Коллегия земских бояр
С самых древних времен князь был судьей и лично отправлял дела правосудия. По мере объединения России под властью Москвы отправление суда лично государем делалось все затруднительнее. Но и московские государи продолжают судить сами и в первой инстанции еще в XIV и XV веках. Не имея, однако, возможности разрешать все дела, поступавшие к их личному суду, великие князья учреждают себе в помощь бояр введенных, которым дают право судить свой суд. Таким образом, возникли особые лица, которые судили "суд великаго князя". До Ивана III они судили этот суд единолично; с Ивана III они должны были судить его сам друг с дьяком (Древности. T.I С.474, 576). Дальнейший шаг в организации этого высшего суда состоял в учреждении боярской судной коллегии. Когда именно была она учреждена и в каком виде, — это неясно. При Иване III такой коллегии, стоявшей выше приказов, кажется, еще не было. Первая статья его Судебника говорит:
"Судити суд боярам и окольничим, а на суде быти у бояр и о у околничих диаком".
Из этой статьи следует, что есть суд бояр и окольничих, на котором присутствуют дьяки. Но какой это суд, суд приказов, где сидит боярин или окольничий и при нем дьяк, или высший суд над приказами, состоящий из бояр, окольничих и дьяков? Вторая статья того же Судебника дает право думать, что это суд приказов, ибо она предписывает "боярину" жалобников от себя не отсылать, а давать управу, кому пригоже; а кому не пригоже, о том сказать великому князю, или "к тому его послати, которому которые люди приказано ведати". Здесь, очевидно, дело идет не о высшем суде, а о приказном. Надо думать, что о приказном суде говорит и ст.1, стоящая в прямой связи со ст.2. Это толкование совершенно подтверждается и царским Судебником. Ст. 7 этого последнего соответствует ст.2 первого Судебника и говорит о приказном суде, а не о высшем боярском; других же статей, в которых можно было бы видеть указание на существование высшего боярского суда, нет, а потому есть достаточное основание думать, что и в период составления второго Судебника такого суда еще не было1.
Но от второй половины XVI века мы уже имеем документальное свидетельство о существовании высшего боярского суда. Под приговором чинов Собора 1566 г. о ливонских делах встречаем такую подпись: "А у бояр в суде яз, Борис Иванович Сукин". Б.И.Сукин был дьяк, из подписи же его следует, что он состоял членом боярского суда. Это не суд приказа, ибо приказов было много, и в каждом были свои дьяки; и не суд одного боярина введенного, ибо трудно думать, чтобы единоличный суд боярина введенного назывался "судом бояр". Что же это за суд?
Прежде всего надо заметить, что у нас в древности суд не был отделен от управления: кто управлял, тот и судил, и наоборот, кто судил, тот мог рассматривать и вопросы управления. Поэтому выражение "суд бояр" нельзя понимать в тесном смысле высшей боярской исключительно судной коллегии. Это была, надо думать, не судная только, а "расправная" коллегия, ведавшая и суд, и управление.
Такая коллегия возникла у нас в 1564 г. В этом году царь учредил опричнину.
"Государство же свое Московское, воинство, и суд, и управу, и всякие дела земские приказал ведать и делати бояром своим, которым велел быть в земских: князю Ивану Дмитриевичу Вельскому, князю Ивану Федоровичу Мстиславскому и всем бояром. А конюшему, и дворецкому, и казначеем, и дьяком, и всем приказным людем велел быти по своим приказом и управу чинити по старине, а о больших делах приходити к бояром. А ратные каковы будут вести или земские великие дела, и бояром о тех делах приходити к государю" (Александро-Невская лет.; у Карамзина. IX. Пр. 137).
Здесь мы имеем дело с первым учреждением особой боярской коллегии, действующей самостоятельно в пределах предоставленной ей компетенции. Эта коллегия имеет свой постоянный состав, определенный указом царя. В нее назначены бояре, которым велено быть "в земских". Подлинный указ до нас не дошел, а потому мы и не можем сказать, кто именно был назначен Грозным в состав правительственной боярской коллегии. Мы знаем только двух членов, принадлежавших к ее первоначальному составу, это были: князья И.Вельский и И.Мстиславский, названные в приведенной уже выписке из Александро-Невской летописи; позднее к ним был присоединен князь Мих.Воротынский, он упомянут в документе 1570 г., о котором речь будет впереди. Можно думать, что и дьяк, Б.И.Сукин, принадлежал к составу этой же коллегии, так как никакой другой в это время не было.
Эта коллегия имела свою определенную компетенцию. Ей предоставлено было ведать все внутреннее управление, военное и гражданское, и суд. Приказы, имевшие по Судебникам доклад у государя непосредственно по всем делам, которых нельзя было решить без государева ведома (ст. 2 первого и ст.7 второго), должны были теперь по всем "большим делам" обращаться с докладами к "боярам" земской коллегии. Эти бояре получили право разрешать своею властью все дела, за исключением "ратных и великих земских"; по этим последним они сами должны были делать доклад государю.
Очень может быть, что в подлинном государевом указе, до нас не дошедшем, разграничение власти бояр от власти государя было сделано в более точных выражениях; но во всяком случае трудно думать, чтобы земским боярам предоставлена была компетенция, выходящая за пределы прямого применения царских указов. Иван Грозный слишком ревниво относился к своей власти, чтобы предоставить земским боярам сколько-нибудь широкие полномочия по управлению государством. От времени, непосредственно последовавшего за учреждением земской боярской коллегии, мы имеем несколько жалованных и льготных грамот, одну грамоту о порядке платежа таможенных пошлин, о мерах против корчемства и игры зернью и один наказ белозерским губным старостам и целовальникам о порядке преследования лихих людей1. Все эти грамоты даны от имени самого царя. Высшее управление, как и следовало ожидать, осталось в его руках. К боярам перешло только исполнение указов, да и в этой области трудно думать, чтобы они действовали с некоторою самостоятельностью в сколько-нибудь сомнительных случаях. Время для этого было очень неблагоприятно. Отъезд царя в Александровскую слободу сопровождался выражением недоверия к боярам; в письме к митрополиту Иван Грозный перечисляет боярские измены и беззакония и этим объясняет свой отъезд, а позднее — и учреждение опричнины. При таких условиях боярам трудно было действовать самостоятельно даже и в мелких вопросах текущего суда и управления. Можно думать, что любимой формой их деятельности были доклады государю.
Как бы ни была зависима и несамостоятельна деятельность коллегии земских бояр, все же она существенно отличается от деятельности Думы государевой. Государева дума только подготовляет дела к решению государя; она делает это или в присутствии царя, или в особом заседании без царя, но всегда по его особому указу. Она сама ничего не решает. Если царь приказывает Думе составить приговор, приговор этот исполняется не сам по себе, а в силу государева указа. Учрежденная Иваном Грозным коллегия земских бояр имеет свою собственную компетенцию и в пределах этой компетенции сама решает восходящие на ее рассмотрение вопросы. Дела, подлежащие рассмотрению земских бояр, восходят к ним из приказов в тех случаях, когда приказы не находили возможным разрешать их сами, по их важности или по иным причинам, и по жалобе частных лиц на решения приказов. Можно допустить и третье основание: земские бояре могли рассматривать некоторые дела и в первой инстанции; это дела о всех тех людях, которые никому не были приказаны.
Коллегия земских бояр представляет совершенную новость в нашей истории; до 1564 г. ничего подобного у нас не было. Но к той же коллегии царь мог обратиться и за советом и, таким образом, временно превратить, ее в свою думу. Такой случай известен нашим памятникам. В 1570 г. земские бояре получили от сибирского царя грамоту, перевели ее с татарского языка на русский и препроводили к царю. В ответ они получили такой приказ:
"И вы б о том поговорили, пригоже ли нам с сибирским царем о том ссылатися, и почему в Сибирь татарин к царю отпущен, и что с ним писано, и в котором году отпущен? Да что ваша будет мысль, и вы б приговор свой к нам отписали..." (ААЭ. I. № 179).
Приказ этот послан был из Александровской слободы, где, конечно, у царя не было недостатка в советниках; но он нашел нужным посоветоваться с земскими боярами, а не с опричными. Это соединение двух функций в одном и том же учреждении ничего не меняет в существе дела. Советников своих и по учреждении опричнины царь берет где желает. Но рядом с этим старым явлением возникло новое, коллегия земских бояр, поставленная над приказами; это не дума, а Расправная палата, имеющая власть решать текущие дела суда и управления.
1Г-н Лихачев в своем сочинении "Разрядные дьяки XVI века" приводит "боярский приговор, что приговорили о покраденной у корельского попа ржи" от 1520 г. В постановлении приговора участвовали: четыре боярина, четыре окольничих, печатник и 3 думных дьяка. Из напечатанного Документа не видно, чтб это за "бояре", — думцы это государевы или специальная судебная коллегия. Если мы и допустим, что "бояре" в дан. случае действовали не в качестве думцев, а в качестве суда, все же это УДет суд на случай, а не постоянная судная палата. Специальные же суды на известный случай всегда, конечно, имели место.
2АЭ. I. №№ 269, 276, 277, 279, 281. 1565—1571; АИ. I. №№ 188, 191, 193. 1573—1575.
<< Назад Вперёд>>
