Идеолог русского этнического национализма Михаил Меньшиков

Михаил Осипович Меньшиков родился 25 сентября 1859 г. в городе Новоржеве Псковской губ. в многодетной семье мелкого чиновника (коллежского регистратора), происходящего из духовного звания. В 1864 семья Меньшиковых приобрела крестьянскую избу с огородом, где и поселилась из-за материальной стесненности. Начальное образование будущему публицисту дала мать, происходившая из обедневшего дворянского рода Шишкиных. После окончания Опочецкого уездного училища (1873), на средства дяди юного Михаила удалось устроить в Кронштадтское морское техническое училище, окончив которое в 1878 молодой моряк принял участие в ряде морских экспедиций, получив, таким образом, возможность ознакомиться с достопримечательностями европейских городов. Результатом путешествий стала вышедшая в 1884 первая книга очерков начинающего публициста «По портам Европы». Тогда же, как военно-морской гидрограф, он составляет гидро-графическо-штурманские работы «Руководство к чтению морских карт, русских и иностранных» (1891), «Лоция Абосских и восточной части Аландских шхер» (1894).

В 1892 он вышел в отставку в чине штабс-капитана, вскоре став ведущим сотрудником газеты «Неделя» и ее приложений. После того, как "Неделя" прекратила свое существование Меньшиков перешел в "Новое время" А.С. Суворина. С 1901 по 1917 год он был ведущим публицистом этой газеты, обращаясь к широкому кругу общественно-политических и социальных вопросов. Некоторыми критиками он был зачислен в разряд. Однако, сам Меньшиков выступал противником Черной Сотни, считая, что черносотенцы – такие же революционеры, как деятели левого толка, только справа. Михаил Осипович отрицал деятельность революционных партий как партий "русской смуты".
При всём при этом Меньшиков был честен в отношении право-монархистов и признавал заслуги В.А. Грингмута (лидер первых черносотенцев - Русской монархической партии) и А. И. Дубровина (лидер самой известной черносотенной организации – Союза русского народа) в деле развития русского национализма. Вот что он писал в 1911 году:

Непростительно забыть, - какую роль сыграли, напр., покойный Грингмут в Москве или Дубровин в Петербурге <...> было бы <...> черной неблагодарностью забыть, что наши национальные начала были провозглашены еще задолго до возникновения партии националистов - именно такими "черносотенными" организациями Петербурга, каково Русское Собрание и Союз г-д Дубровина и Пуришкевича. Если серьезно говорить о борьбе со смутой, действительной борьбе, не на живот, а на смерть, то вели ее не киевские националисты, а петербургские и московские монархисты.


На протяжении 1906—1908 Меньшиков опубликовал серию статей, в которых последовательно обосновывал тезис «о необходимости создания русской национальной партии», не похожей как на «инородческое кадетство», так и на черносотенство. «Русские так называемые «черносотенные» организации <...> лишь грубый черновик нового движения», — писал Меньшиков.
18 июня 1908 года прошёл учредительный съезд Всероссийского национального союза – монархической правоконсервативной партии. Главным идеологом партии стал М.О. Меньшиков, председателем партии - член Государственного совета С.В. Рухлов. С 1909 года председателем партии стал депутат III Государственной Думы и обер-егермейстер императорского двора П.Н. Балашов.
Несмотря на то, что Меньшиков был монархистом, он отрицательно относился к Николаю II. Вот что он писал 7(20) марта 1917 года в статье „Жалеть ли нам прошлого“, опубликованной в „Новом времени“:

Для русского цезаризма война эта в неожиданном ее развитии все равно обещала гибель. Может быть, это и служило одною из главных причин, парализовавших нашу подготовку к войне и энергию ее ведения... Спрашивается, стоит ли нам жалеть прошлое, если смертный приговор ему был подписан уже в самом замысле трагедии, которую переживает мир?.. Не мог же несчастный народ русский простить старой государственной сухомлиновщине того позора, к которому мы были подведены параличом власти... Жалеть ли нам прошлого, столь опозоренного, расслабленного, психически — гнилого, заражавшего свежую жизнь народную... Весь свет поражен внезапностью русского переворота и взволнован радостью, взволнована радостью и вся Россия...

«Была измена, но со стороны монархии, со стороны самодержавия, преступно обманувшего народ», — писал в 1917 г. Меньшиков.

В III Государственной Думе ВНС сумел объединить фракции умеренно-правых П. Н. Балашева и «национальной группы» кн. А. П. Урусова, составивших почти четверть всех депутатов. Параллельно был создан Всероссийский национальный клуб, ставший консолидирующим местом русской национальной элиты. Целью Всероссийского национального союза, как считал Меньшиков, должно было стать создание «национальной аристократии» и «патриотического среднего класса». Во время борьбы за лидерство в ВНС между кн. А. П. Урусовым и П. Н. Балашевым, Меньшиков поддерживал первого, однако, когда линия Балашева на превращение ВНС из элитарной партии в массовую возобладала, Меньшиков «поступился принципами» и остался в Союзе.

Православие Меньшиков ценил прежде всего как родную русскую религию. Вот что он в 1909 году писал в книге «Русское пробуждение»:

Московская Русь, как ее ни хают у нас жидомасоны, сумела создать и здоровье тела, и здоровье духа народного. Петербург сумел его растратить.

В здоровье духа входила целая система культов — религиозный, государственный, племенной, семейный. Поколение Петра бесповоротно веровало в Бога, притом веровало единодушно, в православных способах выражения. Последние были превосходны не тем, что были лучше других, а тем, что были родные, вошедшие в самую плоть духа.

Сам он при этом был близок к пантеизму. Вот что он писал в 1908 г. в статье «Скрытая сила», изданной в сборнике статей о церкви и вере «Вечное воскресение»:

Для меня лично нет невидимого божества, ибо я ничего не вижу, кроме осуществленной Воли.


Меньшиков стал первым в России теоретиком «этнического национализма». Вот что он писал в 1911 году в статье "Защита веры":

Задача обрусить всё нерусское и оправославить всё неправославное потому уже нелепа, что совершенно непосильна для России. Ни одному племени не удавалась наложить в полноте свой облик на другое племя; даже железный Рим лишь слегка латинизировал Францию и Испанию, но не сделал там новых римлян. В попытках объединить свет Рим кончил крушением своей веры и своего государства. "Обрусить всё не русское" значит разрусить Россию, сделать её страной ублюдков, растворить благородный металл расы в дешёвых сплавах. То же относится и к оправославлеванию всего неправославного. Это была бы сплошная фальсификация веры, свойственной лишь русскому племени.


Из статьи "Великороссийская идея", 1913 год:

При всей бессовестной клевете на русский национализм необходимо помнить, что это не какая-нибудь новость в природе. Это просто национализм, только русский. Он точь-в-точь схож со всеми национализмами на свете и разделяет все их добродетели и грехи. Вообще, национализм - будь он английский или еврейский - есть племенное самосознание или, как нынче любят говорить, племенное самоопределение. Вот это небо - наше родное небо, слышавшее молитвы предков, их плач и песни. Эта земля - наша родная земля, утучненная прахом предков, увлажненная их кровью и трудовым потом. В этой народной природе держится тысячелетний дух нашего племени. Каковы мы ни есть - лучше иностранцев или хуже их - мы желаем вместе с бессмертной жизнью нашего племени отстоять и натуральное имущество, преданное прошлым населением для передачи будущему. Желаем, чтобы это небо и земля принадлежали потомству нашему, а не какому иному. Желаем, чтобы тот же священный язык наш, понятный святой Ольге и святому Владимиру, звучал в этом пространстве и в будущем, и та же великая душа переживала то же счастье, что и мы, сегодняшние. Да будет мир между всеми народами, но да знает каждый свои границы с нами!


Причину гибели великих империй он видел в их открытости для проникновения инородцев. По этому поводу он писал в статье „Пророчество Даниила“ в 1908 году:

Знаменательно, что гибельный закон, даровавший всем покоренным народам права римского гражданства, дан был Каракаллой, одним из тех тиранов, что жалели о невозможности отрубить голову народу одним ударом. Именно одним ударом, почерком пера, подписавшего убийственный для Рима закон об инородцах, империя квиритов была убита. От более или менее сходных причин погибло громадное государство Александра Великого, как ранее его погибли пестрые царства Востока. Лишь только ко двору великих царей стали проникать пронырливые Мардохеи, оттеснявшие и губившие национальную власть, вместе с ними вторгались авантюризм, равнодушие к древнему культу, легкость нравов, презрение к родному народу, разврат, предательство и, наконец, внешнее завоевание. У нас инородческое засилье идет со времен татарских. Предприимчивые инородцы вроде Бориса Годунова сеяли вражду между царем и древней знатью. Как в Риме выходцы с окраин воспитывали тиранию и защищали ее, так наша московская тирания вскормлена татарской службой. Инородцам мы обязаны величайшим несчастьем нашей истории - истреблением в XVI веке нашей древненациональной знати. И у нас было сословие, что, подобно квиритам Рима, несло в себе истинный дух народный, инстинкты державного обладания землей, чувства народной чести и исторического сознания. Упадок боярства стоил России великой Смуты, во время которой венец Мономаха, отнятый у потомства святого Владимира, стал гулять по татарским и польским головам. Срезали русский правящий класс - и нашествия хлынули с трех сторон. Пришлось захолустным мещанам да черной сотне спасать Россию.


При этом Меньшиков в статье «Дело нации», написанной 2 февраля 1914 г., подчёркивал, что «Наш русский национализм, как я понимаю его, вовсе не воинствующий, а только оборонительный, и путать это никак не следует». В развитие этой мысли про отношение к другим народам он в той же статье писал следующее:

Мне лично всегда было противным угнетение инородцев, насильственная их руссификация, подавление их национальности и т.п. Я уже много раз писал, что считаю вполне справедливым, чтобы каждый вполне определившийся народ, как, например, финны, поляки, армяне и т.д., имели на своих исторических территориях все права, какие сами пожелают, вплоть хотя бы до полного их отделения. Но совсем другое дело, если они захватывают хозяйские права на нашей исторической территории. Тут я кричу, сколько у меня есть сил, — долой пришельцев! Если они хотят оставаться евреями, поляками, латышами и т.д. на нашем народном теле, то долой их, и чем скорее, тем лучше. Никакой живой организм не терпит инородных тел: последние должны быть или переварены, или выброшены. Это, уважаемый барон, называется не нападением, а обороной, спросите кого хотите. А разрешена оборона, она должна вестись с несокрушимой энергией — до полного изгнания «двунадесятиязыц» из России.


Необходимо отметить, что далеко не все во Всероссийском национальном союзе придерживались этнического взгляда на русский национализм. Так, другой идеолог ВНС, Н. И. Герасимов писал: «Каждый чужой по плоти, облекшись в полноту духа и истины русской, становится национально-русским», а А. Лодыгин говорил следующее: «не следует забывать… что когда националисты говорят о российской народности, они понимают под этим выражением не только людей славяно-русского корня, но и всех людей, которые, от какого бы они корня ни произошли, считают национальные интересы России своими собственными и не отделяют других своих частных интересов от национальных интересов России, а тем более не становятся к ним враждебно настроенными».

А. Иванов и С. Санькова в книге "Черная сотня. Историческая энциклопедия 1900-1917" (М., Крафт+, Институт русской цивилизации, 2008) пишут, что Меньшиков никогда не был политиком в строгом смысле этого слова, а был лишь журналистом, желавшим, чтобы его читало как можно большее число людей.

В связи с этим для него была характерна частая смена взглядов. В 1906 во время революционного подъема Меньшиков доказывал, что только либеральная кадетская партия принесет России спасение, а через год сделался ее ярым противником. Порой он выказывал столь левые идеи, что ему пришлось даже выйти из состава Русского Собрания. Он выражал сочувствие I Гос. Думе, но, по мере успокоения обстановки в стране, стал поносить гг.«освободителей и революционеров». В 1909 Меньшиков ратовал за куриальную систему выборов для Западной Руси, а в 1911 вновь перешел в лагерь противников Столыпина и стал критиковать как идею западного земства, так и своих товарищей по ВНС, поддержавших премьера. Не желая видеть в подобных действиях измену национальному делу, А. И. Савенко объяснял их тем, что «настроенный в данном случае злостными людьми», Меньшиков «просто не давал себе отчета в том, о чем он говорил».


Несмотря на то, что Меньшиков считался консерватором, в крестьянском вопросе он выступал с позиций модернизации, критикуя крестьянскую общину. Вот что пишет А.В. Репников в своей статье «М. О. Меньшиков о рабочем вопросе»:

Отмечая исчезновение в народе привычки к труду, М. О. Меньшиков критиковал общину и поддерживал столыпинскую “ставку на сильного”, считая индивидуальное хозяйство “единственно разумным”. Он писал, что с переходом “от общинного владения к подворному с расселением деревень на поселки” удастся выйти из кризиса. В первую очередь государство должно помогать сильному хозяину, профессионалу и человеку дела, а “русский человек не любит регулярной работы изо дня в день, как привыкли западные европейцы... Русский человек готов сегодня себя замучить на страде, лишь бы завтра ему был предоставлен полный праздник... Невозможно нам брать западную цивилизацию и оставлять прежние методы труда”. После того, как наиболее трудолюбивые крестьяне получили возможность выходить на отруба, в общине останутся только те, кто не может или не хочет работать, останутся “люди стада”. Такая община должна или изжить сама себя или же сделать все что бы “задушить” более преуспевающего соседа - собственника.

Естественно, не обошёл Меньшиков и еврейский вопрос. В своей статье 1909 г. «Правительство и евреи» он писал:

При всевозможных условиях еврей - ростовщик, фальсификатор, эксплуататор, нечестный фактор, сводник, совратитель и подстрекатель, человеческое существо низшего, аморального типа. Он ненавидит христианство не потому, что держится своей первобытной и грубой религии. Он органически чужд христианству, то есть по прирожденным нравственным, вернее - безнравственным инстинктам. Книжные метафизики этого не видят, а простонародье, в которое евреи вкраплены, на своей шкуре чувствует эти неизменяемые в веках еврейские недостатки. Так называемые гонения на евреев были вызваны не чем иным, как нестерпимым засильем еврейским и их хищничеством. Уже второе столетие всюду в Европе под влиянием метафизического законодательства нет и тени гонений, но паразитизм евреев именно теперь дошел до невероятной степени. При полном равноправии евреев в Америке полиции приходится свидетельствовать о двойной преступности этого племени, а страховым обществам - назначать для евреев двойные и тройные страховые взносы.

В этой же статье он называл евреев народом «азиатским и желтокожим», демонстрируя расовый подход, набиравший в ту пору популярность в Европе, особенно в Германии.

Февральская революция 1917 закрыла газету «Новое время» и оставила Меньшикова без любимого дела. Публицист с семьёй переехал на дачу на Валдае, практически полностью лишившись средств к существованию. В поисках заработка ему пришлось устроиться на работу конторщиком.
Вероятно, именно антисемитизм вкупе с монархизмом Меньшикова стал причиной его гибели. 14 сентября 1918 года Меньшиков был арестован сотрудниками ВЧК на своей даче на Валдае.
Вот что пишет его жена Мария Владимировна в своих воспоминаниях «Как убили моего мужа, М. О. Меньшикова, в г. Валдае Новгородской губ»:

Я вернулась домой. Там мне передали письмо от мужа. Он писал, что был уже допрос всем арестованным. В одной камере с мужем сидели наши купцы: Н. В. Якунин, М. С. Савин, В. Г. Бычков, Я. Б. Усачев и двое юношей Б. Виноградов и Н. Савин. При допросе мужу сказали: «Можете быть покойны. Вы свободы не получите».
Он спросил: «Это месть?»
— Да, месть за ваши статьи, — был ему ответ.
Письмо было написано на клочке газетной бумаги. Бедный муж просил прислать детей в сад, прилегающий к тюрьме. Ему хотелось хоть издали посмотреть на своих малышей. Он писал, что каждый день в 12 ч. и в 4 ч. он подходит к окну, к решетке и смотрит, не гуляют ли в саду его детишки...

20 сентября Меньшиков был расстрелян на берегу Валдайского озера, по утверждению его жены – на глазах у детей(«Дети расстрел своего папы издали видели и в ужасе плакали.»). Вот что она же пишет касательно официального приговора Меньшкову:

После погребения мужа, я просила копию с приговора суда. Мне ее дали. В этом документе вина мужа была обозначена, как явное неподчинение Советской власти.
Зная, что это совсем неправда, я спросила выдавших копию.
— В чем же, однако, выразилось это неподчинение. Когда, кому и где он не подчинялся?
Мне ответили:
— Он подчинялся Совету из-под палки.
....
Казнили за неподчинение Советской власти, ни в чем однако не проявленное и ничем не доказанное. Но судьями были: Якобсон, Давидсон, Гильфонт и Губа... Несчастная наша Родина.


22 сентября 1918 г. в «Известиях Всероссийского ЦИК советов рабочих, солдатских и казачьих депутатов Моссовета рабочих и красноармейских депутатов» было опубликовано следующее сообщение:

РАССТРЕЛ МЕНЬШИКОВА НОВГОРОД, 21 сентября. Чрезвычайным полевым штабом, в Валдае расстрелян известный черносотенный публицист Меньшиков. При нем найдено письмо князю Львову. Раскрыт монархический заговор, во главе которого стоял Меньшиков. Издавалась подпольная черносотенная газета, призывающая к свержению Советской власти.


Михаил Осипович Меньшиков реабилитирован в 1993 году.

Чудом сохранились, пусть не полностью, архивы Михаила Осиповича. Вот что об этом написано в предисловии к книге "М. О. Меньшиков: Материалы к биографии" (М.: Студия «ТРИТЭ»; Рос. Архив, 1993. Т. IV).

----

Несмотря на выселение всей большой семьи из собственного дома во флигель, обыск при аресте главы семейства, голодные годы, Меньшиковы хранили бумаги, фотографии, документы.
В 30-е годы, после того, как все Меньшиковы уехали из Валдая в Ленинград, Мария Владимировна стала частями передавать архив детям.
В 1934 г. после убийства Кирова начались неприятности у Григория Михайловича, старшего сына М. О. Меньшикова. Ему с женой и малолетним сыном грозила тяжелая, дальняя ссылка. Однако тогда он был оправдан.
Через год архивами Меньшикова заинтересовался Литературный музей в Москве. Ольга Михайловна, одна из дочерей Михаила Осиповича, так рассказывала об этом:

В ноябре 1935 года моя Мама, Мария Владимировна Меньшикова, получила письмо от директора Литературного музея в Москве В. Д. Бонч-Бруевича. Письмо было написано очень любезно и содержало в себе предложение передать Литературному музею покойного М. О. Меньшикова или продать. О том, что такой архив имеется В[ладимир] Д[митриевич] узнал от «общих знакомых». Я это письмо читала и помню в основном его содержание.
Моя Мама жила в Ленинграде у своей сестры Зинаиды Владимировны Поль. Все мои сестры и брат находились в этом же городе. Одна я из детей М. О. Меньшикова жила в Москве, и поэтому Мама написала мне и переслала письмо для прочтения. Она также написала мне, что основная переписка Папы с известными писателями давно продана (в Ленинграде). Это было сделано с помощью профессора Нестора Александровича Котляревского, близкого знакомого Ольги Александровны Фрибес, которая была добрым другом семьи Меньшиковых.
Мама просила меня сходить на прием к Бонч-Бруевичу и выяснить, как будет использоваться папин архив в случае передачи его в фонды музея. Время было трудное, сложное, и мы не хотели, чтобы лишний раз дорогое для нас имя попадало в печать с оскорбительными для него комментариями. Мама просила меня еще продать музею шесть писем Н. С. Лескова. Мне помнится, эти письма были адресованы уже не Папе (переписка папы с Лесковым была продана раньше), а Лидии Ивановне Веселитской-Микулич, большому другу нашей семьи, и были ею переданы для продажи, как бы в помощь маме, растившей после смерти папы большую семью.
Я пошла в Литературный музей 31 декабря 1936 года, но не застала Вл[адимира] Дм[итриевича]. Его очень любезная секретарша назначила мне прием на 2 января в 4 часа 30 мин. дня уже 37-ого года. 2 января Бонч-Бруевич меня принял. Были сумерки, в его полутемном кабинете уже горела настольная лампа. Седой, почтенного вида человек, суховато со мной поздоровался, предложил сесть. Спросил, что я имею ему сказать по поводу его предложения. Я сразу совершенно откровенно ответила ему, что нас, Меньшиковых, интересует судьба архива после передачи музею, если таковая состоится, возможность отрицательных отзывов при использовании материалов и что нам хочется избежать этого.
Тогда Вл[адимир] Дм[итриевич] еще суше спросил меня: «Разрешите спросить вас, как вы сейчас относитесь к своему отцу, как к исторической фигуре или как родителю?..» Я просто и сразу ответила: «Конечно, как к отцу!»
Он резко повернулся в кресле и ответил мне следующей фразой: «Тогда вы не минуете многих неприятностей, я не могу вам обещать использование материалов без соответствующих отзывов». Я сказала, что в таком случае наша семья не считает возможным передавать тот небольшой архив, который у нас имеется в ведение музея и предложила Бонч-Бруевичу письма Лескова. На этом мой визит закончился. Влад[имир] Дмитриевич сказал, что в отношении цены за письма я зашла бы к его секретарше, после ознакомления с их содержанием.
Больше я к директору музея не ходила и его не видела. Его внимательная и приветливая секретарша сказала мне через несколько дней, что письма оценили в сто рублей. Я списалась с Мамой и вскоре получила и переслала ей деньги. У меня осталось неприятное впечатление от контраста между любезным письмом к Маме и сухим приемом, когда я была у Бонч-Бруевича. Я была молода — мне было 25 лет — и я всегда любила и жалела Папу.

О. Меньшикова, 3 марта 1978 г.


В 1937 г. старший сын М. О. Меньшикова Григорий Михайлович был арестован. Долго находился в «Крестах», как до того в Москве на Лубянке, и был освобожден лишь в 1939 г.
Когда начались аресты, бумаги Михаила Осиповича прятали кто как мог, и многие материалы пропали, так как не всегда потом их изымали из тайников.
Позднее разрозненные архивы стекались к Ольге Михайловне Меньшиковой, которая в 1927 г. вышла замуж за Бориса Сергеевича Поспелова, сына сельского священника из Подмосковья и уехала из Ленинграда.
Во время Великой Отечественной войны Ольга Михайловна и Борис Сергеевич с институтом, где он работал, уехали в эвакуацию. Перед отъездом они тщательно спрятали наиболее ценные бумаги и фотографии. Но в дом, где оставались родители Бориса Сергеевича, Сергей Дмитриевич и Ольга Сергеевна Поспеловы и где хранились архивы, пришли немцы. Опять разгром, раскиданные книги, бумаги, сломанная мебель, крыша изрешечена осколками снарядов, соседний дом сгорел. Хорошо, что старики остались живы, хорошо, что вновь чудом, но остались в целости архивы М. О. Меньшикова.
Переписку и расшифровку дневников и писем выполнила дочь М. О. Меньшикова Ольга Михайловна Меньшикова в 1970—1980 гг.

Источники

1. Меньшиков Михаил Осипович
2. Александр Репников. Меньшиков Михаил Осипович
3. М.О. Меньшиков. Письма к русской нации
4. Всероссийский национальный союз, русская националистическая организация.
5. М.О. Меньшиков. Дело нации
6. А.В. Репников. М. О. Меньшиков о рабочем вопросе
7. Меньшикова М. В. Как убили моего мужа, М. О. Меньшикова в г. Валдае Новгородской губ.
8. Предисловие к книге М. О. Меньшиков: Материалы к биографии
9. М.О. Меньшиков. Из книги «Русское пробуждение», 1909 г.
10. М.О. Меньшиков. Скрытая сила


Просмотров: 38376



statehistory.ru в ЖЖ:
Комментарии | всего 3
Внимание: комментарии, содержащие мат, а также оскорбления по национальному, религиозному и иным признакам, будут удаляться.
Комментарий:
Виктор 2016-12-16 21:19:16
Прежде, чем высказать какое-либо мнение,
надо его обосновать.
Или - просто сказать, что это - моё, личное, мнение.
Ну, я - идиот, и - ни за что не отвечаю.
руский 2012-08-27 23:33:38
слава россии
стас 2010-09-03 09:41:32
Меньшиков считал, что все империи погубили Мордехаи, вот те и обиделись.Кромен того может быть заговор и был, жена могла не знать или лукавить.
X