Национально-патриотический фактор в советской идеологии в предвоенный период (1933-1941 гг.)
После Октябрьской революции национальная политика в советском государстве стала базироваться на принципах «пролетарского интернационализма». Все нации и расы получили в стране равные права, что, несомненно, было прогрессивным шагом. В то же время те представители большевистского руководства, которые стояли на крайне левых позициях, рассматривали советское государство лишь как плацдарм для экспорта «Мировой революции» в глобальном масштабе. Так, «Декларация об образовании СССР» (1922 г.) провозгласила создание Советского Союза «решительным шагом по пути к объединению трудящихся всех стран в мировую Социалистическую Советскую Республику».
В связи с отбрасыванием властями советского государства преемственности с дореволюционной Россией, охарактеризованной В.И. Лениным как «тюрьма народов», русский народ был лишен государствообразующего статуса, который он имел в Российской империи. В трудах ведущего историка СССР, академика М.Н. Покровского, история дореволюционной России была пересмотрена с акцентом на ее негативных моментах. Историческое образование было сужено и включено в общий курс «общественных наук», исторические факультеты в вузах были ликвидированы. Снижению «русского влияния» в СССР служила кампания по «коренизации», которая заключалась в выдвижении национальных («нерусских») кадров и максимизации использования национальных языков. В рамках кампании по созданию нового латинизированного алфавита для большинства народов Советского Союза, реализованной в 1920-х гг., рассматривались планы по латинизации русской письменности, что, в случае их осуществления, кардинальным образом подорвало бы связь русского народа с дореволюционной Россией. Такие тенденции советской политики отражали «левацкие» настроения, имевшие распространение среди части советской элиты.
Однако к середине 1920-х гг. неудача с распространением «мировой революции» (дружественные СССР режимы были установлены только в Монголии и Туве, которые на мировой арене играли очень малую роль) и другие внешне-и внутриполитические обстоятельства изменили оценку советским руководством перспектив развития СССР. В 1924- 1926 гг. И.В. Сталин и его соратники сформулировали программу построения социализма «в одной, отдельно взятой стране». Политические устремления властей Советского Союза вошли в обычное для традиционного государства русло.
Приход в 1933 г. к власти в Германии НСДАП окончательно подорвал иллюзии, связанные с реализацией идей «мировой революции»1 (ранее Германия рассматривалась как одна из наиболее перспективных в «революционном плане» стран мира). В декабре 1933 г. СССР подал заявку на вступление в Лигу наций (был принят в сентябре 1934 г.), что ознаменовало намерение советского государства войти в мировое сообщество на условиях традиционных норм внешней политики. Решения XVII съезда ВКП(б), состоявшегося в январе-феврале 1934 г., обозначили «Мировую революцию» лишь в качестве одного из вспомогательных инструментов внешней политики СССР по обеспечению собственных интересов. В материалах советской пропаганды появились указания на необходимость воспитания преданности каждого гражданина СССР своей Родине2.
Таким образом, «национализация» государственных интересов СССР, начатая в середине 1920-х гг., к середине 1930-х гг. переросла в пересмотр доктрины советской национальной политики. В условиях перехода к развитию Советского Союза как государства в его традиционном понимании, руководство страны предприняло шаги по возвращению русскому народу государствообразующего статуса. В мае 1933 г. И.В. Сталин отметил ведущую роль русского народа в Октябрьской революции и назвал его «самым талантливым в мире народом»3. К концу 1930-х гг. руководящая роль русского народа в Советском государстве, как «великого»4 и «старшего среди равных»5, была закреплена в советской пропаганде (хотя Конституция СССР формально не предусматривала первенство какого-либо этноса). Русским был присвоен статус «великой и передовой нации» и даны другие положительные эпитеты. Советская пропаганда отмечала выдающиеся успехи русского народа в науке, литературе, живописи, архитектуре, музыке. Русская культура была объявлена «единственной пролетарской социалистической культурой»6. Признание «первенства» и «величия» русского народа прозвучало из уст представителей национальных регионов СССР7.
В системе государственной идеологии Советского Союза была восстановлена преемственность с Российской империей и возвращены некоторые национально-патриотические традиции. В пантеон выдающихся деятелей страны были введены А. Невский, К. Минин, Д. Пожарский, Петр I, в пантеон ее достижений — героические события «имперского прошлого», в том числе победа в Отечественной войне 1812 г. Советский военно-морской флот был назван преемником «славных дел и боевых традиций русского флота»8. В Красной армии в рамках политической подготовки военнослужащих проводились лекции на тему «Борьба русского народа за свою независимость»9. В мае 1938 г. широко отмечалось 750-летие «Слова о полку Игореве». В августе того же года в Эрмитаже была организована выставка «Военное прошлое русского народа в памятниках искусства и предметах вооружения». 2 апреля 1939 г. в Большом театре состоялась советская премьера оперы «Иван Сусанин». Об историческом подвиге ее главного героя советская пропаганда говорила как об одном из явлений «героического прошлого» страны10. Одно за другим в СССР были созданы новые патриотически-ориентированные литературные, музыкальные и кинематографические произведения11.
В Советском Союзе осуществилась реабилитация казачества12, которое издавна было опорой Российского государства, а теперь стало признано «советским не только по государственной принадлежности, но и по духу, по устремлениям, по преданности советской власти»13. 20 апреля 1936 г. ЦИК СССР принял постановление «О снятии с казачества ограничений по службе в РККА». Этот шаг был знаковым, ввиду того, что значительная часть казаков принимала активное участие в Гражданской войне на антисоветской стороне, а советская власть в ответ подвергла казачество репрессиям («расказачивание»).
Власти СССР приняли меры к исправлению перегибов национальной политики 1920-х гг., связанных с умалением «русского влияния» и «коренизацией». Хотя в Конституции СССР отсутствовало положение о государственном языке, такой статус во второй половине 1930-х гг. был дефакто закреплен за русским языком. Он получил статус «первого среди равных»14 среди языков народов Советского Союза и был призван «стать достоянием каждого советского гражданина»15. В марте 1938 г. было принято постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей»16. В июле 1938 г. Оргбюро ЦК ВКП(б) предписало не допускать сокращения числа часов, отводимых на изучение русского языка в национальных школах. Ввиду того, что преподавание русского языка не везде удалось вывести на должный уровень, 6 июля 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «Об обучении русскому языку призывников, подлежащих призыву в Красную армию и не знающих русского языка». Повысилась официальная роль русского языка на местном уровне — в частности, в ряде союзных и автономных республик началось издание комсомольских газет на русском языке, а также он был признан вторым государственным в Белорусской ССР.
Укреплению статуса русского языка послужил перевод письменности многих народов СССР на кириллицу, который начался в 1936 г. Кириллизация была обозначена как «глубоко политический» вопрос и обосновывалась, в том числе, «укреплением братского союза с русским народом» и «распространением знания русского языка» среди «нерусских» народов17. На кириллический алфавит была переведена письменность почти всех народов РСФСР, а также титульных народов Азербайджанской, Узбекской, Таджикской, Туркменской, Киргизской, Казахской ССР и Молдавской АССР. Введенные ранее латинизированные алфавиты были отвергнуты. В дальнейшем были выдвинуты предложения о полной унификации национальных кириллических алфавитов с целью как можно теснее сблизить их с русским алфавитом (эта инициатива не была воплощена в жизнь ввиду существенных отличий в фонетике разных народов СССР).
В рамках программы по возвращению русскому народу государствообразующего статуса советское руководство приняло меры по борьбе с проявлениями русофобии. Еще в декабре 1930 г. Секретариат ЦК ВКП(б) подверг критике поэта Д. Бедного за антирусские настроения, выраженные в его фельетонах («Слезай с печки», «Без пощады»). 14 ноября 1936 г. русофобские произведения поэта были осуждены в постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) «О пьесе “Богатыри” Демьяна Бедного»: указывалось, что поэт «огульно чернит богатырей русского былинного эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются в народном представлении носителями героических черт русского народа». В июле 1938 г. было раскритиковано новое издание «Малой Советской Энциклопедии» за то, что в ней «встречается стремление принизить великий русский народ»18. Особое внимание пропаганды было уделено разоблачению деятельности «буржуазно-националистических агентов фашизма» по противодействию изучению русского языка в национальных регионах19 и введению обязательности «штудирования немецкого языка» вместо русского языка20.
Историческая наука в СССР заняла важное место в воплощении в жизнь новой концепции национальной политики и пропаганды. В 1934 г. отечественная история была восстановлена в правах учебной и воспитательной дисциплины в школах и вузах. В 1936 г. в структуре Академии наук СССР был создан Институт истории. В Постановлении ЦК ВКП(б) от 14 ноября 1938 г. «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском “Краткого курса истории ВКП(б)”» была закреплена линия на дискредитацию научной школы М.Н. Покровского. Советские историки занялись переосмыслением истории России и русского народа, в том числе, издав труды, направленные против взглядов М.Н. Покровского. В июле 1938 г. была опубликована статья академика Е.В. Тарле, в которой говорилось о том, что «Россия оказывала от начала и до конца XIX в. колоссальное влияние на судьбы человечества», а русский народ «властно занял одно из центральных, первенствующих мест в мировой культуре»21. В материалах советской пропаганды подверглась ревизии доктрина «Россия — тюрьма народов». Так, известный полярник И.Д. Папанин писал, что, хотя «по справедливости называли царскую Россию тюрьмой народов», но «в этой тюрьме томился и русский народ»22. Историки и пропагандисты были вынуждены объяснить гражданам СССР прежний антипатриотизм большевистской партии. Ее «пораженческие» выступления в 1914-1917 гг. против «защиты буржуазного отечества в империалистической войне» теперь были поданы как «величайший образец интернационализма и вместе с тем — подлинной любви к родине»23, то есть как своеобразное «проявление патриотизма».
Признание первенства русского народа и возвращение национально-патриотических традиций вошли в качестве составной части в разработанную к концу 1930-х гг. политическую доктрину советского патриотизма, общего для всех народов СССР. Этой доктрине были приданы исторические основы — советский патриотизм был объявлен «прямым наследником творческих дел предков, двигавших вперед развитие нашего народа»24. В материалах пропаганды появились упоминания о проявлениях гражданами СССР советского патриотизма, в том числе в военной сфере. «Воспитание трудящихся в духе советского социалистического патриотизма»25 — в особенности, молодого поколения, — было обозначено в качестве важнейшей государственной задачи. Перед советским кинематографом была поставлена цель создать «фильмы, воспитывающие советского патриота»26, а известный пропагандистский фильм «Если завтра война» (1938 г.) высокую оценку получил именно за то, что «вызывал чувства советского патриотизма»27.
Особенностью доктрины советского патриотизма, ставшей основой государственной идеологии СССР на многие десятилетия, было смешение русской и советской идентичностей и последующее размывание первой среди второй. Культурные, научные и другие достижения русского народа были объявлены «общим достоянием» всех народов СССР28, русская культура — «интернациональной — общечеловеческой культурой»29. Было обозначено, что советский патриотизм «совершенно чужд и в корне враждебен всякому шовинизму, всякому чувству национальной исключительности»30. В первую очередь, это касалось ограничения перегибов в сфере пропаганды «первенства» русского народа. Так, введение обязательного изучения русского языка не являлось русификацией, и его целью было лишь создание условий для формирования билингвизма (двуязычия) и «двойной культуры» (национальной и «общесоветской») у «нерусских» народов СССР31. В сентябре 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) дало указание партийным и советским работникам в национальных республиках изучать язык титульной нации. Отсутствие русификационных намерений проявилось в отказе властей от реализации предложений по обязательному введению полностью русифицированных фамилий и отчеств для коренных народов Азербайджана, Казахстана и Средней Азии. В СССР сохранялось деление страны по национально-территориальному признаку, продолжались поддержка национальных языков и развитие национальных культур.
Несмотря на реабилитацию героических страниц истории России, власти признали недопустимым «чрезмерное» прославление «царского прошлого», которое могло помешать внедрению доктрины советского патриотизма. В особенности, это касалось вопроса о присоединении к России «национальных окраин». Е.М. Ярославский в опубликованной им в 1939 г. в журнале «Историк-марксист» статье указывал на недопустимость «считать наименьшим злом... всю колониальную политику, все колониальные завоевания русского царизма», так как это «таит опасность развития квасного патриотизма, ничего общего не имеющего с советским патриотизмом». Он призвал «решительно бороться против того, чтобы в качестве героев прославлять людей, которые свой ум, таланты и энергию отдавали на угнетение народов, населяющих Россию» (в качестве примера был указан генерал М.Д. Скобелев)32. Во исполнение таких указаний историки не оставили разработку темы «российского колониализма». История народов СССР и их борьба против российского самодержавия были отражены в произведениях литературы, музыки и кинематографа.
В качестве составной части доктрины советского патриотизма в СССР культивировалась концепция дружбы и братства его народов. Советский Союз был провозглашен «братской семьей»33, «великим содружеством народов и наций»34. Дружба народов СССР была признана «нерушимой»35 и подавалась в качестве закономерного результата «правильной» национальной политики государства36. Констатировалось «сближение языков» народов Советского Союза, которое происходило на базе их «тесного сотрудничества»37. В перспективе в СССР было запланировано формирование единой «советской нации» (подобно таким политическим нациям как американцы США, канадцы, австралийцы).
Советская пропаганда утверждала, что место межнациональных противоречий, неразрешимых при капитализме, при социализме «занимает национальная свобода и национальное равноправие, братская помощь одних народов другим народам»38. В СССР была поставлена задача по ликвидации социально-экономического неравенства наций, которая легитимировала особую роль «русского фактора» в доктрине советской национальной политики необходимостью использовать потенциал русского народа как «наиболее передового» для оказания помощи другим народам СССР39. Русский народ, получив статус государствообразующего, рассматривался властями Советского Союза как донор для развития всей страны, включая отстающие в социально-экономическом плане национальные регионы.
Для решения задачи по повышению уровня развития этих регионов власти СССР продолжали придавать «огромное политическое и практическое значение... выдвижению и воспитанию национальных кадров»40 и национально-культурному строительству (так, в 1939-1940 гг. были проведены «национальные декады» культуры, искусства и литературы, праздновались юбилеи национальных эпосов). Реализация этих программ должна была служить цели сближения народов СССР и взаимного проникновения культур на базе «советской общности». Эту же задачу решало принятое 7 марта 1938 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР постановление «О национальных частях и формированиях РККА», которое предусматривало переформирование национальных частей, военных училищ, школ Красной армии в общесоюзные с экстерриториальным комплектованием, изменение дислокации соответствующих частей и соединений и призыв граждан всех регионов на общих со всеми национальностями СССР основаниях. Формированию единой «советской общности» в стране также служила борьба с «экстремальными уклонами» в сфере национального фактора — «великодержавным шовинизмом» (со стороны русских) и «буржуазным национализмом» (направленным против русского «первенства» или советской общности). В целом массовых фактов национальной розни в СССР в предвоенный период выявлено не было.
Ввиду кардинальных изменений в политике Советского Союза, предвоенный период характеризовался общим повышением значимости национальной принадлежности каждого гражданина СССР, которая отныне стала одним из его самых существенных характеристик с точки зрения государства41. В 1935 г. в аппарате ЦК ВКП(б) была введена новая форма учета кадров, в которой была впервые предусмотрена графа «национальность». Затем был введен учет национальности работников всех государственных учреждений. С 1937 г. НКВД СССР стал фиксировать сведения о национальности заключенных. 2 апреля 1938 г. вышла директива, установившая новый порядок указания национальности при выдаче или обмене паспортов. Если раньше записывалась та национальность, к которой причислял себя сам гражданин, то теперь следовало исходить исключительно из национальности родителей, предъявляя при этом их паспорта и другие документы. Тем самым закреплялось примордиалистское понимание национальности и этничности, как якобы существующих объективно и способных передаваться по наследству, на основе данного И.В. Сталиным определения нации: «Исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры»42. Этот подход сохранился на многие десятилетия.
Причиной таких изменений в политике стало фактически введенное в СССР деление всех наций на «лояльные» и «потенциально нелояльные», к которым были отнесены те народы, чья основная этническая территория находилась за пределами Советского Союза. Тем самым предполагалось, что этническая принадлежность оказывает воздействие на политическую лояльность и в определенной степени детерминирует как групповое, так и индивидуальное сознание. В первую очередь, в качестве «потенциально нелояльного» этноса рассматривались советские немцы. После прихода А. Гитлера к власти в 1933 г. руководство СССР стало все более склоняться к мысли, что советские немцы — это «пятая колонна», которая обязательно «проявит себя при начале военных действий»43. В 1937 г. и начале 1938 г. немцы и представители других национальностей, признанных «потенциально нелояльными» (поляки, латыши, эстонцы), были «вычищены» из оборонной промышленности. В июне-июле 1938 г. была произведена аналогичная чистка Красной армии. После прихода в мае 1939 г. В.М. Молотова на пост наркома иностранных дел было уволено значительное число ответственных работников НКИД СССР, многие из которых были представителями «некоренных» национальностей. Были осуществлены депортации по национальному признаку. В 1936 г. из Украины в Казахстан было переселено 45 тыс. немцев и поляков, в 1937 г. с Дальнего Востока в Казахстан и Среднюю Азию — 172 тыс. корейцев, из приграничных районов Закавказья, Туркмении, Узбекистана и Таджикистана в Киргизию и Казахстан — 2 тыс. курдов. В 1939 г. депортации подверглись польские колонисты («осадники» и «лесники») из Западной Украины и Западной Белоруссии. В 1940 г. из Мурманской области были депортированы «граждане инонациональностей».
В предвоенной советской национальной политике и пропаганде важную роль стал играть «германский фактор». Приход НСДАП к власти в Германии в 1933 г. был резко негативно встречен в СССР. В Советском Союзе была развернута антифашистская (антинацистская) пропаганда, которая дала самые жесткие эпитеты нацистам и их предшественникам — германским империалистам44. Подчеркивались давняя история экспансионистских намерений Германии, противостояние русского и других соседних народов с одной стороны, и германцев с другой. Агрессивные намерения нацистов в отношении СССР разоблачались во вновь созданных произведениях советской литературы. Советская пропаганда выражала солидарность с еврейским населением Германии, регулярно помещая материалы о гонениях, погромах, зверских расправах в отношении евреев. В СССР проводились акции протеста против антисемитской политики нацистов. Обвинение в «шпионаже в пользу Германии» было общим местом кампании репрессий в 1930-х гг. В такой политике прослеживались аналогии с противодействием «пятой колонне» в странах Европы45, где НСДАП вела среди местных немецких общин усиленную пропаганду. Однако в СССР возможностей для германских нацистов вести свою пропаганду и вербовать «пятую колонну» фактически не существовали, и поэтому обвинения репрессированных советских граждан в сотрудничестве с нацистами в целом оказывались ложными. Тем не менее, антифашистская (антинацистская) пропаганда, осуществлявшаяся в Советском Союзе, не переходила в антинемецкую. Наоборот, народ Германии был записан в союзники СССР как «жертва дикого фашистского изуверства»46, «с нетерпением ждущая падения фашистского режима»47. В рамках Советского Союза продолжала существовать и развиваться АССР немцев Поволжья.
В 1939 г., в связи с неудачей установления союза с Великобританией и Францией, конфликтами с Японией и другими внешнеполитическими обстоятельствами, советское руководство взяло курс на сближение с Германией. 23 августа 1939 г. был подписан советско-германский Договор о ненападении. 31 августа 1939 г. на внеочередной 4-й сессии Верховного Совета СССР В.М. Молотов торжественно объявил о «конце вражды между Германией и СССР»48. В Советском Союзе произошло резкое свертывание антинацистской пропаганды49 (в частности, из проката был изъят кинофильм «Александр Невский»50). Через Коминтерн компартиям зарубежных стран была направлена директива о сворачивании борьбы против германского нацизма51.
В 1940 г. в отношениях Советского Союза и Германии вновь наступило охлаждение. С августа этого года деятельность Коминтерна вновь приобрела замаскированную антинацистскую направленность52. После визита В.М. Молотова в Берлин в ноябре 1940 г. антинацистские настроения советского руководства усилились, тем более, что в декабре 1940 г. в руках советской военной разведки оказались основные положения плана «Барбаросса». В начале 1941 г. в материалы советской пропаганды стали возвращаться антинацистские мотивы. В марте того же года фильму «Александр Невский» была присуждена Сталинская премия, а в апреле он был снова выпущен в кинопрокат. В ТАСС была сформирована новая редакция пропаганды, которая начала подготовку к идеологическому противостоянию с геббельсовским Министерством пропаганды53. 1 мая 1941 г. советское руководство заявило, что в СССР «выброшена на свалку истории мертвая идеология, делящая людей на “высшие” и “низшие” расы»54. В этом заявлении содержался ясный намек на нацистскую идеологию.
В преддверии войны «национализация» советской политики была усилена, вылившись в культивирование уверенности в том, что страна живет в условиях «враждебного окружения», подкреплявшейся самой реальностью — конфликтами между СССР с Японией у озера Хасан и на реке Халхин-Гол в 1938-1939 гг., Советско-финляндской войной 1939- 1940 гг., исключением СССР из Лиги наций 14 декабря 1939 г. В рамках этой политики в Советском Союзе развернулась борьба с «низкопоклонством» перед иностранной культурой, наукой и техникой, которое официально было объявлено неприемлемым55.
В советской военной пропаганде на второй план была отодвинута ранее превалировавшая в ней идеология «пролетарского интернационализма»56 (однако, полного отказа от ее использования не произошло). К маю 1941 г. советское руководство, дав органам пропаганды указание расширить публикацию материалов «на тему о советском патриотизме»57, склонилось к еще большему усилению «национализации» политики. И.В. Сталин сообщил генеральному секретарю Исполнительного комитета Коминтерна Г. Димитрову, что «нужно развивать идеи сочетания здорового, правильно понятого национализма с пролетарским интернационализмом. Пролетарский интернационализм должен опираться на этот национализм»58. В том же месяце была опубликована работа И.В. Сталина «О статье Энгельса “Внешняя политика русского царизма”», в которой глава Советского государства обрушился на германского «классика марксизма» с жесткой критикой его русофобских высказываний59.Хотя эта статья была написана И.В. Сталиным еще в 1934 г., публикация ее стала возможной только теперь, в условиях «национализации» советской политики и отбрасывания догм, противоречащих интересам СССР.
Однако к началу Великой Отечественной войны внедрение новой доктрины советской идеологии, направленной на дарование приоритета национально-патриотическому фактору по отношению к фактору «пролетарского интернационализма», не успело полностью достичь своих целей. Власти отмечали сохранявшуюся у советских людей уверенность в том, что в случае войны население воюющих с Советским Союзом стран «обязательно и чуть ли не поголовно восстанет против своей буржуазии, а на долю Красной армии останется пройтись по стране противника триумфальным маршем и установить советскую власть»60. Многолетнее воспитание советских людей в классовой пролетарской идеологии по-прежнему заставляло их вычленять рабочего и крестьянина из общей массы врагов, отделяя от «господ-эксплуататоров»61. Настроения, основанные на «пролетарском интернационализме», были губительны62, так как советское руководство осознало, что в будущей войне СССР сможет рассчитывать только на свои силы. Поэтому было предписано форсировать пропаганду среди граждан страны новой политической задачи: «Где [бы] и при каких бы условиях Красная армия ни вела войну, она будет исходить из интересов своей Родины»63.
Таким образом, в предвоенный период в Советском Союзе была разработана и внедрена новая концепция пропаганды, основанная на двух факторах — «советско-русском» и «советско-национальном». Первый фактор включал возвращение русскому народу государствообразующего статуса и реабилитацию лучших страниц истории России в качестве компонента государственной идеологии, внедрение доктрины советского патриотизма, основанной на «первенстве» русского народа, смешение «русской» и «советской» идентичностей, позиционирование достижений русского народа как общего достояния всех народов Советского Союза. Второй фактор был основан на внедрении доктрины советского патриотизма как национальной идеологии каждого народа СССР и фактора, объединяющего все народы Советского Союза, пропаганде «дружбы народов» Советского Союза и советизации национальных культур. Реабилитация лучших страниц истории России и русского народа была воспринята советскими людьми с пониманием, а за рубежом даже думали, что «Сталин занял место Романовых»64. Тем не менее, в советской политике и пропаганде в предвоенный период имелось противоречие, обусловленное неполным отказом от доктрины «пролетарского интернационализма», негативной стороной которой было размывание понятия национальных интересов своей Родины. Руководство СССР пыталось решить две противоположные задачи: и перестроить государственную идеологию на национально-патриотических основах (для укрепления страны изнутри), и сохранить международный имидж Советского Союза как оплота коммунизма, «отечества мирового пролетариата». Окончательную перестройку политики и пропаганды на «национальные рельсы» Советскому правительству пришлось реализовывать в условиях начавшейся 22 июня 1941 г. Великой Отечественной войны.
Синицын Федор Леонидович — канд. истор. наук, соискатель при докторантуре Институте российской истории РАН, Москва, permcavt@gmail.com
1 Вдовин А.И. Русские в ХХ веке: Трагедии и триумфы великого народа. М., 2013. С. 83-84.
2 За Родину! // Правда. 1934. 9 июня. С. 1.
3 Мартин Т. Империя «положительной деятельности»: Нации и национализм в СССР, 1923-1939. М., 2011. С. 619.
4 Волин Б. Великий русский народ. М., 1938. С. 3.
5 РСФСР // Правда. 1938. 14 февраля. С. 1.
6 Российской государственный архива социально-политической истории (далее — РГАСПИ). Ф. М-1. Оп. 5. Д. 57. Л. 7.
7 Мамедова Ш. «Чем мы обязаны русскому искусству» // Правда. 1938. 9 апреля. С. 4; Хрущев Н.С. Доклад на 14 съезде КП(б)У // Там же. 16 июня. С. 3; ХУШ съезд ВКП(б): Стенографический отчет. М., 1939. С. 74; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 1172. Л. 91.
8 Ганичев Л. Страницы военно-морской истории // Правда. 1938. 21 марта. С. 4.
9 Российский государственный военный архив (далее — РГВА). Ф. 38324. Оп. 1. Д. 67. Л. 121а.
10 Городинский В. «Иван Сусанин» // Правда. 1939. 4 апреля. С. 4.
11 Романы «Петр Первый» А.Н. Толстого, «Дмитрий Донской» С.П. Бородина, «Цусима» А.С. Новикова-Прибоя, «Севастопольская страда» С.Н. Сергеева-Ценского, «Порт-Артур» А.Н. Степанова, историческая трилогия В. Яна «Нашествие монголов», поэмы К. Симонова «Суворов» и «Ледовое побоище», кантата С.С. Прокофьева «Александр Невский», симфония-кантата Ю.А. Шапорина «На поле Куликовом», кинофильмы «Петр Первый» В. Петрова, «Минин и Пожарский» и «Суворов» В.И. Пудовкина, «Александр Невский» С.М. Эйзенштейна, «Богдан Хмельницкий» И.А. Савченко.
12 Казаки рассматриваются как субэтнос русского народа.
13 Советские казаки // Правда. 1936. 18 февраля. С. 1.
14 Волин Б. Указ. соч. С. 18.
15 Русский язык — достояние советских народов // Правда. 1938. 7 июля. С. 1.
16 Российский государственный архив новейшей истории (далее — РГАНИ). Ф. 89. Пер. 62. Д. 8. Л. 2-6.
17 ЦК ВКП(б) и национальный вопрос. Кн. 2.: 1933-1945. М., 2009. С. 390, 618.
18 Потапов К. Большие изъяны Малой энциклопедии // Правда. 1938. 7 июля. С. 4.
19 РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 5. Д. 57. Л. 7-8; Фоменко Е. Русский язык в школах Крыма // Правда. 1938. 10 января. С. 3; Солодий Г. Гнилая позиция Наркомпроса Башкирии // Там же. 20 марта. С. 4.
20 Косых Т., Устинов И. О преподавании русского языка // Правда. 1938. 29 июля. С. 3.
21 Тарле Е. «История XIX века»: (Предисловие редактора к новому изданию «Истории XIX века» Лависса и Рамбо, выпускаемому в ближайшее время в свет) // Большевик. 1938. № 14. С. 38, 40.
22 Папанин И. Великий русский народ // Правда. 1938. 26 июня. С. 2.
23 Каммари М. О пролетарском интернационализме и советском патриотизме // Большевик. 1940. № 15-16. С. 34.
24 Калинин М.И. О коммунистическом воспитании: Доклад на собрании партийного актива г. Москвы 2 октября 1940 г. // Правда. 1940. 30 октября. С. 3-4.
25 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 1162. Л. 69.
26 Дукельский С. Задачи советской кинематографии // Правда. 1938. 25 марта. С. 3.
27 Моров Ал. Патриотический фильм // Правда. 1938. 8 февраля. С. 4.
28 Алексеев В. Некрасов и русский народ: (К 60-летию со дня смерти Н.А. Некрасова) // Правда. 1938. 8 января. С. 2.
29 РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 5. Д. 57. Л. 7.
30 Любовь к родине и пролетарский интернационализм // Правда. 1938. 10 апреля. С. 1.
31 Мартин Т. Указ. соч. С. 627, 630.
32 Ярославский Ем. Невыполненные задачи исторического фронта // Историк-марксист. 1939. № 4. С. 5—7.
33 Асланова Ч. Братская семья // Правда. 1938. 14 января. С. 2; Ибрагимов А. Дружба народов // Там же.
34 Равин С.М. Первая среди равных. Л., 1938. С. 3.
35 Нерушима дружба народов СССР // Правда. 1938. 15 марта. С. 2.
36 Великая дружба народов СССР // Правда. 1938. 26 апреля. С. 1; Речь Г.М. Маленкова на митинге избирателей Красногорского избирательного округа // Там же. 9 июня. С. 3.
37 ЦК ВКП(б) и национальный вопрос. С. 618.
38 Нация и народность (Консультация) // Большевик. 1940. № 13. С. 60.
39 Вдовин А.И. Русские в ХХ веке... С. 137—138.
40 Алемасов А. Выдвижение и воспитание национальных кадров // Правда. 1938. 12 октября. С. 2.
41 Мартин Т. Указ. соч. С. 614.
42 Сталин И.В. Марксизм и национальный вопрос. М., 1950. С. 22.
43 Мозговая О.С. Этнические немцы СССР как фактор советско-германских отношений: дис канд. ист. наук. Саратов, 2004. С. 19.
44 Базилевич К. «“Псы-рыцари” и их фашистские потомки» // Правда. 1938. 23 мая. С. 4; Флорин В. Союз народов против фашизма // Там же. 1 августа. С. 2.
45 Герман А.А. Немецкая автономия на Волге: 1918—1941. Ч. 2. Саратов, 1994. С. 293.
46 СССР — маяк культуры // Правда. 1938. 28 ноября. С. 1.
47 Варга Е. Фашистская Германия — ад для пролетариата // Правда. 1938. 13 сентября. С. 5.
48 Правда. 1939. 1 сентября. С. 1.
49 Сенявская Е.С. Противники России в войнах ХХ века: Эволюция «образа врага» в сознании армии и общества М., 2006. С. 77.
50 Taylor, Richard. Film Propaganda: Soviet Russia and Nazi Germany. London — New York, 1979. P. 128.
51 Кантор Ю.З. Заклятая дружба: Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы. СПб, 2009. С. 231.
52 Скрытая правда войны: 1941 год: Неизвестные документы. М., 1992. С. 50.
53 Невежин В. «Если завтра в поход...»: Подготовка к войне и идеологическая пропаганда в 30-х—40-х годах. М., 2007. С. 258, 265, 315.
54 Великий праздник международной пролетарской солидарности // Правда. 1941. 1 мая. С. 1.
55 РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 5. Д. 57. Л. 7.
56 Волин Б. Великий русский народ. С. 48; Героическая армия великого народа // Правда. 1938. 23 февраля. С. 1; О построении коммунизма в одной стране (Консультация) // Большевик. 1938. № 20. С. 62; Советский патриотизм и интернационализм // Правда. 1938. 5 ноября. С. 1; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 6. Л. 2.
57 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 6. Л. 34.
58 Марьина В.В. Дневник Г. Димитрова // Вопросы истории. 2000. № 7. С. 42.
59 Сталин И.В. О статье Энгельса «Внешняя политика русского царизма» // Большевик. 1941. № 9. С. 3—5.
60 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 28. Л. 2.
61 Сенявская Е.С. Противники России... С. 81.
62 Невежин В. «Если завтра в поход...»... С. 313.
63 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 28. Л. 3.
64 РГВА. Ф. 500к. Оп. 3. Д. 242. Л. 311.
Просмотров: 1090
Источник: Синицын Ф.Л.Национально-патриотический фактор в советской идеологии в предвоенный период (1933-1941 гг.)//М.: Новый хронограф, 2016.- с.251-269.
statehistory.ru в ЖЖ:
