Древности русского права. Т.2. Вече и князь. Советники князя

Договорное подчинение одних князей воле других, выработавшееся у нас в глубокой древности, переходит и в московское время, но облекается в иные формы и, надо признать, более точные. Старый термин встречаем в одном только договоре Василия Ивановича с двоюродным братом его, Владимиром Андреевичем. Перед заключением этого договора Владимир Андреевич разошелся с Великим князем Московским и отступил от него. Но он скоро раскаялся в своем поступке и снова просил великого князя принять его к себе в любовь. Великий князь принял его в любовь и сделал прибавку к его владениям. Из-за этой прибавки, конечно, и возник разлад. При таких-то условиях и был заключен новый договор, по которому серпуховский князь обязался служить брату своему "без ослушанья". Это нововведение. В предшествовавшем договоре он обязывался служить ему "без ослушанья по згадце", а теперь просто "без ослушанья". Два рассматриваемых договора (Рум. собр. I. №№ 27 и 33) свидетельствуют о крайней нерешительности, с которою Дмитрий Иванович проводит хорошо известное древней России начало послушания. О послушании говорит уже и первый договор, но там начало послушания парализовано условием "по згадце", т.е. по имеющему состояться соглашению. С такой службой по соглашению гармонируют и другие статьи договора. Мы встречаем в нем два обоюдные условия: о единении и "не канчиватн". Если Дмитрий Иванович находился в единении с братом и не мог без него заключать договоров, то, конечно, Владимир Андреевич служил ему только в тех случаях, когда находил это нужным. В более позднем договоре условия "по згадце" нет, но повторены обоюдные условия единения и "не канчивать". Таким образом, начало безусловного подчинения и здесь парализовано.
Надо думать, что неудачная редакция договоров Дмитрия Ивановича с Владимиром Андреевичем была замечена нашими государственными людьми XIV века. Этим, кажется, и надо объяснить то обстоятельство, что в позднейших договорах выражение "служить без ослушания" не употребляется. Для ограничения политической самостоятельности во внешних делах московские договоры пользуются условием о вступлении в договоры с третьими лицами и выражают его односторонне в пользу господствующей стороны. Сила такого ограничения очень различна. Рассмотрим отдельные случаи.
В договоре Дмитрия Ивановича и союзника его, Владимира Андреевича, с рязанским князем, Олегом Ивановичем, читаем:
"А к Литве князю великому, Олгу, целованье сложите. А будет князь великий, Дмитрий Ивановичь, и брат, князь Володимер, с Литвою в любви, ино и князь великий Олег с Литвою в любви; а будет князь великий Дмитрий и князь Володимер с Литвою не в любви, и князю великому Олгу быти со князем великим с Дмитрием и со князем с Володимером на них с одиного". Далее следует такое же условие о татарах¹.
Выраженные в этом договоре условия не общие, а специальные: они касаются только Литвы и татар. По отношению к ним рязанский князь ставится в полную зависимость от воли своих союзников. Он находится с Литвой и татарами в мире или войне, смотря по тому, чего желают они. При Василии Дмитриевиче зависимость Рязани несколько ослабляется; Василий Васильевич возвращается к практике деда, а сын его идет еще далее: он обязывает Ивана Васильевича Рязанского "не канчивать" с Литвой, с детьми князя можайского и Шемяки и "ни с иным ни с кем". (Рум. собр. I. №№ 36, 65, 115). Таким образом, рязанский князь совершенно лишается права иностранных сношений; их ведет Великий князь Московский, который, со своей стороны, принимает на себя обязательство по замирении с Великим князем Литовским написать в докончании, что они с рязанским князем один человек.
Несколько медленнее развиваются ограничения тверских князей. Дмитрий Иванович обязывает Михаила Тверского сложить целование к Литве, но будущую международную деятельность Твери он не подчиняет безусловно своей воле: мир и война с татарами происходят по взаимному соглашению обоих великих князей. То же начало обоюдности удерживается и в договорах его сына и внука. Шаг вперед делает Иван Васильевич: он обязывает Михаила Борисовича не заключать союзов с Литвой без думы с собою, но себе выговаривает право заключать союзы с Литвой односторонне, обязываясь только приобщать тверского князя к своим докончаниям (Рум. собр. I. №№ 28, 76, 88, 119; АЭ. I. №№ 14, 33).
Из приведенных примеров ясно, что московские князья, как и их отдаленные предки, хорошо понимали важность стеснения свободы своих союзников в вопросах междукняжеской политики. Но любопытно то, что они проводят эти ограничения прежде всего в применении к князьям рязанским, суздальским, тверским, а потом уже переходят к ближайшим своим родственникам, удельным князьям московским. В договорах Дмитрия Ивановича с серпуховским князем, Владимиром Андреевичем, условие "не канчивати" обоюдное²; так же точно и в договоре Василия Дмитриевича с дядею, Владимиром Андреевичем, и братьями. Даже Василий Васильевич продолжает заключать договоры с удельными московскими князьями на обоюдном условии "не канчивати"³. Но в некоторых его договорах есть к этому условию прибавка. В договоре с дядею Юрием читаем:
"А не канчивати ти (Юрию) без нас ни с кем, а хотя будеш с кем в целовании и тобе к нему целование сложити; а нам также без твоего ведома не канчивати ни с кем" (Рум. собр. I. № 43).
В договоре с можайским князем, Михаилом Андреевичем, прибавка эта изложена полнее:
"А не канчивати ти, господине князь велики, ни с кем, ни ссылатися без моего ведания; а мне такжо без тобе, без великаго князя, не канчивати, ни ссылатися ни с кем. А с кем господине, князь великий, будешь в доканчаньи, и тобе, господине, и мене с тем учинити в докончаньи: а с кем, господине, аз буду в целованьи и мне к тому целованье сложити"⁴.
Сопоставление этих двух разнообразных условий надо, кажется, понимать так. На будущее время стороны обязываются не вступать в договоры иначе как по обоюдному согласию. Но они могут уже находиться с кем-либо в союзе; относительно этих наличных договоров постановляются разные условия: удельный князь обязан сложить с себя прежние целования; наоборот, великий князь остается в прежних целованиях, но с обязательством присоединить к ним и удельного.
Хотя на стороне великого князя оказывается некоторое преимущество, но рассматриваемая прибавка нисколько не меняет отношения сторон в будущем. Они вступают в новые договоры по взаимному согласию и, следовательно, удерживают свою равноправность, как и по договорам без приведенной прибавки.
На этих же условиях заключают договоры с удельными князьями и Иван Васильевич, и его соименник, рязанский великий князь⁵.
Очень понятно, почему первые ограничения выпали на долю великого князя рязанского, а не московских удельных. Рязанский князь был более опасный сосед, чем удельные московские, а потому об ограничении его и надо было думать прежде всего. Обезопасив себя при помощи братьев со стороны Рязани и Твери, Иван Васильевич начинает подчинять воле своей и московских удельных князей. В договоре его с братом, Борисом Васильевичем, читаем:
"А не канчивати ти, — обязывает великий князь брата, — ни ссылатися ни с кем без нашего веданья. А с кем мы, великие князья, будем в доканьчаньи, и нам и тебя с тем учинити в докончанье; а с кем будеш ты в целованье, и тобе тому целованье сложити" (Рум. собр. I. № 123. 1486).
По этому условию удельный князь слагает с себя прежние целования, а в новые вступает только с согласия великого князя; великий же князь вступает в новые договоры без ведома удельного и только обязывается присоединять его имя к своим докончаниям. Менее сговорчивым оказался другой брат великого князя, Андрей Углицкий. До нас дошел договор его, заключенный с великим князем в том же году. Условие "не канчивати" здесь обоюдное. Несговорчивость Андрея и была, конечно, причиной заключения его в тюрьму.

---

¹Рум. собр. I. № 32. Такие же условия о выступлении из существующих уже договоров встречаем и в XII веке. В 1151 г. окончилась война киевских князей, Изяслава и дяди его, Вячеслава, с Юрием Суздальским. По миру, заключенному в этом году, Юрий отказался от союза со Святославом Ольговичем, который все время войны был на его стороне. Это условие летопись передает в такой форме: "Святослав же ти Ольговичь не надоби", т.е. ты слагаешь обязательства, принятые по отношению к Святославу (Ипат.).
²Исключение составляет только татарская дань. Она вносится в Орду одним великим князем. Серпуховский князь собирает ее в своем уделе и передает великому, а тот уже сносится по этому поводу с ханом (Рум. собр. I. №№ 21, 33). Так же и в Рязани, Орду ведает великий князь, а не удельные (Там же. № 127). Любопытная черта: Дмитрий Иванович, объединяя в своих руках сношения с Ордой в Московских уделах, понимал выгоду разъединения в соседних княжениях, а потому и обеспечил кашинскому князю, Василию, находившемуся под его покровительством, сношения с Ордой, независимые от Твери (Там же. № 28). Насколько князья дорожили правом иностранных сношений как исконным их правом, видно из того, что они выговаривают себе это право, как только к тому представляется возможность. Суздальские князья, Василий и Федор Юрьевичи, в договоре с Дмитрием Шемякой выговорили в свою пользу право непосредственного сношения с Ордой (Там же. № 62).
³Рум. собр. I. М» 45, 60, 61, 69, 71, 73, 78, 84.
⁴Рум. собр. I. № 64; см. еще №№ 52, 54, 56, 58, 66, 70, 75.
⁵Рум. собр. I. №№ 90, 95, 97, 106, 113, 125, 127.

<< Назад   Вперёд>>