Выбор шуленг и ясачных сборщиков
Раз в год из воеводской канцелярии снаряжались казаки, назначенные для сбора ясака, обычно по 2 человека на ясачную волость, и, исчезнув на несколько месяцев в тайге, возвращались с пушниной, которую сдавали вместе с отчетами и окладными книгами.
Вслед за тем из тайги поступали жалобы на обирательство и насилия сборщиков ясака. Жалобы скапливались в воеводских и провинциальных канцеляриях, просачивались в Сибирский приказ, достигали и Сената.
По жалобам, раскрывавшим нарушение государственных интересов, производились сыски, виновных били батогами, посылали других сборщиков с наказами обид ясачным не чинить, но на следующий год все повторялось сначала. Иначе и быть не могло, ибо казаки получали ничтожное жалование, а труд их по сбору ясака не оплачивался.
Важной вехой в жизни местных народов Восточной Сибири был проезд в Китай сподвижника Петра I, «действительного штатского советника чрезвычайного посланника и полномочного министра и Иллирийского графа Савы Владиславича Рагузинского». На китайской границе ему в 1727 году подали челобитье «брацкие ясачные иноземцы» об обидах со стороны русских сборщиков ясака. Бурты просили: «дабы русские служилые люди для собрания ясаку в их улусы не ездили, даля того, что их оныя ясатчики раззоряют с требованием подарков, корму и протчего... А они де от себя из всякого роду по три начальника будут посылать повсягодно в городы с ясаком». По сообщению из Тобольска «Владиславич мнит, что сей интерес ея императорского величества будет прибыльнее», так как ясатчики присвивают лучших соболей.
Кроме того, буряты просили: «в малых делах, ссорах и протчем своими начальниками своих улусных людей судить и расправы чинить во всем, кроме креминальных дел». И с этим Рагузинский согласился.
Тобольск сообщил о решении Рагузинского в Иркутск 15 марта 1728 г. Иркуцкая провинциальная канцелярия послала об этом же указы по уездам 30 мая. А 8 июня из Илимска пошли указы по всем волостям Илимского уезда.
Но, видно, не хотелось служилым людям расстаться с привычной и доходной системой обирательства местных народов, так как из всех волостей поступили уклончивые ответы.
Из Братского острога приказчик Иван Перфильев сообщил, что князьцов, зайсанов и шуленг в волости нет и поэтому подписку от ясачных о введении нового порядка сбора ясака взять не с кого. Из Барлуцкой слободы приказчик Потап Сизой писал, что ясачные иноземцы подсудны не ему, а Енисейску. Иван Торопов сообщил, что тунгусы Верхне-Илимской волости слушать указ к нему не поехали и выбирать сборщиков отказались. В Яндинской волости ясачные тунгусы якобы отказались выбирать своих сборщиков и старшин, заявив: «а на ясащиков мы в том ясашном зборе обид и разорений и грабежу никакова не знаем» (Фонд 75, арх. № 248, лл. 184-192).
Несмотря на скрытое противодействие приказчиков, сбор ясака с этого времени стал производится в Илимском уезде самими ясачными, точнее — шуленгами и выборными сборщиками.
Шуленги не только ведали сбором ясака, но и решали все мелкие хозяйственные, административные и судебные дела в ясачной волости.
Шуленги и их помощники — сборщики ясака — избирались ясачными и утверждались после этого илимской воеводской канцелярией. Вот пример такого утверждения тунгусского «десятника»: «Указ из илимской земской (т. е. воеводской) канцелярии... ясачному тунгусу Проньке Гаврилову... Велено тебе... быть у своей братьи того Брацкого острогу у ясашных тунгусов в десятниках и ведать тебе той волости всех тунгусов во всяких... управлениях и в сборах ясашных (Фонд 75, арх. № 231, л. 9).
Замена казенных сборщиков ясака выборными уменьшила, но не устранила злоупотреблений, так как шуленги и их помощники действовали по казенному образцу, почти бесконтрольно.
В июле 1743 г. выборный ясачный тунгус Верхне-Илимской волости доносил на шуленгу Божука Черноусова в таких же выражениях, как это делали челобитчики илимских крестьян, жалуясь на приказчиков: Черноусов «по указу и нашему выбору определен к ясашному сбору в шуленги». Он собрал ясак на 1742 год сполна, но продолжает требовать еще «и берет с нас немалые взятки». Выборный жаловался, что шуленга держит тунгусов «в страдную пору, также и во время ясашного промыслу», пускает за взятки гулящих людей «в ясашные угодья». С 14 человек он взял незаконно пушнины на 32 руб. 30 коп. и 2 лисицы. Кроме того, ему дано для сбора ясака 2 лошади; он не удовлетворился этим и взял «кобылу, соболя, лук костеной, еще соболя». С 4 гулящих людей взято им 4 рубля и 150 белок.
Воеводская канцелярия дала по этому заявлению справку: «ясаку ничего не было» (Фонд 75, арх. № 1084, лл. 7-8). Значит шуленга присвоил ясак.
Распоряжение Рагузинского в Илимском уезде не раз нарушалось. Так, сбор ясака и решение мелких споров между туземцами Братской волости илимская канцелярия передала местной приказной избе. В июле 1748 года рядовые тунгусы, шуленги и новокрещенный Халзакчинского рода жаловались Лоренцу Лангу, что к ним продолжают посылать из Братского острога сборщиков ясака. «И чинят де им великие обиды и разорения», привозят их с детьми в Братский острог, где держат по 1-2 недели «и берут ездовые деньги». Указав, что до 1741 года они сдавали ясак в Илимск, а с 1742 года им было велено сдавать в Братский острог, тунгусы просили освободить их от суда приказчиков и отозвать местных сборщиков ясака.
Провинциальная канцелярия решила: «суд между собою, тунгусами, производить самую сущею правдою», ясак сдавать самим, но не в Братский острог, а в Илимск как того хотели тунгусы, «а брацкой приказной избе их, тунгусов, судом и збором ясаку не ведать» (Фонд 75, арх. № 1545, лл. 112-113).
Не только приказным избам, но и воеводским канцеляриям запрещалось вмешиваться в сбор ясака и в мелкие судебные дела ясачных. Воеводы должны были лишь утверждать выборы шуленг и сборщиков особыми указами, чтобы придать выборам законную силу. Вот почему в фонде илимской воеводской канцелярии сохранялось очень много приговоров ясачных родов о выборах шуленг и сборщиков ясака.
Однако призвание властями выборного начала среди местных народов Сибири далеко не означало упорядочения управления ими.
Отстранение приказчиков от суда и расправы над туземными и замена казенных сборщиков шуленгами и выборными сборщиками иногда, как показывает пример Братской волости, оказывалось мнимым. Кроме тоо, сохранялось опека над ясачными со стороны воеводских провинциальных канцелярий, безнаказанно нарушавших указы о самоуправлении местных народов Сибири.
Впрочем, шуленги являлись почти бесконтрольными, поэтому создавались благоприятные условия для обирательства ими сородичей. Видимо, в XVIII веке не существовало никаких правил о сроке полномочий шуленги. Очень часто смена этих старшин производилась тогда, когда ясачным становилось невмоготу от поборов и притеснений шуленги.
Столкновение личных корыстных побуждений шуленги с интересами рода приводило к конфликту, который разрешался досрочными перевыборами, и вовлекало воеводскую канцелярию в общественные дела ясачных.
Иногда создавалась в подобных случаях сложная обстановка и шуленги сменялись несколько раз в год, пока ясачные не находили приемлемой для них кандидатуры.
Смена выборной администрации и в конце XVIII века проходила, в общем, нерегулярно. По списку шуленг, старшин в десятских 1788 года можно установить, что один шуленга служил 5 лет, один старшина 4 года, другой — 2 года, но в Нижне-Илимской волости все старшины сменялись ежегодно. Зато в другой волости — Киренской, Хандинской и Усольской даже десятские служили по нескольку лет подряд (Фонд 9, арх. № 50, лл. 167, 170).
Шуленга Киренской, Хандинской и Усольской волости Жерандоев был сменен по жалобе тунгусов. Почему-то выбор сородичами нового шуленги привлек внимание иркутского наместнического правления, которое 14 октября 1790 г. послало наставление — указ «выбранному... родовыми старшинами и ясашными лутчими ж людьми... Никулке Боявичину».
В указе выражена надежда, что «ты возложенной на тебя чин и должность исправлять будешь так, как принадлежит и пристойно есть доброму и честному человеку и верному ея императорского величества подданному».
Шуленге поручалось вести себя «добро порядочно», собирать ясак, «родников своих. держать в добром порядке и призрении», решать мелкие дела по жалобам ясачных и русских: «во воровстве скота, побоях и все протчие, кроме креминальных дел и смертного убивства» по инструкции графа Савы Владиславича (Рагузинского). Если дело маловажное, то «судить каждого роду своему начальнику, а когда больше, то избирать ис трех родов по 2 начальника, всего 6 человек. И в чем вы осудите, на тем и стоять». Важные дела передавать в киренский нижний земский суд и в киренскую нижнюю расправу. Затем предписывалось «родников своих, братских (ошибка, нужно — тунгусов) принуждать, дабы они неленостно упражнялись в звериных промыслах». Шуленге поручалось «стараться. самому завестись по обыкновению русских крестьян домовым строением, которое послужит тебе лутчим убежищем от ненасливой и дождевой погоды — летом, а зимою — от стужи и других изнуряющих беспокойств. Также стараться о заведении пашен на посев всякого рода хлеба. Ленивых наказывать без упущения». Отлучаться для жительства в другие места ясачным «накрепко запрещать».
Заканчивался указ так: за исправное исполнение дел «имеешь ты ожидать похвалы и законнаго награждения», а за нерадение — подвергнешься «необежному наказанию».
Подпись: «Правитель наместничества генерал-порутчик и кавалер Михайла Арсеньев» (Фонд 9, арх. № 101, лл. 148-149).
Такой же трафаретный наказ был дан шуленге Нижне-Тунгусской ясачной волости (там же, лл. 152-153).
Приведенные материалы о выборе ясачными старшин показывают, что у туземного населения Илимского уезда в XVIII веке уже не оставалось следов наследственно-родового управления. Во главе ясачной волости, объединявшей чаще всего несколько родов, находился выборный, сменяемый время от времени шуленга. Все дела в волости решались устно, без всякого письменного делопроизводства. Самоуправление ясачных оказывалось еще более примитивным, чем самоуправление пашенных (государственных) крестьян. В лице шуленг русские власти уже начинали отыскивать своих агентов, которые впоследствии станут превращаться в чиновников.
<< Назад Вперёд>>
