Нефть и война 1941-1945 гг.
Германское вторжение
В исторической литературе мало говорится о роли нефтяного хозяйства в годы Великой Отечественной войны. Полководцы и генералы в своих воспоминаниях также не любят останавливаться на экономических аспектах, больше рассказывают о движении соединений, танковых прорывах, морских сражениях, налетах авиации, героических подвигах на фронтах, забывая о том, что без топлива и танки, и самолеты, и линейные корабли всего лишь мишени для уничтожения, в лучшем случае — пугало для врага. Как естественно армии кормить и заботиться о солдатах, так же требует «пищи», заботы и ухода военная техника. Да и сами нефтяники, на наш взгляд, мало сказали о месте нефтяного хозяйства в годы войны, которая была прежде всего войной моторов. Достаточно сказать, что один самолетовылет требовал от 1 до 3 т авиационного бензина. Танки, самоходные орудия, тягачи, автомашины ежедневно потребляли десятки литров горючего.
При нападении на СССР нефть определяла многое в завоевательных планах Гитлера. Своих генералов, разрабатывавших планы военных вторжений, он называл ничего не смыслившими в экономической стратегии людьми. Когда одна за другой европейские страны оказывались под пятой нацистского режима, первым делом Гитлер обращал внимание на нефтяные запасы завоеванных стран. С захватом новых территорий в распоряжение германского рейха перешло 93 нефтеперерабатывающих завода, дающих 8 млн т нефтепродуктов. Союзником Гитлера в войне была Румыния, где к тому времени в районе Плоешти сложился мощный нефтяной район. До нападения на СССР румынский режим Антонеску обеспечивал 58 % нефтяных поставок в рейх.
Что же определяло военную стратегию Гитлера? Он понимал, что продвижение на Запад неминуемо приведет к столкновению с США — самой мощной державой западного мира, тогда как Советский Союз он считал слабым в экономическом и военном отношении государством. По донесениям военной разведки, имевшимся в распоряжении германского штаба, германские войска войдут в Россию, «как нож в масло». Гитлер называл СССР «колоссом на глиняных ногах», который рассыплется при первом ударе. План «Барбаросса» составлялся в расчете на «молниеносную войну», уже принесшую успех в разгроме Польши, Франции, Норвегии, Югославии, Греции.
Сохранился любопытный экономический расчет Гитлера; число жертв со стороны немцев при нападении на Россию не превысит число занятых в производстве синтетического топлива1. Германское командование рассчитывало, что к зиме 1941 г. с Россией будет покончено: захвачена Москва и достигнут рубеж Архангельск — Астрахань. Одновременно с «Барбароссой» составлялся план «Ост» — программа освоения захваченных территорий. Их ресурсы, в том числе нефть, должны были перейти в собственность рейха. Для их эксплуатации создавалось специальное министерство по делам восточных территорий. Ряд районов подлежал немецкой колонизации. Саму Россию намечалось «выбросить за Урал». Местное население рассматривалось как источник дешевой рабочей силы. Часть жителей предполагалось физически уничтожить: евреев, цыган, физически и психически неполноценных (в эту категорию мог попасть кто угодно) и, конечно, «комиссаров»-коммунистов, главных идейных врагов Гитлера.
Нефть сыграла значительную роль в решении Гитлера напасть на Советский Союз, а по показаниям А. Шпеера, министра вооружения и военной промышленности, допрошенного после войны, была главным мотивом2. У Гитлера, по свидетельству современников, всегда была навязчивая идея захватить кавказскую нефть. Тогда, считал он, созданный им рейх будет действительно непобедим.
Нападение Германии застало Советский Союз врасплох. В результате германских авиационных ударов были разбомблены аэродромы, нефтехранилища и нефтесклады. Большая часть самолетов, танков, автомобилей на западных границах СССР, лишенных топлива и защиты, была уничтожена или захвачена. В результате охвата немецкими танковыми клиньями Красная армия в Белоруссии терпела страшные поражения. Сказались и расстроенные в результате внезапных ударов связи между штабами и соединениями, и недопоставки горючего в Белорусский военный округ до войны. И хотя многое в поражениях было предопределено ошибками сталинского руководства, оно прибегло к привычному механизму репрессий, обвинив во всем командование Западным фронтом во главе с генералом Д. Г. Павловым. Среди предъявленных обвинений назывался развал тылового обеспечения войск.
Расстрелы и репрессии не помогли делу. Германское наступление продолжалось. Между тем в ходе военных действий обнаружились «трещины» в плане «Барбаросса», в том числе и топливная проблема. На плохих советских дорогах германская техника потребляла в 2-3 раза больше горючего, чем положено по нормам. Сразу же возникла его нехватка. Снабжение наступающих войск, далеко оторвавшихся от своих тылов, осложнилось. Красная армия оправилась от первых ударов. Встретив ожесточенное сопротивление в районе Смоленска, Гитлер стал менять направления: то на Ленинград, то на Юг с намерением захватить топливные районы СССР, включая Донбасс, Северный Кавказ и Закавказье, то снова на Москву. Но сил для общего наступления по всем фронтам, как было намечено планом «Барбаросса», не хватало. Нигде германским войскам не удалось достичь решительных успехов...
Наступала осень, за нею маячила зима. Разворачивалось грандиозное сражение под Москвой. Одержав ряд больших побед на подступах к столице, германские части вплотную приблизились к городу. И тут снова обнаружились просчеты немцев, в том числе в снабжении наступавших войск. Рассчитывая на быстрый успех, германское командование не подготовило армию к войне в осенне-зимних условиях. Немецкая техника вязла в грязи, ее приходилось вытаскивать буквально на руках. Наступили морозы и обозначили другую проблему: работавшие на синтетическом топливе танковые и авиационные моторы на холоде не желали заводиться. Чем ближе к Москве, тем ожесточеннее становился отпор, несмотря на плачевное состояние Красной армии, которой остро не хватало техники, оружия, боеприпасов и нефтепродуктов.
Основным средством борьбы с вражескими танками в то время были бутылки с горючей смесью, прозванные в мире «коктейлями Молотова». По мнению одних специалистов военного дела, это были наша трагедия и позор — вместо бронебойной артиллерии противотанковые бутылки, по мнению других — легендарное оружие первых месяцев войны, благодаря которому были уничтожены тысячи танков противника. Для наполнения бутылок использовались самовоспламеняющаяся жидкость КС, состоявшая из смеси фосфора и серы, и горючие смеси № 1 и № 3, представлявшие обычный авиационный бензин, загущенный отверждающим порошком. Когда такая бутылка разбивалась, специальные ампулы воспламеняли жидкость, или же использовались особые спички, резинкой прикрепленные к бутылке, которые надо было зажечь перед броском. Если и их не было, как при обороне Одессы, то бутылки затыкали паклей, зажигали и бросали на немецкие танки.
В июле 1941 г. ГКО принял постановление, которым обязал Наркомат пищевой промышленности производить 120 тыс. бутылок с горючей смесью в день. Кондитерская фабрика «Большевик» вместо конфет и пирожных выпускала ампулы-запалы. Завод шампанских вин, а также ликеро-водочные заводы были переналажены на выпуск «огненных бутылок». Об эффективности этого оружия имеются противоречивые свидетельства. Наибольший ущерб они наносили, если горящая жидкость проникала в смотровые щели, ослепляла экипаж, выкуривала его из танка огнем и дымом. Самым легендарным эпизодом их применения стал подвиг М. Паникаха, отмеченный, правда, позже, при обороне Сталинграда. Вот что рассказывается в книге И. И. Вернидуба — известного советского специалиста по боеприпасам:
«Когда он [Паниках] израсходовал все гранаты, у него остались две бутылки с горючей смесью. Он высунулся из окопа и размахнулся, целясь бутылкой в ближайший танк. В это мгновение пуля разбила бутылку, поднятую над головой. Жидкость облила Михаила с головы до ног. Живым факелом вспыхнул воин. Но адская боль не замутила его сознания. Он схватил вторую бутылку. Танк был рядом и все увидели, как горящий человек выскочил из окопа, подбежал вплотную к фашистскому танку и ударил по решетке моторного люка. Мгновение — и огромная вспышка огня и дым поглотили героя вместе с подожженной им фашистской машиной. Танк сгорел вместе с экипажем...»3
Благодаря подобной самоотверженности, мужеству и упорству советских войск удалось разбить наступающих немцев под Москвой. Гитлер обвинил в поражении «тупых» генералов, но, в отличие от Сталина, не расстрелял, а просто сместил их, взяв командование на себя. План «Барбаросса» потерпел крах. Победа под Москвой была достигнута ценой гигантского напряжения сил и мобилизации ресурсов на разгром врага.
Военная мобилизация экономики и нефть
Мобилизацию ресурсов страны на нужды войны Сталин и его окружение начали проводить сразу после нападения. Был образован Государственный Комитет Обороны (ГКО) — чрезвычайный орган управления страной с неограниченными полномочиями. 3 июля 1941 г. Сталин как Председатель ГКО обратился по радио к народу. В своем обращении он говорил о том, что страна подверглась невиданному нашествию, что враг силен и коварен и что Красная армия не может его остановить. Сталин призывал советский народ сплотиться перед лицом смертельной опасности, мобилизовать все силы для разгрома агрессора. «Сражаться до последней капли крови. При вынужденном отходе вывозить на восток оборудование заводов и фабрик, все ценное имущество, горючее, запасы продовольствия. Не оставлять врагу ни килограмма хлеба, ни литра бензина...»
Сталин, как и Гитлер, понимал значение нефти в войне. Еще на заре советской индустриализации он говорил: «Воевать без нефти нельзя, а кто имеет преимущество в деле нефти, тот имеет шансы на победу в грядущей войне»4. Эти слова он часто повторял и после. Решение важнейших вопросов обороны Сталин держал в своих руках. Каждый из его приближенных — членов ГКО — курировал определенную сферу. Маленков отвечал за производство самолетов и моторов, формирование авиационных частей, Молотов — за производство танков. Микоян ведал вопросами снабжения Красной армии, Кагановичу был поручен транспорт, на Вознесенского возложен контроль над производством металла и топлива, в том числе нефти. Уже 4 июля комиссия Вознесенского приступила к составлению военно-хозяйственного плана. При Народном комиссариате нефтяной промышленности (НКНП) был создан специальный штаб по обеспечению фронта горючим, который возлавил Н. К. Байбаков, одновременно назначенный уполномоченным ГКО. 30 июля 1941 г. появилось постановление ГКО о развитии добычи и переработки нефти в восточных районах СССР. Им предусматривалось увеличение мощности нефтепромыслов и нефтезаводов, форсирование строительства Уфимского, Сызранского, Саратовского, Ишимбаевского и других НПЗ. Однако проверка, проведенная в конце 1941 г., показала, что постановление выполняется неудовлетворительно5.
Между тем противник продвигался все дальше и дальше вглубь советской территории, заставляя предпринимать лихорадочные усилия по эвакуации. Из-за быстрого продвижения противника и возникающей транспортной неразберихи грузы зачастую приходилось бросать на месте или уничтожать. На восток шли поезда с промышленным оборудованием, с ранеными бойцами, имуществом и персоналом государственных учреждений, учебных заведений, больниц и т. п. Навстречу двигались воинские эшелоны. Перевозки происходили под непрерывными налетами вражеской авиации. Разрушения станций и путей срывали графики движения.
В период германского наступления было перебазировано на восток более 2500 предприятий, которые надо было разместить и ввести в строй. Вместе с оборудованием заводов эвакуировались рабочие, чтобы на новом месте начать монтаж и в кратчайшие сроки возобновить выпуск продукции, их семьи, гражданское население. На восток было эвакуировано около 12 млн человек. Их нужно было поселить, снабдить товарами первой необходимости и питанием, организовать работу учреждений, школ, высших учебных заведений. За эти вопросы отвечал созданный в начале войны Совет по эвакуации. Он брал на учет производственные, административные, складские, учебные, жилые и прочие помещения.
В первую очередь перебазировались предприятия оборонного значения — в Поволжье, на Урал, в Западную Сибирь и Среднюю Азию, в том числе оборудование НПЗ и ряда нефтепромыслов, расположенных в западной части СССР. Так, в Чкалов был эвакуирован Люберецкий завод, который заработал в марте 1942 г. Подольский машиностроительный завод был переброшен в Свердловскую область. Осипенковский завод возродился в Краснокамске, Херсонский и Одесский крекинг-заводы — в Сызрани. Одним из центров нефтяной эвакуации была Уфа. Там временно разместилась Наркомнефть. Туда направлялось оборудование многих заводов. Туда же же был перебазирован нефтяной институт имени Губкина.
Один из эвакуационных маршрутов пролегал через Северный Кавказ и Закавказье, через каспийские порты на восток через Каспий кружным путем: Красноводск — Ташкент — Кзыл — Орда — Актюбинск — Уральск — Саратов, интенсивность движения на котором возрастала по мере приближения противника. В центр шли сообщения о том, что скопление нефти, мазута, керосина, лигроина, бензина, масел и др. продуктов систематически растет, что с момента нападения Германии число подаваемых цистерн на железной дороге сократилось более чем вдвое, что имеющиеся резервуарные емкости на промыслах и нефтезаводах переполнены, что количество незагруженных остатков поднялось свыше 1 млн т и растет ежедневно. В Баку на заводе им. Сталина из-за этого простаивали очистные установки, не хватало емкостей для хранения светлых продуктов. Сообщалось о скоплении нефти в Батуми. Несколько сот тысяч тонн высококачественной нефти хранилось в открытых земляных амбарах, что вело к потерям и ухудшению ее качества.
С началом войны разладились поставки оборудования, сырья, материалов, ослабла дисциплина. Из-за отсутствия химических реагентов, не поставленных Наркомнефтью, на химзаводе № 12 в Баку было прекращено изготовление смазочного материала (пушечного, колесного) и других спецпродуктов. На заводе им. Андреева из-за нарушений технологической дисциплины 1 августа 1941 г. возник пожар, приведший к человеческим жертвам. Сообщалось, что только своевременные действия военизированной пожарной команды НКВД предотвратили более тяжкие последствия.
В связи с продвижением противника осенью 1941 г. в Баку и другие каспийские порты буквально хлынул эвакуационный поток с Украины и Северного Кавказа, сильно затруднивший перевозки нефтепродуктов. Бакинский порт не справлялся с перевалкой грузов. Ввиду трудностей с вывозом нефти ГКО постановил снизить объемы добычи и нефтепереработки в Баку и перебросить часть оборудования на восток, в Ишимбай. Туда же был направлен НПЗ имени Сталина. В Стерлитамак был эвакуирован бакинский завод нефтяного машиностроения «Красный пролетарий», в Пермь — завод имени Мясникова, в Сарапул — завод им. Дзержинского. Осенью 1941 г. в Поволжье был переброшен трест Азнефтеразведка, организацией его деятельности на новом месте занимался известный нефтяник А. Ф. Рустамбеков. В 1942 г. по указанию ГКО НПЗ в Баку прекратили выпуск многих видов нефтепродуктов, чтобы, как было сказано, решать главную задачу — обеспечивать авиацию высококачественными бензинами.
В июне 1942 г. ГКО обязал НПЗ производить 70 тыс. т бензина Б-78 и 50 тыс. т бензина Б-70 ежемесячно и одновременно ужесточил требования к качеству бензина. Задание, однако, было сорвано из-за неудовлетворительной работы бакинских, батумских и грозненских НПЗ: например, на заводе им. Стуруа по причине того, что установка реформинга не была завершена. «Срочно достроить», — последовал приказ Седина. Отмечалось отсутствие поставок ингибиторов в Баку. Завод им. Джапаридзе не мог производить авиамасла, так как не получил кислоты. Батумский НПЗ вместо 19 700 т в мае 1942 г. произвел только 8300 т бензина Б-70. Главной причиной стало снижение добычи нефти в Баку, ухудшение качества нефти, отсутствие ингибитора, затоваривание емкостей мазутом. В Грозном задание по Б-78 было выполнено только на 37 %. Причиной называлась незавершенность реконструкции 2-го НПЗ под ректификацию низкооктановых бензинов, 1-го НПЗ — под термокаталитический реформинг. На маслозаводе № 3 не могли производить масла из-за отсутствия крезола и фенола. Для решения проблемы понадобилось срочное вмешательство Вознесенского. Не лучше обстояло дело на Уфимском НПЗ. Мощностей завода не хватало для обессоливания и обезвоживания поступающей нефти. Последовал приказ Седина: «Срочно закупить в Америке. Увеличить завоз с Бугуруслана и из Прикамья...» Установка Луммус из-за отсутствия смазки простаивала 10 дней в месяц. Выделенные ГКО материалы на завод не поступили. Седин был вынужден обратиться к Вознесенскому с требованием привлечь виновных к ответственности. Хабаровский НПЗ по-прежнему не выполнял задания из-за недопоставок нефти с Сахалина. Константиновский завод в Ярославле поставки масел обеспечил только на 39 % из-за непоставки нефти. Только работа Орского НПЗ признавалась удовлетворительной.
Еще до войны образовались узкие места в водных перевозках нефти, и базы в Астрахани, Махачкале, Красноводске сильно лимитировали работу пароходств Касптанкер, Рейдтанкер и Волготанкер. Указывалось, что они не сумели перестроиться из-за резкого увеличения перевозок с началом войны. Касптанкер, наиболее мощный, сумел перевезти только 84 % общего тоннажа, запланированного на 1941 г., другие тресты работали намного хуже. Значительная часть судов к зиме встала, затертая льдами. В феврале 1942 г. Астраханская контора сообщила, что вместо 266 тыс. т нефтепродуктов может принять только 25 тыс. т. В связи с проблемами перевозок делался вывод, что до конца навигации в Баку останутся невывезенными 6 млн т нефтепродуктов, а к открытию навигации 1943 г. их количество увеличится в два раза.
В конце 1941 г. противником были захвачены крупные промышленные районы, нарушились сложившиеся до войны производственные связи. Имевшиеся запасы вооружений, топлива, сырья таяли, отмечался общий спад производства в стране, в том числе на военные нужды. Утрата крупных производственных мощностей на Западе, в частности потеря Донбасса, угроза нефтепромыслам на Кавказе привели к кризису в топливной промышленности — стартовому звену оборонного производства. Это потребовало ускоренных мер, что отражено в постановлениях ГКО. На решение топливной проблемы были мобилизованы партийные и комсомольские работники, гражданское население, узники ГУЛАГа.
Предприятия на не занятых врагом территориях не могли полностью компенсировать потери в ходе военных действий. К тому же многие заводы надо было еще переналадить на выпуск военной продукции. Требовалось время и на то, чтобы ввести в строй эвакуированные заводы. Танков, самолетов, другой техники катастрофически не хватало. Нужда в топливе, боеприпасах тоже была огромной. Сказывалась дезорганизация, нарушение сложившихся основ хозяйственной жизни, наплыв на восток эвакуированных и беженцев. Чтобы справиться с возникшим хаосом, ряд отраслей и районов страны переводились на военное положение. Усиливалась роль карательных органов. В помощь работникам НКВД придавались истребительные батальоны. Им надлежало охранять заводы, нефтепромыслы, мосты, железные дороги, линии связи, электростанции и другие объекты, выявлять и задерживать подозрительных лиц, диверсантов, шпионов, доносить о нелояльных настроениях.
В городах и поселках страны снова вводилась карточная система. Карточки распространялись на хлеб, мясо, жиры, сахар и другие продукты. Норма отпуска хлеба по «рабочей карточке первой категории» (для работников наиболее важных отраслей промышленности и государственного управления) устанавливалась от 0,8 до 1 кг. Остальные рабочие и служащие, иждивенцы и дети получали значительно меньше. На предприятиях восстанавливались ОРСы.
Призывы в армию больших людских контингентов оголяли производство, рабочих рук катастрофически не хватало. Предпринимались чрезвычайные меры, чтобы обеспечить кадрами наиболее важные для обороны отрасли производства, в том числе нефтедобычу и нефтепереработку. Основную массу работников теперь составляли подростки и женщины. Их по мобилизации призывали на производство, в школы ФЗО и ремесленные училища.
Мобилизационные меры сопровождались ужесточением режима на предприятиях, особенно в случаях введения военного или осадного положения. В декабре 1941 г. был принят указ об ответственности рабочих и служащих предприятий, работавших на оборону, за самовольный уход с работы и опоздания. Все занятые на таких предприятиях считались мобилизованными на трудовой фронт, а нарушители — «трудовыми дезертирами», которые подлежали суду по законам военного времени. Но суровые меры, вводимые сталинским руководством, находили в то время поддержку и понимание среди населения.
Поход Гитлера за нефтью
В начале 1942 г. гитлеровский рейх оправился от неудачи под Москвой, и германское командование приступило к подготовке новой наступательной операции в России. Операция, получившая кодовое название «Блау», разрабатывалась при прямом участии Гитлера и приобрела четко выраженный характер «похода за нефтью». Ее главной задачей был захват нефтяных ресурсов Кавказа. Для этой цели формировалась группа армий «А», которая должна была захватить Баку, а затем во взаимодействии с дружественной Турцией, выйти на Ближний Восток, в богатые нефтью Иран, Ирак и т. д. Вспомогательный удар наносила группа армий «Б», которая должна была преодолеть волжский рубеж в районе Сталинграда и отсечь пути, связывавшие нефтяные районы Кавказа с центром страны. Волга, говорил Гитлер, станет нашей Миссисипи. После германские генералы обвиняли Гитлера, что он раздвоил силы и их не хватило для успеха на каждом направлении. Однако, очевидно, что план являлся единым стратегическим замыслом Гитлера.
В предвкушении кавказской нефти в рейхе создавались бригады по обслуживанию советских нефтепромыслов и нефтезаводов числом 15 тыс. человек. Примечательным было то, что к осуществлению наступления активно привлекались союзники: Румыния, Италия, Венгрия и др. Нечто подобное просматривалось в действиях германского союзника на Тихом океане — Японии, тоже организовавшей «поход за нефтью». Японские войска совершили бросок в голландскую Ост-Индию и Сев. Борнео с целью захвата тамошних нефтепромыслов.
Летом 1942 г. после разгрома советских войск под Харьковом и захвата Ростова танковые части вермахта устремились на просторы северокавказских степей, немецкие войска, почти не встречая сопротивления, приблизились к предгорьям Кавказа и расположенным здесь районам нефтедобычи и нефтепереработки. В один из тех жарких дней, как рассказывал в своих воспоминаниях Н. К. Байбаков, его вызвал Сталин. Состоялся следующий разговор:
«“Товарищ Байбаков, Гитлер рвется на Кавказ... Имейте в виду, если вы оставите немцам хоть одну тонну нефти, мы вас расстреляем”. И после некоторой паузы добавил: “Но, если вы уничтожите промыслы преждевременно, а немец их так и не захватит и мы останемся без горючего, мы вас тоже расстреляем”. “Но вы мне не оставляете выбора, товарищ Сталин”.
Сталин остановился возле меня, медленно поднял руку и слегка постучал по виску: “Здесь выбор, товарищ Байбаков. Летите. И с Буденным [командующим Северо-Кавказским фронтом] думайте, решайте вопрос на месте”»6.
Судя по воспоминаниям, Байбаков одобрял сталинские методы обращения с кадрами, выход из положения, действительно, подсказала обстановка. Под началом Байбакова спешно эвакуировалось оборудование, а то, что не удавалось вывезти, подвергалось безжалостному уничтожению. Горели промыслы Майкопа, были взорваны нефтеперерабатывающие заводы в Краснодаре и Туапсе, разрушены нефтепроводы. Специально была сформирована группа подрывников из опытных нефтяников. В связи с угрозой вторжения в августе 1942 г. были демонтированы нефтепровод Баку — Батуми, Батумский НПЗ. Байбаков много рассказывал, как разрабатывались способы ликвидации скважин с учетом опыта английских специалистов на Борнео перед вторжением японских войск.
В направлении Грозного было отправлено 600 вагонов и цистерн с запасами нефти. Часть Краснодарского НПЗ была эвакуирована в Уфу. Часть оборудования из Грозного и Майкопа перевозилась в далекий Благовещенск, туда же перевозилось оборудование завода «Красный молот» и туда же был эвакуирован Центральный институт авиационных топлив и масел.
10 августа 1942 г. немцами был захвачен Майкоп, 12 августа — Краснодар. Часть германских соединений повернула на юго-восток, продвигаясь в район Грозного, другая часть — на югозапад, через перевалы Кавказского хребта, стремясь прорваться к Черному морю на Туапсе.
В связи с приближением немцев крайне осложнилась ситуация в Чечено-Ингушетии. Еще до войны в ней действовали банды Магомадова, Осуева, Бадаева и др., которым удавалось провоцировать население горных районов и поднимать его на вооруженные выступления против советской власти. В 1940 г. сформировалась банда Магомедова Седулика, численность которой доходила до 200 человек. Сопротивление чеченцев объяснялось в то время влиянием мусульманского духовенства, наличием адатских пережитков и религиозным фанатизмом населения, разбросанного по труднодоступным селениям. С началом войны их сопротивление советской власти усилилось.
В донесениях из Грозного сообщалось, что имели место случаи демаскировки, вооруженные нападения чеченцев на охраняемые нефтеобъекты, в том числе на завод «Красный молот». Увеличилось в несколько раз число дезертиров и уклонистов от военной службы, но главное — был отмечен стремительный рост «дезертиров с оружием». Менее чем через месяц после начала войны в районе, по донесениям НКВД, «действовало 56 вооруженных банд, в розыске числилось 1098 дезертиров, скотокрадов — 73, убийц — 29, контрреволюционеров — 34, воров и уголовных преступников — 413, по делам о хозяйственно-должностных преступлениях — 493 человека». Широко распространились туркофильские настроения, ложные слухи о том, что Турция объявила войну Советскому Союзу. Теракты и грабежи становились все более частыми. Сообщалось о действиях банд, переодетых в военную форму, которые действовали против органов НКВД, судебных и следственных органов. В конце октября 1941 г. в период проведения мобилизации населения на оборонительные работы в Грозном произошел вооруженный бунт, в котором, как сообщалось, участвовало до 600 человек. Он был подавлен только через 10 дней, причем пришлось вызывать авиационные соединения. Вооруженные банды формировались за счет уклоняющихся от призыва и дезертиров.
В апреле 1942 г. числилось уже «1928 человек дезертиров, из них из воинских частей — 605 чел., из стройбатов — 543, бежавших по пути следования эшелонов — 255, скрывающихся от мобилизации — 525». С приближением фронта большинство местных руководителей, в том числе партийных, бросили свою работу и бежали в горы. Как нефтяной район Грозный привлек особое внимание германского командования. Сюда еще до наступления был заброшен парашютный десант в надежде, что местное население окажет ему помощь. С воздуха сбрасывалось оружие и снаряжение для чеченских банд.
Когда немецкие войска вышли в район Моздока, на подступах к Грозному развернулись жестокие бои. 10 октября 1942 г. город буквально вспыхнул от обрушившихся на него бомбардировок. Разрушены были здания и сооружения, горели резервуары с нефтью, вышли из строя около 100 скважин. Тем не менее захватить район или вывести его полностью из эксплуатации противнику не удалось. В 1942 г. Грозный дал стране 1,4 млн т нефти.
В связи с продвижением немецких войск в сентябре 1942 г. было объявлено военное положение в Закавказье, а ситуация в Баку стала критической. Как указывалось в материалах проведенной проверки, «местные руководители в связи с приближением фронта ослабили внимание к добыче и переработке нефти, не сумели связать их с общими оборонными и мобилизационными мероприятиями». Большой наплыв эшелонов создал растерянность, панику и неразбериху. Частыми были поломки, в том числе дорогого импортного оборудования, а случаи нераспорядительности — вопиющими. Один эшелон с противотанковыми пушками вместо фронта прибыл на станцию Баладжары. В сентябре там же было обнаружено 11 платформ с танками. Анализ эвакобаз показал наличие на них огромного количества снаряжения, предназначенного фронту. Из-за неразберихи подача вагонов существенно уменьшилась. Грузы из вагонов сбрасывались под откос железнодорожных путей навалом. Однажды туда свали 10 ящиков со снарядами. К счастью, взрыва не произошло.
Суровыми мерами в Баку пытались навести порядок. За бездеятельность, неприспособленность и саботаж были смещены и преданы суду многие работники транспорта. Один из них был осужден на 10 лет. Были отстранены от работы военные коменданты железнодорожных станций Баку и Баладжары. На территории Закфронта были проведены облавы «с целью ее очищения от преступных элементов, дезертиров, шпионов и лазутчиков, лиц без определенных занятий». Произведена конфискация бездокументных грузов, в том числе 128 вагонов с винными изделиями, 15 вагонов табака, 200 вагонов с зерном, которые расхищались местным населением и эвакуированными.
Чтобы улучшить работу Бакинского порта ответственные представители всех наркоматов, в том числе нарком Седин, устремились в Баку, стараясь в первую очередь протолкнуть свои грузы и оказывая давление на местное руководство, как говорилось, «в ущерб своему главному предназначению и главной политической задаче — обеспечивать страну нефтепродуктами». Столкнулись ведомственные интересы: чьи грузы должны перевозиться в первую очередь. Например, вместо перевозки нефти и эвакуации нефтяного оборудования Каспфлот занимался погрузкой оборудования Ростсельмаша, направляемого в Ташкент. Как указывалось, посланный в Баку замнаркомфлота Матюшев встал на путь обмана, прикрывая свою бездеятельность и беспечность, он доказывал Багирову и его окружению невозможность осуществить перевозки вследствие недостатка судов и образовавшейся пробки в Красноводском порту.
Дело в том, что в Красноводске, на восточном пустынном берегу Каспия не было базы для эвакуации, не было необходимых емкостей для приема нефти. Для их производства срочно было создано особое строительно-монтажное управление в составе узбекской Калининнефти. Решения ГКО по развязке Бакинского и других каспийских портов принимались одно за другим: по использованию естественных емкостей в Красноводске, тщательной инвентаризации нефтебаз Волжского района, расширению емкостей естественного хранения, проведению дноуглубительных работ в каспийских портах, срочному ремонту судов и т. д.
Несмотря на лихорадочные усилия из Баку до прекращения навигации вместо намеченных 6 млн т нефти было вывезено только 1,6 млн т. Ряду трестов, которые продолжали работу по добыче, добываемую нефть приходилось пускать на хранение в горных лощинах. Были выделены специальные скважины, куда закачивались сотни тысяч тонн отбензиненной нефти. Недостаток емкостей вел к сворачиванию работ. Осенью 1942 г. нефть добывал фактически единственный трест — Нефтечала.
Тем временем наступление немцев на Кавказе было остановлено. Прорваться к Баку им не удалось. Намерения Гитлера изменились. Теперь он считал главной задачей — отрезать центр от бакинской нефти. Главный удар переносился на Сталинград, и здесь на берегах Волги развертывалась самая знаменитая битва Второй мировой войны. Ее первым этапом стала оборона Сталинграда. Немцам, казалось, что еще одно последнее усилие и Сталинград падет, они выйдут на оперативный простор в Заволжье. Разумеется, штурм Сталинграда сильно осложнил доставку нефтяных грузов из Закавказья. Сложившиеся нефтяные потоки были фактически перекрыты.
Последствия германского вторжения
Осень 1942 г. — время наибольшего продвижения противника вглубь страны. Была захвачена огромная территория, но лишь небольшая часть советской нефти. Советские источники много рассказывали об уроне, который был нанесен захватчиками, об оккупационном режиме, установленном немцами на завоеванной территории. Об ущербе, причиненном нефтяной промышленности, говорят, в частности, финансовые отчеты Наркомнефти7:
«Расходы и потери 1941 г. (в руб.) 19 647 000.
Расходы и потери 1942 г. 55 645 000, в том числе:
Расходы на светомаскировку, рытье траншей и щелей, содержание групп ПВО 3 653 000;
Затраты на устройство бомбоубежищ, газоубежищ и укрытий 2 763 000;
Зарплата ополченцев, бойцов истребительных батальонов, местных ПВО, призванных на оборонную работу 274 000;
Компенсации призванным в РККА 1 042 000;
Расходы по перемещению:
- подъемные, проезд и зарплата 4 047 000
- упаковка, транспортировка, разгрузка товарно-материальных ценностей 4 515 000
- оборудования 19 046 000
- демонтаж оборудования 3 153 000;
Основные средства, уничтоженные или поврежденные в результате военных действий
- утрата товарно-материальных ценностей 225 000
- затраты на восстановление основных средств 1 341 000
- оплата простоев при воздушных тревогах 13 000
- незавершенное строительство, уничтоженное бомбардировкой 153 000;
Затраты на оборонные работы по заданию директивных органов 15 520 000».
Разумеется, приведенные цифры не полностью показывают размеры экономического ущерба, нанесенного нефтяной отрасли военными действиями. Есть еще много аспектов, связанных с физическими и моральными последствиями войны. Но в целом можно констатировать полный провал гитлеровских планов относительно советской нефти. В период оккупации немцам в какой-то мере удалось восстановить нефтяные промыслы в Галиции, немного — в Майкопе, отчасти запустить Краснодарский НПЗ и другие заводы, но это была ничтожная часть того, на что рассчитывал Гитлер.
Об оккупационном режиме, установленном немцами на советской территории, рассказывают сотни книг, в том числе о положении в угольной отрасли, на нефтяных предприятиях. Особенно трудно приходилось рабочим: был установлен продолжительный рабочий день, мизерным было вознаграждение, отвратительно было организовано питание — несколько сот граммов «хлеба для русских», состоявшего из проса и опилок. Но к специалистам отношение было лучше.
Вместе с тем хотелось бы обратить внимание на еще один аспект оккупационного режима. В результате тяжелых поражений Красной армии в плен попали миллионы солдат и офицеров, которые были направлены в гитлеровские концлагеря. Большие жертвы на фронтах несла и Германия, ей приходилось мобилизовывать на фронт работающих в различных отраслях экономики. В гитлеровском руководстве возникла идея восполнить образующийся недостаток трудовых ресурсов путем привлечения рабочей силы из оккупированных районов. Сначала рабочих набирали путем вербовки желающих потрудиться во славу Германии, но после провала этой затеи «вербовка» приобрела характер массового угона населения, прежде всего молодежи, на работу в рейх. Угнанные на работы назывались «остарбайтерами» (восточные рабочие), которые вместе с завербованными среди военнопленных, составили в рейхе примерно две трети иностранной рабочей силы. Остарбайтеры находились в ужасном положении. При малейшей провинности их отправляли в лагеря, в том числе в так называемые лагеря уничтожения, за работу платили гроши. Значительная часть иностранной рабочей силы направлялась на заводы ИГ Фарбен. Рядом с известной «фабрикой смерти» Освенцимом, где в годы войны погибли миллионы людей, был построен ряд предприятий синтетического топлива, представлявший, по воспоминаниям заключенных, горы бетона, железа и грязи. Работа здесь была особенно тяжелой, а истощенные, не годные к работе, всякие не желательные для нацистов элементы следовали прямиком в душегубки и печи крематория.
Коренной перелом в войне и нефть
Пока шло ожесточенное сражение за Сталинград, руководство страны продолжало предпринимать мобилизационные усилия по переводу экономики на нужды войны и готовилось к проведению грандиозной наступательной операции. Неотъемлемой частью этих мероприятий было нефтяное хозяйство. В период войны объем капиталовложений в него превысил довоенные. Если в 1938-1940 гг. в нефть было вложено (в сопоставимых ценах) 3 млрд 487 млн руб., то за 1941-1945 гг. — 5 млрд 566 млн руб. В нефтедобычу было направлено 2 млрд 206 млн руб., в том числе на бурение — немногим больше 1 млрд руб.8 Если удельный вес капиталовложений в нефтедобычу Урало-Поволжья в 1938-1940 гг. составил 13 %, то в 1941-1945 гг. повысился до 20 %9.
22 сентября 1942 г. появилось постановление ГКО об увеличении добычи в Казнефтекомбинате, в поволжских и среднеазиатских трестах, развитии бурения в этих районах, известное в литературе как постановление о мобилизации волжской и уральской нефти, ставшее частью общего плана тотальной мобилизации экономики на нужды войны. К этому времени произошел скачок в оборонном производстве. За год СССР сумел произвести техники и вооружений, от которых в огромной степени зависел исход войны, больше, чем Германия. Созданные на востоке страны предприятия расширяли производство. Вступили в строй 1200 эвакуированных и 800 новых заводов оборонного значения. Орудий, минометов, танков и самоходной артиллерии было произведено больше в 5 раз, боевых самолетов — в 2,5 раза, боеприпасов — почти в два раза, чем в 1941 г. Во второй половине 1942 г. советские заводы произвели более 13 тыс. танков и столько же самолетов. Лучшим танком Второй мировой войны стал Т-34, обладавший высокой маневренностью, прочной броней, мощным дизельным мотором. Увеличение производства самолетов и бронетехники позволило советскому командованию приступить к формированию в Красной армии воздушных и танковых армий, обладавших своим нефтехозяйством. Поток вооружений, горючего, боеприпасов резко возрос к концу 1942 г. и следовал прежде всего в район Сталинграда10.
Рост военного производства при сокращении числа рабочих и служащих достигался за счет большей интенсивности труда, удлинения рабочего дня, сверхурочных работ и ужесточения трудовой дисциплины, сокращения производства в гражданских отраслях, что снижало уровень жизни людей. В быту не хватало буквально всего: не только керосина, но и иголок, и ниток, и спичек, а также соли и прочих мелочей. Ценой гигантского напряжения всех сил СССР сумел добиться решающего перевеса над Германией, который в целом предопределил исход борьбы и на советско-германском фронте, и Второй мировой войны.
Все советские авторы писали о том, что в годы войны советское руководство взяло курс на сокращение добычи нефти при одновременной более глубокой ее переработке: при меньшем количестве нефти получать больше бензина. Но, кажется, что это было «хорошей миной при плохой игре». С какой стати было бы сокращать добычу, если в стране острая нехватка нефтепродуктов. Если и была такая политика, то вряд ли ее можно оправдывать задним числом. Официально на нужды армии шло в эти годы 20-22 % нефти, бензина — 51 %11. Но эти цифры следует признать сильно преуменьшенными, ибо вся экономика СССР, в сущности, работала на оборону.
В связи с тяжелым положением в нефтяных районах на Кавказе объективно усиливалась роль восточных областей в добыче и переработке нефти. Здесь был образован ряд новых нефтекомбинатов: Куйбышевский, Пермский, Дальневосточный, трест Востокнефтемаш. Основной упор делался на Второе Баку, которое должно было давать больше авиабензина, автобензина, аммиачной селитры, азотной кислоты и толуола. Район становился главным центром мобилизационных мероприятий. На это была мобилизована деятельность Академии наук СССР в лице комиссии во главе с академиком А. А. Блохиным. В ее составе была создана нефтяная секция по мобилизации ресурсов Поволжья и Прикамья на нужды обороны страны во главе с академиком С. С. Наметкиным. За короткий период в районе было открыто больше месторождений, чем за весь предвоенный период (22 новых месторождения против 17 довоенных). За интенсивную работу по разведке группа геологов (А. А. Трофимук, А. Н. Мустафинов, М. В. Мальцев) была удостоена Сталинской премии.
Второе Баку становилось полигоном для испытания и внедрения новых способов нефтедобычи и нефтепереработки, причем изменения были обусловлены не столько «мудрой политикой партии и государства» (как говорилось в советской литературе), сколько давлением складывающихся обстоятельств. Ввиду острейшей необходимости в нефтепродуктах отличительной чертой мобилизационных мероприятий стало использование любых известных способов добычи и переработки нефти, лишь бы скорее выполнить производственные задания. Поэтому советское нефтехозяйство в годы войны было отмечено сочетанием новых технологий и отсталых, казалось бы, давно забытых способов. Так, на ряде промыслов возродилось тартание, сильно вырос удельный вес примитивной фонтанной добычи. Она поднялась в целом до 22 %, а по Башнефти — до 38 %12.
Но как бы то ни было, в военные годы произошел качественный сдвиг в советской нефтепромышленности, обеспечивший ее прорыв в послевоенный период. Было ускорено внедрение новых способов бурения — наклонно-направленного турбинного для прохождения крепких пород, характерных для месторождений Второго Баку; в апреле 1942 г. здесь был испытан многоступенчатый турбобур. Его создатели позже тоже удостоились Сталинской премии.
Значительная масса добытого нефтяного сырья шла теперь на крекирование. Нашли применение пирогенная трубчатка, алкилирование бензола, коксовые кубы, методы комбинированной очистки и вторичной перегонки нефти. Удельный вес бензина в переработке нефти за годы войны поднялся с 20 до 30-35 %. В результате применения реформинга низкооктановых лигроинов увеличился выход компонентов авиабензина и танковых топлив. За освоение Второго Баку многие нефтяники получали премии, правительственные награды, удостаивались ученых степеней и званий.
Однако объемы нефтедобычи и нефтепереработки снижались, в том числе и в Урало-Поволжье. К 1943 г. добыча нефти в стране сократилась чуть ли не вдвое. Сказывались не только военные трудности, но и те недостатки отрасли, которые отмечались накануне войны. На высшем уровне специально рассматривался вопрос о работе Уфимского НПЗ, который выполнил план 1941 г. только на 57 %, а в феврале 1942 г. остановился вообще. Не был решен к началу войны вопрос об обессоливании ишимбаевской нефти, не было выполнено правительственное задание по производству авиатоплива из сернистых нефтей. Только в августе 1941 г. завод провел испытание изооктанового и водородного производства, которое позволяло получить высооктановый бензин, ввести его в эксплуатацию. Его применение позволяло увеличивать мощность авиамоторов на 30 %. Трест Сызраньнефть испытывал огромные трудности из-за прекращения поставок труб, которые раньше изготовлялись Днепропетровским и Мариупольским заводами, оставшимися на оккупированной территории.
Эвакуационные мероприятия, конечно, задерживали ввод в действие мощностей по добыче и переработке нефти. В результате наплыва эвакуированных заводов, населения и беженцев в тыловых районах образовалось гигантское напряжение. Так, работники ленинградских заводов писали письмо на имя Жданова — ленинградского партийного секретаря, буквально моля спасти их от голода и безобразий, царящих в Уфе.
Переломным стало сентябрьское постановление ГКО 1942 г. С этого постановления, можно сказать, начался реальный нефтяной сдвиг на восток. Более того, производственная и кадровая база старых площадей, согласно постановлению, должна была стать основой для наращивания нефтяного производства в новых районах. Героическую картину о выдающейся роли Азербайджана в создании новой базы на Востоке, которую рисовали азербайджанские историки, несколько омрачают документы. Как показала проверка в конце 1942 г., решения этого постановления не были выполнены в части, касающейся Баку. Не были отправлены установленные контингенты рабочих, служащих и ИТР. К 15 ноября было отправлено только 3762 человек или 62 % от намеченного. Отправка эксплуатационного и бурового оборудования составила максимум 10-12 %. Большая часть его не только не была вывезена, но и не подготовлена к отправке. Возник извечный вопрос: кто виноват? Виноватыми были признаны руководители Азнефтекомбината и Каспфлота. Они, дескать, «пришли в благодушие и беспечность в вопросе об эвакуации. Они взяли вредную тенденцию на невозможность осуществить намеченные перевозки из-за пробок в Красноводском порту».
В связи с подготовкой Сталинградской операции непрерывно действовали комиссии и принимались решения по исправлению положения с нефтью. Было ускорено прохождение эвакогрузов. Работа, как вспоминал Н. К. Байбаков, уполномоченный ГКО, отвечавший за эвакуацию, предстояла титаническая:
«Люди, не привычные к суровому северному климату, снимались с родных мест, порою не имея нужной зимней одежды, и двигались навстречу жестоким испытаниям. На дорогах они мерзли, болели и случалось даже умирали. Но, и прибыв на новое место, жили в землянках, наскоро сколоченных бараках, часто кое-как отапливаемых. И все же сразу включались в работу женщины, старики, дети — гвардейцы тыла»13.
Есть, конечно, некоторая неувязка. Вряд ли «гвардейцы тыла» состояли из эвакуированных азербайджанских женщин, детей и стариков, скорее это были мобилизованные на трудовой фронт граждане. Как бы то ни было, размах проведенных работ впечатляет. Бурильные станки, вспоминал Байбаков, устанавливались прямо с колес для бурения на новых площадях. Рассказывал о строительстве бензопровода по дну Ладожского озера для снабжения осажденного Ленинграда, нефтепровода Астрахань — Саратов, для которого использовались трубы демонтированных на Кавказе нефтепроводов, и о других мобилизационных мероприятиях.
Эвакуированное оборудование использовалось для усиления заводов и промыслов в Красноводске, Ишимбае, Орске, Уфе, Сызрани. Мощность Уфимского НПЗ возросла, например, на 74 % за счет оборудования грозненских заводов. Во второй половине 1942 г. завод резко увеличил производство бензина Б-70 и Б-78, вступил в строй цех по производству толуола. Завод немедленно был переведен в список «передовиков». На Сызранском заводе срочно в связи с подготовкой Сталинградского наступления развертывалось строительство дополнительного крекинга. Введение каталитического крекинга Гудри позволяло получать из нефти до 60-65 % бензина с октановым числом 80 и выше. Дополнительные задания ГКО получил трест Бугурусланнефть. На Ухте был освоен шахтный способ добычи тяжелой нефти, создан цех по производству лаковых битумов, позволяющий обеспечивать лаками авиационную, танковую, электротехническую, лакокрасочную промышленность. Ижемский асфальтит давал возможность создавать изоляционный материал для покрытия наиболее ответственных частей боевых машин.
Все НПЗ страны в первую очередь переориентировались на выпуск авиационного бензина. В период Сталинграда интенсивно работал Саратовский НПЗ, перерабатывая 5 тыс. т нефти ежесуточно. Отсюда бензин отправлялся прямо на фронт. Противник подвергал завод ожесточенным бомбардировкам, но остановить производство ему не удалось.
19 ноября 1942 г. в районе Сталинграда началось наступление советских войск. Большая группировка противника в Сталинграде была окружена. Попытки немцев помочь окруженным не удались. Лишенные снабжения, подвоза продовольствия, топлива и боеприпасов остатки разгромленных германских дивизий сдались 2 февраля 1943 г.
Поражение под Сталинградом поставило перед германским командованием вопрос о судьбе группы армий «А» на Северном Кавказе. Генералы вермахта предлагали отвод войск. Гитлер впадал в истерику: «Если мы не получим бакинской нефти, война проиграна. Вы знаете важность нефти для войны, сколько горючего нужно самолету, сколько танку...» Тем временем советские танки прорывались к Ростову, грозя отсечь германские соединения на Северном Кавказе. Германское командование предпринимало отчаянные усилия, чтобы отразить советское наступление. Для этого были сформированы ударные группировки генералов Холлидта и Фретер-Пико, создавшие оборонительный рубеж на р. Миус. В феврале 1943 г. Ростов был взят Красной армией, но до этого германским соединениям удалось все-таки уйти через Ростовскую горловину — «выскочить из мышеловки», как считали немцы. В дальнейшем командующему немецкой группой армий «Дон» генералу Манштейну удалось организовать «реванш за Сталинград». Группировки немцев с Миусского рубежа были переброшены в тыл наступающей в Донбассе Красной армии и нанесли удар. Немцы снова заняли Донбасс и Харьков. Для советской нефтяной промышленности это означало, что не были полностью восстановлены пути снабжения нефтью с Кавказа. Тем не менее восстановление Каспийско-Волжского пути позволило приступить к реэвакуации оборудования и восстановлению нефтепромыслов и НПЗ на Кавказе, сыгравшее свою роль к подготовке к последующим решающим сражениям, снабжению горючим танковых и воздушных армий.
Итак, мечта Гитлера о кавказской нефти рухнула. Теперь оставалось только рассчитывать на дезорганизацию советского нефтяного снабжения. При подготовке летнего наступления 1943 г. — операции «Цитадель» — германское командование поставило задачу разрушить нефтепромышленность Поволжья, в частности заводы в Ярославле, Горьком и Саратове. Весь июнь на эти города велись авианалеты. Саратовскому заводу был нанесен огромный ущерб. Немецкие газеты торжественно сообщали о выдающемся успехе германской авиации, но к моменту решающих боев на Курской дуге в июле-августе 1943 г. все нефтезаводы снова работали. Победа советских войск в Курской битве, отмеченной грандиозными танковыми сражениями и воздушными боями, завершила коренной перелом в войне. После нее германские войска беспрерывно катились на Запад под ударами Красной армии.
Нефтяное хозяйство на завершающих этапах войны
Ведение наступательных операций требовало непрерывного наращивания потребления ГСМ Красной армией. В 1943 г. оно составило 123 % к 1942 г., в 1944 г. — 145 %, 1945 г. — 172 %14. Но особенно впечатляющими были цифры производства военной техники. В 1943 г. было произведено 45 тыс. самолетов и 24 тыс. танков, с начала 1944 г. до мая 1945 г., т. е. до победы над Германией, — 61 тыс. самолетов и 44 тыс. танков и САУ. Даже принимая в расчет потери и ремонт, можно представить себе, как возросли потребности армии в горючем; если сравнить эти цифры с данными о производстве нефтепродуктов в стране, то, к сожалению, приходим к неутешительным выводам. В 1943 г. добыча нефти в стране составила, по официальным данным, 18 млн т, в 1944 г. — 18,3 млн т, в 1945 г. — 19 млн т. Источники свидетельствуют об обострении топливной проблемы на завершающих этапах войны. Уже в 1943 г. замнаркома нефти Н. К. Байбаков инициировал кампанию жесточайшей борьбы с потерями нефтепродуктов, которые, как выяснилось, были громадными.
В 1944 г. Байбаков, который к тому времени фактически руководил отраслью (Седин находился в опале), был назначен наркомом. После назначения у него состоялась длительная беседа со Сталиным, о которой Байбаков восторженно рассказывал в своих воспоминаниях. По некоторым деталям этой беседы видно, что Сталина не удовлетворяло положение с нефтью. Он неоднократно задавал вопрос Байбакову, что нужно для развития отрасли:
«“Капиталовложения мне нужны, товарищ Сталин, оборудование. А еще нужны знающие строители”. “Хорошо!.. Вы изложите все эти конкретные требования в письменной форме, я скажу Берии”. Сталин тут же взял трубку телефона и позвонил Берии, который как заместитель Председателя Совнаркома курировал топливные отрасли. “Лаврентий, вот здесь товарищ Байбаков, все что он просит, ты ему дай”. И вдруг Сталин задал вопрос, сильно озадачивший меня: “Товарищ Байбаков, вы думаете, союзники нас не раздавят, если увидят такую возможность — раздавить?” “Да как же они смогут?” — “Очень просто... Мы создали и танки, и самолеты, и машины — хорошие. Много у нас и трофейной техники. Но все это не придет в движение, если не будет бензина, дизельного топлива... Нефть это душа военной техники”».
В ходе беседы Сталин задал вопрос о том, какими качествами, по мнению Байбакова, должен был обладать советский нарком. Когда Байбаков перечислил набор советских штампов насчет знания, трудолюбия, добросовестности, честности, умения опираться на коллектив, Сталин сказал: «Все это верно, товарищ Байбаков, все это очень нужные качества. Но о важнейшем качестве вы не сказали... Советскому наркому нужны прежде всего “бичьи” нервы плюс оптимизм»15.
Относительно «бычьих нервов» Сталин, безусловно, был прав, правда, не пояснил, по какой причине. Оптимизм, стремление видеть лучшую сторону, видимо, был связан с верой сталинских наркомов в своего вождя. Слова эти, естественно, запали в душу Байбакова, но ответа на вопрос, почему руководить отраслью — сплошная нервотрепка, он не нашел. В воспоминаниях он рассказывал о том, как хорошо пошли дела под его руководством после встречи со Сталиным, как он получил все необходимое для развития отрасли. Дела шли, однако, не особенно гладко, если внимательно присмотреться к тому, что происходило. Первое, что заставляет задуматься, — причины отставания в производстве нефти, внимание сразу обращается на Баку — основной район производства нефти в стране.
Азербайджан
В 1941 г. в Азербайджане, по официальным данным, было добыто 23,5 млн т нефти. Все следующие военные годы происходило непрерывное сокращение добычи: в 1942 г. — 15,7 млн т, в 1943 г. — 12,7 млн т, в 1944 г. — 11,8 млн т, в 1945 г. — 11,5 млн т. В литературе нет четкого объяснения столь резкого сокращения и неудовлетворительного хода восстановления по мере ослабления военной угрозы. Говорится о том, что бакинская промышленность в годы войны находилась в наиболее трудных условиях, но это вряд ли так: проблемы, которые существовали в других районах, были не менее сложными. Конечно, сказалась мобилизация на фронт, но она была везде. Помимо мобилизации, кадры и оборудование из Баку отбирались на восток и тем самым был нанесен ущерб производственной базе нефтепромыслов и нефтезаводов. Многие скважины были остановлены. Оборудование демонтировалось и вместе с рабочими передавалось на скважины, которые еще давали нефть. Новое бурение приостановилось. Ухудшилось материально-техническое снабжение, ослабло нефтяное машиностроение. Часто ссылаются на то, что при восстановлении собирать оборудование в районе приходилось вести по «кусочкам», по частям. Но вряд ли это было спецификой бакинской промышленности. Нефтепромыслы и заводы Северного Кавказа пострадали гораздо сильнее. В Грозном, например, были ликвидированы почти все скважины, а оборудование не только надо было возвращать, но и тратить силы на ремонт поврежденного. К тому же после ухода немцев здесь продолжалась вооруженная борьба. В Чечено-Ингушетии действовало до 35 вооруженных банд, которые создавали в Грозном напряженную обстановку. Положение в городе и на промыслах оставалось тяжелым. В августе 1943 г. нарком Седин вынужден был издать специальный приказ об оказании помощи рабочим и служащим Грозного, имевшим огороды, в снабжении их бочкотарой и строительстве примитивных овощехранилищ.
В феврале 1944 г. по приказу Сталина началась депортация чеченцев и ингушей. Операция проводилась специальными подразделениями НКВД. Коренных жителей республики, включая женщин, стариков и детей, с небольшим скарбом под конвоем гнали на станции, грузили в эшелоны и отправляли в Казахстан и Киргизию на специально выделенные для ссылки места. Вместо Чечено-Ингушской АССР была образована Грозненская область. Подобной акции в отношении целых народов, конечно, нет оправдания, но факт остается фактом: восстановление нефтепромыслов и нефтезаводов пошло быстрее. Грозный восстановил нефтяное хозяйство к концу войны практически полностью и давал стране свои 10 % нефти.
Предприятия Майнефти тоже сильно пострадали в период боевых действий. Майкоп в 1940 г. давал 352 тыс. т, в 1945 г. — 250 тыс. т. В сентябре 1944 г. был освобожден нефтяной район на Западной Украине, а в 1945 г. он тоже дал почти 250 тыс. т нефти.
Возвращаясь к Баку, видимо, следует признать более глубокую степень разложения экономики Азербайджана в годы войны, наметившегося уже в довоенные годы. Это наблюдение подтверждают проведенные проверки. В постановлении ГКО от 7 октября 1943 г. о мерах улучшения работы нефтедобывающей промышленности, отмечалось невыполнение плана по Азнефтекомбинату. Причинами назывались отсутствие достаточного количества действующих скважин, неудовлетворительная их эксплуатация, плохая работа ремонтно-механических баз по восстановлению оборудования и механизмов на промыслах и нефтезаводах. План буровых работ был выполнен только на 57 %. Местное руководство, отмечалось в проверках, не занимается вопросами нефтедобычи и нефтепереработки. Только один раз, в 1943 г., обсуждался вопрос о выпуске некондиционного бензина Б-78 на заводах имени Андреева и Стуруа. Но дело не в совещаниях, ибо заседания по поводу восстановления промышленности происходили непрерывно. Эвакуация оборудования из Баку, конечно, осложнила работу. Пришлось реставрировать сотни неисправных моторов, станков-качалок. Из заброшенных скважин со дна Каспийского моря были извлечены сотни тысяч метров старых обсадных труб, на действующие промыслы было собрано огромное количество старой арматуры, задвижек, насосов и т. п. Удалось ввести в строй многие заброшенные, обводненные скважины, кое-где применить метод их форсированной эксплуатации. В 1944 г. в Азербайджане был создан трест морского бурения. Но сделанного было мало для восстановления нефтехозяйства. По итогам 1943 г. работа Азнефтекомбината была признана неудовлетворительной. Особенно плохо работали тресты Кировнефть, Артемнефть, Сиазаньнефть, Нефтечала. В них почти не велось ни эксплутационного, ни разведочного бурения. Неоднократно обсуждалась проблема приписок в комбинате.
На бюро ЦК КП Азербайджана 6 июля 1943 г. разбирался вопрос о положении в тресте Сиазаньнефть, о вводе его в строй после консервации. Но выяснилось, что буровое, эксплуатационное оборудование, инструменты и механизмы находятся в запущенном состоянии, разбросаны по всей территории, подвергаются порче и расхищению, а «руководители треста фактически потворствовали этому своим преступным бездельем. Личный состав вооруженновахтерской охраны оказался засорен ворами и проходимцами, которые сами были уличены в воровстве нефти, леса и отдельных деталей».
Постоянно проходили заседания азербайджанских парткомов по поводу бесхозяйственности, неудовлетворительного состояния дисциплины: о расхищениях грузов на железных дорогах, перерасходах топлива, потерях на складах и законсервированных на период войны стройках, в том числе новых заводов с импортным оборудованием, например трубопрокатного в Сумгаите, оборудование которого было расхищено. То же самое творилось на других стройках, как показала проверка в декабре 1943 г. на территориях Сумгаитского, Кергезского, Шаумяновского районов. Вывод был однозначен: все они «находятся в безнадзорном состоянии, разрушаются и расхищаются».
Разложение в Азербайджане в новейшей литературе часто связывается с негативной ролью партийного секретаря М. Д. Багирова, но это скорее следствие его осуждения в более позднее время в связи с делом Берии. На самом деле ничем особенным от других партийных руководителей того времени Багиров не отличался: то же административное рвение, та же постоянная оглядка на Сталина, то же стремление при случае подставить соперника. Байбаков, например, вспоминал, что в бытность пребывания Седина в Баку, тот сильно «проштрафился»: напился в ресторане, и Багиров подал «сигнал» об этом в Москву, хотя, наверняка, был причастен к организации разгульного поведения наркома. Проверявшему служебные злоупотребления самого Багирова уполномоченному КПК Евдокимову была организована поездка в Махачкалу с одной азербайджанской красавицей (многие знали, что товарищ из центра питает слабость к прекрасному полу) и тут же об этом было доложено Сталину, а к письму приложены компрометирующие фотографии. В хитром и изворотливом Багирове видел соперника сам Лаврентий Берия16.
В рядах расхитителей оказался секретарь ЦК Союза работников нефтяной промышленности Азербайджана Курбанов Джавад Мамедоглы, который вместе с сообщниками «разбазаривали и расхищали имущество, занимались самоснабжением». Помимо проблемы выпуска некондиционного бензина на заводе им. Стуруа обсуждался вопрос об очковтирательстве на предприятии. На заводе им. Андреева была выявлена шайка жуликов. Пользуясь фиктивными данными, директор завода Мехтиев сумел получить переходящее Красное знамя ГКО и 500 тыс. руб. премии. Отмечалось, что все шесть бакинских заводов нефтяного машиностроения работали крайне неудовлетворительно.
Продолжали идти сообщения о полной бесхозяйственности с перевалкой грузов в Бакинском порту. В 1944 г. факт очковтирательства был установлен в пароходстве Рейдтанкер. Получив план перевозок на апрель в 765 тыс. т нефтепродуктов, начальник пароходства Логинов сообщил, что перевезено 765 679 т, за что пароходство получило переходящее Красное знамя и первую премию. На самом деле, как показала проверка, было перевезено только 94 % плана. Не лучше обстояло дело на железных дорогах, в автотранспорте. Из 11 437 автомобилей в Азербайджане в исправном состоянии находились только 5786, т. е. половина.
Но особенно «заботливо» в Азербайджане относились к людям. Проверка в Нефтечалинском районе показала, что «...в бригаде Бабкиной из стройконторы № 5, выполнявшей план на 150-170 %, в результате отравления недоброкачественной пищей и не оказанной вовремя медицинской помощи пять женщин попали в больницу». Говорилось о том, что столовые в антисанитарном состоянии, кухни грязные, закопченные, в посудомойке вонь, продукты приготовляются на грязной плите и переворачиваются обуглившейся палкой. Пища готовится невкусно, официантки грубят. Не хватает ложек, тарелок, вилок, ножей. Из-за несоблюдения графиков посещения создаются огромные очереди.
Выявлялись многочисленные растраты. В магазинах не было соли, папирос, табаку. В ларьках тоже царили антисанитария и обман покупателей. Хлебопекарни поставляли некачественный хлеб. Выпускники ФЗО, подростки, работавшие на промыслах, занимались преимущественно игрой в карты. Молодой рабочий с промысла им. 26 бакинских комиссаров Дмитриев, окончивший ремесленное училище, проиграл 180 руб. и форменную шинель — свое, можно сказать, последнее достояние. В общежитии для молодых рабочих массовыми были хищения и воровство. Неоднократно отмечался обман при отоваривании хлебных карточек в ОРСах.
Положение с продовольствием в Азербайджане, как и по всей стране, находилось в критическом состоянии. Из-за трудного продовольственного положения в феврале 1945 г. ЦК и СНК приняли постановление по дальнейшему развитию индивидуального и коллективного огородничества рабочих и служащих. Основной контингент огородников в Баку составили нефтяники. На 1 января 1945 г. в нефтяной отрасли Азербайджана было 5282 индивидуальных и 4551 коллективных огородника, причем 3308 — из семей фронтовиков и инвалиды войны. Машиностроительные заводы в Баку занялись производством инвентаря, качалок для воды, насосов, электромоторов для колодцев и трубопроводов к посевам.
Все эти факты, разумеется, сказывались на снабжении страны и фронта нефтепродуктами. Но насколько лучше было положение на Востоке?
Второе Баку
Таблица 1
О размерах добычи нефти во Втором Баку в годы войны бесстрастно свидетельствуют статистические данные о добыче нефти (табл. 1, в тыс. т)17:
Как видим, по всем комбинатам и трестам Второго Баку добыча нефти за годы войны выросла в 1,5 раза и удельный вес района к 1945 г. повысился до 14,6 %. Однако в деталях картина выглядит неоднозначной. Виден заметный рост Куйбышевского нефтекомбината. Куйбышев в годы войны был экономической столицей страны. Сюда в период сражения под Москвой было эвакуировано правительство. В области разместилось более 70 эвакуированных предприятий, главным образом военных заводов, а также четыре нефтеперерабатывающих завода, из них три в Сызрани (из Херсона, Одессы и частично Осипенко). Благодаря оборудованию этих трех крекинг-заводов был оснащен и запущен на полную мощность Сызранский НПЗ, который сыграл большую роль в снабжении армии нефтью в период Сталинградской битвы. Можно было бы повторить слова советских историков о беззаветном труде трудящихся во имя победы, но есть одно омрачающее этот вывод обстоятельство: на предприятиях области, в том числе на устройстве НПЗ, широко применялся принудительный труд, в частности рабочие колонны, аналог трудовых армий периода военного коммунизма. Проверка их положения показала, что оно было исключительно тяжелым. Трудармейцы жили в землянках, где не было ни коек, ни нар, спали на грязном полу, ходили в обмотках и лаптях, питались из ведер, откуда пища разливалась в кружки и консервные банки. Отмечалось, что бойцы завшивели, что привело к массовым заболеваниям и росту смертности.
По данным табл. 1 видна плохая работа в годы войны Башнефтекомбината. В декабре 1942 г. проводилась проверка, как выполняется решение ГКО от 22 сентября 1942 г. о форсировании добычи нефти в восточных районах, в частности в трестах Ишимбайнефть и Туймазанефть. Был сделан вывод, что положение — крайне неудовлетворительное, а причиной называлось то, что «партийные организации Башкирии самоустранились от выполнения этого важнейшего решения». На самом деле секретарь Башкирского обкома слал настойчивые телеграммы в Наркомнефть о том, что на промыслы не поступает необходимое оборудование и что наркомат на них не отвечает. Вместо 1900 т обсадных труб в адрес комбината поступило только 217 т, а насосно-компрессорные, нефтепроводные и газопроводные трубы не поступали вообще.
Как уже говорилось, в конце 1942 г. Уфимский НПЗ значительно улучшил свою работу и вышел в «передовики». Но после проверки его работы говорилось, что это было достигнуто за счет штурмовщины. Как следствие, вдвое-втрое возросли аварии и потери на нефтепромыслах и нефтезаводах. В свете кампании борьбы с потерями нефтепродуктов выяснилось, что потери на Уфимском НПЗ из-за участившихся аварий огромные. Наибольшими они были на установках Луммус, крекинга и реформинга из-за чрезмерной нагрузки на оборудование. «Развязывать узел» был послан специальный уполномоченный Наркомнефти.
В июне 1943 г. ГКО принял решение премировать те заводы и снабженческие организации, которые обеспечивают своевременные поставки нефтепродуктов. Это немедленно приобрело форму легального взяточничества в борьбе за приоритет в поставках. Так, руководители Башнефтеснаба были лично премированы Управлением танковых заводов за выполнение поставок нефтепродуктов полуторамесячным окладом плюс 5 тыс. руб. премиального фонда на их усмотрение. То же самое имело место со стороны Наркомата авиационной промышленности, Наркомата боеприпасов, Наркомчермета. В то время как башкирские снабженцы получали по несколько премий, общий план поставок в адрес НКО и других организаций оказался расстроенным.
В данных о Втором Баку нельзя не обратить внимание на Татарию. В июне 1941 г. здесь было открыто Шугурское месторождение, а в августе 1943 г. получена первая промышленная нефть. Тогда же был образован трест Татнефть. В 1944 г. в Татарии бурились 150 скважин. И хотя в те годы удельный вес треста был еще ничтожным, зарождался новый нефтяной район, которому после войны предстояло занять ведущее место в союзной нефтедобыче.
Среди мероприятий по Второму Баку в годы войны было отмечено и другое событие, которое Н. К. Байбаков назвал началом новой нефтяной эры. В 1943 г. на скважине № 41 в Яблоновом овраге Куйбышевской области, бурившейся под известный эксплуатационный горизонт 1050 м, когда проходка почти достигла намеченного уровня, был сделан вывод, что скважина как эксплуатационная не представляет особой ценности. По настоянию геологов (учеников Губкина) и под ответственность Байбакова было продолжено бурение скважины как разведочной. 9 июня 1944 г. вступила в строй первая в СССР девонская скважина с дебитом чистой нефти 212 т в сутки. Следом заработали подобные скважины на других нефтепромыслах18. И хотя они еще не могли дать большого количества промышленной нефти, появилась еще одна предпосылка для ускоренного развития Второго Баку в послевоенное время.
Казахстан и Средняя Азия
В Казахстане некоторые тресты увеличили добычу нефти в годы войны, в частности Эмбенский Молотовнефть в 1,5 раза. О работе Казнефтекомбината в годы войны рассказывает справка, составленная в начале 1945 г. уполномоченным КПК Канарейкиным. В ней говорится, что в годы войны комбинат работал неравномерно, часто не справляясь с поставленными задачами. В 1943 г. было добыто 984 тыс. т нефти, в 1944 г. — 801 тыс. т, т. е. наблюдалось сокращение добычи, тогда как ГКО постановлением от 18 июня 1943 г. намечал существенное ее наращивание (довести среднесуточную добычу на конец 1944 г. до 3150 т). Виновной называлась Наркомнефть, которая, мол, систематически по непонятным причинам снижала планы. Особенно плохо работали промыслы Искине, Жолдыбай, Косчагыл, Кульсары, Кошкар и трест Актюбнефть. Были выявлены значительные приписки. Вместо большевистского подхода, говорилось в справке, руководители комбината изыскивали разного рода причины, оправдывающие распущенность и нетерпимую работу. Из 1592 скважин на конец 1944 г. в комбинате действовало 1166, в ремонте находились 15, простаивали по разным причинам 65, а 346 вообще бездействовали. Руководство ссылалось на отсутствие насосных труб и штанг, но, указывалось в справке, можно было привести в действие скважины тартанием желонками. Говорилось о том, что оправдавшие себя мероприятия (вторичный метод эксплуатации заводненных скважин, депарафинизация забоев, применение глубинного штуцера, обращения водяного конуса, усиленного отбора жидкости, удлинения хода станка-качалки, установки воронки на башмаке фонтанно-компрессорных труб и др.) не получили распространения в комбинате. В его работе преобладала, по мнению автора, штурмовщина и бесплановость, которые приводили к неоднократным ремонтам. На повторные ремонты приходилось 40 % работ. Буровое оборудование находилось в запущенном состоянии. Разведка была организована плохо: глубокое разведочное бурение закладывалось на недостаточных геолого-изученных площадях, поэтому в процессе бурения на разведку оказывалось мало продуктивных скважино-точек.
По распоряжению ГКО должно было вестись освоение перспективного промысла Кошкар, но к строительству намеченных объектов (3 групповых привода, нефтепровод, водопровод, резервуар для воды, контора, гараж, механическая мастерская, баня, пекарня, столовая, амбулатория, 10 жилых домов) приступили с большим опозданием. Рабочие жили в землянках, были лишены снабжения и коммунально-бытовых услуг. Отмечалось, что в процессе строительства руководители хватались за наиболее выгодные в денежном отношении объекты, а трудоемкие и менее оплачиваемые работы откладывали на потом. Под нажимом сверху их приходилось возобновлять, но через некоторое время стройки снова консервировались. На этой почве, отмечал автор, возникло перспективное поле для очковтирательства: объект вроде бы сдан, а на самом деле не завершен. Бывало и так, что в процессе строительства, надобность в объектах отпадала, образовывались бросовые стройки, в частности дизельная и водонасосная станции на Байчунасе, ТЭЦ в Доссоре, ДЭС в Кульсарах и т. п. Строительных материалов катастрофически не хватало, а взять было негде. Из-за срыва программы строительства и оборудования скважин отбиралось только то, что они способны дать естественным переливом. Отмечались неоднократные аварии и простои по халатности. Совершенно запущенным называлось глинистое хозяйство. Из двух глинозаводов работал один, а на нем из 10 глиномешалок — только две.
Отмечалось также, что работники комбината, встречаясь с трудностями, посылали массу толкачей в Москву выбивать средства и ресурсы. Одну из делегаций для улучшения снабжения нефтепромыслов возглавил зам. секретаря Гурьевского обкома по нефти Федоров. На самом деле командировки, сообщалось в справке, превратились в увеселительные поездки с женами и детьми и продолжались по 30-35 дней.
Жестокие меры по наведению порядка и дисциплины на промыслах, предусмотренные законодательством, не давали особенного эффекта. За 10 месяцев 1944 г., говорилось в справке, в комбинате было 968 прогулов и 661 случай трудового дезертирства. «Почти все работники охвачены социалистическим соревнованием, но 32 % рабочих не выполняют норм выработки». Не удивительно, что в 1945 г. комбинат снова снизил добычу до 785 тыс. т.
В других районах прирост добычи нефти в годы войны тоже оказался незначительным. В Туркменнефти добыча составила 587 тыс. т в 1940 г. и 629 тыс. т в 1945 г. Более успешно работали тресты Узбекистана. Здесь добыча увеличилась с 143 до 493 тыс. т. Но везде в 1942 г. отмечалось снижение вместо роста. Отовсюду следовали жалобы на низкую дисциплину, на бегство из школ трудовых резервов рабочих-подростков, которые из-за лишений на производстве разбежались и составили основную массу «трудовых дезертиров». Их «заочно» приговаривали к длительным срокам заключения. В 1944 г. сталинское руководство объявило об амнистии трудовых дезертиров «в случае, если они добровольно вернутся на место работы».
В советской литературе указывалось, что ударно в годы войны трудился Ухтинский нефтекомбинат, отмечались успехи в нефтехозяйстве Дальнего Востока. Как уже было сказано, здесь было характерно широкое использование труда заключенных. Новейшие исследования историков Коми и труды, посвященные ГУЛАГу, говорят о том, что военные годы были отмечены резким ухудшением условий труда и быта узников, приведших к почти трехкратному росту смертности.
Некоторые особенности советского нефтехозяйства в годы войны
Существенный сдвиг на восток, повышение удельного веса новых районов произошли, как видим, за счет сокращения добычи на старых площадях и незначительного роста добычи в новых районах. Учитывая перспективность этих районов, их освоение могло бы принести более весомые плоды. В книге С. М. Лисичкина есть таблица распределения капиталовложений в добычу нефти в советский период. Если проанализировать ее данные в части, относящейся к военным годам, то нельзя не увидеть любопытные особенности.
Таблица 2. Структура капиталовложений в нефтедобывающую промышленность (в %)19
Разумеется, никаких выводов из приведенных данных автор не делал, так как они касались основополагающих принципов функционирования советской системы, которые не могла переломить война. В цифровых показателях видны особенности развития нефтедобычи и ее тенденции: сокращение расходов на эксплуатационное бурение при некотором росте нефтеразведочного в начале войны; явное отставание производства современного бурильного оборудования; постоянное увеличение расходов на устройство нефтепромыслов, связанное с долгостроями, омертвлением капиталовложений, ростом непроизводительных расходов; явный недостаток вложений в жилищное строительство и рост прочих расходов, в числе которых все большую долю составляли управленческие.
Еще одной загадкой военных лет стало очень существенное уменьшение производительности труда на нефтепромыслах. По официальным данным, производительность труда в эти годы упала до 63,6 % довоенной20. Падение объяснялось широким применением женского и подросткового труда, увеличением числа неквалифицированных рабочих. Это, конечно, имело место, но если взять данные о непроизводительном времени, то нельзя не заметить его заметный рост, достигший пика в 1942 г., но в дальнейшем заметного улучшения не наблюдалось21.
Таблица 3. Непроизводительное время в нефтедобывающей промышленности (в % от общего рабочего времени)
В советской литературе говорилось, что проблемы возникли из-за перебоев в материально-техническом снабжении, недостаточного обустройства скважин, недобросовестного монтажа, неравномерности доставки оборудования. В результате на ряде промыслов «ожидание» доходило до 60 % рабочего времени. И даже в советской литературе симптомы назывались тревожными. Особенно плохо обстояло дело на подготовительных работах, где была недостаточная механизация и преобладал ручной труд. Подобные наблюдения уже нельзя отнести к отдельным недостаткам, скорее к общей характеристике военно-штурмовой системы хозяйствования.
В постановлении СНК от 26 июня 1945 г. о работе Наркомнефти22 отмечались невыполнение плана добычи нефти, буровых работ, простои бурового оборудования, недостаточное использование эксплуатационных скважин, перерасход фонда заработной платы, топлива, электроэнергии, потери нефти и нефтепродуктов, сверхплановые убытки на сумму 124 млн руб. Из резервного фонда СНК на развитие отрасли выделялось 76 млн руб., в том числе на компенсацию недостатка оборотных средств — 55 млн руб., компенсацию потерь в емкостях — 21 млн руб.
Узким местом оставалась доставка нефтегрузов. Нарушение в ходе войны сложившихся транспортных потоков привело к большей нагрузке на железнодорожный транспорт, 40 % ж/д перевозок в годы войны приходилось на топливо. В период эвакуации, например, было задействовано 1 млн 200 тыс. вагонов и цистерн. Да и сами цистерны порою приходилось перебрасывать на восток водным путем через Каспий. Не меньший грузооборот пришелся на завершающие этапы войны. Разрушенные нефтепроводы нужно было вводить в строй, привести в порядок плавсредства, сильно пострадавшие от вражеских бомбардировок. В сообщениях в центр неоднократно отмечалась перегрузка железнодорожных путей, особенно в перевалочных пунктах. Специальное решение ГКО было принято по развязке Сызранского железнодорожного узла, где отмечалось, что на станции Сызрань, игравшей важную роль в транспортировке нефтепродуктов, в один из месяцев 1943 г. скопилось более 2 тыс. вагонов и цистерн. Задержки грузов и потери нефтепродуктов при перевозках затрудняли снабжение фронта и тыла. В том же году было введено военное положение на транспорте: на железнодорожных, водных и морских путях. Жесткими мерами удалось улучшить снабжение. В августе 1944 г. во всех газетах сообщалось о выдающемся успехе транспортников: речной нефтевоз «Академик Губкин» впервые за историю волжского судоходства совершил рейс из Астрахани в Москву с тремя нефтебаржами, доставив 25 тыс. т нефти, что равнялось примерно 10 железнодорожным составам. Но вряд ли этого количества было достаточно для успешной работы НПЗ около Москвы.
Острая нехватка нефтепродуктов объясняет развернутую кампанию борьбы за экономию жидкого горючего. Она включала в себя переход на газовое и твердое топливо, ускорение производства искусственного жидкого топлива, максимальное использование добавок: бензола, синола и других жидких продуктов термической обработки. Раньше газовое топливо получали только попутно с нефтью из отходов нефтяного производства. В годы войны приступили к эксплуатации чисто газовых месторождений в районе Бугуруслана и Саратова. Газ прежде всего использовался как топливо для промышленных предприятий и электростанций. Были построены местные газопроводы (Елжанка — Саратов, Войвот — Ухта и др.) для обеспечения НПЗ газовым топливом. Накануне войны много говорилось об электрификации и газофикации домашнего потребления, но сделано было мало, а война вообще расстроила эти планы. Лишь в сентябре 1944 г. было принято решение о строительстве газопровода Саратов — Москва.
Проблема заменителей моторного топлива приобрела в годы войны необычайную остроту. Еще до войны начали разрабатываться газогенераторные установки, работавшие на твердом топливе и приспособленные к автомашинам. Они были рассчитаны на использование в районах, отдаленных от нефтебаз. Но нехватка нефтепродуктов в годы войны потребовала переоборудования многих тысяч машин. Однако газогенераторы производились на специальных заводах, в годы войны их производство было прекращено в связи с их переходом на производство вооружения. Пришлось делать газогенераторы на базе местных ремонтных мастерских и из подсобных материалов. Наибольшие трудности представляло изготовление топливников, литых из жаропрочной стали. Они заменялись чугуном, обычной сталью, железом и керамикой. Совхоз имени НКВД в Карагандинской области прославился тем, что для очистки газа вместо сложных колец системы Рашига с огромным успехом применял подсолнечную лузгу или солому, а в качестве топлива — бурый уголь. По всей стране кто-то использовал древесные чурки, кто-то — уголь или солому и т. д. В советской литературе эта кампания рассматривалась как выдающийся успех топливной промышленности в годы войны23. Хвастаться, однако, было нечем. Дымящие газогенераторные грузовики, которые еле ползали и постоянно останавливались, требуя новой «пищи» и ремонта, трудно отнести к большим достижениям. Армия их не использовала. Там прежде всего был нужен бензин, а керосиновые двигатели заменить было невозможно. Строительство заводов по производству жидкого синтетического топлива из-за нехватки средств вообще остановилось. Продолжалось изготовление смазочных масел из заменителей нефтяного сырья.
Поставки нефтепродуктов по ленд-лизу
В борьбе против Гитлера помощь СССР оказывали союзники: Англия и США. Еще осенью 1941 г. на Московской конференции было достигнуто соглашение о практическом сотрудничестве трех стран и подписан протокол о поставках в СССР вооружений и военных материалов в обмен на советское сырье. Поставки должны были осуществляться под «зонтиком ленд-лиза» или «программы американской помощи странам, борющимся против нацистской тирании». Намечались маршруты поставок в СССР: через Аляску, Дальний Восток и Сибирь, через Иран, в котором союзниками был свергнут прогерманский режим, и через северные порты, прежде всего Архангельск и Мурманск.
В декабре 1941 г. после нападения японцев на американскую военно-морскую базу Перл-Харбор на Гавайских островах США стали прямым участником вооруженной борьбы, объявив войну Японии, Германии и Италии. Военные стратеги пишут, что при нападении на Перл-Харбор японцы допустили ошибку, не уничтожив нефтяные базы, что, дескать, позволило США быстро восстановить Тихоокеанский флот. Доля правды в этом есть. Главное, однако, состоит в экономической мощи США. В годы войны они стали главным международным поставщиком вооружений, оборудования, сырья, продовольствия и нефтепродуктов; США значительно увеличили добычу нефти, примерно на 50 млн тонн, сделали значительные успехи в ее переработке, в производстве дизельных двигателей и моторов.
В советской литературе много говорилось о том, что помощь, оказанная СССР союзниками в годы войны, была незначительной, Действительно, главную роль в победе сыграли внутренние ресурсы страны, но незначительной эту помощь считать нельзя. Что касается нефтяных поставок, то советские авторы писали, что за годы войны они составили не более 4 % нефтепродуктов, что в момент решающих сражений Красная армия обходилась собственным горючим. Дело, однако, не столько в количестве, учитывая слабости советской нефтепромышленности, а в качестве поставленных нефтепродуктов, а также оборудования и компонентов.
По американским источникам картина поставок нефти в СССР выглядит следующим образом (табл. 4, в тоннах):
Таблица 4.
Из 2 961 275 т, по американским данным, было доставлено в Советский Союз 2 849 166 т, потеряно при доставке 21 187 т, вернулись из-за невозможности доставки — 86 450 т. Кроме того, было поставлено много химических веществ, связанных с нефтью. Например, толуола — 116 619 т, фенола — более 40 тыс. т, а также большое количество кислот, щелочей и т. д. Американцы поставили оборудование для нефтеперерабатывающих заводов на сумму примерно 43 млн долларов. В 1943 г. по ленд-лизу были смонтированы 4 установки для Сызранского НПЗ. Значительными были поставки моторной военной техники: около 14 тыс. различных типов самолетов, 14 тыс. танков, 8 тыс. тракторов, 35 тыс. мотоциклов и 427 тыс. автомобилей. Большими были поставки средств связи, продовольствия и других товаров.
Советские источники дают меньшие цифры поставок. Так, нефтепродуктов, по советским данным, было поставлено 2,6 млн т. Отчасти расхождения могут быть объяснены потерями и расхищением грузов. В этом смысле опять же отличился Азербайджан, по территории которого проходил «персидский коридор». Импортные грузы следовали из Ирана через Джульфу (Нахичеванская АССР) для снабжения фронта. Проверка, проведенная летом 1943 г., показала, что грузы шли в обезличенном виде, никем не сопровождались. В результате этого по пути следования часть продовольственных товаров и материалов расхищалась путем продажи или обмена на спиртные напитки. Места скопления грузов как продовольственных, так и боеприпасов и вооружения на складах и Ирансовтранса и НКО не были огорожены и не обеспечены охраной и противопожарными мероприятиями. В Джульфе, как говорилось, орудовали расхитители и всякие подозрительные элементы. Свыше 800 машин, стоявших на складе № 403 НКО, оказались с расхищенными дефицитными частями и поломанном состоянии. Водители и военнослужащие по пути следования общались с населением и занимались продажей продовольствия, автозапчастей, бензина, олова, консервов, сахара, муки, обуви, мыла и т. д.
Но в целом поставки по ленд-лизу способствовали улучшению снабжения Красной Армии, значительно увеличили ее подвижность, укрепили связь между соединениями и сыграли свою роль в их быстром продвижении на Запад в 1943-1945 гг.
Победа
Советские войска одерживали победу за победой: на Украине, в Белоруссии, под Ленинградом. Летом 1944 г. они вышли на западную границу СССР и начали победное шествие по странам Восточной Европы. Одна за другой из гитлеровской коалиции выпадали Румыния, Болгария, Венгрия, Италия, Словакия, Финляндия. В июне 1944 г. на территории Франции в Нормандии высадились англо-американские войска. Был открыт Второй фронт. Германия терпела поражение за поражением, слабела ее экономическая мощь. В результате массированных бомбардировок союзнической авиации первым был выведен из строя нефтяной район в Плоешти. Германия теряла источники топлива. Производство синтетического горючего не могло возместить потери. В 1940 г. Германия производила его 6,4 млн т, в 1941 г. — 8,1 млн т, в 1942 г. — 7,6 млн т, из них 4,7 млн т — на нужды вермахта, 1,7 млн т — на нужды Люфтваффе. Кроме того, 60 % нефти германских союзников шло на нужды вооруженных сил. В 1943 г. производство синтетического топлива увеличилось до 9 млн т, затем началось его сокращение. К тому времени союзническая авиация добилась абсолютного господства в воздухе. В результате бомбардировок взлетали на воздух знаменитые заводы ИГ Фарбен. Авиация развернула настоящую охоту за танкерами и нефтяными грузами. Последние дни рейха памятны тем, что из-за отсутствия горючего танки закапывали в землю, четверки волов и лошадей тянули грузовики и военную технику.
8 мая 1945 г. Германия капитулировала. Оставался еще один противник на Дальнем Востоке — Япония, отношения с которой у СССР длительное время складывались непросто и тесно были связаны с нефтью, а именно с историей японской нефтяной концессии на Сахалине, которая, видимо, заслуживает отдельного разговора. Между тем Вторая мировая война продолжалась. Американцы и англичане наступали на Японию. В апреле 1945 г. японское правительство, еще не ведая, что вскоре ожидает страну, решило обратиться к СССР с просьбой о посредничестве в переговорах с США, советской стороне были обещаны большие уступки, а взамен японцы просили продавать им сахалинскую нефть. Полученный отказ гласил, что покупка нефти совершенно невозможна, так как Советский Союз сам испытывает серьезную нехватку нефти. 14 августа 1945 г., уже после того как Япония содрогнулась от атомных ударов в Хиросиме и Нагасаки, на огромном пространстве развернулось наступление советских войск. Японская Квантунская армия была разгромлена в считанные дни. В слабом сопротивлении японских войск сделали свое дело не только всеобщая деморализация от обрушившихся на Японию бед, но и острая нехватка горючего. 2 сентября 1945 г. Япония капитулировала. Вторая мировая война закончилась.
Послесловие
Подводя итог развитию советского нефтехозяйства в 1921-1945 гг., следует сказать, что, несмотря на многочисленные трудности, издержки не очень рациональной и эффективной системы хозяйствования, неимоверно тяжелые условия труда и быта нефтяников, был достигнут значительный сдвиг в производстве нефти и нефтепродуктов в СССР. Главный его результат — создание промышленной базы, которая обеспечила прорыв советской нефтяной отрасли в послевоенный период. Достаточно вспомнить, что к концу советской эпохи СССР производил 626 млн т нефти. Это огромное достижение, если сравнивать с тем уровнем, который был достигнут в довоенный и военный период. Но именно тогда были созданы предпосылки для такого прорыва — осваивались новые нефтяные месторождения на востоке страны, постоянно совершенствовались способы нефтедобычи и нефтепереработки.
Несмотря на все трудности, нефтехозяйство СССР в годы войны с помощью союзников выдержало испытания и внесло огромный вклад в победу над врагом. В военные годы произошли и качественные изменения в советской нефтепромышленности, испытательным полигоном для новаций стало Второе Баку. Зародился новый нефтяной район, которому после войны предстояло занять ведущее место в союзной нефтедобыче, затем началось освоение Западной Сибири, о котором мечтали советские нефтяники в 1930-е гг.
Встает вопрос можно ли было в тот период достичь большего, не слишком ли мрачной выглядит картина развития нефтехозяйства? Возможно, да. Но история так вопрос не ставит. Она вовсе не прямой проспект, не гладкая дорога, а извилистый и тернистый путь, где все непросто, где существует множество противоречий, и важен в конечном счете результат, который очевиден. Вероятно, и в других странах, которые в те годы наращивали производство нефти, проблем было не меньше. Наверное, теперь можно говорить, что при более рациональном управлении можно было обойтись и без такого напряжения сил, без таких затрат людских и материальных ресурсов. В иных условиях такое было бы возможно, но речь идет о конкретных обстоятельствах. В нашей стране было именно так. Используя не только советскую литературу, где описывались в основном достижения советской нефтяного хозяйства, но и другие источники, которые, видимо, не случайно были скрыты от общественности, мы попытались создать реальную картину происходившего. Можем ли мы сегодня игнорировать, скрывать правду, отметать негативные факты, как несущественные и малозначимые. Историю нельзя упрощать и препарировать в угоду тем или иным взглядам. Чем сложнее история, тем ценнее опыт, извлекаемый из нее, который заставляет задумываться, каким должен быть путь к достойному, процветающему и мирному обществу, где на обозримую перспективу производству нефти и нефтепродуктов для удовлетворения нужд экономики и потребления населения будет уделяться большое внимание.
Автор - Соколов Андрей Константинович - доктор исторических наук, профессор (Институт российской истории РАН).
1 Ергин Д. Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть. М., 2001. С. 338.
2 Там же.
3 Вернидуб И. И. На передовой линии тыла. М., 1993. С. 463-464.
4 XV съезд ВКП(б). М., 1928. С. 41.
5 РГАНИ. Ф. 6. Оп. 2. Д. 78. Л. 223-235. Здесь и далее часто используются обширные материалы проверок нефтяной отрасли, проводимые уполномоченными КПК.
6 Байбаков Н. К. От Сталина до Ельцина. М., 1998. С. 64.
7 РГАЭ. Ф. 8627. Оп. 15. Д. 24. Л. 139.
8 Лисичкин С. М. Очерки развития нефтедобывающей промышленности СССР. М., 1958. С. 41, 117.
9 Там же. С. 191.
10 О том, какую роль играла поставка нефтепродуктов для обеспечения операций Красной Армии, в основном наступательных, см.: Никитин В. В. Горючее — фронту. М., 1984.
11 Кравченко Г. С. Экономика СССР в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. М., 1970. С. 353.
12 Лисичкин С. М. Указ. соч. С. 181.
13 Байбаков Н. К. Указ. соч. С. 75-76.
14 Кравченко Г. С. Указ. соч. С. 354.
15 О беседе Байбакова со Сталиным см.: Байбаков Н. К. Указ. соч. С. 79-82.
16 Байбаков Н. К. Указ. соч. С. 122-123.
17 Будков А. Д., Будков Л. А. Нефтяная промышленность СССР в годы Великой Отечественной войны. М., 1985. С. 223.
18 Байбаков Н. К. Указ. соч. С. 91-92.
19 Лисичкин С. М. Указ. соч. С. 46.
20 Там же. С. 286.
21 Там же. С. 117.
22 РГАЭ. Ф. 8627. Оп. 15. Д. 31. Л. 1.
23 Пробст А. Е. Топливо и Отечественная война. М., 1945.
Просмотров: 58368
Источник: Соколов А. К. Нефть и война 1941-1945 гг. // Экономическая история : Ежегодник. 2011/2012. М.: РОССПЭН, 2012. C. 529-571
statehistory.ru в ЖЖ: