистическим блоком.

По-видимому, страна заходила в тупик в своем поиске оптимального пути развития, исчерпав ресурс «мирных методов» строительства коммунизма. Советский Союз в очередной раз оказался на пороге грандиозных чисток, которые готовил Сталин. И лишь его смерть дала совершенно иной импульс во внутренней и внешней политике партийно-государственного руководства, связанный с наступившей «оттепелью» Берия — Маленкова — Хрущева.



1 См. подробнее: Пыжиков А.В. Исторический опыт политического реформирования Советского общества в 50-60-е годы. Дисс. д-ра ист. наук. М.: МПГУ, 1999.
2 Коротков А.В., Чернев А.Д., Чернобаев А.А. Посетители кремлевского кабинета И.В Сталина (1924-1953) // Исторический архив. 1994. № 6. С. 4-44; 1995, № 2. С. 128— 200; № 3. С. 119-177; 1996. № 2. С. 3-72; № 3. С. 3-86; № 4. С. 66-131; № 5/6. С. 3-61; 1997. № 1. С. 3-39; 1998, № 4 — именной алфавитный указатель.
3 Алидин В.И. Государственная безопасность и время. М.: «Ветеран МП», 1997. С. 6364.
4 Центральный архив ФСБ РФ (Далее — ЦА ФСБ РФ). Ф. 4-ос. On. 11. Д. 35. Л. 53-67.
5 Там же. Д. 1. Л. 317.
6 Там же. Л. 310.
7 Протокол заседания Президиума ЦК КПСС № 2 от 1 декабря 1952 г., пункт 2.
8 Там же.
9 Постановления СМ СССР № 4229-1928 от 31 октября 1951 г. и № 3838-1532 от 21 августа 1952 г., Указ Президиума Верховного Совета СССР № 120/62 от 21 августа 1952 г.
10 Независимое военное обозрение. 2001. № 40. С. 7.
11 Постановление ЦК КПСС № П36 от 4 декабря 1952 г.
12 ЦА ФСБ РФ. Ф. 4-ос. Оп. 11. Д. 35. Л. 29.
13 Там же. Д. 1. Л. 309.
14 Там же. Л. 320.
15 Там же. Л. 311.
16 Алидин В.И. Государственная безопасность и время. М.: «Ветеран МП», 1997. С. 100.
17 ЦА ФСБ РФ. Ф. 4-ос. Оп. 11. Д. 35. Л. 1, 84, 100.
18 Там же. Л. 59.
19 Там же. Д. 1.Л. 308.
20 Там же. Д. 35. Л. 75.
21 Там же. Д. 30. Л. 45-157.
22 Там же. Д. 30. Л. 255.
23 Протокол заседания Президиума ЦК КПСС № 3 от 3 апреля 1953 г., пункт 1.
24 Протокол заседания Президиума ЦК КПСС № 5 от 10 апреля 1953 г., пункт 1.
25 ЦА ФСБ РФ. Ф. 4-ос. Оп. 11. Д. 35. Л. 160.


Просмотров: 1617

Источник: Пожаров А.И. Некоторые аспекты развития отечественных спецслужб в начале 1950-х гг. // Хмурые будни холодной войны. Её прорабы, солдаты и невольные участники. М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2012. С. 94-103



statehistory.ru в ЖЖ:
Комментарии | всего 0
Внимание: комментарии, содержащие мат, а также оскорбления по национальному, религиозному и иным признакам, будут удаляться.
Комментарий: