Старейшинство
Младшие сыновья Ярослава, Святослав и Всеволод, прогнали старшего брата, Изяслава, из Киева. По смерти Святослава Изяслав возвратился из Польши добывать свою отчину. Всеволод выступил было против него, но до войны Дело не дошло, и братья заключили между собой мир. Текст этого мирного договора нам неизвестен, но вот что говорит о его содержании Изяслав, когда Всеволод, разбитый половцами, обратился к его помощи:
"Елма же ты, брате мой, показа ко мне любовь, введя мя на стол мой и нарек мя старейшину собе, се аз не помяну злобы первыя, ты ми еси брат, а я тобе, и полоисю главу свою за тя" (Лавр. 1078).
Употребленное здесь выражение "нарек мя старейшину собе" легко объясняется из сказанного. Изяслав — старший брат и согласно этому получил от отца старший стол. Младшие братья нарушили предоставленное ему право и прогнали его из Киева. По смерти Святослава, всему делу заводчика, Всеволод помирился с братом и уступил ему Киев, — это и значит "нарек его старейшиной", то есть по договору признал за ним киевское княжение и старшинство, которое перед тем он отнял у него в союзе с братом. Старейшиной по рождению Изяслав оставался и в изгнании, а потому к этому прирожденному ему старейшинству его слова, обращенные к брату, и не могут быть отнесены. Во время изгнания Изяслава старейшиной по Киеву был Святослав в силу договора со Всеволодом, который также получил значительные выгоды от этого соглашения. Таким старейшиной в случае удачи мог по договору сделаться любой князь.
В 1174 г., во время существования большого союза, составленного против киевских и смоленских князей, Ростиславичей, усилиями Андрея Юрьевича Владимирского и черниговских князей к последним присоединился двоюродный брат Ростиславичей, Ярослав Изяславич Луцкий, "ища собе старейшинства в Олговичах, — как говорит летописец, — и не ступишася ему Киева" (Ипат. 1174).
Какого это старейшинства искал Ярослав Изяславич перед Ольговичами и при их помощи? Старейшинства по первородству он не мог искать, ибо оно дается рождением, а он происходил от третьего сына Ярослава, Ольговичи же от второго, и были старше его на целую степень. Ярослав искал старейшинства по Киеву, т.е. желал, чтобы черниговские князья предоставили ему обладание Киевом, который считался старше Чернигова. Это подтверждается и словами текста. Отказ Ольговичей выражен в такой форме: "и не ступишася ему Киева", что и значит — не дали старейшинства.
Тогда Ярослав перешел на сторону Ростиславичей с тем же требованием.
Ростиславичи же, — продолжает летописец, — положиша на Ярославе старейшинство и даша ему Кыев" (Ипат. 1174).
Ярослав, сын Изяслава, старшего брата Ростислава, и, следовательно, старший двоюродный брат Ростиславичей, мог иметь перед ними старшинство лет. Что же значит, что они "положили на него старейшинство"? Это значит, что они по договору обязались считать его старейшиной по городу и доставить ему обладание Киевом, где до сего времени сидел Роман Ростиславич.
Итак, старейшинство означает, во-первых, первородство, с которым соединялись некоторые преимущества в области наследственного права; во-вторых, оно означает обладание лучшим столом, который мог достаться и не первородному; в-третьих, оно бывает договорное с предоставлением некоторых выгод или без них. В последнем случае оно может означать единственно почет, не соединяемый ни с преимуществами в праве, по общему правилу древности: "старыя чти, яко отца".
Это особое почтение выражалось, например, в том, что первое слово предоставлялось старшему и пр. Вот в какой почтительной форме младший брат, Ростислав Мстиславич, отвечает старшему, Изяславу, на его вопрос о том, надо ли продолжать войну с черниговскими князьями или заключить с ними мир.
"Брате! кланяютися, ты еси меня старей, а како ты угадаеши, а яз в том готов есмь! Аже, брате, на мне честь покладывашь, то яз бых, брате, тако рекл: рускых деля земль и хрестьян деля, то яз люблю, брате, мир лепле" (Ипат. 1148).
Пример, как понимался почет договорных старейшин, Дают переговоры Ростиславичей со Всеволодом Юрьевичем. По договору между ними Всеволод был наречен Ростиславичами "старейшиной", без предоставления ему каких-либо определенных прав, а потому киевский стол по смерти Святослава Всеволодовича (1194) занял не Всеволод, а Рюрик Ростиславич.
Узнав об этом, Всеволод отправляет к Рюрику и брату его, Давыду, такое посольство:
"Вы есте, — приказывает он сказать им, — нарекли мя в своем племени, во Володимере, старейшаго; а ныне сел еси в Кыеве, а мне еси части не учинил в Руской земле, но роздал еси инем моложыпим, брати своей. Да же мне в ней части нет, да то ты, а то Киев и Руская область; а кому еси в ней часть дал, с тем ей и блюди и стрежи. Да как ю с ним удержишь, а то узрю же, а мне не надобе" (Ипат. 1195).
Отсюда ясно, что хотя Всеволод и признан старейшиной, но Ростиславичи не обязались ни к каким материальным уступкам в его пользу — на старейшинство; они не обещали ему ни Киева, ни какой-либо части в Русской земле. Если бы такие обещания были сделаны, Всеволод указал бы на это и упрекнул бы в несоблюдении договора. Но он этого не делает, он только жалуется, что его не вспомнили в счастливую минуту и не дали части, тогда как все другие союзники получили, и притом младшие. Младшие наделены, а старейший нет; это очевидное неуважение старейшинства. Всеволод не хочет этого терпеть, ибо старейшинству подобает особый почет, а ему не оказано и той чести, какая сделана младшим. Он выступает из союза. В этом и заключается его месть за недостаток почтения. Ясно, что старейшинство в данном случае ничего не означало, кроме почетного титула, которому должно было соответствовать особое внимание младших по отношению к старейшине. О том, что старейшинство означало какие-либо права верховенства старшего князя по отношению к младшим, здесь и речи быть не может. В этом смысле — особого почета — выражение "старейший брат" употребляется и в московских договорах.
Но переход от состояния мира к состоянию войны такого сильного князя, как Всеволод, испугал Ростиславичей, и они решили удовлетворить его. Оказалось, что Всеволод желал получить именно ту волость, которую Рюрик отдал уже зятю своему, Роману Мстиславичу. Как ни трудно было удовлетворить Всеволода, Рюрик сделал-таки ему угодное; но он восстановил этим против себя зятя. Роман Мстиславич вышел из союза с Рюриком и вступил в крестное целование с Ярославом Всеволодовичем Черниговским,
"Поводя и на Киев, на тестя своего. Се же слышав Рюрик, ажь Роман отступился ко Ольговичем и поводит Ярослава на старейшинство, и поча Рюрик думати с братьею своею и мужи своими..." (Ипат. 1195).
Здесь опять слово "старейшинство" употреблено в смысле старшего стола, в данном случае Киева.
В 1289 г. племянник владимирского князя, Мстислава Даниловича, и сын его старшего брата, Юрий, захватил город дяди, Берестье, и вошел в соглашение с жителями. Мстислав не хотел отказаться от Берестья, но прежде начала войны отправил посольство к отцу Юрия и своему старшему брату, Льву, с таким воинственным по существу и почтительным по форме обращением:
"Жалуюсь Богу и тобе, зане ми есь по Бозе брат старейший! Повежь ми, брате мой, право, своею ли волею сын твой сел в Берестьи, ци ли твоим повелением? Оже будет твоим повелением се учинил, се же ти поведаю брате мой, не тая: послал есмь возводить татар, а сам пристраиваюся, а како мя Бог разсудить с вами! А не на мне та кровь будет, но на виноватом, но на том, кто будет криво учинил" (Ипат.).
В глазах Мстислава первое место после Бога принадлежит его старшему брату Льву. Но в этом громком признании старейшинства Льва ничего не заключается, кроме одного внешнего выражения почтения. Младший брат начнет немедленно войну со старшим, если только это он распорядился о захвате его земель. Воля старшего брата не имеет юридического значения для младшего; для него необязательно подчиняться старейшине. Прирожденному старейшине не принадлежат никакие права господства по отношению у младшим братьям. Старшему брату в семье предоставляются только некоторые преимущества в порядке княжеского наследования. Но и это зависит от воли отца; он может распорядиться и иначе. С признанием чьего-либо старейшинства по договору соединяются весьма разные последствия. Иногда предоставляется старший стол, иногда один почет. Этот порядок вещей переходит и в московскую практику.
В московских договорах встречаемся с тем же разделением князей-братьев на старших и младших. Титул старейшего усвояется всегда старшему брату и владельцу старшего на северо-востоке стола владимирского и московского; рязанские и тверские князья тоже старшие по отношению к их младшим братьям. Имена князей и столов новые, но понятия старые. Старейшинство старшего брата так натурально, что в договорах сыновей Ивана Даниловича Калиты и Дмитрия Ивановича Донского оно встречается только как ходячее обращение младших братьев к старшему, а не в смысле особой обязанности, возлагаемой на младших, — считать старшего старшим. Великий князь, Иван Васильевич, этим уже не довольствуется, он возлагает на младших своих братьев обязанность "иметь его братом старейшим" и сам по отношению к ним обязывается держать их "братьею молодшею". Существо дела от этого, однако, нисколько не меняется. Он только прямо высказал в договоре то, что предполагалось и прежде. Сыновья Калиты и Дмитрия Донского не обязываются иметь старшего брата старшим, но так его называют, а следовательно, и имеют. Иван Васильевич не сделал своих братьев подданными великого князя, он обязывается держать их в братстве и "во чти без обиды"; он только сильнее оттеняет их обязанность почитать его, как старейшего, чем это делалось при его деде.
В договорах же московских князей с более отдаленными родственниками уже с Дмитрия Ивановича встречаемся с определением относительного старшинства князей и с установлением обязанности считать того или другого то старшим, то младшим, то просто братом. В договоре Дмитрия Ивановича и двоюродного брата его, Владимира Андреевича, с тверским князем, Михаилом Александровичем, последний принимает на себя обязательство иметь Дмитрия Ивановича себе братом старейшим, а князя Владимира — братом. Так как в этом же договоре есть особые статьи о неприкосновенности владений, то под признанием старейшинства Великого князя Московского надо видеть только обязанность к особому почтению, подобающему старшему. Мы думаем, что во всех договорах московского времени обязанность признавать известного князя старейшиной сводится к особому почету по отношению к этому князю, и только. С точки зрения почета можно понять и встречающуюся в московских договорах градацию старшинства. Великий князь Московский, Иван Васильевич, возлагает на рязанского князя такое обязательство:
"Имети ти меня, великаго князя, себе братом старейшим и моего сына, великаго князя, имети ти его себе братом старейшим; а брата нашего молодшего, князя Андрея, имети ти его собе братом; а брата нашего молодшево, князя Бориса, и меншево нашего брата, князя Михаила, и сына его, князя Василья, имети ти себе братьею молодшею"1.
Это есть градация чести, и ничего больше. Видеть здесь какую-либо форму верховенства Великого князя Московского над рязанским не представляется возможности. Рязанский князь, младший по отношению к Ивану Васильевичу, является сам старейшиной брата московского Великого князя, Бориса, дяди его, Михаила Верейского, и племянника, Василия, сына верейского князя. Это, конечно, не подчинение братьев московского князя рязанскому, а только форма почести, ибо в противном случае пришлось бы допустить двоякое подчинение трех последних князей — рязанскому великому князю и московскому, по отношению к которому они тоже молодшие братья. Условие, только что выписанное из договора Ивана Васильевича, Великого князя Московского, есть буквальное повторение вышеприведенного условия из договора киевских и московских Ростиславичей со Всеволодом Владимирским. XV век повторяет зады XII. Так медленно шла наша история!
Условие об особом почете, выражаемом в наречении кого-либо старейшиной, включается в договор в том только случае, когда на это последовало согласие обязывающейся стороны. Такого условия нет в договоре Василия Васильевича с Борисом Александровичем Тверским и даже в первом договоре Ивана Васильевича с сыном Бориса, Михаилом Тверским (Рум. собр. I. №№ 76, 88). А между тем оно было в договоре Дмитрия Донского с Михаилом Александровичем Тверским. За время Василия Темного, значит, значение великих князей московских по отношению к тверским несколько упало. Московский и тверской князья в указанных договорах одинаково называются братьями, они, значит, стали равны.
1Рум. собр. I. № 115. В договоре Василия Васильевича с Дмитрием Шемякой встречаем и выражение „старишыньство" вместо старейший брат (Там же. № 52).
<< Назад Вперёд>>
