Духовные власти блюдут мир
Епископы привлекались, обыкновенно, князьями к содействию при заключении ими мирных договоров. Содействие это состояло в том, что они благословляли мир и приводили князей к присяге в верном соблюдении его условий. Епископы становились, таким образом, блюстителями мира в Русской земле. Что касается содержания мирных договоров, то нет основания думать, чтобы они вносили в договоры какие-либо свои начала. Клятвою одинаково скреплялись всевозможные договоры и между всевозможными лицами, в каких бы родственных отношениях они ни состояли. Присягою князей и своим благословением епископы скрепляли всякий мир; в случае его нарушения они могли налагать отлучение на клятвопреступника. В 1146 г. черниговские князья, Давыдовичи, целовали крест к Ольговичам, Игорю и Святославу. Приводивший их ко кресту черниговский епископ, Онуфрий, обратился к своим пресвитерам со следующим предуведомлением:
"Аще кто сего крестнаго целования сступить, да проклят будет Господьскима 12 праздникома" (Ипат.).
Епископы становились, таким образом, необходимыми судьями князей в верном соблюдении ими договорных обязательств. Мы уже знаем, что нарушения договоров встречались часто. Случаев применения духовной кары к столкновениям, возникавшим из княжеских договоров, было поэтому немало. Но нередко духовные власти проходили их совершенным молчанием, может быть, по трудности найти виновного. Бывали, однако, и случаи, в которых они высказывались о последствиях нарушения клятвы. При этом в практике духовных властей обнаружилось два направления. Одни думали, что крестное целование должно быть исполнено во всяком случае и что нарушение его есть отречение от Бога.
"Лучше тебе, — писал Вселенский Патриарх Филофей к тверскому князю Михаилу, — не преступив крестнаго целования, умереть телесно, нежели, преступив оное, умереть душевно и жить телесно" (Рус. ист. б-ка. VI. № 29. 1371).
Того же мнения держался и печерский игумен Поликарп, который поучал князя Ростислава "в крестном целовании стояти". Встречаются и князья, которые на соблазнительные предложения выступить из крестного целования отвечали отказом, говоря "душою не можем* играти". Необходимым следствием такого взгляда является отлучение от церкви князей, выступивших из крестного целования, примеры чего встречаются в нашей истории. Митрополит Алексей изрек отлучение против Великого князя Смоленского Святослава и многих других русских князей за неисполнение договора с Дмитрием Ивановичем, по которому они обещали помогать ему в войне против литовского князя Ольгерда. Это отлучение подтвердил и Вселенский Патриарх Филофей. Митрополит Иона со всем Божиим священством отлучил князя Дмитрия Юрьевича за нарушение договора к Великому князю Василию Васильевичу (АЭ. I. № 372).
Но рядом с таким взглядом на безусловную неизменность крестного целования у нас проводился и другой. Некоторые духовные отцы находили, что лучше "преступить крестное целование, нежели кровь пролить христианскую". Так думал игумен Св. Андрея, Григорий, и весь собор иереев, созванный в 1128 г.; так думал и митрополит Никифор. Если из соблюдения договора могла возникнуть война, духовенство, усвоившее последний взгляд на клятву, советовало князю не начинать войны, и для упокоения его совести принимало на себя грех клятвопреступления. Цель эта не всегда, однако, достигалась. О князе Мстиславе, нарушившем свое клятвенное обещание по совету собора местных иереев, летописец говорит, что он "плакася того вся дни живота своего". С XIV века, в интересах усиливающейся власти московских государей, это освобождение князей от принятых ими на себя клятвенных обещаний делается явлением весьма обыкновенным. Один и тот же епископ благословляет союз удельного князя с великим князем московским и освобождает этого удельного от всех клятвенных обязательств, раньше им на себя принятых, и в то же время произносит отлучение против князей, не исполнивших своих обязательств по отношению к вел. князю московскому. В этом случае русские епископы оказывают весьма существенную поддержку московским государям, хотя действуют и несогласно с правильным взглядом на ненарушимость клятвенного обещания.
Но епископы не только блюдут о сохранении состоявшегося уже мира, они принимают деятельное участие в самом установлении мира, склоняя к нему воюющие стороны. Приведем несколько примеров.
В 1136 г., во время княжения Ярополка в Киеве, возгорелась война между Владимировичами и черниговскими князьями Ольговичами, которым Ярополк не хотел сделать никакой уступки. Несмотря на то, что все Владимировичи действовали "за один" и Ярополку помогали Вячеслав, Юрий и Андрей, они потерпели поражение и принуждены были укрыться в своих городах. Начатые переговоры о мире не удались. Тогда вступил в дело митрополит Михаил. Он "стал, по выражению летописи, ходить с крестом между противниками" и успел склонить Ярополка к уступкам. Ярополк отдал Ольговичам все, чего они хотели:
"Убоявся суда Божия, сотворися мний в них, хулу и укор прия на ся от братье своея и от всих, по рекшему: любите враги ваши" (Ипат.).
Мир заключен против совета братьев и всех светских советников, но согласно евангельской заповеди: любите врагов ваших. Митрополит ходил со крестом не напрасно: это его мир.
В 1138 г., по смерти Ярополка, киевский стол занял брат его, Вячеслав. Митрополит Михаил встретил князя с честью и посадил на столе прадеда его, Ярослава. Но с этим не хотел примириться недавний противник Ярополка, Всеволод Ольгович Черниговский. Митрополит "смирил их и утвердил честным крестом", говорит летописец. Это замирение враждующих состояло в том, что митрополит убедил Вячеслава уступить занятой уже им Киев предприимчивому Всеволоду. Митрополит сделал это, несмотря на то, что сам несколько дней тому назад приветствовал Всеволода на киевском столе (Лавр.). Митрополит хорошо понимал, что Вячеславу не одолеть Всеволода, а потому и убедил его отказаться от занятого уже княжения.
В 1226 г. Юрий Всеволодович с племянниками своими отправился помогать черниговскому князю Михаилу Всеволодовичу в войне его против Олега, князя курского, но "по смотрению Божию приключися ту быти митрополиту Кириллу... и сотвори мир..." (Лавр.).
Под 1296 г. в Троицкой летописи читаем:
"Бысть нелюбье межи князи: Андреем, Великим князем, Иваном Переяславским, Даниилом Московским и Михаилом Тверским, и сведе их в любовь владыка Симон и владыка Измайло".
Под 1301:
"Заратися Иван князь да Константин, смири их владыка Симеон".
В 1329 г. хан Золотой Орды потребовал от Ивана Даниловича Калиты выдачи тверского князя Александра Михайловича, нашедшего себе приют в вольном городе Пскове. Великий князь отправил к нему послов с приглашением пойти в Орду. Но псковичи воспротивились отъезду князя, они говорили ему: "Не ходи в Орду, и аще что будет на тебе, то изомрем с тобой во едином месте". Великий князь решил взять силою Александра и выступил против него с войском и союзниками. Но псковичи "твердо яшася по князи Александре". Видя это, Иван Данилович переменил политику и обратился к содействию митрополита Феогноста. Митрополит изрек проклятие на князя Александра и на всех псковичей. Тогда тверской князь уступил и уехал в Литву (Воскр.).
Такую же услугу оказал Великому князю Дмитрию Ивановичу митрополит Алексей. В 1364 г. возникла рознь между нижегородскими князьями, Дмитрием и Борисом Константиновичами. Великий князь Московский принял сторону старшего, Дмитрия, и звал к себе в Москву Бориса в целях соглашения. Борис не послушал призыва и не поехал. Тогда на помощь московскому великому князю выступил митрополит Алексей. Он послал в Нижний преподобного Сергия, троицкого игумена, и приказал ему все церкви затворить и приостановить общественное богослужение. Князь Борис покорился перед тяжестью этой духовной кары, постигшей его подданных, стал просить мира у брата и уступил ему Нижегородское княжение.
После заключения мира между Великим князем Василием Васильевичем и его противником Дмитрием Шемякой, по которому последний обязался не думать на великого князя никакого лиха под страхом церковного неблагословения, митрополит Иона нашел нужным написать послание "благородным и благоверным князем, и паном, и бояром, и наместником, и воеводом, и всему купно христоименитому Господню людству". Под страхом церковного неблагословения он приглашает всех к верности великому князю. Форма, в которой выражено это приглашение, чрезвычайно характерна для того времени. Митрополит увещает православных христиан, чтобы они
"...пощадели себе, не токмо телесне, но паче душевне... и посылали бы есте и били челом своему господарю, великому князю, о жалованьи, как ему Бог положить на сердце" (АИ. I. № 43).
Итак, все должны просить государя о жаловании и удовольствоваться тем, что он даст. Это во избежание кровопролития:
"А не имете бити челом своему господарю, вел. князю, к конечной своей погибели, а затем кровь христианская прольется, и та кровь христианская на вас..."
Что же это за челобитье о жаловании, последствием непринесения которого может быть пролитие крови? Митрополит разумеет челобитье князей, бояр и т.д. о принятии их на службу великого князя. Если все поступят на службу великого князя, у Дмитрия Шемяки слуг не будет и воевать ему будет нельзя, а следовательно, не будет и кровопролития. Поступающих же на службу князья жалуют. Челобитье о жаловании — метафора, в XV веке всем хорошо понятная. Митрополит Иона, требуя от всех поступления на службу великого князя под страхом церковного неблагословения, оказывает ему могущественную поддержку в возможной и в будущем борьбе с Шемякой.
Наконец, епископы смягчают жестокие последствия княжеских междоусобий. В 1101 г. начал войну против киевского князя, Святополка-Михаила, племянник его, Ярослав Ярополчич, но потерпел неудачу, был взят в плен, лишен свободы и закован в железо. Митрополит Николай принял в нем участие и упросил князя возвратить ему не только свободу, но и часть владений, обязав его договором (Лавр.).
<< Назад Вперёд>>
