Союзные действия князей
Время от 1054 г., когда умер Ярослав Владимирович, и по 1093 г., когда умер последний его сын, Всеволод, "История государства Российского" разделяет как бы на два царствования: Изяслава — от 1054 г. до 1077 г. и Всеволода — от 1078 г. до 1093 г. Соловьев отрешается от изложения событий по отдельным царствованиям киевских князей, но приурочивает их ко времени то сыновей Ярослава, то его внуков и правнуков, как будто с сыновьями Ярослава не действовали его внуки, а с внуками правнуки. Д.И.Иловайский снова возвращается к царствованиям отдельных киевских князей; мы находим у него Святополка I и II, Мстислава I и II, Всеволода I и II, Изяслава I и II и т.д., и это не в истории отдельных княжений, а в киевском периоде истории России, т.е. эти Святополки, Мстиславы и пр. — суть всероссийские князья.
В действительности же каждый отдельный князь управлял только в своем собственном княжении, общие же действия совершались союзами князей. Приведем несколько примеров.
Лавр. 1059. "Изяслав, Святослав, и Всеволод высадиша стрыя своего из поруба, сиде бо лет 20 и 4, заводивше кресту, и бысть чернцем".
1060. "Изяслав, и Святослав, и Всеволод, и Всеслав, совокупивше вой безчислены, поидоша на коних и в лодьях, безчислено множьство, на торкы".
1066. "Заратися Всеслав, сын Брячиславль, Полочьске, и зая Новгород; Ярославичи же трие, Изяслав, Святослав, Всеволод, совкупивше вой, идоша на Всеслава, зиме сущи велице. И придоша к Меньску... и бысть сеча зла, и мнози падоша, и одолеша Изяслав, Святослав, Всеволод; Вячеслав же бежа. По сем же... Изяслав, Святослав и Всеволод целоваше крест честный к Всеславу, рекше ему: приди к нам, яко не сотворим ти зла".
Это действия внешней политики. Но единение оказывалось нужным и по вопросам внутреннего управления, по вопросам суда. Владения Ярославичей не только соприкасались, но, что весьма вероятно, границы одного владения врезывались в пределы другого. При таких условиях единство суда представлялось действительной потребностью населения, а достигнуто оно могло быть только путем соглашения. Вот почему в пространной редакции Русской правды читаем:
"По Ярославе же пакы свкупившеся сынове его, Изяслав, Святослав, Всеволод, и моужи их, Кснячько, Перенег, Никифор, и отложиша убиение за голову, но кунами ся выкупати; а иное все, якоже Ярослав судил, такоже и сынове его оуставиша".
По принятому способу изложения нашей истории с 1093 г. по 1112 г. в России княжит Святополк-Михаил, а с 1112 г. по 1125 г. Владимир Мономах. В летописях же рассказ ведется о союзных действиях князей. Вот как описывает начальный летописец первую войну Святополка-Михаила с половцами:
"И не всхотеша половци мира, и вступиша половци воюючи. Святополк же поча сбирати вое, хотя на не. И реша ему мужи смыслении: "не кушайся противу им, яко мало имаши вой". Он же рече: "имею отрок своих 800, иже могут противу им стати". Начаша же другии несмыслении глаголати: "пойде, княже!" Смыслении же глаголаху: "аще бы пристроил и 8 тысячь, не лихо то есть! Наша земля оскудела есть от рати и от продажь; но послися к брату своему, Володимеру, дабы ти помогл". Святополк же, послушав их, посла к Володимеру, дабы помогл ему. Володимер же собра вой свои и посла по Ростислава, брата своего, Переяславлю, веля ему помогати Святополку. Володимеру же пришедшю Киеву, совокупистася у святаго Михаила, и взяста межи собою распря и которы. И уладившася целоваста крест межи собою" (1093).
Святополк должен просить Владимира о помощи. Владимир соглашается, но не даром; по приезде в Киев он предъявляет какие-то требования. Возникает спор, который, наконец, оканчивается мирным договором, и тогда только князья выступают против половцев.
После этого докончания Святополка и Владимира встречаем ряд их совокупных действий.
Лавр. 1095. "Святополк же и Володимер посласта к Олгови, веляста ему поити на половци с собою. Олег же обещався с нима, и пошед, не иде с нима в путь един".
Хотя Олег и выступил в поход по требованию Святополка и Владимира, но показал мало охоты к единению с ними. Это и понятно. Ему только что удалось (в 1094) занять отчину свою, Чернигов, где до того времени сидел Владимир, и, конечно, по соглашению со Святополком. Отношения Олега к Владимиру и Святополку были поэтому весьма натянуты. Чтобы перевести их "в любовь", Святополк и Владимир решили устроить съезд с Олегом в Киеве.
1096. "Святополк и Володимер посласта к Олгови, гляголюща сице: "поиде Кыеву, да поряд положим о Русьстей земли пред епископы и пред игумены, и пред мужи отець наших, и пред людьми градьскими, да быхом оборонили Русьскую землю от поганых".
В 1097 г. состоялся съезд внуков и правнуков Ярослава, на котором действительно было достигнуто общее их соглашение по важнейшему вопросу о распределении между ними наследства Ярослава.
1101. "Том же лете совокупишася вся братья, Святополк, Володимер, и Давыд и Олег, Ярослав, брат ею, на Золотьчи, и прислаша половци слы от всех князий ко'всей братьи, просяще мира. И реша им русскыи князи: "да аще хощете мира, да совокупимся у Сакова".
1103. "Бог вложи в сердце князем рускым мысль благу, Святополку и Володимеру, и снястася думати на Долобске".
1104. "Сего же лета исходяща, посла Святополк Путяту на Менеск, а Володимер сына своего Ярополка, а Олег сам иде на Глеба" (минского князя).
Подобные же известия можно найти в Лаврентьевском списке летописи под 1107, 1110, 1112 и в Ипатьевском под 1115 и 1116 гг. Приведем лишь одно из них.
Ипат. 1115. "Свкупишася братья русции князи, Володимер, зовомый Мономах, сын Всеволож, и Давыд Святославичь, и Олег, брат его, и сдумаша перенести мощи Бориса и Глеба: бяху бо создали церковь има камяну, на похвалу и честь телесома ею и на положение... Распри же бывши (по перенесении мощей) межи Володимером, и Давыдом, и Олгом. Володимеру бо хотящу я (мощи) поставити среде церкви и терем серебрен поставити над нима; а Давыд и Олег поставити я в комару, "идеже отец, рече, мой назнаменовал, на правой стороне, идеже бяста устроене комаре има". И рече митрополит и епископи: "верзите жребии, да кде изволита мученика, ту же я поставим. И вгодно се бысть".
Всякий раз, как согласие князей распадалось, приходилось обращаться к суду Божию. Это потому, что все князья самодержавны и ни один из них не мог приказывать другому.
Желающий следить далее за проявлением договорного начала в XI и следующих веках нашей истории да обратится к летописям. Мы же в напутствие ему сделаем одно разъяснение. Летописцы, передавая обращение одного князя к другому, весьма нередко облекают это обращение в повелительную форму. Владимир, например, посылает за братом Ростиставом, веля ему помогати Святополку, и пр. Некоторые из наших исследователей делают отсюда заключение о праве по началу родового старшинства того князя, который "велит", — приказывать, и об обязанности того, кому приказывают, — подчиняться приказу. Это большое заблуждение. Повелительная форма есть только способ выражения, свойственный тому времени, и ничего более. Из нее нельзя делать никаких заключений к праву повелевать. Известно, что киевский князь, Изяслав Мстиславич, никогда не был подчинен черниговским князьям, Владимиру и Изяславу Давыдовичам; как киевский князь он был даже лучше их, а между тем в летописи читаем:
"И сгадавше князи черниговьскии, послаша к Изяславу, веляче ему пойти (на Юрия Владимирского и Святослава Ольговича), рекуче: "земля наша погибает, а ты не хощеши поити" (Ипат. 1147).
Изяслав был в единении с черниговскими Давыдовичами. Земли их терпели от общего врага, и вот они приглашают своего союзника оказать им помощь. Форма приглашения, на наш взгляд, несколько грубая, но она в духе времени. Так все тогда говорили. Особенно любопытно в этом отношении место Ипатьевского списка летописи под 1159 г. Изяслав Давыдович посылает к двоюродному брату своему и союзнику, Святославу Ольговичу, "веля ему поити с собою на Галич". Святослав не соглашается воевать Галич и, в свою очередь, отправляет посла к Изяславу, который держит к нему такую речь: "не велить ти брат начинати рати, а всяко велить ти ся воротити". Таким образом, оба князя приказывают друг другу!
Семилетнее княжение Мстислава в Киеве рассказано нашими летописцами очень коротко, они посвящают ему не более двух страниц. Мы, конечно, не все знаем о его отношениях к современным ему князьям. Рассказывая о походе Мстислава на полоцких князей, летописец коротко выражается: "посла князь Мстислав братью свою на кривиче", и далее: "а Всеволоду Олговичю повеле ити с своею братьею на Стрежев к Борисову" (Лавр. 1127). Из выражений "посла" и "повеле" решительно ничего нельзя вывести об отношениях Мстислава ни к его многочисленным братьям, ни к черниговским князьям.
Повелительная форма соответствует действительному отношению только в тех случаях, когда один из союзников обязался быть в воле другого, как полоцкие князья, например, обязались быть в воле Мстислава.
Та же практика и в московское время.
Великий князь Дмитрий Иванович, состоя в союзе с двоюродным братом своим, Владимиром Андреевичем, на обоюдном условии "не канчивати", договоры с Тверью, Рязанью и Литвой заключает не от одного только своего имени, но и от имени союзника своего, серпуховского князя. А так как серпуховский князь имел свою долю в управлении стольным городом Москвой, то и меры по управлению Москвой принимались великим князем по совещанию с ним. В Воскресенской летописи под 1367 г. читаем:
"Тое же зимы князь великий, Дмитрий, с братом, князем Володимером Андреевичем, замыслиша ставити город Москву камен, и еже умыслиша, то и створиша, тое бо зимы и камень повезоша ко граду".
Общие военные предприятия и при Дмитрии Ивановиче являются результатом соглашения князей участников. В той же летописи под 1377 г.:
"Тое же зимы посыла князь (суздальский) Дмитрий Костантинович брата своего, князя Бориса, и сына своего князя Семена, ратью, воевати поганую мордву; а князь великий Дмитрей Иванович посла же свою рать с ними".
А вот и пример в обратном смысле:
"Великий же князь Дмитрий Ивановичь, слыша таковую весть, оже идет на него сам царь (Тохтамыш) в множестве силы своея, и нача свкупляти свои плцы ратных, и выеха из города, с Москвы, хотя ити противу ратных. И начаша думу таковую думати Великий князь Дмитрей Иванович с всеми князи рускими, и обретеся разность в них, не хотяху помогати... Бывшу же промежи ими неодиночеству и неимоверству, и то познав и разумев, Великий князь Дмитрей Ивановичь бысть в недоумении и размышлении, не хотя стати противу самого царя, но поеха в свой град Переаславль, и оттуду мимо Ростов, и пакы реку вборзе и на Кострому" (Воскр. 1382).
Дмитрий Иванович решил уже идти против Тохтамыша, но когда другие князья отказали ему в своей помощи, он должен был изменить свое решение и уйти за Волгу. Нельзя не сблизить положение Великого князя Московского в конце XIV века с положением Великого князя Киевского в конце XI (см. выше, с. 192). Ни тот, ни другой не могут приказывать соседним князьям, а должны просить их о помощи. Киевский князь получает помощь черниговского и переяславского, но потому, что делает им уступки; московский — не получает и, конечно, потому, что не удовлетворил притязаний своих союзников. Факты бесконечно разнообразятся в частностях, но суть явлений та же.
Явления того же рода наблюдаем не только при Василии Дмитриевиче и Василии Васильевиче, но и при Иване Васильевиче. Могущество этого князя превосходит все, что русские люди могли себе представить по образцам прежнего времени; рядом с его обширными владениями не осталось ни одного великого княжения, за исключением Литовского; число удельных князей, его современников, было очень невелико; и тем не менее этот всесильный государь находился в таких же отношениях к небольшой горсти владетельных князей, его братьев, в каких находились сравнительно слабые его предшественники. Как и они, договоры с Тверью и Рязанью он пишет не от своего только имени, но и от имени своих союзников, которые состоят с ним в единении на обоюдном условии "не канчивати". Он совещается с ними не только по вопросам войны и мира, но и по церковным. В 1464 г. оставил митрополию митрополит Феодосий; вот что рассказывает летописец об избрании ему преемника:
"Князь же великий посла по братию свою и по вся епископы земли своеа, такожде по архимандриты и игумены честныа, и якоже снидошася князи, братиа великого князя, и вси епископы земли Рускыя и весь Освященный собор, архимандриты и игумени и протопопы и прочия священници, изволением же великаго князя и его братии и всех епископ, бывших тогда на избрании том, и всего Освященнаго сбора избраша епископа Филипа Суздальскаго быти митрополитом всей Русии" (Воскр.).
Братья великого князя участвуют в избрании митрополита не как советники его и члены великокняжеской думы, а как самостоятельные государи, находящиеся с ним в единении.
Но единение это, как и во времена древние, длилось до тех только пор, пока князь великий удовлетворял притязаниям своих союзников, в противном случае они обращали свое оружие против него. В 1472 г. великий князь присоединил к своим владениям удел умершего брата, Юрия, и ничего не дал из него другим братьям.
"Того же лета, — рассказывает летописец, — разгневахуся братиа на великаго князя, что им не дал в уделе жеребиа, в братне, во князь Юрьеве. И помири мати их. Князь же великий дал князю Борису Вышегород, а князю Андрею Меншему — Тарусу, а Большему князю Андрею мать дала Романов" (Воскр.).
Гнев братьев надо было смягчать уступками земель.
Сделанными уступками они удовлетворились и заключили с великим князем новый мир на обоюдном условии "не кончивати" (Рум. собр. I. №№ 97, 99). Силы каждого из братьев великого князя были ничтожны в сравнении с его силами, но это не мешает им возбуждать "распри и которы" из-за владений; то же делает Владимир Мономах на съезде со Святополком Киевским. Киевский князь сделал уступки своему союзнику; то же делает и московский.
Заключенный в 1473 г. мир продолжался до 1480 г., а в этом году, рассказывает летописец:
"Отступили братиа от великаго князя, князь Андрей да князь Борис. В то же время прииде весть к великому князю в Новгород от сына его, что братия его хотят отступити. Он же вборзе еха из Новгорода к Москве и прииде на Москву перед великим заговейном, и ради быша вси людие, быша бо в страсе велице от братьи его. Все грады быша в осадах и по лесом бегаючи мнози мерли от студени без великаго князя" (Воскр.).
Это новое размирье произошло по вине самого великого князя. Состоя в мирном докончании с братом Борисом, он захватил его села. Андрей соединился с Борисом для восстановления его нарушенных прав. Несмотря на двукратное посольство от великого князя с мирными предложениями, Андрей и Борис удалились к литовскому рубежу и отправили послов к польскому королю с просьбой управить их в их обидах с киевским князем и помогать им. Великий князь снарядил к ним третье посольство с такими предложениями:
"Поидите опять на свою отчину, а яз во всем хочу вас жаловати. А князю Андрею даю к его отчине и к материну данию Колугу да Олексин, два города на Оке" (Воскр.).
Недовольные князья не приняли и этих условий. Между тем пришла весть о движении на Москву царя Ахмата. Андрей и Борис, до сих пор упорствовавшие в нежелании мириться, ввиду общей опасности укротили гнев свой и послали к брату предложение о мире. Посредничеству Великой княгини Марфы, митрополита Геронтия, архиепископа Вассиана и игумена Паисия удалось на этот раз свести князей в любовь. Иван Васильевич дал князю Андрею Можайск и отступился от захваченных сел Бориса. Князья-братья заключили новый мирный договор на обоюдном условии "не канчивати" (Рум. собр. I. №№ 106 и 110).
У Ивана Васильевича и мысли не было об иных отношениях удельных князей к великому, помимо договорных. Поэтому-то он и сыновей своих заставил заключить договор. Все князья были опутаны сетью договоров. При таких условиях князю, стремившемуся к единовластию, ничего не оставалось, как прибегать к насилию и нарушать собственные обязательства. Так и поступил Иван Васильевич со своим братом Андреем, заключив его в тюрьму. Это тоже не новость. Еще в начале XI века Ярослав Мудрый посадил в тюрьму брата своего Судислава. Одни и те же причины всегда приводят и к одинаким следствиям.
<< Назад Вперёд>>
