Зависимость одних князей от других
"А с кем будеш ты (Юрий) в целование, а тобе тому целование сложити".
И только. Условия об обоюдном единении тоже нет; только Юрий обязывается быть за один с великим князем на всех его недругов. Итак, междукняжеская политика вся в руках великого князя; удельный не имеет к ней никакого отношения. Он состоит в крестном целовании только с великим и более ни с кем.
Эта мысль еще сильнее выражена в договоре тех же князей, но состоявшемся в 1531 г., много лет спустя по смерти отца.
"А с кем будешь ты (Юрий), — читаем в этом договоре, — в целованье, и тобе тому целованье сложити. А и впред тобе, опричь меня, великаго князя, и моего сына, князя Ивана, в целованье ни с кем не быти".
Московские великие князья заменяют старинную и не вполне ясную формулу "быти в воле и ходити в послушании" новой и гораздо более определенной: "а тебе опричь меня ни с кем в целовании не быти". Существо же дела остается то же. Как полоцкие князья должны были выступать на войну по требованию своего союзника, так и брат Великого князя Московского, Юрий, ибо и полоцкие князья, и Юрий на основании договора отказались от права рассуждать о мире и войне.
Последствием союза единения является военная помощь одного союзника другому. Размер помощи не определяется в договорах; но в них есть статьи, определяющие, кто должен начальствовать вспомогательным войском, сам князь-союзник или его воеводы. Эти статьи имеют в том отношении значение, что до некоторой степени предопределяют и самый размер помощи. Если князь-союзник сам должен командовать, то понятно, что для обеспечения своей безопасности он выступит с возможно значительными силами; воеводу же он мог бы послать и с незначительным отрядом.
В московских договорах вопрос о командовании решается весьма различно. В некоторых договорах встречаем совершенно равное распределение личной обязанности командовать. Так, например, тверской князь, Михаил Александрович, обязывается "сесть на коня", если на войну выступает лично Дмитрий Иванович или его союзник, Владимир Андреевич; если же они посылают воевод, то и тверской князь посылает воевод. В договоре с тверским князем, Михаилом Борисовичем, Великий князь Московский, Иван Васильевич, принимает на себя обязанность лично выступить против Литвы, если она нападет на Тверь; если же нападут татары, то послать воевод. К тому же обязывается и тверской князь. Такое же равенство обязательств встречаем и в договоре Ивана Васильевича с Рязанью1.
Но есть договоры, в которых Великие князья Московские принимали на себя большие обязательства, чем тверские. Василий Дмитриевич по договору с Михаилом Александровичем Тверским обязывается сам предводительствовать вспомогательным войском, если на Тверь нападут татары, литва или немцы; а тверской князь высылает на помощь московскому только детей своих и племянников (А Э. I. № 14. 1398).
В договорах с удельными князьями Великие князья Московские, обыкновенно, выговаривают себе права посылать их на войну и в тех случаях, когда они сами лично не предводительствуют войском. Такая формула встречается уже в древнейшем договоре сыновей Калиты:
"А где ми будеть всести на конь, — говорит Великий князь Семен, — всести вы со мною; а где ми будеть самому не всести, а будеть ми вас послати, всести вы на конь без ослушанья".
Но иногда московские великие князья допускали и отступление от такого порядка. Юрий Дмитриевич в договоре с племянником своим, Великим князем Василием Васильевичем, вовсе не обязывается садиться на коня, когда в походах выступает великий князь; он обязывается только посылать с ним своих сыновей с боярами и слугами (Рум. собр. I № 43).
Условие о вступлении в поход лично по требованию великого князя московского встречаем как в договорах, устанавливающих ограничение одной из сторон в междукняжеских сношениях, так и в таких, в которых условие "не канчивати" и условие единения взаимны2. Из соединения обоюдного условия о единении и о праве союзов с правом одной стороны требовать от другой, чтобы она лично шла на войну, следует, что это требование обусловливается предварительным общим решением вопроса о войне. Наоборот, в тех случаях, когда вопросы о мире и войне предоставлены усмотрению одной стороны, требование о личном выступлении в поход является безусловным. Решающее значение для определения взаимных отношений князей имеет, значит, не это требование, а характер условия о праве войны и мира.
Статьи о том, кому и когда садиться на коня и предводительствовать войском, не новость московского времени, а составляют также нашу старину. В домосковское время также были причины, приводившие к требованию, чтобы князья-союзники сами командовали войском. Наши летописцы замечают, что воины бьются дурно, если с ними нет князя. Таким образом, деятельная военная помощь всегда обусловливалась личным присутствием князя в войске. Этого и должны были домогаться союзники. Для обеспечения обязанности самому выступать с войском, если союзник тоже лично выступал, в древности было употребительное выражение "подле ездить", что и значит быть вместе на войне.
В 1147 г. Изяслав Мстиславич Киевский в союзе с черниговскими Давыдовичами начал войну с дядею, Юрием, и его союзником, Святославом Ольговичем, тоже линии черниговских князей. Во время похода Изяслав получил известие, что Давыдовичи вошли в соглашение с противником его, Святославом, и послал к ним с вопросом, стоят ли они в крестном целовании? Давыдовичи отвечали:
"Брате, целовали есме крест к Святославу Олговичю, у^аль бо ны есть, брата нашего держиши, Игоря, а он уже чернец и схимник, а пусти брата нашего, а мы подле тебе ездим" (Ипат.).
Давыдовичи не выступили в поход с Изяславом, как должны были по договору; они поступили так, потому что хотели добиться освобождения бывшего киевского князя, Игоря. Если Игорь будет освобожден, они обещают ездить подле Изяслава, т.е. находиться вместе с ним при войске.
1Рум. собр. I. №№28, 88, 115.
2Таковы договоры, отпечатанные в т.1. Рум. собр. за №№ 33, 37, 52, 56, 61, 75, 90, 92, 113, 118. 1398—1483.
<< Назад Вперёд>>
