Поход Отера. Проблема Бьярмии
Вскоре она превратилась в опорный пункт дальнейшего продвижения на восток, и халоголандцы вплоть до XII в. оставались лучшими проводниками в Белое море, в страну Бьярманланд. Первый поход из Халоголанда в эти земли был совершен в 870-890-е годы хеврингом Отером. Сведения о плавании Отера в Белое море были подробно изложены им в рассказе английскому королю Альфреду Великому. По всей вероятности, точность и конкретность этого первого дошедшего до нас описания путешествия, сделанного викингом, во многом обязаны личности короля, который был образованным человеком, имевшим склонность к наукам, особенно географии. Записки о плавании Отера неоднократно издавались на русском языке (Кузнецов С.К., 1905; Тиандер К., 1906; Хеннинг Р., 1961), тем не менее приведем их полностью, что важно для выявления деталей этого похода и в особенности - последнего отрезка пути. "Отер рассказывал своему государю, королю Альфреду, что он живет севернее всех норманнов.
Он прибавил, что живет в стране, расположенной на севере от западного моря. Он, однако, говорил, что эта страна оттуда еще простирается очень далеко на север, но она вся пустынна, и только на немногих местах поселились здесь и там финны, занимаясь зимой охотой, а летом рыбным промыслом на море. Он рассказывал, что однажды хотел испытать, далеко ли эта земля простирается на север и живет ли кто на севере от этой пустыни.
Тогда он поехал на север вдоль берега: все время в течение трех дней по правой стороне у него оставалась пустынная страна, а открытое море по левой. Тогда он достиг северной высоты, дальше которой китоловы никогда не ездят. Он же продолжал путь на север, на сколько еще мог проехать в другие три дня. Тут берег сворачивал на восток или же море врезалось в страну; известно ему было только то, что ему пришлось там ждать попутного ветра с запада и отчасти с севера, а потом он поплыл вдоль берега на восток, сколько мог приехать в четыре дня. Тогда он принужден был ждать прямого северного ветра, потому, что берег здесь сворачивал на юг или же море врезывалось в страну - этого он не знал.
Тогда он поплыл отсюда к югу вдоль берега, сколько мог проехать в пять дней. Там большая
река вела во внутрь страны. Тогда они уже в самой реке повернули обратно, потому что не смели подняться вверх по самой реке, боясь враждебного нападения; эта страна была заселена по одной стороне реки. Это была первая населенная страна, которую они нашли с тех пор, как оставили свои собственные дома. Все же время по правой руке их была пустынная страна, исключая поселения рыбаков, птицеловов и охотников, которые все были финны; по левой же их руке было открытое море.
Страна биармийцев была весьма хорошо заселена, но они нс посмели поехать туда. Но земля терфинов была совсем пустынна, кроме отдельных местечек, где жили охотники, рыбаки и птицеловы. Много вещей рассказывали ему биармийцы, как об их собственной стране, так и о странах, лежащих кругом, но он нс мог проверить их достоверность, потому что сам он их не видал. Финны, казалось ему, и биармийцы говорят почти на одном и том же языке. Вскоре он опять поехал туда, интересуясь природой этой страны, а также из-за моржей, потому что их зубы представляют собой весьма драгоценную кость - несколько таких зубов он преподнес королю, а их кожа была в высшей степени пригодна для корабельных канатов.
Киты же там гораздо меньше обыкновенных; они в длину не более семи локтей..." (Тиандер К., 1906). Текст о путешествии Отера, приведенный Р. Хеннингом, содержит дополнение о добыче моржей: "Вшестером они за 2 дня убили 60 штук" (Хеннинг Р., 1961, с. 212). В целом дешифровка маршрута Отера не вызывает сомнений: он двигался, используя попутное течение и благоприятный ветер, вдоль северных берегов Скандинавии и Кольского полуострова. В его рассказе отмечены основные географические точки, встретившиеся ему на пути, под которыми можно увидеть мысы Нордкап и Святой Нос, Терский берег. В этом согласны все сследователи, занимавшиеся дешифровкой похода Отера (Кузнецов С.К., 1905; Тиандер К., 1906; Хеннинг Р., 1961; Свердлов М.Б., 1973; Магидович В.И., 19В2).
Неясность вызывает последний отрезок маршрута, когда Отер, дождавшись попутного ветра, повернул к югу, т.е. обогнув северный берег Кольского полуострова, вошел в Белое море. Разное толкование его дальнейшего пути породило оживленную дискуссию, которая продолжается более двухсот лет. По данным Т.Н. Джаксон, только отечественная историография по проблеме Бьярмии насчитывает более ста работ (Джаксон Т.Н., Глазырина Т.В., 1968, с. 62). Так или иначе, но открытие Отером пути из северной Норвегии в Белое море нс вызывает сомнений. Гораздо сложнее решается вопрос о местонахождении Бьярмии, который представляет интерес как с точки зрения истории географических открытий на территории Севера в конце IX в., так и в связи с выявлением особенностей мореплавания викингов, их способности в первом же, по сути дела, разведочном, походе удалиться от берегов и решиться на пересечение открытого водного пространства.
К настоящему времени наметились четыре точки зрения относительно местоположения этой легендарной страны: Кольский полуостров, низовье Северной Двины, Заволочье, а также обширная территория севера Восточной Европы от Финляндии до Печоры, населенная финно-язычными племенами. В 1784 г. немецкий исследователь И.Р.Форстер посвятил этому вопросу большой раздел в своей работе по истории географических открытий и мореплавания в северных регионах планеты (Forster J.R., 1784). Одна из главных проблем, которые пытался решить автор, была связана с определением местонахождения Бьярмии. Им была произведена реконструкция похода Отера (довольно спорная вследствие чрезмерно большого удаления этого пути от материковых берегов) с учетом ходовых возможностей дракар и продолжительности самого похода.
В итоге автор пришел к выводу о местонахождении Бьярмии в устье Северной Двины: "Норманны или норвежцы следовали, как писал Отер, вдоль берегов своего отечества, они огибали также крайние мысы своих полуостровов и мыса Нордкап на севере Европы и пришли наконец к Квенскому морю, достигли Двины, у которой проживали бьярмийцы" (Forster J.R., 1784, s. 67). Основным тезисом, укрепившим И.Р.Форстера в мнении о местоположении Бьярмии в низовьях Северной Двины, явилось отождествление терминов "Пермия" и "Бьярмия". Он высказал мнение, что "Бьярмия" - это искаженное "северными авторами" написание топонима "Пермия", в то время как последняя "содержится еще русском царском списке" (Forster J.R., 1784, s. 87). Наряду с этим утверждением И.Р.Форстер ссылается и на иную точку зрения, высказанную фон Рабенном, Паулем Диаконусом, Седаном Бременским о том, что Бьярмия "граничит со шведами и терфинами" (Forster J.R., 1784, s. 85, сноска 42), т.е. располагается на другой, западной, стороне Белого моря.
По мнению Р. Хеннинга, одним из доказательств достижения Отером Северной Двины является упоминание о том, что "от берега Мурмана он плыл в течение пяти дней все время на юг" (Хеннинг Р., 1961, с. 222). Подобная дешифровка маршрута Отера вызывает ряд возражений.
Во-первых, нельзя столь однозначно трактовать эту недостаточно точно переведенную фразу. В подлиннике она выглядит не столь конкретно: "южным курсом" ("australi cursu") (Кузнецов С.К., 1905, с. 6). Это можно понимать как общее направление движения: южнее какого-то пункта.
Во-вторых, некорректно оперировать этой фразой в отрыве от контекста, без се окончания. Целиком она читается так: "Он поплыл отсюда южным курсом вдоль берега". В таком содержании этот отрывок из рассказа Отера никак не может свидетельствовать в пользу мнения о пересечении им Белого моря в сторону Северной Двины.
В-третьих, говоря о береге, вдоль которого он двигался в сторону "большой реки" и где встретился с бьярмами, Отер называет его "землей терфинов". Анализируя эту часть записок Альфреда, Т.А. Бернштам замечает, что терфины (лесные саамы) -это название одной из групп саамов, составленное из слов "ter" (дерево) и финны (общее обозначение саамов, которым пользовались древние скандинавы) (Бернштам Т.А., 19786, с. 16). Название Терский берег сохранилось до наших дней. Он обозначает восточное и часть юго-восточного побережья Кольского полуострова. Далее к югу расположен Кандалакшский залив, где, по всей вероятности, и состоялась встреча Отера с бьярмами. Путешественник указывает, что ему неизвестно название "большой реки", которая являлась конечным пунктом его похода, однако в более поздних сагах говорится о реке Вине, а также о Гандвике, как о местах обитания бьярмов.
В литературе, посвященной Бьярмии, под Виной традиционно понимается Северная Двина, а под Гандвиком Белое море. Между тем вопрос о Гандвике не столь однозначен. По мнению К. Тиандера, так первоначально обозначался Северный Ледовитый океан с Белым морем. Позднее Гандвиком стало только одно Белое море, а в настоящее время это название сопоставимо лишь с Кандалакшским заливом (Тиандер К., 1906, с. 74). Нельзя не отметить, что факты, подтверждающие подобную эволюцию названия Кандалакшского залива, отсутствуют. Можно сослаться лишь на неясные намеки, содержащиеся в саге о походе в Бьярмию братьев Карли и Гуинстейна, которые, дойдя до современного мыса Нордкап, оказались в Гандвике (Кузнецов С.К., 1905, с. 21).
Точка зрения К. Тиандера уже была подвергнута критике, в частности, в статье М.Б.Свердлова "Сведения скандинавов о географии Восточной Европы в IX-XI вв.". Вслед за Ф.А.Брауном, М.Б.Свердлов считает, что Гандвик - это скандинавское переосмысление местного названия Белого моря. Однако в древнескандинавской традиции название Гандвик относилось не к морю, а к морскому заливу. С древненорвежского это слово переводится как "Залив волшебной палочки" ("gandr" волшебная палочка, "vik" - залив) (Aschehougs konversasjons leksikon, 1956. Bind VII, "Gandvik". Oslo). По мнению норвежских исследователей, это название связано с бьярмами, которые хорошо известны как колдуны. В сагах очень много рассказов о магической силе бьярмов, которые часто использовали волшебную палочку для колдовства.
Вот, например, Храмр, зять царя бьярмов Хиалмера во время бегства от своего соперника Ульфа как раз воспользовался волшебной палочкой (Кузнецов С.К., 1905, с. 38). Считалось также, что бьярмы - хранители тайны рунов. Прямые этимологические со ответствия с Гандвиком имеет только Кандалакшский залив, тот самый, который является продолжением Терского берега. Примерно так же воспринимал Гандвик Саксон Грамматик, который около 1200 года писал: "Нижний рукав океана, который обтекает северные берега Етленда и Норвегию, поворачивает, сильно расширяясь, на восток и ограничен (на юге) очень изогнутым берегом.
Этот конец моря наши предки называли Гандвиком. Между ним и южным морем (Ботническим заливом) лежит малая часть материка, по обе стороны которой плещется море. Не будь этой природной преграды... морские рукава, слившись, превратили бы Свеаланд и Норвегию в единый остров" (Магидович И.П., Магидович В.И., 1982, с. 204. Ремарки в скобках принадлежат авторам публикации). Анализируя текст Саксона Грамматика, К.Тнандер также находит бесспорным его представление о Гандвике как о заливе, но считает ошибочным видеть в нем один из заливов Белого моря, поскольку это противоречит взглядам на Гандвик как на часть Северного Ледовитого океана (Тиандер К., 1906, с. 73).
При этом К.Тиандер полагает, что расширяющийся "рукав океана" начинается к востоку от Нордкапа. Отсюда вытекает, что изогнутый берег (т.е. Гандвик) связан с восточным побережьем Кольского полуострова. В этом случае тезис о том, что Балтийское море отделено от северного океана узкой перемычкой действительно выглядит ошибочным. На самом деле, расширение водного пространства и поворот берега к востоку связаны с входом в Белое море. Это подтверждается данными картографии XV-XVII вв., которая располагала сведениями, отражавшими более древние представления о странах, связанных с деятельностью викингов. Особенно интересна карта И.Гудмунссона (ок. 1600 г.), приведенная в книге Т.Торфеуса "Древняя Гренландия" (ТогГаео Т., 1706, библиотека Хелъсинского университета, фонд Норденшельда) (рис. 1). Эта карта, посвященная Гренландии эпохи викингов, наиболее полно отображает их представление о том географическом пространстве, в котором проходила их деятельность как мореплавателей и колонистов.
Рис. 1. И. Гудмунсон. Карта Гренландии (ок. 1600) Библиотека Хельсинского университета, фонд Норденшельда.
Она является, в частности, единственной картой эпохи средневековья, на которой зафиксирован маршрут плавания Отера. На ней нанесены основные кроки этого похода: Халогаланд-Финмарк-Бьярмия. Очертания морских берегов близко соответствуют описаниям Саксона Грамматика. Норвежское побережье вместе с Мурманским берегом Кольского полуострова ориентировано по линии юго-запад - северо-восток и далее поворачивает на восток, переходя в Терский берег Белого моря. Следующий поворот, направленный в сторону Ботнического залива, не может быть ничем иным, кроме Кандалакшской губы. Не подвергая сомнению общепринятую точку зрения о Гандвике как о древнем названии Белого
моря, считаем возможным, вместе с тем, допустить, что первоначально этот гидроним обозначал Кандалакшский залив или применялся к нему наряду с обозначением всего Белого моря.
В этой связи уместно привести сведения о Бьярманланде и его соседях, содержащиеся в "Описании земли I", рукописи, составленной в XIV в. из разновременных источников (Мельникова Е.А., 1986, с. 72). Эти данные достаточно конкретны. Давая описания скандинавских стран автор (по мнению С.К.Кузнецова, аббат Николай из бенедиктинского монастыря в Тингейраре - Кузнецов С.К., 1905, с. 52) помещает Бьярманланд к югу от квенов, земля которых находилась на севере Бо тнического залива (Мельникова Е.А., 1986, с. 209). В переводе рукописи, приведенном С.К.Кузнецовых!, сказано, что бьярмы обитали севернее квенов (Кузнецов С.К., 1905, с. 52). Таким образом, источник определенно указывает, что квены, жившие на берегу Ботнического залива, были ближайшими соседями бьярмов.
Последние в этом случае могли обитать в районе Кандалакшского залива. Очертить территорию Бьярманланда невозможно, однако можно предположить, что ее пределы простирались до северных берегов Кольского полуострова. Сведения об этом содержатся в "Истории Норвегии", где говорится, что "четвертая большая область (Норвегии - С. К.) есть Халоголия, жители коей селятся вместе с финнами... Эта область заканчивает собой на севере Норвегию около пункта Всгсстаф, который отделяет от нее Бьярмонию. Там находится глубочайший северный залив, который заключает в себе Харибду, Сцилу и пучины, которые невозможно избежать" (Кузнецов С.К., 1905, с. 53). Можно спорить о местонахождении Вегестафа на севере Норвегии, являвшимся крайним пределом этой страны, пограничным с Бьярманланд ом, но нельзя сомневаться в том, что, по мнению древних скандинавов, последняя вплотную подходила к норвежскому Финмарку и побережью Северного Ледовитого океана.
Существует мнение, что под пунктом Вегестаф скрывается самый северный мыс Европы - Нордкин. Именно так очерчены районы обитания населения севера Скандинавии и Кольского полуострова на уже упоминавшейся карте И.Гудмунссона. Высказывая предположение о том, что древние скандинавы распространяли район открытой ими Бьярмии вплоть до океанского побережья, можно с большим доверием оценить рассказ Отера об охоте на моржей.
Сведения о моржах и китах, обитающих у берегов Бьярмии, он почерпнул из рассказов местного населения, и во время своего второго путешествия ему удалось добыть за два дня 60 моржей. Возникает вопрос - в каком из районов Бьярми была возможна столь богатая добыча, особенно если учесть, что викинга не охотились на этих животных? Могло ли это произойти в устье Северной Двины и вообще у берегов Белого моря?
Думается, что нет, тем более в конце IX в. Моржи, которые вообще не часто посещают бассейн Белого моря (Энциклопедический лексикон, 1837, с. 545), во времена Отера были там особенно редкими гостями. Последнее связано с тем, что этот отрезок времени не отличался особой суровостью и ледовой перегрузкой морей. Правда, в литературе, посвященной изменению климата Земли в историческое время, отсутствует единая точка зрения в отношении VIII—XIII вв. Одни авторы считают, что это было время оптимальных температур для северных территорий (малый климатический оптимум) (Борисенков Е.П., Пасецкий В.М., 1983, с. 23), другие связывают этот период с развитием похолодания (Корякин B.C., 1997, с. 22).
В отношении же интересующего нас IX в. особых противоречий нет. По данным температурных колебаний в Гренландии за 1400 лет видно, что середина IX в. отмечена некоторым похолоданием (среднегодовая температура - около 0,5 градусов ниже нуля), но затем следует резкое повышение температуры и 70-80-е годы IX столетия лежат уже в зоне положительных среднегодовых температур, которые к 900 г. достигают своего максимума (Fredsrild В., 1981, s. 39). Аналогичную картину мы видим на графике климатических изменений в Арктике, опубликованную В.С.Корякиным в упоминавшейся выше статье (Корякин B.C., 1997, с. 23). В этих условиях появление моржей в устье Северной Двины выглядит довольно проблематично. Более того, отсутствуют данные о существовании моржового промысла в Белом море и для более позднего времени, когда в условиях высокоорганизованного промыслового хозяйства поморов основными районами добычи моржей являлись архипелаги Шпицберген и Новая Земля.
По всей вероятности, добыча моржей во время второго путешествия Отера в Бьярмшо проходила на северном побережье Кольского полуострова. Исландские рукописи XII—XIII вв. также простирают Бьярмию до пределов северного морского побережья, откуда "идут (отрывчатые) необитаемые земли к северу до места, где Гренландия начинается" (Головачев В.Ф., 1857, с. 38). О распространении Бьярмии до северных пределов материка писали и древние авторы. Саксон Грамматик в упоминавшейся работе "Gesta Danorum" даст описание Дальней Бьярмии, сходное с природой северной части Кольского полуострова: "Климат там суровый, земля скрыта под толстым слоем снега и лишена тепла летнего солнца. Страна покрыта непроходимыми лесами, бесплодна и изобилует невиданными зверями. Там множество рек, русла которых так усеяны скалами, что течение их напоминает сплошной бурлящий водоворот" (Хеннинг Р., 1961, с. 214).
Рис. 2. О. Магнус. Морская карта (1539), (фрагмент) (Савельева Е.А.., 1983)
Опираясь на сведения, приведенные в сочинении Саксона Грамматика, Олаус Магнус на своей "Морской карте" (1539 г.) поместил Бьярмию на всем пространстве Кольского полуострова (рис. 2). В комментариях к описанию этой страны О.Магнус рисует Бьярмию как суровый край, лежащий за пределами полярного круга (Савельева Е.А., 1983, с. 46). Описывает О.Магнус и Скридфиннию как область, лежащую между Финмаркеном и Бьярмией. Скридфинния была известна и Адаму Бременскому, который поместил ее на севере Скандинавского полуострова. К востоку от нее лежит страна, населенная циклопами, что связывает ее с Дальней Бьярмией Rassmunsen К., 1933, s. 31). Важные данные относительно нахождения страны бьярмов на Кольском полуострове содержатся в сведениях о их непосредственных соседях. Помимо упоминавшихся летописных квенов бьярмов окружали реальные северные народы.
Комментируя записки Саксона Грамматика о народах Севера, К. Тиандер приводит рассказ о "шведском витязе" Арнгриме, с которым бьярмы вели борьбу, вступив в союз с жителями Финмаркена, т.е. севера Скандинавии (Тиандер К., 1906, с. 335). В другой раз они пользуются поддержкой "союзных лапландских стрелков" (Тиандер К., 1906, с. 321). Тесные контакты существовали у саамов-бьярмийцев с карелами, для которых "пушные пути" на Кольский полуостров имели традиционно важный характер (Кочкуркина С.И., 1986, с. 23). Эта межэтнические связи сыграли существенную роль при переселении части карельского населения на север и северо-запад в конце XIII - начале XIV вв. Эта волна переселения подхватила и бьярмов, которые около 1300 г. дошли до Малангер-фьорда, где и были поселены королем Хоконом Старым (Кузнецов С.К., 1905, с. 47).
<< Назад Вперёд>>
