Коррупция. Очерк о деле заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР Ядгар Насриддиновой, обвинявшейся во взятках
Ядгар Насриддинова
---
Гласность — оружие не только могущественное, но и опасное, обоюдоострое. Под лозунгом гласности порой сводятся счеты, пытаются обмануть общественное мнение, а то и утверждаются обанкротившиеся методы, порочные идеи. Гласность — и появляется в печати Н. Андреева, гласность — и Политиздат выпускает отрывной календарь со здравицей Сталину и его портретом, гласность — и журнал «Сельская молодежь» публикует статью своего сотрудника А. Гаврилюка под сенсационным заголовком «Заговор глухих». Глухие, по автору, это те, кто не услышал лживых оправданий одной весьма высокопоставленной в прошлом персоны, бесцеремонно попиравшей законы, пополняя и без того довольно разбухший собственный текущий счет и шкатулки с драгоценностями, нанося невосполнимый моральный урон обществу. А вот Гаврилюк услышал. И хочет, чтобы и мы настроились на его волну, исходящую от персоны, потому и треть своей обширной статьи посвящает цитированию ее несостоятельных оправданий, а почти всю остальную часть—столь же бездоказательным свидетельствам приятелей и близко знакомых ей людей.
И на этой зыбкой почве по заранее подготовленной схеме, подогнав к ней «факты», и построил домик, который рушится, как только начинаешь приоткрывать дверь. И становится отчетливо видна порочная идея конструктора статьи.
* * *
К свадьбе готовились долго. И не потому, что действовали спустя рукава. Работали добросовестно, творчески, инициативно. Сколько времени ушло лишь на список приглашенных! Его не раз переделывали, то вычеркивая, то добавляя новые имена. Когда подвели черту, оказалось, что, хотя гостей соберется даже меньше восьмисот человек, все же всех разместить будет трудновато. Но выход нашли.
Свадебный организационный комитет, пусть официально [он так и не назывался — это была просто многочисленная группа энергичных, инициативных людей,— единодушно решил справлять свадьбу в поместье семьи жениха, именуемом дачей. Во главе предстоящего торжества стоял первый секретарь обкома партии республиканской столицы Мирза Мусаханов. Разбившись на более мелкие группы, члены «комитета» действовали самостоятельно. Скажем, группа, отвечавшая за посуду, подсчитывала, сколько тысяч потребуется тарелок, ваз, блюд, бокалов, рюмок и прочей утвари. Группа питания, к работе которой были привлечены лучшие кулинары столицы республики, определяла ассортимент, а также продукты, которые потребуются. Где их взять, проблемы не составляло. То немногое, чего не находили на своих складах, доставляли из других республик. Немало забот было у знатоков винно-водочных изделий, но со своей задачей — чтобы на любой вкус — они справились.
Для обслуживания гостей и сервировки столов оказалось достаточным штата трех ресторанов. Свадьбу обслуживали более 150 человек, из них двадцать шесть поваров и пятьдесят официантов и официанток. Заранее заготовили и замариновали 3000 шашлыков. Пусть не удивляет эта цифра, излишества здесь не было. Надо ведь учесть, что кроме гостей на круглосуточное довольствие, или, как здесь выражались, «кормление», было поставлено 200 шоферов легковых машин, которые постоянно курсировали между городскими гостиницами, где проживали гости, и дачей, а также вся обслуживавшая прислуга. А если добавить, что не на один день шли заготовки, станет ясно: не так уж много 3 тысячи шашлыков и несколько котлов плова.
Что касается увеселительной программы, то здесь обошлось без трудностей. Просто отобрали лучшие филармонические и театральные коллективы, разработали обширную программу, в которой приняли участие народные и заслуженные артисты. На свадьбе они пели и танцевали, один за другим их сменяли оркестры.
Едва ли не самые тяжелые проблемы легли на плечи строителей, ибо дача не была приспособлена для такого вида мероприятий. На ее территории пришлось сооружать павильоны, навесы, асфальтировать площадки.
Одно препятствие так и не удалось преодолеть — подъезды к даче. Дорогу, что вела к ней и проходила мимо нее, были вынуждены перекрыть для постороннего транспорта, но все равно скопления машин гостей не избежали. Поэтому многим пришлось оставлять автомобили чуть ли не за полкилометра от дачи и идти пешком.
Построить бассейн к свадьбе не успели, его соорудили позже, уложившись в 31 тысячу рублей. Зато 2-этажное здание бильярдной обошлось и того меньше — 18 тысяч. А всего на дооборудование дачи пошло больше 100 тысяч рублей.
Некоторые трудности встретились и при решении вопроса о размещении гостей — не на один же день была рассчитана свадьба. Скажем, жених пригласил из Московского государственного университета 17 своих однокашников. Здесь было все просто и ясно — у студентов нет денег, чтобы оплачивать дорогу, это только в один конец 4 часа лету на реактивном самолете. Им купили билеты в оба конца и выделили комнаты, где бы они могли жить две недели — полный срок, на который были приглашены. Для других гостей срок не определялся — кто сколько захочет.
Для того, чтобы люди не торопились с отъездом, создали все условия. В частности, немало желающих было прогуляться по дачному фруктовому саду или уютно устроиться под сенью его деревьев. И сколько бы людей сюда ни пришло, ничто не мешало их интимным беседам, ибо сад занимал девять гектаров.
Не станем описывать, что было на столах. Заметим лишь, что мастерство и фантазия кулинаров превзошли самую дерзновенную фантазию гурманов.
Во главе пиршества сидела член ЦК КПСС, заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР, Председатель Президиума Верховного Совета Узбекистана Ядгар Садыковна Насриддинова — счастливая мать жениха. По одну сторону стола разместились члены бюро ЦК Компартии республики вместе с первым секретарем и другие государственные и партийные деятели. По другую — тоже ответственные работники, и среди них — министры, руководители торговых центров — хозяева всех видов продовольственных и промышленных товаров. Предварительно гости проходили своеобразную регистрацию: специально выделенная бригада под руководством сестры первого секретаря обкома партии фиксировала, кто и что принес в подарок. Видимо, после изучения этого документа Насриддинова и определяла свое отношение к людям. Министры и большинство гостей несли дорогие подарки, но немало было и таких, кто ограничивался золотыми часами, браслетами, коврами. Правда, не все подарки оказались зарегистрированными. Скажем, импортный спальный гарнитур и другие громоздкие вещи были доставлены на городскую квартиру еще накануне.
Свадьба удалась на славу. О ней заговорили не только в Узбекистане, но и в других республиках. Докатился слух и до Москвы, до самого Леонида Ильича Брежнева.
Все получилось так хорошо еще и потому, что до свадьбы были проведены как бы две генеральные репетиции. Выходили замуж две племянницы Насриддиновой. Их свадьбы были поскромнее - человек по 300, но все же опытом обогатили: одну из них обслуживали восемь поваров, этого оказалось мало, на вторую пришлось взять десять. Стало ясно — теперь потребуется двадцать шесть. Столько и задействовали.
Свадьба сына Насриддиновой, это великое пиршество, вылившееся в дикий разгул, этот кошмар и безумие, которое воспринимается скорее как разгоряченный бред, чем реальность, в полной мере раскрывает ее облик, ее убогий духовный мир, глубину ее морально-нравственного падения и преступное злоупотребление властью. И этого человека Гаврилюк пытается представить читателю как жертву Рашидова и Яхъяева. Пишет, что батрачку, поднятую партией и Советской властью до крупного государственного деятеля, оклеветали и затравили Рашидов и Яхъяев.
Далек от мысли обелять преступников, но хватит с них и того, что они действительно совершили. Не берусь судить об их отношениях с Насриддиновой, но падение ее отнюдь не результат клеветы. При чем здесь Рашидов, главный гость той знаменательной свадьбы?
Верно, Насриддинова — бывшая батрачка. Но, дорвавшись до власти не без помощи того же Рашидова, она обратила эту власть во зло обществу, в неограниченный источник собственного обогащения.
Закономерно может возникнуть вопрос: откуда мне известны эти подробности, эти умопомрачительные цифры, этот кошмар?
Честно признаюсь: в этом деле я лишь добросовестно изучил и проанализировал труд людей, которые по долгу службы и совести длительное время исследовали деяния Насриддиновой. Это прежде всего бывший ответственный контролер КПК при ЦК КПСС С. Вологжанин, который шесть раз выезжал в Узбекистан, ответственный контролер КПК А. Левин, представители аппарата ЦК КПСС, Прокуратуры СССР. Это был труд, требовавший от них немалого личного мужества, ибо объективному рассмотрению дела препятствовали огромные силы из высшего эшелона власти страны, о чем речь пойдет ниже.
Я же ограничу свою задачу тем, что, начав со свадебного эпизода, лишь процитирую затем документы и тех, кто затратил немало сил и нервов, добиваясь истины.
Честные, объективные, порой рискованные для собственной судьбы действия официальных представителей партии и государства, занимавшихся делом Насриддиновой, привели к тому, что вопреки активному вмешательству высоких покровителей скрыть правду не удалось.
Уверенность в правильности выводов, к которым они пришли, придает и тот факт, что дело Насриддиновой исследовалось при непосредственном участии члена Политбюро ЦК, руководителя высшего контрольного органа партии А. Пельше и его первого заместителя И. Густова. Они практически занимались всей проверкой, не выпуская действий партийных контролеров из своего поля зрения.
Одной свадьбы было достаточно, чтобы исключить Насриддинову из партии и отдать под суд за злоупотребление властью, приведшее к растратам государственных средств и моральному разложению массы людей. Какой пример был подан всем руководящим работникам республики, да и не только им? Можно представить, какое впечатление на студентов МГУ произвели рассказы семнадцати их товарищей, когда они поделились своими впечатлениями о том, как жили в раю. Это не мои слова. Это их слова.
Но Леонид Ильич не хотел обижать крупного государственного деятеля. Как он отнесся к этому постыдному явл-нию, зафиксировано точно:
— Ты глупость сделала, ты там что со свадьбой?! — пожурил он ее.
— Ваше мнение учту, Леонид Ильич,— виновато сказала она.
Этот ответ его удовлетворил. И она учла. Поняла — ей все дозволено. И широко после этого развернулась.
Так «доброта» Брежнева, распространявшаяся не только на Насриддинову, создавала почву и все условия для любых злоупотреблений и коррупций, приведших к застою.
***
В 1974 году в ЦК КПСС поступил внушающий доверие документ о крупных злоупотреблениях властью Я. Насриддиновой, нанесших государству большой материальный и моральный ущерб. Нет, не о свадьбе в нем шла речь, о свадьбе там ничего не говорилось, описывались деяния куда более преступные, совершенные в бытность ее Председателем Президиума Верховного Совета республики.
Письмо пришло в период подготовки к очередной сессии Верховного Совета СССР, а Насриддинова была в ту пору Председателем Совета Национальностей, и вопрос о новой рекомендации ее на этот пост был предрешен.
Возникла необходимость оперативно, хотя бы в предварительном порядке, проверить поступивший сигнал. ЦК КПСС направил для этого в республику солидные силы. Туда выехали член Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Г. Осипов, ответственный контролер С. Вологжанин, инструктор Отдела организационно-партийной работы ЦК КПСС М. Ишков и инструктор Отдела административных органов ЦК КПСС Ю. Северин.
Несколько дней напряженной работы привели их к единодушному выводу, что Насриддинова дала серьезный повод для обвинения ее в злоупотреблениях служебным положением, принятии необоснованных и незаконных указов о помиловании 1лиц, осужденных за крупные преступления, и других незаконных и антиморальных действиях. Эти предварительные выводы были доложены Секретариату ЦК КПСС.
После обстоятельного обмена мнениями решили воздержаться от рекомендации Насриддиновой на пост Председателя Совета Национальностей и поручить Комитету партийного контроля при ЦК КПСС провести более глубокое расследование. Проверка на этот раз была организована еще более тщательно и продуманно. В ней участвовали опытные партийные работники, разного профиля специалисты, ответственные представители правоохранительных органов, и длилась она не неделю, не месяц, а более года. Дальше читатель поймет причины, вызвавшие и столь большой срок партийной проверки, и необходимость проведения параллельно с нею следственных действий. Пока ограничусь лишь напоминанием о том, что большое противодействие выяснению истины оказывали весьма влиятельные силы в республике и в центре, в Москве. Примеров тому немало, приведу хотя бы один.
С. ВОЛОГЖАНИН: «В ходе проверки возникла необходимость ознакомиться с судебными делами крупных расхитителей социалистической собственности и взяточников, которые были помилованы. Председатель Президиума Верховного Совета Узбекской ССР Матчанов запретил показывать их нам. Мы пригласили его на беседу:
— Пожалуйста, объясните, почему вы дали такое указание.
— Это секретные дела, мы не имеем права их показывать.
— Да, но мы действуем по указанию Центрального Комитета партии, и от нас ничто не может быть скрыто.
— А я действую по указанию высшего законодательного органа страны.
— Как это понять? Вы коммунист и обязаны подчиниться партийной дисциплине.
— Но поймите и вы меня. Я Председатель Президиума Верховного Совета республики, а мне звонил лично Председатель Президиума Верховного Совета СССР товарищ Подгорный и запретил знакомить вас с судебными делами. Могу ли я не подчиниться ему?
Наша беседа не привела к результатам.
О происшедшем доложили товарищу Пельше. И только после его вмешательства нам удалось получить необходимые документы. Надо сказать, что это далеко не единственный случай, когда Председатель Комитета партийного контроля непосредственно занимался конкретными делами проверки».
Впоследствии стало ясно, почему пытались скрыть от контроля судебные дела. Изучив 85 из них, установили: в течение 1966-1969 годов Указами Президиума Верховного Сове та республики, подписанными Насриддиновой, незаконно помиловано 59 осужденных на длительные сроки заключения крупных взяточников и расхитителей.
ИЗ ЗАПИСКИ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА СССР ЦЕНТРАЛЬНОМУ КОМИТЕТУ КПСС (сентябрь 1975 года):
«Расследованием, проведенным Прокуратурой СССР, установлено, что Я. С. Насриддинова, являясь с 1959 г. по 1970 г. Председателем Президиума Верховного Совета Узбекской ССР, систематически совершала противозаконные действия, вмешиваясь в деятельность судебно-следственных органов, брала под защиту лиц, повинных в крупных хищениях государственных и общественных средств, а также совершивших уголовные преступления, добиваясь необоснованного помилования многих лиц, осужденных на длительные сроки за особо опасные преступления...»
Извращения в практике помилования во многом предопределялись тем, что подготовка материалов была возложена на аппарат Президиума, специально подобранный Насриддиновой и состоявший из заведомо нечестных, беспринципных, морально порочных людей. Подполковника милиции О. Шукурова, друга своего мужа, она взяла на должность помощника, добившись незаконного его сохранения в кадрах МВД. Вскоре повысила в чине, назначив заведующим приемной Президиума Верховного Совета республики. Он довольно быстро проявил себя отнюдь не с лучшей стороны. Партийная организация охарактеризовала его, как «интригана и совершенно разложившегося в морально-бытовом отношении человека». Используя свое служебное положение, Шукуров за обещанную или уже оказанную помощь принуждал многих женщин к сожительству. Интимные встречи проводил в служебном кабинете, в автомашине и в других местах. На прием к Насриддиновой можно было попасть, лишь дав ему взятку.
Когда в партийной организации решили обсудить его поведение, Насриддинова решительно воспротивилась этому. Чтобы не вздумали снова обсуждать его поведение, добилась приказа Щелокова о присвоении ему звания полковника. Исключили Шукурова из партии, когда он лишился высокого покровительства Насриддиновой, выехавшей в Москву.
По ее указанию была принята на работу бухгалтером Президиума Л. Чебыкина, с которой раньше работала в министерстве промышленных стройматериалов. Проверка показала, что Чебыкина, управляющий делами Президиума Абдулаев, заведующий хозчастью Мирзаев и секретарь-стенографистка Неклесина составляли фиктивные акты о вручении подарков старым коммунистам и другим заслуженным людям, а также больным и семьям умерших. Ни на одном акте не было обнаружено ни одной фамилии лиц, которым якобы вручались подарки. А сами составители этих актов не могли назвать ни одной фамилии. Забыли.
Старшим референтом Президиума по указанию Насриддиновой был назначен некий Н. Мухамедов, пьяница и развратник, уличенный в растлении малолетней девочки. Но велика была власть его покровительницы, Насриддинова вызволила его из «беды».
Свою приятельницу Мавлянбекову, отчисленную из прокуратуры, Насриддинова приняла на должность консультанта. Немного потребовалось времени, чтобы консультант получила четырехкомнатную квартиру. Когда выяснилось, что у нее есть собственный дом, решили привлечь ее к ответственности, но на пути встала Насриддинова. Только после ее отъезда в Москву Мавлянбековой объявили партийное взыскание. А дом и квартира у нее остались.
ИЗ ЗАПИСКИ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА СССР (январь 1977 года):
«Отдельные работники Президиума Верховного Совета Узбекской ССР получали взятки за содействие в организации приема граждан руководством Президиума и помилование осужденных. Были привлечены к уголовной ответственности заведующий приемной О. Шукуров, консультанты приемной А. Алимов и К. Бахрамбаев, заведующий отделом по вопросам помилования А. Муталов».
В этот черный список можно внести еще несколько фамилий. А всего за получение взяток и другие проступки было арестовано 19 сотрудников Президиума Верховного Совета республики. Но то были лишь помощники Насриддиновой, главные дела она вершила не только с их помощью.
ОТВЕТСТВЕННЫЙ КОНТРОЛЕР КПК при ЦК КПСС А. ЛЕВИН:
«Она не стеснялась. Вскоре после землетрясения, когда население Ташкента испытывало острейшую нужду в жилье, Насриддинова капитально отремонтировала предоставленный ей и нисколько не пострадавший особняк площадью около 100 кв. метров, затем передала его сестре, а взамен получила новую квартиру из 7 комнат жилой площадью 120 кв. метров Уезжая на работу в Москву, она и эту квартиру не сдала, а «подарила» дочери, вдобавок к ее собственной, двухкомнатной.
В 1989 в сборнике очерков Аркадия Сахнина "Охота на китов" был опубликован очерк "Коррупция", в котором Аркадий Сахнин рассказывает о материалах прокуратуры и Комиссии партийного контроля КПСС, посвящённых расследованию дела о взятках заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР Ядгар Насриддиновой, которое проводилось в 1970-е годы. Дело закончилось ничем, Насриддинова не была арестована, однако в перестройку информация о её деле появилась в прессе. Публикуемый здесь очерк является расширенной версии статьи "Коррупция" А. Сахнина, которая была опубликована в газете Известия 31 октября 1988 г., и, в свою очередь, он является ответом на статью в "Сельской молодёжи", которая защищала Насриддинову (эту статью под названием "Заговор глухих" вы также можете прочитать на нашем сайте). Сахнин был уверен в виновности Насриддиновой, и с его аргументами вы можете сейчас ознакомиться.
---
С. Нуруддинов, муж Насриддиновой, был снят с должности председателя республиканского совета профсоюзов за аморальное поведение и недостатки в работе. Его дочь Рая, будучи студенткой МГУ, обращалась в ЦК Компартии Узбекистана, жалуясь на отца, принуждавшего ее к сожительству во время частых командировок в Москву и на курорте.
Когда он умер, Насриддинова добилась, чтобы улица Прядильная была переименована в улицу имени ее мужа. Это решение не обсуждалось Ташкентским горисполкомом. Просто 426
опросили четырех членов исполкома из одиннадцати и выдали за решение. Оно было отменено в ходе проверки КПК».
ИЗ МАТЕРИАЛОВ КПК при ЦК КПСС:
«В процессе расследования уголовных дел, возбужденных в отношении преступных групп, состоящих из лиц, связанных с Насриддиновой и пользовавшихся ее поддержкой и покровительством, были вскрыты массовые хищения социалистической собственности в особо крупных размерах, факты взяточничества. Всего было осуждено 315 человек, в том числе 31 ответственный советский и судебный работник. Общая сумма хищений составила свыше 10 миллионов рублей.
В результате тщательной партийной проверки и путем следственных действий были установлены многочисленные факты, уличающие Насриддинову в том, что она, пользуясь властью, подписывала противозаконные указы о помиловании и сокращении сроков наказания уголовным преступникам, за что получала взятки. Как установило следствие, получала она взятки за протекционизм при определении на ответственные должности и незаконное предоставление квартир...
Заместитель начальника управления промышленностью горисполкома Артыков был осужден к 10 годам лишения свободы с конфискацией имущества за получение взяток в крупных размерах. Вскоре после вынесения приговора Насриддинова подписала указ о его помиловании еще до того, как из колонии на него поступили необходимые документы (характеристика и другие материалы), и невзирая на то, что к тому времени он проходил как соучастник преступления по другому уголовному делу.
14 арестованных дали прямые показания, что Насриддинова занималась взяточничеством, и привели 50 эпизодов подтверждения...»
Насриддинова не признает ни одного факта взяточничества. Но как не признавать?! В своей справке Генеральный прокурор Союза ССР сообщает, что, по показаниям зав. буфетом Агоевой, в 1965 году на квартире Насриддиновой дала ей взятку в сумме 4000 рублей и старинное кольцо с алмазом (оценочная стоимость 20 000 руб.) за помилование мужа Агоевой — Салказанова, у которого было изъято 10 кг наркотиков, дважды осужденного. Вскоре Насриддинова подписала указ о его помиловании, и он был выпущен на свободу.
Насриддинова заявила, будто знать не знает никакую Агоеву, никогда в жизни ее не видела, никогда в жизни Агоева не была у нее на квартире.
Далее Генеральный прокурор пишет: «Агоева описала обстановку в доме Насриддиновой и предметы домашнего обихода, в частности оригинальный хрустальный графин с изображением золоченой змеи, обвивающей сосуд. Свои показания Агоева подтвердила на очной ставке с Насриддиновой.
Домашняя работница Насриддиновой, Афонина, опознала Агоеву, заявив, что видела ее в доме Насриддиновой в 1965 году. Афонина также подтвердила показания Агоевой в части описания предметов домашней обстановки и об оригинальном хрустальном графине.
Родственники Агоевой подтвердили, что у нее действительно до 1965 года имелось старинное кольцо с алмазом...
На допросах и очной ставке Насриддинова отрицала знакомство с Агоевой и получение взятки за помилование Салказанова...»
Даже в случае, когда ее буквально хватали за руку, она отрицала свою вину. Например, на заседании КПК при ЦК КПСС член Комитета Г. Осипов, обращаясь к Насриддиновой, сказал: «Вы пытаетесь расходы, затраченные на подготовку свадьбы сына, объяснить тем, что эти затраты были произведены якобы в связи с приездом в Ташкент представителей Индии и Пакистана совместно с тов. Косыгиным. Но это не так. Совещание трех руководителей государств было в 1966 году, а расходы вы произвели в 1969 г.»
Казалось бы, как можно опровергнуть этот факт? И все-таки она упрямо стояла на своем.
В той же справке Генеральный прокурор сообщает:
«Бывший председатель колхоза, а затем директор Ургенчского винного завода Аллабергенова, в течение ряда лет занимавшаяся хищением в особо крупных размерах, показала, что в 1968—1973 гг. только в три приема передала Насриддиновой золотых изделий на сумму 45 000 рублей, отправляя золото в коробках с фруктами. Насриддинова в свою очередь способствовала расширению цеха винзавода, работники которого выпускали скрытую от учета водку.
Указанные факты подтверждаются свидетелями, отвозившими Насриддиновой в Ташкент и в Москву коробки, показаниями работников винзавода, знавших от Аллабергеновой о ее связях с Насриддиновой. О передаче взяток Насриддиновой дали показания бывший председатель Самаркандского райисполкома Алчинбаева, бывший секретарь Хивинского райкома КП Узбекистана Рахманов, бывший директор объединения кинотеатров г. Андижана Зулунова, бывший управляющий базой Узтекстильпрома Салимханова и бывший директор фирмы «Юлдуз» Абдуллаева».
А вот две выдержки из частного определения Верховного суда Узбекской ССР от 30 сентября 1976 г.:
Ходжаев: «Когда я работал министром пищевой промышленности Узбекской ССР, был против назначения Аллабергеновой на должность директора Ургенчского винзавода, т. к. она не имела специального образования и опыта по этому профилю, однако на основании требования т. Насриддиновой подписал этот приказ».
Рузиметов: «Я работаю директором Ургенчского масло-экстракционного завода. В 1972 году с плана строительства завода сняли 100000 рублей (под давлением Насриддиновой эти деньги изъяли у завода, чтобы передать на строительство нового цеха розлива винзавода, где директором была Аллабергенова. — А. С.). В апреле 1972 г. вместе с Аллабергеновой мы вылетели самолетом в Москву, нас в аэропорту встретила машина Насриддиновой «Чайка»; тогда Аллабергенова отдала шоферу 4 багажные бирки, шофер вместе с Аллабергеновой погрузил в машину багаж и прямо поехали на дачу Насриддиновой. Там мы были в гостях, потом нас Насриддинова привезла и устроила в гостиницу «Москва». Вместе во Дворце съездов смотрели балет «Лебединое озеро», были в цирке. На следующий день помощник Насриддиновой нас, т. е. меня и Аллабергенову, повел в кукольный театр. После возвращения из Москвы, когда остановили строительство нового цеха розлива Ургенчского винзавода, Аллабергенова сказала мне: «Звонила Насриддинова, она поможет».
В покрытии преступлений и выручке своих «кормильцев» Насриддинова проявляла удивительную изобретательность. Когда Аллабергеновой было предъявлено обвинение и с нее взяли подписку о невыезде, Насриддинова вызвала ее в Москву и под видом знатного хлопкороба Узбекистана устроила в спецбольницу 4-го главного управления Минздрава РСФСР.
У этого «знатного хлопкороба» при обыске было обнаружено 1750 метров различных тканей, свыше 200 головных уборов, 11 дорогостоящих шуб, 35 наименований золотых изделий, свыше 40 тысяч рублей наличных денег.
Может быть, хватит фактов? Их ведь можно приводить без конца, пока не будут переписаны все девять томов ее персонального дела, находящегося в Комитете партийного контроля при ЦК КПСС. Пора сообщить о принятых мерах. Но тут наше повествование начинает спотыкаться. Более года шла напряженная работа. Факты, вызывающие хоть малейшее сомнение даже у одного из группы проверяющих, толковались в пользу Насриддиновой. Когда все материалы были тщательно изучены и проверены, вопрос о ее партийности вынесли на заседание Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. 17 марта 1976 года было принято единственно возможное решение: исключить из партии.
Можно представить себе, какая лавина и с каких высот обрушилась на Комитет, если на следующий день он вынужден был отменить свое решение. Единственное, что удалось, это оставить формулировку точно такой, как в первом решении, где перечислялись творимые Насриддиновой беззакония, только с добавкой: «...заслуживает исключения из партии, но учитывая, что она освобождена от занимаемых постов и не привлекалась к партийной ответственности, объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку».
Как же могло такое произойти? Вопрос этот требует особого рассмотрения, ибо он касается того, что скрыто от глаз, что именуется механизмом покровительства бесчестным людям, бесчестным механизмом поругания справедливости. Партийная проверка, как и следствие, шли с трудом. Сопротивление возрастало по мере все более широкого вторжения контроля в закоулки тайников сделок, проступков, преступлений, отступничества. «Телефонное право» высвечивало конкретных его носителей. В их числе оказались Щелоков, Подгорный, Брежнев.
Не кто иной, как Подгорный, устроил скандал А. Я. Пельше. Буквально набросился на него, защищая Насриддинову и требуя восстановления ее в партии. Не раз звонил должностным лицам Брежнев, требуя: «Перестаньте ее терзать». Таковы факты. И когда сегодня читаешь в «Неделе» умозаключения одного из журналистов о том, что Брежнев, дескать, не пощадил в свое время Насриддинову, то диву даешься: и на чем строятся подобные умозаключения? Ведь они лишь морочат людям головы и дают повод для всевозможных кривотолков.
Подобно тому, как Насриддинова позволяла себе вмешиваться в деятельность правоохранительных органов, своевольно изменять и отменять приговоры Верховного суда республики, так позволяли себе вмешиваться в ее и уголовное, и партийное персональное дело Подгорный и Брежнев. Они оказывали давление на работников партийных и правоохранительных органов, то есть совершали незаконные действия. И парадоксально, а может, вполне естественно, не несли за это никакой ответственности, ибо были бесконтрольны.
Давление со стороны власть имущих, их покровительство крупным преступникам принимало самые разнообразные формы, вплоть до отмены законно принятых судебных решений. Как поступили, например, с приговором в отношении бывшего Председателя Совета Министров Узбекской ССР Р. Курбанова, осужденного к 8 годам лишения свободы за взяточничество и другие служебные корыстные злоупотребления? Через полтора года после вынесения приговора за подписью Брежнева издается Указ Президиума Верховного Совета СССР о досрочном освобождении Курбанова из мест заключения. Вскоре с той же легкостью Брежнев подписывает второй Указ — о прекращении взимания с Курбанова награбленного им. Свыше 40 тысяч рублей, прилипших к его рукам, так при нем и осталось. Еще какое-то время спустя Курбанов, правомерно исключенный из партии, вновь на общих основаниях был принят кандидатом, а затем и членом партии.
Режим культа личности и годы застоя порождались отсутствием того строгого партийного контроля и той дисциплины, которая обязательна для всех членов партии независимо от занимаемого ими поста. Чтобы подобное не повторялось в будущем, XIX партийная конференция и поставила вопрос о создании в партии абсолютно независимого контрольного органа.
Несмотря на мощное противодействие в разоблачении Насриддиновой, партийные контролеры, в частности Вологжанин и Левин, стойко выполняли свой долг, добиваясь истины. И шаг за шагом проступала правда, и все в большее раздражение приходили покровители Насриддиновой. Решение Комитета партийного контроля об исключении ее из патии было воспринято ими как открытый вызов, как демонстрация против руководства ЦК.
* * *
«Красивую» жизнь прожила Насриддинова. Квартира в Ташкенте и дача под Ташкентом, одновременно две квартиры в Москве, соединенные в одну, потому и сохранившие два номера, и дача под Москвой, путешествия с семьей в Японию, Канаду и другие страны, звон хрустальных бокалов, пикники, где ласкали слух и глаз народные и заслуженные...
Этот образ жизни довольно быстро раз и навсегда усвоила Насриддинова. И сегодня, передав ташкентскую квартиру дочери, она живет все в той же сдвоенной квартире в Москве, имея под Москвой государственную дачу, государственную машину, высокое материальное обеспечение, привилегированное снабжение, пользуется почетом персонального пенсионера союзного значения. С нее давно сняли партийное взыскание, хотя Вологжанин отказался смягчать справку о ее деяниях и оно снималось по уже знакомому нам диктату.
Казалось бы, в наше новое время должна бы затаиться и тихонько жить, пользуясь, как и привыкла, незаслуженными благами. Так нет же, продолжает бушевать. В телевизионной программе «Взгляд» следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Н. Иванов нелестно отозвался о ней. И вот корреспондент журнала Гаврилюк приводит в своей статье ее заявление в суд, явно сострадая своей героине: «...считаю необходимым сделать суду заявление о том, что указанное утверждение Н. В. Иванова является клеветническим, не соответствует действительности и порочит мою честь и достоинство. Прошу суд обязать следователя по особо важным делам Прокуратуры СССР Н. В. Иванова принести мне публичные извинения в одной из ближайших передач в телевизионной программе «Взгляд». Я. С. Насриддинова».
Как может она произносить эти высокие слова — честь, достоинство? Впрочем, многое может. Могла же она, член партии, будучи депутатом Верховного Совета СССР, на очных ставках с людьми, разоблачавшими ее, и лишенная возможности выкрутиться, опровергнуть их, извлечь из сумки коран и проклинать на коране своих обвинителей, их детей и все их потомство! Поступала она так не раз, и ее не смущало присутствие следователей.
Подавая заявление в суд, она не понимала, что страна живет уже другой жизнью. Сама она, как в эйфории, пребывает в том, уже уходящем мире вседозволенности, когда можно было высокомерно заявить: «С каких это пор письмо на члена ЦК партии передают на рассмотрение в прокуратуру!» Она считала и поныне считает свою персону неприкосновенной.
Ну, она — ладно. А корреспондент журнала? Уж коль скоро заговорил о суде, почему же не до конца? Почему не сообщил, как позорно для нее закончилась эта история? Районный суд отказал ей в иске, она ринулась в городской. Но и там отказ. Куда теперь пойдет со своими амбициями? Умолчал он и еще об одном ее заявлении в суд, об истории, которая весьма смахивает на анекдот. В своей статье, опубликованной в «Неделе», А. Додолев упомянул некую «высокопоставленную взяточницу», не назвав фамилии. И Насриддинова подала на автора и редакцию еженедельника в суд, требуя извинений за оскорбленную честь. Получился конфуз. Если вы во взяточнице узнали себя, объяснили ей в суде, это ваше личное дело, а мы не можем рассматривать дело об оскорблении чести человека, если нам неизвестна его фамилия.
У меня нет желания полемизировать с автором статьи «Заговор глухих», хотя показать его несостоятельность труда не составит. Просто обидно за журнал, к которому отношусь • с большим уважением, к его коллективу, сумевшему привлечь к сотрудничеству интереснейших авторов, журналу, ставящему острые, разнообразные проблемы, привлекательному не только для сельской молодежи, на которую рассчитан.
Тем не менее о методах, которые применяет журналист, не сказать не могу. Он сообщает, что беседовал по телефону с бывшим ответственным контролером КПК С. Вологжаниным и первым заместителем Председателя КПК. Я тоже с ними беседовал и отнюдь не по телефону. И не один раз. Оказывается, он грубо извратил слова обоих. Вот что по этому поводу сказал С. Вологжанин: «А. Гаврилюк пишет, будто вынужден был ограничиться телефонным разговором в связи с моей чрезвычайной занятостью. У меня действительно мало свободного времени, видимо, он сам догадался об этом, но встречи и не искал. Главное, однако, не в этом. Гаврилюк пишет, будто я сказал ему: «Многое забылось уже — сколько лет прошло... Но ясно одно: некоторые факты обвинения Насриддиновой подтвердились...»
Судите сами. Делом этим я занимался непрерывно больше года, подвергаясь порой риску быть наказанным за «непослушание». По мере того как оно распутывалось, написал не менее десяти справок и докладных записок.
Мог ли я забыть все это? Мог ли сказать, будто лишь «некоторые» факты подтвердились? То есть опровергать самого себя — ведь рассматривалось ее дело по моему докладу. Более того, не скрою от вас, что еще за месяц до того, как беседовал с Гаврилюком, обратился в Политбюро ЦК КПСС с письмом, в котором описал правду о всей этой истории.
Естественно, я не советовал корреспонденту Гаврилюку вставать на защиту неправого дела. Такой же совет дал ему первый заместитель Председателя КПК».
В разные годы Верховный суд Узбекистана вынес в отношении Насриддиновой четыре частных определения, уличая ее в серьезных преступлениях и направляя свои решения Верховному Совету СССР и Генеральному прокурору. Занимавший в то время пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР Подгорный не давал хода этим документам и запрещал заниматься ими прокуратуре.
13 лет назад против нее было возбуждено уголовное дело. Оно не закрыто и по сей день. А ведь с апреля 1985-го прошло уже более трех лет. Записки в ЦК Генерального прокурора СССР неизменно заканчивались фразой: «Следствие по делу продолжается». Так, может быть, пора закончить его? Может быть, и Комитету партийного контроля надо вернуться к нему?
Р. S. Через месяц после опубликования сокращенного варианта этого материала в газете «Известия» решением Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Я. С. Насриддинова была исключена из партии. Это предопределяет лишение ее персональной пенсии и всех незаконно получаемых ею благ.
Прокуратура СССР возобновила следствие по ее уголовному делу.
Читайте также:
Дело о коррупции заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР Ядгар Насриддиновой
Просмотров: 2093
Источник: Сахнин А.Я. Охота на китов. М.: Известия, 1989 / С. 419-433
statehistory.ru в ЖЖ:
