Думая о русских революциях
Заниматься историей наших революций мне выпало с начала 1960-х гг. Тогда я работал в издательстве «Наука», и мне было поручено редактировать трехтомник академика И. Минца. Это я придумал для книги название -«История Великого Октября», которое академику понравилось.
С той поры прошло много времени и много событий, так или иначе повлиявших на восприятие революций. Особо глубокий след прочертила горбачевская «перестройка» и то, что за ней последовало. Тогда мне стало ясно, что если прошлое помогает понять настоящее, то и настоящее бросает новый свет на прошлое. И возникал вопрос: а правильно ли более полувека назад назвали мы тот минцевский трехтомник? Может быть, настоящий сборник даст ответ?
***
XX век в истории России можно назвать веком революций и глубоких государственно-политических преобразований. Традиционно считалось (и считается), что революций было три: две буржуазно-демократические - 1905-1907 гг. и Февральская в 1917 г. и Октябрьская социалистическая того же года. Но ныне некоторые историки склонны объединять Февральскую и Октябрьскую революции в одну - Русскую революцию (разделяя, правда, их на два периода). А углубленное изучение событий ныне позволяет разглядеть и в самой Октябрьской революции два различных периода, если не две революции. Их, вероятно, можно обозначить именами лидеров. Первый период -ленинский, в основе своей разрушительный, беспощадно ломавший буржуазно-феодальный строй и переросший в гражданскую войну Он длился примерно до середины 20-х годов. Затем И. Сталин и его окружение, репрессировав ленинский круг революционеров, перевели события во второй период -сталинский, государственно-авторитарный и установили длительную диктатуру, после которой началось перерождение большевизма. К 90-м гг. оно завершилось так называемой «перестройкой».
***
Полагают, что реформы - это побочные продукты революции. Но в России часто случалось как раз наоборот: начиналось с реформ, которые переходили в революции. Дело в том, что осуществлять реформу сложно: это требует глубокого понимания обстановки, учета традиций, постепенности осторожности и т. д. Без учета этих факторов реформа может «сорваться» в революцию. Отмена крепостного права была проведена далеко не лучшим образом для крестьян (выкупные платежи, временнообязанные и др.). И корни революции 1905-1907 гг., несмотря на их отдаленность, обнаруживаются в реформе 1861 г.
Отмена крепостничества расширила и ускорила приток крестьян в города, где они в большинстве своем формировали пролетариат. Но часть крупно богатела и пополняла либеральную буржуазию. В целом же этот процесс вел к росту политизации общества, что проявлялось в создании революционных и либеральных партий и групп. Наиболее распространенным лозунгом становился политический лозунг «Долой самодержавие!». Лозунг этот сопрягался с массовыми демонстрациями, восстаниями и террором.
Так реформа, ликвидировавшая экономическую основу царизма, подводила страну к революции, которая могла ликвидировать и его государственную основу - самодержавие.
Распространено мнение, что первая русская революция потерпела поражение. Представляется, однако, что здесь не исключена корректировка. Ведь именно под давлением революционного и либерального движений был обнародован Высочайший манифест 17 октября 1905 г., который провозглашал создание в России законодательной (пусть еще не в полном объеме) Государственной Думы и ряд гражданских свобод. Невозможно недооценивать историческое значение этого Манифеста. После многовекового царизма благодаря Манифесту самодержавная Россия вступала на новый для нее путь развития - путь конституционной монархии. То, что некоторые либеральные и революционные элементы не были удовлетворены Манифестом - можно, конечно, понять, но это вряд ли умаляет его значение.
Столыпинскую аграрную реформу начала XX в. в период перестройки многие рассматривали как продолжение и доведение до конца реформы отмены крепостничества и как надежный барьер главным образом возможной революции. Однако на практике она скорее добавляла горючего в революционный потенциал, поскольку ставя своей задачей ликвидацию крестьянской общины, обрекала часть крестьян на нищету и за их счет пополняла городской пролетариат.
***
3 июня 1907 г. правительство, нарушив права Думы, изменило избирательный закон, обеспечив преимущество в новой, 3-ей Думе проправительственным партиям. Этот акт вошел в историю как «третьеиюньский переворот», хотя вряд ли такое определение можно считать удачным. Исполнительная власть самовольно внесла «поправку» в законодательство, но система власти сохранялась.
Десятилетие «думской монархии» характерно спадом революционного движения: одни революционные лидеры и активисты были арестованы и сосланы, другие эмигрировали. Вера в возможность более или менее близкой революции терялась даже у Ленина.
Но либеральная оппозиция, пользуясь правами, данные Манифестом 17 октября, постепенно усиливала оппозиционность. Ее борьба с властью переносилась в Думу, особенно с вступлением России в мировую войну. Несколько либеральных фракций создали в Думе так называемый «Прогрессивный блок», главным лозунгом которого стало требование «правительства доверия». В соответствие с ним, в случае выражения Думой недоверия правительству, оно обязано было уйти в отставку. Таким образом, царь должен был терять ту власть, которую сохранял ему Манифест 17 октября, а Россия становилась парламентарной монархией, поскольку «правительство доверия» практически должно было превратиться в правительство ответственное уже не перед царем, а перед Государственной Думой
Так как верховная власть упорно не шла и не могла пойти на это, либеральные оппозиционеры (А. Гучков и др.) запустили в политическую и массово-бытовую атмосферу «черный пиар», целью которого была политическая, а главным образом моральная компрометация Романовых.
В центре этого «пиара» варьировалась версия о якобы всесильном влиянии сибирского мужика Г. Распутина на императрицу («немку-шпионку»), а через нее и на безвольного, глуповатого императора. Утверждалось также, что группировавшиеся вокруг них некие «темные силы» тайно готовят сепаратный мир с Германией. Все было вымыслом. Императрица не была шпионкой, Николай II по натуре своей мог стать неплохим конституционным монархом, да и никаких переговоров о сепаратном мире не велось. Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства, созданная после падения монархии для «проверки» деятельности царских министров и других высокопоставленных лиц, не нашла в «верхах» никакого криминала. Но моральная компрометация власти нередко оказывается сильнейшим оружием против нее. И на сей раз «распутинщина» достигла цели. Может быть, отсюда берет путь семьи Романовых к дому Ипатьева в Екатеринбурге.
Когда в 20-х числах февраля 1917 г. в Петрограде начались забастовки, митинги и демонстрации, а затем и бунт солдат запасных батальонов гвардейских полков, царская власть оказалась изолированной. Роковую роль сыграло, может быть, и отсутствие Николая II в Петрограде. Сыграла свою роль и бюрократическая бестолочь в чрезвычайных обстоятельствах. Когда же через три дня информация о происходящем в столице дошла до Ставки, где находился царь, было уже поздно.
Положение в столице довольно прочно контролировали думские либералы, убеждавшие царя (через высших генералов) в возможности мирного решения происходившего в случае его отречения. И он отрекся, передав престол брату - великому князю Михаилу. Но и на него было оказано мощное давление, вынудившее его отказаться от принятия престола. Таким образом, точка в истории царствования Романовых была поставлена не столько отречением Николая II, сколько отказом Михаила принять престол. Керенский позднее говорил, что неизвестно, что было бы с Михаилом и вообще в стране, если бы великий князь принял престол. На это писатель М. Алданов ответил: конечно, это совершенно неизвестно. Но зато точно известно, что было после того, как он отказался от престола: Брестский мир, роспуск Учредительного собрания, гражданская война и убийство великого князя Михаила Александровича.
***
Пять дней конца февраля и два первых дня марта 1917 г. были началом Февральской революции. Власть оказалась в руках Временного правительства, состоявшего поначалу из членов буржуазных партий (исключением был номинальный эсер А. Керенский). Считают, что власть с Временным правительством во многом делил меньшевистско-эсеровский ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов, и в виду этого в стране установилось двоевластие. Но если принять во внимание тот факт, что в главных вопросах внутренней и внешней политики ВЦИК вел политику соглашения с правительством, то это мнение вряд ли можно считать приемлемым.
Так или иначе в течение 8 месяцев правления Временное правительство меняющихся партийных составов проводило курс на всестороннюю демократизацию страны по западноевропейскому типу. Россию мечтали превратить в Англию или Францию. Это было так же фантастично, как и построение социализма в одной России. Правда, Ленин и другие большевики мыслили такое строительство с поддержкой социалистических революций в Европе.
Позднее, уже в эмиграции, Керенский признал иллюзорность преклонения русской либеральной интеллигенции перед Западом. В статье «Союзники и Временное правительство» он писал: «Той Европы, которую носила в своем сознании русская интеллигенция, вообще в природе не существовало. Мы думали, что там, за дикими, бескрайними русскими просторами, вдали от жестокой царской реакции, есть блаженные страны всякого демократического и гуманистического совершенства. Увы, этой, я бы сказал «русской Европы», созданной по образцу и подобию наших собственных политических идеалов, мы, оказавшись в эмиграции, нигде не нашли.1
Свой курс демократизации России на европейский лад Керенский и его правительство вели, маневрируя и лавируя между левыми (большевики и близкие им) и правыми (генералитет, офицерство, крайне правые партии и др.). Кажется странным то, что в этом маневрировании главного удара Временное правительство ожидало не со стороны большевиков, а со стороны правых, видимо, опасаясь возможной реставрации или установления военной диктатуры. И когда Керенский в конце августа заподозрил верховного главнокомандующего генерала Л. Корнилова в диктаторских намерениях, он немедленно объявил его изменником. В результате Временное правительство практически осталось почти беззащитным: корниловские генералы были арестованы, а в офицерской среде Керенского презирали.
Провал «корниловщины» открывал дорогу большевикам. Вот почему Ленин стал настаивать на вооруженном восстании вскоре после ее провала. Но это давалось ему нелегко. В ЦК большевиков было немало правых или «умеренных», отвергавших вооруженный захват власти. Предстояли II Съезд Советов и Учредительное собрание, на которых, как считали «умеренные», большевики могут взять власть демократическим путем. Однако Ленин «пробил» свою точку зрения. Эта его уникальная способность определить время выступления, умение проникнуть в суть событий, убедить в своей правоте и организовать были, может быть, одной из главных составляющих сил партии большевиков, дававшая ей превосходство над другими партиями. Можно сказать, что без Ленина восстания могло и не быть. Когда Ленин с нелегальной квартиры пришел в Смольный, и его увидел там меньшевик Дан, он сразу сказал: ну, теперь большевистское выступление неминуемо.
«Вторым номером партии» был Л. Троцкий, выдающийся массовый оратор и организатор. Собственно восстание «технически» развивалось так, как его в основе разработал Троцкий, бывший в дни Октября председателем ВРК Петроградского Совета. Восставшие не сосредотачивались в одном месте для атаки какого-то объекта. Их заранее подготовленные силы (матросы Балтфлота, отряды Красной гвардии, солдаты некоторых полков Петроградского гарнизона и др.) были распределены по районам, и они постепенно захватывали в этих районах центральные участки, здания. Также, без какой-либо массированной атаки, тем более без штурма восставшие в ночь 26 октября овладели Зимним дворцом и арестовали Временное правительство. Арестованных отправили в Петропавловскую крепость, но скоро они были освобождены. Одни из них эмигрировали, другим была предоставлена работа в различных советских учреждениях, где они трудились вплоть до сталинских репрессий. Примечательно свидетельство начальника охранного отделения Петрограда, генерала К. Глобачева. Он писал, что Октябрьский переворот произошел легче Февральского... «Должен сказать, что на первых порах новый режим принес обывателю значительное облегчение... Возникла некоторая вера в то, что новая власть своими решительными действиями поставит в более сносные условия жизнь и имущество обывателей. Но это на первых порах, пока не разгорелась сильная борьба нового правительства с саботажем буржуазии, вызванная партиями эсеров и кадетов»...
Среди арестованных не было главы правительства - Керенского: накануне он срочно выехал в Псков, в штаб Северного фронта, чтобы ускорить оттуда прибытие в Петроград войск для подавления восстания. Но командующий фронтом генерал В. Черемисов смотрел на происходившее в столице как на какую-то, по его определению, «передрягу», которая долго не продлится, и всячески тормозил отправку войск. Керенскому и генералу П. И. Краснову удалось двинуть на Петроград всего лишь несколько казачьих эскадронов, но они не смогли продвинуться дальше Царского Села. Так что можно считать: если поражение генерала Корнилова расчищало большевикам путь к власти, то «нейтралитет» генерала Черемисова дал им возможность закрепиться у власти в их первые дни. А на проходившем днями раньше Втором съезде Советов эсеры, меньшевики и др. не нашли ничего лучшего, как в знак протеста против вооруженного восстания покинуть съезд. Как писал Н. Суханов: этим они только «развязали большевикам руки».
***
Итак, как уже говорилось, сам Ленин с удовольствием считал насколько дней большевики, придя власти, пережили Парижскую Коммуну. Пережили надолго. Как это ни парадоксально, им помогла начавшаяся гражданская война.
Один из лидеров меньшевизма Ю. Мартов писал, что большевизм есть «истинно воюющая партия». Борьба, преодоление - их стихия. В аскезе борьбы они «расцветают», тут сфера проявления их воли и энергии. Ленин и его сподвижники не страшились гражданской войны. Она давала возможность осуществить социальный переворот «на полную глубину». Централизация власти была доведена до максимума. Была создана система «военного коммунизма». Председатель Реввоенсовета Л. Троцкий отдавал под расстрельный трибунал в первую очередь комиссаров и командиров, чьи части по тем или иным причинам не выполняли свой долг.
Красная Армия, - говорил он, - создавалась «приложением к ранам каленого железа». Раз уж зашла речь о Троцком, нельзя, пожалуй, не коснуться вопроса, который в последнее время вновь то и дело поднимает историческая публицистика. Речь идет о многочисленном участии в революции еврейского населения России. Тем самым, по крайней мере, ставится под сомнение «русскость» революции. Этот «заманчивый»для евреефобии тезис заимствован у белогвардейской пропаганды (в советский период он был табуирован) и появился вновь в горбачевско-ельцинское время. Между тем, он несет в себе факторы, которые его же и опровергают. Евреи были такими же подданными Российской империи, как и русские и, как и русские, не лишены стремления к сопротивлению властям. Не меньше, а может быть и больше. Более чем за 200 лет совместной жизни они накопили за своей «чертой оседлости» столько чувства протеста, что было бы удивительно, если бы они остались в стороне от революций. При этом надо иметь в виду, что они присоединялись к революции отнюдь не как евреи, боровшиеся за иудаизм, еврейскую культуру, а как борцы за свободу России, в которой они займут равное с другими народами место во всех областях. В революциях они полностью ассимилировались. Те же, кто ревностно хранил свою иудейскую веру, оказывались жертвами как белых, так нередко и красных.
***
Октябрьский переворот в Петрограде положил начало гражданской войне. Но она не сразу стала полномасштабной. В такую она превратилась весной 1918 г. после роспуска большевиками Учредительного собрания, подписания ими сепаратного Брестского мира и попытки подавления Чехословацкого мятежа.
На первом этапе войны во главе воевавших сторон стояли социалисты: с одной стороны - большевики (Москва), с другой - социалисты-революционеры (Самара, затем Омск). Но этот «расклад» продолжался до осени 1918 г. В ноябре обосновавшаяся в Омске проэсеровская Директория была свергнута монархическим офицерством и во главе антибольшевистских сил был поставлен диктатор - Верховный правитель России А. Колчак.
Гражданская война вошла в свой второй этап - ожесточенную борьбу двух диктатур: большевистской и белогвардейской (белого движения). Шла борьба на истребление. Середины не было. Правда, Колчак заявил, что в случае разгрома большевиков он созовет Национальное собрание, но по Ленину оно могло стать только собранием медведей, которых белые генералы будут водить за кольца, продетые в нос. Скорее всего, Ленин был прав, так бы оно и произошло в результате победы белых. А на другой стороне, в советском парламенте - ВЦИКе, «водимых за кольца медведей», конечно, не было, но уже летом 1918 г. он практически стал однопартийно-большевистским.
Война шла с переменным успехом. По крайней мере трижды красные оказывались на краю катастрофы. Так было после падения Казани в августе 1918 г., когда, как писал Троцкий, « судьба революции трепыхалась под Свияжском». Так было весной 1919 г., когда войска Колчака вышли к Волге («полет к Волге») и могли соединится с Добровольческой армией. В Омске и столицах союзников Колчака готовились праздновать победу. Так было летом того же года, когда добровольцы генерала Деникина оказались на дальних подступах к Москве и там уже заготовляли документы для перехода на нелегальное положение. Но красные устояли и победили. Они создали режим «военного коммунизма», при котором все силы и все возможности концентрировались для военной цели. Даже то, что предназначено было служить белым - иностранная интервенция - парадоксальным образом оборачивалось в пользу красных. Она позволила им представить свою борьбу патриотической силой защиты отечества от вторжения в Россию мирового империализма. В 1920 г. русский посол в США Б. Бахметьев писал В. Маклакову, что «иностранное вмешательство было и есть основное зло русской жизни и более всего способствовало укреплению власти большевиков». Национальный лозунг белых перешел в стан красных интернационалистов. Получалось, что гражданская война и иностранная интервенция превратили большевиков в выразителей не только классовых, но и государственных интересов. Первыми этот поворот заметили сменовеховцы (Н. Устрялов и др.). «Национальная сила, - писал Устрялов, - оказалась сосредоточенной во враждебном (т. е. красном. - Г. И.) стане».
***
Итак, красные выиграли гражданскую войну. Но выиграли с тяжелейшими потерями. Ленин говорил, что Россия похожа на страшно избитого человека, едва стоявшего на ногах. Можно сказать: еще одна такая победа и от России мало чего бы осталось. Надо было восстанавливать страну, возводить здание социализма. Но на основе «военного коммунизма» сделать это было невозможно. Да, он привел большевиков к победе в гражданской войне. Но для мирного строительства и нормальной, мирной жизни требовались совсем иные пути. Восстание кронштадтских матросов - «красы и гордости большевистской революции - свидетельствовало об этом со всей очевидностью. Они выдвинули невероятный для большевиков лозунг: «За Советы, но без коммунистов!».
Еще Мирабо говорил, что разница между теоретиками и практиками состоит в том, что первые передвигаются по географической карте, а вторые путешествуют по земле. Ленин был и теоретик и практик. Вот тогда он произнес фразу, наверное, ошеломившую многих: «Нам нужно пересмотреть весь наш взгляд на социализм». Суть этого пересмотра состояла в отказе от «военного коммунизма», в отступлении и в переходе к новой экономической политике (НЭПу), которая предусматривала привлечение частного предпринимательства, частного капитала (в том числе и зарубежного). Этот капитал, конкурируя с государственным, должен был содействовать восстановлению опустошенной войной страны и вывести ее на социалистический путь развития. НЭПом Ленин перекладывал государственный руль вправо. Он вправе был опасаться, что те, кто прошел через страшную ломку гражданской войны не потерпят послевоенной разрухи и выступят против большевистской власти. Кронштадт был тому доказательством. «Был ли для Ленина НЭП определенным выбором? Судя по его последним статьям, вряд ли. Болезнь и смерть не дали ему возможности определить курс к социализму.
Без преувеличения можно сказать, что этот поворот потряс партию. Во время гражданской войны и сразу после нее многие большевики «ленинской гвардии», как их звали «помазанные», погибли, другие вынуждены были покинуть опустошенные города и двинуться в села и деревни, где с продовольствием было легче. Но за это же время в партию влилось множество людей не только по идейным соображениям, а и по карьерным расчетам: ведь большевики стали партией власти. Это были уже не «помазанные», а многие просто «примазавшиеся». За большинством их не было долгого революционного пути. Они не принимали НЭП, видя в нем лишь капитуляцию перед капитализмом. Поэтому на партсобраниях они кричали: «За что боролись?!» и били себя кулаками в грудь. Но за этими демагогическими выкриками, как правило, стоял вполне ощутимые интерес и расчет Они считали себя победителями и готовились разместиться на разных властных уровнях. Скоро эти люди нашли себе и лидера - И. Сталина. Говоря словами Мирабо, он был сугубый практик, шагающий по земле. После смерти Ленина, сохранив ленинизм как декорум, как знамя, он отверг ленинский план построения социализма на основе новой экономической политики под государственным контролем. Он вполне мог опасаться, что нэпманы, накопив большие капиталы, оттеснят или совсем сбросят власть. Разгоралась ненависть по отношению к «новым буржуям» - нэпманам. И по существу Сталин вновь повернул страну к чему-то подобному «военному коммунизму» (тоталитаризму). Повернул без колебаний. Главной частью этого была ликвидация кулачества как класса и коллективизация крестьянства. Ленинские кадры вначале были отстранены, а позднее репрессированы и в большинстве расстреляны. Н. Крупская говорила, что и сам Ленин, скорее всего, сидел бы в тюрьме. Командные посты оказались в руках «людей Сталина». В результате этой «сталинской революции» образовался новый правящий слой - «номенклатура».
Представители этого слоя все дальше и дальше отходили от революционных традиций и все более становились приверженцами жизненных благ, удобств, привилегий. Шел процесс обмещанивания и на его основе перерождение большевиков.
Недавно изданная книга Юрия Слезкина «Дом правительства. Сага о революции» документально рассказывает о многих жильцах этого привилегированного дома, построенного в Москве на Болотной площади (в просторечии - «на «болоте»). Эти жильцы - принадлежали к людям, которые «на болоте» революцию начинали, но в комфортабельных квартирах правительственного дома ее заканчивали.
***
Сменовеховец Н. Устрялов еще до полного окончания гражданской войны пришел к выводу, что силовым путем большевиков уже не свергнуть. Но с ними произойдет то, что с якобинцами. Они не пали, они переродились. Тот же процесс перерождения все активнее стал втягивать номенклатуру. Пиком этого перерождения стала «перестройка» М. С. Горбачева. Он выдавал ее за реформу в рамках социализма, но, ни он, ни «архитектор перестройки» А. Яковлев, никто из «прорабов перестройки» ни единым словом не обмолвились о своих действительных намерениях, о том, что они направляют страну в капитализм. И только когда это свершилось, они открыли свой истинный замысел.
Революционное движение, начавшееся в России в начале XX в. прошло по кругу и к концу века вернулось примерно в исходную точку - состояние, напоминающее период первоначального накопления капитала и сказочно обогатившее многих потомков революционеров-большевиков.
Автор статьи Иоффе Г. З. - д.и.н., профессор, Монреаль, Канада
1Керенский А. Ф. За наш обман мы отомщены // Современные записки. Париж, 1934 г. С. 279.
Просмотров: 1079
Источник: Иоффе Г. З. Думая о русских революциях // Эпоха Революции и Гражданской войны в России. Проблемы истории и историографии. — СПб.: Издательство СПбГЭТУ «ЛЭТИ», 2019. — С. 26-37
statehistory.ru в ЖЖ:
