Размер крестьянского хозяйства и применение наёмного труда
Основой крестьянского хозяйства являлся личный труд его членов. Это вовсе не препятствовало привлечению в то же хозяйство и постороннего труда. Отсутствие помещичьего землевладения и крепостной зависимости крестьян от землевладельца позволяло пашенному крестьянину вести хозяйство в более свободных условиях, чем в коренной Руси. Сибирский крестьянин мог беспрепятственно покупать рабочую силу, так же как гулящий человек или вообще неимущий мог без сословных ограничений продавать свою рабочую силу.
Первой сплошной переписью населения, «опричь ясачных», по которой можно было бы составить связное представление о размерах применения наёмной и несвободной рабочей силы в сельском хозяйстве, является перепись 1710 года. По от неё осталось лишь 38 листов, в которых оказались записанными 2227 человек (Россыпь, № 28, св. 3, лл. 75-112). Не сохранилось ни начала, ни конца этого документа. Однако ссылки на пего встречаются в делах воеводства довольно часто1.
Чтобы читатель мог судить о характере этого документа, приводим из него первую запись, по образцу которой построена вся перепись: «Во дворе пашенной Онтипа Яковлев Пуляев (по другим книгам легко узнать, что такой крестьянин жил в дер. Пуляевской, Орленской слободы) двадцати лет, жена ево Матрона девятнадцати лет, бездетны. Племянник ево Герасим 5 лет, братья ево сродные Иван Леонтьев 18-ти лет, Иван 15-ти, Иван 9-ти лет. Мать их, вдова Анастасия 50-ти лет, Иванова жена Ирина 18-ти лет, бездетны. Сестра их Агриппина 11-ти лет. Работной их гулящей человек Филип Кунгурец 40 лет. Хлебной обротчик Матвей Иванов Созонов 30-ти лет. Крестьянской сын Никита Назаров 30-ти лет».
Итак, во дворе О.Я. Пуляева проживало 9 человек его семьи и 3 подворников, в том числе один работник.
Указания о работниках, свободных и несвободных, даются в таких выражениях: «Работные ево промышленные люди», «Работной ево гулящей человек», «Промышленной работной их человек», «Крепостной их работной человек, новокрещен 15 лет», «Крепостной работной ево человек», «Присыльный работной евочеловек», «Крепостная баба Матрона 40 лет; девка Васса 50 лет» и т. д.
Кроме работников на подворье жили представители различных, чаще всего малообеспеченных слоев илимского населения, именно — промышленные люди, бездворные хлебные обротчики, гулящие люди, казачьи и крестьянские жёны, бобыли и бездворные пашенные крестьяне. Вполне вероятно, что некоторая часть этих подворников или постояльцев (встречается изредка и это слово) оплачивала личным трудом право на пристанище.
Всего учтено этого люда, т. е. работников и подворников, у крестьян, служилых людей и попов 274 чел. с 77 членами семей. Распределение их по социальным группам приведено в таблице 27.
Таблица 27
Членов семей насчитывалось: у 17 крепостных — 13 чел., у 4 ссыльных — 2 чел., у 33 хлебных обротчиков — 49 чел. и у 4 пашенных крестьян 13 чел. Остальные ируппы работников и подворников семьи не имели.
Главную часть работников и подворников образовывали промышленные и гулящие люди, именно 71,5%.
Покажем теперь, как распределялись все подворники по группам дворохозяев (табл. 28).
В таблицу 28 не включены монастырские крестьяне, посельщики и вкладчики. Из переписи уцелели данные лишь по двум деревням Якутского Спасского монастыря. Там проживали: монах Варлам, 70 лет, посельщик Егорей Савин, 65 лет, 12 вкладчиков с 18 членами семей и 8 работников — «работные их монастырские гулящие люди». Здесь же было три двора монастырских пашенных крестьян (23 чел.), у которых жили 1 гулящий и 1 работный человек.
Таблица 28
Как видно из приведённых материалов, эксплоатация человека человеком в Илимском воеводстве не была редким или случайным явлением. 50 крестьянских дворов из 201 пользовались трудом наёмных или подневольных людей. Кроме того, нет уверенности, что в 53 крестьянских дворах, где жили подворники, не было применения наёмной рабочей силы.
Из 50 отмеченных дворов пашенных крестьян 28 дворов имели по 1 работнику; 13 — по 2 работника, 6 — по 3 работника, один двор держал 4 работников, один — 5 работников и один — 6 работников. В числе этих работников имелось 6 крепостных.
У приказчиков было 2 работника и 8 крепостных, у попов 3 работника из промышленных и гулящих людей и 2 крепостных.
При изучении переписи 1710 года представлялось чрезвычайно важным произвести группировку хозяйств пашенных крестьян по величине посева и поголовья скота с целью выяснить связь размера производства со степенью применения наёмной рабочей силы. По ближайшими годами, когда отмечались размеры посева, были 1699 и 1722. Следовательно, промежутки между переписью 1710 года и названными годами составляли 11-12 лет, а в сумме 23 года, разумеется, за это время в жизни почти каждого двора произошли серьёзные изменения, которые исключили возможность проследить искомую зависимость. Кроме того, сама перепись 1710 года дошла до нас не полностью.
Из 50 дворов пашенных крестьян, имевших наёмных работников в 1710 году, удалось отыскать в ревизских сказках 1722 года 23 двора. Но лишь немногие из них вели теперь крупное хозяйство. Например, Д.Я. Пономарев из Усть-Илги сеял в 1722 году (сеял уже его сын) 15½ десятин зерновых, имел 30 голов скота, продавал 300 пудов хлеба и продолжал пользоваться наёмной рабочей силой. Сын П.Т. Чайкина в Илгинском остроге сеял в 1722 году 16½ дес., держал 17 голов скота, продавал 100 пудов хлеба, имел 9 подворников, часть которых, несомненно, использовалась в его хозяйстве.
Если сличить перепись 1710 года с книгой 1721 года по Илгинскому острогу (арх. № 149), в которой отмечен наём рабочей силы, то окажется, что из 25 пашенных крестьян этой волости, нанимавших батраков в 1710 году, 6 хозяйств продолжали пользоваться наёмным трудом и 11 лет спустя.
Как только что было отмечено, 23 двора, нанимавшие работников в 1710 году, записаны в ревизских сказках 1722 года. Средний размер хозяйства этих 23 дворов превышает средний уровень всех учтённых в 1722 году крестьянских хозяйств. Вот соответствующие цифры: средний посев хлебов в 23 хозяйствах на 1 двор составляет 5,9 десятины (среднее по 288 хозяйствам — 3,6 дес.), количество скота на 1 двор — 14,7 голов (11,9 голов), заготовка сена на двор — 239 копён (170 копён), сбор хлеба на двор 373 пуда (227 пудов), продажа хлеба 49 пудов (21 пуд). В скобках показаны средние показатели по 288 дворам, согласно ревизским сказкам 1722 года.
Разумеется, эти сопоставления имеют слабую доказательную силу. Они говорят лишь о некоторой устойчивости найма рабочей силы крупными хозяйствами. Но вряд ли целесообразно пренебрегать и этими слабыми указаниями, тем более, что они согласуются с общей цепью доказательств о неоднородном составе пашенного крестьянства и о наличии в нём эксплоататорского слоя.
Обратимся к другому документу, в котором отражён наём рабочей силы, к книге пашенных крестьян Илгинского острога 1721 года (арх. № 149, св. 16, лл. 1-24; впрочем, начало её утрачено). В книге записаны показания 88 крестьянских дворов о размере окладных десятин, о площади посева озимых и яровых хлебов, о количестве высеваемых семян, о размерах урожая, о найме или отпуске рабочей силы, а по 17 хозяйствам — данные об остатках хлеба.
В отношении найма рабочей силы отдельные пашенные крестьяне показали, что несут расход хлебом: «за изжень (жнитво) поставчикам», «строшным (сроковым рабочим) за работу и которые сено косят и за изжень и за молотьбу», «а работным людем за сроки и за работу (т. е. за повременную и сдельную работу) и которые сено косят и за изжень и за молотьбу», «работникам» или «работнику» и «молотяге».
Ответы свидетельствуют о резком преобладании найма сроковых рабочих, привлекаемых на время страды. Именно этим обстоятельством можно объяснить чрезвычайно высокий процент дворов, применявших наёмный труд. По переписи 1710 года и по ревизским сказкам 1722 года, в которых отражался наём только постоянных рабочих, этот процент в несколько раз ниже.
Нельзя не обратить внимания на удивительную устойчивость терминов для обозначения сроковой работы.
В.И. Ленин в своём исследовании «Аграрный вопрос в России к концу XIX века» приводит таблицу найма батраков и подёнщиков по Красноуфимскому уезду со следующей группировкой: сроковые, на косьбу, на жатву, на молотьбу. При этом он делает замечание о найме подёнщиков, как о форме найма, более типичной для земледелия. (В.И. Ленин. Сочинения. Издание 2-е, том XII, стр. 252).
Другая, меньшая часть пашенных крестьян показала, что хозяйственные расходы «откупает работою своею», т. е. продаёт рабочую силу, а один крестьянин ответил, что побирается «христовым имянем».
Если подвести итоги, то окажется, что из 87 хозяйств прибегают к найму рабочей силы 58 хозяйств или 66,7%, продают рабочую силу 6 хозяйств или 6,9%, не нанимают и не нанимаются 23 хозяйства или 26,4%.
Излагаемый документ даёт редкую возможность произвести группировку хозяйств пашенных крестьян по величине посева и по признаку найма рабочей силы. Эта группировка приведена в таблице 29.
Итак, чем крупнее хозяйство пашенного крестьянина, тем чаще применяется труд батрака или подёнщика. К сожалению, нет возможности установить число наёмных рабочих, а также выделить постоянных и сроковых рабочих.
Таблица 29
Переходим к документу, отразившему с наибольшей полнотой хозяйственную деятельность пашенного крестьянина — к ревизским сказкам 1722 года.
При группировке данных этого документа наибольшую трудность представляет установление числа дворов, так как оно часто не совпадает с числом хозяйств. При некоторых группировках это не имеет значения. Например, двор с двумя складническими хозяйствами, сеющими 8 десятин, можно отнести в группу хозяйств с посевом от 2 до 5 десятин и считать его за два двора. Но если в таком складническом дворе имеется один наёмный рабочий, то невозможно решить — к какому из двух хозяйств отнести этого рабочего.
В основу анализа крестьянского хозяйства, отображённого ревизскими сказками, положена группировка по величине посева, так как земледелие являлось главной сферой производства пашенного крестьянина. Выделены следующие группы: 1-2 десятины посева, т. е. мелкие хозяйства; 2,1-5 дес. посева, т. е. средние хозяйства; 5,1-10 дес. посева — крупные хозяйства и свыше 10 дес. посева — очень крупные хозяйства. Всего вошло в обработку 288 хозяйств.
Кроме этой основной группировки была произведена обработка тех же материалов по признаку применения наёмной рабочей силы и по величине семьи. Результаты двух последних группировок использованы в данной работе лишь частично.
Другое затруднение заключалось в неясности положения подворников. Часть из них являлась рабочей силой дворохозяина, а часть постояльцами.
Затруднений не возникает, если в документе прямо указывается, что такое-то лицо — работник. Например, «У него в работе присыльной человек», «На подворье зять его — обротчик с женой и в работе гулящей человек» (дер. Бурдушная). «У него в сроке устюжанин, гулящей человек 24 лет» (дер. Шипицыных). «У него в сроке енисеец» (дер. Выборовых). «У него в работе важенин», т. е. из г. Ваги (Ново-Удинская слобода). «Работник красноярец» (дер. Фёдоровых). «У него ж в работе живут гулящие люди: города Верхотурья Перевалов, 43 лет, из Тобольска — Артамон, 51 года» (дер. Якуримовская) и тому подобное.
Но в других случаях только отмечается, что такой-то человек живёт у пашенного крестьянина. Поэтому при группировке данных переписи 1722 года в число работников включены лица, о которых прямо говорится, что они «в сроке» или «в работе», а также гулящие люди и ссыльные рабочего возраста. Все остальные отнесены к подворникам — дальние родственники хозяина, обротчики, бездворные крестьяне, отставные казаки, судовые плотники, монастырские вкладчики и нищие. Ещё разоговариваемся, что среди подворников несомненно была какая-то часть рабочей силы дворохозяина.
Итоги группировок по размеру посевной площади сведены в таблице 30.
Можно добавить, что первая группа пашенных крестьян имела 15 мельниц, вторая — 31 мельницу и 1 кузницу, третья — 12 мельниц, 1 кузницу и 1 кожевенную избу, четвёртая — 1 кузницу.
Для того, чтобы легче анализировать приведённые цифры, в таблице 31 вычислен удельный вес всех четырёх групп по каждому показателю.
Мелкие хозяйства составляли почти ¼ всех хозяйств, но имели меньший состав семьи и подворников, сеяли ⅒, скота имели около 1/7, продавали хлеба 1/25 часть, зато покупали свыше ¼ хлеба от общих величин соответствующих показателей.
Средние хозяйства оказывались наиболее многочисленной группой и почти по всем показателям удерживали своё среднее положение. Только по продаже хлеба они опускались значительно ниже среднего уровня. Это были наименее товарные хозяйства илимской деревни.
Крупные хозяйства по числу семей занимали третье место, ни размерам хозяйства — второе место, а по продаже хлеба превосходили все другие группы, взятые порознь. Зато они очень мало покупали хлеба.
Самые крупные хозяйства составляли примерно 1/60, они во многом походили на предыдущую группу, отличаясь от неё главным образом более развитым зерновым производством, им принадлежала 1/14 часть посевов зерновых культур, они давали 1/9 часть всего рыночного хлеба.
В таблице 32 вычислены средние показатели на одно хозяйство по каждой из четырех групп. Этот приём анализа помогает легче составить представление о среднем размере исследуемых хозяйств.
Средние размеры хозяйств второй группы оказались в подлинном смысле слова средними. Некоторые отклонения наблюдаются только по покупке и продаже хлеба, что уже отмечалось ранее.
Пожалуй, показательнее всего сопоставить размеры крайних групп, т. е. первой и четвёртой. По числу членов семей и подворников последняя группа превосходит первую в два раза, по размерам посева почти в 10 раз, а по обязательствам к государству (государева пашня и сдача хлеба) только в 3½ раза. Значит, крупные хозяйства находились в более льготном положении, чем мелкие. Крупное хозяйство продавало хлеба в 40 раз больше, чем мелкое. Не мешает отметить, что последняя группа нанимала работников только в два раза больше, чем первая. Преимущества крупного хозяйства проистекали не только от большей эксплоатации наёмного труда, но (главным образом) и от большего состава семьи, этой основной рабочей силы хозяйства пашенного крестьянина.
Таблица 30
Таблица 31
Таблица 32
В первой группе средняя семья состояла из 8,1 человека, do второй — из 10,5, в третьей — из 13,8 и в четвёртой — из 16,8 человека. Значит, по своим трудовым возможностям крупные хозяйства превосходили мелкие в два раза. Поэтому многосемейные дворы могли легче создавать крупное производство и скорее переходить на этой основе к привлечению наёмной рабочей силы. Ленин в работе «Аграрный вопрос в России к концу XIX века» отмечает: «Мы видим, что состоятельные дворы отличаются более высоким семейным составом, имеют больше своих, семейных, работников, чем дворы неимущие. Но тем не менее они употребляют несравненно больше наемного труда. Семейная кооперация» служит основой для расширения хозяйства и превращается таким образом в капиталистическую кооперацию» (В.И. Ленин. Сочинения. Издание 2-е, том XII, стр. 253).
Существенная разница в размерах семьи мелких и крупных хозяйств вызывает необходимость в использовании ещё одного способа анализа. Может случиться, что в крупном хозяйстве с большой семьёй на 1 душу будет приходиться меньше средств производства и меньше предметов потребления, чем в мелком хозяйстве с небольшой семьёй.
Значит, требуется сопоставить различные категории хозяйств по объёму производства и по обеспеченности средствами труда на 1 душу или, что удобнее, на 100 душ. В таблице 33 приведены такие показатели на 100 душ, причём к членам семьи прибавлены работники. Остальные подворники при этом в расчёт не приняты.
Пересчёт основных показателей на душу населения несколько сгладил разницу между различными категориями хозяйств, особенно по обеспеченности их рабочим и пользовательным скотом. Но по размеру производства, по количеству валовой и товарной продукции различие остаётся очень резким. А в целом закономерное повышение мощности хозяйства при переходе от мелкого производства к крупному проявляется достаточно рельефно. Это тем более примечательно, что все хозяйства по технике производства были совершенно однотипными, т. е. они пользовались одинаковым инвентарём и применяли одни и те же агрономические приёмы. Возможно, конечно, что у богатых дворов был лучший скот и более исправный инвентарь.
Чтобы покончить с группировкой по размеру посева, остаётся рассмотреть некоторые соотношения между приведёнными показателями. В таблице 34 вычислены: средняя урожайность зерновых, ½ товарности хозяйств разного типа, размер посева на 1 лошадь, количество крупного рогатого скота на 1 десятину посева и заготовка сена на 1 голову скота.
Таблица 33
Таблица 34
Средний сбор хлебов, т. е. ржи, пшеницы, ярицы, овса и ячменя, следует признать удовлетворительным, он равен примерно 10 ц/га. Но являются непонятными причины более низких урожаев в крупных хозяйствах. Хотя эти хозяйства сеяли больше яровых хлебов, чем мелкие хозяйства (а яровые давали меньшие урожаи по сравнению с озимыми), но это лишь в незначительной степени влияло на средние сборы. Остаётся допустить, что крупные дворы вставали на путь ведения экстенсивного производства, с более односторонним хозяйством, в котором преобладало зерновое направление. Сказанное отчасти подтверждается меньшей обеспеченностью посевной площади этих дворов тяглой силой и серьёзным уменьшением количества крупного рогатого скота на единицу посевной площади. Возможно, что крупные хозяйства в своём стремлении производить больше хлеба, в том числе товарного, переходили ту грань, которая отделяет более рациональное возделывание земли от хищнического использования её. За счёт некоторой потери в высоте урожая достигается выигрыш в количестве производимого хлеба и в экономии средств производства, в первую очередь — в тяглой силе.
Кроме того, нужно иметь в виду, что с увеличением размеров хозяйства вообще происходит уменьшение средств производства на единицу площади, что вытекает из общего экономического закона о преимуществах крупного производства. Ленин, анализируя работу Г.В. Постникова «Южно-русское крестьянское хозяйство», замечает: «Естественно также, что величина расхода на производство земледельческих продуктов понижается (на единицу продукта) по мере увеличения размеров хозяйства» (В.И. Ленин. Сочинения. Издание 2-е, том III, стр. 46).
Товарность зернового хозяйства для тех времён нужно считать высокой: 23,7% производимого хлеба уходило на сторону. Но при анализе товарности чрезвычайно важно учесть фискальную роль государства. Тяжесть государственных платежей ложилась на слабые хозяйства с вдвое большей силой, чем на обеспеченные дворы. Недаром мелкие хозяйства покупали хлеба столько, сколько сдавали его государству. Почти в таком же положении оказывались и средние хозяйства с посевом от 2,1 до 5 десятин на двор (на семью). Как видно из таблицы 34, слагаемые товарности в мелких и крупных хозяйствах распределяются в обратном порядке.
Коснёмся результатов второй группировки — по признаку найма рабочей силы. Все хозяйства при этом были разделены на 3 группы: 1) хозяйства с применением найма; 2) хозяйства, имеющие подворников; 3) хозяйства, в которых имелись только члены семьи дворохозяина. Разбор итогов этой группировки можно было бы провести с теми же приёмами анализа и по тем же показателям, как это сделано в отношении группировки по размерам посевной площади. Но так как результаты обеих группировок в общем совпадают, то оказывается достаточным остановиться лишь на окончательной сводке итогов второй группировки.
При этом автор прибег к следующему способу обработки относительных величин: сперва были вычислены удельные веса каждой из трёх групп хозяйств по всем показателям ревизских сказок (т. е. по размеру семьи, по числу подворников и работников, по государевой пашне, по посеву, скоту и т.д.). Затем в качестве основы был принят удельный вес хозяйств по числу членов семьи и по этой основе исчислялись отклонения удельных весов всех прочих показателей. Таким образом, для всех показателей был установлен коэфициент отклонения их удельных весов от удельного веса членов семьи и выражен в процентах. Разумеется, в зависимости от целей анализа за основу можно брать любой другой показатель, например, удельные веса посевной площади или количества скота2.
В таблице 35 приведены результаты расчёта по указанному методу.
Таблица 35
Следовательно, 36,1% крестьянского населения было связано с наймом рабочей силы. Если принять названную величину за 100, то все остальные измерители хозяйства этой группы выразятся в числах больших 100. Например, показатель по посеву — 120 означает, что удельный вес посева этих дворов был на 20% больше, чем удельный вес этих же дворов по величине семьи. Показатели: 120 по посеву, 150 — по продаже хлеба, 112 по государевой пашне означают, что хозяйства этой группы, сравнительно с величиной их семей, вели земледелие в более крупных размерах, в ещё большей степени продавали хлеб, но несли уменьшенное тягло.
Хозяйства с подворниками имели удельный вес по числу членов семьи — 25,7%, почти не нанимали работников к осуществляли производство в несколько меньших размерах, чем следовало бы ожидать, судя по числу душ в этих хозяйствах.
Хозяйства, в которых имелись только члены семьи дворохозяина, составляли по числу душ 38,2% и вели производство в ещё более суженных размерах, чем предшествующая группа. Особенно низкой оказывается товарность этих хозяйств, что и выражено показателем отклонения удельного веса, равного в данном случае 65.
Заметим, что крепостные, принадлежавшие пашенным крестьянам, никакого производственного значения не имели и использовались для мелких домашних работ и услуг. Это были преимущественно новокрещенные туземцы, чаше всего женщины и дети. Крепостные оказались случайным и временным явлением в развитии местного крестьянского хозяйства и полностью исчезли со второго десятилетия XVIII века. К тому же правительство относилось отрицательно к закрепощению туземцев Сибири.
В документах, содержащих данные о найме рабочей силы, почти не упоминается об условиях найма. Вероятно, главной частью оплаты были пища, одежда и кров, которые работник получал в семье хозяина.
Впрочем, можно напомнить, что посадские по крепостным записям 1711 года платили годовым работникам по 5 рублей. Из жалобы работника, крестьянского сына Василия Петрова сына Кыргызова на своего хозяина, киренского пашенного крестьянина Порфирия Максимова сына Брянского, у которого Кыргызов жил «в строшной работе» выявляется, что «ряжено» было 5 рублей 10 алтын за время «с Троицына дни до Филипова заговенья», т. е. с весны до середины ноября. Зимой работник был не нужен (Россыпь, № 17, св. 2, л. 66). Питался такой работник у хозяина. Государство платило гулящим людям за работу на устройстве мельницы по гривне в день. Монастырь выплачивал в первой четверти XVIII века мужчинам по 10-11 копеек за подёнщину, женщинам 6-10 копеек, подросткам по 2 копейки. Но питание подёнщик от государства или монастыря не получал.
В книгах крепостных записей наряду с регистрацией поручительств и договоров по подводной гоньбе отражались всякие имущественные сделки, например разделы дворов, завещания, покупка и продажа дворов, а также покупка дворовых людей и договоры найма рабочей силы.
Для примера ниже выписаны из книги крепостных записей Братского острога за 1715 год некоторые сделки, показываюшие порядок закрепощения людей и найма рабочей силы (арх. № 104, св. 11).
«1 января писана запись енисейцу, гулящему человеку Борису Соколову, что нанялся он в строшную работу у Василея Кузнеца с Филипова заговенья 1714 до Филипова заговенья нынешняго 1715 году. Найму по ряде взял 7 рублев».
«4 февраля писана купчая Брацкого острогу ясачному человеку, новокрещену Борису Иванову в том, что продал он, Борис, пашенному крестьянину Ивану Ермолину сестру свою родную, иноземку Шалтуну. Взял за нея 10 скотин».
Фото 14. Начало крепостной книги Братского острога, 1715 год
«8 февраля писана запись Брацкого острогу крестьянскому сыну Андрею Иванову Поцелуеву в том, что в нынешнем в 715-м году февраля в ...день, по любовному своему договору женитца он, Андрей, у брацкого служилого человека у Федора Попова на крестьянской дочере Ивана Чюпина, девице Дарье, которую заложил он, Иван, ему, Федору, по кабале в 10 рублех 714-го году до сроку — до Петрова дни святого верховного апостола 714 ж году. И не выкупя он, Иван, тою дочерью своею ему,Федору, поступился вечно. И женясь мне, Андрею, на сей девице Дарье, жить у него, Федора, вечно ж. А ему, Федору, тянуть за него Андрея, тягло — осмину десятины с отсыпным хлебом и с подводною гоньбою вечно ж».
«30 октября писана запись новокрещену Борису Иванову4 в том, что нанялся он в строшную работу у пашенного у Микифора Трофимова октября с 26 числа 715-го году до октября ж по 1 число 716-го году. Найму рядил взять 4 рубли с полтиною».
В подобной же книге Илгинского острога за 1709 год записано 66 случаев найма рабочей силы (арх. № 95, св. 10. лл. 76-84, нумерация славянская). Наниматели — пашенньн крестьяне, один — монастырский поселыцик. Последний нанял 8 человек. Нанимающиеся — промышленные, т. е. гулящие люди. Срок найма или годичный или с начала года до октября. В записях обусловлена следующая оплата: по 3 рубля 5 случаев, по 4 рубля — 22, по 5 рублей — 17, по 6 рублей — 13, по 7 рублей — 1, по 8 рублей — 3, по 10 рублей — 1 случай. Один нанялся за 80 пудов ржи, ценою 4 рубля, трое получали оплату по 100 пудов ржи, исходя из цены — 5 рублей за 100 пудов. Значит, пуд ржи в договорах оценивался в 5 копеек.
Таковы данные о применении наёмного и несвободного труда в крестьянском хозяйстве Илимского воеводства. Происходило формирование буржуазных отношений в крестьянстве, процесс, который в условиях образующегося хлебного рынка неизбежно подвёл к открытым воротам зажиточные крестьянские дворы, откуда начинался путь превращения их в кулацкие хозяйства.
1 По одной из таких ссылок (Россыпь № 14) можно установить, что перепись была проведена илимским сыном боярским Степаном Шангиным и сотником Кирилом Сизовым и отправлена в Москву 1 апреля 1711 года.
2 Этот коэфициент можно назвать показателем отклонения удельного веса.
3 Один работник оказался в многосемейном складническом дворе, который по совокупности всех остальных признаков оказалось целесообразным включить во 2-ю группу.
4 См. запись о нём от 4 февраля.
<< Назад Вперёд>>
