22 июня 1941 года. Началась Великая Отечественная война Советского Союза с фашистской Германией.
Рано утром этого дня командир базы С. И. Кабанов созвал всех командиров соединений и частей, а также заместителей по политработе. На Ханко уже знали, что немецкие самолеты бомбили Либаву, Ригу, многие другие города СССР.
В 12 часов 10 минут полуостров слушал выступление Наркома иностранных дел Советского Союза В. И. Молотова...
В середине дня из Ханко в сторону Хельсинки совершенно пустым ушел последний пассажирский поезд. Вслед за ним финны разобрали участок железнодорожного пути. Все! Полуостров Ханко с военно-морской базой Советского Союза, размещенной на нем, оказался полностью отрезанным по суше от «Большой Земли», остался далеко в тылу у противника. Снабжение базы могло осуществляться теперь только морем или по воздуху.
В 18 часов 27 минут роскошный, с ослепительно-белыми надстройками и угольно-черным корпусом товаро-пассажирский турбоэлектроход «Иосиф Сталин», зашедший на полуостров по своему обычному маршруту Ленинград — Таллин — Ханко, в сопровождении эскадренного миноносца «Смелый» снова взял курс на Таллин, имея на борту две с половиной тысячи пассажиров. Этим рейсом были вывезены, в частности, и семьи комсостава ВМБ.
Теплоход благополучно достиг столицы Эстонии, откуда его пассажиры поездом были отправлены в Ленинград...
24 июня на Таллин с Ханко ушли еще два транспорта, увозя почти две тысячи человек.
Однако и после этого на ВМБ оставалось немало гражданских лиц, которые требовали к себе постоянного внимания командования.
На западных границах Советского Союза уже во всю бушевала война. Танковые клинья немецкой армии рвались к Минску. А на Ханко пока было тихо. Финны себя никак не проявляли, только на пограничном перешейке сказали:
— Рус, молока вам больше не будет!..
Но с 24 июня и на Ханко все часы затикали по-боевому. Из штаба КБФ на полуостров пришла телеграмма: «25 июня прикрыть истребителями Ханко налет скоростных бомбардировщиков военно-воздушных сил флота на аэродромы Турку. Коменданту сектора береговой обороны 25 июня в 8.00, т. е. одновременно с бомбежкой, открыть артиллерийский огонь и уничтожить на островах Моргонланд и Юссаарэ наблюдательные вышки».
Вот как объясняет эту ситуацию С. И. Кабанов:
Наступило 25 июня. С начала войны я взял за правило ночью бодрствовать. Так поступали все на базе. Отдыхали поочередно днем. Сперва было трудно, потом привыкли. И вот около трех часов ночи, или утра (не знаю, как правильнее сказать, ибо в конце июня в наших широтах день — круглые сутки), мне принесли оповещение по флоту о начале войны с маннергеймовской Финляндией. Оповещение было помечено: 02 часа 37 минут128. Теперь все ясно. Тотчас мы передали это оповещение командирам боевых участков и нашего резерва.
Около семи часов утра над базой прошли в направлении Турку 54 наших скоростных бомбардировщика129. Мы подняли с аэродрома обе эскадрильи истребителей, часть которых отправилась сопровождать СБ (большая, разумеется, часть), а одно звено И-153 осталось барражировать над городом и портом — все в соответствии с тем приказом командующего флотом, который был нами получен вечером 24 июня через начальника штаба КБФ.
Как мне позже стало известно, удар по аэродромам Финляндии, на которых фашисты сосредоточили большие силы своей бомбардировочной авиации для налета на Ленинград, наносили одновременно бомбардировщики двух флотов — Балтийского и Северного, и бомбардировщики армейские — Северного флота. Эта совместная воздушная операция, в которой посильно участвовали и гангутские истребители, преследовала цель упредить, сорвать подготовленный противником массированный бомбовой удар по Ленинграду. Операцию проводили по приказу Народного комиссара обороны СССР С. К. Тимошенко. Она достигла успеха — удар по Ленинграду был сорван.
Вскоре после прохода над Ханко и Турку большой группы скоростных бомбардировщиков, прикрытых гангутскими истребителями, до нас донесся гул бомбежки. Далеко, там, где находился порт и аэродромы Турку, поднялись гигантские облака пыли и дыма.
Одновременно с бомбежкой мы нанесли артиллерийский удар. С мыса Уддскатан батарея лейтенанта Брагина гранинского дивизиона открыла огонь по вышке финнов на острове Моргонланд. После третьего залпа вышка была сбита. Одновременно мы увидели и услышали взрыв большой силы: похоже, наши снаряды попали в склад боеприпасов на острове. Потом выяснилось, что действительно снаряд угодил в склад мин, сосредоточенный финнами на Моргонланде.
Батареи 30 дивизиона открыли в это же время огонь по вышке на острове Юссааре. Вышка рухнула и загорелась...
Зенитчики и артиллеристы 8-й бригады сбили все наблюдательные вышки на островах и на границе. Противник был на первых порах ослеплен...
В тот же день финские батареи обрушили на базу сильный артиллерийский огонь. Батареи крупного калибра, в основном 152-миллиметровые, били по центру города... В 13 часов 45 минут авиация нанесла удар по порту Ханко...
Ханковская артиллерия вступила в контрбатарейную борьбу.
А вот как события начала войны предстают в изложении маршала Финляндии Карла Густава Маннергейма:
Ранним утром 22 июня 1941 года немецкие войска перешли границу Советского Союза, и в 6 часов утра по радио было передано известное заявление Гитлера, в котором, в частности было сказано, что финские и германские войска стоят бок о бок на побережье Северного Ледовитого океана, защищая финскую землю. Поскольку Финляндия не обязывалась вступать в войну вместе с немцами, и это обстоятельство мы неоднократно подчеркивали, у Гитлера не было никакого права на такое одностороннее заявление. Не могу удержаться от мысли, что такой поступок преследовал цель поставить Финляндию перед свершившимся фактом, что вынудило бы русских на нападение, но, с другой стороны, я уверен, что русские в любом случае вряд ли бы отказались от нападения на Финляндию.
Утром 22 июня русские начали бомбить и обстреливать чисто финские объекты. В 6.05 были сброшены бомбы на финские линкоры в Соттунга, в 6.15 — на укрепления острова Альшер в архипелаге перед городом Турку, а в 6.45 бомбы падали уже на транспортные суда в Корпо. В 7.55 начали действовать батареи русских на Ханко. В Петсамо по одному из судов велся артиллерийский огонь, там тоже русские открыли огонь через государственную границу.
Чтобы разъяснить позицию Финляндии, министерство иностранных дел в тот же день разослало нашим заграничным представителям, в том числе работавшим в Москве и Берлине, циркулярную телеграмму, где указано, что Финляндия желает остаться на позиции нейтралитета, но будет защищаться, если на нее нападет Советский Союз. Это заявление повторили спустя два дня еще раз в предназначенном для посольств информационном бюллетене. Наше заявление было принято во внимание и в Германии, судя по замечанию, прозвучавшему на пресс-конференции на Вильгельмштрассе, в котором было сказано, что нашу позицию не поняли и что поэтому Финляндию следует впредь считать нейтральной страной. Министр иностранных дел Англии, выступая в парламенте, заявил, что Англия считает Финляндию нейтральной и что, насколько известно, в отношениях Финляндии и Советского Союза не произошло никаких изменений.
Атаки на территории Финляндии 22 июня вызвали со стороны министерства иностранных дел ноту протеста. Посол СССР в Хельсинки отказался принять ее, заявив, что никаких бомбежек не было, наоборот, финские самолеты летали над территорией Советского Союза! 23 июня посла Финляндии в Москве пригласили для беседы к народному комиссару иностранных дел Молотову. Тот обвинил финнов в том, что они открыли огонь по Ханко и летали над Ленинградом. Там был сбит один самолет, но он оказался, как сказал Молотов, немецким.
Посла Хюннинена попросили незамедлительно выяснить, намерена ли Финляндия оставаться нейтральной. Официальные русские органы позаботились о том, чтобы телеграмма, отправленная нашим послом в адрес правительства, задержалась на целые сутки, а когда несколько позднее русские прервали телеграфную связь полностью, не было никакой возможности отправить ответ на телеграмму.
Как и в начале «Зимней» войны, русские и теперь прервали всякую связь и сделали невозможным мирное решение вопроса.
Обвинения Молотова и на этот раз были абсолютно безосновательными. Видимо, здесь будет к месту упомянуть, что отданный мной безусловный запрет нашим ВВС летать над Ленинградом оставался в силе всю войну 1941–1945 годов.
Нарушения границы, бомбежки, артиллерийский обстрел с Ханко представляли собой отдельные частные случаи. Но 25 июня военно-воздушные силы России начали широкомасштабные воздушные налеты на города Южной и Средней Финляндии, в том числе на Хельсинки и Турку, а также на многочисленные открытые промышленные и жилые центры. Насколько они были масштабны, уже видно из того, что в этот день было сбито 26 бомбардировщиков. Потери в людях, не говоря уже о материальном ущербе, были велики. На государственной границе пехота и артиллерия русских открывали огонь.
Все эти действия носили такой характер, что их больше нельзя было считать отдельными эпизодами, мероприятиями, предпринятыми по инициативе командиров низшего звена. Поскольку они к тому же повсюду были нацелены на чисто финские объекты и против тех частей финской территории, где не было немцев, то стало ясно, что СССР приступил к военным действиям против Финляндии.
Правительство намеревалось 25 июня выступить в парламенте с заявлением о том, что оно приняло решение о поддержкее нейтралитета Финляндии. Доклад премьер-министра был готов уже 24 июня вечером, но события следующего дня вынудили правительство пересмотреть вопрос, и теперь ничего иного не оставалось, кроме констатации факта, что Советский Союз начал планомерные военные действия. Информация, с которой вечером того же дня я выступил в парламенте, вызвала заявление полного доверия правительству, и парламент объявил, что Финляндию вновь вынудили на ведение оборонительной войны.
Войска получили право отвечать огнем на огонь, но им было запрещено переходить государственную границу до 24.00 28 июня.
Приведем еще фрагменты из мемуаров К. Г. Маннергейма:
Развязывание войны не было неожиданностью ни для одного мыслящего гражданина Финляндии, и народ единодушно поддержал правительство и парламент. Каждый понимал, что нас вынудили на новую борьбу не на жизнь, а на смерть и что нам нужна любая помощь, которую нам предложат.
...Опора Финляндии на Германию была самозащитой.
...Потребовав сквозного проезда в Ханко и обратно, именно Советский Союз вынудил Финляндию впервые сойти с пути нейтралитета.
...Молотов, беседуя с финским послом 23 июня... ограничился лишь обвинением нашей страны в нападении, которого на самом деле не было. Советское правительство решило втянуть Финляндию в войну.
Внимательный читатель, проследив по часам и минутам течение событий первых дней войны в интерпретации обеих сторон, без труда заметит немало интереснейших моментов, анализировать, сопоставлять и делать выводы по которым мы и предоставляем ему возможность, а сами в данном случае не считаем это целесообразным, потому, что опасаемся слишком далеко отклониться в сторону от основной темы.
Хотя одно соображение все же считаем возможным высказать. «Зимняя» война мало чему научила военно-политическое руководство СССР. Вторая война СССР с Финляндией началась в июне 1941 года по сценарию, во многом схожему с событиями конца 1939 года. Вместо того, чтобы сосредоточить все силы против главного врага — гитлеровской Германии — и сделать все возможное для удержания Финляндии в состоянии нейтралитета, воспрепятствовать ее вступлению в войну против СССР, Сталин и его окружение, ошибочно оценивая ситуацию на своих западных границах и не осознавая всей угрозы, надвигавшейся оттуда, очертя голову пошло на заведомое ухудшение своих позиций на северном фланге. Оно сочло, что имеет подходящий повод «добить» непокоренную Финляндию и достичь целей, которые не были в полной мере обеспечены в предыдущей войне. В итоге значительные силы Красной Армии были отвлечены от сражений на московском направлении, а на Карельском перешейке вновь были понесены неоправданные потери. Критическая ситуация сложилась вокруг Ленинграда, в котором во время блокады погибло более миллиона мирных граждан!
В тоже время, Финляндия, реально осознававшая трагичность своего географического и военно-политического положения, вполне могла повторить опыт Японии и Турции, воздержавшихся от прямого вовлечения в войну против Советского Союза...
Как бы там ни было, Финляндия 26 июня объявила войну Советскому Союзу. Финны называют ее «войной продолжения» (фин.: jatka sota).
Против защитников советской ВМБ на полуострове финны сосредоточили специальную ударную группу «Ханко», в основной состав которой входили 17-я финская и значительная часть 163-й немецкой дивизии. На начало июля 1941 года численность «группы» составляла свыше 22 000 человек. Командующим ее был назначен полковник Аарне Снеллман, который одновременно был и командиром 17-й дивизии. Группа находилась в подчинении командующего ВМС Финляндии генерал-лейтенанта Вяйне Валве.
Штаб группы «Ханко» первое время располагался в Далкарбю, а затем переместился в Драгсвик.
Советская ВМБ на Ханко сильно мешала противнику вводить суда в Финский залив, и поэтому вначале перед объединенной финско-немецкой группировкой была поставлена задача концентрированным ударом захватить ее. 1 июля 1941 года три полка из ударной группы «Ханко» при поддержке авиации и флота предприняли попытку прорвать советскую оборону полуострова, однако гарнизон отразил все атаки.
Осознав прочность укреплений Красной Армии на Ханко, ставка Маннергейма не дала разрешения на проведение против нее дальнейшего широкого общего наступления, так как была убеждена, что это окончится большими и неоправданными потерями и не даст нужного результата.
В середине июля 1941 года, в связи с финским наступлением на Карельском перешейке, Маннергейм издал приказ о переводе в этот район большей части 17-й дивизии, из которой в районе Ханко остался только 55-й пехотный полк.
163-я немецкая дивизия была передислоцирована в район Ладоги.
Командиром группы «Ханко» некоторое время был подполковник Нийло Кесямаа. 26 августа 1941 года его сменил полковник Эйнар Рафаэль Коскимиес.
В последующем группа «Ханко» пополнялась различными частями и подразделеними, но ее численность в оставшиеся месяцы противостояния с гарнизоном советской ВМБ оставалась на уровне, не превышающем 17 тысяч человек.
В составе группы «Ханко» был добровольческий шведский батальон SFB(Svenska Frivilliga Bataljonen), часть личного состава которого прибыла в Финляндию еще во время «Зимней» войны. Командиром этого батальона был обер-лейтенант Г. Бьерклунд.
Для более эффективного противодействия захвату красноармейскими десантными группами шхер, прилегающих к территории советской ВМБ, подготовки соответствующих специальных подразделений, финнами была создана временная боевая школа, получившая кодовое наименование «Дельфин». К этой школе были прикомандированы пограничная и саперная роты, взвод легкой артиллерии и отряд морских перевозок.
Против советской ВМБ действовала 21 финская батарея береговой и 31 батарея полевой артиллерии. В их составе было 153 орудия.
Ханко оказался в центре почти кругового обстрела финских батарей. По нему били с островов Стурхольм и Мээн, расположенных севернее полуострова, за Хорсеном. Били с востока, с островов за бухтой Твярминне, с северо-востока, с островов на левом фланге. Город и гавань держали под огнем 305-мм орудия батареи береговой артиллерии с острова Эре.
По островам, прилегающим к Ханко, на которых были дислоцированы наши подразделения, финны вели огонь из нескольких десятков немецких 81-мм батальонных минометов. Кроме того, два финских броненосца береговой обороны «Вяйнемяйнен» («Ваня-Маня», как его прозвали советские бойцы) и «Илмаринен» расположились западнее Ханко и вскоре тоже начали обстрел полуострова из 254-мм орудий.
Противник ежедневно посылал на Ханко по две, три, четыре тысячи снарядов. Позже — до 6 тысяч130...
Только по береговым батареям советской базы противник выпустил 48 590 снарядов. В ответ артиллеристы Ханко отправили на головы финнов 43 999 снарядов.
Горел город... Горели леса на полуострове... Как вспоминал один из очевидцев:
Какое-то время спустя на Ганге обрушился артогонь. Финские снаряды рвались в порту, на улицах городка, на железнодорожном переезде.
С того дня почти не умолкала канонада. Днем и ночью финны вели огонь по всему полуострову — на Ханко не было ни вершка земли, недоступной для артиллерии противника. Горел лес (лето стояло сухое, жаркое). Задыхаясь в дыму, бойцы сухопутных частей окапывали участки пожаров, не давая огню распространиться на весь лес, покрывавший полуостров. Городок Ганге окутался черным дымом пожаров. Горели уютные деревянные дома, горели виллы. Гигантский огненный бич хлестал по Гангуту.
В другом месте я прочитал, что жара от лесных пожаров на Ханко была столь невыносима, что даже обитавшие в них дикие звери — олени, лисицы — спасались от нее в прибрежной морской воде. Трудно даже представить, какие испытания пришлось перенести в такой обстановке артиллеристам-железнодорожникам, какие усилия им пришлось затратить, чтобы спасти от огня транспортеры и другую материальную часть своих батарей, а также боеприпасы.
Но они не только защитили свои батареи, но и «вступили в контрбатарейную борьбу. Ханко зарывался в землю. Мы копали землянки, таскали бревна, укладывали в три наката. Нам часто говорили, что надо быть готовыми к войне, но мы не знали, что война — это очень много тяжелой работы».
На первом этапе обороны гангутцы каждый день ожидали штурма. 3,4, 7 и 8 июля были отражены новые атаки финнов. В последующем, т. е. с начала августа 1941 года, военные действия на перешейке по существу приобрели позиционный характер с частыми и ожесточенными артиллерийскими перестрелками. Тем не менее на протяжении всех 164 дней обороны Ханко противник продолжал постоянно оказывать давление на советский гарнизон локальными действиями с суши и с моря.
Основные бои переместились на шхеры — небольшие скалистые острова, в большом числе находившиеся поблизости от полуострова.
Начиная с 30 июня 1941 года, финны постоянно высаживали десанты для захвата то одного, то другого острова, чтобы подобраться ближе к нашей ВМБ. В свою очередь, в целях уменьшения интенсивности обстрела своих позиций, приобретения больших возможностей для обороны, советский гарнизон старался отогнать противника, захватить финские острова, расположенные в угрожающей близости от полуострова. Для этого командование базы сформировало три десантных отряда. Особо прославился отряд Б. М. Гранина. С 5 июля по 23 октября бойцами Ханко было захвачено у противника 19 островов!
Нашим десантам всегда помогала массированным огнем артиллерия базы. Например, 21 августа в 12 часов по сигналу коменданта береговой обороны Ханко, все батареи одновременно открыли огонь по острову Пореэ и вели его с полной скорострельностью в течение 20 минут. Затем огонь перенесли на Стурхольм и таким образом подвергли артиллерийской обработке шесть островов. Результативность огня оказалась исключительно высокой. Когда красноармейский десантный отряд приступил к их захвату, он не встретил там ни малейшего сопротивления.
Порой десантниками становились и сами артиллеристы.
В ночь на 17 июля было намечено захватить четыре острова со стороны восточного участка обороны базы, главным из которых был Хесте. Генерал-майор И. Н. Дмитриев — опытнейший артиллерийский командир — возглавил эту операцию. Был сформирован отряд добровольцев из 160 человек. В него вошли бойцы и из обеих железнодорожных батарей. Несмотря на ожесточенное сопротивление противника, задача была решена. Острова были захвачены гангутцами.
Нам особо приятно отметить включение в десантные отряды Ханко бойцов из расчетов 305-мм транспортеров: погребных Василия Мохова и Виктора Самодурова, комендоров Макарова, Дятлова и Ефимова, краснофлотца Ивана Сафонова...
«За участие в десантных операциях при занятии вражеских островов, за успешный отпор натиску войск противника, за уничтожение живой силы врага, за доставление ценных сведений о месте нахождения катеров и живой силы противника» артиллерист младший сержант И. Д. Карташов был награжден медалью «За отвагу».
Три раза участвовал в операциях по занятию островов Эльмхольн и Гунхольм артиллерист старший краснофлотец Д. Д. Флегантов. 16 июля 1941 года, когда финны отбили большую часть острова Эльмхольн, он был в числе 27 красноармейцев, оборонявших остров от трехсот финнов. Несмотря на три ранения, Д. Д. Флегантов не оставил поля боя, сражался до прихода подкрепления. После полуторамесячного лечения в госпитале он был выписан в часть с освобождением от всех работ по боевой технике, но при ведении огня по батарее являлся на свое место в боевом расчете и работал одной рукой. За исключительное мужество Дмитрий Дмитриевич Флегантов был награжден орденом Красной Звезды.
Боевые действия красноармейских отрядов на шхерах по достоинству были оценены и противником:
«Русские использовали в этих боях части, укомплектованные добровольцами из разных подразделений. Эти части были хладнокровны и хорошо обучены своим задачам. Так что почти все сражения лета 1941 года, за исключением сражения за Бенгтшер, окончились для русских успешно131».
Из сражений на шхерах самыми ожесточенными были за Хорсен, Моргонланд и Хесте... На Хорсене в нескольких братских могилах вечным сном спят свыше сорока наших соотечественников, погибших в те дни...
В сентябре 1941 года командование отрядом Б. М. Гранина принял Л. М. Тудер, который до этого был командиром 9-й батареи 305-мм железнодорожных артустановок.
Такое решение командования безусловно стало событием для всего личного состава ВМБ Ханко. Борис Митрофанович Гранин пользовался огромным авторитетом среди командиров и бойцов гарнизона. Во время Советско-финляндской войны он командовал лыжным батальоном моряков. В сорокоградусный мороз этот десантный отряд перешел по льду Финский залив и провел боевой рейд по тылам противника. Б. М. Гранин первым доставил пушки на полуостров Ханко, обустраивал там первую батарею и первым дал боевой залп в июне 1941 года. Когда началась борьба за прилегающие к советской базе острова, артиллерист Гранин снова был назначен командиром десантного отряда, в который вошли 1200 самых отчанных и дерзских добровольцев. «Дети капитана Гранина», как они себя называли, отбили у финнов Хорсен и захватили немало других островов, в числе которых были Старкерн, Моргонланд, Фурушер, Талькогрунд, Фуруэн, Эльмхольм. Гранинцы воевали храбро, не щадили себя в бою, смело шли в рукопашные схватки. Но к осени ситуация вокруг ВМБ изменилась, нужно было менять тактику борьбы, прочно закрепляться на островах.
Генерал С. И. Кабанов так высказался на сей счет:
«Организационно в гранинском отряде было сделано не все, чтобы исключить внезапные ночные десанты. Как раз в этом и был весь Гранин. Человек сильный, порывистый, отчаянный, великолепный десантник, идя вперед, он достигал многого. Но сидеть и ждать, будучи готовым к отражению удара, он не мог. И я стал подумывать, кем бы Гранина заменить.
Наступать, захватывать новые острова отряду, пожалуй, не придется. Нужна жесткая оборона. Гранина лучше всего вернуть в 29-й дивизион, дать ему отдых на материке, а на его место назначить нового человека.»
Непросто было найти замену Гранину. Непросто было и Л. М. Тудеру вписаться в новую роль, стать командиром десантного отряда не только по форме, но и по глубине взаимоотношений с подчиненными. Но, как видно, ему это удалось. Труднее всего было внедрить в сознание десантников то, что вместо внезапных морских нападений на вражеские позиции предстояло научиться закапываться на небольших каменистых островах под огнем минометов и пулеметов, в тесной близости от противника.
С первых дней сентября и весь декабрь 1941 года отряд в составе 450 бойцов, только теперь уже под командованием Л. М. Тудера, отбивал атаки финнов и не позволил им вновь вернуться на захваченные Граниным семь островов, защищавшие полуостров с севера. Это был может быть самый трудный период в биографии десантного отряда. Действия своих бывших боевых товарищей оценил и сам Б. М. Гранин. На фотографии, подаренной своему преемнику, он написал: «Левке — атаману героических черных бушлатов, на добрую память о совместных боевых операциях за Ханко».
Когда поступила команда на эвакуацию, с островов незаметно для врага ушли 420 воинов. На арьергардном прикрытии базы осталось всего 30 самых надежных и стойких бойцов вместе с командиром отряда Л. М. Тудером и комиссаром Степаном Александровичем Томиловым. Ради спасения тысяч краснофлотцев из основного состава гарнизона они готовы были сражаться каждый против десятерых.
Перед тем, как сняться с островов, тудеровцы уничтожили пункты связи, заминировали командный пункт и оставили возле него большой плакат: «Мы уходим непобежденными — мы научимся и победим!»
Принципиально важным было то, что финнам не удалось нарушить работу порта. Снабжение защитников Ханко всеми видами довольствия и средствами обороны регулярно продолжалось с материка. Заслуга в этом береговой артиллерии, прежде всего железнодорожных артустановок, несомненна.
10 июля на полуостров из Таллина на торпедных катерах прибыли командующий флотом вице-адмирал В. Ф. Трибуц и начальник тыла флота генерал-майор М. И. Москаленко. На Ханко все гремело, всюду рвались снаряды. Враг обстреливал батареи, город, бил по аэродрому, по перешейку...
Как вспоминает С.И. Кабанов, командующий флотом поставил задачу оттянуть к полуострову, как можно больше войск противника, своей активностью заставить усилить противостоящую Ханко группировку.
Нужно заметить также, что к началу войны ВМБ Ханко перестала выполнять свои задачи как таковая, потому что на ней не базировались корабли. Она превратилась в морскую крепость с задачей не допустить прорыва вражеского флота в Финский залив и не дать захватить себя.
История оставила нам весьма мало конкретных фактов непосредственного участия в боевых действиях на полуострове Ханко железнодорожных артустановок. Материалы об этом приходится собирать буквально по крупицам. Виной тому отчасти завеса плотной секретности, долгое время окружавшая все, что было связано с ТМ-III-12 и TM-I-180. Но главное в том, что, как сообщил в ответ на запрос, подготовленный автором, Центральный военно-морской архив МО РФ письмом от 31 марта 2003 года, «документы ВМБ Ханко не сохранились, в связи с чем подготовить ксерокопии журналов боевых действий указанных батарей не представляется возможным».
128 выделено мной — В. Б.
129 Мы хотим обратить внимание читателя на этот факт. 54 скоростных бомбардировщка в тот момент, когда наши войска, оборонявшиеся под Ригой, на ленинградском направлении остро нуждались в поддержке с воздуха, были направлены бомбить страну, остававшуюся к тому моменту нейтральной.
130 Ветеран ханковских событий, артиллерист-зенитчик, полковник в отставке Павел Васильевич Репка в разговоре с автором определил потери советских войск от обстрелов противника за весь период обороны полуострова, тем не менее, как «небольшие» и назвал цифры: 800 убитых и 2500 тяжело раненых.
131 Silvast Pekka. Hangon Rannikkopatteristo. 1921–98. Gummerus Kirjapaino. Oy. Jyvaskyla. 1998 (Пекка Силваст. Ханковский артиллерийский дивизион береговой обороны. 1921–98. Ювяскюля. 1998). с. 92.
<< Назад Вперёд>>
