Деятельность Думы
Деятельность их прежде всего проявляется в том, что они присутствуют при исполнении государем его обширных полномочий по отправлению суда и управления. Государь не может знать всего. Прежде чем высказаться по тому или другому вопросу, ему надо иметь перед собой все необходимые справки. Для этого около него должны всегда находиться люди, которые могут представить нужные сведения. Этой цели до некоторой степени удовлетворяют уже докладчики дела; и мы видели, что московские государи дают свои указы на основании доклада нескольких дьяков, или боярина и дьяка, окольничего и дьяка и т.д. Но они далеко не всегда довольствуются разъяснением дела докладчиками; весьма нередко они обращаются к думцам и совещаются с ними, прежде чем решить дело. О решениях царя, состоявшихся после такого совещания, памятники говорят: "царь указал, поговоря с бояры".
Приведем несколько указаний на такие разговоры.
21 мая 1609 г. последовал указ царя Вас. Ив. Шуйского (единоличный) о кабальных людях, в конце которого читаем:
"Которые холопи живут безкабально лет пять или шесть или десять или болши, приказал государь их отдавати старым их государем, у каго они живут, до своего государева указа; а о том рекся государь говорить с бояры" (АИ. I. № 85. IV).
Начало указа, нами не выписанное, не возбуждало в царе никаких сомнений и потому разрешено им без всякого разговора с боярами. Последний же пункт возбудил некото- Рое сомнение, а потому царь разрешил его только временно, До своего царского указа, о чем обещал поговорить с боярами. Сомнение, о котором мы упомянули и которое навело Царя на мысль о необходимости поговорить с боярами, по всей вероятности, состояло в следующем.*0 добровольных холопах был уже указ, состоявшийся при Федоре Ивановиче. По этому указу на добровольных холопов выдавали служилые кабалы и в том уже случае, если они служили кому- нибудь только полгода. Царь был склонен увеличить этот срок, но не решился принять эту меру, затрагивавшую интересы всего состоятельного класса, не поговорив с боярами.
От 1 февраля 1634 г. Михаил Федорович получил дурные вести о положении нашего войска под Смоленском. Надо было принять немедленно меры. В книге разрядной по этому поводу написано:
"И государь царь и Великий князь Михаил Федорович, говоря с бояры, указал околничему князю Григорию Константиновичу ехати в Можаеск к боярам и воеводам... и с ними советовать, как бы... ратным людям под Смоленском помочь учинити вскоре" (627).
От царствования Алексея Михайловича сохранилась целая записка о том, о каких делах царь собирался "говорить боярам". В этой записке читаем:
"Поговорить бояром о свейских послех, что присылают бити челом нам, великому государю, чтобы отпустить человека своего в Свею для добрава дела, а сидеть де надокучило.
А от себя им и отпустить велеть не будет худа. А будет что для вестей не отпускать, и они давно все ведают и кроме сего гонца".
Любопытная заметка! Царь, готовясь говорить с боярами, наперед взвешивает, что можно сказать за и против посылки посла в Швецию. И далее:
"Боярину Вас. Шереметеву в Борисове зимовать ли, и ратным людем кому с ним зимовать, или с иным воеводою зимовать и воеводе кому быть"1.
Эти разговоры царя с боярами обыкновенно происходят во время доклада царю дел. При докладах, хотя и не всегда, но весьма часто, присутствуют бояре. Доклады делаются царю, как это видно из вступительных к ним слов. Они, обыкновенно, начинаются так: "Доложити государя царя и великаго князя", а далее, по изложении обстоятельств дела: "Лета 1558 октября в 1 день царь и Великий князь Иван Васильевич всея Руси сего доклада слушал". Если на докладе присутствовали бояре, то в резолюции говорится, что "царь приговорил с бояры"2. Тот же порядок и в XVII веке. В дворцовых разрядах за 1675 г. читаем:
"А велено их распрашивать думному дьяку разрядному, Герасиму Дохтурову, и по распросным речам указал ему вел. государь себя, великаго государя, доложить об указе при боярех, как ему, великому государю, с бояры сиденье будет и изволит дела слушать" (1401).
Государь сам слушает дела, и для этого у него бывает сиденье с боярами. Явление старое, но слово новое. В летописных известиях XII века речь идет "о думе" с боярами, в Москве говорят о "сиденьи" с боярами. Так как бояре присутствуют при докладе, то государь приказывает иногда доложить ему и боярам; в тех же разрядах читаем:
"И по распросным речам ея, Фенкиным, доложить ему, боярину, себя великаго государя и бояр, как великий государь изволит сидеть с бояры за своими, великого государя, делами" (1429).
Но иногда дело оказывается столь сложным, что его нельзя бывает по первому докладу обсудить и решить. В этих случаях, выслушав дело, государь приказывает боярам обсудить это дело в особом заседании и потом еще раз ему доложить. Любопытный образчик такого двойного доклада и слушания записан в дворцовых разрядах под 1675 г.
"Того же году апреля в 26 день, указал великий государь боярину Ивану Богдановичу Милославскому внесть к себе, великому государю, дело в доклад думнаго дворянина А.С.Хитрово... И боярин, Иван Богданович, по указу великого государя, то дело взносил к нему, великому государю, и его, великого государя, по тому делу и по очной ставке докладывал. И великий государь того ж числа того дела слушал с бояры и указал еще бояром слушать и доложить себя, великого государя, иным временем, как у него, великого государя, будет сиденье с бояры" (1355).
Из приведенных мест видно, что сиденье царя с боярами даже в конце XVII века имело место не в определенные дни и часы, а по мере надобности. Доклады же делались царю постоянно. Многие из них царю приходилось слушать в такие моменты, когда при нем вовсе не было бояр. Можно думать, что дьяки и члены приказов, от которых шли доклады, любили докладывать именно в отсутствие бояр. Они являлись в этих случаях единственными советниками своего государя. Это были высочайшие доклады с глазу на глаз. Они в высокой степени возвышали значение докладчика. Государи давали указы и по таким докладам, но не всегда. Иногда, выслушав дело, они приказывали доложить его боярам и потом, с боярским приговором, вновь доложить дело себе. Какая была причина такого распоряжения? На это можно отвечать предположительно. Докладываемое дело было, конечно, обставлено всеми нужными справками, иначе докладчик не решился бы пойти к царю. Но это справки с точки зрения докладчика. Надо думать, московские государи не хотели действовать под влиянием всегда более или менее односторонней точки зрения докладчика, а потому и привлекали к обсуждению доклада лиц, знакомых с правительственной практикой, но в данный момент непосредственно незаинтересованных отправлением известного рода дел. При той бесконтрольной власти, какою пользуются лица, имеющие право высочайших докладов, в указанной практике московских государей можно видеть попытку ограничить произвол высших правительственных органов.
Вот пример такого осторожного отношения московских государей к лицам, имевшим право высочайшего доклада:
"1636 года декабря в 15 день государя царя Великаго князя Михаила Федоровича докладывал думный дьяк, Михайло Данилов, о поместных и вотчинных статьях, и государь царь и Великий князь Михаил Федорович указал: тех статей слушать бояром, а что о тех статьях бояре приговорят, и о том велел государь доложить себя, государя" (Владимирский-Буданов. Хрестоматия. T.III. 247).
Таков порядок разъяснения дела и подготовки его к царскому решению при участии Государевой думы. Царь постановляет решение и дает свой государев указ или единственно на основании доклада правительственных лиц, дьяков, бояр и других приказных докладчиков, или выслушивает предварительно своих думцев "бояр". Этим объясняется и разная форма указов: в одних виден след соучастия "бояр", в других нет.
Если доклад происходит без бояр, в таком случае государь по выслушании дела приказывает свой указ докладчику прямо к исполнению, например:
"Лета 7069 октября в 15 день царь и Великий князь Иван Васильевичь сего докладу слушал и приказал казначеем..." (АИ. I. № 154. XVI. 1560).
Если на докладе присутствовали бояре, то царь давал приказ боярам, на основании которого они составляли приговор, например:
"В 81 году октября в 9 день, по государеву цареву и великаго князя приказу, преосвященный Антоний Митрополит, архиепископы и епископы и весь Освященный собор, и бояре, князь Иван Федорович Милославский, и все бояре, приговорили..." далее излагается указ о наследовании в вотчинах княженецких и жалованных (АИ. I. № 154. XIX. 1573).
Любопытен состав этой Думы Ивана Васильевича. Дело шло о чисто светском вопросе гражданского права; но в Думу нашли нужным пригласить весь Освященный собор.
Та же форма наблюдается и в XVII веке. В дворцовых Разрядах под 1617 г. читаем:
"А по государеву цареву и Великого князя Михаила Федоровича указу бояре приговорили: объезжим головам всем быть без мест" (298).
Или в книгах разрядных на 1628 г.: "И указал государь бояром сказати воеводам, чтоб °ни ныне на его государеве службе были, как кому сказано, а Не будут они по государеву указу и по их боярскому
приговору, и учиут они впредь о том государю бить челом, и им от государя быти в великой опале" (12)>
Боярским приговором названо здесь исполнение государева указа. Еще пример. В окружной грамоте Алексея Михайловича на Верхуторье читаем:
"В нынешнем в 1646 г. февраля в 7 день указали мы и бояре приговорили: для пополнения нашея казны, служилым людям на жалованье" и т.д. (Рум. собр. III. № 124).
Итак, боярский приговор составляется на основании государева указа. Царь, выслушав доклад и все необходимые справки для разъяснения дела, высказывает свою волю, как делу быть; если при докладе были бояре, они формулируют царскую волю, это и есть боярский приговор. Это и значит "царь указал, бояре приговорили". Понять эти слова в смыс ле указания на коллегиальный порядок решения дел в Думе, причем царю принадлежит лишь роль председателя, не представляется ни малейшей возможности. Такой порядок решения дел в Думе противоречил бы всем условиям быта Московского государства. Бояре-думцы — слуги московских государей, обязанные им своим выдающимся положением. Государь может призвать и не призвать их в Думу, поэтому никак нельзя допустить, что они имеют решающий голос при рассмотрении государственных вопросов3. Об отношениях Великого князя Ивана Васильевича к своим думцам мы имеем характерное свидетельство Берсеня-Беклемишева: "Князь великий, — говорит он, — против себя стречю любил и тех жаловал, которые против его говаривали". "Стречя" или "встреча"— означает возражение. Итак, Иван Васильевич любил выслушивать возражения и даже жаловал тех, кто их ему делал! Об этом не пришлось бы говорить, если бы членам Думы принадлежал решающий голос. В этом случае у них было бы право не только возражать, но и решать против воли царя. Берсень же, сравнивая Ивана Васильевича с его сыном и преемником, в похвалу первому говорит вышеприведенную фразу. По московским понятиям, и то хорошо, если царю можно возразить. Надо думать, что Ивану Васильевичу редко приходилось выслушивать возражения, если он за них даже жаловал. Иначе относился к думцам Василий Иванович. Герберштейн говорит о нем: "Между советниками великого князя никто не пользуется таким значением, чтобы осмелиться в чем-нибудь противоречить ему или быть другого мнения" (28). С этим согласны и отечественные свидетельства. Тот же Берсень говорит: "Государь упрям и встречи против себя не любит; кто ему встречу говорит, и он на того опаляется". Берсень испытал это на себе. Когда в Думе шла речь о Смоленске, он возразил государю, "и князь великий, — рассказывал он по этому поводу Максиму Греку, — того не полюбил да молвил: пойди, смерд, прочь, не надобен ми еси"4.
Таковы могли быть последствия неосторожных споров думных людей с московскими государями. Думные люди не решали государственных дел, а только отвечали на вопросы государей и исполняли их указы. Сильвестр и Адашев сделали попытку превратить государя в председателя Думы. Нововведение это было кратковременно и кончилось опалой реформаторов. Иван Грозный увидал в нем нарушение своих существеннейших прав. Роль Думы в XVII веке совершенно верно определена современником. Описав, как думные люди рассаживаются в Думе по отечеству, Котошихин говорит:
"А лучится царю мысль свою о чем объявити, и он им, объявя, приказывает, что б они, бояре и думные люди, помысля, к тому делу дали способ... и они мысль свою к способу объявливают..." (II. 5).
Итак, царь высказывает "мысль", т.е. намерение свое, свою волю, а боярам приказывает приискать способ осуществить эту мысль; этим исполнением царской мысли и исчерпывается вся деятельность Государевой думы, заседающей в присутствии царя.
Но государи могли дать своим думцам и большие полномочия, если находили это нужным. И они делали это. Они уполномочивали, например, бояр составить приговор по известному делу в особом заседании, в котором сами не присутствовали. Это бывало в тех случаях, когда дело отличалось большой сложностью и не могло быть разрешено немедленно. Такие приговоры, составленные одними боярами, государь приказывал потом доложить себе.
Весной 1625 г. Михаил Федорович делал назначения разных лиц к городовому делу. Двое из назначенных не приняли назначения и били челом об отечестве. Местнические счеты представляли нередко большую сложность и запутанность, а потому:
"Государь царь и Великий князь Михаил Федорович, слушав челобитья Даниила Шенкурскаго и Ивана Измайлова, указал о том сидети бояром, да что бояре о том приговорят, и государь указал о том доложить себя, государя" (Кн. разряди. Ст. 1155).
В 1636 г. 15 декабря думный дьяк Михайло Данилов докладывал царю о поместных и вотчинных делах. Ввиду сложности вопроса государь приказал слушать "тех статей" боярам, а что они приговорят, о том доложить ему.
"И декабря в 16 день бояре тех статей слушали, а что о которой статье бояре приговорили, и о тех статьях велели докладывать государя. И декабря в 17 день государь царь и Великий князь Михаил Федорович слушал поместных и вотчинных статей, и что об них бояре приговорили указал о тех статьях, а что о которой статье государев указ и боярский приговор, и то писано по статьям..." а далее следуют четырнадцать статей, занимающих 7 страниц в печатном издании в 8-ку "Хрестоматии" Влад.-Буд. III. 247. То же делает и Алексей Михайлович: "А в нынешнем году (1677), по указу великаго государя, бояре для спорнаго челобитья всяких чинов людей, тех статей (поместных и вотчинных) слушали вновь, и которым статьям, по боярскому приговору, быть по прежнему, и которыя пополнены, и которыя отставлены, и то писано под статьями порознь ниже сего..." и далее следуют 41 обширная статья о поместьях и 16 статей о вотчинах, занимающих 27 страниц в 4-ку (ПСЗ. № 700).
Два приведенных свидетельства относятся к порядку московского законодательства. В первом из них государь приказал "боярам" рассмотреть новые статьи, составленные в Поместном приказе; во втором — дело шло об изменении действующих уже статей. Всяких чинов люди заявляли свое недовольство существующими нормами поместного и вотчинного права. Алексей Михайлович указал боярам принять в соображение заявленные неудовольствия и пересмотреть "статьи". По указу государеву бояре были уполномочены пополнить и даже отменить старые статьи. Обширный труд их или, как тогда говорили, боярский приговор представлен был на утверждение государя и по его указу получил силу закона.
Итак, государевы советники или присутствуют на докладах приказных правителей царю и, по его запросу, подают мнения о предметах докладов, и затем, по указу царя, составляют приговоры, или, тоже по указу царя, имеют свои особые заседания и составляют проекты новых законов, которые приводятся в исполнение опять-таки по указу царя.
Ввиду такой роли Думы не представляется ни малейшей надобности останавливаться на вопросе о ее компетенции, хотя вопрос этот и сильно занимает наших исследователей. Дума делает все то, что ей будет приказано сделать государем, и не делает ровно ничего, если государю не будет угодно приказать ей действовать. А это значит, что Дума не имеет никакой "своей" компетенции. Мы только что привели Два случая, в которых "боярам" указано было рассмотреть поместные и вотчинные статьи и составить о них свой приговор. Но это не доказывает, что проекты поместных и вотчинных статей составляются боярами. Государь может и без Думы указать, как действовать в делах этого рода.
В 1643 г. били государю челом "безпоместные и мало-поместные и пустопоместные дворяне разных городов". Челобитье их состояло вот в чем. По смерти служилых людей поместья их давались вдовам, а вдовы сдавали эти поместья в свой род и тем выводили их из рода умерших мужей. Родственники мужей и били челом, чтобы
"...государь их пожаловал, не велел бы тех их родственных поместей сдавать из роду вон, чтобы им в конец не погибнуть и от службы не отбыть". Государь, сей челобитной слушав, указал: поместей вдовам без именнаго указу сдавать ни кому не велеть" (Влад.-Буд. Хрестом. III 255).
Почему в 1636 г. Михаил Федорович приказывает поместные и вотчинные статьи, проект которых был составлен в Поместном приказе, слушать боярам, а в 1643 г. тот же государь дает указ прямо от себя о поместных же делах? В 1643 г. дело шло об однородных челобитных, а в 1636 г. была соединена в один доклад масса разнородных, для удовлетворения которых потребовалось составить 14 статей. Доклад 1636 г. был весьма сложный, и царь не захотел ограничиться мнением членов Поместного приказа, а пожелал выслушать и мнение бояр; доклад 1643 г.— сравнительно прост, и царь разрешил его сам, не обращаясь к боярам. Новые указы по одним и тем же делам можно давать и с помощью бояр, и без их помощи, как будет угодно государю. В последнем случае помощь бояр вполне заменяется помощью одного дьяка-докладчика.
То же надо сказать и о судебной деятельности царя. Московские государи продолжают судить лично в XVI и XVII столетиях. Но и в судебной своей деятельности они нередко обращаются к содействию "бояр". Пример такого содействия мы привели выше, но и в суде такие случаи нередки. В 1623 г. бил челом государю и отцу его, святейшему патриарху, стольник князь В.И.Туренин на князя Б.Касаткина. Государи велели.
"...сказать про то бояром, чтоб бояре о том поговорили, а что поговорят, и о том велел государь и отец его государев, великий государь святейший патриарх, доложить себя" (Кн. разр. 931).
Боярский приговор был доложен государям думным дьяком Томилою Луговским. На основании этого приговора государи указали челобитчику "дать суд" и назначили судей.
Но суд почему-то не состоялся. Это дало повод к новой челобитной князя Туренина. Государи указали "говорить бояром". Бояре рассмотрели теперь дело по существу и приговорили выдать князя Б.Касаткина князю В.Туренину головою. Думный дьяк, Федор Лихачев, доложил приговор этот государям, и государи
"...указали князя Богдана Косаткина за кн. Васильеве безчестье Туренина посадить на день в тюрьму. И князю Богдану Касаткину государев указ и боярский приговор сказан и в тюрьму князь Богдан Касаткин послан с подьячим с Микиткою Кузминым" (Кн. разр. 935).
В обоих случаях "бояре" играют роль совета. В первом случае государи хотели узнать, какое дать направление челобитной князя Туренина. По существующим порядкам последствия челобитной в делах об отечестве могли быть очень различны. Челобитчику в случае очевидной нелепости его иска могло быть прямо отказано; но если бы при предварительном рассмотрении челобитной оказалось, что ему "сошлось" с ответчиком, дело его могло быть разрешено "сыском" или "судом". Государи хотели знать, какое направление дать делу, и потому потребовали мнения бояр. Бояре приговорили "дать суд", и государи указали дать суд. Во втором случае боярам указано было произвести этот суд. Бояре приговорили к выдаче головою, государи на докладе изменили боярский приговор и указали посадить виновного на день в тюрьму. В обоих случаях боярский приговор есть лишь материал для государева указа и только. Хотя государи в последнем случае изменили боярский приговор, но князю Касаткину, тем не менее, объявлен государев указ и боярский приговор. И это отчасти верно, ибо и бояре признали виновным князя Касаткина, разница только в мере наказания.
В 1625 г. бил челом государю Д.Шенкурской на И.Измайлова. Государь
"...указал о том сидеть бояром, да что бояре о том приговорят, и государь указал о том доложить себя, государя" (Кн. разр. 1155).
Думный дьяк, Федор Михалов, доложил государю боярский приговор:
"И Государь царь и Великий князь Михайло Федорович указал Данилу Шенкурскому и Ивану Измайлову боярский приговор сказати. И по государеву указу... боярский приговор сказан".
Здесь "бояре" опять выступают в качестве судей по приказу царя, но с тою разницею, что государь утвердил их приговор без всяких изменений.
Случаи такого участия бояр в судебной деятельности царя, сколько бы их ни оказалось, не доказывают, что у бояр есть право участвовать в решении отеческих дел. Эти дела решаются государями и без всякого участия бояр. В 1618г. бил челом государю стольник, В.Третьяк, на князя Юрия Буйносова, и "государь велел ему отказать", не справляясь с мнением бояр. В том же году бил челом государю Юр.Татищев на князя Д.М.Пожарского; государь велел ему отказать и с князем Пожарским быть. Но когда Татищев не послушался этого указа, государь приказал его бить кнутом и выдать Пожарскому головою и опять без всякого совещания с боярами по той причине, что царю дело было ясно. Такие же примеры единоличного суда царя в отеческих делах встречаем в 1624, 1625 и 1627 гг.5 Любопытно, что, по взгляду тяжущихся, бояре в делах этого рода иногда и вовсе не могли принимать участия. В 1614 г. князья С. и М.Прозоровские били челом о суде и счете на князя Ф.Куракина. Государь велел "допросить" их боярам. Прозоровские этим указом остались недовольны и вновь били челом о суде, надо полагать, перед царем лично, потому что просьбу свою они мотивировали так:
"Случаев у нас много (т.е. случаев назначения на службу, в которых они были поставлены выше Куракиных), да перед бояры положить их не мочно, потому что и до многих бояр в случаях дойдет" (Двор. разр. 158).
Московские государи не только одни решают местнические споры, но одни, без всякого совещания с боярами, установляют и общие нормы для решения таких споров. В 1616 г. окольничий, князь Гр. Волконский, "сказывал" (т.е. представлял) царю английского посла, а князь Гр. Тюфякин этого посла звал к государеву столу и ездил его потчевать. И вот поэтому-то у него и явилось опасение, не будет ли он поставлен в случае спора ниже кн. Волконского. Для разъяснения своего сомнения он обратился с челобитьем к государю.
"И государь приказал посольскому думному дьяку, Петру Третьякову, челобитье его записать в Посольском приказе, что стольнику, который посла зовет к столу, до околничаго, который посла сказывает, в отечестве дела нет; а околничему до него дела нет, и прежде того не бывало же" (Двор, разр. 221).
Московские государи давно уже стремятся ограничить случаи местнических споров, а потому разрешение челобитья князя. Тюфякина не представляло никакого сомнения, и оно последовало без всякого совещания с думными людьми.
Итак, думцы государевы, не имея постоянного состава, не имеют и определенной компетенции, а делают только то, что царь им прикажет.
Такой вывод может не только изумить, но показаться совершенно невероятным людям, хорошо знакомым с современной литературой о так называемой Боярской думе. В этой литературе можно найти не только старательно составленное перечисление предметов, подлежащих ведомству Думы, но там точно означены дни и часы, когда эта Дума собирается и заседает. К этой собирающейся в определенные дни и часы Думе мы теперь и перейдем.
1Зап. отд-ния рус. и славян. археологии Имп. Рус. археол. о-ва. Т.II С.733.
2Для примера см.: Владимирский-Буданов. Хрестоматия. III. 25.
3Единственное отступление от высказанного в тексте положения можно наблюдать только в кратковременный период господства Избранной рады Сильвестра и Адашева. Она имела целью сделать царя только председателем своего совета. И можно допустить, что иногда и достигала этого. В выражениях указа 1556 г. можно видеть пример осуществления желательного для Избранной рады порядка: "Лета 7064 августа 21 приговорил государь царь и Великий князь Иван Васильевич со всеми бояры". Эта форма совершенно соответствует порядку, установленному 98-й статьей царского Судебника.
4ААЭ. I. N172
5Кн. разряди. Стб. 555, 558; см. еще 1624 г. Стб. 1042; 1625 г. Стб. 1160; 1627 г. Стб. 1377.
<< Назад Вперёд>>
