С. Никитин. Верните в поле царицу полей
В соответствии с концепцией воздушно-наземной операции, принятой на рубеже восьмидесятых - девяностых годов и предусматривающей резкое повышение на поле боя роли именно звена рота - взвод, были созданы дивизии легкой пехоты. Согласно названной концепции американцы и их союзники по НАТО планируют после нанесения огневого поражения противнику на всю глубину его оперативного построения рассекать его оборону глубокими клиньями и в дальнейшем силами малых подразделений перейти в тылу противника к действиям, схожим со спецназовскими. Для того, чтобы действия легкой пехоты были эффективными, в армии США для их подготовки разработана программа, отличающаяся от программы механизированных подразделений. Все это говорит о том, что американцы планируют применять легкую пехоту не только в локальных конфликтах, но и в глобальной войне.
Копировать Запад не обязательно. Но внимательно вникнуть в проблему просто необходимо. В контрпартизанской борьбе, которая ведется в Чечне не один год, трудно переоценить грамотные действия пехоты. Сама жизнь подталкивает нас к созданию легких пехотных подразделений, способных действовать самостоятельно и в то же время эффективно.
Чужие задачи
Сейчас задачи ЛПП зачастую выполняет спецназ. Отсутствие подразделений, подготовленных для локальных конфликтов, вынуждает привлекать для этого «специалистов особого профиля», которых явно не хватает. Поэтому спецназ растет как на дрожжах. А спецназовец - довольно дорогой спец, использование которого взамен ЛПП сродни забиванию в стенку золотых гвоздей. Но ведь проще и экономнее перепрофилировать часть хорошо подготовленных мотострелковых подразделений в легкие пехотные. А спецназу дать выполнять свои задачи. Ведь его основная задача - разведка. Взять ту же САС. Она ведет разведку. Разведчик в тылу противника жив до первого выстрела. Поэтому от боя уклоняется. Оружие - только для самозащиты. Выстрел прозвучал - все, загоняют.
Особенно важно научить общевойсковых командиров правильно применять легкую пехоту, поскольку опыт применения спецназа показывает, что зачастую они не в курсе, что такое спецразведка и как она применяется. В Чечне бывало такое: у генерала дивизия за спиной, а боевую задачу решают 30 человек спецназовцев, которые называются «отрядом». А по численности - мотострелковый взвод. Задач же нарезают... Мол, вы же спецназ - можете. Да, можем. И людей положить точно также можем.
Был и в моей практике случай, когда ставил задачу некомпетентный командир. И вроде свой - полковник из разведотдела округа.
У них в разведотделе прошла информация, что боевики из Южной Осетии выходят через горы в Терское ущелье. Моей группе нужно было отследить их скопление и навести авиацию.
Я задал полковнику простые вопросы: как меня будут высаживать, как будет организована связь и как в случае провала меня оттуда будут забирать - у него не нашлось ответов. И разговор перешел в русло уголовного кодекса: «Товарищ старший лейтенант, вы отказываетесь выполнять приказ, вы трус». Хорошо, что я знал то, что мне положено, - четыре года бегал взводным.
Я ведь в том районе был - там связь то проходит, то нет. Горы...
Спрашиваю полковника:
- Вы повесите надо мной вертолет, чтобы я хотя бы через него давал вам информацию?
- Где я тебе вертолет возьму?
- А если меня там зажмут и начнут колошматить? (Со мной должны были идти радист и восемь бойцов.)
Он отвечает:
- Мы «броню» пошлем. Беру линейку, прикладываю к карте: 10 см - 10 км по прямой, коэффициент 3 - 30 км. А если учесть, что это горы и по прямой не получится, - все 50 км. В лучшем случае к «броне» я один приду...
Ну и пошло. Я старший лейтенант, он полковник. Звезд одинаково. Размеры разные. Пришлось напомнить, что согласно инструкции по боевому применению я действую на основании выписки из приказа. В двух экземплярах, с подписью и печатями. И все это дается мне на руки. Вмешался комбат. Не знаю, что он ему сказал, но приказ отменили.
Если в Афганистане и Дагестане такие случаи были редкими, то в первую чеченскую кампанию применение спецназа не по назначению вошло в систему. Помню, прибыли к нам ребята из Бердской бригады. 250 специалистов-контрактников. Ну и стали их использовать как мотострелков. Мужики посмотрели на все это и поувольнялись. А если проанализировать, кто сейчас воюет в Чечне из прошедших Дагестан и первую Чечню, - единицы наберутся. Остальные поняли, какие задачи их там ждут...
Но даже не это главное. Печально то, что, выполняя не свойственную ему работу, спецназ не делает свою. Именно поэтому в той же Чечне нет информации, где находится или передвигается противник. В данный момент бандформирования передвигаются по горам спокойно. Потому что знают, что русские от дорог не уйдут, что с блокпостов никто никуда не высунется, а спецназ всех троп в горах не перекроет.
Отдайте спецназу его работу. Создайте легкую пехоту, чтобы она вела патрулирующие и беспокоящие противника действия. Чтобы «моджахеды» в тех же горах, «зеленке» не чувствовали себя хозяевами.
Почему не успела пехота
Многие могут сказать: «Какая разница? Мотострелки, легкая пехота - это только термины». Так ли это? Давайте разберемся. Что собой представляет сегодня мотострелковый взвод? 3 отделения по 10 человек, 3 БМП или БТР. Подразделение, в той или иной мере привязанное к технике, за которую у командира взвода голова болит больше, чем за личный состав. У нас даже мобильные десантные подразделения имеют «броню» - структура-то похожая. Для проведения операции по захвату плацдарма в тылу противника и удержанию его до подхода главных сил - для этого техника нужна. Как нужна она и для крупных общевойсковых операций. Но в локальных конфликтах, когда основными способами ведения боевых действий являются пешее патрулирование и разведка местности, техника зачастую становится обузой.
Почему, когда в Чечне попали в засаду три группы псковских спецназовцев, к ним не успела подойти подмога? Потому что мотострелки шли к ним двое суток. Они технику с собой тащили. Не могли ее оставить.
К сожалению, приходится заметить, что современные мотострелки да и, чего греха таить, десантники не обучены самостоятельным действиям в отрыве от главных сил. Один из командиров группы кандагарского отряда спецназа рассказывал, как однажды перед началом войсковой операции по проческе «зеленки» встретил комбата дшб. Тот был явно огорчен. Из разговора выяснилось, что комбат уверен: комбриг бросает его ребят на верную гибель. Согласно задаче три его отряда по сорок человек в каждом со штатным вооружением (из тяжелого оружия: АГС-17 - 4 шт., миномет - 2 ед., НСВ 12,7-мм «Утес» - 3 шт.) должны расположиться на удалении 1 км друг от друга на предположительном маршруте отхода мятежников из «зеленой зоны». Как сказал комбат, без поддержки артиллерии и авиации им предстоит продержаться три или четыре часа. Он полагал, что их за это время «духи» просто сожрут, - и был в полном недоумении, когда не нашел сочувствия у спецназовца. Мало того, тот тоже не мог понять, что же тут сложного. У спецназовцев те же задачи выполняли группы по двадцать человек с одним АГС-17. Если же группу усиливали до тридцати человек и давали второй АГС-17, командир группы говорил, что теперь он имел в виду всех «духов» провинции.
Очевидна разница в психологии. Именно в силу устоявшегося в пехоте стереотипа командир взвода там - никто. Он примерно как ефрейтор в спецназе. Пехота начинает работать с батальона, полка. Ей требуется масштаб, простор.
В локальных же конфликтах основное «действующее лицо» - взвод, рота. Именно командир взвода должен решать основные вопросы боевой работы подразделения. А для этого он должен иметь соответствующий опыт и необходимые средства.
К сожалению, наш «ванька взводный» зачастую и карты-то с собой не имеет, а если и есть она у него, то не всегда он ею умеет пользоваться. Как работала пехота в Дагестане? Взводного привезли, сказали: «Вот тебе твой участок. Ты сидишь здесь, держишь оборону». Он и сидит, ни о чем не задумываясь. Пошли «бандюки» на участке обороны его взвода в прорыв. Он докладывает ротному. Ротный - комбату. Комбат выходит на дивизионную артиллерию: «Мне 3-му взводу нужна артиллерия». Артиллеристы стоят где-то в районе КП полка или КП дивизии. Дали залп. «Корректируй», - просят. А взводный и не знает как. Его этому не учили, как не учили наводить авиацию, выставлять минное поле, маскироваться...
Командиру легкого пехотного подразделения все это необходимо знать. Соответственно и сама штатная структура ЛПП должна быть более гибкой.
Американский опыт: хорошо или плохо?
Взять, к примеру, морскую пехоту США. У них в отделении 13 человек. В каждой роте 3 стрелковых взвода и взвод огневой поддержки, в котором 3 расчета пулеметов типа наших ПК, 2-3 расчета минометов, расчет ПТУРов. В батальоне людей и вооружения побольше, калибр минометов покрупнее. Всем распоряжается комбат. У него даже имеется взвод пешей разведки и одно отделение (8 человек) - снайперы. Все они работают по указанию комбата, по заявкам командиров рот. В батальоне есть штатная рота, обеспечивающая связь. Переброску легких пехотных подразделений осуществляют вертолеты подразделения армейской авиации, находящегося в распоряжении комдива. Он решает, сколько и каких «вертушек» придать той или иной тактической группе в соответствии со стоящими перед ней задачами.
Эффективность такой схемы взаимодействия подтвердил Афганистан. Каждой из бригад специального назначения была придана отдельная эскадрилья, «Вертушки» были поделены между отрядами, стоящими отдельно. По восемь Ми-8 и Ми-24 в каждый. После этого командиру отряда не надо было выходить на командующего группировкой ВВС: «Дайте «вертушки» - у меня люди гибнут!»
Конечно, создание легких пехотных подразделений потребует, кроме изменения штатной структуры, иного подхода к боевой подготовке. И надо всего-навсего возродить полевую выучку пехотинца, поскольку отнюдь не всегда за пехотой клеилось обидное прозвище «бестолковая». Пора бы вспомнить, что пехота - это «царица полей». Некогда довольно высокую полевую выучку советской пехоты угробил послаблениями покойный маршал А.А. Гречко. Это в период его руководства батальонные учения с боевой стрельбой начали проводить на своих полигонах, где знаком каждый кустик. Чтобы механики-водители не перепутали маршрут движения машины, его отмечали метелками и вешками. Раньше обстановку для такого учения накрывала чужая часть. Растерять опыт всегда проще, чем его накопить и уж тем паче возродить. Но над этой задачей стоит потрудиться. Если учесть, что ЛПП - это нечто среднее между пехотой и спецназом, то психология здесь все же потребуется спецназовская. Научить пехоту самостоятельности - это тоже довольно сложно, поскольку даже крылатая пехота болеет теми же болезнями, что и мотострелки.
Помню, в 1992 году моя группа работала вместе со сводным рязанским полком. Когда мы вышли к месту их привала, то пришли в недоумение. Представьте: на поляне сидит парашютно-десантная рота. Посередине - костер, вокруг которого в три кольца разместились бойцы в зависимости от сроков службы: дембеля - поближе, молодые - подальше.
У них на то время были хорошие спальные мешки, плащ-палатки «дождь» (прорезиненные, 2/3 которых надувается как матрас, а чехлы наполняются воздухом и пристегиваются как подушки). Были БМП-тенты. Рядом стог сена стоит. А они - сидят у костра.
Мы пришли - сделали навес, накидали сена, постелили спальники. Дождь пойдет - нам не страшно. Десантники могли обустроиться лучше нас. Но, наверное, лень было позаботиться о себе или их просто не научили. Для офицеров поставили палатку, а бойцы сидели и ждали тыловиков.
У спецназовцев, разведчиков в психике заложено - за тобой нет никого. Тебе никто ничего не привезет. Надейся на то, что у тебя под рукой. Эту психологию придется перенимать военнослужащим ЛПП. И воспитывается она по-разному. Например, почему у нас заглох тот же штыковой бой? Говорят, в современном бою до него не дойдет. Правильно, вряд ли придется, примкнув штыки, колоть противника. Но ведь штыковой тренаж придает солдату уверенности в своих силах, повышает ловкость, воспитывает агрессивность. Американцы штыковой бой отрабатывают. Им нужна агрессивность в бою. А нам, получается, нет? Посмотрите на наших десантников. На них надели голубые береты и внушили, что они «крутые». Телевидение сделало им рекламу: ломают кирпичи о свою голову, значит, смогут и об чужую. В них есть агрессивность. Пусть даже не хватает обученности, как в пехоте. Но в пехоте нет ни того, ни другого. Мотострелка привезли в БТРе на поле боя, он выскочил, крикнул «Ура!», добежал до окопа и сидит, ждет, что ему дальше скажут делать.
Есть и другой пример, куда более красноречивый - Чечня. Мотострелки расставили блокпосты и на этом успокоились:
«Мы контролируем обстановку». Засели за бетонные блоки и спят. И винить их вроде не за что: они просто не умеют по-другому. Не могут действовать без боевых машин, без поддержки артиллерии, танков.
Помните фильм «Взвод», рассказывающий о войне во Вьетнаме? Там очень хорошо раскрыт опыт действий легких пехотных подразделений. Американцы патрулируют местность: находят какие-то следы, ведут разведку, вступают в бой с противником. Они четко знают, что им делать. А наши сидят за бетоном и больше их ничего не волнует.
Один офицер рассказывал, как наша пехота в Чечне ездила неделю мимо замаскированного танка «бандюков» и не замечала его. Потому что села на «броню» - и хоть трава не расти.
Я уж не говорю о прогоне колонн. За многие годы войны в Афганистане, в Чечне не научиться гонять колонны - это просто уму непостижимо.
Ну ладно, не можем использовать свой опыт, давайте возьмем на вооружение чужой. Скажем, бельгийцев или французов. Как они, к примеру, сопровождают колонны? Во-первых, посадка на машины. Пехота у них сидит лицом к борту. Тент откинут. Поставили на кабину пулемет... А у нас? Крытый «Урал» - все сидят спиной к борту. Для того чтобы открыть огонь, необходимо развернуться, разрезать тент, высунуть ствол... 20 раз можно умереть.
Армии мира уже давно берут на вооружение опыт легких подразделений. В Англии, к примеру, не важно, кто ты: десант, пехота - все учатся пешему патрулированию. Морские пехотинцы, десантники техники не имеют. Давно ходят пешком. И те у них были проблемы во время Фолклендов, когда ЛПП не смогли совершить в установленное время 80-километровый марш и вступить в бой. А наша пехота? Очень сомневаюсь, что уже после 30-километрового марша она сможет вести бой...
Однако выучка - дело наживное. Главное, чтобы давали возможность учиться. Поэтому создание соединений легкой пехоты должно предполагать наличие мощного тылового обеспечения, позволяющего боевым подразделениям посвятить все учебное время боевой подготовке, а не хозяйственным работам.
Сейчас для создания таких подразделений есть и объективные и субъективные условия. Готовящееся сокращение Вооруженных Сил позволило бы оптимально использовать офицерские кадры для укомплектования легких пехотных подразделений. A освобождающихся средств с лихвой хватило бы на качественную подготовку и оснащение этих русских рейнджеров, за которыми, уверен, будущее Вооруженных Сил.
<< Назад Вперёд>>
