Обязанность светской власти повиноваться духовной
От самого начала XV века к нам дошло чрезвычайно любопытное послание Кирилла Белозерского к можайскому князю, Андрею Дмитриевичу. Игумен дает советы князю по самым разнообразным вопросам суда и управления, и все это под угрозой ответственности в будущей жизни.
"И ты, господине, — пишет Кирилл, — смотри того, властелин еси в отчине, от Бога поставлен люди, господине, свои уймати от лихаго обычая. Суд бы, господине, судити праведно, как пред Богом, право, поклепов бы, господине, не было; подметов бы, господине, не было; судьи бы, господине, посулов не имали, довольны бы были уроки своими... И ты, господине, внимай себе, чтобы корчмы в твоей вотчине не было, зане же, господине, то велика пагуба душам: крестьяне ся, господине, пропивают, а души гибнут. Также, господине, мытов бы у тебя не было, понеже, господине, куны неправедныя. А где, господине, перевоз, туто, господине, пригоже дати труда ради. Такоже, господине, и разбоя бы и татбы в твоей вотчине не было. И аще не уймутся своего злаго дела, и ты их вели наказывать своим наказанием, чему будут достойны. Такоже, господине, уймай под собою люди от скверных слов и от лаяния, понеже то все прогневает Бога. И аще, господине, не подщишися всего того управити, все то на тебе взыщется, понеже властитель еси своим людем от Бога поставлен. А крестьяном, господине, не ленись управы давати сам: то, господине, выше тебе от Бога вменится и молитвы и поста" (АИ. I. № 16. 1408—1413).
Это целая правительственная программа, предписываемая в видах душевного спасения и в дополнение к молитве и посту. Предписывая князьям порядок управления, духовенство не затруднялось освобождать подданных от повиновения княжеским уставам, если того требовала польза народная. Пример этому дает митрополит Фотий, благословивший псковичей отменить грамоту князя Константина Дмитриевича, в верном соблюдении которой они целовали крест.
"И сказал ми, — пишет Фотий псковичам, — сын мой, князь Андрей Александрович, и те ваши бояре, посадник Яким и Василий, что от тое грамоты от новые, от княже от Констянтиновы Дмитриевича, христианом ставится пакостно и душевредно всей вашей державе, а хотите держати свою старину... А нужно будет то новое целованье христианству, и не к ползе душевной, а на пагубу, и вы бы то новое целованье сложили, аще в нем будет нужа христианом, и милостынею, и постом, и молитвою помозите себе в сем. А аз вас, своих детей, благословляю нарушити ту новину, нужную грамоту христианом, а благословляю вас держати вашу старину" (АИ. I. № 23. 1416).
Митрополит Иона, во время нашествия татар на Русскую землю, вместе с послами великого князя посылает и своих собственных послов к можайскому князю, Ивану Андреевичу, с приглашением выступить против царевой рати. В 1454 г. он приказывает смоленскому епископу, Михаилу, говорить с литовскими властями о том, чтобы бежавший в Литву можайский князь не сделал вреда владениям великого князя (АИ. I. № 56).
В конце XV века возникла в Новгороде ересь жидовствующих. Вначале, говорят, она имела сторонников при дворе великого князя, даже в семье его, и сам государь не решался принимать против еретиков строгих мер; его смущала мысль, нет ли греха в казни еретиков. Представители господствующей церкви не оставили князя в таком колебании. Убедить его в необходимости казней взял на себя Иосиф Волоколамский и стал действовать чрез духовника великого князя. В письме к последнему он проводит мысль о том, что государя должно склонить к казням в собственном его интересе, чтобы на него Божий гнев не пришел за послабление еретикам, да и на всю землю, так как за царское согрешение Бог всю землю казнит2. Эти внушения не остались без желательных для волоколамского игумена последствий.
В 1480 г. ордынский царь Ахмат подступил к границам Московского государства сперва со стороны Оки-реки, а потом Угры. Нападение это не имело никаких решительных последствий: татары не перешли реки Угры, война ограничилась небольшими стычками; начатые Иваном Васильевичем переговоры о мире также не привели ни к каким результатам. Рассказывают, что нападающие ждали только морозов, чтобы по льду переправиться через Угру и идти к Москве. Но когда наступили морозы, татары, успевшие к тому времени обноситься, ушли восвояси. Тем не менее нашествие это произвело большой переполох в Москве. Посады около города были сожжены; казну и жену свою осторожный царь отправил на Белоозеро, приказав ей удалиться к "окияну морю", если Ахмат перейдет "на сю страну Оки и возьмет Москву". О царе распространялись в народе самые невероятные слухи, говорили, что он хочет предать христианство бусурманам, бросить отечество и убежать в чужие страны. Толки эти нашли доверчивых людей и среди духовенства. Вассиан, архиепископ Ростовский, нашел нужным написать великому князю обширное послание, в котором находим такие места:
"Прииде же убо в слухи наша, яко прежнии твои развратници не престают, шепчуще в ухо твое льстивая словеса, и совещают ти не противитися супостатом, но отступити и предати на расхищение волкам словесное стадо христовых овец! Внимай убо себе и всему стаду, в нем же тя Дух святый постави, о боголюбивый и вседержавный царю!.. И что убо свещают ти лстивии сии и лжеименитии, мнящеся быти хрестьяне? Токмо еже повергше щиты своя и не мало спротивлешеся окаянным сим сыроядцем, предав хрестьянство, свое отечество, яко бегуном скитатися по иным странам! Помысли убо, о велемудрый государю, от каковыя славы в каково безчестье сводят твое величество!.. И где пакы отходиши, пастырю добрый, кому оставлявши нас, яко овцы, неимущи пастыря?.. Не послушай убо, государю, таковых, хотящих твою честь в безчестие и твою славу в безславие преложити, и бегуну явитися, и предателю хрестьянскому именоватися; но отложи весь страх и возмогай о Господе в державе и крепости: един бо поженет тысящу, а два двигнета тмы..."
Но этим письменным наставлением по части военных дел архиепископ не успокоился. Он воспользовался приездом царя в Москву, чтобы сделать ему новое публичное поучение:
"Приеха же князь великий во град Москву (с берегов Оки, где он оставил все войско) и срете его митрополит, а с ним владыка Васиан Ростовский. Нача же владыка Васиан зле глаголати князю великому, бегуном его называя, сице глаголаше: "вся кровь на тебе падет хрестьянская, что ты, выдав их, бежишь прочь, а бою не поставя с татары и не бився с ними! А чему боишися смерти? Не безсмертен еси человек, смертен! А без року смерти нету ни человеку, ни птице, ни зверю! А дай семо вой в руку мою, коли аз, старый, утулю лице против татар!" И много еще глаголаше ему, а гражане роптаху на великаго князя" (Софийск. II. 1480).
Возбуждение народа против князя, поддержанное этим вмешательством духовенства в порядок ведения войны, было так сильно, что великий князь не решился остановиться в Москве в своем дворце, а выехал жить в Красное сельцо.
Свое послание владыка начинает словами: "Наше убо, государю великий, еже воспоминати вам, ваше же — еже послушати", и под "послушати", конечно, разумеет не выслушать только, а подчиниться.
Митрополит Филипп не хотел вступать на митрополичью кафедру, если царь не уничтожит опричнины; епископам едва удалось уговорить этого строгого подвижника принять кафедру безусловно и дать обещание не вступаться в опричнину и в царский домовый обиход3.
Этот краткий перечень святительского вмешательства в чисто светские дела заключим выпиской из разрядов за 1619 г.:
"И великий государь, Святейший Патриарх Филарет Никитич Московский и всея Русии, с митрополиты, и с архиепископы, и епископы, и со всем Освященным собором приходил к великому государю царю и Великому князю Михаилу Федоровичу вся Руссии, и советовали о том: что судбами Божьими, а за грех всего православнаго крестьянства, Московское государство от полских и литовских людей разорилось и запустело, а подати всякие и емским охотником подмоги емлют с иных по писцовым книгам, а с иных по дорожным книгам, и иным тяжело, а другим легко; а дозорщики, после московскаго разоренья, будучи посыланы по городом, дозирали по не дружбе тяжело и от того Московского государства всяким людям скорбь конечная" и т.д.
Государь, выслушав эти представления духовенства о последствиях московского разорения, решил собрать собор, которому и предложил вопрос "Как бы то исправить и земля устроить?" (Кн. разряд. I. Стб. 612).
Итак, со введения христианства и по XVII век включительно духовенство принимает весьма деятельное участие в делах светского управления. Давая князьям советы, оно подкрепляет их всею силою своего духовного авторитета. Подчинение епископским советам и в этих случаях светского властительства входит, конечно, в сферу того послушания и той благопокорности, за проявление которых вселенский патриарх так хвалит Великого князя Дмитрия Ивановича. В Греции хорошо понимали эту руководящую роль епископов в делах светской политики, а потому патриархи требовали от русских митрополитов, чтобы они доносили им не только о церковных потребностях, но и о делах государственных . Насколько в Константинополе верно оценивали влияние митрополитов на светские дела, видно из соборного определения, присланного патриархом Нилом митрополиту Пимену. После смерти митрополита Феогноста произошло разделение митрополии: вслед за избранием Алексея, кандидата Москвы, в звание митрополита был возведен и Роман, кандидат литовского князя Ольгерда. Обсуждая этот факт, грамота говорит, что Ольгерд добивался посадить на митрополичью кафедру дружественного ему Романа "под тем предлогом, будто народ не желает иметь митрополитом кур Алексея, а на самом деле для того, чтобы, при его помощи, приобрести власть и в Великой Руси". Совершенно верная точка зрения: дружественный князю митрополит весьма мог способствовать расширению и усилению его власти4.
1Места указаны и приведены у г-на Дьяконова. 48
2Место из письма приведено у г-на Дьяконова. 93
3Рум. собр. I. N193; Макарий. VI. 298
4См. гр. патриарха Филофея к митрополиту Алексею в июне 1379 г. (Рус. ист. б-ка. VI. Прил. № 17).
5Рус. ист. б-ка. VI. N30. 1380
<< Назад Вперёд>>
