В. Д. Назаров. О забытом источнике по истории посадского населения России в первой половине XVII в.
Цель нашей статьи — дать предварительную оценку сведений о численности, сословном составе городского населения по сметным росписям, включенным в подлинные «годовые» разрядные книги. Важно также уяснить и ретроспективную ценность нашего источника.
Историография демографии русского города в первой половине XVII в. немногочисленна: помимо ряда исследований по отдельным городам, известна лишь одна сводная работа2. Фактические ее данные, некоторые выводы широко используются вплоть до настоящего времени. Однако в источниковедческом плане исследование П. П. Смирнова уже не отвечает в ряде отношений современным требованиям3.
«Годовые» подлинные разрядные книги — особая разновидность этого важнейшего источника. Сохранились они лишь с 1613—1614 гг. и в подавляющем большинстве изданы4. Хотя со времени публикации основной их части прошло более 100 лет, специальное источниковедческое исследование начато лишь недавно В. И. Бугановым. Отметим два его вывода: во-первых, формирование структуры и содержания подлинных «годовых» разрядных завершилось лишь к 1020 г.; во-вторых, характерной их чертой было включение (иногда целиком) документов5. Коснулся автор и интересующего нас раздела «годовых» разрядных книг, но развернутого его анализа не дал6.
Два предварительных замечания. Мы пользовались печатным изданием разрядных подлинников, однако для проверки качества была произведена сверка его текста за 7133 г. с текстом архивного подлинника. Сличение показало доброкачественность публикации7. Сметные росписи гарнизонов появляются с 7124 г. и продолжаются в каждой из книг по 7127 г. В книгах за 7128—7132 гг. таких смет нет, а вновь включаются они в «годовые» подлинники с 7133 г. В статье нет возможности проследить содержание и особенности этих сметных росписей за все время существования «годовых» разрядных книг. Мы ограничились анализом смет за 7124—7127 и 7133—7138 гг. Выбор последней даты (7138 г.) мотивирован тем, что, во-первых, последующие книги приходятся уже на период русско-польской войны 1632—1634 гг. (она внесла серьезные изменения в численность и структуру гарнизонов), а во-вторых, к началу 30-х годов состав и особенности таких сметных росписей уже вполне определились.
В сметные росписи включена вся территория страны, в том числе Север, Поволжье и Сибирь. Однако число пунктов и характер приводимых сведений различны. В 7124 г. в смете фигурируют 86 городов западных, южных и центральных районов, 21 — Поморья. 22 — Поволжья и Мещеры и 12 — Сибири (34 последних ведались тогда приказом Казанского дворца)8. В дальнейшем в границах первого периода (7124—7127 гг.) число городов то уменьшается, то увеличивается, оставаясь в пределах 135—145. Здесь, несомненно, имели место и случайные пропуски, и объяснимое исчезновение и» списков (временное или постоянное) крепостей. Так, Карачев в 7127 г. по решению Боярской думы был разорен9, перестала быть оборонным пунктом Таруса (с 7125 г.), перешли к Речи Посполитой Дорогобуж (не упоминается с 7125 г.), Белая, Невель, Стародуб-Северский, Новгород-Северский (последние три не фигурируют в сметах с 7127 г.). Зато перечень крепостей пополнился Новгородом, Ладогой, Порховым, Старой Руссой (с 7125 г., после подписания мира со Швецией), а также Сапожком (с 7125 г.), Крапивной (с 7125 г.), Рузой (с 7127 г.), Борисовым городищем (с 7127 г.).
Больше городов в сметах за 7133—7138 гг,—свыше 150. Из них более сорока — сибирские, поволжские и мещерские крепости (до образования в 1630 г. Сибирского приказа ведались приказом Казанского дворца) и свыше 15 — северные и северо-восточные. В западных, южных и центральных областях учтены росписями 96 городов. Как и ранее, перечни за каждый год не идентичны. Так, Кромы и Кременск упоминаются лишь с 7134 г., а Воротынск — с 7135 г. Налицо опять-таки случайные неупоминания: нет Каширы и Юрьева-Польского под 7136 г., Гдова под 7137 г.; и пропуски объяснимые: так, в сметах за 7135—7136 и 7138 гг. нет Тулы, Дедилова, Крапивны, Мценска, Пронска, Михайлова и Переславля-Рязанского (последнего за 7134—7136 и 7138 гг.), но гарнизоны этих крепостей обозначены в разрядных книгах тех лет в других разделах (при описании украинского и рязанского разрядов). Исключение из сметы за 7138 г. Вереи, Звенигорода, Рузы и Малого Ярославца также понятно: в них и в предшествующие годы воинские силы состояли из посадских тяглых людей (лишь в Верее указывалась их численность). Составители были не всегда последовательны: в сметной росписи того же 7138 г. названы города с аналогичными особенностями — Гороховец, Шуя, Юрьев-Польский и др. В ряде случаев в росписи не вносились города, сведения о которых совпадали с данными предшествующего года (к примеру, неупоминание Зубцова и Устюжны-Железопольскон под 7135—7137 гг.)10.
Анализ данных сметных росписей за оба периода о числе городов показал, что в них отмечены свыше 160 крепостей, в том числе те, что отошли от России по Деулинскому перемирию (сведения об их гарнизонах важны в ретроспективном плане).
Есть существенное различие между сметами разрядных подлинников первого и второго периодов. Росписи 7124—7127 гг. не указывают численности и структуры гарнизонов в городах Сибири, Поволжья и Поморья (они дают лишь имена воевод). В сметах же за 7133—7138 гг. такие показатели приведены последовательно в отношении сибирских, поволжских и мещерских крепостей (с 7133 г.) и выборочно в отношении поморских — сведения о приборных служилых людях в некоторых из них появляются с 7136 или 7137 г. (Архангельск и Холмогоры, Великий Устюг, Каргополь и Турчасов, Кольский острог). Данных же о боеспособной части посадского населения нет ни в первых, ни во вторых, хотя наличие тяглых посажан во всех поморских городах, а также в ряде поволжских и мещерских — несомненно. В дальнейшем мы почти не будем касаться этих регионов, ибо для нас наиболее интересны те случаи, когда в источнике определяется посадское население. Отметим лишь, что достаточно подробные сведения о гарнизонах всех сибирских крепостей с 7133 г. являются одними из самых ранних. Таким образом, ниже речь пойдет о 105 городах западных, южных и центральных областей страны11.
Главная цель составления сметных росписей очевидна. Разрядный приказ (ведущее военное ведомство государства) с их помощью детально учитывал данную часть воинских сил страны в важнейшем годовом военно-оперативном документе. Это было необходимо не только для выработки военных планов на следующий год или для внесения каких-то изменений в текущие дела. Ясное и четкое представление о численности гарнизонов и боеспособной части тяглых горожан было важным и потому, что города (даже в военном отношении) находились в ведении различных приказов, точно так же, как разные разряды служилых людей по прибору управлялись не одними и теми же московскими центральными ведомствами. Кроме того, появление указанных сметных росписей, конечно, связано с мерами правительства Романовых по восстановлению армии и государственного аппарата, по преодолению политических и социально-экономических последствий крестьянской войны и иностранной интервенции. С помощью данного источника правительство получало информацию не только о военном потенциале того или иного города, но отчасти и о социальной его структуре, а косвенно — об экономическом положении разных групп городского населения.
Сметы расписывались подьячими Разрядного приказа. Возникает вопрос: какими источниками они при этом пользовались? Ответ на него — частью прямо, а частью косвенно — дают сами сметы.
В росписях за 7124—7127 гг. фигурируют, правда редко, воеводские отписки. Указания на них двух типов. Во-первых, это прямые отсылки к ним с приведением даты. Так, при описании гарнизона Торжка в смете 7126 г. упомянута воеводская отписка от 30 ноября12. Во-вторых, когда смета не сообщает точного числа боеспособных людей, этот пропуск мотивируется в ряде случаев тем, что об этом «к государю не писывали»13. Хотя указания на источники в росписях 7124—7127 гг. не часты, тем не менее ясно, что в основе их лежат именно воеводские отписки. Лишь один раз называется иной источник (впрочем, и он попал в разряд почти наверняка либо в составе, либо вместе с отпиской воеводы): число посадских людей в Великих Луках (коренных и выселенцев из Невеля) было определено в 7127 г. по сказке дворян и детей боярских14.
Иначе в сметных росписях 7133—7138 гг. При возобновлении этих разделов в «годовых» подлинных книгах была проведена большая подготовительная работа по сбору исходных материалов как с мест так и из приказов. Так, смета при определении стрельцов и ряда разрядов служилых казаков в 30 городах в 7133 г. прямо ссылается на роспись из Стрелецкого приказа15. Цифра явно неполная: приказ ведал стрельцами и некоторыми разрядами конных служилых казаков в подавляющей части городов юга, запада и центра страны. Здесь сказались особенности работы составителя сметы, который по каким-то неясным для нас соображениям опустил во многих случаях ссылки на используемый им источник. Из Нижегородской (Новгородской) чети поступили материалы о стрельцах Нижнего Новгорода и Вологды16, а по росписи из Папского приказа — о конных служилых черкасах Дедилова и Михайлова17 (этот документ наверняка содержал больше сведений, так как группы черкас, ведавшиеся этим приказом, существовали во многих других южных крепостях). Наконец, Казачий приказ дал сведения, опять-таки в форме росписи, о тех группах служилых казаков, которыми он управлял в Волоколамске, Зубцове, а также в Можайске18.
Пользовались, несомненно, составители документацией самого Разрядного приказа: во многих случаях ими учитывались дворяне и дети боярские не только отставные и несшие городовую службу, по и полковую службу, находившиеся в той пли иной крепости на «годованье». Сведения о них, конечно, черпались из разрядных столбцов текущего делопроизводства. Почти наверняка можно утверждать, что данные о гарнизонах поволжских и сибирских городов поступали в 7133 г. и позднее из приказа Казанского дворца, который ведал этими крепостями. Здесь нет упоминаний о других возможных источниках, а сами формулы описаний воинских сил строго единообразны. Неясно, на каких документах основывались цифры о ямских охотниках19. Однако основной массив сведений составители интересующего пас раздела «годовых» разрядных подлинников черпали из документации, поступавшей с мест, и главным образом из воеводских разрядных смет (сметных списков). Текст пестрит указаниями на них. Так, в книге за 7133 г. не менее девяти отсылок к этим документам с приведением их точных дат20 и рачительно больше недатированных их упоминаний21. Последовательно отмечались те случаи, когда составители не имели воеводских отписок, а потому не могли указать точно численности гарнизона в целом или же боеспособной части тяглых горожан22. Важнейшим источником оставались сметные списки и в последующие годы. Ссылки на них есть в росписи 7134 г., причем одна из них наиболее показательна: гарнизон Севска (Комарицкой волости) в 7133 г. был определен по воеводской отписке от ЗО.V 7133 г., а в 7134 г,— по аналогичному документу от 18. VI 7134 г.23 Постоянное обращение составителей к таким документальным материалам ясно обнаруживается также при сопоставлении показателей по одному или нескольким городам за ряд лет. Для этого достаточно сравнить численность гарнизонов Вязьмы в 7133 г. с их численностью в 7134 г., Новгорода в 7133—7136 гг. и в 7137 г., Пскова в 7134 и в 7135 гг., Тулы в 7133 и 7134 гг., Нижнего Новгорода в 7136 и в 7137 гг. и др. Выявленные несовпадения объясняются тем, что данные попали на листы разрядных подлинников явно из сметных воеводских списков, ибо документация центральных ведомств не могла их отражать столь оперативно и систематически.
Помимо воеводских сметных списков, составители пользовались, но видимо гораздо реже, и другими документами первичного учета: смотровыми списками (в источнике есть одна ссылка на них)24, росписными списками (они привлекались в те годы и по тем городам, где происходила смена воевод), а также смотровыми книгами25.
Мы уже отмечали, что в формулах описаний гарнизонов в «годовых» разрядных подлинниках налицо достаточно существенные отличия. Их можно заметить как между книгами двух периодов, так и между подлинниками внутри этих периодов. В чем же они заключаются и чем вызваны?
Различия между разрядными подлинниками двух периодов сводятся в основном к следующему: во-первых, в книгах 7133—7138 гг. гораздо последовательнее и полнее указываются формы обеспечения денежным и земельным жалованьем стрельцов и казаков, управлявшихся Стрелецким приказом26; во-вторых, эти же книги более детально отражают сословную структуру боеспособной части городского населения; в-третьих, они полнее и систематически, как правило из года в год, характеризуют особенности вооружения ряда груди городского населения (тяглых посажан, казенных и оброчных ремесленников, дворников, родственников и зависимых лиц приборных служилых людей и т. п.)27. Наконец, в-четвертых, подлинные «годовые» книги 7124—7127 гг. вообще, по-видимому, учитывали боеспособных лиц южных и ряда центральных городов не полностью: часть их находилась в составе русской армии под Смоленском, а затем участвовала в военных действиях против интервентов во время похода Владислава в Россию и, таким образом, выпадала из-под контроля городовых воевод.
Различия первого рода объясняются тем, что составители книги 7133 г. и последующих лет имели возможность использовать роспись Стрелецкого приказа. Другие же отличия связаны с изменением формуляра воеводских разрядных смет (сметных списков). Относительно последних в литературе нет пока специальных источниковедческих разысканий28, однако можно утверждать, что главные перемены в формуляре и содержании этих первичных по своему характеру документов происходили прежде всего под влиянием менявшихся требований со стороны Разрядного приказа. Особенно наглядно это видно при сравнении формул описания гарнизонов в «годовых» книгах второго периода. Здесь особняком стоит роспись гарнизонов в книге 7137 г. Она наиболее единообразна и определяет главным образом численность приборных служилых люден. Перечни последних в росписи этого года более кратки (в ряде случаев опущены некоторые разряды служилых казаков), цифровые показатели нередко даны в ней суммарно (так, за редкими исключениями, указывается общая численность пушкарей, затинщиков, воротников, казенных плотников, кузнецов и рассыльщиков, тогда как ранее и позднее цифровые итоги по каждой из этих групп приводились в «годовых» разрядных подлинниках раздельно), менее детальны сведения о формах обеспечения и видах жалованья приборных. Кроме того, нередко опускаются в книге 7137 г. указания на родственников и зависимых лиц приборных служилых людей29.
В связи с такой направленностью работы составителей книги 7137 г. (что отразилось и на требованиях Разряда к содержанию и формуляру воеводских сметных списков) понятны частые пропуски тех групп, которые указывались в росписях книг 7133—7130 и 7138 гг.: вооруженных тяглых горожан (только в описаниях 18 крепостей сохранено число боеспособных посажан, т. е. примерно в трети от общего числа городов, население которых фиксируют книги 7133—7138 гг.30), детей боярских городовой и полковой служб31, дворников светских, по преимуществу феодалов, и населения частнофеодальных слобод32, ямских охотников33. В той же связи показательно, что в ряде городов роспись 7137 г. впервые фиксирует те или иные группы приборных служилых, а также казенных ремесленников34. Если в 7137 г. такие существенные перемены в формуле описаний были вызваны изменением требований Разряда, то вполне логично думать, что таким же образом обстояло дело при возобновлении росписей гарнизонов в 7133 г. и в последующие годы.
Ни воеводские разрядные сметы, ни тем более смотровые списки и сметные книги гарнизонов городов не создавались каждый год. Поэтому вполне понятно, что в целом ряде случаев росписи гарнизонов просто повторяют показатели за предшествующий год. Иногда даются прямые отсылки к «прежним» (т. е. предшествующих лет) воеводским отпискам. Их мы находим в смете 7133 г. при описании гарнизонов и вооруженных лиц в Изборске, Ладоге, Опочке, Порхове, Пскове, Старой Руссе, причем один раз прямо приведена дата «прежней отписки» (в Опочке, 20 марта 7132 г.)35, а в качестве причины использования этого документа указывается отсутствие отписок от новых воевод («...а сколко с ним... людей к государю не писывал...»)36.
Итак, мы могли убедиться, что гарнизонные росписи «городовых» разрядных подлинников имеют в своей основе вполне доброкачественные источники. Важнейшим из них как в 7124—7127, так и в 7133—7138 гг. были воеводские сметные списки (разрядные сметы) — первичная но характеру приказная документация. В сметах. За 7133—7138 гг. они дополнялись материалами вторичного характера — росписями, поступавшими от ряда московских приказов. Но и последние основывались, несомненно, на документах первичного учета служилых людей по прибору. К тому же составители росписей гарнизонов в «годовых» разрядных книгах имели возможность сопоставить некоторые показатели: ведь, скажем, численность различных групп приборных служилых определялась и воеводскими отписками, и приказными документами. Отсюда и высокая степень достоверности тех цифровых данных, которые приводятся в наших источниках37.
Точность эта, однако, относительна, равно как и вся статистика XVII в. Это прослеживается прежде всего в достаточном разнообразии формуляра описания гарнизонов и боеспособных лиц в разных городах. Уже отмечалось, что вариативность формуляра налицо даже в росписи книги 7137 г., наиболее единообразной. Еще больше она в книгах за другие годы. В принципе источники наших смет учитывали боеспособных лиц по одной программе: во-первых, служилых людей но отечеству отставных, городовой, а отчасти и полковой службы; во-вторых, многочисленные группы служилых людей по прибору, казенных ремесленников, ямских охотников, а также (их родственников и зависимых от них лиц («суседей», «подсуседников», «захребетников» и бобылей); в-третьих, представителей тяглых и нетяглых слоев посадской общины; в-четвертых, городских жителей частнофеодальных слобод и дворов (включая осадные дворы) светских и духовных феодалов. На практике единая программа реализовывалась в широком спектре вариантов описания, что объясняется как существовавшими различиями в структуре разных гарнизонов, так и разной степенью добросовестности местной администрации при составлении воеводских сметных списков (или разным пониманием ею поставленных задач). Последнее ясно обнаруживается при сопоставлении показателей по одному городу последовательно за ряд лет. Так, в Рыльске в 7127 г. учтены воротники (14 чел.) и дворники (40 чел.), которых нет под 7125 и 7126 гг., но в эти годы там зафиксированы рассыльщики (3 чел.), отсутствующие в перечне 7127 г.38. Несомненно, что за один год в городе не могло сразу появиться 40 дворников и 14 воротников: просто ранее они по какой-то причине не учитывались. Точно так же в Переславле Рязанском в 7127 г. налицо казенные сторожи (13 чел.), воротники (12 чел.), кузнецы (2 чел.) и рассыльщики (9 чел.), а в предшествующих росписях они не отмечаются39. По книге 7127 г. в Пскове 34 недельщика и рассыльщика, 79 воротников и 20 плотников и кузнецов, которые до этого года в нем не фиксировались40. В Галиче, Угличе, Устюжне и многих других городах Численность приборных и вооруженных горожан опять-таки точно указывается только с 7127 г., хотя, несомненно, они были там и ранее41. Другой пример. Роспись в книге 7133 г. (так же как и последующих) отмечает в Зарайске, помимо рязанских детей боярских, стрельцов, пушкарей и затинщиков. Однако из переписки писцов с приказом в Москве того же 7133 г. известно, что в городе были у пушкарей захребетники вполне боеспособного возраста42. В данном случае перед нами пропуск, видимо, вызванный своеобразным пониманием местным воеводой задач по учету боеспособных лиц. Говорим о своеобразии потому, что подобные группы родственников и зависимых лиц у разных разрядов приборных людей нашими источниками фиксировались, и притом нередко. Они есть, к примеру, в описаниях гарнизонов Тулы, Козельска, Кром, Путивля, Сенека и других городов за 7133—7138 гг. Далее. Росписи гарнизонов в книгах 7124—7127 гг. указывают дворников феодалов прямо и 11 городах (Алексине, Ельце, Еиифанн, Зарайске, Калуге, Костроме, Новосили, Одоеве, Переславле Рязанском, Рыльске, Туле) и скрыто, по-видимому, еще в четырех (Боровске, Волоколамске, Серпухове и Торжке)43. Всего, таким образом, 15 городов. Эта цифра свидетельствует о заведомой неполноте учета, поскольку осадные дворы светских феодалов, а также монастырские и церковные дворы были в подавляющей части уездных городов. В росписях 7133—7138 гг. дворники прямо и скрыто зафиксированы в 19 городах44, но и данное число, конечно, не меняет нашего представления о том, что этот разряд городского населения отражен в наших сметах далеко не систематически45, что было связано с неодинаковым пониманием задач воеводами при составлении сметных списков.
Из приведенных примеров следует один весьма важный методический вывод: учет численности боеспособных лиц в том или ином городе по нашим источникам должен производиться не за один, а за ряд лет. Только таким образом можно избежать случайных или намеренных (по разным мотивам) пропусков.
Разница в формулах описания зависела и от реальных различий в структуре гарнизонов, складывавшихся исторически. Наиболее наглядно это видно на примерах Воронежа, Ельца, Тулы, Кром, Владимира, Суздаля, Коломны, Каширы и многих других городов по росписям в книгах за 7133—7138 гг. Так, в Туле за 7133— 7134 гг. учитываются 16 групп населения, причем этот перечень неполон: в нем названы родственники пушкарей и воротников, но нет их самих46. Показательно, что почти у каждой группы приборных служилых отдельно учтены их родственники и зависимые от них лица. В этом перечне есть, видимо, и еще один пропуск: по книгам 7124—7127 гг. известны тульские кирпичники, которые в 7133— 7134 гг. не указаны47. Весьма детальны перечисления различных групп служилых казаков в описаниях гарнизонов Воронежа, Белгорода, Ельца, Новосиля, Путивля48. Во Владимире же и Суздале с 7133 г. учитывается чрезвычайно подробно посадское тяглое и оброчное население, а также жители слобод и дворов церковных и светских феодалов49.
Теперь об относительности в точности цифр наших источников. Она ярко видна на следующем примере. В росписях книг за 7133— 7138 гг. часто приводятся итоги — иногда общие, иногда отдельно по пешим и конным служилым людям того или иного города. Не менее чем в половине случаев эти итоги не совпадают с суммой показателей, приводимых в перечнях разных групп гарнизона. В большей части речь идет о простых ошибках писца в подсчетах, иногда же ошибки содержатся в цифрах перечня — они явно заметны при резком расхождении одного и того же показателя в описаниях гарнизонов за смежные годы. В той же связи примечательно, что неодинакова и система подсчета: иногда она включает начальствующих лиц (голов и сотников), в других случаях они не входят в итоги.
При всех высказанных ограничениях сметные росписи гарнизонов «годовых» подлинных разрядных книг содержат весьма существенный исходный статистический материал для истории русского города. Важнейшее его отличие от современных ему писцовых и дозорных книг — непосредственный учет мужского населения (а не по дворам). Понятно, что росписи гарнизонов фиксировали не всех мужчин, а только боеспособных. Более того, учету подвергались не просто боеспособные, а вооруженные огнестрельным или холодным оружием. Это ясно из тщательного перечисления видов вооружения применительно к каждой из групп городского населения в росписях 7133-7138 гг., за исключением детей боярских и приборных служилых (т. е. профессионально военных). Случаи, когда в сметах не упоминается оружие, крайне редки50. О том, что наши росписи учитывали именно вооруженных боеспособных лиц, свидетельствуют и другие факты. Так, в смете Тулы за 7133 г. указаны 148 чел. «черкас, немец и днепровских казаков» и всего 21 чел. их «детей, братьи и захребетников» (3 из них с пищалями, а 18 с рогатинами)51. Такое соотношение демографически невероятно и может быть объяснено лишь тем, что не все боеспособные родственники и зависимые этой группы приборных были внесены в документ, а только имеющие оружие. Подобных примеров привести можно еще немало.
Видимо, такими же были критерии учета и в 7124—7127 гг., хотя, как уже писалось выше, в них указания на вооружение приведены реже. Показательно, однако, что в смете гарнизона Владимира за 7126 г. специально отмечены стрельцы, не имевшие пищалей (12 чел.), и в то же время указано оружие у посадских людей (пищали и рогатины)52.
Какую же часть от всего мужского населения составляли вооруженные боеспособные лица? Я. Е. Водарский, анализируя сметные списки по городам за 1678 г., ставит знак равенства между трудоспособным и боеспособным населением (за вычетом 2% инвалидов), полагая, что боеспособные мужчины составляли 50% от всех лиц мужского пола в городах53. Эта цифра для первой половины века должна быть скорее всего уменьшена, причем в разной мере для различных групп учитываемых боеспособных лиц. Определить сейчас точно размеры такого понижения нельзя, это требует дополнительных исследований. Можно, однако, указать на факторы, влияющие на это понижение.
Во-первых, одним из последствий бурных событий крестьянской войны и иностранной интервенции было повышение удельного веса детской и подростковой категории, поскольку убыль именно боеспособной части мужского населения была достаточно велика. Это относится ко всем группам, учитываемым нашими источниками. Во-вторых, у тяглых и нетяглых посадских людей, а также у родственников и зависимых лиц приборных служилых, жителей частнофеодальных владений в городах, ямских охотников фиксировались только вооруженные боеспособные лица и вряд ли можно считать, что все боеспособные лица данных групп во всех городах имели огнестрельное пли холодное оружие в конце 10—20-х годов XVII в., когда экономические последствия «Смуты» были еще далеко не преодолены. В-третьих, как показано выше, ряд категорий городского населения (дворники, жители частнофеодальных слобод, ямские охотники) вообще учитывались нашими росписями далеко не систематически, для большей части городов сведения о пах надо искать в других источниках. Наконец, в-четвертых, границы боеспособного я трудоспособного возрастов в это время хотя и были близкими, но все же не совпадали полностью. Так, нижняя хронологическая грань полной мужской трудоспособности была традиционно на уровне 15—16 лет, а верхняя — 60 лет. Несколько иной была нижняя грань боеспособного возраста: судя по требованиям, предъявлявшимся в ходе набора в солдатские и драгунские полки в 40-е годы, она колебалась в пределах от 18 до 20 лет54. Примерно в те же сроки начинала реальную военную службу и дворянская молодежь — недаром существовала группа неслужилых новиков, в которой числились формально уже «поспевшие в службу» дворянские отроки (с 15 лет), но еще не служившие в действительности. Не брали в солдаты и драгуны лиц старше 45—50 лет. Данные ограничения, а они, конечно, уменьшают долю боеспособных по сравнению с 50% мужского населения, принятыми Я. Е. Водарским, и относятся в первую очередь к таким разрядам приборных служилых, как стрельцы, казаки, пушкари и затинщики.
В целом можно, по-видимому, считать, что гарнизонные росписи «годовых» подлинников учитывали от 25—35% до 40—45% всего мужского населения в различных городах.
Суммируем теперь данные наших источников о посадских людях. В них фигурируют 70 городов с тяглым посадским населением, а также близкими к нему группами городского населения (имеем в виду казенных ремесленников, родственников и зависимых приборных служилых людей, а также жителей частнофеодальных слобод, образ жизни которых принципиально был схож с членами посадской общины). Это — Алексин, Арзамас, Бежецкий Верх (Городецк), Белгород, Велев, Волхов, Борисов, Боровск, Брянск, Великие Луки, Венёв, Верея, Владимир, Вологда, Волоколамск, Воронеж, Вязьма, Галич, Гдов, Гремячий, Дедилов, Елец, Епифапь, Зарайск, Зубцов, Калуга, Карачев, Кашин, Кашира, Козельск, Коломна, Кострома, Крэппвна, Кромы, Курск, Ладога, Лихвин, Лух, Мещовск, Можайск, Муром, Мценск, Новгород Великий, Новосиль, Одоев, Опочка, Осташков, Перемышль, Переславль Залесский, Переславль Рязанский, Порхов, Пронск, Псков, Путивль, Ржева Володимерова, Ростов, Руза, Рыльск, Севск (Комарицкая волость), Серпухов, Старица, Суздаль, Тверь, Тихвин, Торжок, Торопец, Тула, Углич, Устюжна Железопольская, Ярославль. Из них в 14 городах точные указания на посажан и близкие им группы есть только в сметах за 7124—7127 гг. (Белгород, Гремячий, Дедилов, Епифань, Зарайск, Муром, Мценск, Новосиль, Одоев, Переславль Залесский, Переславль Рязанский, Руза, Серпухов, Тихвин), а в 13 —только в росписях за 7133—7138 гг. (Борисов, Верея, Вязьма, Гдов, Зубцов, Кромы, Курск, Лух, Опочка, Пронск, Ростов, Севск, Торопец). Кроме того, в смете за 7124 г. приведена численность вооруженных посажан в Дорогобуже55. Итак, наши источники дают цифровые показатели о посадских людях (с учетом сделанных выше ограничений) в двух третях упомянутых в них городов (70 или 71 из 105).
Сопоставление с данными П. П. Смирнова показывает, что в 25 случаях наши источники дают или более ранний статистический материал, или же материал, вообще отсутствующий в книге Смирнова. Так, у него нет сведений по Борисову, Гремячему, Епифани (книга 7127 г. отмечает в пей 7 чел. бобылей56), Кромам, Мценску, Новосили (в двух последних роспись книги 7127 г. дает численность родственников казаков и стрельцов, а также их «сусед», «подсуседников», «захребетников»57), Пронску (книги 7133— 7134 гг. указывают на 60 чел. крестьян двух слободок 10. Вердеревского и И. Наумова58), Осташкову (в 7133—7138 гг. дано число посадских людей в двух патриарших слободах59), Севску и Тихвину (по книге 7124 г,— 92 чел., по данным книг 7125—7127 гг,— 40 чел.60), т. е. по 10 городам. В пяти случаях в работе Смирнова приведены данные только по переписным книгам 1646—1647 гг. (Брянск, Воронеж, Елец, Курск, Перемышль), а еще в 10 — по окладным книгам 1638—1639 гг. (Алексин, Арзамас, Дедилов, Козельск, Лихвин, Опочка, Переславль Залесский, Порхов, Псков, Серпухов).
Этим значение гарнизонных росписей в подлинных разрядных книгах как источника по истории посада не ограничивается. Они содержат важнейший корректирующий и проверочный материал для сопоставления с данными писцовых и дозорных книг. Вот лишь некоторые примеры. Так, в писцовой книге по Торопцу (судя по таблице в книге Смирнова) во второй половине 20-х годов числилось 17 дворов, а по окладным книгам 1638—1639 гг,— 39, по росписям в «годовых» подлинниках там было в 7133 г. 366 чел. вооруженных посажан, их родственников, а также зависимых («сусед» и «подсуседников»), а в 7134—7136 и 7138 гг,—321 чел.61. В других случаях соотношение обратное. В Коломне писцовые и окладные книги 20—30-х годов фиксируют 355 дворов, наши же источники в 7133— 7136 гг. указывают всего 287 вооруженных посадских людей62. Расхождения могут быть и не такими резкими, однако главный вывод ясен: установление численности посадского населения в 20—30-х годах требует последовательного привлечения данных как писцовых книг, так и гарнизонных росписей в «годовых» подлинных разрядных книгах, тщательного их взаимного сопоставления и анализа.
В ряде случаев мы можем проследить динамику посадского населения за несколько лет. Так, по Владимиру наблюдаются изменения показателей за 7127, 7133, 7134—7138 гг. (соответственно 422, 159 и 128 чел.)63. То же относится к Арзамасу, Воронежу, Калуге, Карачеву, Костроме, Рыльску, Суздалю, Туле и многим другим городам. В них налицо динамика как между двумя периодами составления росписей, так и внутри второго периода. Для Белева, Боровска и некоторых других городов характерна динамика внутри первого периода.
Иногда по нашим источникам можно достаточно уверенно определить эволюцию разных групп городского населения. Так, в Белеве гарнизонные сметы фиксируют следующую численность посадских людей: в 7125—7126 гг.- 37 чел., в 7127 г,— 80, в 7133—7137 гг.— 50, а в 7138 г.— 135 чел. В то же время под 7133—7137 гг. в нем указываются 60 чел. вооруженных крестьян и бобылей Спасского монастыря, а под 7138 г,— только 10 чел. Ясно, что скачок в 85 чел. в приросте посадских за один год (с 7137 по 7138 г.) был наверняка связан с частичной отпиской у монастыря его городских владений и населения на государя64. В Ельце посажане (чернослободцы) впервые упомянуты в книге 7127 г. и наиболее вероятный источник их появления — родственники, зависимые и дворники приборных служилых людей (их там в 7124—7125 гг. насчитывалось свыше 550 чел.)65. Примерно та же ситуация в Севске: в нем, по данным 7133 и 7134—7137 гг., было соответственно 112 и 102 чел. родственников и зависимых от казаков, стрельцов и пушкарей. В 7138 г. это число снизилось до 68. Но зато в том же году впервые упоминаются чернослободцы и их родственники — 45 чел. В сумме два последних показателя весьма близки к числу родственников и зависимых приборных служилых, отмеченных в 7133— 7137 гг., из чего и заключаем, что посадское население формировалось в значительной степени за счет этой группы66 (другой возможный источник — дворцовые крестьяне Комарицкой волости). Посадское население Карачева пополнялось выходцами из отошедшего к Речи Посполитой Стародуба-Северского67.
Было и наоборот. Так, в Дедилове под 7124—7126 гг. упомянуты 23 чел. посажан, а в книге 7127 г. посадских людей вообще нет, но появились «суседи» и «подсуседники» (скорее всего приборных служилых людей) в количестве 30 чел.68. Полагаем, что в этом случае посадские тяглецы перешли на положение зависимых с целью «избыть государева тягла».
Однако не все изменения численности посадского населения можно объяснить, исходя из содержания наших источников. В Пскове, по данным 7124—7127 и 7133—7134 гг., числится 3130 чел. посажан (в данном случае в сметах первого периода приведена их общая характеристика как тяглецов — «лучшие, середние и молодшие»), в книгах 7135—7136 гг. зафиксированы 1080 чел., а в книге 7138 г,—2658 чел.69. Такие колебания почти наверняка связаны с переменой критериев учета, но в чем она заключалась, пока точно сказать нельзя.
В гарнизонных росписях немало сведений о казенных ремесленниках. Такие известия (отмечаем те случаи, когда их численность превышала 5 чел.) в книгах 7124—7127 гг. есть по Белгороду (6 кузнецов—7126 г.), Пскову (20 плотников и кузнецов — 7127 г.), Путивлю (9 плотников и 6 кузнецов — 7127 г.), Туле (25 кузнецов в 7124—7126 гг. и 30 —в 7127 г.; 13 кирпичников в 7124—7125 гг., 80 — в 7126 г., 7 —в 7127 г.)70. Гарнизонные сметы 7133—7138 гг. в этом плане дают больше сведений. Они отмечают казенных и оброчных ремесленников в Белгороде (6 кузнецов в 7138 г.), Владимире (18 оброчных огородников в 7133 г. и 50 —в 7134—7138 гг.), Путивле (6 кузнецов и 18 плотников в 7133—7138 гг.), Ростове (14 кузнецов в 7137 г.), Серпухове (7 кузнецов в 7133—7136 гг.), Туле (50 казенных кузнецов и их родственников в 7133—7134 гг., 33 оброчных кузнеца и их родственников в те же годы и 5 казенных плотников в книгах за те же годы)71.
Упомянуты в наших источниках и дворцовые слободы. Известия о них есть по Брянску (под 7138 г. дано число «слободских посопных крестьян» и их родственников — 168 чел., причем все они были вооружены пищалями), Кашину (в книгах 7133—7136 и 7138 гг. приведена общая цифра посадских людей, а также жителей Конюшенной и монастырских слобод — 50 чел.), Переславлю Залесскому (7124—7126 гг. 52 чел. из Рыбной слободы), Переславлю Рязанскому (в 7127 г. 18 чел. рыболовов)72.
Весьма интересны уникальные указания на незакрепощенные слои посадского населения. Так, в Мещовске книга 7125 г. показывает 17 чел. «кормящихся», причем можно думать, что появление их связано с обнищанием части посажан (в 7124 г. в Мещовске 55 чел. посадских людей, а в 7125 г. только 10 чел.)73. В Белгороде книга 7127 г. фиксирует 45 чел. «гулящих людей» и определяет источпик их существования, а также статус пребывания в городе («кормятся нолевою добычею, а в Белгород приходят на время»)74. В Калуге сметные росписи 7124—7125 гг. упоминают 50 чел. «схожих всяких людей» (т. е. тех же гулящих, поскольку посадские и «всякие осадные люди» зарегистрированы в них отдельно)75.
При всей неполноте наших источников о населении церковных слобод и дворов в городах, они все же дают немало ценных данных по этому вопросу. Так, церковные и монастырские бобыли названы в Белеве, Боровске, Ярославле76 и, возможно, в Ельце и Епифани77. Редкий случай зафиксирован в Ярославле: там под 7133—7136 гг. отмечены бобыли ямских охотников78. В Переславле Рязанском книга 7127 г. зарегистрировала 117 чел. рязанского архиепископа, в том числе 53 «посадских крестьян»79. В гарнизонных сметах 7133—7138 гг. довольно подробно указаны жители церковных и монастырских слобод в Арзамасе, Владимире, Воронеже, Гдове, Коломне, Кромах, Суздале и Туле (помимо уже отмеченных выше городов,— Белева, Кашина, Осташкова, Ярославля).
Чрезвычайно важной особенностью наших источников является фиксация родственников и зависимых людей как у приборных служилых лиц, так и у посадских тяглецов. Такие сведения в книгах 7124—7127 гг. мы находим по Волхову, Веиеву, Дедилову, Ельцу, Калуге, Мцейску, Новосиле, Одоеву, Рузе, Рыльску, Торжку и Туле. В книгах 7133—7138 гг. перечни этих групп, как правило, более детальны. Особой подробностью они отличаются в сметах по Брянску, Вязьме, Козельску, Кромам, Опочке, Путивлю, Севску, Торопцу, Туле, Ярославлю. Значение же этих показателей для определения численности и сословной структуры городского населения весьма велико.
Наши источники проливают свет и на ряд сложных вопросов терминологии по истории русского города. Сопоставление терминов и цифр по одному городу последовательно за ряд лет позволяет иногда точно определить содержание и смысл некоторых из них. Так, в Алексине под 7124—7126 гг. отмечены 30 «жилецких людей», а в 7127 г. мы там находим 30 дворников (по-видимому, светских феодалов)80. В Суздале эта группа городского населения в 7133—7138 гг. определяется как «городские жильцы и дворники»81. Возможно, что когда наши источники суммарно указывают на «посадских и всяких жилецких людей», то под последними подразумеваются в первую очередь именно дворники (разумеется, когда они специально не отмечены). Именно таким образом мы определяли выше города, где мужское население частнофеодальных дворов фиксировалось скрыто. Другой пример. В Новосили книги 7124—7126 гг. регистрируют 150 чел. «подымных людей», а по смете 7127 г. там 150 чел. родственников и зависимых лиц у приборных служилых людей82. Не исключено, что в ряде случаев эти термины употреблялись синонимично. В Воронеже по росписям гарнизона 7124— 7127 гг. мы видим такую цепочку терминов: оброчники — черные люди — чернослободцы. В книгах 7133—7138 гг. фиксируются уже посадские люди (7133—7136 гг.) и оброчники (7138 г.)83. Содержатся в наших источниках и некоторые другие данные но указанной проблеме.
Подведем краткие итоги. Гарнизонные сметы первой трети XVII в., включенные в состав «годовых» подлинных разрядных книг, являются, на наш взгляд, весьма ценным и незаслуженно забытым источником по истории русского города того времени. Ценность эта заключается, во-первых, в доброкачественности тех материалов, которые были привлечены при их составлении, а во-вторых, в обилии, относительной точности и разноплановости приводимых в них данных. Они позволяют достаточно достоверно судить о численности городского населения (точнее — его мужской части), его сословно-классовой структуре, проследить (и притом довольно подробно, в отдельных случаях за годом год) изменения как численности, так и социального статуса горожан. Сведения росписей дают представление о наиболее развитых ремеслах в ряде городов и содержат весьма ценные косвенные указания об уровне экономического положения посадских людей, поскольку соотношение типов вооружения (огнестрельное или холодное оружие) — достаточно ясный индикатор благосостояния разных прослоек городского населения (посадских тяглецов, казенных ремесленников, родственников и зависимых лиц как посадских людей, так и приборных служилых). Наконец, сметные росписи представляют большой интерес в качестве ретроспективного источника. Сметы за 7124—7127 и 7133— 7138 гг. по таким городам, как Белгород, Воронеж, Елец, Кромы, Новгород-Северский, Новосиль, Путивль, Рыльск, Стародуб-Северскнй, Тула и др., дают возможность представить их социальное лицо и на заключительном этапе крестьянской войны XVII в., и в предшествующие годы, а иногда даже уловить время появления и особенности статуса отдельных групп служилых казаков.
И последнее. Наши сметы — важнейший источник по военной истории русского города за 10—20-е годы XVII столетия. Но не только.
Весьма перспективной представляется возможность их ретроспективного анализа, учитывая отсутствие аналогичных систематических материалов рубежа XVI—XVII вв. Поэтому сухие, казалось бы, показатели сметных росписей о составе гарнизонов русских городов, численности вооруженных горожан, приборных служилых людей весьма красноречивы и выразительны. Они наглядно демонстрируют, в чем были причины большой политической роли многих русских городов в период бурных и сложных событий крестьянской войны и иностранной интервенции в России начала XVII в.
1 Заозерская Е. И. У истоков крупного производства в русской промышленности XVI—XVII вв.: К вопросу о генезисе капитализма в России. М., 1970.
2 Смирнов П. П. Города Московского государства в первой половине XVII века. Киев, 1919. Т. 1. Вып. 2. Количество и движение населения.
3 Так, он, в частности, использует разные источники в подсчетах разных групп городского населения без их взаимной проверки и сопоставления. См. в кн.: Смирнов П. П. Указ, соч., т. 1, вып. 2, с. 10—190 (в том числе таблицы на с. 34—11, 54, 59, 66-69, 82—84, 120-126, 149, 161. 173, 179, 180). Лишь в одном случае, при общих подсчетах на середину XVII в., автор проверяет, а отчасти и корректирует данные переписных книг сведениями приказных росписей 1650 и 1653 гг.— Там же, с. 346—351 и табл. XXVIII.
4 Книги разрядный по официальным оных спискам издания. (Далее: КР). СПб., 1853—1855. Т. 1, 2 (отдельные подлинные разрядные были ранее изданы в некоторых томах Временника ОИДР); Разрядные книги 1598—1638 гг. М„ 1974.
5 Буганов В. И. «Книги разрядные («подлинники») 1613—1636 гг.» — Ист. зап., 1976, вып. 97, с. 298, 301; Разрядные книги 1598—1638 гг., с. 4—8. В другой работе исследователь утверждает, что подлинные «годовые» разрядные книги вообще возникли только в правление М. Ф. Романова. См.: Буганов В. И. «Дворцовые разряды» первой половины XVII в.— Археографический ежегодник за 1975 год. М., 1976, с. 254.
6 Буганов В. И. «Книги разрядные...», с. 297, 299. Так, им не отмечено, что в книгах за 7128—7132 гг. сметных росписей гарнизонов нет. Данные этих разделов иногда используются и в современной литературе. См.: Епифанов П. П. Войско.—В кн.: Очерки русской культуры XVII века. М., 1979, ч. 1, с. 236 —237. Представляется, однако, весьма неудачной таблица на с. 237: не мотивированы выбор дат, объекты подсчета и особенно группировка материала.
7 КР, т. 1, стб. 1107—1153, ср.: ЦГАДА, ф. 210 (Московского стола разрядная книга № 16). Налицо лишь опечатки в отдельных буквах, а цифры в подавляющей части переданы точно. Последние ошибки легко устраняются путем внутренних подсчетов и сопоставлением одних показателей аа ряд лет.
8 КР, т. 1, стб. 174—197.
9 Там же, стб. 656.
10 Не можем объяснить отсутствие в сметах таких новгородских и псковских крепостей, как Воронеч, Холм, Ржева Пустая (Заволочье) и др.
11 Кроме того, в сметах за 7124—7127 гг. есть данные о гарнизонах в Иосифо-Волоколамском и Кирилло-Белозерском монастырях.
12 КР, т. 1, стб. 526-527.
13 Там же, стб. 527—528 (сведения о Бежецком Верхе, Галиче, Ростове и др.).
14 Там же, стб. 643.
15 Там же, стб. 1107. 1109—1111, 1113—1123, 1125—1129, 1131, 1140 (это Белев, Болхов, Брянск, Владимир, Волоколамск (Волок), Воронеж, Данков, Елец, Епифань, Зарайск, Калуга, Карачев, Кашира, Коломна, Лебедянь, Лихвин, Мещовск, Можайск, Мценск, Новосиль, Одоев, Перемышль. Переславль-Залесский, Печерники, Пронск, Путивль, Рыльск, Ряжск, Чернь. Шацк).
16 КР, т. 1, стб. 1108, 1246—1247 (смета 7134 г.).
17 Там же, стб. 1112, 1114.
18 Гам же, стб. 1138; т. 2, стб. 174—175 (7137 г.). Упоминания данных городов также случайны, а число их явно неполно.
19 В сметах 7133—7138 гг. ямские охотники упомянуты в пяти городах (Коломне, Осколе, Твери. Торопце и Ярославле), а в росписях 7124—7127 гг. в семи (Дорогобуже, Ельце, Калуге, Коломне, Мценске, Переславле-Залесском, Туле). Если исключить Дорогобуж (отошел к Речи Посполитой по Деулинскому перемирию) и общую обоим спискам Коломну, то и тогда число городов. где, по нашим источникам, в 7124—7138 гг. были ямские слободы, слишком мало по сравнению с реальным положением. Отсюда заключаем, что сведения о ямщиках учитывались составителями сметных росписей не систематически, а брались, скорее всего, из воеводских отписок.
20 КР, т. 1, стб. 1109, 1114, 1118—1120, 1122—1123, 1127—1128, 1228—1229 (отписки воевод из Венева, Вереи, Волоколамска, Воронежа, Карачева, Козельска, Коломны, Масальска, Михайлова, Севска (Комарицкой волости).
21 Там же, стб. 1139—1140 (Кострома, Ярославль) и мн. др.
22 Там же, стб. 1108, 1115, 1140—1141 и др.
23 КР, т. 1, стб. 1127, 1228—1229, 1233—1234, 1237 и др.
24 Там же, стб. 1119 (Карачев в 7133 г.).
25 Там же, стб. 1234 (Севск в 7134 г.).
26 Упоминания о формах обеспечения стрельцов и казаков в книгах 7124— 7127 гг. встречаются лишь применительно к трем городам: Дедилову (за 7126 г.), Крапивне (за 7125—7127 гг.) и Туле (за 7125—7126 гг.).— Там же, стб. 396, 401, 531, 532, 539, 657.
27 Характеристика вооружения в книгах 7124—7127 гг. дана при описании гарнизонов 12 городов (Белева, Владимира, Каширы, Коломны, Костромы, Лихвина. Перемышля, Твери, Торжка, Тулы, Углича, Ярославля), причем за один год. или за 7126 г„ или за 7127 г. (в Туле за 7124—7126 гг.).— Там же, стб. 184, 396. 527. 530, 531. 538, 644, 645, 655, 656. Это меньше одной пятой городов, где но росписям 7124—7127 гг. фиксируется тяглое посадское или близкое к нему население.
28 Общую их характеристику см. в кн.: Белоцерковский Г. М. Тула и Тульский уезд в XVI и XVII веках. Киев, 1915, с. 21—22, 83—84, 105, 158—160; Смирнов П. П. Указ, соч., с. 9—10, 138 и др.
29 См. наиболее показательные в этом плапе изменения при описании Великих Лук, Воронежа, Городецка (Бежецкого Верха), Кром, Опочки, Оскола, Вечерников, Твери, Тулы, Углича, Шацка и др.— КР, т. 2, стб. 169—170,. 178, 181. 182, 184, 185—187.
30 Это Алексин, Арзамас, Белев, Волхов, Борисов, Боровск, Верея, Владимир, Волоколамск, Калуга, Карачев, Козельск, Лихвин, Лух, Можайск, Перемышль, Путивль, Суздаль.— КР, т. 2, стб. 165—168, 172—180. В Борисове (небольшой подмосковной крепости) посадские люди ранее не отмечались.
31 Роспись 7137^ г. не фиксирует детей боярских в 14 крепостях, где они были ранее или же в 7138 г.,— Волоколамске, Галиче, Зарайске, Кашире, Козельске, Коломне, Михайлове, Мценске, Переславле Рязанском, Порхове, Пронске, Серпухове. Твери, Шацке.— КР, т. 2, стб. 168—169, 171—172, 176, 177, 178, 184, 185. 187.
32 См., к примеру, описания Белева, Коломны, Пронска (пропущены две дворянские слободки и дворники светских феодалов), Рыльска, Тулы и др,- КР, т. 2, стб. 169, 170, 171, 177, 180.
33 Указания на ямских охотников опущены во всех пяти городах, где они ранее отмечались,— Коломне, Осколе, Твери, Торопце, Ярославле.— КР, т. 2, стб. 168-169, 182, 185, 186, 187.
34 К примеру, на Белоозере, в Гороховце, Романове, Ростове.— КР, т. 2, стб. 168, 187, 188. Та же роспись дает наиболее детальный перечень приборных в Нижнем Новгороде.— Там же, стб. 167—168, хотя впервые относительно подробное перечисление их групп есть уже в смете 7136 г.— Там же, стб. 62—63.
35 Напомним, что в «годовой» подлинной разрядной книге 7132 г. росписи гарнизонов нет.
36 КР. т. 1, стб. 1134—1136.
37 Ср. близкий к нашим выводам, но сформулированный без аргументации, только в общем виде тезис П. П. Смирнова (Указ, соч., с. 9—10).
38 КР, т. 1. стб. 402, 540, 658.
39 Там же, стб. 532, 652.
40 КР, т. 1, стб. 176—177, 390—391, 522—523. 642.
41 Там же, стб. 527. 528, 645—646 и др.
42 Там же. стб. 1115, 1223, 1334—1335; Акты писцового дела: Материалы для истории кадастра и прямого обложения в Московском государстве. М., 1913, т. 1, с. 347.
43 КР. т. 1. стб. 186, 187, 193, 398, 404, 535, 537, 644, 645, 647, 651, 652. 654655, 657, 658.
44 Прямо — в Алексине, Арзамасе, Владимире, Коломне. Козельске, Пронске, Рыльске. Суздале. Туле, Ярославле; скрыто — в Белеве, Волхове, Великих Луках. Воронеже, Ельце, Калуге, Кашире, Курске, Лихвине.
45 Не отменяет нашего вывода и то обстоятельство, что суммарно росписи книг 7124—7127 гг. и 7133—7138 гг. сообщают сведения о дворниках в 29 городах. Это менее трети от общего числа рассматриваемых нами городов. причем примерно в половине случаев точный подсчет дворников невозможен.
46 КР, т. 1, стб. 1111—1112, 1220—1221.
47 В 7124—7125 гг. пх было 13 чел. в 7126 г,— 80, а в 7127 г,— 7,— КР, т. 1, стб. 184, 396. 531, 651.
48 КР, т. 1, стб. 660 и 1132 (Белгород за 7127 и 7133 гг.); стб. 192, 1127—1128, 1235, 1343-1344 (Воронеж за 7124 и 7133-7135 гг.); стб. 659, 1128—1129, 1235—1236, 1344—1345 (Елец за 7127 и,7133—7135 гг.); стб. 190 (Новосиль за 7124 г.); стб. 540-541, 658-659, 1126, 1233-1234. 1342-1343 (Путивль за 7126-7127 и 7133—7135 гг.).
49 КР, т. 1, стб. 1107-1108, 1216-1217, 1330-1331.
50 См., к примеру, отметку об отсутствии «всякого бою» у родственников и зависимых лиц приборных людей в Севске (Комарицкой вол.) под 7133— 7134 гг,—КР. т. 1, стб. 1127, 1234.
51 КР, т. 1, стб. 1111—1112.
52 КР, т. 1. стб. 530.
53 Водарский Я. Е. Население России в конце XVII—начале XVIII века: (Численность, сословно-классовый состав, размещение). М., 1977, с. 131.
54 Епифанов П. П. Указ, соч., с. 246, 247.
55 КР, т. 1, стб. 175.
56 Там же. стб. 652.
57 Там же, стб. 657 (165 чел. в Мценске; 150 чел. в Новосили).
58 Там же, стб. 1114, 1223.
59 Там же, стб. 1137, 1243, 1351; т. 2, стб. 81 (по книгам 7133—7136 гг.— 170 чел.). 283 (в 7138 г.— 232 чел.). В формуле описания здесь очевидна механическая ошибка.
60 КР, т. 1, стб. 178, 390, 522, 641; ср. с данными писцовой книги 1620 г.— В кн.: Сербина К. Н. Очерки из социально-экономической истории русского города: Тихвинский посад в XVI—XVIII вв. М.; Л., 1951, с. 42—43.
61 Смирнов П. П. Указ, соч., с. 40; КР, т. 1, стб. 1137. 1242, 1351; т. 2, стб. 81— 82, 283—284.
62 Смирнов П. П. Указ, соч, с. 54, 120; КР, т. 1, стб. 1109, 1218-1219, 1332; т. 2, стб. 63.
63 КР, т. 1, стб. 648, 1107, 1216—1217, 1330; т. 2, стб. 61 165—166, 264—265.
64 КР, т. 1, стб. 400, 538, 656, 1119, 1226, 1339-1340; т. 2, стб. 70, 177 273.
65 КР, т. 1, стб. 193. 404, 659.
66 Там же, стб. 1127, 1234, 1343; т. 2, стб. 74, 180, 277.
67 Там же, т. 1, стб. 1120, 1226—1227, 1340; т. 2, стб. 71 178, 274.
68 Там же, т. 1, стб. 185, 396, 532, 651.
69 КР, т. 1, стб. 177. 391, 523. 642, 1135—1136, 1241, 1349; т. 2, стб. 79, 281—282.
70 Там же, т. 1. стб. 184, 396. 531, 543, 642, 651, 659.
71 Там же, стб. 1107, 111—1112, 1115, 1126, 1216—1217, 1220—1221, 1229, 1234, 1330, 1335, 1342-1343; т. 2, стб. 61, 65. 73-74, 165-166, 180, 187, 264-265, 276—277, 279—280
72 КР, т. 1, стб. 181. 394, 529, 652, 1138, 1139, 1244, 1352; т. 2, стб. 82, 275, 284.
73 Там же. т. 1, стб. 189, 401. В источнике описка: вместо «кормящиеся» — «кормящие».
74 Там же, стб. 660.
75 Там же. стб. 188, 399—400.
76 КР, т. 1. стб. 525 (крестьяне и бобыли Троице-Сергиева монастыря в Боровске в 7126 г.). 1119, 1139—1140, 1226. 1245-1246, 1340, 1352; т. 2, стб. 70, 82. 284 (в 7133—7136 и 7138 гг. в Белеве зарегистрированы крестьяне и бобыли Спасского Белевского монастыря, а в Ярославле — Спасского Ярославского монастыря).
77 КР, т. 1. стб. 193 (48 бобылей в Ельце в 7124 г.), 652 (7 бобылей в Епифани в 7127 г.). Впрочем, в данных примерах точного определения статуса бобылей нет. а потому не исключено, что они представляют обедневших посажан.
78 КР, т. 1. стб. 1139—1140, 1245—1246, 1352—1353; т. 2, стб. 83 (у 70 ямских охотников было 47 бобылей).
79 КР, т. 1, стб. 652.
80 КР. т. 1, стб. 184. 399. 535. 654.
81 Там же, стб. 1108. 1217, 1331; т. 2, стб. 61—62, 167, 265.
82 Там же. т. 1. стб. 190, 401, 539, 657.
83 КР, т. 1, стб. 192, 403, 541, 659, 1128. 1235, 1343, 1344; т. 2, стб. 74—75, 278.
<< Назад Вперёд>>
