Исследования по истории русского города. Факты, обобщения, аспекты

В российской исторической науке все еще имеются разногласия по вопросу о том, какие поселения России XXVIII вв. следует считать городами. При этом зачастую игнорируется то обстоятельство, что процесс городообразования был длительным и сложным, и что он не может быть раскрыт без договоренности о значении термина «город». Определенную роль играет, по-видимому, и своего рода местный «патриотизм», неосновательно усматривающий в попытках научного подхода умаление значения города вследствие исключения некоторых из них из числа городов в тот или иной исторический период.

Несколько слов о моем понимании терминологии.

«Город» есть населенный пункт, отличающийся от сельского, разновидности которого (село, сельцо, деревня, слобода, погост) для простоты изложения объединим термином «деревня».

Населенный пункт есть сочетание (совокупность) части населения, организованного в общественную (административную) единицу, и территории, на которой эта часть населения проживает постоянно, т.е. на которой сменяются поколения. Поскольку население данного пункта является частью общества (всего населения страны или ряда стран), постольку населенный пункт - это социальная ячейка (организованная часть общества). И как ячейка общества, он изменяется со всем обществом и обладает качествами, характерными для общества данной страны (или ряда стран) на данном этапе его истории.

Как ячейки общества, населенные пункты могут возникать, развиваться, деградировать и прекращать свое существование. Возникать они могут стихийно или по решению властей (по инициативе жителей или принудительно). Существование населенного пункта прекращается после гибели его населения, или если оно расселяется по другим населенным пунктам (добровольно или принудительно), и эта ячейка общества перестает существовать. Занимаемая ею территория в данном случае имеет второстепенное значение, так как население может перенести населенный пункт на новое место, сохранив себя как ячейку общества (известны случаи переноса городов и деревень на новое место). Но если эта ячейка прекратит свое существование именно как ячейка общества, то даже если на том самом месте, где был данный населенный пункт, возникает новый - это будет новая ячейка, ничего не имеющая общего с предыдущей, кроме места, и, возможно, названия, т.е. это будет новый населенный пункт, связанный с тем, который был раньше на этом же месте, только единством территории и названием.

«Город», по точному смыслу слова, есть огороженный населенный пункт. До административно-территориальной реформы 1775 г., кроме его прямого значения, этот термин употреблялся в законодательных актах и делопроизводстве и в других значениях: административно-территориальная единица, корпорация и т.п.

По вопросу о том, что же такое город, в нашей и дореволюционной историографии существуют до сих пор мнения, которые можно свести к четырем:

1. Города - это те поселения, которые называются городами в источниках. Этого мнения придерживались дореволюционные историки государственно-юридической школы С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, Н. Д. Чечулин и другие, а в настоящее время так считают те исследователи, которые используют терминологию источников. Но в источниках, например, XVII-XVIII вв., часто можно встретить перечни «городов», среди которых наряду с городами в научном значении этого термина помещены уезды (Оболенский уезд, Пошехонье и т.д.) и волости (например, Устьянские волости).

Некритическое отношение к источникам привело к тому, что в списке «городов» К. А. Неволина значится в XVII в. более 600 названий¹. Вопрос осложняется наличием в России в XVI-XVII вв. частновладельческих «городов». В XVII в. таковыми были патриарший город Осташков, строгановские городки Орел и Верхний и Нижний Чусовские, Тихвин, принадлежавший тихвинскому Успенскому монастырю, Скопин и Романово городище (или Романов в степи до середины XVII в.), Трубчевск (в середине XVII в.), Валдай, принадлежавший Иверскому монастырю, Гурьев и другие². Официальное название их «городами» или «городками» в источниках нам ни о чем не говорит и для нас критерием не является, поскольку этот термин не раскрывает социально-экономической сущности перечисленных поселений. Существование посадских общин в них находится под сомнением и зависит от того, что мы понимаем под этим термином.

Как известно, в источниках термин «посадские люди» иногда употребляется в смысле «жители посада», которыми могли быть и крестьяне. Так, жители Тихвина в переписной книге именуются посадскими, хотя юридически они были крепостными крестьянами Тихвинского монастыря. Административными центрами эти поселения не были. Если же считать их торговопромышленными поселениями и на этом основании причислять к городам, то не меньше оснований отнести к городам такие явно торгово-промышленные поселения, как известные села Иваново, Павлово и ряд других.

2. Города - это обязательно торгово-промышленные поселения, которые могут быть также административными, политическими, культурными и другими центрами, т.е. которые могут быть многофункциональными поселениями. Так думали Н. А. Рожков, Б. Д. Греков, С. В. Бахрушин, К. Н. Сербина, Е. С. Компан, З. Ю. Копысский и другие; они признают существование с XVI в., наряду с городом, еще и поселений городского типа - слобод и местечек, т.е. развивающихся в направлении к уровню города, но только З. Ю. Копысский предложил в качестве критерия для выделения этих поселений в особую категорию произвольно установленную им численность населения (следует отметить, что критерием для отделения городов от местечек З. Ю. Копысский принимает численность населения для местечек максимально в 1500 чел., но никакого обоснования именно этой цифры не приводит)³.

3. Города - это либо торгово-промышленное поселение, либо военно-административный центр, либо сочетание этих двух поселений, т.е. центр с административными, экономическими и военными функциями (П. Н. Милюков, Ю. Р. Клокман, В. В. Карлов, М. Г. Рабинович). Наличие городов - военно-административных центров, по мнению Ю. Р. Клокмана, являлось свидетельством «незавершившегося еще процесса отделения города от деревни»⁴. Но если процесс не завершился, можно ли считать военно-административный центр городом?

4. Торгово-промышленное поселение с обязательной городской сословной общиной, т.е. для периода до 1775 г. с общиной посадских людей, а после - с общинами купцов и мещан. Это мнение было высказано в отношении городов X-XVI вв. М. Н. Тихомировым, XIV-XV вв. - А. М. Сахаровым и Л. В. Черепниным, XVI-XVII вв. - Н. И. Костомаровым, XVI - начала XX в. - П. Г. Рындзюнским, а также автором этих строк⁵.

Приведенные мнения советских историков сложились под влиянием марксизма. Согласно марксизму, появление городов есть результат отделения промышленности и торговли от земледелия: «разделение труда в пределах той или иной нации приводит, прежде всего, к отделению промышленного и торгового труда от земледельческого и, тем самым, к отделению города от деревни и к противоположности их интересов», «основой всякого развитого и товарообменом опосредствованного разделения труда является отделение города от деревни. Можно сказать, что вся экономическая история общества резюмируется в движении этой противоположности», «сельский строй являлся исключительно марковым строем самостоятельной сельской марки и переходил в городской строй, как только село превращалось в город, т.е. укреплялось посредством рвов и стен», «вместе с городом появляется и необходимость администрации, полиции, налогов и т.д., - словом, общинного политического устройства»⁶.

Несмотря на нынешнюю одиозность марксизма, эти положения представляются мне верными.

Резюмируем: город был одновременно экономической и юридической категорией, а процесс городообразования состоял в постепенном изменении экономической функции деревни, сопровождавшимся еще более замедленным изменением ее (деревни) юридического статуса. Город становился городом в научном понимании этого термина после того, как его экономическое состояние получало юридическое оформление, т.е. после того, как его ремесленники и торговцы объединялись в наделенную правительством правами и обязанностями посадскую общину (до 1775 г.), а позднее получал от правительства статус города. Этот процесс в разные периоды имел различные особенности.

Рассмотрим вкратце, какие перспективы научного исследования открывает указанное определение города.

Во-первых, оно требует детального изучения поселений, называющихся в источниках «городами» и «посадами», с целью выяснения уровня и характера их экономического развития и политического статуса и выделения городов в научном понимании этого термина.

Во-вторых, оно дает возможность решить проблему городского населения как показателя уровня экономического развития страны и ее отдельных районов, обязывая включать в его состав не только сословную группу посадских людей, но и население городов, не входящее в посадские общины.

В-третьих, оно ставит на твердое основание изучение проблем городообразования, выделяя промежуточный этап между сельским поселением (деревней) и городом, а именно - поселения городского типа, появляющиеся в XV в. как результат экономического развития страны и становящиеся торгово-промышленными центрами своей округи, но еще не имеющие своей посадской общины.

В-четвертых, оно обязывает дифференцированно изучать городское и торгово-промышленное население, с учетом того, что последнее (тоже являющееся показателем экономического развития страны и отдельных районов) росло быстрее, чем городское, и было более многочисленным, и что не все городское население было торгово-промышленным.

В-пятых, оно облегчает изучение развития городов не только по восходящей линии (переход от феодального к капиталистическому городу), но и по нисходящей, позволяя выделить посадские общины, утратившие значение торгово-промышленных центров и постепенно деградирующие в этом смысле, т.е. бывшие города, превращающиеся в сельские поселения сначала фактически, а потом и юридически.

Отметим еще одно важное обстоятельство: нужен, видимо, еще один, третий, критерий города, а именно - определенный минимум численности населения, так как имеются разные по численности поселения. В этой связи следует отметить, что в Западной Европе уже в XIX в. численность населения выступает как один из критериев города.

Необходимо подчеркнуть, что два главных критерия города - торгово-промышленные занятия жителей и наличие посадской общины - позволяют отнести поселение к числу городов только в том случае, если они имеются одновременно. Иначе говоря, наличие торгово-промышленных занятий без посадской общины или наличие посадской общины без торгово-промышленных занятий жителей не дает права отнести данное поселение к городам. В первом случае это будет поселение городского типа, во втором - сельское поселение. Такой подход исключает возможность формального применения критерия, обязывая в каждом конкретном случае изучать характер деятельности жителей.

Обращаясь к истории России, мы находим, что история русских городов подчинялась тем же закономерностям, которые наблюдаются в истории городов Западной Европы.

Правда, фактический материал русской истории показывает, что ранние города, о которых мы знаем из нашего единственного письменного источника - летописей, возникали прежде всего как центры княжеской власти, т.е. как военно-административные центры, и, учитывая медленность отрыва ремесла и торговли от земледелия, эти функции на первых порах являлись у них преобладающими. Это отмечалось в литературе. Так, в отношении раннефеодальных городов (IХ-ХIII вв.) М. Н. Тихомиров, посвятивший им специальное исследование, хотя и писал, что «нас интересует прежде всего вопрос о городах как постоянных населенных пунктах, сделавшихся центрами ремесла и торговли», но указал, что «существовали города, которые имели только укрепленный детинец и не имели посада. Такие города ставились для укрепления границ Ярославом Мудрым», а когда «под крепкими стенами княжеских замков вырастал посад, возникал новый город». Из этих высказываний ясно, что Тихомиров считал городами и пограничные крепости, и княжеские замки, а появление возле них посадов, точнее торгово-промышленных селений, рассматривал как возникновение «новых городов»⁷. Это отмечал и А. Н. Насонов⁸.

Но можно ли считать эти поселения, еще не ставшие торгово-ремесленными центрами, городами? Почему бы не характеризовать их только как крепости с функцией административно-территориального управления?

К сожалению, многие исследователи как-то упускают из виду, что в научном понимании термины «город» и «деревня» должны иметь определенное значение, и в своих рассуждениях, сознательно или нет, употребляют термин «город» в том значении, как он упоминается в источниках. А это приводит к таким утверждениям, как наличие «настоящих» городов - имелись, стало быть, и «не настоящие» города, - или что «в областях раннего развития феодализма существовал и такой тип города, как боярский замок-крепость»⁹. Но ведь не может быть «не настоящих» городов: город - он или город, или какое-то другое поселение, и не может замок, т.е. большой укрепленный дом или несколько домов, обнесенных стеной, быть городом. Иначе применение этого термина теряет смысл и запутывает понимание исторического процесса.

Следовательно, необходимо принять какие-то критерии для выделения города из массы других поселений, для установления, что же такое город в научном понимании. Отметим при этом, что, поскольку город является ячейкой общества и изменяется вместе с ним, его преобладающие функции со временем мощи изменяться.

Определение сельского населенного пункта не вызывает разногласий: это поселение, жители которого заняты по преимуществу сельским хозяйством, т.е. возделыванием земли и разведением домашнего скота, а также первичной переработкой продуктов для удовлетворения нужд собственного хозяйства и торговлей - обменом излишков этих продуктов. Как социальная ячейка, они организованы в крестьянскую общину («общество», «мир»), объединяющую население одной деревни (села и т.п.) и нескольких деревень и сел («волость»). В общине господствует особый — крестьянский - уклад жизни, определяющийся развитием исторического процесса, в том числе обычаями, и закрепленный (утвержденный) властью: князем, царем, вообще - государством. Центр волости имеет определенные административные функции.

Что же изменяется после обнесения деревни стеной и рвом на раннем этапе истории, т.е. после ее укрепления и превращения вследствие этого в огороженное место - «город»?

Очевидно, что она делается, прежде всего, убежищем для населения окрестных селений при появлении врагов. В ней поселяется глава племени (союза племен) со своей дружиной и обслуживающие их люди. Возникает спрос на продукты переработки сырья: на продукты питания, одежду, оружие и т.п. Для удовлетворения этого спроса здесь поселяются ремесленники и торговцы, которые объединяются в свою общину и получают какие-то права и привилегии, иные, чем у крестьян. Возникает иной, чем у крестьян, уклад жизни этих ремесленников и купцов - уклад, который может быть назван «городским».

Таков - теоретически - процесс развития сельского поселения в город в научном понимании смысла этого термина. Конечно, возможны и варианты: поселение, обнесенное стеной, строится
вне деревни; на путях скрещения торговых путей возникает поселение только ремесленников и торговцев; в укрепленном поселении размещается только дружина (или ее часть - гарнизон), причем она может жить там только временно и заменяться; в мирное время дружинники могут сами обрабатывать землю и заниматься ремеслами и торговлей для удовлетворения своих нужд и т.п.

Думается, что решающим критерием для определения города должна быть социально-экономическая характеристика: город отличается от деревни тем, что он представляет собой населенный пункт, в котором главным занятием жителей является неземледельческое производство и торговля, а административные и военные функции могут и отсутствовать. При этом его община и не входящие в нее жители имеют определенные права и обязанности, закрепленные князем или государством.

Что же касается до городов IХ-ХIII вв., то необходимо учитывать, что существовало большое количество племенных крепостей-убежищ и княжеских замков, представлявших собой, по существу, лишь укрепленные усадьбы (крепости)¹⁰.

В нашей историографии до сих пор нет четкости и, так сказать, решительности в признании и применении указанных двух критериев - наличия неземледельческих занятий и городской общины - для выявления городов.

Например, говорится о том, что «городами раннефеодальной эпохи можно считать укрепленные поселения, выполнявшие в системе феодальных отношений целый комплекс функций - экономических, политических, административно-хозяйственных, культурных», вводится понятие «города-эмбрионы» и т.п.¹¹ Все это, на наш взгляд, лишь запутывает проблему.

Подводя итог рассмотрению взглядов историков, В. В. Карлов дает следующее определение города: «К раннефеодальным городам следует относить прежде всего те разнохарактерные по происхождению и положению в системе расселения поселения, где сочетались ремесленно-торговые, административные, политические, религиозные и военные функции»¹². Но обязательно ли наличие всех этих функций?

В. В. Карлов отмечает, что «древнейшие города возникали именно как центры крупных земляческих союзов, на территории которых из центров распространялась политическая власть местных князей. Сюда обычно стекались предметы дани, собираемые князьями с подвластного населения земли, здесь располагались, вероятно, и культовые центры - святилища. Здесь сосредоточивались формирующаяся раннефеодальная знать и княжсская дружина. В таких центрах ремесло и торговля наиболее рельефно и осязаемо отрывались от сельскохозяйственного производства и выделялись в особую сферу деятельности... очевидно, развитие административно-податных и судебных функций городов сочеталось с их функциями как центров ремесел и торговли. Выделение одних населенных пунктов из числа прочих в качестве ставок княжеской власти, местопребывания администрации князей и гарнизонов, поселков, где селилось местное боярство, помогало созданию и концентрации здесь постоянного ремесленного и торгового населения, ибо деятельность ремесленников и торговцев в таких пунктах могла быть наиболее успешной. И, вероятно, как раз сочетание этих важнейших факторов и оказывалось в конечном счете решающим для выделения среди нескольких догородских поселений одного... Города... могли возникнуть из древних городищ-убежищ, другие - из поселков феодализирующейся местной знати, третьи - из сельских поселений, четвертые - из более ранних княжеских погостов, а пятые - из укрепленных пунктов в областях славянской колонизации»¹³.

Но что же все-таки «делало» их городами?

По В. В. Карлову - сочетание функций. Он указывает, что «если кратко суммировать высказывания специалистов... можно выделить основной тезис: раннефеодальный город - многофункциональное поселение... возможно преобладание (иногда существенное) одной функции над другими или неполный “набор” этих функций; необходимые признаки городского поселения — торгово-ремесленная деятельность значительной части его жителей и наличие посадской общины (или возникновение предпосылок для ее оформления)»¹⁴. Но здесь скрывается противоречие, которое он не заметил: «возникновение предпосылок для оформления посадской общины» означает, что она пока еще отсутствует, - значит, «наличие» такой общины не является «необходимым признаком» города? Что же остается? Только многофункциональность. Видимо, поэтому у В. В. Карлова называются городами крепости, в которых еще только «могли возникать условия для развития ремесел и складывания посадской общины», и даже «такой тип города, как боярский замок-крепость»¹⁵. В другом месте В. В. Карлов указывает, что «по мнению многих современных историков, городу как формирующемуся, так и сформировавшемуся, была присуща множественность функций... но, очевидно, именно сочетание разнообразных функций должно было на каком-то этапе городообразования создать определенные экономические предпосылки, без которых процесс не мог бы быть завершен»¹⁶. Как понять это положение? «Формирующийся город» - это еще не город, он только «формируется», т.е. сельское поселение, или крепость, или замок постепенно превращаются в город, но еще не стали им, потому что еще не созданы (только «формируются») «определенные экономические предпосылки», - это может значить только постепенное превращение не городского селения в экономический центр, т.е. в центр ремесла и торговли. Отсюда следует, что селение, крепость, замок становятся городом только тогда, когда превращаются в экономический центр. Но ведь в то же время В. В. Карлов признает существование «городов-крепостей» и «городов-замков»...

Некоторые исследователи, говоря о многофункциональности городов, считали, что на ранней стадии преобладали властные, т.е. политические, административные и военные функции. Так, А. Н. Насонов отмечал, что в колонизуемых землях князья строили новые города-крепости - опорные пункты владычества; по мнению А. В. Кузы, в ранних городах преобладали социально-политические функции¹⁷. Здесь явная подмена понятий: надо еще доказать, что эти крепости и эти ранние «города» были городами.

На мой взгляд, наиболее точное и четкое определение древнего русского города дал Б. А. Рыбаков, указавший, что «типичным следует считать сочетание в городе следующих элементов: крепости, дворов феодалов, ремесленного посада, торговли, административного управления, церквей»¹⁸. Термин «посад» указывает на организацию, т.е. на посадскую (городскую) общину. В этой связи очень важно указание В. О. Ключевского о возникновении Новгорода: «Новгород составился из нескольких слобод или поселков, которые сначала были самостоятельными обществами, а затем соединились в одну большую городскую общину. Следы этого самостоятельного существования сохранились и позднее в распределении Новгорода на концы»¹⁹. Это было подтверждено В. Л. Яниным и М. Х. Алешковским: «Новгород по мере своего роста не распадался на концы, а образовался из этих концов»²⁰. А что такое «концы»? «С ростом значения межобщинных объединений и связано появление концов - самоуправляющихся совокупностей сельских поселений. Для этих объединений главными были межобщинные отношения, связанные с бесконечным числом владельческих, собственнических, торговых, брачных и уголовных конфликтов. Суды отдельных общин не могли разрешить этих дел, поэтому на смену общинного права - обычая, должен был появиться межобщинный закон. Охранителем его и был межобщинный суд, или “кон”, представляющий целую ассоциацию поселков, получившую вследствие этого общее название - “конец”. Концы в совокупности составляли более крупные территориальные объединения, управлявшиеся учреждениями, аналогичными “кону”... Таким же путем складывались и концы, из которых состояли города... В результате роста населения, ускорения процесса разделения труда, нарастания социальных противоречий, роста политических претензий концов происходила их консолидация в единую городскую общину... первичные формы городской жизни возникают на основе традиционных сельских отношений. Традиционное общество, в буквальном смысле, порождало качественно новый социальный организм»²¹.

Вот это очень важный вывод: сельская (крестьянская) община, укрывшись за стенами, преобразовывалась в качественно новый социальный организм, т.е. в качественно новую - городскую - общину. Потребности находившихся тут же князя, дружины, духовенства способствовали развитию ремесла и торговли, эти занятия оказывались выгоднее, чем земледелие, хотя и оно оставалось. Главное же - наличие общины, чей уклад жизни постепенно становился иным, чем в деревне.

В крепостях и княжеских и боярских замках ремесленники и торговцы тоже должны были пытаться (это облегчало жизнь и условия работы) организовать свою общину. Если это удавалось - возникал новый уклад жизни; тогда крепость и замок, возле которых появлялись поселки ремесленников и торговцев, вместе с этими поселками образовывали город. Дружинники, и вообще гарнизон крепости, среди которых появлялись люди, занимавшиеся ремеслами и торговлей в мирное время, не могли, конечно, образовать торгово-ремесленную общину, пока находились на военной службе, а потому крепость не могла стать городом до тех пор, пока возле нее не появлялся посад из свободных ремесленников и торговцев со своей общиной. Если княжеские, боярские и монастырские (а также крупных иерархов церкви) ремесленники и торговцы, обслуживавшие своего господина и его двор, получали от своих господ определенные права, отличавшие их от крестьян, то тут возникал частновладельческий город. Однако после образования Русского государства и складывания общегосударственных сословий, жители боярского и монастырского города становились частновладельческими крестьянами (об этом будет сказано дальше), и только горожане великого князя Московского, ставшего царем, образовали сословие горожан, получившее название «посадские люди» (они получали от царя или за ними закреплялись места для постройки дворов и имевшиеся у них дворы, т.е. царь «сажал» их на городскую землю или утверждал их владение ею).

Может возникнуть вопрос: а как же боярская знать, духовенство и вообще люди, не входившие в организацию ремесленников и торговцев, например, в Новгороде? Были они горожанами или нет?

Тут надо различать два значения термина «горожане»: широкое и узкое. В широком смысле горожанами были все, кто жил в городе как в населенном пункте, который включал в себя обычные части русских средневековых городов: крепость (кремль, острог, т.е. собственно «город»), торгово-ремесленный посад (и посадские слободы) и слободы военно-служилых людей и монастырских крестьян, а также дворы-усадьбы феодалов, дворы церковников и прочих). В узком смысле горожанами были только ремесленники и торговцы, объединенные в собственно городскую общину (посадские люди, объединенные в посадскую общину), аналогично бюргерам западноевропейских городов.

Когда начали появляться города на Руси?

В раннефеодальный период, в IХ-Х вв., писал М. Н. Тихомиров, еще «только намечается формирование городов как центров сосредоточения не только княжеских слуг, но и купцов и ремесленников», а «их оформление в виде торгово-ремесленных центров падает на определенную эпоху, Х-ХII вв.» Образование многих «новых городов происходит под прикрытием княжеских замков и под их непосредственной защитой». И вот очень важное положение, решающее для определения поселения как города: в городах «создавался свой особый мир с городскими привилегиями, без которых не могли бы развиваться торговля и ремесло». Наблюдается постоянный приток населения в города за счет сельского населения и беглых холопов. Кроме общины ремесленников и торговцев, имеются «пришлые элементы, еще плохо устроившиеся в городе и охотно идущие на разные работы». Горожане «сажают на княжеский стол своих кандидатов или, наоборот, отказывают некоторым князьям в помощи»²².

Наши знания о древнерусских городах мы черпаем из летописей и археологических находок.

В последнее время археологи отделяют феодальные замки, сторожевые крепости и общинные укрепления от городов, но вынуждены констатировать, что далеко не всегда имеются данные для определения социального облика поселения²³.

К сожалению, о городских общинах прямых сообщений в летописях нет, об их наличии можно догадываться по описаниям событий в некоторых наиболее крупных городах.

Поэтому большой интерес представляет попытка археолога А. В. Кузы разработать методику определения раннефеодального города. Думается, что эта методика приемлема, но по-прежнему камнем преткновения остается критерий раннефеодального города, и попытка Кузы сформулировать такой критерий вызывает возражение и поправки. Куза принимает за основу предложение О. Г. Большакова считать городом «населенный пункт, в котором концентрируется и перераспределяется прибавочный продукт», однако, чувствуя недостаточность этого определения (хотя и называя его «удачным»), предлагает «несколько конкретизировать его для древнерусских условий», так как «ведь пунктами концентрации прибавочного продукта были и феодальные усадьбы-замки, и погосты, и военные крепости». Предложение сводится к тому, что «древнерусским городом можно считать постоянный населенный пункт, в котором с обширных территорий концентрировалась, перерабатывалась и перераспределялась значительная масса прибавочного продукта». На наш взгляд, оба эти определения не могут быть приняты: недостаточность формулировки Большакова показана Кузой, а его поправка вводит новые неясности и необходимость предварительно договориться о том, что считать «постоянным населенным пунктом», «обширной территорией» и «значительной массой». Куза справедливо указывает, что по состоянию источников «сейчас судить трудно», «какой была городская община в Древней Руси», однако его вывод из этого, что «пока нет оснований включать в совокупность отличительных черт древнерусского города наличие посадской общины», требует уточнения²⁴. Дело в том, что «посадская община» (это термин более позднего времени) является продуктом длительного исторического развития, и для раннефеодального города важно не то, была ли она уже в нем или ее еще не было, а важно наличие городского строя жизни, отличавшегося от сельской общины. Иначе говоря, выражение «посадская община» по отношению, к раннефеодальному городу является модернизацией и означает наличие в нем особого от сельской общины, т.е. городского, строя жизни. То обстоятельство, что в археологических источниках нет прямых указаний на существование такого строя, а письменных свидетельств не сохранилось (или они еще не найдены), заставляет прибегнуть к косвенным данным, но не может служить обоснованием для отказа от этого признака города. Интересно, что, когда Куза, вооруженный исправленным определением Большакова, приступил к установлению признаков, свойственных только городу и поддающихся выявлению методами археологии, ему пришлось указать, что они уже были названы в литературе. Нетрудно заметить, говорится в статье, что набор признаков «почти полностью совпадает с характеристикой города, данной Б. А. Рыбаковым: укрепления, дворы феодалов, управление, церкви, ремесло и торговля»²⁵.

А. В. Куза предложил следующий путь выявления археологических признаков города: 1) уточнить и конкретизировать само понятие «русский феодальный город», 2) установить только ему свойственные признаки, которые поддаются выявлению методами археологии, 3) опираясь на перечень этих признаков, «выделить из массы поселений города, сравнить их между собой (в том числе летописные с безымянными), установить степень различия и сходства» и 4) «предварительную классификацию сопоставить с данными других источников»²⁶.

Он проанализировал данные о 1395 укрепленных поселениях Х-ХIII вв. Из них 862 «тщательно обследованы археологами», 257 из них упоминаются в летописях как «города». Изучая площадь поселений и сравнивая ее с летописями и другими источниками, А. В. Куза обнаружил «своеобразный разрыв между крупными (укрепленная площадь свыше 2 га.) и мелкими (укрепленная площадь менее 1 га.) поселениями... словом, на одном полюсе концентрируются поселения городского типа, на другом - укрепленные административно-хозяйственные центры погостов, мелких волостей, феодальных вотчин. Именование многих из них городами в письменных источниках отражает, надо полагать, многозначность этого термина в древнерусском языке».

Развивая приведенную выше характеристику древнего города, сформулированную Б. Л. Рыбаковым, А. В. Куза предложил систематизировать признаки города, кроме размера площади от 2,5 га. и больше, по нескольким основным рубрикам: 1) экономика: ремесло (производственные комплексы, орудия труда, полуфабрикаты), торговля (привозные вещи, монеты, денежные слитки), орудия добывающих промыслов; 2) административное управление (печати, пломбы); 3) военное дело (оружие, доспехи, снаряжение коня и всадника); 4) монументальное зодчество (каменные храмы и гражданские здания); 5) письменность (памятники эпиграфики и орудия письма); 6) быт феодалов (предметы боярско-княжеского парадного убора, дорогая утварь); 7) топография (усадебно-дворовая застройка).

Изучив археологические находки, А. В. Куза пришел к важным выводам: «для поселений с укрепленной площадью свыше 2,5 га. характерен весь набор «городских» показателей» и «всякое древнерусское поселение площадью около 2,5 га. и более может рассматриваться как город, если этому не противоречит отсутствие других данных: дворов-усадеб, церквей, развитого ремесла, административного управления»²⁷.

Изучив археологические данные по 1395 укрепленным поселениям IХ-ХIII вв., Куза пришел к важным выводам: кроме восьми крупнейших стольных городов, еще «62 поселения (укрепленная площадь свыше 2,5 га.) обладают всем набором археологических показателей, типичных для восьми крупнейших стольных городов»; «с экономической точки зрения, данные памятники выделяются многообразием направлений и внутренней специализацией ремесла, наличием обширных внешних и внутренних торговых связей, подсобным характером сельского хозяйства»; в 30 из 62 найдено большинство печатей и пломб, что указывает на наличие в них административной деятельности; военный характер и присутствие военачальников и воинов-профессионалов засвидетельствованы соответствующими находками; на половине памятников обнаружены остатки каменных храмов ХII-ХIII вв.; везде найдены стили-писала, надписи на бытовых предметах и стенах каменных построек, в четырех - берестяные грамоты; абсолютное большинство памятников состоит из детинца и окольного укрепленного поселения, около всех имелись более или менее обширные неукрепленные посады. Заключение Кузы: «столь детальное сходство археологических характеристик крупнейших стольных городов Руси и гораздо менее значительных центров, когда вторые выглядят уменьшенной копией первых, позволяет всю данную группу укрепленных поселений считать подлинными городами. Перечисленные особенности в полном объеме зафиксированы только у поселений, общая укрепленная площадь которых превышает 2,5 га. Этот показатель непосредственно связан с численностью населения каждого конкретного памятника. Налицо археологически уловимая грань, отделяющая степень концентрации жителей города от прочих типов поселении»²⁸.

При наличии «столь детального сходства» 62 поселений с 8 неоспоримыми городами, имевшими городской строй (который методами археологии не улавливается), мы имеем достаточное основание предположить, что и в этих 62 поселениях был городской строй. Во всяком случае, это можно принять как рабочую гипотезу.

Города Северо-Восточной Руси XIV-XV вв. специально изучил А. М. Сахаров. Он отметил, что они были «укрепленными поселениями, центрами ремесленно-торговой деятельности, средоточиями которой были посады» и что «с юридической стороны», несмотря на отсутствие особого правового положения горожан, город... не может быть отождествлен с вотчиной»²⁹. Насчет отсутствия «особого правового положения горожан» - представляется, что само наличие городской общины и является этим особым правовым положением.

По мнению Л. В. Черепнина, именно в это время термин «посадские люди» приобрел узкое значение, обозначая ту часть населения, которая «выделялась из среды крестьян не только тем, что жила на территории города-посада, но и тем, что проживание
на этой территории было связано с обладанием определенными правами, присущими городской корпорации»³⁰.

А что такое «городская корпорация»? Это и есть городская (посадская) община с ее правами, отличавшимися от прав сельской (вотчинной или нет) общины. Продолжался приток в города крестьян и холопов. «Подавляющее число городов имело определенное количество “черного” населения, не связанного личной зависимостью от отдельных феодалов»³¹. Города боролись с князьями (например, с Иваном Калитой) и союзничали с ними (например, с Дмитрием Донским)³².

Здесь налицо аналогия с западноевропейскими городами, в которых городские организации бюргеров были в этот период несравненно более мощными, чем в русских городах, ослабленных нашествием татаро-монголов. В Западной Европе, по тогдашней поговорке, городской воздух делал человека свободным от личной феодальной зависимости. А в русских городах? По мнению М. Н. Тихомирова, тут не было разницы между западноевропейскими и русскими городами. Л. В. Черепнин был более осторожен в своем выводе. «Если “городской воздух” и не делал еще феодально зависимых людей, убежавших от своих господ, свободными (как это утверждает М. Н. Тихомиров), - писал он, - то политика московских князей, вынужденных считаться с требованиями горожан, приводила к тому, что беглые княжеские крестьяне и холопы выходили из чисто владельческой феодальной зависимости и оседали в городе (по крайней мере, в Москве), получая на это последующую санкцию по стороны княжеской власти»³³.

Можно добавить, что крестьяне в это время, несомненно, пользовались правом ухода от владельцев (с выплатой «пожилого»), а в городе становились феодально-зависимыми, как и посадские люди, от князя, владевшего городом.

Таким образом, можно с уверенностью говорить о том, что в раннефеодальных русских городах до и после татаро-монгольского нашествия существовали городские общины, объединявшие ремесленников и торговцев. Они вели свою политику, признавая власть князя и отдельных феодалов или восставая против нее и в отдельных случаях - как, например, в Новгороде и Пскове, - добиваясь фактической независимости (пусть в союзе с местной знатью). А если так, то все другие летописные поселения, называвшиеся в летописях «городами», таковыми в научном понимании этого термина не были: это были, по классификации А. В. Кузы, для IX - начала XI в. - укрепленные поселения сельских общин, племенные центры, зарождающиеся усадьбы-замки, дружинные лагеря-станы, укрепленные военно-административные центры волостей и погостов, сторожевые крепости (со второй половины X в.). Для XI - середины XIII в. - феодальные усадьбы-замки, административно-фискальные центры волостей и погостов, сторожевые крепости³⁴. Несомненно, в ХIV-ХV вв. был этот же набор да еще укрепленные монастыри. Но главным отличием города была городская организация, позволявшая городу выступать как единое целое в политической борьбе (хотя кроме купцов и ремесленников, в нем были и другие группы населения).

В ХVI-ХVII вв. происходит юридическое оформление горожан в особое сословие посадских людей.

В XVI в. правительство вначале настолько нуждалось в поддержке городов, что даже предоставило им право на самоуправление. Окрепнув, оно очень быстро лишило их этого права и прикрепило посадских людей к посадам. Однако городские общины имели свой особый сословный статус, отличный от статуса сельских общин.

В этот период еще существовали частновладельческие «города», о которых сообщают источники, но в действительности они не являлись городами: жители их по своему сословному положению были крепостными крестьянами.

Развитие ремесла и торговли в условиях роста и укрепления феодального землевладения привело к появлению примерно в XV в. новых торгово-промышленных сел, не получавших привилегий и льгот посадских людей, которыми централизованное государство привлекало население в города и опиралось на него в борьбе с феодалами.

Не являются городами и крепости, построенные на оборонительных укрепленных чертах (Белгородской и других) на юге и юго-востоке, а также сибирские остроги, в которых не было прикрепленных к ним посадских людей: их жители были «людьми разных чинов»: приборными служилыми людьми и другими. Наличие у этих крепостей («городов», по терминологии источников) административных и иных функций и даже торгово-ремесленного населения еще не дает оснований считать их городами - это поселения городского типа. Поэтому никак нельзя согласиться с В. В. Карловым, который полагает, что в XVI-XVII вв. в русских городах не было городского строя и даже существовали «разновидности города как социально-экономического центра даже без официального городского статуса»³⁵. Конечно, весь город, включая крепость и дворы крепостных людей частных владельцев (бояр, монастырей), никогда ни в России, ни за рубежом не имел «официального статуса»: этот статус распространялся лишь на то торгово-промышленное население, которое было объединено в городскую общину, в которую входили за рубежом «бюргеры», а в России - «посадские люди». Но если такой общины не было, то и поселение не может считаться городом: это был просто административный пункт, или крепость, или торгово-промышленное поселение, или их сочетание. Такое поселение являлось поселением городского типа. Из него мог развиться город, но оно могло стать и чисто земледельческим селением.

Особо следует остановиться на важных для нашей темы выводах П. П. Смирнова, который подошел к проблеме возникновения русских городов со стороны развития в них форм землевладения³⁶.

П. П. Смирнов указывает, что население древних городов делилось на две группы, условно называемые «своеземцы» и «городчане». Своеземцы — это неподатные владельцы городских дворов: администрация, дружина (служилые люди, гарнизон), духовенство и феодалы, имевшие в «городе», т.е. в крепости, свои «осадные» дворы (в которых они укрывались в случае прихода неприятеля). Городчане - тяглые люди, которые платят подати князю или другому владельцу земли, на которой стоит город. «Основное различие между своеземцами и городчанами состоит в том, что первые принадлежат к классу землевладельцев, а вторые к нему не относятся».

То же самое наблюдается и позднее: «княжеский город XIV-XV веков, как кружево, изрезан был иммунитетами своеземцев-вотчинников, владевших в нем отдельными дворами, улицами» слободами и т.п.»

П. П. Смирнов обращает внимание на различие между селами и слободами и на эволюцию слобод. Село было сначала поселением рабов, а потом - феодальнозависимых крестьян, слободы же - поселками (тоже на земле владельцев), в которые «население привлекалось обещанием “свободы” от холопства, от частной Я зависимости, даже иногда от старых долговых обязательств, а Я также иными льготами». И далее П. П. Смирнов приходит к важному выводу о том, что «основной смысл и условия возникновения слобод были таковы, что в слободах собирались лично независимые элементы, и здесь легче, нежели в селах, могли обосновываться различные ремесленные производства и возникать торговля... именно слободы сделались завязью “новых” позднефеодальных городов-посадов».

Вот, например, как возник город Шестаков (в Вятской земле): в 1541 г. великий князь Московский выдал грамоту на основание Шестаковской слободы. Слободчики вынуждены были построить для своей защиты крепость («городок»), В XVII в. Шестаков имел посадскую общину, т.е. стал городом не только по названию, но и в научном понимании. Добавлю, что, судя по названию, так же возник и соседний город Слободской.

В конце XV в., при Иване III, как указывает П. П. Смирнов, сформировалась группа «государевых тяглых черных людей» («черный» - тяглый), противопоставленная прочему населению, которое было по отношению к ней «нетяглым», т.е. «белым», и не платило вместе с этой группой податей за право занятий ремеслом и торговлей в городах. «Явилась нужда в том термине - посадские люди , который и входит в употребление с конца XV в.»

П. П. Смирнов отмечает, что число вотчинных городских дворов «своеземцев» в XV-XVI вв. увеличивалось, и что они, дворы, превращались в городские слободы («белые»). Время от времени царское правительство проводило «посадское строение», отбирая эти слободы от владельцев и приписывая их к посадам.

В XVI в., после объединения русских княжеств в единое государство, это государство подчиняет себе городские организации и объединяет их в сословие «посадских людей». Считалось, что купцы и ремесленники владеют землей («дворами»), принадлежащей царю как верховному сюзерену в поселениях рядом с крепостями («городом»), т.е. что они «посажены» на государеву землю. В отличие от них поселения служилых людей (военных), тоже получавших дворы на государственной земле, назывались «слободами» (т.е. поселениями, свободными от уплаты налогов, которые платили посадские люди). Городские организации X-XV вв. превратились в посадские общины, городом в научном понимании термина стал теперь посад, имеющий сословную общину посадских людей. Конечно, как и раньше, термин «город» включал не только городскую общину, но и другие группы населения, жившие на самом посаде или рядом с ним. После объединения страны в XVI в. в единое государство отпала надобность в укреплении городов внутри государства, но возросла необходимость строительства крепостей в пограничных районах. Термин «город» стал употребляться в широком смысле, обозначая не только укрепление (с посадом или без), но и подчиненную ему территорию (уезд, округу). В расширительном же значении стал употребляться и термин «посад» (хотя и гораздо реже), обозначая не только поселение с посадской общиной, но и поселение возле укрепления и даже поселение без укрепления, например, посад возле укрепленного Тихвинского монастыря (жители этого посада были монастырскими крестьянами) и посад Чаронда (жители которого были черносошными крестьянами и бобылями).

Население посадов продолжало пополняться за счет крестьян и выходцев из других сословных групп. В начале XVI в., т.е. еще до объединения России, приток населения из деревни в город принял такие размеры, что стал, по выражению П. П. Смирнова, «больным вопросом современности»: о нем говорил в проповедях митрополит Даниил, ему поражались иностранцы. «Вскоре в России никто не возьмется более за соху, все бегут в город и становятся купцами», - писали в 1520-х годах жители Нарвы ревельским гражданам. В городах (на посадах) скапливается значительное количество деклассированного населения, образуется предпролетариат³⁷. Реформы середины XVI в., по мнению Н. Е. Носова, «как бы завершили процесс освобождения города от опутывающей его сети отживающих феодально-вотчинных институтов и создали известные условия для формирования нового сословно-правового статуса горожан», причем особенное значение среди этих реформ имело предоставление городам права на местное самоуправление³⁸. Речь идет, конечно, не о городе в целом, а о посадской общине. Запись в нее, т.е. запись в сословие посадских людей, освобождала от личной зависимости от помещиков и прочих феодалов. Именно с XVI в. средневековое сословие горожан-«бюргеров» начинает оформляться в сословие посадских людей. Запись в это сословие освобождала от личной зависимости от помещиков и церковных феодалов, не освобождая от феодальной зависимости от государства. Наиболее широкое «освобождение» произошло во время «посадского строения» Бориса Годунова в 1600 г.³⁹

В XVII в. сословие посадских людей активно выступает во время польско-шведской интервенции (достаточно напомнить деятельность посадов, посадского Кузьмы Минина, в период Смутного времени), ведет борьбу с правительством за свои сословные интересы (волна городских восстаний в середине XVII в.) и вынуждает его провести «посадское строение» 16491652 гг. и приписать к посадским общинам 10 тыс. дворов ремесленников и торговцев из крепостных крестьян светских феодалов и духовенства, живших на посадах и успешно конкурировавших с посадскими людьми (так как не несли посадских податей и повинностей). Приписка к посадским общинам крестьян и служилых людей, живших на посадах и занимавшихся торгово-промышленной деятельностью, а также создание посадских общин при крепостях, у стен которых складывались торгово-промышленные слободы и посады, продолжалось и позднее, в 1680-1690-х⁴⁰.

Городская реформа 1699 г. ввела в городах самоуправление: в посадских общинах были учреждены земские избы, ведавшие посадскими людьми и подчинявшиеся центральному органу - Бурмистерской палате, через несколько месяцев получившей название Ратуши. Конечной целью реформы было обеспечение и увеличение податей. Но объективно эта мера означала дальнейшее укрепление статуса городов: только в них создавались земские избы (с 1721 г. - магистраты). Это было дальнейшим оформлением сословного городского строя, мероприятием, предпринятым правительством с целью облегчить положение посадских людей, выведя их из-под управления воевод.

Вторая городская реформа Петра Великого (1720-1722) еще более укрепила сословие посадских людей, которое «стало обладать действительно преимущественными правами на занятия торговлей и промыслами»⁴¹. Заметную по численности группу стали составлять деклассированные элементы городов. Это были пришлые люди, годами жившие в экономически развитых городах и кормившиеся торговлей, ремеслом и работой по найму. Об их возросшем удельном весе и роли в производстве и торговле свидетельствует упоминание о них в законодательных актах городской реформы Петра I, где они именуются «подлыми» (т.е. низшими) людьми.

По реформе 1775 г. город стал самостоятельной административной единицей, получающей статус города законодательным актом правительства, небольшие города получали статус «посадов». Сословие посадских людей было разделено на сословия купцов и мещан. В городах оставались городовые магистраты. В небольших посадах с населением меньше 500 душ м.п. полагалось иметь вместо магистратов ратуши⁴². Выход из крепостной зависимости и приписка к городу были чрезвычайно затруднены. «Сословное оформление классов при феодализме было далеко не той пустой формальностью, каков оно стало позднее. Сословное положение тогда сильнейшим образом сказывалось на хозяйственном быте людей. Это наглядно видно при сопоставлении групп, одинаковых по социальной принадлежности, но относящихся к разным, а именно городским сословиям... Возможности для накопления капитала у горожан были иные, несравненно более надежные, чем у крестьян, у которых по общему правилу феодальные владельцы отнимали весь добавочный продукт»⁴³.

В 1785 г. юридическое положение горожан было оформлено Жалованной грамотой.

Конечно, не все официальные города в XVIII - первой половине XIX в. являлись торгово-промышленными центрами: наличие в них торговли и промышленности не было обязательным для I правительства, которое руководствовалось и другими соображениями. Но теперь определяющим признаком (вплоть до нашего ; времени) является присвоение правительством населенному пункту юридического статуса города, т.е. наделение его жителей соответствующими правами.

В свете вышесказанного необходимо рассмотреть взгляды тех исследователей, которые думают, что поиск научного определения города есть не что иное, как выискивание населенных пунктов, удовлетворяющих (как выразился М. Г. Рабинович) «определенным, заданным самими исследователями требованиям». Он полагает, что «отсутствие сколько-нибудь полных данных (в особенности для ранних периодов) не позволяет выработать в этом отношении точные критерии и приводит в ряде случаев к субъективным определениям... Для нас вопрос не в том, являлся ли тот или иной указанный источниками город “настоящим”, а в том, что представляло собой городское поселение в данную эпоху в данной стране, почему современники считали его городом, каковы были его основные функции, особенности разделения труда, степень развития ремесел и торговли, соотношение основных и подзанятий, планировка и застройка, городское хозяйство, С жилища и одежды его жителей, каков был городской образ жизни» - Далее М. Г. Рабинович дает свое определение города: «Русские города были центрами развития ремесла и торговли, центрами военными и административными, центрами культурными и религиозными. Эти функции были в большей или меньшей степени свойственны всякому городу. Но не всякий город обязательно сочетал их все. У русских, как и у друг их народов, известны средневековые феодальные города, значение которых было преимущественно военным и административным, другие были в основном торговыми, третьи - ремесленными, наконец, четвертые (относительно немногие) - преимущественно культурными и религиозными центрами». И далее идет очень важное положение: «И достаточно было одного из этих многообразных значений, чтобы поселение стало городом, чтобы в нем сложились те черты городского быта, о которых мы говорили выше»⁴⁴.

Это было опубликовано в 1978 г., но М. Г. Рабинович остался при своем мнении и позднее: в 1983 г. он писал, что «самое старое мнение - городами являются те поселения, которые признавали городами современники, - не устарело и сейчас»⁴⁵.

За 20 лет до появления книги М. Г. Рабиновича, в 1967 г. Ю. Р. Клокман пришел к выводу о том, что в XVIII в. уже уходил в прошлое прежний тип города-крепости, хотя еще в середине столетия «можно выделить два типа городов: город -экономический центр своей округи и город - военно-административный пункт»⁴⁶.

М. Г. Рабиновича поддержал Б. Н. Миронов: «Идти на поводу у источников, точнее, у современников, - как будто ненадежный путь ввиду отсутствия твердых и постоянных критериев для разделения поселения на городские и сельские. Однако идти против источников и мнения современников еще более опасно: это чревато осовремениванием прошлого, утратой исследователем исторической перспективы. Было бы парадоксом, например, не считать в противоречие с источником жителей некоторых городов горожанами на том основании, что их город являлся преимущественно административным, а не торгово-промышленным центром... Может быть, целесообразно признать, что мы имеем дело с городом всякий раз, когда его жители полагали, что они обитали в городе? Ведь только таким образом мы можем понять, что представляло собой городское поселение в ту или иную эпоху, почему современники считали его городом, каковы были его основные функции, городское хозяйство, каков был городской образ жизни. Прав М. Г. Рабинович»⁴⁷.

Рассматривая предложенную мной классификацию взглядов исследователей на то, что такое город, Б. Н. Миронов считает что «третья точка зрения, в сущности, повторяет первую, потому что в источниках городами называются и торгово-промышленные, и военно-административные центры, и поселения смешанного типа»⁴⁸.

Это не так, потому что исследователи третьей группы выделяют эти три типа городов, а исследователи первой группы этого не делают, принимая название в источниках без оговорок. Если принять замечание Б. Н. Миронова, то тогда нельзя выделять и вторую, и четвертую группы, потому что эти типы городов тоже называются в источниках городами.

Далее Б. Н. Миронов указывает, что необходимо учитывать многофункциональность русского города XVIII - первой половины XIX в. (эти хронологические рамки он берет потому, что они являются хронологическими рамками его исследования), ибо только тогда удастся «избежать как недооценки общего значения русского города, что получилось у большинства русских дореволюционных и современных западных историков, так и переоценки значения промышленно-торговых функций и соответствующей недооценки роли административных, военных, культурных и других функций города, что наблюдается у некоторых советских историков. Предлагаемые определения не учитывают также две характерные черты позднефеодального города. Первая состоит в том, что он являлся средоточием различного рода власти - политической, военной, судебной, религиозной, экономической, - которая позволяла городу осуществлять господство над сельской округой, управлять ею. Не менее типично для позднефеодального города и то, каждый город не был самодовлеющей автономной единицей, он не только организовывал подчиненную ему территорию всех отношениях, но и объединял ее в единое государство, в единый хозяйственный организм, а сам входил звеном в административную, экономическую и культурную иерархию городских центров»⁴⁹.

Эти упреки не могут быть приняты. Во-первых, выделение торгово-промышленной функции в рассуждениях историков началось исключительно в целях подчеркивания ее роли в формировании города как такового, т.е. как поселения с городской (позднее - посадской) общиной. Это обычное абстрагирование одной из сторон исторического процесса в целях исследования, и оно совсем не означает ее переоценки или недооценки прочих функций. Во-вторых, «средоточием различного рода власти», позволявшей «господствовать» над сельской округой, являлись и многие села - центры волостного управления. В-третьих, не следует забывать, что до реформы 1775 г. уезд вовсе не был этаким цельным «единым государством»: в нем были поместно-вотчинные земли, дворцовые волости, земли служилых людей, церковные владения, которые управлялись из разных центральных учреждений. Город тогда отнюдь не всегда «организовывал подчиненную ему территорию во всех отношениях» и не всегда «объединял ее в единый хозяйственный организм». И, наконец, не следует забывать, что в источниках того времени «городами» назывались и административно-территориальные единицы.

Б. Н. Миронов дает следующее определение города: «Поэтому, по нашему мнению, более полно отразит содержание городской жизни XVIII - первой половины XIX в. определение позднефеодального города как поселения многофункционального назначения со значительным (по крайней мере, в несколько сотен человек) населением (его торгово-промышленная часть составляет посадскую общину), которое живет в условиях специфического уклада общественной жизни, своей деятельностью организует во всех отношениях (в хозяйственном, политико-административном, культурном) тяготеющую к нему сельскую округу и объединяет ее в единый государственно-хозяйственный механизм. В связи с этим определением, не претендующим завершенность, основное содержание городского развитий в ХVIII - первой половине XIX в. можно свести к концентрам^ экономической, политической и культурной власти в немногочисленных центрах и образованию из них иерархической систему городов»⁵⁰.

Это определение вызывает вопросы. Как было отмечено выше, Б. Н. Миронов предлагал считать городом такое поселение, которое признавалось городом его жителями. Но в ряде поселении ХVI-ХVIII вв. (до реформы 1775 г.), которые их жители и правительство называли «городами», не было посадских общин. Должны ли мы тоже считать их городами? И как быть с посадами? Их жители не считали, что они живут в «городе», но имели свою посадскую общину и «тяготеющую» (в экономическом отношении) сельскую округу.

Вот пример: Лальский посад. Он упомянут в книге Ивана Кирилова «Цветущее состояние Всероссийского государства», составленной по описаниям, присланным из губерний в 1720-х гг. (книга была закончена в 1727 г.). По I ревизии (1719 г.): «Лальская посацкая слобода. Магистрат, бургомистр 1, ратманов 2. Купечества по нынешней переписи 720 чел.»⁵¹

Это город или нет? По Б. Н. Миронову - нет: не назван городом, не является административным центром, его жители не считали, что живут в городе. А я считаю, что это самый настоящий город: есть городская община, купцы, торговля, вероятно были и ремесленники.

Вот еще примеры. В указе Петра Великого от 18 декабря 1708 г. об образовании первых в России губерний содержится перечень «городов», расписанных по новым губерниям, в том числе к Архангелогородской губернии Кевроль, Мезень, Вага, Чаронда и даже «Устьянские волости»⁵². Упоминание последних показывает, что термин «город» применялся и как обозначение района. Посмотрим теперь на описание остальных в той же книге И. Кирилова: «К сей же губернии присудственные городы. Холмогоры... Вага... Кевроль... Мезень...» Оказыся что «Кевроль уезд... В нем столица волось (т.е., по смыслу волостной центр. - Я.В.) Кевроль или Кеврола, в которой и двор воевоцкой, и канцелярия, а городового строения как древняго... так и настоящего нет... Мезень уезд... пина в слободке, коей имя Окладникова... Важеской уезд, а города нет... за столицу имеется Шенкурской посад». Относительно Чаронды сказано так: «В Белозерской же провинции городы... Чаронда. Имеется слобода посацкая... Магистрат в котором бургомистр 1, ратманов 2. Купечества в том городе по нынешней переписи 3645. Прикащиков и их людей 64»⁵³.

Можно ли считать Кевроль городом? Нет, явно, что это село. Насчет слободы Окладниковой неясно, что это за слобода, есть ли там посадская община, но в других источниках посадских людей там нет⁵⁴.

Шенкурский посад - скорее всего, город: есть посадская община, хотя наличие магистрата не указано.

Чаронда - явно город, хотя число купцов охватывает и живших в других поселениях, но приписанных к Чаронде.

В том же указе Петра в числе «городов» названы «село Пена», «село Каракулино», «Красная слобода» и ряд небольших крепостей. О них у Кирилова сообщаются следующие сведения: город Гремячей - «ныне городовой стены нет... от того места, где был город, не далее полуверсты, имеются две слободы. В них крепостная кантора (для совершения крепостей. - Я.В ), в которой надсмотрщик 1, писец 1»; город Нижегольск - «в нем соборная церковь Покрова Богородицы. Двор воеводской. Таможня. Кабацкой двор.

Крепостная кантора, в ней надсмотрщик 1. На посаде слобода черкаская, в ней живут Харьковского уезду казаки... служат по городу Харькову казачью службу. В той слободе Церковь»⁵⁵ и т.п.

Могут ли эти поселения считаться городами, а их население - городским? По мнению Б. Н. Миронова, могут, но, в Действительности, какие же это города в нашем понимании - это крепости и административные центры, а не города, в них уклад гарнизонной службы и сельских слобод, жители которых возделывают землю и занимаются ремеслом и торговлей, а не городской уклад жизни.

Вот еще один очень любопытный пример: подмосковный город Клин. По переписи 1678 г. в нем 26 дворов посадских людей, а у Кирилова написано: «Московская губерния... К сей же губернии присудственные города... Клин, никакого города нет, токмо знак малой старинного городового валу, от Москвы 85 верст. Прежде бывал посад, а потом определены ямщиками. В нем крепостная кантора, в которой надсмотрщик 1»⁵⁶. Следовательно, в XVII в. в нем была посадская община, это был город и по наименованию в источниках, и в научном пони мании, с городским укладом жизни. Теперь в нем посадских людей нет, посадской общины и самоуправления (магистрата) тоже нет, все жители - ямщики, исполняют ямское дело. Если у них нет самоуправления, может ли быть «городской уклад жизни»? Клин перестал быть городом.
Возникает вопрос - а как же быть с «городами» юге России, Украины и Сибири, где посадских общин было сравнительно немного? Не умаляет ли это степень их экономического развития? Не искажается ли фактическое положение вещей, учитывая, например, что на юге, да и в Сибири, торговле и промышленностью занимались служилые люди?

Думаю, что никакого искажения действительности здесь не произойдет. Ведь термин «город» имеет не только экономическое - (отрыв населения от земледелия), но и социальное значение! указывая на поселения с особой - отличающейся от сельской-«городской» жизнью. Для более полной экономической характеристики необходимо сопоставлять численность не только городского, но и торгово-промышленного населения, т.е. учитывается население городов и поселений городского типа, а также торгово-промышленное население деревни. Не следует забывать о том, что подавляющее большинство служилых людей все же либо« сидело на пашне (однодворцы), либо получало жалованье.

Это поднимает вопрос о дополнительном критерии и для определения торгово-промышленного селения: если в селении торговлей и промышленностью занимается только часть населения, а прочие жители обрабатывают землю, то при каком минимуме торговцев и промышленников такое селение может быть признано в XVII в. торгово-промышленным? Думаю, что
если от земледелия оторвано не менее 50% жителей, такое селение можно считать промышленным.

Есть и еще одно соображение в пользу признания торгово-промышленных селений промежуточным этапом городообразования. Известно, что население таких селений стремилось к переходу в сословие посадских людей. Политика правительства в отношении промыслов и торговли вызвала серьезное недовольство и крестьян развитых центров промышленности и торговли, не имевших прав города. Выросшая в них буржуазия стремилась к ликвидации крепостной зависимости. Крестьяне Осташковских слобод, сел Боровичи, Валдай, Даниловское, Соль Большая и других требовали записи их в купечество⁵⁷.

Это сказано о политике правительства в середине XVIII в., но такое же положение существовало и в XVII в., хотя, конечно, в меньших размерах.

Рассмотрим конкретно некоторые материалы по городам Сибири и юга России.

По данным 1699-1701 гг. (фактически они более ранние) в Сибири было 19 крупных административных центров: Тобольск, Тюмень, Туринск, Тара, Березов, Пелым, Сургут, Томск, Кузнецк, Нарым, Кетск, Енисейск, Красноярск, Мангазея, Иркутск, Илимск, Нерчинск, Якутск, Верхотурье. В Пелыме и Сургуте посадских не было ни в 1699 г., ни в 1719 г. В Кетске в 1699 г. их не было, в 1710 г. было 15 чел., за 1719 г. у нас сведений нет. Вьерезове, Таре и Нерчинске в 1699 г. было соответственно 3, 6 и 6 дворов посадских людей, а в 1719 г. - соответственно 10, 151 и 516 чел. м.п. Во всех остальных центрах на обе даты насчитывалось более 100 чел. посадских людей м.п.

Исключив Пелым, Сургут, Кетск, Березов на обе даты, получим 13 центров на 1699 г. (без Тары и Нерчинска) и 15 центров на 1719 г. Те из них, в которых были посадские общины, являлись городами.

На юге России (по Белгородской черте и южнее существовало несколько десятков укрепленных пунктов, в источниках они, естественно, называются «городами», и вега за источниками так именуют их многие исследователе Известно, например, что в Валуйках, Старом Осколе, Белоколодске, Верхнем Ломове, Лебедяни, Ливнах, Ряжске, Сокольске, Тамбове и других подобных «городах» посадских людей по переписи 1678 г. не было. Отсутствовали посадские в конце XVII в. и в более южных поселениях, а также в поселениях на Слободской Украине. По нашему мнению, те поселения, где жили русские, но где не было посадских общин, не могут считаться городами.

Могут возразить, что в части этих «городов» жившие там служилые люди занимались торгами и промыслами и что эти поселения являлись центрами ремесла и торговли. Такие поселения должны быть признаны торгово-промышленными поселениями; часть их в XVIII в. стала городами, но часть превратилась в села. Не следует забывать, что доля служилых людей, занимавшихся в «городах» XVII в. сельским хозяйством и живших на жалованье, еще не выяснена.

Сложнее обстоит дело с выявлением городов на Слободской Украине и в Белоруссии, где кроме городов было много селений промежуточного типа - местечек. «В экономическом облике местечек ремесло и особенно торговля... были основой жизни и деятельности небольшой части жителей. Главную роль в местечках играли сельскохозяйственные занятия... Тем не менее, местечки с момента своего возникновения представляли собой вид городского, а не сельского поселения уже потому, что ремесло и торговля составляли неотъемлемую часть его экономического облика, чего не знала крепостная деревня»⁵⁸. Не вдаваясь в обсуждение того, правомерно ли поселения, где главную роль играли сельскохозяйственные занятия, относить к поселениям городского типа, отметим, что ремеслом и торговлей в большинстве из них занимались, несомненно, немногие жители, если «главную роль» играло земледелие. Но, тем не менее, все жители этих местечек, по-видимому, назывались «мещане». Приходя на Слободскую Украину и основывая поселения (слободы), они сохраняли это наименование, указывавшее на их положение в обществе. Так, в Украинских селениях Слободской Украины появились «пашенные мещане» или просто «мещане». Например, в 1682 г. в Рублеве оказалось 250 мещан (они же «черкасы городовой службы» и «жилецкие люди»), в Колонтаеве 290 мещан, Богодухове 55 мещан и т. д.⁵⁹ В том же Богодухове ранее, в 1668 г., мещан было 33 чел., а кроме них - еще 1063 чел. «рядовых пахатных черкас»⁶⁰. Очевидно, что термин «мещане» нельзя понимать во всех случаях как «ремесленники и торговцы»; иначе как объяснить сочетание слов «пашенные мещане»?

Таким образом, определить города на Слободской Украине можно будет лишь после того, как выяснится экономический и социальный облик каждого из таких поселений. Пока же приходится считать городом только те населенные пункты, относительно которых нет сомнений об их юридическом положении. На Слободской Украине таковым в конце XVII в. являлся один Харьков, обладавший магдебургским правом⁶¹. На Левобережной Украине - это обладавшие магдебургским правом Чернигов, Стародуб, Почеп, Переяслав, Нежин, Козелец и Остер⁶².

Но элементы городского образа жизни, которые могли быть обширными, проникали и в большие торгово-промышленные села, и в заводские поселки, и в слободы служилых людей, и в сельские поселения, в этом, в частности, выражался процесс городообразования (кроме развития ремесла и торговли) - в распространении городского образа жизни (конечно, не исчерпываясь этим).

В свете вышесказанного нельзя принять точку зрения исследователей, считающих основным признаком города только наличие в поселении торгово-промышленного населения. Наиболее четко она выражена М. Я. Волковым, который полагал, что все торгово-промышленные поселения (села и заводские рабочие поселки) являлись городами в научном понимании, а их население, следовательно, было городским населением⁶³.

Посмотрим, с чем мы столкнемся, если будем считать Достаточным для определения города только один факт занятий его жителей торговлей и промышленностью. В литературе есть наглядные примеры этого: выводы о наличии на Украине в XVII в. 1000 городов и местечек и отнесение их населениям городскому привели к определению удельного веса последнего 46% на Украине (и в 16% в Белоруссии). Ясно, что такой продет городского населения и такое число городов для XVII в. завышены и не могут служить истинными показателями экономического развития этих областей⁶⁴.

Если в качестве единственного критерия принять отрыв населения от земледелия, то городское население нельзя будет отделить от торгово-промышленного, вследствие этого окажется затрудненным изучение процессов формирования городского и торгово-промышленного населения и т.п.

Этот критерий - торгово-промышленные занятия жителей и наличие посадской общины - создает возможность в будущем выявить количество русских городов в ХVII-ХVIII вв. и численность городского населения. Правда, историкам еще предстоит большая работа по изучению экономического и социального облика многих поселений с целью выяснения, являлись ли они городами, но данный критерий указывает плодотворный путь. Применяя его, мы оказываемся в состоянии даже на данном этапе изучения русского города ХVII-ХVIII вв. хотя бы приблизительно выделить городское население и получить примерно сопоставимые данные на начало и конец изучаемого периода.

Такие торгово-промышленные села, как Иваново, Павлово (на Оке) и другие, были частновладельческими или государственными селами по своему юридическому статусу, их население было крепостными или лично свободными крестьянами, хотя по-своему экономическому положению они могут быть признанья поселениями городского типа. Это означает, что они в своем экономическом развитии поднялись на уровень города, но, не имея посадской общины, еще не могут быть признаны городами⁶⁵.

Сравним их с Боровском, который имел посадскую общину.
В 1652 г. Боровск насчитывал 130 посадских дворов, в 1678 г. - 190 дворов 737 человек, в 1722 г. - 1242 человека. По данным писцовой книги 1685 г. в нем было около 250 дворов (считая вдовьи и нищенские), из которых 220 дворохозяев имели следующие занятия: разводили огороды и торговали луком и чесноком - 135 человек; мясников, рыбников, калачников, солодовников насчитывалось 46 человек; ремесленников - 27 человек; наемных Кабогников - 12 человек⁶⁶. Таким образом, почти 75% всех дворохозяев (включая вдов, нищих и т.п.) занимались огородничеством и торговлей съестными припасами.

Спрашивается, чем отличался Боровск в социально-экономическом отношении от большого торгового села? Почему мы соглашаемся, что он был городом в XVII в., но не считаем городами такие села, как Павлово или Иваново? Только потому, что он имел посадскую общину государственного подчинения.

Совершенно прав П. Г. Рындзюнский, подчеркивая, что «город - это не экономическая категория. Центр тяжести в его определении не лежит в области экономики, тем более сведенной до рассмотрения лишь отраслевого своеобразия, он расположен в социально-экономической сфере во всей ее полноте и не меньше того определяется общественно-правовой, идеологической и культурной сферами»⁶⁷. Иначе говоря, город и сельское поселение определяются не только развитием и характером экономики, но и своими общественно-правовыми особенностями, своим положением в системе общественных отношений, правами и обязанностями своего населения, т.е. наличием сельской и городской общин, представлявших собою ядро населения сельских и городских поселений. Прочие группы населения в городе: администрация (бюрократия), дворянство, духовенство, служилые люди, крестьяне, разночинцы (пришлые люди) и т.п. были компонентами городского населения в целом, горожанами по месту проживания, но они, фактически присваивая права городских сословий (посадских людей, купцов, мещан), не несли городских повинностей и не платили городских налогов, вследствие чего находились в более выгодном положении и успешно конкурировали с посадскими людьми. Все семнадцатое и две трети восемнадцатого столетия наполнены конкурентной борьбой посадских людей с «беломестцами»: служилыми людьми, пришедшими в город крестьянами (или жившими на городных слободах) и разночинцами, и обращениями к правительству с требованиями приписать «беломестцев» к посаду, т.е. включить их в состав посадских общин.

Б. Н. Миронов, изучавший русский город последней четверти XVIII - первой половины XIX в., подчеркивает, что «только в официальных городах торгово-промышленное население приобретало особое юридическое положение граждан личные и имущественные права которых защищались до некоторой степени законом; только в юридически оформленных городах мог сложиться специфический уклад общественна жизни с образом правления, предусматривающим участие в нем в какой-то мере и буржуазии; только официальный город мог быть центром административной, судебной и военной власти; официальный город имел несравненно большие возможности и для того, чтобы стать центром экономической, культурной и религиозной жизни, чтобы привлекать сельское население в ряды граждан и таким образом численно расти... В соответствии с данным определением города, к городским поселениям мы относим официально учрежденные города и посады, к городскому населению - все проживающее там на определенную дату население»⁶⁸.

Но это - его критерий города для периода после 1775 г.

Поселение, которое официально называлось городом по реформе 1775 г., имело в качестве ядра населения сословные группы купцов и мещан. Следовательно, до реформы 1775 г. городом в научном понимании должно было быть поселение, в котором была община посадских людей, непосредственно подчиненная государству. Такая община объединяла торговцев и промышленников. Если в населенном пункте были торговцы и ремесленники, например, крестьяне или служилые люди, занимавшиеся ремеслом и торговлей, но не было официально учрежденной, или признанной правительством посадской общины, то такой населенный пункт не может быть признан нами городом: это или торгово-промышленное село (слобода), или крепость, какие бы другие функции у них ни были. Город же имел действительно, много функций, и торгово-промышленная не всегда преобладала.

Чем город в научном понимании этого термина существенно отличался от сельского поселения? Город многофункционален – но и село (слобода) могло быть административным центром своей округи т.е. волости, и даже центром уезда (до 1775 г.); село могло быть и культурно-религиозным центром; село могло быть торгово-промышленным центром; крепость, называвшаяся в источниках «городом», имевшая воеводу, его помощников по административно-хозяйственным вопросам и гарнизон, т.е. служилых людей занимавшихся, подобно крестьянам, землепашеством, скотоводством, ремеслом и торговлей и живших в слободах рядом с собственно крепостью, могла быть не только военным центром, но и выполнять другие функции. А если считать городом военноадминистративный пункт, то как быть с Белогорской крепостью, описанной А. С. Пушкиным в «Капитанской дочке», особенно, если до реформы 1775 г. подобная крепость тоже называлась «городом»? Это, конечно, утрировка, но она помогает уяснить отличие города от крепости.

Таким образом, для феодального города до 1775 г. решающим критерием является наличие в нем городской общины, имевшей иные права, чем сельская, и связанного с нею городского уклада жизни. Только она позволяет отличать город от других многофункциональных (и торгово-промышленных) населенных пунктов.

По реформе 1775 г. городом официально признается поселение с общинами купцов и мещан. Устанавливается два типа городов: 1) губернские и уездные центры, 2) заштатные города. Посады и слободы с общинами купцов и мещан можно считать поселениями городского типа. Добавим, что и в наши Дни город - это официально признанный городом населенный пункт.

Следовательно, определяются два решающих, научно обоснованных признака города как населенного пункта до 1775 г. отрыв жителей от земледелия как прямого средства обеспечения жизни и особая община, особый городской строй жизни, закрепленный правительством, одновременное наличие которого доказывает, что данное поселение является городом. После 1775 г. остается только второй - наличие юридического статуса города, но появляются селения городского типа: посады и слободы купцов и мещан. Фактически эти два признака остаются неизменными в течение всей «истории цивилизации» (т.е. включая эпоху капитализма), хотя, конечно, содержание их - характер экономики и характер городского строя - изменяете» в соответствии со сменой исторических периодов.

В этой связи возникает вопрос о процессе городообразования.

Если не говорить о случаях основания городов верховной властью, как, например, Гжатской Пристани или Санкт-Петербурга, то город вырастает из сельского поселения, в котором развиваются ремесло и торговля. Такое село (слобода) постепенно отрывается от земледелия и становится торгово-промышленным центром. Затем в нем утверждается правительством городская община. Зародышем города может быть и заводской (фабричный) поселок, слобода или село у монастыря, слободы гарнизонных солдат под стенами крепости. Такие населенные пункты, оторванные от земледелия, можно считать поселениями городского типа, находящимися в процессе развития на пути к уровню города. Многие из них достигали этого уровня, но статус города получили только при советской власти.

Но всегда ли городская община объединяла купцов и ремесленников по роду их деятельности, а не только по сословному положению? На этот вопрос приходится ответить отрицательно. По реформе 1775 г. уездными городами был сделан ряд сел, население которых по преимуществу занималось сельским хозяйством, и которые не имели условий для развития в них промышленности и торговли. В литературе уже ставился вопрос о так называемых «аграрных» городах России XVIII в. и указывалось на развитие в старых русских городах Центра торгового огородничества и садоводства⁶⁹. Но были села и слободы, которые из соображений административного удобства внезапно были сделаны городами по реформе 1775 г., а их жители, став купцами и мещанами, продолжали заниматься хлебопашеством. В части из таких городов торговля и промышленность стали развиваться после получения городского статуса, способствовавшего этому, но часть осталась по своему существу сельскими населенными пунктами и вскоре была лишена городского статуса и обращена в прежнее состояние.

В этой связи представляется целесообразным хотя бы вкратце смотреть проблему времени и места возникновения (основания) городов (и населенных пунктов вообще).

К сожалению, во многих случаях в этой области науки наблюдается ненаучный подход. Одним из наиболее ярких примеров я ваяется версия, с которой на страницах газеты «Санкт-Петербургские ведомости» 21 мая 1992 г. выступил кандидат исторических наук А. Днепровой. В большой статье он попытался доказать, что Санкт-Петербург был основан не Петром Великим 16 мая 1703 г., а шведским королем Густавом-Адольфом в 1632 г., основавшим его как город Ниеншанц в устье правого притока Невы - реки Охты. Как считает Днепровой, Петр просто заменил полуразрушенную при штурме крепость Ниеншанца Петропавловской крепостью, построив ее несколько ниже по течению Невы, и этим расширил город Ниеншанц, дав ему название Санкт-Петербург. Отметим, что при таком подходе столь же логично, но гак же неправильно, было бы считать датой основания Петербурга дату возникновения какой-либо наиболее близкой к Петропавловской крепости финской деревни на берегу Невы. В действительности, дело обстояло как раз наоборот: расширившийся Петербург поглотил и финские деревни вокруг Петропавловский крепости, и бывший Ниеншанц.

Это свидетельствует о необходимости обосновать, обобщить и, по возможности, четко сформулировать основные методические принципы определения времени и места основания населенных пунктов и, прежде всего, городов, тем более, что в этом имеется и практическая потребность, связанная с вполне понятным желанием отметить юбилей того или иного города и вообще населенного пункта.

По сложившейся в дореволюционной историографии традиции, если в письменных источниках не указывалось время основания города, то им условно считалась дата первого, т.е. наиболее раннего, упоминания. Развитие археологии дает основания датировать время возникновения города наиболее ранними археологическими находками (в соответствии с указанными выше признаками города как экономического, военного, административного культурного центра). Правда, как отмечал А. В. Куза, «массовый археологический материал, по характерным особенностям которого и датируется большинство поселений, не укладывается прямо в повековую шкалу. Поэтому в ряде случаев нельзя установить время возникновения поселения с точностью до четверти века: Например, плохо разделяются материалы конца X и начала XI в., последней четверти XI и первой трети XII в., второй половины ХII и начала ХIII в.»⁷⁰

Здесь возникает также вопрос о том, можно ли считать древний и современный города одним и тем же городом, если нет доказательств непрерывности его существования.

На этот счет существуют разные точки зрения. Целесообразно исходить из признания города социальной ячейкой общества, существование которой зависит от наличия в ней населения. Город существует, только пока в нем живут люди и сменяются поколения. Если население погибает или покидает город, расходясь по другим населенным пунктам, то он прекращает свое существование. Если через какое-то время на этом месте снова поселяются люди, то возникает новый населенный пункт, новый, даже если он принимает название прежде бывшего города. Если же население покидает прежний город и основывает новый под этим же названием, но на новом месте, т.е. переносит город на новое место, он продолжает существовать - именно непрерывность жизни данной социальной ячейки обеспечивает непрерывность существования Я данного города. Но если это население входит в состав другой социальной ячейки, сливается с ней, то данный город, крепость или сельское поселение перестают существовать как отдельный населенный пункт. Например, на месте селений Хаджибей и Ахтиар были основаны русские города Одесса и Севастополь, и никто не считает, что датами их основания должны быть даты основания этих селений.

Рассмотрим теперь вопрос о возникновении города в результате слияния двух или более селений. Здесь возможны варианты. Например, город Иваново-Вознесенск возник путем слияния села Иванова и Вознесенского посада в 1871 г. Объединились разнотипные и административно независимые друг от друга селения. Датой возникновения города не может быть дата основания села Иваново или дата основания Вознесенского посада - город Иваново-Вознесенск был основан путем их объединения.

Более сложный случай, когда в селе была основана фабрика или завод, и при них возник рабочий поселок. Если завод и рабочий поселок стали частью села, и оно превратилось в фабричное, а потом в город, то датой возникновения города как населенного пункта является дата основания села. Но если рабочий поселок возник и существовал отдельно от села и постепенно, так сказать, «поглотил» село, то возникновение города следует датировать временем возникновения поселка.

Необходимо подчеркнуть, что проблема возникновения города не имеет однозначного решения, так как это возникновение можно рассматривать двояко: им можно считать основание города как населенного пункта, и учреждение города, т.е. получение населенным пунктом статуса города от правительства, или - до реформы 1775 г. - создание или утверждение правительством в населенном пункте сословной общины посадских людей. Все зависит от того, как рассматривать город: как населенный пункт или как собственно город.

И еще. Между принятием решения об основании города и началом его строительства может пройти какое-то время. В этом случае, видимо, датой основания следует считать начало строительства. Если речь идет о городе или поселке при заводе, и нет прямого указания на дату их возникновения, то такой Датой следует считать начало постройки самого завода.

Попытаемся теперь кратко сформулировать основные принципы определения времени и места основания городов и вообще населенных пунктов.

1. Датой основания (возникновения) города могут считаться Две даты: дата основания или возникновения его как населенного пункта, и дата его учреждения как города, т.е. получения им от; правительства юридического статуса города в форме законодательного акта или путем создания (или утверждения) в населенном пункте сословных общин посадских людей, купцов и мещан.

2. При отсутствии прямого указания даты возникновения города как населенного пункта, ею может считаться наиболее раннее упоминание о нем в письменных источниках или наиболее ранние археологические свидетельства о его существовании как населенного пункта и - при наличии определенных признаков - как города.

3. Дата возникновения древнего города как населенного пункта; может считаться датой возникновения ныне существующего города (населенного пункта) только при условии доказанности его непрерывного существования от древности до наших дней.

4. Ликвидация города как населенного пункта, т.е. как социальной ячейки, гибель или уход его населения, запустение занимаемой площади означает прекращение его существования. Основание на этой запустевшей площади нового города (населенного пункта) не означает возрождение прежнего города как населенного пункта, даже если ему будет дано прежнее название: это будет новый населенный пункт, новая социальная ячейка. Поэтому дата основания прежнего города не может считаться датой основания нового населенного пункта.

5. Переход населения города (населенного пункта) как социальной ячейки на новое место означает перенос и сохранение города (населенного пункта).

6. Основание нового города (населенного пункта) рядом с уже существующим городом (населенным пунктом) или даже на части занимаемой последним площади и их последующее слияние еще не означает, что датой основания нового города (населенного пункта) должна считаться дата основания уже существующего города (населенного пункта), так как это зависит от того, был ли новый город (населенный пункт) основан как новая социальная ячейка или как часть существующей. Если это была новая социальная ячейка, то решение вопроса, в свою очередь, зависит от того, какая из этих ячеек оказалась доминирующей и поглотила соседнюю (пример Петербурга, Одессы, Севастополя).

7. При объединении нескольких населенных пунктов и предоставлении объединенному населенному пункту статуса города датой основания этого города является дата предоставления ему городского статуса⁷¹.

---

¹ Неволин К.А. Полное собрание сочинений. Т. 6. СПб., 1859. С. 2595.
² Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII век. М., 1955. С. 199. Из этих городов наиболее подробно изучена история Тихвина (см.: Сербина К.Н. Очерки из социально-экономической истории русского города. М.; Л., 1951).
³ Рожков Н.А. Город и деревня в русской истории. Пг., 1919. С. 6; Греков БД. Крестьяне на Руси. М.; Л., 1946. С. 553, 555; Бахрушин С.В Научные труды. Т. 1. М., 1952. С. 122; Сербина К.Н. Очерки из социально-экономической истории русского города. С. 6; Компан О С. Micтa Украiни в другой половине XVII ст. Киiв, 1963. С. 377; Копысский З.Ю. Экономическое развитие городов Белоруссии (XVI-XVII вв.). Минск, 1966. С. 27-34.
⁴ Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Ч. 1. СПб., 1909. С. 240-245; Клокман Ю.Р. Социально-экономическая история русского города. Вторая половина XVIII века. М., 1967. С. 33; Карлов В. В. К вопросу о понятии раннефеодального города и его типов в отечественной историографии // Русский город: (проблемы городооб-разования). Вып. 3. М., 1980. С. 81; Рабинович М.Г. Очерки этнографии русского феодального города. М., 1978. С. 20-21.
⁵ Тихомиров М.Н. Древнерусские города. 2-е изд. М., 1956. С. 44, 51, 435, 436; Он же. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 64; Сахаров А.М. Города Северо-Восточной Руси XIV-XV веков. М., 1959. С. 11, 23, 180; Черетин Л.В. Образование Русского централизованного государства в XIV-XV веках. М., 1960. С. 329-330; Костомаров Н.И. Исторические монографии и исследования. Т. XIX: Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях. СПб., 1887. С. 5; Рындзюнский П.Г. Городское гражданство дореформенной России. М., 1958. С. 13; ВодарскийЯ.Е. Города и городское население России в XVII веке // Вопросы истории хозяйства и населения России XVII в.: Очерки по исторической географии XVII в. М., 1974. С. 98-116; Он же. Население России в конце' XVII - начале XVIII века М., 1977. С. 115-129; Он же. Русский город в эпоху феодализма: (к проблеме городообразования) // Феодализм в России: Сб. статей и воспоминаний, посвященный памяти акад. Л.В.Черепнина. М., 1987. С. 308-314.
⁶ Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 20, 49-50; Т. 23. С. 365. См. также: Там же. Т. 19. С. 336. См. также: Там же. Т. 3. С. 50.
⁷ Тихомиров М.Н. Древнерусские города. С. 12, 51.
⁸ Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. М., 1951. С. 51, 52 и др.
⁹ Карлов В.В. К вопросу о понятии раннефеодального города и его типов в отечественной историографии. С. 82.
¹⁰ Тихомиров М.Н. Древнерусские города. С. 9-12.
¹¹ Карлов В.В. О факторах экономического и политического развития русского города в эпоху средневековья // Русский город: (Историко-методологический сборник). М., 1976. С. 38, 39 и др.; см. также: Он же. К вопросу о понятии раннефеодального города и его типов в отечественной историографии.
¹² Карлов В.В. К вопросу о понятии раннефеодального города и его типов в отечественной историографии. С. 83.
¹³ Там же. С. 76-78.
¹⁴ Там же. С. 72.
¹⁵ Там же. С. 81, 82.
¹⁶ Там же. С. 71.
¹⁷ Куза A.B. Русский город // Советская археология. 1978. № 4. С. 290-291.
¹⁸ История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. 1. М.. 1966. С. 536.
¹⁹ Ключевский В О. Сочинения. Т. 2. М., 1957. С. 55. На нее обратил внимание Л.А.Фадеев (см.: Фадеев Л.А. Происхождение и роль системы городских концов в развитии древнейших русских городов// Русский город: (историко-методологический сборник). М., 1976. С. 20).
²⁰ Янин В.Л., Алешковский М.Х. Происхождение Новгорода: (к постановке проблемы) // История СССР. 1971. № 2. С. 56.
²¹ Фадеев Л.А. Происхождение и роль системы городских концов в развитии древнейших русских городов. С. 30-31.
²² Тихомиров М.Н. Древнерусские города. С. 44,47-49,51, 185,435,436.
²³ Куза A.B. Социально-историческая типология древнерусских городов Х-ХIII вв. // Русский город: (Исследования и материалы) Вып. 6. М.. 1983. С. 5.
²⁴ Там же. С. 14
²⁵ Там же. С. 15
²⁶ Там же. С. 5-6
²⁷ Он же. Малые города Древней Руси. М., 1989. С. 55-56.
²⁸ Он же. Социально-историческая типология древнерусских городов Х-ХIII вв. С. 25-26.
²⁹ Сахаров А.М. Города Северо-Восточной Руси XIV-XV веков. С. 11,23, 180.
³⁰ Черепнин Л.B. Образование Русского централизованного государства в XIV-XV веках. С. 414.
³¹ Сахаров А.М. Города Северо-Восточной Руси XIV-XV веков. С. 128.
³² Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV-XV веках. С. 569; Сахаров А.М. Города Северо-Восточной Руси XIV-XV веков. С. 208.
³³ Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV-XV веках. С. 339, 414.
³⁴ Куза A.B. Малые города Древней Руси. С. 69.
³⁵ Карлов В. В. О факторах экономического и политического развития русского города в эпоху средневековья. С. 69. См. так же: Там же. С. 67.
³⁶ Смирнов П.П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII века. Т. I. М.; Л., 1947. С. 15-70, 128.
³⁷ Зимин A.A. Реформы Ивана Грозного. М., 1960. С. 158.
³⁸ Носов Н Е. Русский город и русское купечество в XVI столетии: (к постановке вопроса) // Исследования по социально-политической истории России: Сб. статей. Л., 1971. С. 170.
³⁹ Смирнов П.П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII века. Т. I. С. 182.
⁴⁰ Манъков А.Г. Развитие крепостного права в России во второй половине XVII в. М.; Л., 1962. С. 272-288.
⁴¹ Волков М.Я. Формирование городской буржуазии в России XVII-XVIII вв. //Города феодальной России: Сб. статей памяти Н.В.Устюгова. М., 1966. С. 193.
⁴² Клокман Ю.Р. Социально-экономическая история русского города. Вторая половина XVIII в. М., 1967. С. 100; см. также: Рындзюнский П. Г. Городское гражданство дореформенной России. М., 1958; и другие работы этих и прочих исследователей.
⁴³ Рындзюнский П.Г. Городское гражданство дореформенной России. С. 13.
⁴⁴ Рабинович М.Г. Очерки этнографии русского феодального города. С. 16-17.20-21. .
⁴⁵ Он же. К определению понятия «город»: (в целях этнографического изучения) // Советская этнография. 1983. № 3. С. 24.
⁴⁶ Клокман Ю.Р. Социально-экономическая история русского города. Вторая половина XVIII века. С. 33.
⁴⁷ Миронов Б.Н. Русский город в 1740-1860-е гг.: демографическое, социальное и экономическое развитие. JL, 1990. С. 15-16.
⁴⁸ Там же. С. 16.
⁴⁹ Там же. С. 17.
⁵⁰ Там же. С. 39.
⁵¹ Кирилов И.К. Цветущее состояние Всероссийского государства. М., 1977. С. 246.
⁵² Полное собрание законов Российской империи (первое) (далее ссылки: ПСЗ-1). Т. IV. № 2218. С. 436-438; № 2227. С. 449-450; Арсеньев К. И. Статистические очерки России. СПб., 1848. С. 63.
⁵³ Кирилов И.К. Цветущее состояние Всероссийского государства. С. 98, 241.
⁵⁴ Например, сведения 1713 г.: РГАДА. Ф. 210. Денежный стол. Кн. 51. Л. 12-29.
⁵⁵ Кирилов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. С. 134, 175.
⁵⁶ Кирилов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. С. 127; Водарский Я.Е. Численность и размещение посадского населения в России во второй половине XVII в. // Города феодальной России: Сб. статей памяти Н.В.Устюгова. М., 1966. С. 283.
⁵⁷ Волков М.Я. Пути формирования городских поселений в России в XVIII в. // 250 лет Перми. Пермь, 1973. С. 21.
⁵⁸ Копысский З.Ю. Экономическое развитие городов Белоруссии (XVI-XVII вв.). С. 27-28.
⁵⁹ РГАДА. Ф. 210. Дела разных городов. Кн. 97 (подсчет наш).
⁶⁰ Там же. Ф. 1209. Кн. 43.
⁶¹ Багалий Д.И. iсторiя Слободськоi Украiни. Харков, 1918. С. 112.
⁶² ПСЗ-1. Т. 1.№ 377, 378, 380.
⁶³ Волков М.Я. Пути формирования городских поселений в России в XVIII в. С. 13-22.
⁶⁴ Это было уже отмечено в литературе. См., например: Яцунский В.К Некоторые вопросы методики изучения истории феодального города в России //Города феодальной России. С. 88-89.
⁶⁵ См.: Сербина К.Н. Очерки из социально-экономической истории русского города.
⁶⁶ Боровск. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М., 1888. -
⁶⁷ Рындзюнский П.Г. Основные факторы городообразования в России второй половины XVIII в. // Русский город: (историко-методологический сборник). М., 1976. С. 109.
⁶⁸ Миронов Б.Н. Русский город в 1740-1860-е гг.: демографическое, социальное и экономическое развитие. С. 18-19.
⁶⁹ Милов Л.В. О так называемых аграрных городах России XVIII в. Н Вопросы истории. 1968. № 6. С. 54-64.
⁷⁰ Куза A.B. Малые города Древней Руси. С. 44.
⁷¹ См.: Водарский Я.Е. Проблемы сущности, времени и места возникновения городов и возникновение города Липецка. Липецк, 1996. С. 80-131; Он же. Зарайск: тайна рождения. М., 2002. С. 178-253.

<< Назад   Вперёд>>