Судебная хроника. Дело о контрреволюционном выступлении в селе Богородском 24 мая 1918 года
Ниже приводятся материалы о трибунале из газеты «Нижегородская коммуна», а также их анализ, сделанный Андреем Радьковым.
Село Богородское. Александровская улица с колокольни церкви Воскресения Христова. Начало 20 века
Газета «Нижегородская коммуна», 3 декабря 1918 г, №25
2 декабря 1918 года, под руководством председателя товарища Анохина началось слушание в Революционном Трибунале большого дела о контрреволюционном выступлении в селе Богородском, Нижегородской губернии, следствием чего был ряд погромов, поджог дома Рязанова, самосуд и расстрел членов Богородского Исполнительного комитета: Кашина, Юргенса, Сушникова и Бренциса.
По обвинительному акту, дело рисуется так:
24 мая 1918 года, около 9 часов утра, на кожевенном заводе «Каждан и Лапук», в селе Богородском, Павловского уезда, пришёл с завода «Д. А. Лосева», рабочий П. В. Страхов и потребовал от члена заводского комитета В. П. Сазонова немедленно прекратить работу, говоря, что всем рабочим нужно идти на завод «Хохлова», откуда рабочие всех заводов пойдут по свистку, который будет дан на заводе «Русинова», на базар, где будут на митинге говорить о хлебе.
При этом, на вопрос Сазонова, Стахов объяснил, что «собираются все по письму», а уходя. добавил: - «бросайте сейчас же работать, а то всё равно снимем».
Затем Стахов с группой рабочих обходил мелкие заводы и всех рабочих снимал с работы, при этом повстречавшихся по пути В. И. Кобянцову, на вопрос, куда он идёт с рабочими? Страхов говорил, что они идут к Хохлову двору на собрание, обсуждать продовольственный вопрос.
На заводе «Рощина», Страхов тоже пригласил рабочих идти на завод «Хохлова», для того, что бы собраться всем и идти просить хлеба у Совета. Одновременно с тем на этом заводе созвал рабочих В. Н. Ермаков, посылая для этого А. Ф. Жуленкова.
Созванные Страховым и Ермаковым рабочие в числе около 300 человек, направились на завод «Русинова», где потребовали прекратить работу и дать тревожные свистки, причём они заявили, что свистки необходимо дать для созыва рабочих, чтобы идти к Совету и просить хлеба.
Обойдя таким путём заводы «Александрова», «Дэна» и другие, тысячная толпа подошла к зданию Богородского районного Совета Рабочих и Крестьянских Депутатов и когда узнали, что в Совете членов нет никого, направились к дому Рязанова на Александровской улице, где помещался Богородский районный комитет РКП(Б). Из вошедшей во двор толпы, часть рабочих в том числе А. М. Чернов намеревался проникнуть в дом Рязанова, но запертую дверь открыть не удалось. Толпа требовала, что бы к ним вышли члены Совета и кричали: - «Долой старый Совет, бей их, врывайтесь туда».
В толпе появился член Совета товарищ Юрганс, который предложил рабочим для обсуждения их требований собраться к народному дому. Толпа продолжала кричать, бросать камни в окна дома, а затем открыла обстрел.
В церквах раздался набат колокола, который созвал ещё больше народа, часть которого выделившись в самостоятельные группы, начала проводить обыски, аресты, разоружение коммунистов и красноармейцев.
Одна часть толпы двинулась на телефонную станцию и заняв её помещение, заставила служащих прекратить междугороднее телефонное сообщение. Оставшаяся часть, у дома Рязанова достала керосин, облила им ворота, дом и зажгла.
Когда дым стал проникать внутрь дома, то бывшие в нём коммунисты: Коммисаров, Бренцис, Бренцис старший,Левандовский, Кудашевич и Сушников стали спасаться от угрожающей опасности.
Кудашевич и Сушников вышли во двор, где их встретила толпа из числа которой гражданин Дурнов в упор выстрелил из винтовки и убил товарища Сушникова и ранил Кудашевича.
Избитого Юргенса толпа вытащила из дома и стала избивать, а затем ему, лежащему уже на земле, была нанесена рана в бок и голову.
Той же толпой был убит и Бренцис старший, который спасаясь, выбросился из окна дома на улицу.
Кроме перечисленных жертв, при неизвестных обстоятельствах был убит рабочий Шаров, отправившийся с завода для спасения Юргенса. У него при медицинском осмотре установлена наличность огнестрельной раны на спине с левой стороны.
Дом Рязанова был разгромлен, имущество товарища Кудашевича расхищено, винтовки комитета партии выкинуты и ими вооружилась часть толпы.
Покончив с домом Рязанова, толпа перешла к дому Совета товарища Кащина. Он был избит до потери сознания, а затем на глазах умоляющей жены, расстрелян.
К вечеру, власть в селе захватила правая часть Совета под председательством Капралова, который по телефону сообщил в Ворсму и Павлово, что в Богородском всё благополучно.
Но эта ложная информация не помогла. К утру стало известно о выступлении из Нижнего и Павлова советский отрядов.
Прибывшие отряды создали временный Революционный комитет, которому перешла вся власть, и восстание было ликвидировано.
На основании этих данных, крестьянин села Богородское Страхов и другие 27 человек, предстали вчера перед судом Революционного трибунала. Обвинителем по делу выступал товарищ Сильверстов, защитникам: Сибиряков, Вяхирев и Сухаревский.
Газета «Нижегородская коммуна», 4 декабря 1918 г., №26
Допрос обвиняемых в контрреволюционном выступлении в селе Богородском, занявший вечернее заседание первого дня и утреннее второго не внёс в него ничего нового.
Почти все обвиняемые не признали себя виновными в организации выступления, ни в участие в погроме.
Один лишь Стешов признал себя виновным в том, что он, желая спасти имущество в горевшем доме Рязанова, где помещался комитет партии, стал выбрасывать из окон винтовки.
Председатель «Нового Совета», Ка[.]ра[..]в произнёс почти двух часовую речь, показывая себя опытным оратором, осветившим, разыгравшиеся в благоприятном для него свете.
Допрос свидетелей продолжался.
отряд Красной гвардии Богородска на фоне местного Совета
Газета «Нижегородская коммуна», 7 декабря 1918 г, №29
Лишь в пятый день процесса закончился допрос всей массы вызванных свидетелей, следствие объявлено законченным и приступило к прению сторон.
Обвинитель Б. Т. Сильвёрстов, приступая к обвинению, разбил свою речь на четыре части: 1) общая политическая ситуация в момент Богородских событий, 2) факты, связанные судебным следствием о преступности находящихся на скамье подсудимых 3)организация восстания и 4) результаты получившееся от восстания.
Все обвинения товарища Сильвёрстов не строил исключительно лишь на показаниях свидетелей, которые были оглашены в зале суда.
Товарищ обвинитель указал связь Богородского выступления с усилением движения чехословаков.
Отовсюду шли слухи о скором падении советской власти, что чехословацкие банды движутся к Нижнему Новгороду, прошёл провокационный слух, что поднялись Сормовские рабочие и вот настал момент, когда богородская буржуазия, вместе с меньшевистскими элементами нашла необходимым выступить активно и толкнуть несознательную массу на путь преступления.
Указав на организованность выступления, совершённую оставшимися невыявленными лицами, (все собирались по какому–ту таинственному письму), товарищ Сильверстов ярко нарисовал общую картину восстания и разделил всех подсудимых на 4 группы, судя по их прикосновенности к делу преступления и в заключении дал полную картину тех зверств, которые были результатом этой неудачной меньшевистской и буржуазной агитации.
Речь обвинителя продолжалась полтора часа при полнейшей тишине, царившей в зале.
У всякого невольно содрогается сердце от тех зверств, которые учинила данная толпа над представителями местной Советской власти.
Тот кровавый кошмар, который витал над селом Богородским 24 мая, к несчастью оказался действительностью, в нём убеждают четыре изуродованных трупа коммунистов.
Ужас и негодование возбуждают в каждом культурном человеке богородские события 24 мая и жгучею ненависть к тем погромщикам и убийцам, которые были в то время героями дня.
Только сомнения в виновности некоторых из моих подзащитных, только глубокая уверенность в полной невиновности остальных, привела меня в этот зал, что бы помочь вам, граждане судьи, разобраться в настоящем, трудном деле и не допустить свершиться судебной ошибке, которая для многих из здесь сидящих может оказаться роковой.
Поскольку обвинительное постановление по настоящему делу ярко и местами даже талантливо рисует картину богородского мятежа 24 мая, но сколько же оно возбуждает моё изумление по поводу того, что все привлечённые к ответственности лица, сидящие на этой скамье, не только не представляют собою вожаков, организаторов богородского погрома, но едва даже могут рассматриваться, как марионетки.
Буржуазия использовала продовольственные затруднения, так за неделю до погрома с богородского рынка хлеб совершенно исчез. Недоедание обратилось в голод и почва для контрреволюции была готова.
Где-то стали происходить собрания рабочих и промышленников и в результате 24 мая засвистели тревожные гудки и голодная толпа умелой рукой была направлена на фракцию коммунистов. Что всё это было организовано, не поддаётся сомнению.
Но кто же был организатором всего этого?
Увы…. Следствие не установило.
Попытка связать Страхова и Ермакова с той необнаруженной организацией не имеет основания.
Путём составления свидетельских показаний, товарищ Сибиряков, выясняя пассивную роль указанных лиц.
Перейдя к разбору предъявленных обвинений каждому на его следующих подзащитных, он тем же путём выявляет их малую роль в совершённом преступлении.
Главных виновников, организаторов нету. Что следственная власть не открыла истинных преступников, защитник приводит анализ обвинительного постановления.
В постановлении он находит следующие этапы погрома:
1) Захват телефонного сообщения
2) Поджог дома Рязанова
3) Убийство Сушинкова и избиение Кудашевича
4) Убийство Юргенса
5) Убийство Бренциса и Шарова
6) Нападение на дом Толстикова
7) Убийство Кашина
Кем все эти преступления совершены, следственная власть не выяснила, а если и открыты виновники, то они успели скрыться.
Положение неважное. Член следственной комиссии Русинов даже привлечён к суду Трибунала, он подписывал показания своего брата и сам за него расписывался.
Таково по словам защитника, объяснения того, что на скамье подсудимых не те, кому следовало бы быть.
В следующей части своей речи товарищ Сибиряков перешёл ко второй половине настоящего дела – это захват власти во время контрреволюционного выступления «Новым Советом».
Подсудимые по степени виновности обвинителем разделены так:
В 1 группу, для которой он требует применения смертной казни входят: Капралов Григорий, председатель «Нового Совета», Сурков и скрывающийся Балакин, Галин, Нюричев, Сургутов, Головастиков и Кукин.
Во 2 группу им отнесены: Александров Николай Михайлович, Галибин Иван Николаевич, Ермаков Николай Никандрович, Конаков Алексей Степанович, Лосев Василий Алексеевич, Страхов Иван Васильевич, Тюлин Фёдор Иванович, Царёв – Терешин Сергей, Чумаков Фёдор Константинович, Коканов – Кабытов (скрылся), Щебетов Иван Иванович (растр.), Лосев Алексей (скрылся), Власов Николай Иванович, Санькин Николай Михайлович, Краев и Балуев. Для них обвинитель настаивает на тюремном заключении от 15 до 20 лет.
В 3 группу входят: Кутянин Иван Александрович, Кутинин Андрей Васильевич, Чистяков Александр Степанович, Калякин Иван Александрович, Лосев Павел Васильевич и Суханов. Им тюрьма от 5 до 10 лет
4 группа, для которой обвинитель не нашёл указать меры наказания, предоставив это на усмотрение Трибунала. В неё входят Стешов Иван Васильевич, Лукин Сергей Владимирович и Груничев.
В первую группу вошли члены так называемого «Нового Совета», захватившие после восстания власть в селе Богородском и пицца явно принимавшие участие в убийствах.
После речи обвиняемого, слово было предоставлено защитнику большинства обвиняемых, товарищу Сибирякову.
«Граждане судьи» - начал он. Великая Российская революция, начавшееся почти бескровно в феврале 1917 года, в дальнейшем своём развитии и углублении имела не мало кровавых дней.
Помимо того, что лучшие сыны Республики Российской проливали свою кровь на всевозможных фронтах мировой войны, они гибли так же в огромном количестве и на фронтах внутренних.
Июльские и октябрьские дни 1917 года, ценою моря пролетарской крови, вырвавшие власть из рук буржуазии, отнюдь не приостановили дальнейших кровавых вспышек, которые и до настоящего времени наблюдаются во всех концах нашей страны, охваченной пожаром революции.
Буржуазия и элементы к ней примыкающие, недавние союзники пролетариата и борьбы с царизмом, теперь смертельно напуганы призраком Социалистической революции, открыто идут против пролетарских масс и стремятся использовать всякий удобный случай в целях удушения революции.
Безработица, острый продовольственный кризис, неопытность молодой рабочее – крестьянской власти на местах и отсталость большинства населения, как нельзя более благоприятствует организации контрреволюционных выступлений и выступления эти кровавой полосой прошли по всей Советской России, не миновав и нашего края.
Богородский мятеж, послуживший причиной настоящего судебного процесса, является, бесспорно, одной из тех контрреволюционных вспышек, о которых я только что упомянул.
Захватчиками власти считаются лица никакого права, не имеющие и силой устраняющие тех, кто был до них у власти.
Избранные за месяц до погрома, но недопущенные к отправлению своих обязанностей Капралов и Сурков не только не стремились силой осуществить свои права, но даже не протестовали и кроме обычных партийно-политических споров, никакой агитации против коммунистов не вели.
Узнав о погроме и об опасности, угрожающей Толстикову и бывшим с ним Капралов с риском для себя спас семью Толстикова, его самого и служащих милиции, спрятав их у себя дома.
Только после совещания с Толстиковым, который в присутствии свидетелей П. Капралов, сказал моим подзащитным: «Ну, наши разбиты и разбежались…. Теперь необходимо взять вам….» они решили использовать своё право членов президиума и объявили себя властью не в целях сохранить её на будущее, а лишь в целях восстановить порядок, как это и удостоверили многие свидетели.
Помимо свидетельских показаний на этот счёт в истинной цели захвата власти можно убедиться, прочтя воззвание к населению, которое издали члены «нового президиума Совета» и которое было их первым шагом.
В этом воззвании упоминалось о назначении начальником охраны бывшего прапорщика Емельянова, и о созыве собрания Совета на вечер того же дня.
Хорошо ли, плохо ли был выбор начальника охраны, но избрать его было необходимо, подходящих людей не было, а Емельянов, бывший офицер, сам предложил свои услуги и высказал в личной беседе симпатичные взгляды.
Как я не старался установить на судебном следствии причастность «Нового Совета» к распоряжениям и приказаниям начальника охраны Емельянова, мне этого достичь не удалось. Из данных предварительного и судебного следствия, ясно вытекает, что за человека, умудрённого воинским опытом и предоставили ему самому организовывать охрану, не дав ни каких инструкций.
И Емельянов действовал самостоятельно, на свой страх и риск, отдавая приказы и распоряжения.
Емельянов организовал отряд в 25 – 40 человек и выслал его навстречу павловцам, он отдал приказ перевести куда–то пулемёт, он же (хотя это и не установлено точно) давал приказание рыть окопы. Возможно, что по распоряжению же Емельянова был произведён и ряд обысков и арестов, и если эти действия были неправильными, то правосудие должно быть удовлетворено, так как Емельянов расстрелян.
Приказ станции междугороднего телефона о недопущении частных разговоров, как это выяснилось, был дан отнюдь не в целях прекращения информации Советских центров, а лишь для того, что бы станцию эту очистить от толпы, которая ещё в начале погрома произвела захват телефонной станции и в целях недопущения распространения погромного движения на соседние местности.
Информация центров велась самими членами ново президиума и особенно председателем Капраловым. Днём Капралов звонил в Нижний, сообщая о беспорядках, но не указывая точно число жертв, так как сам не имел точных сведений, но передавая, что по слухам убиты Юргес, Кашин и возможно, что ещё кто-то.
В Ворсму им было сообщено вечером, что уже всё спокойно, позже он сказал, что есть трое убитых.
Тоже им было сообщено и в Нижний. Во время разговора второго разговора с Ворсмой, Капралов даже передавал трубку присутствующему в Совете комиссару продовольствия, коммунисту Венецкому, который и вёл переговоры с Ворсмой.
Просьба, сообщённая в Нижний, чтобы не присылать карательный отряд, была вызвана желанием предотвратить возможность кровавых столкновений, так как масса оружия была разобрана подонками общества.
Охрана здания «старого Совета», поставленная по приказанию Капралова, была вызвана тем, что толпа начала было громить библиотеку и прочие имущество Совета, и это распоряжение Капралова не только не является преступным, он его можно поставить ему в заслугу.
Взлом стола председателя старого Совета и изъятие печати Революционного комитета сделано не сразу, а лишь после того, как на просьбу дать ключи от столов, свидетель Парамонов, служащий старого Совета, заявил Капралову, Суркову и Балакину, что ключей достать нельзя, так как председатель Кашин и казначей Сушников – убиты.
Если бы Капралов и Суриков чувствовали за собою какую-либо вину, то они свободно могли скрыться, так как отряд пришёл лишь в субботу, а арестованы они были в воскресенье вечером.
Захват власти, подобный выше сданному, имел место в Нижнем Новгороде в июле 1917 года, когда для отправления солдат 62 полка на фронт были вызваны юнкера, которых, однако, разбили и разоружили сами солдаты. Тогда были разгромлены арсенал и цейхгаузы и вся Миллионка вооружилась.
По городу шли грабежи и насилие. Совет разбежался. Тогда небольшая группа лиц в составе товарищей Костина, Федоровского, Сибирякова и Валенчевского заменили собою власть, водворили порядок.
Так же захватив телефон и телеграф, так же просили Москву не присылать карательный отряд, так же не сообщали своевременно о числе убитых и раненых, и так же после приезда сюда Верховского была привлечена к военному суду, но освобождена от ответственности, так, как чрезвычайная военно–следственная комиссия в действиях группы состава преступления не нашла.
Так же и здесь, в лице Капралова и Сурикова мы имеем не преступников, а сознательных рабочих, вся вина которых заключается в том, что они, как меньшевики иначе мыслят, чем коммунисты.
Нельзя судить и наказывать рабочих социал–демократов после того, как Центральный комитет меньшевиков опубликовал декларацию, в которой резко отсиживался от империалистов союзных стран, особенно после того, как в декабре В. Ц. И. К., принял в свой состав Адамовича, Дана, Мартова.
Вспомните товарищи, что вы судите таких же, как и вы рабочих, которые, как и вы задыхались в тисках капитализма, так же, как и вы ждали освобождения от рабства и лишь по несознательности или недоразумению попали на скамью подсудимых. Это не грабители, и не убийцы, а лишь ваши бывшие политические противники.
Но теперь, когда англо–американские империалисты тесным кольцом окружили Россию и Германию и угрожают революции, не время партийным счётам, да ещё со своими же братьями рабочими.
Даже Саблин и Спиридонова, обвинявшиеся в весьма тяжёлом политическом преступлении, на днях освобождены, и я не думаю, что бы Нижегородский Революционный трибунал осудил жёстко этих наполовину невиновных и несчастных рабочих.
Если в вас граждане судьи восторжествует формальное начало и если вы в отношении некоторых обвиняемых не сможете сказать слова оправдания, и осудите их, не будьте жестокими в своём приговоре.
Положение страны, снова серьёзное и снова требует сплочения всех пролетарских сил и пусть не прозвучит ваш приговор диссонансом в той гармонии пролетарского единения, которое так необходимо в настоящий момент и которое уже начато центрами.
Газета «Нижегородская коммуна», 10 декабря 1918 г., №31
После продолжительной речи защитника Сибирякова, выступил товарищ Вяхирев, защищавший подсудимого Кушлина.
Товарищ Вяхирев взглянул на дело иначе, чем обвинитель и его товарищ по защите.
Он сказал, что на скамье подсудимых сидят не виновники восстания и убийства, а лишь слепые исполнители, чьей-то высшей воли. Имеется какая- то рука, которая время от времени поднимает восстание. Эта рука даже не думает свергнуть Советской власти, а ей лишь нужно, как это видно по недавно разбиравшемуся в Москве делу Локкарта, создать впечатление, что в России идёт определённая борьба населения с большевиками и тем вызвать вмешательство иностранных государств, дать оправдание западному империализму, его борьбы с Советской республикой.
Этих главных виновников нет. Они далеко. Переходя к своему подзащитному, товарищ Вяхирев указал, что вся роль Кушлина, заключалась в несении охраны, стоянию на посту с винтовкой.
Как Кушлин узнал о захвате власти «Новым Советом», он сдал винтовку в свой заводской комитет.
Защитник ходатайствовал о полном оправдании Кушлина.
Выступивший затем, третий защитник, товарищ Сухарский, благодаря болезни, ограничился краткой речью, отметив незначительное участие своей группы подзащитных в разыгравшихся 24 мая в селе Богородском событиях.
Обвинитель в свой ответной речи, подвергнув данные обвинительного постановления и своей первой речи, указал, что он выступил обвинителем не меньшевиков, не людей партии, а преступников, участвовавших в погроме и убийствах, а потому он и настаивает на применении к ним тех мер, какие им были указаны в первой речи.
Суд удалился на совещание о приговоре.
Учитывая изменившеюся ситуацию момента, примирение и сознание своей ошибочности меньшевиками, принятие исключённых членов В.Ц.И.К., Абрамовича, Мартова, Дана, защитники подготовились возбудить ходатайства в случае строгого приговора, о его аннулировании, на что новый суд, в лице Революционного трибунала имеет права.
После нескольких часов совещания, наконец, суд вышел для объявления приговора.
Жуткая, напряжённая тишина.
Подсудимые еле сдерживают своё волнение.
Капралов и Сурков получили замену смертной казни 20 лет тюрьмы и чувствуют себя, как бы довольными.
Защитник Вяхирев просит слова.
С глубоким вниманием прослушивается его заявление об аннулировании приговора, или хотя бы о смягчении его.
Трибунал удаляется на совещание.
После продолжительного перерыва, председатель, товарищ Анохин объявил, что Трибунал принял во внимание ходатайства защиты и постановил.
По делу о контрреволюционном выступлении в селе Богородском 24 мая 1918 года, Революционным трибуналом после очень продолжительного совещания вчера, около 5 часов вечера был вынесен следующий приговор:
Признав виновными Капралова и Сурикова в незаконном захвате в селе Богородском по заранее совершённому уговору, в даче ложных сведений о положении с окружающими революционными местами для укрепления захваченной власти, а так же в организации защиты села Богородское от революционных войск и присудив означенных Капралова и Сурикова к смертной казни, но принимая во внимание их партийную деятельность в прежние годы, а так же ситуацию текущего момента Российской революции и постановил помиловать их, заменив смертную казнь общественными принудительными работами сроком на 20 лет с лишением работы.
Александрова и Страхова, признал виновными в организации контрреволюционного восстания по заранее обдуманному плану, кроме того в энергичном участии в самом восстании, выразившимся в том, что Александров, на заводе которого был дан первый тревожный свисток, вместе с вооружёнными другими контрреволюционерами, участвовал вплоть до присылки вооружённого отряда революционных войск, а Страхов ходил по заводам и снимал с работ рабочих, а потому присудил их к смертной казни через расстрел.
Скрывшихся граждан села Богородского в количестве 14 человек, признал виновными в участии в погроме и контрреволюционном заговоре и постановил объявить врагами трудящихся, стоящих вне закона РСФСР и при первом обнаружении в пределах территории России, расстрелять.
Гражданина Ермакова признал виновным в соучастии в подготовке контрреволюционного заговора и возбуждения толпы и поставил приговорить его к особо тяжким общественным работам сроком на 20 лет.
Гражданина Тюлина и Царёва, как активных соучастников контрреволюционного восстания, приговорил к принудительным общественным работам сроком на 20 лет.
Конакова и Лосева Василия, признал виновными в подстрекательстве и погромам и восстанию, постановил подвергнуть их лишению свободы, сопряжённому с принудительными работами сроком на 15 лет.
Кукина, Кутинина, Калякина, Лукина, Павла Лосева, как соучастников, постановил лишить свободы с принудительными работами на 5 лет.
Стешова, Чистякова, Груничева, Галибина и Чумакова, признать виновными в участии, но принимая во внимание влияние на них толпы и не видя в их действиях обдуманного намерения, постановил, как меру наказания, зачесть срок предварительного заключения под стражей, дальнейшему же наказанию не подвергать.
Анализ процесса от Андрея Радькова
Как можно видеть из материалов судебного процесса 1918 года, следователи, ведшие это дело, были или неопытными или специально скрыли серых кардиналов, спланировавших и устроивших это контрреволюционное восстание в селе Богородское.
Партийная работа на предприятиях села коммунистами велась явно недостаточно и в нужный момент антикоммунистическая оппозиция сразу перехватила инициативу, пользуясь проблемами с продуктами питания.
У руководства местных большевиков не была налажена обратная прямая связь с рабочими местных заводов, они в такой сложной обстановке должны были держать руку на пульсе и не вылезать с производства, вести разъяснительную работу с рабочими, налаживая партийные ячейки на заводах.
Имеющийся отряд красноармейцев и местная милиция функционально оказались бессильны и прекратили своё существование в первые часы мятежа, что говорит о плохих организаторских способностях местного исполкома и о плохой политической работе с личном составом, не говоря уже о принятии мер по недопущении возможности антиправительственного восстания.
Видно, что у красноармейцев и местной милиции отсутствовал план обороны здания на случай нападения и попытки завладения оружием. Количество дежурных и караула явно было недостаточно, не совсем понятно какую богородские красноармейцы и милиционеры имели военную подготовку, но применить оружие при нападении толпы они или не смогли или морально не были готовы. Видно, что военно–политическая и организационная работа с силовыми структурами в селе была на неприемлемо низком уровне.
Все эти упущения местного Богородского руководства коммунистической партии и привели к таким печальным последствиям.
Источники:
Газета «Нижегородская коммуна» 3 декабря 1918 №25
Газета «Нижегородская коммуна» 4 декабря 1918 №26
Газета «Нижегородская коммуна» 7 декабря 1918 №29
Газета «Нижегородская коммуна» 10 декабря 1918 №31
Подготовка материала: Радьков Андрей Георгиевич. Зам. директора Нижегородского музея холодной войны и истории города Горького 1946 – 1991 г. г. по научной работе.
Просмотров: 2447
statehistory.ru в ЖЖ:
