Русская фабрика в прошлом и настоящем. Историческое развитие русской фабрики в XIX веке

Важность торгового капитала в экономическом и общественном строе Московской Руси. - Торговый капитализм и петровские фабрики. - Фабриканты из купеческого класса. - Экономическая и социальная необходимость торгово-промышленной политики Петра^1*. - Невозможность капиталистической фабрики в петровскую эпоху. - Трудность доставать рабочие руки. - Закрепощение фабричного рабочего. - Последствия этого. - Сокращение привилегий фабрикантов по мере роста дворянского влияния. - Лишение фабрикантов права покупки крестьян к фабрикам. - Изменение сословного состава фабрикантского класса. - Противоположность интересов дворянства и купечества в екатерининской комиссии. - Враждебное отношение к купцам-фабрикантам дворянства и среднего купечества. - Домогательства купечества. - Отношение к фабрикантам правительства. - Усиление враждебного фабрикантам течения при Екатерине^2*. - Защита дворянством свободы крестьянских промыслов. - Быстрый рост фабричной и кустарной промышленности во второй половине XVIII века. - Отсутствие антагонизма между фабрикой и кустарем в это время.

Один тонкий наблюдатель русской жизни конца XVIII и начала XIX века следующим образом определил коренную особенность русского промышленного строя той эпохи и его основное отличие от западноевропейского: "Небрежность, с которой работают (русские) ремесленники, - говорит он, - отчасти зависит от крайне странного устройства, не наблюдающегося, быть может, в таком же роде ни в какой другой стране. Русские ремесленники, за исключением больших городов, ничего не принимают на заказ, но все изготовляют для продажи: башмаки, туфли, сапоги, кафтаны и другие предметы одеяния, шубы, постели, одеяла, столы, стулья - короче, всевозможные предметы. Все эти вещи ремесленники поставляют за определенную плату купцам, которые их и продают в своих магазинах. Внутри России очень редко можно что-нибудь сделать на заказ; в случае какой-нибудь надобности нужно идти в лавки или магазины, помещающиеся обыкновенно в одном месте. Но зато в этих лавках можно купить все, что угодно, и к тому же - на треть дешевле, чем у ремесленников, берущих работу на заказ"¹.

Шторх^4* был в свое время лучшим знатоком экономической жизни России и не менее знаком с хозяйственным строем Западной Европы. Поэтому его наблюдение весьма характерно. Очевидно, в организации русского мелкого производства была особенность, не встречавшаяся на Западе, и потому бросавшаяся в глаза западноевропейцу. Этой особенностью являлась выдающаяся роль в нашем мелком производстве торговца, купца. Я не буду останавливаться на огромном значении торгового капитала как в экономическом, так и в политическом и общественном строе допетровской России. Этот вопрос достаточно разъяснен нашими историками - Соловьевым^5*, Костомаровым^6*, Ключевским^7* и др. Корсак^8* в своей превосходной книге "О формах промышленности в Западной Европе и России" отметил этот факт и дал ему вполне верное объяснение и оценку. При редкости населения и ничтожном количестве городов в Московской Руси торговец являлся необходимым посредником между производителем (в огромном большинстве случаев деревенским кустарем) и потребителем Торговец не мог не быть крупной фигурой в общественной и экономической жизни России старого времени. Уже в XVII веке кустарь был в руках торговца, владевшего рынком. Ничего не может быть ошибочнее представления о Московской Руси как о государстве исключительно земледельческом, почти не имевшим торговли. Наоборот, всех иностранцев, приезжавших в XVII веке в Москву, поражало развитие торговли в этом городе и вообще склонность русских к торговле².

Можно было бы привести сколько угодно цитат из иностранных писателей XVI и XVII веков, выражавших удивление перед энергичной торговой жизнью Москвы. Ограничусь отзывами двух путешественников, сочинения которых являются главным иностранным источником для изучения русской торговли времен Алексея Михайловича^9* - де Родеса^10* и Кильбургера^11*. Де Родес, посетивший Москву в 1653 г.. пишет: "Достаточно всем известно, что все постановления этой страны направлены на коммерцию и на торг, в чем удостоверяет ежедневный опыт, потому что все здесь, от высшего до низшего, только и думают, только и стараются, как бы чем-нибудь нажиться. В этом отношении русская нация гораздо деятельнее всех остальных вместе взятых³. То же говорит и Кильбургер: "Все жители Москвы, начиная от знатнейших до последних, любят торговлю; в Москве более лавок, чем в Амстердаме или даже в целом ином государстве... Более всего замечательно и похвально в Москве то, что для каждого рода товаров, от самых лучших до худших, есть особые улицы и рынки Торгующие шелком имеют свои особые ряды, равно как и продающие пряные коренья, лак, шапочники, оловянщики, медники, скорняки, сапожники и пр."⁴.

Крупные торговцы (гостиная и суконная сотни и особенно "гости") являлись одним из самых влиятельных общественных элементов Московской Руси. Особенно усилилось политическое значение представителей крупного торгового капитала в эпоху Алексея Михайловича. "Новоторговый устав", изданный, как указано в самом уставе, "по челобитью Московского государства гостей и гостиных сотен и черных слобод торговых людей"⁵, был ярким выражением влияния купеческого капитала на законодательную деятельность Московского государства.

Гости были весьма крупными капиталистами для своего времени. По словам Котошихина^14*, торговые обороты гостей достигали 20-100 тыс. руб. в год⁶. Если принять в соображение ценность денег тогда и теперь, то эти обороты следует признать миллионными; отсюда можно заключить о степени концентрации торгового капитала в Москве задолго до петровской эпохи. Каким экономическим и политическим влиянием пользовались гости, можно судить по следующей характеристике их, данной современником: "Гости неограниченно управляют торговлей во всем государстве. Это - корыстолюбивое и вредное сословие... Во всех больших городах определяют они по одному, по два и по три человека из живущих там лучших купцов, которым под видом царских факторов дают привилегии гостей. По корыстолюбию своему стесняют они везде большей частью торговлю. Простые купцы замечают и знают это очень хорошо, почему и говорят дурно о гостях. В случае какого возмущения, опасаться надобно, чтобы народ не сломил шеи всем гостям... Они беспрестанно стараются... чтобы им только одним быть господами и набивать свои карманы"⁷.

Итак, в торговле крупный капитал играл очень большую роль уже в Московской Руси. Напротив, в промышленности неограниченно царило мелкое производство. Если не считать некоторых единичных попыток устройства фабрик и заводов в XVI и XVII веках⁸ иностранцами и изредка богатыми боярами при поддержке правительства, то можно сказать, что допетровская Русь совсем не знала фабричного производства. Торговый капитализм у нас, как и в других странах, предшествовал промышленному капитализму.

Наш старинный капиталистический класс - купечество^15* - не обнаруживал никакой наклонности захватить в свои руки производство. Купец предпочитал скупать, владея рынком, продукты труда мелкого производителя и держать последнего в полной зависимости от себя, не обращая его в наемного рабочего. И эта характерная особенность допетровского капитализма^16* ярко выразилась в том, что московское купечество в XVI и XVII веках упорно добивалось возможно более широкой свободы привоза иностранных товаров. "Новоторговый устав" проникнут духом свободной торговли. Капиталист-торговец не стремился сделаться промышленником и предпочитал свободно покупать товар на самом дешевом рынке.

При Петре, при непосредственном участии правительства, в России возникает крупное производство. У нас любят говорить об "искусственном" происхождении нашей фабричной промышленности. По мнению Корсака, самым естественным в положении Петра была "организация тех местных и наиболее распространенных промыслов, изделия которых и прежде имели довольно обширный сбыт. Те же ссуды, те же жертвы правительства, которые оно делало для обогащения отдельных лиц... оно могло бы обратить на целые села, деревни и города... Вместо того чтобы простых ремесленников... делать фабричными работниками, было бы гораздо лучше сделать их самих фабричными предпринимателями... и вместо того чтобы строить на счет казны фабрики и отдавать их потом купцам и помещикам, не лучше ли было бы отдавать их целым местностям, которые были заняты тем же промыслом; следовало бы обратиться к живым народным силам и им дать возможность к дальнейшему развитию, а не давить их монополией... Искусственно воздвигнутые фабрики не находили рабочих. Новая форма промышленности была решительно противоположна всем народным привычкам и формам жизни"⁹.

Эта мысль - что Петр направил развитие нашей промышленности по ложному пути, придал ей "искусственный" характер насаждением крупного производства - стала общим местом в нашей литературе. Обыкновенно история русской промышленности изображается в следующем виде. До Петра у нас господствовало мелкое производств и не было элементов для капиталистического хозяйства. Со времени Петра правительство, жертвуя интересами мелкой промышленности, "искусственными" мерами насаждает у нас капитализм, всячески поддерживая и поощряя капиталистические предприятия, хотя они и не соответствуют нашим экономическим условиям. Если бы правительство держалось иной торгово-промышленной политики, то и результаты нашего экономического развития были бы совершенно иные к выгоде огромного большинства нашего народа. На Петра падает вина первого шага по тому гибельному пути, которым с тех пор неизменно шествует русское правительство, поощряя капитализм.

Итак, одним из главных пунктов обвинения против нашего капитализма является его "искусственность"¹⁰. После Корсака аргумент этот повторялся сотни раз (об "искусственности" нашего капитализма говорит, между прочим, и г. Милюков^17* в своих "Очерках по истории русской культуры"^18*), но от этого он отнюдь не сделался сильнее. Однако его неизменно выдвигают при всяком удобном и неудобном случае: очевидно, на кого-то он действует, кому-то кажется убедительным.

Разберем же смысл этого аргумента. Противоположение естественного порядка искусственному ведет свое начало в экономических построениях с XVIII века, от физиократов^19*. Физиократы верили, что существует естественный порядок вещей, совершенный во всех отношениях: этот естественный порядок будет достигнут, когда государство откажется от руководительства частной жизнью граждан и предоставит им полную свободу в частной деятельности. Отсюда знаменитая формула"laissez faire, laissez passer"^20*. Буржуазная экономическая наука первой половины нашего века, отстаивавшая формулу "laissez faire", часто рассуждала об "искусственности" и "естественности". Все эти рассуждения прикрывали собою стремление освободить капитализм от средневековых уз, стеснявших его развитие. Защитники "естественности" были, вместе с тем, горячими сторонниками капитализма, его апологетами и дифирамбистами. Об этих господах Маркс^21* заметил очень метко и справедливо: "Экономисты рассуждают весьма своеобразно. У них есть два рода учреждений: искусственные и естественные Учреждения феодализма суть искусственные учреждения, учреждения буржуазии - естественные... Когда экономисты говорят, что существующие отношения - отношения буржуазного производства - естественны, то этим они дают понять, что это такие отношения, при которых производство богатства и развитие производительных сил совершаются согласно естественным законам. Эти отношения, по их мнению, суть независимые от влияния времени законы природы. Это - вечные законы, которые всегда будут управлять обществом. Иными словами, раньше была история, теперь же ее нет"^22*.

У нас благодаря иной общественной обстановке о "естественности" и "искусственности" разговаривают не друзья, а именно "враги" капитализма. Для наших самобытных экономистов, так же как для экономистов Запада, есть два рода учреждений - естественные и искусственные. Естественные учреждения - это остатки нашего ancien regime^23* - община, артель, кустарные промыслы; искусственные учреждения - категории буржуазного строя, капитализм. Роли переменились. То, что отсталые экономисты Запада называли искусственным, отсталые экономисты^24* Востока называют естественным, и обратно.

И те и другие одинаково неправы. Отношения капиталистического производства столь же естественны, как и отношения крепостного производства; отношения капиталистического производства столь же искусственны, как и крепостные отношения производства.

Все дело в том, что отсталые экономисты не могут понять очень простой вещи: разделение общественных учреждений на естественные и искусственные ровно ничего не выражает, и спор об "естественности" и "искусственности"^25* есть спор совершенно праздный. На Западе, впрочем, это уже давно поняли, и таких экономистов, о каких говорит Маркс, там больше не существует. А вот у нас никак понять не могут...

К сожалению, приходится признать, что наша экономическая наука в некоторых отношениях пошла назад со времени Чернышевского^26*. Его ученики умели только повторять слова учителя, ничему новому не научились и очень многое из старого успели основательнейшим образом забыть. Забыта, между прочим, и превосходная статья Чернышевского в "Современнике"^27* за 1860 г. "Капитал и труд"^28*. В этой статье современные отсталые экономисты могли бы найти для себя много поучительного.

Статья посвящена доказательству нелепости разделения общественных явлений на естественные и искусственные. "Почитатель Бастиа^29*, - говорит Чернышевский, - который особенно много разыгрывал вариаций на слово "искусственность", г. Горлов^30*, забыл, что искусственным образом не производится в общественной жизни ровно ничего, а все создается естественным образом. Дело не в том, чтобы сказать: "это естественно", а в том, чтобы разобрать, ко вреду или пользе общества это служит. Ведь и протекционная система - явление, совершенно естественное в известных обстоятельствах. Обыкновенно называют естественным экономическим порядком такой, который входит в общество сам собою, незаметно, без помощи законодательной власти, и держится точно так же. Определение прекрасное - только жаль, что ни одно важное экономическое учреждение не подходит под него. Например, введение свободной торговли вместо протекционной системы, конечно, представляет, по мнению всех отсталых экономистов, возвращение к естественному порядку от искусственного. Каким же образом оно происходит?" И Чернышевский доказывает, что для этого требуется вмешательство государственной власти, т.е. что это есть явление искусственное^31*.

Спрашивается, далеко ли ушли отсталые экономисты нашего времени (ученики Чернышевского) от отсталых экономистов 60-х годов? И не обнаружили ли ученики самого постыдного забвения слов учителя?

Когда экономист 60-х годов Горлов защищал естественный порядок, это имело смысл. Взгляды Горлова опирались на своеобразное теологически-натуралистичсское мировоззрение, унаследованное от XVIII века. По словам Горлова, "естественные законы установлены тою же великою силою, которая управляет целым миром; следовательно, по натуре своей они не могут быть бедственны и разрушительны, и рассмотрение их всегда может сделаться достойным предметом весьма важной науки". Но для тех, кто не верит в провиденциальный смысл формулы laissez faire, решительно непонятно, почему "естественные учреждения" предпочтительнее "искусственных".

В чем же заключается смысл глубокомысленных рассуждений об искусственном происхождении нашего капитализма? Не подлежит ни малейшему сомнению, что без деятельной поддержки правительства наша промышленность не могла бы развиваться. Но разве это доказывает, что в России капиталистическое производство встречало менее благоприятные условия для своего развития, чем в других странах? По-видимому, в этом и заключается сила рассматриваемого аргумента. На Западе капитализм развивался "естественно", сам собою, у нас же он - чужеземное растение, отвергаемое русской почвой и поддерживаемое лишь "искусственными" мерами правительства. Так, по-видимому, думают наши отсталые экономисты.

Они забывают при этом самую малость: то, что не существует ни одной страны в мире - на Западе или на Востоке, все равно, - где капитализм развился бы без деятельной поддержки правительства. С этой точки зрения капитализм развился "искусственно" повсюду, где он процветает, - в Англии, Франции, Германии, Соединенных Штатах и т.д. Остается одно из двух: или признать, что капитализм во всем мире есть явление "искусственное", или оставить праздный разговор об искусственности и естественности. Впрочем, иные из наших "врагов капитализма" не отступят перед первой альтернативой. Утверждал же г. Л. Оболенский^32* несколько лет тому назад, что вообще капитализм в мировой истории есть нечто вроде несчастной случайности. Впрочем, с г. Оболенского и требовать нечего...

Во всяком случае, не подлежит сомнению, что крупное производство возникло в России под непосредственным влиянием правительства. До Петра у нас почти не существовало крупных промышленных предприятий, а после него насчитывалось уже 233 казенных и частных фабрик и заводов¹¹. Как я говорил, несмотря на развитие торговли в Московском государстве, производство в допетровской Руси оставалось мелким. Мелкий производитель был в полной зависимости от торговца, но торговец отнюдь не обнаруживал наклонности делаться самостоятельным предпринимателем и обращать своего поставщика кустаря в наемного рабочего, работающего в мастерской хозяина. Превращение кустарного производства в фабричное было невозможно по той простой причине, что при примитивности техники производства, грубости и дешевизне изготовляемых изделий мелкое производство оказывалось более выгодным. Кильбургер говорит, что крупные железные заводы, устроенные в Московском государстве иностранцами, не могли конкурировать с кустарями в выделке гвоздей и других железных изделий¹². Что же касается тех товаров, которые не выделывались кустарями, как, например, тонкие сукна, полотна, шелковые материи и пр., то устройству для изготовления их особых заведений препятствовали две причины: отсутствие подготовленных, искусных рабочих и трудность сбыта таких товаров, так как иностранные товары ввозились с небольшой пошлиной и по своим достоинствам стояли вне туземной конкуренции^33*. Поэтому в Московской Руси, несмотря на развитие торговли, промышленность имела примитивный характер и сохранила бы его еще долгое время, если бы на сцену не выступил новый фактор - государство.

Известны энергичные усилия Петра завести в России фабричное производство, известны и средства, которые употреблял Петр для этой цели. Те заводы и фабрики, которые Петр признавал особенно нужными - горные и оружейные заводы, суконные, полотняные и парусные фабрики, - устраивались самой казной и затем передавались частным лицам. В других случаях казна ссужала значительные капиталы без процентов, снабжала инструментами и рабочими частных лиц, устраивавших фабрики на свой собственный страх и риск; из-за границы выписывались искусные мастера, фабриканты получали значительные привилегии: как они сами, так и их дети и мастера освобождались от всякой государственной службы, были подсудны особому суду, избавлялись на некоторое время от податей и внутренних пошлин, получали право беспошлинного привоза из-за границы нужных им инструментов и материалов, дома их освобождались от постоя и пр.

Сбыт изготовленных изделий обеспечивался, главным образом, приобретением их казной. Самые крупные заводы и фабрики - оружейные, пушечные, литейные заводы, суконные, паруснополотняные, писчебумажные фабрики - поставляли свои изделия исключительно или главным образом в казну. В тех случаях, когда товар не требовался казной, сбыт фабричных изделий обеспечивался высокой привозной пошлиной, а иногда прямым запрещением ввоза иностранных товаров того же рода или даже монополией производства, предоставленной отдельным фабрикантам. Так, компания подканцлера Шафирова^35* и Толстого^36* получила в 1717 г. полную монополию изготовления шелковых материй, бархата, парчи, штофа и пр.¹³ В 1718 г. был запрещен ввоз из-за границы каразеи (род шерстяной материи). Тарифом 1724 г. все товары, производство которых в России к этому времени достигло уже значительного развития, были обложены высокой пошлиной в 50-75% своей ценности. Этой пошлиной, например, были обложены скатерти, салфетки, полотна, парусина, шелковые ткани, иглы, железо не в деле; писчая бумага, кожаный товар, чулки, шерстяные ткани (кроме сукна) обложены были более умеренной покровительственной пошлиной - в 25%.

Из числа фабрик и заводов, возникших при Петре, были и очень крупные. Казенные горные заводы в особенности отличались огромными размерами. Об этом можно судить по тому, что к девяти пермским заводам было приписано 25 тыс. крестьян мужского пола. На Сестрорецком оружейном заводе работало 683 человека. К казенному оружейному заводу в Туле было приписано 508 крестьянских дворов. На казенной парусной фабрике в Москве было 1 162 рабочих¹⁴. Но и на частных фабриках производство велось в крупных размерах. На московской суконной фабрике компанейщиков купеческих людей Щеголина "с товарищи" в 1729 г. работало 730 рабочих на 130 станах; на казанской суконной фабрике Микляева^37* работало 742 человека; московская полотняная фабрика Тамеса^38* с компанией имела 443 стана и 841 рабочего, ярославская фабрика Тамеса и Затрапезного - 172 стана и 180 рабочих; на московской ленточной и позументной фабрике Милютина было 280 рабочих¹⁵; на шелковых мануфактурах компании Евреинова в 1728 г. работало до 1 500 мужчин и женщин¹⁶.

Таким образом, Петру несомненно удалось вызвать у нас крупное производство^39*. Но следует ли отсюда, что случайные личные воззрения Петра и его преемников играли решающую роль в истории нашей промышленности? Можно ли согласиться с Корсаком, что Петр мог выбрать другой путь - покровительства кустарной промышленности, и тогда наше экономическое развитие пошло бы совершенно иначе?

Для ответа на этот вопрос нужно вспомнить об экономическом положении России до Петра. В допетровской Руси не существовало промышленного капитализма, но был вполне развит торговый капитализм. Концентрация торгового капитала, наблюдавшаяся в допетровской Руси, была вызвана не правительственными мероприятиями, а естественной эволюцией торговли, преимуществами крупной торговли перед мелкой. Этот-то торговый капитал и явился базисом, на котором основалось крупное производство в эпоху Петра.

Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к именным спискам петровских фабрикантов. Нередко думают, что петровские фабрики устраивались, главным образом, иностранцами¹⁷.

Однако на самом деле значительно большая часть фабрикантов петровской эпохи были людьми чисто русскими и принадлежали к торговому сословию. Первыми суконными фабрикантами были купцы Сериков и Дубровский, фабрика которых возникла еще в 1698 г. Крупнейшая суконная фабрика - "Большой суконный двор" - в Москве принадлежала русской купеческой компании Щеголина с товарищами - гостиной сотни Иваном Култыгиным, Болотиным, Пушниковым, Твердышовым, Сериковым и др. Другая крупная суконная фабрика в Казани принадлежала также купеческой компании казанца гостиной сотни Микляева. Компания Шафирова, Толстого и Апраксина^40*, монополизировавшая производство шелковых материй в России, продержалась только несколько лет: с 1721 г. вельможные члены компании пригласили в свою среду 8 человек из купечества, а в 1724 г. шелковые мануфактуры окончательно перешли в руки купеческих компанейщиков, вернувших Апраксину и Толстому внесенный ими капитал. Таким образом, в Москве возникло^41* пять шелковых фабрик, из которых четыре принадлежали купцам Евреинову, Старцову, Павлову, Мыльникову и одна - армянину Францову. Игольный завод, единственный во всей России, принадлежал также купеческой компании Томилина и Рюминых.

Первая частная полотняная фабрика в России принадлежала компании русских торговых людей Андрею Турке (или Турчанинову) и Цымбальщикову с товарищами. Этой компании правительство передало в 1711 г. полотняные, скатертные и салфеточные заводы в Новонемецкой слободе, которые раньше были в ведении Посольского приказа^44*.

Одним из крупнейших петровских фабрикантов был ярославец гостиной сотни Затрапезный. Ему принадлежали кроме полотняной также писчебумажная, коломяночная и масленая фабрики. Крупным полотняным и писчебумажным фабрикантом был также купец Афанасий Гончаров.

Из менее крупных фабрикантов можно упомянуть о купцах Волкове (коломяночная фабрика), Филатове (полотняная фабрика), Корнилове (писчебумажная фабрика), Скобельникове (кожевенный завод), Павлове и Никифорове (платочная фабрика), Панфилове (платочная фабрика), Бабушкине с компанией (суконная фабрика), Собольникове (суконная фабрика), Никите Ворогине (каразейная фабрика), Кузнецове (каразейная фабрика), Кириллове (трубочная фабрика) и пр.

Из числа иностранцев кроме Тамеса, Тиммермана и Вестова (последний впрочем, был московским купцом; он стоял во главе компании, имевшей сахарный завод) мы не встречаем в петровское время крупных фабрикантов. Но и Тамес был только главой обширной компании русских торговцев (Микляева, Шепелева, Пастухова. Карамышева. Попова, Неврева, Затрапезного и др.). Сам Тамес внес только десятую часть всего компанейского капитала.

Суконные фабрики иноземцев Фибиха, Пранга и Литхена были небольшими заведениями. Первая работала на пятнадцати, вторая - на десяти станах, третья была еще меньше. Точно так же чулочная фабрика Монбриона не была, по-видимому, крупной.

Фабрикантов из разночинцев мы встречаем в петровское время также немного. Крупным шелковым фабрикантом был Милютин - бывший царский истопник. Но этот истопник был, вместе с тем, большим капиталистом, так как фабрику он изавел своим коштом", без всякого пособия казны. Одна шелковая фабрика принадлежала ямщику Суханову, небольшая шпалерная и коломяночная фабрика в Новгороде принадлежала бывшему мастеру казенной коломяночной фабрики Шаблыкину. Мастеру Исаеву принадлежал в С.-Петербурге кожевенный завод, мастер Лахов стоял во главе компанейского кожевенного завода в Воронеже, бывший царский служитель Родион Ворогин (по-видимому, крупный капиталист) имел несколько небольших фабрик в Москве (чулочную, каразейную и ленточную).

Еще реже мы встречаем среди петровских фабрикантов дворян. Компания Шафирова, Апраксина и Толстого просуществовала, как сказано, недолго. Воронежская казенная суконная фабрика была передана дворянам Веневитиновым, но в компанию с ними вошли и люди из местного купечества. Мы знаем о парусных и иных заводах князя Меншикова^45*, скипидарных заводах ландрата Савелова и купеческих сыновей Томилиных, суконной фабрике камермейстера Дубровского, суконной фабрике тайного советника Макарова^46* и еще о двух-трех небольших дворянских фабриках, - и это почти все. Иностранцам и дворянам принадлежала ничтожная доля петровских фабрик; фабрикантов из разночинцев было также немного; в большинстве же случаев фабрикантами явились старинные московские капиталисты - купцы¹⁸.

Итак, личный состав петровских фабрикантов доказывает, что крупная промышленность развилась в соответствующей среде, которая была создана всей предшествовавшей историей Московского государства - именно, в среде крупных торговцев. Эта среда не была делом рук Петра, но если бы ее не существовало, то и возникновение у нас крупного производства в мало-мальски широких размерах было бы невозможным. И это по той простой причине, что возникавшие фабрики, несмотря на пособия правительства, требовали крупных денежных затрат со стороны частных лиц, стоявших во главе этих фабрик. Мы имеем по этому вопросу кое-какие отрывочные данные. Не нужно преувеличивать размеров непосредственной денежной помощи казны вновь устраивавшимся частным фабрикам. В особой ведомости, специально составленной в 1727 г. Мануфактурной конторой, упоминается только о восьми пособиях фабрикантам из средств государственного казначейства, причем сумма этих пособий определена в 89 672 руб.¹⁹

Эта ведомость не полна, так как в ней не упоминается о некоторых денежных пособиях фабрикантам, несомненно имевших место. Всего таких неупомянутых пособий я мог насчитать на сумму в 6 040 руб.

Отсюда видно, что ббльшая часть денежных пособий казны фабрикантам указана в этой ведомости. Следовательно, эти пособия играли весьма небольшую роль. Ими воспользовался, быть может, десяток-другой частных фабрик, а всего их было учреждено в петровское время, вероятно, гораздо более сотни. Иными словами, значительно большая часть петровских фабрик, устраивавшихся частными лицами, обходилась без денежной помощи со стороны казны. Между тем, устройство фабрики требовало крупных денежных затрат. По некоторым фабрикам мы имеем точные сведения относительно этого пункта. Так, например, на шелковые мануфактуры компании Шафирова, перешедшие затем к купеческой компании, был затрачен тремя учредителями - Апраксиным, Толстым и Шафировым (кроме денег, полученных из казны) - капитал в 57 838 руб., да, кроме того, лица из купечества, приглашенные в компанию, внесли 23 500 руб. Таким образом, на эти мануфактуры всего затрачено частных капиталов 81 338 руб., да казна внесла деньгами (кроме построек, материалов и пр.) 36 672 руб.²⁰ Если перевести эти суммы на современные деньги, то мы увидим (принимая в соображение изменение ценности денег), что устройство шелковых мануфактур компании Шафирова потребовало на наши деньги более миллиона рублей.

На устройство полотняной мануфактуры Тамеса затрачен денежный капитал в 46 700 руб. (кроме 5 тыс. руб., полученных в ссуду от казны). Из этих денег только 4 500 руб. были внесены самим Тамесом, а остальные - компанейцами из купечества, причем самый большой взнос был сделан Микляевым, вложившим в дело 12 тыс руб.²¹ Этот самый Микляев получил впоследствии суконную фабрику в Казани, - очевидно, это был крупный капиталист.

На устройство игольного завода компания Томилина и Рюминых затратила денежный капитал в 33 тыс. руб.²²

Наконец, по словам Шторха²³, на полотняную фабрику Гончарова был затрачен капитал в 142 тыс. руб.

По этим немногим примерам можно видеть, что даже в том случае, когда фабриканты получали денежные и иные пособия от казны (фабричные строения, материалы, мастеровых и пр.), приходилось приплачивать крупные суммы на ведение фабричного дела. А так как большая часть фабрик устраивалась без всякого содействия казны ("заведена своим коштом" - обычная отметка в ведомостях о петровских фабриках), то фабрикантами могли быть лишь крупные капиталисты того времени, преимущественно купцы. Лишь благодаря существованию в тогдашней России капиталистического класса Петр достиг своей цели - насаждения у нас крупного производства. Но капиталистический класс был создан не Петром, а всей предшествовавшей экономической эволюцией Московского государства.

Итак, хотя без мер, принятых Петром, крупное производство не имело никаких шансов развиться в тогдашней России²⁴, эти меры имели успех лишь вследствие подготовленности русской экономической почвы к новым формам промышленности. Этого мало. Нетрудно доказать, что промышленная политика Петра совершенно не была случайна, а диктовалась экономическою необходимостью. Промышленное переустройство России по западноевропейскому образцу было так же необходимо, как и переустройство ее армии на европейский лад. Для того чтобы успешно вести войну, требовались не только обученные солдаты, но также и пушки, ядра, порох, оружие, солдатское сукно, полотно, - вообще принадлежности воинского обмундирования и многое другое²⁵.

Петр не мог оставаться в зависимости от иностранцев, с которыми он вел войну, в таких нужных ему предметах, как принадлежности военного снаряжения. Корсак говорит, что Петру следовало бы обратиться к "народной промышленности"^52* вместо устройства крупных монопольных фабрик. Но "народная промышленность" не изготовляла предметов, нужных Петру; необходимо было завести новые роды производства, и завести немедленно, для удовлетворения насущной, безотлагательной потребности. Вряд ли можно серьезно говорить, что для Петра был открыт и другой путь - организации и развития кустарного производства. Эта задача оказывается не под силу и нашему времени, - каким же образом могла с нею справиться тогдашняя полудикая, варварская Россия? Единственное средство избавиться от необходимости покупать воинские принадлежности у иностранцев заключалось в производстве этих принадлежностей у себя дома; а так как дома нужные товары не выделывались, то оставалось устраивать для их изготовления казенные мастерские, фабрики и заводы. Но у казны средств было крайне мало; при таком положении, что оставалось Петру, как не поощрять всеми силами частную предприимчивость частных заводчиков и фабрикантов, которые на свой капитал заводили производства, до такой степени необходимые правительству?

Могут заметить, что Петр устраивал и поддерживал не только те фабрики, на которых выделывались товары, требуемые казной, как солдатские сукна, полотно, писчая бумага и пр., но также и всякие другие фабрики, например, шелковые, чулочные и ленточные, производившие предметы роскоши, в которых казна не нуждалась. Но и в этом отношении политика Петра была единственно возможной политикой по условиям времени и места. Никто не будет спорить, что развитие промышленности и поднятие производительности народного труда были необходимы для тогдашней России. Но легко понять, что новые отрасли промышленности могли возникнуть только в форме крупных промышленных заведений. Мелкий производитель - кустарь - не обладал ни капиталом, ни знанием, необходимыми для этого дела правда, купец, устраивавший фабрику, был почти так же невежествен, как и кустарь, но зато, обладая капиталом, он мог выписать иноземных мастеров, приносивших с собой технические знания, которых всего более нехватало России. Вообще можно признать правилом, что в малокультурных странах, какой, несомненно, являлась петровская Русь, перенесение или насаждение новых отраслей промышленности возможно только в форме крупного производства. Не мог же Петр устраивать для кустарей технические школы, промышленные музеи и пр. Сколько лет ему пришлось бы ждать возникновения новых производств в России, если бы он захотел идти путем, указываемым Корсаком?

Только поощрением крупных промышленных предприятий Петр мог способствовать поднятию производительности народного труда, а это не могло не быть целью политики Петра, так как созданная им империя еще в большей мере, чем Московская Русь, страдала хроническим недостатком финансовых средств, в которых она испытывала величайшую нужду для военных целей.

Разумеется, я отнюдь не хочу сказать, что все меры Петра для поднятия нашей промышленности были безупречны и достигали цели: введенная им регламентация промышленности, как крупной, так и мелкой, была в высшей степени стеснительна и нередко прямо разоряла население. Так, например, многочисленные указы Петра о запрещении крестьянам выделывать узкий холст повели только к расстройству кустарного ткачества, без всякой пользы кому бы то ни было. "В прежнее время у города (Архангельска) холстом большой торг был много тысяч крестьян кормились и немалая пошлина в казну собиралась, а когда указ состоялся, чтобы не ткать узких холстов, но ткать холсты на широкие бедра, то крестьянству прибыла немалая тягость, а в казну убыток, потому что у иных крестьян и в избах столько места нет, где такой широкий стан поставить... Разорились от этого все крестьяне северные"²⁶.

Так же неблагоприятно повлияли петровские указы на кустарное ткачество Псковской губ. "Петр I нанес льняной промышленности значительные удары; при нем в 1702 г. лен во всей России был отдан в монополию английскому консулу Карлу Гутфелю. Потом, желая создать С.-Петербургский порт, Петр запретил псковичам отправлять произведения своей области в Ригу, Ревель и Нарву, исключая Псковской и Великолуцкой-провинций. Вообще до времени Екатерины льняная промышленность подвергалась большим стеснениям, особенно от монополий"²⁷.

Но как бы мы ни оценивали целесообразность и практичность тех или иных отдельных мероприятий Петра, не может быть сомнения, что возникновение у нас крупного производства при Петре было естественным и необходимым результатом экономических и социальных условий тогдашней России.

Петровские фабрики в таком же смысле могут быть названы "искусственным" созданием Петра, как и все прочие петровские реформы: преобразование внутреннего административного устройства государства, новая организация армии, распространение начал европейской культуры в высших классах общества и вообще европеизация России. Как признают наши историки, все эти реформы были в связи с экономическим положением²⁸ тогдашней России; этим же самым определилось и все направление промышленной политики Петра²⁹.

Эта политика повела к возникновению у нас крупного производства. Тем не менее Петр не может считаться насадителем капиталистического производства в России по той простой причине, что вызванная им крупная промышленность не была капиталистической. Социальное и экономическое положение тогдашней России было таково, что капиталистическое (т.е. основанное на наемном труде) производство у нас было невозможно. Для последнего нехватало в России самого важного условия - класса свободных рабочих. Вся масса сельского населения была несвободна: часть была крепостными государства, часть - помещиков. Городское население было немногочисленно и в значительной степени слагалось из тех же крепостных.

В допетровской Руси крепостными владели служилые люди³⁰. Между тем первые петровские фабриканты выходили почти исключительно из рядов купечества, разночинцев или иностранцев. Сама жизнь поставила вопрос: каким же образом фабрики будут получать нужные им рабочие руки? При учреждении фабрики владельцу давалась обыкновенно привилегия, которой ему разрешалось свободно нанимать русских и иноземных мастеров и учеников, "платя им за труды достойную плату". Если фабрикант получал уже устроенную фабрику от казны, то ему нередко передавались вместе с фабричными строениями и фабричные мастеровые. Так, например, компания Турчанинова и Цымбалыцикова получила в 1711 г. от казны полотняные заводы вместе с мастеровыми. Точно так же казенных мастеровых получила и компания Щеголина, к которой перешла в 1720 г. казенная суконная фабрика в Москве³¹; казенные мастеровые были даны далее Ивану Тиммерману, назначенному в 1720 г. директором парусной фабрики³². Затрапезный получил для своих фабрик в Ярославле мастеровых с упраздненных казенных заводов³³. При учреждении коломяночной фабрики Волкова ему было дано 5 станов и 58 мастеровых с упраздненной казенной фабрики в С.-Петербурге³⁴.

Иногда для снабжения фабрик рабочими руками к фабрикам приписывались целые села; так, например, Тамес получил к своим полотняным фабрикам село Кохму, в Шуйском уезде, с 641 крестьянским двором³⁵. Но в большинстве случаев фабриканты должны были сами приискивать себе рабочих путем найма. Это было в высшей степени трудно. На фабрику приходилось набирать всякий сброд. Как, например, в привилегии игольным компанейщикам Томилину с товарищами указывается брать для работы и для обучения на фабрики "из бедных и малолетних, которые ходят по улицам и просят милостыню". Шелковый фабрикант Милютин в своем донесении изъясняет, что он набирает учеников из "убогих людей". Из именного высочайшего указа 7 января 1736 г. видно, что фабриканты за недостатком рабочих набирали учеников из солдатских детей³⁶. Но главным контингентом фабричных рабочих были беглые крепостные и казенные люди. Работа беглых имела такое значение для фабрикантов, что правительство Петра, несмотря на то что именно в это время состоялось окончательное прикрепление населения, должно было допустить очевидное нарушение закона. Указом 18 июля 1721 г.³⁷ Петр воспретил возвращать с фабрик законным владельцам мастеров и учеников, "чьи бы они ни были, хотя и беглые явятся... понеже ннтересенты фабрик объявляют, что затем в фабриках их чинится остановка"³⁸.

Но, несмотря на такую снисходительность правительства к фабрикантам, рабочих рук на фабриках все-таки недоставало. Из каких элементов восполнялся этот недостаток, видно из того, что указом 10 февраля 1719 г. предписано было отослать на полотняные фабрики Андрея Турчанинова с товарищами "для пряжи льну баб и девок, которые, будучи на Москве из приказов, также и из других губерний, по делам за вины свои наказаны". Указом 1721 г. эта мера сделана общей: женщины, виновные в разных проступках, отсылались, по усмотрению Мануфактур- и Бергколлегии^55*, для работы на компанейских фабриках на некоторый срок или даже пожизненно. Последующими указами велено отдавать на фабрики бродяг и нищих (указы 7 января 1736 г., 29 марта 1753 г., 26 марта 1762 г.), публичных женщин (сенатский указ, сентябрь 1771 г.)³⁹. Как видно из указа 26 марта 1762 г., между с[анкт]-петербургскими и окрестными фабриками в этом году были распределены забранные полицией праздношатающиеся и способные к работе солдатские, матросские и других служилых людей жены.

Но все эти меры не могли снабдить фабрики рабочими руками в требуемом количестве. В течение всей первой половины XVIII века не прекращаются жалобы фабрикантов на недостаток рабочих. Так, например, в 1744 г. московские суконные фабриканты - Болотин, Еремеев, Третьяков и Сериков - представляли Мануфактурколлегии, что они крайне нуждаются в рабочих и потому не могут своевременно поставлять сукна в казну. Особенный недостаток чувствовался в малолетних рабочих 10-15 лет. На то же жаловались Мануфактурколлегии шелковые и иные фабриканты, указывая, что главным препятствием к развитию фабрики является невозможность находить рабочих⁴⁰.

Таким образом, контингент фабричных рабочих слагался из самых разнообразных общественных элементов: беглые крепостные, бродяги, нищие, даже преступники, - из этой среды приходилось набирать рабочих. Не нужно притом забывать, что петровские фабрики были, по терминологии Маркса⁴¹, мануфактурами - работа на них производилась руками. Производительность труда на мануфактурах зависит, главным образом, от ловкости и искусства рабочего: состав рабочего персонала на мануфактурах имеет особенное значение. Западноевропейские мануфактуры возникли на развалинах ремесла; они получили прекрасных, обученных рабочих из бывших ремесленников, в которых цеховая организация развила почти артистическое отношение к своей работе⁴². Наши мануфактуры возникли при совершенно иных условиях^57*. Не только обученных, искусных рабочих получить было неоткуда, но даже и необученных рабочих доставать было крайне трудно.

При таких условиях работа вольнонаемными рабочими оказывалась почти невозможной. Принудительный, крепостной труд был единственным выходом из такого положения. Малая производительность труда должна была возмещаться для фабриканта усиленной эксплуатацией рабочего, главным образом, уменьшением расходов на содержание последнего. Интересы фабрикантов требовали прикрепления рабочего также и по следующей причине: рабочий, проработавший некоторое время на фабрике, обучался своему делу, становился искусным рабочим, на таких рабочих спрос был очень велик - фабрикант переманивали их друг от друга, и каждая фабрика подвергалась опасности лишиться своих обученных рабочих. Чтобы обеспечить себя рабочими, фабриканты обыкновенно выговаривали себе право в течение известного времени пользоваться трудом обученных ими рабочих; так, например, в привилегии Тамесу ему указывается, что поступающие на фабрику ученики обязаны пробыть на ней не менее 10 лет (7 лет в качестве учеников и не менее 3 лет в качестве подмастерьев), и только тогда они могут перейти на другие фабрики (именной указ 10 марта 1720 г.); ученики на игольном заводе Томилина должны были оставаться на заводе до совершеннолетия; ученики суконной фабрики Щеголина не имели права уйти с фабрики до истечения семилетнего срока; семилетний срок учения был, по-видимому, общим правилом Регламентом Мануфактурколлегии (§ 12) за "подзывание работных людей с одной фабрики на другие” до истечения урочного срока работы был назначен огромный штраф - 100 руб. за каждого рабочего, этот штраф уплачивался виновным фабрикантом, рабочий же возвращался на фабрику прежнего своего хозяина и подвергался телесному наказанию.

Все эти ограничения свободы перехода рабочего с одной фабрики на другую указывают, как трудно было фабриканту набрать и сохранить необходимый рабочий персонал.

Иными словами, петровские фабрики не могли держаться вольнонаемным трудом. Этим и объясняется знаменитый петровский указ 18 января 1721 г., которым на "купецких людей" было распространено в высшей степени важное право покупать к фабрикам и заводам населенные деревни "под такою кондицией, дабы те деревни всегда были уже при тех заводах неотлучно"⁴³.

Благодаря этому указу петровские фабрики быстро перешли от свободного к принудительному труду. Отношения труда к капиталу в нашем крупном производстве вылились в совершенно другие формы, чем на Западе. Вместо капиталистической промышленности, развивающейся в это время на Западе, у нас возникло крупное производство, основанное на принудительном труде. Корсак называет приведенный петровский указ "одною из самых несчастных мер Петра"⁴⁴. Г-н Семевский, по-видимому, также считает этот указ ошибкой Петра ("правительство при Петре Великом, - говорит этот автор, - додумалось до того, чтобы фабричные работы исполнялись таким же крепостным трудом, как сельские в имениях частных землевладельцев"⁴⁵). Само собой разумеется, эта мера отнюдь не свидетельствует о "беспредельной заботливости от участи рабочих", которая отличала, по мнению г. Нисселовича⁵⁸, правительство Петра⁴⁶. Тем не менее переход петровских фабрик от вольнонаемного к крепостному труду вызывался, как я старался показать, экономической необходимостью⁴⁷.

В стране с таким первобытным хозяйством, как тогдашняя Россия, крупное производство не могло основываться на свободном труде. Крепостной труд был гораздо выгоднее для фабриканта. А так как правительство Петра если и проявляло к кому-либо "беспредельную заботливость", то уже никак не к рабочим, а разве к фабрикантам, - то вполне естественно, что оно распространило и на фабрикантов право, которое раньше было привилегией дворянства - право пользования принудительным трудом.

Таким образом, благодаря указу 18 января вопрос о снабжении фабрик рабочими руками был решен в направлении, определявшемся общими социальными условиями петровской России. Вместо капиталистического производства с вольнонаемными рабочими у нас водворилось крепостное производство с принудительным трудом.

Но разрешение фабрикантам пользоваться принудительным трудом еще не изменяло юридического положения всех тех рабочих, которые работали на фабриках по вольному найму. Фабрики продолжали служить приютом для беглых, которые юридически ничем не были связаны с фабрикантами. Убедившись в выгодах принудительного труда, фабриканты стали стремиться к закрепощению и всех остальных свободных рабочих. Этого им удалось достигнуть не ранее 1736 г. В этом году, по прошению крупнейших фабрикантов того времени - Затрапезного, Щеголина с товарищами, Микляевой, Гончарова, Подсевальщикова, Тамеса с товарищами, был издан высочайший указ, по которому все те мастеровые, которые во время издания указа будут находиться на фабриках и будут обучены мастерству, должны "вечно" со всеми своими семействами оставаться на фабриках у настоящих владельцев. За этих мастеров фабриканты должны были заплатить по известной таксе прежним владельцам - помещикам, дворцовому, синодальному ведомству, казне. Мастеровые, владельцы которых не известны, отдавались фабрикантам без всякой платы, а все беглые чернорабочие, которые окажутся на фабриках, должны были быть возвращены законным владельцам⁴⁸.

Вместе с тем фабрикантам предоставлено было право наказывать "домашним порядком" вечноотданных им мастеровых, "которые явятся невоздержаные, и ни к какому учению не прилежные”, а также и отправлять их в Коммерцколлегию^60* "для ссылки в дальние города или на Камчатку на работу, чтоб другим был страх". В случае бегства мастеровых с фабрики воеводы должны были их ловить и по учинении наказания отсылать обратно на фабрику⁴⁹.

Таким образом, состоялось окончательно прикрепление мастеровых к фабрикам, и наша фабрика приняла характер рабочего дома, в котором порядок поддерживался суровой дисциплиной, а поощрением к труду служили тяжелые наказания⁵⁰.

Переход русских фабрик от вольнонаемного к крепостному труду был возможен лишь вследствие низкой производительности труда, благодаря чему принудительная работа оказывалась более выгодной для фабриканта. С другой стороны, крепостные отношения делали невозможным поднятие производительности труда. Пока работа на фабриках имела принудительный характер, она должна была оставаться малоуспешной. В этом и заключалась основная причина медленности развития нашей фабричной промышленности в течение всего XVIII века.

Товары, изготовлявшиеся на наших фабриках, отличались крайней дороговизной и низким качеством; об этом можно судить, между прочим, по любопытным показаниям московских торговцев в 1727 г. По высочайшему указу от них были отобраны отзывы, "которые из русских компанейщиков и заводчиков товаров доброй работы против вывозных". Ответы оказались весьма неблагоприятны для наших фабрикантов. Так, например, староста суровского ряда Калмыков заявил от имени суровских торговцев, что шелковые товары и бархаты "против заморских работою не придут, а ценою продаются из фабрик выше заморских". Если бы правительство разрешило свободный привоз заморских шелковых материй, то купечество было бы, по заявлению Калмыкова, много довольно. Староста москательного ряда заявил, что "русский купорос, краска бакан, вохра против заморских ничто добротою не будет и весьма плоше и заморского ценою вдвое дороже"; повторяется просьба о свободном привозе заморских товаров. О ленточных и полотняных товарах купечество заявило, что они "работою против заморских весьма плохи, а ценою продаются свыше заморских". Такие же жалобы на неудовлетворительное качество и высокую цену русских фабричных товаров мы встречаем и в заявлениях торговцев игольного ряда. Почти все торговцы высказывались в пользу облегчения ввоза заграничных товаров⁵¹.

Эти отзывы московского купечества интересны также и тем, что они характеризуют отношение массы русских торговцев того времени к вновь образовавшемуся классу фабрикантов. Как мы видим, московское купечество относилось к фабрикантам недоброжелательно; фабриканты пользовались разными привилегиями, монополизировали внутренний рынок и, кроме того, стремились захватить в свои руки и розничную торговлю своими произведениями. Это последнее обстоятельство вызывало особенные жалобы купечества. Правительство колебалось. 3 февраля 1722 г. именным указом фабриканта запрещалась розничная продажа, "понеже в рядах многие лавки запустели" благодаря тому, что "интересенты фабрик^62*, сделанные свои фабрики, с фабрических дворов продают врозь, а иные в рядах и в собственных своих лавках". Но уже 18 июля того же года вышел новый указ, которым фабрикантам опять разрешается розничная торговля, так как "интересенты и компанейщики от всех мануфактур" объявили, что в случае запрещения розничной торговли "не можно иметь надежды, чтобы оные начатые мануфактуры могли приходить в лучшее состояние".

В этой борьбе массы купечества с фабрикантами можно видеть продолжение старинной борьбы крупного и мелкого купечества в Московском государстве. Крупное купечество благодаря мерам Петра завело фабрики и продолжало утеснять свою братию.

Благодаря господству крепостного труда на русских фабриках промышленная техника в течение всего XVIII века не делала на них никаких успехов. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к той отрасли промышленности, которая пользовалась особенным поощрением правительства, а именно к суконной (в суконном производстве принудительный труд господствовал вплоть до XIX века). Целым рядом мер правительство стремилось поднять технику суконного производства, но безуспешно. Из указа 1740 г. мы узнаем, что "сукна мундирные, которые на российских фабриках делаются и на полки употребляются, весьма худы и в носке непрочны... Генерал-фельдмаршал Миних^63* прислал один мундирный из российских сукон кафтан, который во время одной кампании так износился, что и надеть больше невозможно было"⁵². Жалоба на плохие сунка повторяется и в известных "Работных регулах на суконные и каразейные фабрики", изданных при Анне Леопольдовне^64* и не получивших поэтому законной силы в последующие царствования. Эти правила были выработаны комиссией, которой было велено "о доныне деланных на российских фабриках плохих сукнах, и отчего оное происходит, обстоятельно исследовать и винных фабрикантов без упущения штрафовать". Комиссия нашла, что важнейшая причина плохого состояния суконного производства заключалась в крайне неудовлетворительном положении рабочих на фабриках. Фабричные строения не ремонтировались, потолки протекали, "валящийся сквозь щели неплотных потолков песок и сор людям работу в руках марает и портит; а полы иные ни досками, ниже кирпичами или камнем, не выстланы, а которые выстланы, то гнилы". В фабриках нехватает света, "ткачи насилу денного света имеют, дабы тканье свое точно высмотреть, наименьше же сукну самовредительные субтильные худобы открывать". Рабочие так плохо одеты, "что некоторые из них насилу и целую рубаху на плечах имеют". О продолжительности работы на суконных фабриках можно судить по тому, что "Работные регулы", имевшие в виду улучшить положение рабочих на фабриках, устанавливали рабочий день около 14 часов в сутки.

Эти "регулы", как сказано, не получили законной силы и никакого практического значения не имели. Жалобы на неудовлетворительность солдатского сукна все продолжались. Так, например, в 1745 г. сенатом усмотрено, что "сукна весьма плохи, а иные недовалены и шишковаты, за что Мануфактурколлегия (за слабое смотрение)... великому штрафу подлежит"⁵³. Тем не менее сукна оставались плохи, и вплоть до двадцатых годов XIX столетия русские суконные фабрики производили исключительно низшие сорта сукон, и то дурного качества⁵⁴.

Эпоха после Петра, как известно, характеризуется чрезвычайным возрастанием политического влияния дворянства. По словам проф. Ключевского, "в древней Руси дворянство не правило, а только служило, и служило как в центре, так и в провинции; в первой половине XVIII века оно делало центральные правительства, продолжало служить в центре и едва начинало править провинцией; во второй половине века, в последний раз сделав правительство, дворянство перестало обязательно служить в центре и окончательно стало править в провинции"⁵⁵. Новая дворянская эра не могла не отразиться и на привилегиях фабрикантов. Самой существенной из этих привилегий было право приобретать к фабрикам населенные имения. Тем же указом Анны Иоанновны^65*, которым мастеровые были прикреплены к фабрикам, было ограничено это право, а именно была разрешена фабрикантам покупка крестьян только без земли. Фабриканты, естественно, были недовольны, и в 1744 г., по просьбе фабриканта Афанасия Гребенщикова, было вновь разрешено покупать к фабрикам населенные деревни.

Но успех фабрикантов был непродолжительным. Дворянство рассматривало владение крепостными как свою исключительную привилегию, как бы выражение своего политического главенства. В царствование Елизаветы Петровны право фабрикантов на крепостной труд подвергается существенному ограничению. Сенатским указом 1752 г. был определен максимум рабочих (в зависимости от числа станов и других орудий производства), которых фабриканты имели право прикупать к фабрике. Фабрикантам было разрешено прикупать не более 12-42 душ мужского пола (смотря по роду изделий) к каждому стану. Указ этот был мотивирован тем, что "многие заводчики и фабриканты заводы и фабрики свои производят не столько покупными, как вольными людьми, из чего следует и впредь следовать может немалая подлому народу от найма оных к фабрикам и заводам польза". Наконец, Петра III^66* 29 марта 1762 г. совсем запретил покупку к фабрикам и заводам крестьян как с землей, так и без земли. В этом же году 8 августа это запрещение было подтверждено и Екатериной⁵⁶.

Результатом всех этих законодательных мер явилось значительное изменение сословного состава фабрикантского класса. Я говорил выше, что среди петровских фабрикантов дворяне почти отсутствовали. Но если мы обратимся к фабрикантам екатерининского времени, то среди них мы найдем уже много дворян. Так, в ведомостях Мануфактурколлегии и конторы за 1773 г. приведено 328 фабрик; в числе их дворянам принадлежало 66: иностранцам - 46 фабрик. Но одна общая цифра дворянских фабрик говорит еще очень мало Дворянские фабрики были вообще очень крупными, и потому в общей сумме фабричных оборотов участие дворян выражается более значительной цифрой. По данным Мануфактурколлегии и конторы, на 305 фабриках, о которых имеются соответствующие сведения, было сработано в год товаров на 3 548 тыс. руб., а на 57 дворянских - на 1 041 тыс. руб., т е. обороты дворянских фабрик немногим не достигали одной трети оборотов всех фабрик. В особенности много дворянских фабрик было среди суконных фабрик: по названной ведомости, из 40 суконных фабрик дворянам принадлежали 19⁵⁷. Переход фабрик от купечества к дворянству еще усилился в последней четверти XVIII века. Запрещение покупки крестьян к фабрикам и заводам было в очевидных интересах дворянства, так как дворянство сохраняло за собою право пользоваться в фабричных работах крепостным трудом, а купечество при заведении новых фабрик лишалось упомянутого права. Поэтому в важнейшей отрасли фабричной промышленности того времени - суконной - число дворянских фабрик так возросло, что к началу XIX века значительно большая часть суконных фабрик очутилась в руках дворянства. По крайней мере, в числе 98 суконных фабрикантов, которые поставляли в казну сукно в 1809 г., мы встречаем только 12 купцов. 19 фабрик принадлежали титулованному дворянству (князьям Барятинскому. Юсупову. Шаховскому, Хованскому, Урусову, Щербатову, Прозоровскому и др. графам Разумовскому, Безбородко, Салтыкову и др.), 55 - нетитулованным дворянам, остальные - иностранцам и разночинцам⁵⁸.

Противоположность интересов дворянства и купечества очень резко обнаружилась в екатерининской комиссии по составлению нового уложения. В своих наказах депутаты-дворяне нередко указывали на злоупотребления фабрикантов из купечества своими привилегиями Так, например, в наказе луховского дворянства заявляется, что "фабриканты, кои содержат в разных уездах фабрики, накупили великие деревни и пользуются, яко сущие дворяне, не принадлежащими им преимуществами". Ввиду этого луховское дворянство просило повелеть продать деревни при фабриках, а фабрикантам-купцам предоставить пользоваться вольнонаемными рабочими⁵⁹. Еще более решительных мер против купцов-фабрикантов требует крапивенское дворянство. "Содержатели из купечества разных фабрик и заводов многочисленно имеют за собой во владении крестьян... живут они единственно в увеселительных своих роскошах и лености, а остальные свои деньги уповательно давно уже с крестьян работою и доходами получили"; поэтому если только купцы-фабриканты не будут делать товаров "добротою против вывозных", то все деревни следует у фабрикантов отнять и причислить к дворцовым⁶⁰. О том же просило и клинское дворянство. Ярославское дворянство указывало, что фабриканты из купечества притесняют крестьян, отчего часто и "бунты происходили" фабриканты должны производить работу вольнонаемными людьми, отчего будет выгода и дворянству, так как их крепостные получат выгодный заработок. Дворянства тульское, кашинское, вяземское, шуйское и др., просили о сохранении в силе запрещения покупки к фабрикам деревень и крестьян; фабричные работы должны исполняться на купеческих фабриках вольнонаемными⁶¹.

В других дворянских наказах встречаются жалобы на разные привилегии фабрикантов, в особенности на то, что фабриканты по своим фабричным делам подведомственны не общему суду, а особому суду Мануфактурколлегии. Именно благодаря этому дворянам было трудно получать с фабрик своих беглых крепостных, на что указывается в наказах серпейского дворянства, мещевского, малоярославецкого, пронского, воронежского, ряжского, керенского, шатского, белевского и пр.⁶²

Наказы купечества, естественно, носят совершенно иной характер. Почти во всех этих наказах повторяется просьба о разрешении покупать крепостных, хотя бы в самом ограниченном числе, для домашних услуг. Во многих наказах заявляется о необходимости разрешить покупку к фабрикам крестьян. Нередко высказывается также мысль, что заводами и фабриками должно владеть одно купечество⁶³.

Но наряду с просьбами купечества о предоставлении фабрик и заводов в исключительное владение купцов в тех же наказах звучит и совершенно иная нота - вражда к крупным фабрикантам и недовольство их исключительными привилегиями. Так, например, житель Москвы жалуются "на немалое отягощение от увольнения от всех служб и гражданских тягостей фабрикантов и заводчиков и компанейщиков"; просят о том, чтобы всем городским жителям состоять на одном праве и нести равные тягости. Жители г. Костромы, вслед за просьбой о запрещении дворянству заводить фабрики, а иметь бы их только одному купечеству, прибавляют: "Точию от гражданских служб и податей тех заводчиков и фабрикантов не исключать, а быть им во всем с купечеством наряду". Жители г. Ярославля жалуются, что не только фабриканты избавлены от всяких городских повинностей, но даже и их рабочие, "которые домами своими живут, полицейских тягостей и постоев не содержат. И затем их отбывательством все тягости остаются на оставшихся купцов и самых средних и маломощных людей, почему купечество приходит в упадок. А понеже оные фабрикеры как есть первые капиталом люди, почему следует им без дальнейшего отягощения обще с купцами быть наряду во всех службах и платежах... а за прошедшие годы, что за них плачено, то-б повелено было возвратить".

Об уничтожении привилегий фабрикантов просят в своих наказах купечества городов Юрьева-Польского, Романова, Зарайска, Нерехты и др. Купечество г. Нерехты заявляет, что хотя в России "мануфактур и фабрик обстоит число немалое, но теми мануфактурами пользуются одни купцы-капиталясты, а среднестатейное купечество совсем оного права не имеет" вследствие трудности выхлопотать разрешение на устройство фабрики.

Таким образом, крупные фабриканты из купечества не пользовались симпатией ни дворянства, ни своей братии купцов. В наказе высшего правительственного учреждения, ведавшего фабрики - Мануфактурколлегии, - прямо заявлялось, что "содержатели великих фабрик ненавистны сделались обществу"⁶⁴ О враждебности дворянства к крупным фабрикантам говорит и Герман⁶⁵. Вражда мелкого купечества была не опасна фабрикантам, но враждебное отношение дворянства, которое скоро поняло выгоды фабричного производства и старалось заводить фабрики в собственных деревнях, пользуясь своими крепостными, делало невозможным восстановление того привилегированного положения, которое занимали фабриканты в петровское время.

На умножение дворянских фабрик указывал в заседаниях комиссии и депутат Коммерцколлегии Меженинов. По его словам, лет двадцать тому назад дворяне, узнав, что парусные заводы приносят большую прибыль, стали устраивать их сами и до такой степени увеличили выделку парусных полотен, что их девать стало некуда. То же самое повторилось, по словам Меженинова, и с суконными фабриками, которых дворяне понастроили слишком много в прямой убыток старинным суконным фабрикам. Из этого Меженинов делал вывод, что "не надлежит позволить дворянам устраивать фабрики и заводы". Но, разумеется, такое мнение не могло встретить сочувствия ни в тогдашнем обществе, слагавшемся почти исключительно из дворянства, ни в дворянских депутатах комиссии. Главный боец за права дворянства в этой комиссии, представитель ярославского дворянства князь Щербатов, по поводу сходного мнения произнес следующую красноречивую тираду: "Сохрани меня боже и подумать, чтобы в такое время, когда милость и правосудие царствуют на престоле, дворянство, вместо приобретения каких-либо прав, могло что-либо из оных утратить"⁶⁶.

Вообще вопрос о правах купечества вызвал очень оживленные и продолжительные прения в комиссии. Согласно полученным ими наказам, купеческие депутаты просили для купечества права приобретать крепостных и свободно заводить фабрики, причем некоторые домогались даже совершенного запрещения дворянству устраивать фабрики. Так, например, депутат рыбнослободского купечества Алексей Попов заявил, что купцам не следует запрещать покупать крестьян к заводам и фабрикам. Дворянству же, по его мнению, не следует торговать: входить в фабричные заведения и разные торговые промыслы не свойственно дворянам. К заявлению Попова присоединилось 69 городских депутатов. Депутат г. Серпейска Глинков просил "разрешить заводить фабрики одним купцам" и позволить покупку к фабрикам крепостных. С этим мнением согласилось 10 городских депутатов. Депутат г. Тихвина Солодовников просил, чтобы "производить торговлю, заводить фабрики и заводы было предоставлено одному только купечеству". Подобные же заявления делали и многие другие городские депутаты⁶⁷.

Дворянские депутаты проявляли необыкновенный либерализм по отношению к вопросам фабричного труда. Почти все они настаивали на том, что фабричные работы могут с успехом производиться вольнонаемными людьми. По словам Щербатова, лучшие фабрики в России - те, при которых нет приписных деревень; но истинные стремления Щербатова, как и вообще дворянства, лучше всего выразились в следующем требовании: "Купцы должны употреблять вольных людей или приписанных (ранее) к фабрикам, а дворяне вольных и своих по усмотрению"⁶⁸. Иными словами, так как тот же Щербатов настаивал, чтобы впредь крестьяне не приписывались к фабрикам, купечеству предоставлялось пользоваться восхваляемыми преимуществами свободного труда, но за собой дворянство сохраняло право отказываться от этих преимуществ и по-прежнему вести дело крепостными.

Любопытно, что иные дворяне-депутаты заходили так далеко, что требовали совершенного запрещения купечеству устраивать фабрики Так, кашинский депутат Кожин заявил, что купцам неудобно иметь фабрики, так как фабрики "служат препятствием к правильному ведению коммерческого дела". Единственными фабрикантами, по его мнению, должны быть не состоящие на государственной службе дворяне⁶⁹.

Итак, общественное мнение господствующего сословия в половине XVIII века было настроено крайне недоброжелательно к фабрикантам из купечества и их исключительным привилегиям. Соответственно этому и торгово-промышленная политика правительства изменилась. Известно, что Петр, желая как можно скорее развить у нас новые отрасли промышленности, не останавливался перед пожертвованием интересами всего населения выгодам тех или иных крупных фабрикантов. Изданный в конце его царствования тариф имел строго покровительственный, отчасти даже запретительный характер. Но уже вскоре после смерти Петра возникла агитация против этого тарифа Иностранные купцы - английские, голландские и гамбургские, - торговавшие в Петербурге, жаловались на стеснение этим тарифом иностранной торговли. Я приводил выше отзывы московского купечества, решительно высказавшегося за понижение пошлин. Запретительный тариф был убыточен также и для казны, так как при крайне слабом таможенном надзоре нельзя было бороться с контрабандой; казна лишалась доходов, которые поступали частью таможенным чиновникам, прославившимся своим взяточничеством (известна поговорка того времени: "Таможня - золотое дно"), частью купцам, торговавшим контрабандным товаром. Неудивительно поэтому, что правительство стало склоняться в пользу свободной торговли⁷⁰. Тарифом 1731 г. пошлины были сильно понижены: на товары, которые работались в России, была назначена пошлина в 20% с цены, а с тех, "которые хотя и делаются, но немного, или вовсе не делаются, но государству не нужны", пошлина назначена в 10%. Большая часть товаров отнесена к последней категории⁷¹. Этот тариф оставался в силе до последних лет царствования Елизаветы Петровны. В 1753 г. был установлен добавочный сбор со всех вывозимых и ввозимых товаров в 13% ad valorem^69* для возмещения внутренних пошлин, уничтоженных в этом году. Тариф 1757 г. еще более возвысил пошлины. Но при повышении пошлин правительство руководилось не экономическими, а фискальными соображениями - стремлением увеличить государственные доходы.

Что касается до внутренней политики преемников Петра по отношению к фабрикам, то она первое время шла по петровской колее. Правительство поощряло устройство новых фабрик предоставлением фабрикантам разных привилегий, денежных ссуд (нередко беспроцентных), припиской к фабрикам казенных крестьян и мастеровых. По-прежнему казенные фабрики передавались частным лицам с обязательством ставить в казну известное количество выделываемых товаров или же без всякого обязательства. Но уже при Елизавете некоторые привилегии фабрикантов подвергаются сокращению. Так, весьма важной привилегией была полная свобода от податей за мастеровых, состоящих при фабрике. Указами 1742, 1743 и 1747 гг. мастеровые, прикрепленные к фабрикам, были обложены подушною податью наравне с прочими крестьянами, но от платы оброчных денег были избавлены⁷². Точно так же в 1754 г. фабричные мастеровые лишились прежней свободы от рекрутской повинности.

Одной из излюбленных мер поощрения фабрикантов при Елизавете было предоставление отдельным фабрикантам монополии производства на известное число лет⁷³. К таким мерам, вызывавшим общее недовольство и задерживавшим развитие новых отраслей промышленности в интересах пионеров, правительство прибегало потому, что не видело другого способа перенести новые производства в страну. Привилегии такого рода получали нередко иностранцы, соглашавшиеся на устройство фабрик лишь под условием монополии.

Но, конечно, такие монополии не могли не вызывать раздражения среди дворянства и купечества и настраивали общество против привилегированных фабрикантов. В конце царствования Елизаветы Петровны в правительственных сферах начинает проявляться совершенно противоположное течение - стремление к освобождению промышленности от гнета крупных фабрикантов. Как видно из сенатского указа 1758 г., запрещение производства пестряди и шляп повело к разорению многих мелких ремесленников, которые изготовляли в собственных небольших мастерских эти товары; ввиду этого сенат разъяснил, что запрещается только устройство крупных промышленных заведений, но не мелкое самостоятельное производство, почему "как набойки, так и шляпы, добротою против солдатских и ниже, всякому, кто пожелает, делать без запрещения, а в заведении для того фабрик не дозволять"⁷⁴.

Этот указ, покровительствовавший мелкому, по всей вероятности, кустарному производству, показывает, что правительство склонялось к новому направлению промышленной политики. Полное развитие это направление получило при Екатерине II. Как известно, Екатерина неоднократно указывала устно и письменно на вред монополий и на преимущества мелкой промышленности перед крупной. В "Наказе"^73* Екатерина заявляет, что "земледелие есть первый и главный труд, к которому поощрять должно". Машины, по ее словам, не всегда бывают полезны, так как могут сокращать рукоделия и уменьшать число рабочих. Мелкая промышленность имеет преимущество перед крупной, между прочим, и потому, что земледелец, занимаясь у себя дома разными промыслами, не остается праздным зимой, без всякой пользы для себя и для государства⁷⁵.

Эти же самые мысли, но в еще более категорической форме, повторяются и в наказе Мануфактурколлегии своему депутату, вице-президенту Сукину: "Великие мануфактурные заведения, вместо того что долженствовали служить к общему рукоделий распространению и обогащению государства, заключили все рукоделие в стенах своих, а случившиеся злоупотребления и бывшая монополия лишили многих пропитания... Со времени умножения фабрик города в упадок приходить начали... Содержатели великих фабрик ненавистны сделались обществу". Затем Мануфактурколлегия задается в своем наказе вопросом какой же характер должна иметь промышленность, чтобы удовлетворять интересам всех классов населения, - и дает на это такой ответ: "Если поселяне должны будут земель своих не покидать, но всемерно оные обрабатывать, а к сему прибавятся им рукоделия, их состоянию приличные, как-то: пряжа шерсти, льна и пеньки, ткание из того сукон и полотен, кузнечная деревенская работа и т.п., то, кажется, довольными им быть надлежит... Если равным образом и мещане должны будут получать пропитание одними мещанскому званию приличными промыслами... то они станут учиться и работать на фабриках... Многие фабрики исправляются уже теперь одними наемными людьми.

А когда исправляются многие, то могут и все"^74*.

Таким образом, программа Мануфактурколлегии⁷⁵ в комиссии заключалась в поощрении кустарной промышленности, уничтожении фабричных монополий и переводе фабрик с принудительного к свободному труду. Эта программа была, вместе с тем, и программой дворянства, в чем и заключалась ее сила. Я говорил, что купечество столкнулось с дворянством в вопросе о том, кто должен владеть фабриками и кто может пользоваться принудительным трудом. Но главным предметом жалоб купечества были не дворяне, а крестьяне. Почти все купеческие наказы полны жалоб на торговлю крестьян и на развитие мелкого крестьянского производства. Так, например, купечество г. Воротынска заявляет, что "крестьянство уездные, ездя по уезду, покупают пенку, имеют в своих домах трепальные места и терезя, избирают пенки и переделывают в домах своих... Не повелено ли будет тем торгующим пенкою крестьянам пенку покупать и обделывать запретить". То же самое повторяется и в наказе жителей г. Перемышля. Жители г. Костромы жалуются на то, что крестьяне скупают по деревням большими партиями холст и отправляют его для продажи в портовые города. По словам жителей г. Боровска, "иные крестьяне имеют у себя солодовни, также масленые и кожевенные заводы". В наказе жителей Норской слободы находим следующее любопытное указание на столкновения купцов и кустарей: "Жительствующие при самой нашей слободе, в селе Норском, и прочих деревнях... многие крестьяне из покупного же железа куют при своих домах гвозди и, по многому числу у своей братии скупая, отвозят в С.-Петербург и Москву... Мы, тому нашему промыслу видев от крестьянского тем же гвоздяным товаром торгу подрыв... с немалым числом накупленного гвоздяного и прочего товара крестьян, везущих уже в Петербург, через посланного из Ярославля подъячего с командой арестовали и к следствию в тое канцелярию отослали". Но из канцелярии крестьянам возвратили отобранный у них товар, что, по словам наказа, ободрило их к "незаконной" торговле гвоздями. Козельское купечество также жалуется на распространение у крестьян "трепальных домов". По словам наказа шуйского купечества, "в селах и деревнях заводы немалые заведены, а именно юфотные, сальные, скорняжные, выбойчатые^75*, свечные и платочные, с которых заводов товары свои продают в тех селах и деревнях, а другие под неизвестными именами отвозят к портам в Малую Россию, в Сибирь... Крестьяне отваживаются покупать кожу сырую и сало розницею и, собирая перекупкою в большие стаи, в продаже возвышают цену". Ввиду этого шуйское купечество просило "запрещенные торги пресечь, заводы уничтожить". Купечество г. Романова даже прямо заявляло в своем наказе, что крестьяне "совсем сами делаются купцами, а купцов лишением торгов доводят, чтобы и совсем их не было"⁷⁷.

В самой комиссии купеческие и городские депутаты требовали решительных мер для ограничения крестьянской торговли и промыслов. Некоторые депутаты приводили при этом интересные данные о развитии кустарной промышленности⁷⁸.

Энергичными защитниками свободы крестьянских промыслов и торговли выступили дворяне. Так, например, депутат переяславльского дворянства Реткин в пространной речи доказывал необходимость ограждения крестьянских промыслов от посягательства купцов. К мнению Реткина присоединились 22 депутата из дворян. Даже в некоторых дворянских наказах упоминается о желательности большей свободы крестьянских промыслов и торговли. Так, например, в наказах ярославского дворянства мы находим просьбу, чтобы крестьянам не препятствовали продавать свои изделия на сельских базарах и покупать нужные им вещи. Точно так же шуйское дворянство просит разрешить крестьянам свободно продавать свои изделия - холсты, сукна и пр.⁷⁹ Такое сочувственное отношение дворянства к развитию крестьянских промыслов вполне понятно. Главное богатство дворянства заключалось в их крепостных крестьянах; во многих губерниях центральной России, где земля была плоха, а промыслы сильно развиты, большая часть крестьян была на оброке (в Ярославской губернии оброчные составляли 78% всех крепостных, в Нижегородской - 82%, в Костромской - 85%)⁸⁰. А так как размер оброка определялся зажиточностью крестьян, то естественно, что дворяне были непосредственно заинтересованы в том, чтобы крестьянские промыслы развивались.

Изменение промышленной политики нашего правительства при Екатерине обыкновенно объясняют влиянием учения физиократов, якобы усвоенного Екатериной от ее французских друзей⁸¹. Г-н Нисселович дает объяснение, более приятное для нашего национального самолюбия. По его словам, "Екатерина пошла навстречу всеобщим желаниям русского народа, понявшего, помимо всякого влияния извне, по собственному опыту, все неудобства прежней системы"⁸². Что касается до влияния физиократов на политику Екатерины, то достаточно вспомнить, что именно при Екатерине крепостное право достигло высшего развития. Между тем учение физиократов требовало прежде всего свободы труда. При чем же тут физиократы? Нельзя также согласиться и с г. Нисселовичем, что Екатерина пошла навстречу "всеобщим желаниям русского народа". Фабриканты, например, вовсе не желали уменьшения своих привилегий; купечество и городское население не только не сочувствовало развитию крестьянских промыслов, но всячески домогалось их уничтожения; "недозволенные торги пресечь, заводы (крестьянские) уничтожить, - вот о чем просило торговое сословие. Тем не менее правительство высказалось против монополий крупных фабрикантов и в пользу развития крестьянских промыслов.

Я приводил выше выдержки из екатерининского "Наказа" и наказа Мануфактурколлегии. Правительственные сферы официально признали, что мелкая крестьянская промышленность заслуживает большего поощрения, чем крупная. Чем же объясняется такая измена традициям нашей промышленной политики, направленной со времен Петра на поддержание крупного производства? Не чем иным, как усилением влияния дворянства. Дворянские интересы требовали развития крестьянских промыслов; дворянские наказы просили о запрещении фабрикантам покупать к фабрикам крестьян; дворянские депутаты отстаивали свободу крестьянского торга. Умение физиократов пришлось очень кстати и оказало влияние постольку, поскольку оно соответствовало интересам господствующего класса⁸³.

Практическим выражением нового течения явился целый ряд законодательных актов, стремившихся освободить промышленность и внутреннюю торговлю от всяких стеснений; система покровительства крупным фабрикам путем монополий и исключительных привилегий была оставлена. В 1762 г. было отмечено запрещение деления набоек, и, по истечении срока привилегии ситцевой фабрики Чемберлена, устройство ситцевых фабрик было объявлено свободным. В следующем году было уничтожено несколько других фабричных монополий. В 1769 г. была предоставлена всем свобода заводить в своих домах станы для тканья разных материй с платежом определенных сборов, причем было изъявлено высочайшее удовольствие "о том, что многие городские и уездные жители начинают в домах своих вне фабрик ткать на станах такие товары, которые всегда из других государств прежде выписываемы были". Рублевым сбором со стана (или, где работы не производились ткачеством, 1% с капитала) были обложены и фабрики, но все эти сборы были уничтожены манифестом 17 марта 1775 г., по которому устройство всякого рода промышленных заведений было объявлено совершенно свободным для всех⁸⁴.

Уничтожение Мануфактурколлегии в 1779 г. прекратило и исключительное положение фабрикантов в отношении подсудности. Привилегии фабрикантов были ограничены, но никаких положительных мер к развитию кустарного производства правительство не предприняло, несмотря на все свои изъявления сочувствия мелкой крестьянской промышленности. Дело ограничилось тем. что легальные стеснения развития крестьянских промыслов были устранены⁸⁵.

Это освобождение промышленности от чрезмерной правительственной опеки было прежде всего выгодно самим фабрикантам. Наше крупное производство вплоть до Екатерины развивалось крайне медленно, и только с этого времени развитие пошло быстрее. При вступлении на престол Екатерины (в 1762 г.) считалось 984 фабрик и заводов (не считая горных), в год ее смерти - 3 161⁸⁶. В 1773 г. производилось на русских фабриках, по далеко не полному расчету, товаров на 3 548 тыс. руб.; при этом суконные и каразейные фабрики выделывали товаров на 1 178 тыс. руб., полотняные - на 777 тыс. руб., шелковые - на 461 тыс. руб., писчебумажные - на 101 тыс. руб. (Чулков [М.Д. Указ. соч. Т. VI. Кн. III]).

Таким образом, на 34 года царствования Екатерины прибавилось более двух тысяч новых фабрик и заводов - более чем вдвое против того числа, которое Екатерина застала при вступлении на престол. Успехи фабричной промышленности во второй половине XVIII века объясняются тем, что к этому времени у нас уже успел образоваться контингент обученных фабричных рабочих. Первые фабрики явились как бы техническими школами для русского рабочего; как я говорил, на них поступал всякий сброд, не привыкший ни к какому, а тем более к фабричному делу: иноземных мастеров держать было трудно, так как они требовали больших денег и редко уживались с русскими порядками⁸⁷. К тому же и из иноземцев, как видно из петровских указов, нередко приезжали лица, совсем не знакомые с тем производством, которым они должны были руководить. Еще при Анне Иоанновне обученных рабочих было так мало, что, например, в 1736 г., при устройстве купцом Еремеевым суконной фабрики в Москве, высочайше повелено было другим суконным фабрикантам, Щеголину, Полуярославцеву и Микляевой, отдать на 1 год на новую фабрику по 2 мастера - "одного лучшей статьи, одного средней статьи", - с каждой фабрики⁸⁸. С течением времени число обученных рабочих, выучившихся своему делу на самой фабрике, возросло, и устройство фабрик стало менее затруднительно. Цифра вольнонаемных рабочих на русских фабриках быстро росла в течение второй половины XVIII века⁸⁹.

Уже одно увеличение городского населения с 328 тыс. (в 1724 г ) до 1 301 тыс. (в 1796 г.)⁹⁰ должно было облегчить наем рабочих на городские фабрики. Но наибольшее значение в этом отношении имело распространение в центральных промышленных губерниях в помещичьих имениях оброчной системы вместо барщинной и развитие благодаря этому отхода крестьян из деревни на дальние заработки. Оброчный крестьянин нанимался по вольному найму на фабричные работы, как и свободный человек. Эти оброчные крестьяне и явились главным контингентом вольнонаемных фабричных рабочих. Фабрикант получил возможность доставать рабочие руки без покупки крестьян и без вербовки на фабрику разного сброда.

Распространенность дальнего отхода в русской деревне центрального района уже в конце XVIII века не подлежит сомнению. На это указывают и иностранные писатели, посещавшие Россию, и русские источники. По словам Зольтау, "в некоторых местностях (России) мужчины оставляют земледелие почти исключительно женщинам, а сами уходят на разные заработки... Летом из всевозможных мест крестьяне стекаются в города, чтобы заниматься мелкой торговлей, плотничеством, каменной работой и пр."⁹¹. Автор обширного трехтомного труда о русской торговле, земледелии и промышленности Фрибе сравнивает правильное перемещение крестьянского населения летом в города, а зимой в деревню с осенним и весенним полетом птиц⁹².

Впрочем, у нас имеются точные статистические данные относительно распространения отхожих промыслов в некоторых губерниях. Так, например, в Ярославской губернии было взято паспортов:


Мужчин в Ярославской губ. по пятой ревизии (1796 г.) было 385 008. Таким образом, в конце XVIII века около 20% всего мужского населения Ярославской губ. уходило на заработки на сторону, иначе говоря, более одной трети взрослого мужского населения занималось неземледельческими отхожими промыслами⁹³.

В Московской губ. отхожие промыслы были менее развиты, но все же значительны.


Так как по пятой ревизии в селах Московской губ. числился 434 441 мужчина, то уходило по паспортам немного более 10% мужчин.

Мы не имеем общей цифры отхода по Костромской губ., а лишь по некоторым уездам.


В Солигалицком уезде уходило на сторону более 20% мужского населения, в Кологривском и Галицком - около 10%, в Нерехотском - около 5%.

О распространении оброчной системы в конце ХУШ века приведень данные в книге г. Семевского "Крестьяне в царствование Екатерины II”. В нечерноземной полосе оброчных крестьян было 550 всех крепостных крестьян. В некоторых губерниях (Ярославской, Костромской Нижегородской) оброчная система значительно преобладала над барщинной. Напротив, в черноземных великорусских губерниях барщинная система преобладала - оброчных было только 26%. Это различие объяснялось в значительной степени большим развитием неземледельческих промыслов в губерниях первого рода⁹⁹.

Нельзя сказать, чтобы рост русских фабрик во вторую половину XVIII века был вызван таможенной политикой Екатерины. При ней было издано три тарифа: в 1766, 1782 и 1793 гг. Два первых тарифа имели умеренно покровительственный характер. Большинство ввозных товаров (большая часть тканей, железных изделий и др.) были обложены пошлиной в 20-30%; на очень немногие товары пошлина имела запретительный характер; еще меньше товаров было совсем запрещено к привозу. Тарифом 1782 г. пошлины были в общем повышены, но незначительно¹⁰⁰. Эти два тарифа не находились в резком противоречии с общим направлением промышленной политики Екатерины - с ее симпатиями к свободной торговле.

Только тариф 1793 г. имел строго покровительственный и даже запретительный характер. Но издание этого тарифа было вызвано соображениями совсем особого рода. Как известно, при Екатерине Россия перешла к бумажноденежному обращению^80*, которое с тех пор успело так прочно водворить я в нашем отечестве, что стало как бы одной из наших национальных особенностей. Вексельный курс сделался предметом особого внимания русского правительства, так как высотой курса определялся размер заграничных платежей нашего государственного казначейства. Но одним из главнейших факторов вексельного курса является состояние платежного баланса страны. По этой причине русское правительство со времени введения у нас бумажных денег стало усиленно заботиться об улучшении нашего платежного баланса. Неблагоприятный платежный баланс очень невыгодно отзывался (через посредство вексельного курса) на государственных финансах, и вот по этой-то причине правительство Екатерины в 1793 г. признало нужным принять меры к сокращению привоза в Россию иностранных товаров так как сокращение привоза товаров из-за границы гораздо легче достижимо, чем расширение вывоза туземных произведений за границу¹⁰¹.

Таким образом, фабричная промышленность в течение почти всего царствования Екатерины не пользовалась покровительством высоких таможенных пошлин и, тем не менее, развивалась успешнее, чем раньше. Из этого ясно, что нельзя видеть важнейшую причину развития у нас фабричного производства только в мерах правительства или, еще уже, в нашей таможенной политике, а именно этим грешат почти все наши экономисты - как протекционисты, так и фритредеры. В течение XVIII века наше крупное производство сделало более всего успехов, в то время когда правительство официально заявляло о своем несочувствии этой форме промышленности и менее чем когда-либо поддерживало ее "искусственными" средствами.

Впрочем, не следует думать, что правительство Екатерины не принимало никаких мер в пользу крупной промышленности. Иностранные капиталисты и рабочие¹⁰² по-прежнему усиленно привлекались в Россию, причем им предоставлялись разные льготы. Особенно важной привилегией иностранных капиталистов, устраивавших в России фабрики и заводы, было право покупать к ним крепостных людей и крестьян, дарованное манифестом 1763 г.¹⁰³ (в то время как указом предшествовавшего года русские капиталисты этого права были лишены). Точно так же казна нередко оказывала денежные ссуды фабрикантам; в некоторых случаях правительство на свой счет пробовало устраивать различные фабрики, но фабрики этого рода - кроме тех, которые поставляли свои товары в казну (как, например, огромная Екатеринославская суконная фабрика) - существовали обыкновенно недолго, и Екатерина скоро убедилась в невыгодности таких предприятий¹⁰⁴. Фабрикам, изготовлявшим такие товары, которые раньше не выделывались в России, обеспечивалась на известное число лет свобода от пошлин и налогов. Но, повторяю, развитие фабричной промышленности при Екатерине гораздо меньше основывалось на непосредственной поддержке правительства, чем в предыдущие царствования. При Петре и его ближайших преемниках устройство фабрики рассматривалось почти как государственная служба; государство признавало поэтому своим долгом всеми возможными средствами поощрять и награждать фабрикантов, исполнявших дело первенствующей государственной важности. При Екатерине отношение правительства к фабрикантам изменилось; в них перестали видеть служилых людей, хотя правительство продолжало в них нуждаться и потому не могло не покровительствовать им.

Остановимся теперь на одном любопытном пункте. Жалобы купечества в екатерининской комиссии на развитие крестьянской торговли и промыслов свидетельствуют о росте кустарного производства во второй половине XVIII века. Действительно, есть полное основание думать, что в екатерининское время не только наша фабричная промышленность сделала некоторые успехи, но и в еще большей мере развилась крестьянская промышленность. Иностранных писателей, посещавших Россию в конце XVIII или начале XIX века, поражала необыкновенная распространенность всевозможного рода промыслов в русской деревне. Так, например, по словам Петри⁸¹, "нигде не наблюдается такого крайнего смешения городских и сельских промыслов, как в России. В России крестьянин занимается не только земледелием, но по большей части также и другими промыслами; очень часто земледелие играет даже в крестьянском хозяйстве второстепенную роль, а промыслы - главную, так что встречаются целые села, состоящие из одних ремесленников"¹⁰⁵. На то же указывает и Фрибе, по словам которого русский крестьянин чрезвычайно склонен к промышленной деятельности¹⁰⁶.

Крестьянская промышленность в это время была направлена, главным образом, на обработку тех продуктов, которые производились самими крестьянами. Особенное значение имело прядение и ткачество льна. Но Петру не удалось заставить крестьян ткать широкие полотна - по-прежнему кустари ткали крайне узкий холст, более похожий на ленту¹⁰⁷. Это полотно нередко красилось и уже в таком виде через посредство скупщиков, державших кустарей в полном подчинении, поступало на рынок. Самая техника прядения и тканья сделала очень мало успехов со времени Петра I. Самопрялка все еще не была в употреблении среди крестьян. Это констатируется всеми "ответами", полученными Вольно-экономическим обществом, разославшим в 1766 г. через губернаторов в разные губернии ряд вопросов, касавшихся экономического положения населения¹⁰⁸. Самое лучшее полотно, по словам Шторха, изготовлялось в Архангельской губернии, в селе Лыскове на Волге, в менонистских колониях в Вишенке и других местах.

В лесных губерниях были развиты разнообразные промыслы, связанные с обработкой дерева или древесных продуктов: плетение рогож, сит, решет, лаптей, делание колес, дуг, саней, дровней, деревянной посуды, гонка смолы и дегтя¹⁰⁹. Скорняжное, кожевенное, сыромятное производства были распространенными крестьянскими промыслами. Обработка железа давала занятие целым селам в Нижегородской и других соседних губерниях. В селе Работницком на Волге все жители были кузнецами, в Безводном на Волге - тянули проволоку; но особенно выделялось уже в то время промыслами Павлово, в котором было до "4 тыс. крестьян, которые вместе составляли как бы одну фабрику, хотя каждый работал не себя. Они выделывают висячие замки, ножницы, ножи, сабли, ружья, топоры и пр."¹¹⁰. Павловские изделия были распространены по всей России и вывозились даже за границу, особенно в Персию.

Большая часть гвоздей, употреблявшихся в России, изготовлялась кустарями в приволжских губерниях. Иногда в деревнях развивалась даже обработка драгоценных металлов - изготовление изделий из золота и серебра. Так, в селе Сидоровском, Нерехотского уезда, было несколько десятков золотых дел мастеров, золотильщиков, Серебрянников и чеканщиков¹¹¹.

По берегам судоходных рек (Волги, Камы, Оки и др.) было сильно развито судостроение и составляло исключительный промысел многих деревень. Все суда, ходившие по этим рекам, строились крестьянами¹¹².

Крестьяне сами выделывали для себя грубое сукно, которое нередко поступало и в продажу. Некоторые деревни исключительно занимались изготовлением шляп, другие - сапог, третьи - мебели и т.д. Так, уже в это время села Кимры и Медведицкое Кашинского уезда были населены почти исключительно сапожниками и башмачниками. Сапожный и башмачный промыслы вообще были особенно развиты в Кашинском уезде¹¹³.

Одним из важнейших центров кустарной промышленности была Московская губерния, в некоторых уездах которой крестьяне, по словам Шторха, были почти исключительно ремесленниками (кустарями) или промышленниками. В деревнях одного Московского уезда считалось более 300 ткацких станов для тканья шелковых и бумажных материй, несколько сот станов для тканья лент и пр. Кустарное шелковое ткачество, возникшее не раньше половины ХVIII века, к концу этого века достигло уже такого развития, что коломенские шелковые фабриканты не могли делать легкой шелковой тафты и платков из-за конкуренции кустарей¹¹⁴.

В Гжельской волости и окрестных селениях почти все жители занимались изготовлением глиняной и фарфоровой посуды¹¹⁵.

О развитии кустарного ткачества холста в Тверской губернии можно судить по тому, что в 80-х годах прошлого столетия тверская губерния вывозила на продажу до 10 млн. арш. крестьянского холста, а в 1879 г., по расчету г. Покровского, та же губерния отпускала холста только в полтора раза более - 16 млн. арш.; при этом труд ткача и пряхи, судя по ценам холста прежде и теперь, вознаграждался столетие тому назад почти вдвое лучше¹¹⁶.

Эти успехи кустарного производства во второй половине XVIII века находились в известной связи с увеличением числа фабрик и фабричных рабочих.

Фабрика в XVIII веке была почти единственной школой промышленного искусства, новых приемов производства, технических усовершенствований. В прошлом столетии все важнейшие новые отрасли промышленности возникали первоначально в виде крупных фабрик, в которых иноземные мастера научали русских рабочих. Но, как было указано выше, фабрики эти были, в сущности, только мануфактурами, - работа на них производилась почти исключительно руками, при самом ничтожном употреблении машин. При таких условиях некоторые новые производства могли с таким же успехом, как и на фабриках, исполняться самими крестьянами в их собственных избах крестьянам нехватало только технического знания, и вот фабрики сыграли огромную роль в развитии крестьянской промышленности, являясь распространителями этих знаний, практической школой для кустарей. По мере расширения на фабриках вольнонаемного труда все большее число рабочих знакомилось с усовершенствованными приемами производства, а так как большинство из этих рабочих были крестьянами, на время уходившими из деревни для заработков, то естественно, что, возвращаясь домой, они разносили по всем деревенским закоулкам новые технические навыки и приемы. Фабричные рабочие обыкновенно были пионерами в деле заведения новых отраслей крестьянского производства. Они устраивали собственные небольшие мастерские, стараясь эксплоатировать в свою пользу приобретенное техническое искусство; но соседи быстро перенимали несложные приемы производства, возникал новый промысел, от которого начинала кормиться вся деревня.

Я не буду останавливаться над фактическим доказательством возможности такого взаимодействия между фабрикой и кустарной избой, так как об этом вопросе мне еще придется обстоятельно говорить ниже. Во всяком случае, не подлежит сомнению, что конец XVTII века характеризуется развитием промышленности в обеих формах, как фабричной, так и кустарной. Антагонизм этих двух форм производства в эту эпоху обнаруживался еще очень слабо. Только изредка мы узнаем о конкуренции кустаря с фабрикой, причем кустарь берет всегда верх. Отсутствие антагонизма между фабрикой и кустарной избой всецело объясняется тем, что важнейшие и крупнейшие фабрики (суконные, полотняные, парусные, фабрики тяжелых шелковых материй, писчебумажные, стеклянные и другие) производили товары, почти не выделывавшиеся кустарями; поэтому и случаев столкновения фабрики с кустарем не представлялось. Даже если на фабриках и в кустарных заведениях выделывались товары одного рода (например, на ситце-печатных фабриках и у кустарей-наборщиков), качество фабричных кустарных изделий было настолько различно, что исключало конкуренцию между ними. Фабрика XVIII века выделывала, главным образом, или товары, поставляемые в казну (например, сукно, полотне писчая бумага), или предметы потребления высших классов населению. Кустари же изготовляли грубые товары, расходившиеся преимущественно среди простого народа. По этой причине фабрика и кустарная изба мирно уживались в XVIII веке друг с другом, почти не конкурируют между собой, причем, как я сказал, фабрика являлась технической школой для кустаря.

---

^1* Петр I (30.5.1672-28.1.1725), русский царь с 1682 г. С 1721 г. - император.
^2* Екатерина II - Алексеевна (21.4.1729-6.7.1796), Императрица Всероссийская с 28 июня 1762 г. Урожденная Софья Фредерика Августа Анхальт-Цербстская.
^3* Storch Н. Historisch-Statistische-Statistische Gemfilde des Russischen Reiches. Riga, 1799. Полное название: Henrich Siorch. Historisch-Statistische Gemalde des Russischen Reiches, am Ende des achtzehnten Jahrhundert und unter des Regirung Katharinas der Zweiten. Riga; Lpz., 1797-1803.

Книга Шторха - один из основных источников по экономической истории России в XVIII веке. В ней встречаем подробное описание России, основанное на официальных данных. Шторх характеризует различные отрасли русской промышленности. Первоначально Шторх предполагал написать только три части: обитатели, устройство и управление России. Позже он расширил свою работу и начал изложение с исторических данных о России.
^4* Шторх Андрей (Генрих) Карлович (Heinrich Storch) (1.3.1766-13.11.1835), русский экономист, историк и библиограф. Академик (1804), вице-президент Петербургской АН (1830). Автор учебника по политической экономии, получившего в начале XIX века широкое признание.
^5* Соловьев Сергей Михайлович (5.5.1820-4.10.1879), русский историк, крупнейший представитель русской историографии. С 1847 г. - проф. Московского университета, в 1871-1877 гг. - его ректор, член Петербургской АН. Главный труд - "История России с древнейших времен".
^6* Костомаров Николай Иванович (14.4.1817-7.4.1885), русский и украинский историк, проф. русской истории Петербургского университета (1859-1862). Автор труда "Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей". Кроме упомянутой в сноске работы Н.И. Костомарова, см. также исследования истории торгового (купеческого капитала) в России в следующих книгах названных Туган-Барановским историков: Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом. М., 1984; Ключевский В.О. История сословий в России. Соч. Т. 6. М., 1969.
^7* Ключевский Василий Осипович (28.1.1841-25.5.1911), русский историк, проф. русской истории Московской духовной академии и Московского университета. Почетный академик Петербургской АН (с 1908 г.). Главный труд - "Курс русской истории".
^8* 5* Корсак Александр Казимирович (1832-1874), русский экономист, историк, публицист. Под влиянием отца, сосланного в Сибирь, воспринял идеи декабристов. Автор первого исследования истории промышленного развития России - "О формах промышленности вообще и о значении домашнего производства (кустарной и домашней промышленности) в Западной Европе и России" (М., 1861). Первый из русских экономистов установил различие между фабрикой и мануфактурой, рассматривая их как формы крупного производства. Научное значение этой книги отмечено и В.И. Лениным в "Развитии капитализма в России". На исследование Корсака опирались земские статистики. М.И. Туган-Барановский подчеркивает, что Корсак констатирует процесс распадения фабрики на мелкие производства, однако вносит уточнение, относя зарождение этого процесса к началу XVIII в., а не к 1825 г., как у Корсака. Туган-Барановский отмечал, что "уже Корсак выставлял главным пунктом обвинения против нашего капитализма его искусственность" (Начало. 1899. № 1-2. С. 26). В 1866 г. был избран советом С.-Петербургского университета на кафедру финансового права, но правительство не утвердило этого решения. Умер в бедности.
^9* Алексей Михайлович (19.3.1629-29.1.1676), русский царь с 1645 г.
^10* Родес Иоганн де (7-31.12.1653), шведский комиссар, торговый представитель (фактор) в Москве. Автор сочинения о России XVII в. В 1647 г., будучи в Москве с целью изучения русской торговли, направил своему правительству множество донесений, содержащих ценные сведения о внешней и внутренней торговле России с точным указанием цен, объема экспорта и импорта и т.д. Наиболее детальным является "Подробное донесение о происходящей в России коммерции" (1653. Окт.).
^11* Кильбургер Иоганн Филипп (7-1721), шведский дипломат, в 1673-1674 гг. посетил Москву в составе шведского посольства; написал книгу "Краткое известие о русской торговле. Каким образом оная производилась в 1674 г...", впервые изданную на немецком языке в 1769 г., в русском переводе, на который ссылается Туган-Барановский, в 1820 г. Сочинения Кильбургера - ценный источник по экономической истории России XVII в. Доказывал выгодность переноса русской торговли с Белого моря на Балтийское.
^12* Бабст Иван Кондратьевич (1824-6.6.1881), русский историк и экономист. Проф. Казанского (с 1851 г.) и Московского (1857-1874) университетов по кафедре экономики и статистики. С 1867 г. управлял Московским банком. Выступал за всестороннее преобразование экономики страны, создание широкой сети кредитных учреждений, распространение просвещения. Автор многочисленных произведений по политической экономии, экономической географии, статистике. Значительный общественный резонанс имела его речь в Казанском университете "О некоторых условиях, способствующих умножению народного капитала" (М., 1857; Труды: Курс политической экономии. М., 1859; Мысли о современных нуждах нашего народного хозяйства. М., 1860 и др.
^13* "Магазин землеведения и путешествий" [Магазин (фр. magazin, через итал. magazzino, от араб, махазин - хранилища)], один из первых отечественных журналов, посвященный вопросам сравнительного землеведения как отрасли географической науки. Выходил с 1852 по 1860 г. (шесть томов). Наиболее значительные работы, опубликованные в журнале: Риттер К. Идеи о сравнительном землеведении; Гумбольдт А. Воззрения на природу; Перевощиков Д.М. Историческое обозрение исследований о фигуре и земли; Бабст И.К. Речная область Волги. Основатель, издатель и редактор журнала - Фролов Николай Григорьевич (1812-1855) - русский географ, популяризатор идей сравнительного землеведения в России. Окончил Кадетский корпус. С 1830 г. - прапорщик лейб-гвардии Семеновского полка. В 1834 г. вышел в отставку и продолжил обучение в Дерптском, а затем и в Берлинском (1837) университетах, где прослушал курс лекций по сравнительному землеведению К. Риттера. Во время пребывания за границей (в Берлине) вокруг Н.Г. Фролова сформировался научный кружок, в который входили; Т.Н. Грановский, И.С. Тургенев, М.А. Бакунин. В 1847 г. вернулся в Россию и посвятил себя распространению точных сведений по совершенно новой тогда науке сравнительного землеведения.
^14* Котошихин Григорий Карпович (10.1630-11.1667), подъячий Посольского приказа, писатель. В 1664 г. бежал в Швецию. Автор сочинения "О России в царствование Алексея Михайловича", написанного по заказу шведских властей, содержит описание московских порядков середины XVII века. Ценный источник по истории государственного строя России.
^15* "... старинный капиталистический класс - купечество..." - в данном случае нам представляется, что М.И. Туган-Барановский не избежал воздействия тенденции к модернизации исторического процесса, а именно к переносу в ретроспективу теоретических характеристик современного исследователю общества, возникших в исторической литературе во второй половине XIX века под влиянием неокантианства и, косвенно, марксизма.

Приведем в пример хотя бы 5-томную "Историю древности" (1884-1902) Эд. Мейера, где автор, предполагая наличие в античном мире промышленности, развитой торговли, капитала и капиталистов, относил античный мир к капиталистической общественно-экономической формации, и укажем, что влияние дебатов, развернувшихся по данному вопросу в немецкой историографии, в России было весьма сильно.

Собственно, данная метаморфоза происходит и у Туган-Барановского, прежде всего ввиду явного хронологического отождествления им капитала и капитализма (см. с. 86 настоящего издания - рассуждения о торговом капитале и торговом капитализме, из которых явно следует, что появление торгового капитала равнозначно появлению торгового капитализма; при этом автор явно не задается вопросом о том, что купечество - и соответственно купеческий "капитал" не в политико-экономическом, а в бытовом смысле слова - известно миру со 2-го тысячелетия до н.э., но никто не рискнет искать в Древнем Египте или Месопотамии капиталистический способ производства).

В то же время даже Маркс (Капитал. Т. 3. Гл. 20) специально отмечает, что "торговый капитал старше капиталистического способа производства и в действительности он представляет собой исторически древнейшую свободную форму существования капитала" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25, ч. 1. С. 357) и что хотя "его существование и развитие до известной степени само является историческим условием для развития капиталистического способа производства... его развитие, взятое само по себе, недостаточно для того, чтобы вызвать и объяснить переход одного способа производства в другой". Вот эти-то марксовы оговорки - "до известной степени" и "само по себе" - остаются для Туган-Барановского весьма далекими, хотя сам он, надо сказать, ставит довольно жесткие требования к категориальному аппарату политэкономии (в том числе и к "точному определению границ понятий" (см.: Туган-Барановский М.И. Лекции по политической экономии. Сокращенное изложение. Пособие для слушателей. [Б.м.]: Тип М.А. Александрова [б.г.]. С. 19) и твердо разделяет "простое товарное и капиталистическое хозяйство" по принципу наличия/отсутствия прибавочной стоимости (Там же. С. 37-38).

Однако имеющаяся ниже по тексту монографии оговорка о том, что "Петр не может считаться насадителем капиталистического производства в России по той простой причине, что вызванная им крупная промышленность не была капиталистической" (см.: наст. изд. С. 92) ввиду отсутствия в петровской (надо думать, также и в допетровской, и, в течение весьма длительного времени, в послепетровской) России свободного рынка труда, дает основание предположить, что упомянутая выше модернизаторская тенденция имела определенные границы и, возможно, была скорее терминологической (ввиду неустоявшейся семантики терминов), чем сущностной.
^16* Спор о закономерности реформ Петра I восходит чуть ли не ко времени самих реформ, при этом до настоящего времени высказываются полярные, взаимоисключающие точки зрения. В какой мере реформы Петра I выступают продолжением предшествующего хода истории, а в какой представляют разрыв преемственности? Среди наиболее крупных сторонников оценки реформ как развития предшествующего хода истории следует назвать С.М. Соловьева. Наиболее значительными оппонентами этой точки зрения выступали В.О. Ключевский и П.Н. Милюков. Противоречивость оценок петровских реформ прослеживается до настоящего времени и имеет вполне реальную основу. Рассмотрению этой основы посвящена специальная глава итогового исследования "Наше Отечество (Опыт политической истории)" (М., 1991. Т. 1 / Под ред. С.В. Кулешова, О.В. Волобуева, Е.И. Пивовар и др.). Авторы исследования приходят к выводу, что для ответа на вопрос о закономерности реформ Петра I необходимо их рассмотрение в сравнительно-исторической перспективе, определение их места не только в русской, но и мировой истории. В этой связи авторы пишут: «Эпоха нового времени вносит существенные коррективы в процесс рационализации управления. Развитие экономических связей, географические открытия и исследования, появление и распространение новых средств коммуникаций и технических знаний объединяют мир в единую цивилизацию, каждый элемент которой выступает лишь как часть системы. В этих условиях отставание в темпах развития, рационализации оборачивается угрозой суверенитета государства. Организация государственного управления передовых стран в такой ситуации становится образцом для подражания, моделью желательного переустройства для других. Такой путь "догоняющего" развития принято называть модернизацией. Поскольку в новое время в качестве эталона модернизации выступают передовые страны Западной Европы, данный процесс определяется и как "европеизация"... Сущность петровских преобразований в том, что они представляли собой классический пример радикальных реформ, проведенных государством сверху, без участия и скорее даже при сопротивлении широких слоев населения. Программа этих реформ предусматривала существенные экономические, социальные и политические перемены, направленные на модернизацию, рационализацию и европеизацию общества. Основным инструментом их проведения являлось законодательное регулирование всех сторон жизни общества» (Указ. соч. С. 56, 59).
^17* Милюков Павел Николаевич (15.1.1859-31.3.1943), русский политический деятель, историк, публицист. Один из создателей конституционно-демократической артии.
^18* Милюков П. Очерки по истории русской культуры. Часть первая. 5-е изд. СПб., 1904. С. 289-290.

Спор между М. Туган-Барановским и П. Милюковым заключался в том, что Милюков, в отличие от автора "Русской фабрики", утверждал нетождественность между экономическими и социальными условиями допетровской эпохи, с одной стороны, и подготовленностью России к реформам - с другой. По мнению Милюкова, именно неподготовленность России "естественно" и необходимо привела к искусственным мерам насаждения фабричного производства при Петре I. При этом П. Милюков подчеркивал искусственность крупного фабричного производства в первое время его существования, в дальнейшем со времени Екатерины II, по выражению Милюкова, начинается постепенная его акклиматизация.
^19* Физиократы (фр. physiocrates, от греч., physis - природа и kratos - власть) - представители одного из направлений классической буржуазной политической экономии, возникшего во Франции в середине XVIII века как ответ на меркантилизм. Если меркантилизм выражал интересы торговой буржуазии эпохи первоначального накопления капитала, то физиократы считали, что внимание правительства должно быть обращено не на развитие торговли и накопление денег, как полагали меркантилисты, а на создание изобилия "произведений земли". Именно в них, по мнению физиократов, заключается подлинное благоденствие нации. Основываясь на положении, что производителен только труд, создающий прибавочную стоимость, физиократы считали единственно производительным земледельческий труд. Главную роль в экономике физиократы отводили земледелию.

Из этого следовала предложенная ими классовая структура общества. Она была представлена тремя классами: производительным, включавшим работников земледелия, создающих "чистый продукт"; земельных собственников, получающих земельную ренту; и непроизводительным или "бесплодным классом", в который входят граждане, занятые другими услугами и видами труда, не относящимися к земледелию.

Источник торговой прибыли, в противоположность меркантилистам, физиократы видели в сфере материального, т.е. сельскохозяйственного производства, а не в сфере обращения. Физиократы считали, что торговля сама по себе является бесплодным занятием, но признавали ее существование необходимым для процесса воспроизводства. Требование физиократов свободы торговли (laissez-faire, laissez-aller - предоставьте людям делать свои дела, предоставьте делам идти своим ходом) реализовывалось в их выступлениях против препятствий внешней торговле зерном и другими сельскохозяйственными продуктами. Они справедливо полагали, что торговля ускоряет развитие сельского хозяйства и таким образом способствует увеличению дохода.

Основатель направления - Ф. Кенэ, видные представители - А. Тюрго, М. Мирабо, Г. Летрон, П. Мерсье де ла Ривьер, П. Дюпон де Немур.
^20* laissez-faire, laissez-passer - пусть будет так, будь что будет, не все ли равно (фр.). Дословного перевода нет.
^21* Маркс - Маркс Карл (1818-1883), выдающийся экономист, философ, деятель международного рабочего движения, создатель марксистского направления в общественных науках, теоретического направления, получившего впоследствии в марксистской литературе название "научный коммунизм".

М.И. Туган-Барановский посвятил специальные исследования теории марксизма; см.: Маркс К. Очерки из новейшей истории политической экономии и социализма. СПб., 1903 (2-е изд.: СПб., 1907; 3-е изд.: Пг., 1916; 4-е изд.: М., 1919); Теоретические основы марксизма. СПб., 1905 (2-е изд.: СПб., 1906; 3-е изд.: Пг., 1918); Современный социализм в своем историческом развитии. СПб., 1906; Социализм как положительное учение. Пг., 1918. Свой учебник "Основы политической экономии", выдержавший пять изданий, Туган-Барановский посвятил Марксу наряду с Кенэ и Госеном.

Отношение к марксизму Туган-Барановский резюмировал следующими словами: «Моя критика не направлена против Маркса как представителя определенных социальных идеалов; наоборот, высказываясь против данного автором "Капитала" обоснования этих идеалов, я хотел бы лишь содействовать их лучшему и более прочному обоснованию» (Теоретические основы марксизма. 2-е изд. СПб., 1906. С. 133).
^22* М.И. Туган-Барановский приводит цитату из "Нищеты философии" К. Маркса в собственном переводе, который несколько отличается от современного перевода (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. 2-е изд. Т. 4. С. 142). Приведем последний перевод. "Экономисты употребляют очень странный прием в своих рассуждениях. Для них существует только два рода институтов: одни - искусственные, другие - естественные. Феодальные институты - искусственные, буржуазные - естественные... Говоря, что существующие отношения - отношения буржуазного производства - являются естественными, экономисты хотят этим сказать, что это именно те отношения, при которых производство богатства и развитие производительных сил совершаются сообразно законам природы. Следовательно, сами эти отношения являются не зависящими от влияния времени естественными законами. Это вечные законы, которые должны всегда управлять обществом. Таким образом, до сих пор была история, а теперь ее нет" (Там же).
^23* ancien regime - старый порядок, древний режим (фр ).
^24* "Самобытные экономисты", "отсталые экономисты" - экономисты народнического направления - В.В. (Воронцов В.П.), Николай - он (Даниэльсон Н.Ф.) и др. М.И. Туган-Барановский употребляет термин "отсталые" не только в том смысле, что экономисты ориентировались на старинные самобытные, по их определению, экономические формы - общину, артель, кустарные промыслы, но и в том смысле, что, по его мнению, русская экономическая наука сделала крайне мало успехов со времени Чернышевского (Туган-Барановский М И Споры о фабрике и капитализме (моим критикам) // Начало. 1899. № 3. С. 27, 28).
^25* М.И. Туган-Барановский придавал большое методологическое значение проблеме разграничения явлений искусственности и естественности в социально-экономическом развитии общества. В статье "Споры о фабрике и капитализме (моим критикам)", опубликованной вскоре после выхода 1-го издания "Русской фабрики", он писал: "Для историка в высшей степени важно различать явления двоякого рода: находящиеся в органической связи с данным историческим процессом и не находящиеся в такой связи. Социальные факты первого рода являются результатом предшествующей внутренней эволюции рассматриваемого общественного организма и, в свою очередь, определяют его дальнейшую эволюцию. Социальные факты второго рода - они не вызваны ею, а пришли, так сказать, извне. Различие это не только важно и глубоко, но оно является основным для историка. Задача научной истории состоит в выделении из бесчисленного множества исторических событий фактов первого рода. Они образуют своей совокупностью... то, что называют социальным развитием. Научная история заключается в выяснении характера этого развития, его фазисов и общего направления" (Начало. 1899. № 3. С. 34-35).

Эти идеи плодотворны в свете складывающихся уже в настоящее время новых научных направлений - социогенетики и экономической генетики.
^26* Чернышевский Николай Гаврилович (24.7.1828-29.10.1889), русский революционер, писатель, экономист, философ.

С 1856 по 1862 г. - один из руководителей журнала "Современник". В 1862 г. арестован, в 1864 г. после гражданской казни сослан в Сибирь. В 1883 г. переведен в Астрахань, а затем в Саратов. Идеолог крестьянской революции, сторонник перехода к социализму через крестьянскую общину. Разработал "экономическую теорию трудящихся", обосновывающую” необходимость заменения нынешнего экономического устройства коммунистическим" (Поли. собр. соч. М., 1949. Т. 9. С. 262).

М.И. Туган-Барановский выступил на заседании III Отделения Императорского Вольного экономического общества (ИВЭО) 17 октября 1909 г., посвященном памяти Николая Гавриловича Чернышевского (в связи с двадцатой годовщиной со дня смерти) с докладом "Общественно-экономические воззрения Н.Г. Чернышевского", в котором охарактеризовал Н.Г. Чернышевского как "выдающегося экономиста и общественного деятеля", "сторонника промышленного прогресса", "духовного вождя русской интеллигенции", оказавшего "громадное влияние на русскую общественную мысль". (Труды Императорского Вольного экономического общества. Т. I. Кн. 1, СПб., 1910. С. 1-14). См. также: Герцен и Чернышевский // Туган-Барановский М. К лучшему будущему. СПб., 1913. С. 59-64.
^27* "Современник". Литературный, а с 1859 г. - и политический журнал, выходивший в Санкт-Петербурге в 1836-1866 гг. Издание, начатое Александром Сергеевичем Пушкиным, привлекшим к участию в "Современнике" Н.В. Гоголя, кн. В.А. Вяземского, кн. В.Ф. Одоевского, В.А. Жуковского, со временем стало, пожалуй, самым знаменитым из журналов XIX века, своего рода культурным символом эпохи.

В 1847-1863 гг. издателями-редакторами были И.И. Панаев и Н.А. Некрасов, в последние годы - один Некрасов. Идейное направление журналу в 1847-1848 гг. задавал В.Г. Белинский, а в период 1854-1862 гг. "Современник" находился под влиянием Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова.
^28* Чернышевский Н.Г. Капитал и труд, сочинение Ивана Горлова. Том первый. СПб., 1859 // Современник. 1860. Т. XXIX. С. 1-66.
^29* Бастиа Фредерик (30.5.1801-24.12.1850), французский экономист, представитель экономического либерализма первой половины XIX века, один из авторов теории "гармонии интересов труда и капитала", свободного предпринимательства и свободной торговли. Основные работы: Экономические софизмы (1846 г., рус. пер. 1863 г.), Экономические гармонии (1849 г., рус. пер. 1869 г.).
^30* Горлов Иван Яковлевич (1814-1890), русский экономист. Проф. политической экономии Казанского (1838-1847) и Петербургского (с 1847) университетов. Автор программ и учебников "Теория финансов" (1841), "Начала политической экономии" (в 2-х т. 1859-1862), которые на протяжении многих лет были обязательными для университетов России. В своих воззрениях сочетал крепостнические идеи с теориями буржуазной политэкономии. Основные труды: "Описание Тагильского горного округа", "О доходе с капитала", "Статистические очерки Северо-Американского Союза” и др.
^31* Работа Н.Г. Чернышевского "Капитал и труд" представляет собой критику сочинений Ивана Горлова "Начала политической экономии" (Том первый. СПб., 1859). Критикуя подход Ивана Горлова к проблеме естественного развития, Н.Г. Чернышевский писал: "Каждый называет естественным то, что сообразно с его выгодами: североамериканские плантаторы находят естественным, чтобы черная раса была в невольничестве у белой; английские землевладельцы находят естественным, чтобы английское земледелие охранялось пошлинами от иностранного соперничества; банкиры находят естественным такой порядок, по которому они владычествуют над денежным рынком; мануфактуристы находят естественным, чтобы фабрика имела хозяина, в пользу которого шли бы выгоды предприятия... Обо всех одинаково надобно сказать, что личный интерес облекает иллюзией естественности все дела без разбора, которые для него выгодны.

С этой точки зрения наука, которая должна быть представительницей человека вообще, должна признавать естественным то, что выгодно для человека вообще, когда предлагает общие теории. Если она обращает внимание на дела какой-нибудь нации в отдельности, она должна признать естественными те экономические учреждения, которые выгодны для этой нации, т.е. в случае разделения между интересами разных членов нации, выгодны для большинства ее членов. Если так, то совершенно напрасно говорить о естественности или искусственности учреждений, гораздо прямее и проще будет рассуждать только о выгодности или невыгодности их для большинства нации или для человека вообще: искусственно то, что невыгодно. Заменять точный термин другим, произвольно выбранным, - значит только запутывать смысл дела" (Чернышевский Н.Г. Избранные экономические произведения. М., 1948. С. 355-356).
^32* Оболенский Леонид Егорович (1845-?), философ, публицист, писатель, поэт. Автор повестей, стихотворных сборников, критических и научных статей. С 1879 по 1891 г. издавал последовательно журналы "Свет", "Мысль", "Русское богатство" (1883-1891).

М.И. Туган-Барановский в статье "Экономический фактор и идеи (ответ моим оппонентам)" (Мир Божий. 1896. № 4. С. 269-291) полемизирует с Л.E. Оболенским в связи с его критическим выступлением по поводу статьи М.И. Туган-Барановского "Значение экономического фактора в истории" (Мир Божий. 1895. № 12. С. 101-118).

Л.E. Оболенский выступил 17 февраля 1899 г. в Обществе для содействия русской промышленности и торговли с докладом на тему "Нельзя ли примирить народничество с марксизмом". М.И. Туган-Барановский наряду с П.Б. Струве, В.П. Воронцовым, А.А. Исаевым, М.М. Филипповым и другими экономистами и общественными деятелями принял участие в обсуждении доклада. Со стороны приверженцев марксистских взглядов полное наприятие вызвала не только постановка проблемы в докладе Л.Е. Оболенского, но и утверждение В.П. Воронцова о том, что представители "новейшего течения марксизма на Западе" стоят ближе к русским народникам, чем к русским марксистам. Отчет о заседании напечатан 19 февраля 1899 г. в петербургской газете "Новое время" (№ 8255).

Впоследствии М.И. Туган-Барановский писал: "Борьба народничества и марксизма была в свое время одной из ярких и необходимых страниц нашей общественной истории. Оба направления глубоко различались друг от друга по стольким существенным пунктам, что никакое примирение между ними было невозможно. Возникшая отсюда ожесточенная полемика была вполне естественна... так как дело шло о смене одного широко распространенного мировоззрения другим.

Со времени этих споров прошло около двух десятилетий... в наше время уже не существует ни марксизма, каков он был десять лет тому назад, ни тем более народничества... и марксизм и народничество испытали такие глубокие превращения, что под прежними, партийными флагами оказалось совершенно новое идейное содержание... аграрные программам марксистов стали все больше приближаться к аграрным програмам народников, пока, наконец, между ними не исчезли какие бы то ни было принципиальные различия... марксисты нашего времени нисколько не менее народников сочувствуют кооперации и принимают в лице своих представителей деятельное участие в кооперативном движении.

При таком положении дела старые споры и разногласия решительно утрачивают свой смысл" (Марксизм и народничество // Туган-Барановский М.И. К лучшему будущему. СПб., 1912. С. 50-52).
^33* Туземная конкуренция - т.е. местная.
^34* Кирилов (Кириллов) Иван Кириллович (1695-15.4.1737), ученый и государственный деятель. Обер-секретарь Сената в конце царствования Петра I. Сочетал государственную деятельность с предпринимательской, будучи владельцем нескольких промышленных предприятий. Активный и энергичный продолжатель ряда начинаний Петра I. Наряду с трудами в области географии и картографии России занимался отечественной историей и экономикой. Автор фундаментального сочинения "Цветущее состояние Всероссийского государства" (1727). Книга переиздана (М.: Наука, 1977, 443 с.). Это первое и достаточно полное страноведческое описание России, содержащее систематизированные статистико-экономические сведения, отражающие состояние народного хозяйства, финансов, организации внутреннего управления, подтверждающее важность реформ Петра I для исторических судеб России.
^35* Шафиров Петр Павлович (1669-1.3.1739), русский государственный деятель и дипломат, барон (с 1710 г.). С 1709 г. - вице-канцлер и управляющий почтами. С 1717 г. - вице-президент Коллегии иностранных дел, президент Коммерц-коллегии (Коммерцколлегии) (1725-1727, 1733—1739).
^36* Толстой Петр Андреевич (1645-30.1.1729), русский: государственный деятель, дипломат, граф. Президент Коммерц-коллегии (1717-1721). Первый министр тайной канцелярии (1718-1726), член Верховного Тайного Совета 1726-1727. В 1727 г. арестован и сослан в Соловецкий монастырь.
^37* Микляев Иван, казанский купец, основал по желанию Петра 1 суконную фабрику за Волгою (1722). (Ист.: Азбучный указатель имен русских деятелей для Русского биографического словаря. СПб., 1887. Ч. 2. С. 27).
^38* Тамес. В 1720 г. образовалась для полотняного производства особая компания, директором которой был назначен иностранец Иван Тамес. Компании этой была передана фабрика, принадлежащая казне. Тамесу предоставлено право приглашать в компанию кого пожелает из купечества. Все компанейщики были освобождены от службы и постоя. Фабрика сдана была им на 30 лет, "ежели они будут содержать в добром порядке" (Историко-статистический обзор промышленности России. СПб., 1886. Т. 2. С. 6).
^39* "... Петру... удалось вызвать... крупное производство..." - Само словоупотребление у Туган-Барановского (зд. и неоднократно далее - "вызвать крупное производство", ”насаждение крупного производства" - с. 89; курсив наш.) говорит, до некоторой степени, скорее о субъективном, чем об объективном характере петровских реформ в данной области, в том числе и в восприятии автора. См. также выше комм, к с. 80.
^40* Апраксин Федор Матвеевич (1661-1728), русский государственный деятель, генерал-адмирал, граф. Сподвижник Петра I. С 1700 г. - главный начальник Адмиралтейского приказа и азовский губернатор. Вошел в компанию с Шафировым и Толстым для основания шелковой мануфактуры, получившей от Петра широкие привилегии и щедрые пособия, но вскоре прекратившей деятельность. 1693-1696 гг. - двинский воевода и губернатор Архангельска. В 1712-1723 гг. управлял Эстляндией, Ингерманландией и Карелией. С 1718 г. - президент Адмиралтейств-коллегии, член Верховного Тайного совета (1726 г.).
^41* Указ 27 октября 1699 г. предписал купецким людям торговать, как торгуют в иных государствах, компаниями. Основатели фабрик или заводов освобождались от повинностей, получали безвозвратные ссуды. Мануфактур-коллегии предписывалось экономически поддерживать компанейские фабрики. В целях активизации экспорта создавались компании русских купцов для ведения внешнеторговых операций, которым выдавались из казны крупные субсидии. Петр вовлекал в промышленные компании не только купцов, но и сановников.
^42* Чулков Михаил Дмитриевич (1744-1792), русский писатель, историк, экономист, этнограф, журналист. Принял участие в журнальной полемике Н.И. Новикова с Екатериной II о сатире. В последние годы жизни работал над "Историческим описанием российской коммерции..." (1781-1788. Т. 1-7) - подробным сводом законодательных актов и других документов о торговле.
^43* В.Н. Пешков, член Императорского общества истории и древностей российских при Московском университете.
^44* Посольский приказ - один из центральных государственных органов России середины XVI - начала XVIII в., осуществлявший общее руководство и текущую работу по сношениям с иностранными государствами; образован в начале 1549 г., упразднен в 1720 г.
^45* Меншиков (Меньшиков) Александр Данилович (6.11.1673-12.11.1729), русский государственный и военный деятель, граф (1702), князь (1707), генералиссимус (1727). Вместе с несколькими купцами образовал товарищество для ловли трески, моржей на Белом море.
^46* Макаров Алексей Васильевич (1674-1750), личный секретарь Петра I.
^47* М.И. Туган-Барановский ссылается на свою статью "Споры о фабрике и капитализме (моим критикам)" (Начало. 1899. № 1-2. С. 22-52), в которой он вновь подчеркивает, что "хозяйственная среда каждой страны воспринимает лишь такие элементы, которые находят в ней благоприятную почву для своего развития" (С. 35).
^48* "Начало". Ежемесячный журнал литературы, науки и политики. Выходил в Петербурге в 1899 г. с января до мая, вышло всего пять номеров. Издательница - редактор А.А. Воейкова.
^49* Мякотин Венедикт Александрович (1867-1937). русский историк, публицист. Сотрудник, член редакции "Русского богатства". Один из организаторов и лидеров партии народных социалистов (энесов). Главные научные труды, посвященные истории России, Украины, Польши XVII-I вв., основаны на ценных архивных источниках. Выступил с рецензией "Попытка общей истории русской фабрики" (Русское богатство. 1899. № 1. Янв. С. 1-30; 1899. № 2. Февр. С. 1-22), в которой, не соглашаясь с общей концепцией автора и осуществляя обстоятельный ее критический анализ, отмечал, что книга заслуживает серьезного внимания, в качестве специального исследования по истории русской промышленности, - "области экономической эволюции, еще далеко недостаточно исследованной", содержит немало новых фактов, "подчас представляющих высокий интерес". В связи со статьей М.И. Туган-Барановского "Споры о фабрике и капитализме (моим критикам)" (Начало. 1899. № 1-2) Мякотин опубликовал статью "Перлы ученой полемики (Запоздалый ответ г. Туган-Барановского") (Русское богатство. 1899. № 5(8). С. 58-69), в которой выступил против представления о том, что "успех той или иной политики свидетельствует о ее целесообразности", утверждал, что "настоящая капиталистическая фабрика не привилась при Петре I - стало быть, в Петровской России почва не была подготовлена для возникновения капиталистического производства" (С. 64).
^50* "... той историко-философской теории, из которой я исхожу" - материалистическое истолкование истории, марксизм.
^51* Герман (С. Herman) Карл Федорович (1767-1838), русский экономист и статистик. С 1795 г. приглашен в Россию. Профессор политэкономии и статистики Петербургского педагогического института, затем Петербургского университета, экстраординарный академик (1810), ординарный академик (1835). Редактор-издатель "Статистического журнала" (1806-1810). В 1816-1817 гг. читал частные лекции по политэкономии будущим декабристам. Руководил статистическим отделением Министерства внутренних дел. Автор кн.: Всеобщая теория статистики. СПб., 1809; Статистические исследования относительно Российской империи. СПб., 1819. Ч. I; Статистическое описание Ярославской губернии (СПб., 1808), на которое ссылается М.И. Туган-<арановский.
^52* М.И. Туган-Барановский отрицал самобытный "народный характер" кустарной промышленности, считал, что отечественная кустарная промышленность имела в большей или меньшей степени капиталистический характер в допетровской Руси, была домашней системой капиталистического производства. См. также: Историческая роль капитала в развитии нашей кустарной промышленности // Новое слово. 1897. №2. С. 1-33.

П.Б. Струве в рецензии на книгу М.И. Туган-Барановского особо выделил данную позицию автора, ибо именно такая трактовка природы кустарной промышленности, по его мнению, помогает преодолеть толкование "децентрализованного товарного производства" в качестве "призрака народного производства", на базе которого народники сконструировали "мифологическую теорию экономического развития России". По его мнению, quasi-народная или кустарная промышленность и фабричная промышленность должны рассматриваться как различные ступени в развитии одного и того же капиталистического организма. (См.: Научное обозрение. 1898. № 6. С. 1105). См. также: Струве П.Б. Историческое и систематическое место русской кустарной промышленности (ответ П.Н. Милюкову) // Мир божий. 1898. № 4. С. 188-201. Касаясь дальнейшей эволюции взглядов народников М.И. Туган-Барановский отмечал, что "отношение народников к капитализму вообще изменилось очень глубоко. Теперь уже никто из народников не верит в возможность для русской промышленности сложиться в систему артелей и, таким образом, избежать капиталистической фабрики. Они настаивают лишь на том, что наряду с фабриками остается место и кустарному производству...” (Марксизм и народничество // Туган-Барановский М.И. К лучшему будущему. СПб., 1912. С. 51, 52).
^53* Семевский Василий Иванович (25.12.1848-21.9.1916), русский историк. Основатель научной школы историков крестьянства, представитель народнического направления в русской историографии. Приват-доцент Петербургского университета (1882-1886), отстранен от преподавания за "вредное направление". Много лет вел занятия со студентами на дому. В 1891 г. совершил поездку по Сибири для работы в архивах. Изучал историю крестьянства, рабочего класса, освободительного движения. Член Вольного экономического общества (1895). Один из основателей партии народных социалистов, член ЦК. Туган-Барановский ссылается на работы Семевского, содержащие огромный и достоверный фактический материал: Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. Т. 1-2. СПб., 1881-1901; Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX в. Т. 1-2. СПб., 1888, за которую автору была присуждена степень доктора русской истории.
^54* Уложение Алексея Михайловича - Соборное уложение 1649 г., окончательно оформившее крепостную систему.
^55*В процессе реформы государственного управления при Петре I вместо приказов учреждены центральные органы - система коллегий (1718 г.), ведавших торговлей и промышленностью. Мануфактур-коллегия учреждена для руководства промышленностью в 1719 г., из нее в том же году была выделена особая Берг-коллегия (Бергколлегия). Коллегии заведовали мануфактурами и фабриками, "рудокопными заводами" и "всеми делами, до них относящимися" (ПСЗ. Т. V. >6 3318, 3464). Мануфактур- и Берг-коллегия заведовали казенными фабриками, передавали их в случае надобности частным лицам, наблюдали за размерами производства и за устройством фабрик и заводов, освобождали предпринимателей от службы и давали ссуды на льготных условиях, заботились о снабжении предприятий рабочей силы путем выписки мастеров из-за границы и приписки крестьян к фабрикам и заводам, о подготовке учеников и о посылке их заграницу для обучения. Берг-коллегия наблюдала за "рудокопными заводами" и "рудокопными делами", за отысканием и разработкой руд, давала награды рудоискателям, ссуды предпринимателям на устройство горнорудных заводов. Все производство было строго регламентировано.
^56* Елизавета Петровна (18.12.1709-25.12.1761), Императрица Всероссийская с 25 ноября 1741 г.
^57* Туган-Барановский отмечал, что правительство пыталось перенести в Россию некоторые элементы западноевропейской организации мелкой промышленности. Екатерина II ввела цеховое устройство городских ремесел. Однако "цеховая организация ремесла была совершенно случайным посторонним элементом в русской жизни. Наша хозяйственная среда не требовала такой организации, она была навязана извне. Русские цехи были выдумкой правительства и выдумкой крайне неудачной. Попытка правительства организовать наше ремесло на корпоративных началах не привела ровно ни к чему. Для цехов в России почвы не было" (Туган-Барановс кий М.И. Споры о фабрике и капитализме (моим критикам) // Начало. 1899. № 1-2. С. 35).
^58* Нисселович Леопольд Николаевич (Лазарь Нисонович) (1858-3.11.1914), присяжный поверенный, экономист и публицист, служил в Министерстве финансов и Госбанке, был членом III Государственной Думы (член финансовой комиссии). Автор работ по финансовым вопросам и истории фабрично-заводского законодательства: История фабрично-заводского законодательства Российской империи. Ч. I—II. СПб., 1883-1884. (Составил по поручению Н.Х. Бунге); О торгово-промышленных совещательных учреждениях России; О преобразовании Госбанка.
^59* Струве Петр Бернгардович (26.1.1870-26.2.1944), русский политический деятель, экономист, философ. Сын пермского губернатора. Окончил юридический ф-т Петербургского университета (1895). После I съезда РСДРП участвовал в составлении "Манифеста Российской социал-демократической партии" (1898), затем отошел от идей социализма. С 1905 г. член ЦК партии кадетов. В 90-е годы - ближайший единомышленник М.И. Туган-Барановского, с которым вместе сотрудничали в журналах "Начало", "Новое слово", "Жизнь" (которые редактировал), "Мир божий", а также в других изданиях, совместно отстаивали практически единую позицию в дискуссиях в Вольном экономическом обществе.

Опубликовал положительную рецензию на первое издание "Русской фабрики..." - "Научная история русской крупной промышленности" (Научное обозрение. 1898. № 6. С. 1104-1116), в которой охарактеризовал концепцию, выдвинутую автором как выполнившую научную задачу преодоления господствовавшей народнической теории, изображавшей экономическое развитие России как искусственный, вызванный исключительно государственным вмешательством процесс вытеснения "народного производства". Струве выделяет вывод Туган-Барановского о том, что предпосылкой промышленного развития выступала естественная эволюция торговли Московской Руси, торговый капитал, ставший базисом крупного производства.

К недостаткам книги Струве отнес отсутствие широкого сравнительно-исторического фона, сопоставления с процессом хозяйственного развития западных стран, что не позволило выявить своеобразия российской промышленной истории; отсутствие целостной картины процесса экономического развития, в частности, взаимодействия промышленности и земледелия; незавершенность ряда обобщений.

М.И. Туган-Барановский выступил с рецензией на кн.: Струве П.Б. Хозяйство и цена. Ч. I. СПб., 1913. (См.: Новый труд по экономической теории // Русское Богатство. 1913. № 10. С. 371-382).

Основные работы: Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России. Вып. I. СПб., 1894; Экономия промышленности. СПб., 1909; Современный кризис в политической экономии. Его философские мотивы и проблемы. М., 1911; Хозяйство и цена. Кн. 1-2. СПб.: М., 1913-1916; Историческое введение в политическую экономию. 2-е изд. Пг., 1916; Проблема капитала в системе политической экономии, построенной на понятии цены. Пг., 1917; Социальная и экономическая история России с древнейших времен в связи с развитием культуры и ростом государственности. Париж, 1952.
^60* Коммерц-коллегия. Образована в 1715 г. Петром I из Коллегиума о коммерции, учрежденной еще в 1712 г. в Москве для общего руководства промышленностью и торговлей. После учреждения в 1719 г. Мануфактур-коллегии занималась в основном руководством торговлей.
^61* "Посессия" (лат.) - владение. Посессия - предприятие, к которому государство приписывает крестьян. Указом Екатерины II 1762 г. мануфактурам было запрещено покупать крепостных крестьян. Подробнее см. гл. Ill, VIII части I настоящего издания.
^62* "итересенты фабрик..." - владельцы (от фр. intfcret - интерес, interessent - тот, кто имеет интерес).
^63* Миних Бурхард Кристоф (9.5.1683-16.10.1767), граф, генерал-фельдмаршал. С 1732 г. президент Военной коллегии.
^64* Анна Леопольдовна (7.12.1718-7.3.1746), дочь герцога мекленбургшверинского и Екатерины Ивановны (дочери царя Ивана V Алексеевича), "правительница" Российской империи при Иване VI Антоновиче (9.11.1740-25.11.1741).
^65* Анна Иоановна (28.1.1693-17.10.1740), Российская императрица с 25 января 1730 г.
^66* Петр III - Федорович (10.11.1728-6.6.1762), Российский император - 1761-1762 гг. Внук Петра I.
^67* Покровский Василий Иванович (21.12.1838-1915), экономист и статистик, публицист, писавший по земским вопросам. Один из зачинателей земской статистики. С 1871 по 1893 г. руководил земской статистикой в Тверской губернии, составленные при его участии "Труды по изучению Тверской губернии" насчитывают более 20 томов. Участвовал в работе Комиссии по исследованию кустарной промышленности в России (см.: Покровский В.И. Сапожный и вспомогательные для него промыслы в селе Кимрах и Кимрской волости Корчевского уезда Тверской губернии // Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. Вып. VIII. СПб., 1882. С. 1323-1358). В 1893 г. руководил городской статистикой в Петербурге, с 1895 г. заведовал статистическим отделением Департамента таможенных сборов министерства финансов; возглавлял статистическую комиссию Вольного экономического общества. Член-корреспондент Академии наук (1902 г.). Почетный член ВЭО. Автор книг: К вопросу об устойчивости активного баланса русской внешней торговли. СПб., 1895; Краткий очерк внешней торговли и таможенных доходов России. СПб., 1896.
^68* "Сборник русского исторического общества”. Русское историческое общество в Петербурге основано в 1866 г. Сборник выходил нерегулярно с 1867 г.
^69* ad valorem - от стоимости (лат.).
^70* Лодыженский Константин Николаевич (1858-?). Окончил юридический факультет Московского университета. М.И. Туган-Барановский ссылается на его главный труд "История русского таможенного тарифа" (1886), охватывающий историю таможенной системы от Алексея Михайловича до издания тарифа 1868 г., основанный почти исключительно на архивных материалах. Другие работы: "О влиянии таможенных тарифов в России на ход внешней торговли и промышленности", "Монополия внешней торговли", "О необходимости изменения денежной единицы и об установлении более мелкой единицы", "Об историческом развитии нашей отпускной торговли", "О взыскании за нарушение таможенных постановлений", "О предположениях касательно монополии водочной торговли". Доклад, читанный в III отделении И.В.Э. о-ва 21 февр. 1887 г. (СПб., 1887).
^71* Остерман Андрей Иванович (Генрих Иоганн Фридрих) (30.5.1686-20.5.1747), государственный деятель и дипломат. Граф (1730). С 1703 г. на русской службе. С 1723 г. вице-президент Коллегии иностранных дел, в 1725-1741 - вице-канцлер. С 1726 г. - член Верховного тайного совета. С 1731 г. был фактическим руководителем внешней и внутренней политики России. После дворцового переворота 1741 г., возведшего на престол Елизавету Петровну, предан суду, приговорен к смертной казни, замененной пожизненной ссылкой.
^72* Верховный тайный совет - высшее государственное учреждение России (1726-1730). Создан указом Екатерины I от 8 февраля 1726 г. Формально имел совещательный характер, но фактически решал все важнейшие государственные дела. Коллегии находились под его контролем, роль Сената ограничивалась. Сначала Верховный тайный совет в целом продолжал политику Петра I, но затем его деятельность была направлена на ликвидацию результатов преобразований первой четверти XVIII века. Манифестом 4 марта 1730 г. был упразднен.
^73* "Наказ"... Екатерины - Наказ Екатерины II, адресованный Уложенной комиссии 1767 г. (Комиссии для сочинения проекта нового уложения) и содержавший ряд идей, заимствованных у французских просветителей.
^74* Существует мнение, что программа Мануфактур-коллегии основывалась на идеях Екатерины II, которая была родоначальницей экономического либерализма в России. Наиболее полно это мнение обосновывает В.В. Леонтович, правовед и историк, эмигрировавший из России в 1920. В его книге "История либерализма в России" (1762-1914 гг.), изданной в 1957 г. и переведенной на русский язык в 1995 г., он пишет: "В вопросах экономической политики Екатерина придерживалась либеральных взглядов. Ее взгляды самым подробным образом сформулированы в записках под заглавием "Рассуждения о мануфактурах", которые были опубликованы в Русском Архиве в 1865 г. Однако этот печатный текст неполный. Дополнительные рукописи были найдены А. Флеровским (см.: К истории экономических идей в России в XVIII столетии // Научные труды Русского народного университета. Прага, 1923. Т. 1). Нельзя сказать с уверенностью, что Екатерина сама составляла эту записку, но поскольку она объявила, что полностью согласна с идеями, выраженными там, то этот вопрос не имеет большого значения. Кроме того, Екатерина составила целый ряд замечаний, озаглавленных "ремарки", относительно проблем, которые рассматриваются в записке, и эти ее "ремарки" также представляют собой важный источник, дающий возможность судить о ее подходе к основным экономическим проблемам.

Екатерина передала "Рассуждения о мануфактурах" Мануфактур-коллегии и указом от 18 марта 1767 г. повелела, чтобы эту записку тщательно рассмотрели, так как, по ее мнению, она могла служить основой для инструкций своему депутату в Законодательной комиссии... Мнения, высказанные в "рассуждениях" и "ремарках" императрицы, основаны на убеждении, что здоровое экономическое развитие должно носить естественный и стихийный характер. Екатерина пишет в "ремарках": "Всякая вещь натурально возьмет форму ей свойственную", "лучшее учреждение выйдет из естества вещи". Екатерина решительно отклоняла всякую возможность регламентирования свыше: "Нету ничего опаснее, как захотеть на все сделать регламенты". Какие ветви экономики будут развиваться и где это будет происходить - зависит от потребностей населения, и лишь эти потребности должны быть решающим фактором. Не надо опасаться чрезмерного развития отдельных отраслей промышленности... потому что недостаточный спрос сам собой остановит дальнейшее развитие. "Если б в чем не нашли барыша, то бы то не делали". Далее она пишет, что, напротив, прибыльные предприятия будут размножаться и правительству не придется об этом заботиться. Люди сами будут создавать такие предприятия, "сами заведут, лишь не мешайте им" (Леонтович В.В. История либерализма в России (1762-1914). М., 1995. С. 29).
^75* "...заводы... юфотные... скорняжные, выбойчатые..." - юфть - сорт прочной мягкой кожи; скорняжное дело - выделка мехов из шкур, выработка меховых изделий; выбойка - ситец с выбитым на нем узором в одну краску.
^76* китайка - простая бумажная ткань, начально мутно желтая и вывезенная из Китая (В.И. Даль).
^77* "Журнал Министерства внутренних дел". Ежемесячный журнал выходил в Петербурге в 1829-1861 гг.
^78* Семенов А.В., автор работы "Изучение исторических сведений о российской внешней торговле и промышленности с половины XVII столетия по 1858 год". (Ч. 1-3. СПб., 1859. - 471 с., 472 с., 484 с.).
^79* "Чтения в Императорском Обществе истории и древностей российских". Императорское Общество истории и древностей российских при Московском университете - одно из старейших в России, учреждено в 1804 г. Всего же во второй половине XIX - начале XX века по всей стране действовали более 120 подобных добровольных обществ по изучению отечественной истории. Указанный сборник выходил с 1845 по 1918 г.
^80* В соответствии с манифестом Екатерины II (29.12.1768) с 1 февраля 1769 г. были выпущены ассигнации (бумажные деньги). До этого в России обращались только металлические деньги. Первоначально ассигнации обеспечивались медной монетой и разменивались на нее. В 1786 г. размен был отменен.

Этим актом было положено начало длительному периоду (прерываемому лишь отдельными попытками введения металлической монеты) инфляционного бумажно-денежного обращения, который продолжался более 100 лет - до введения золотой валюты в 1897 г.
^81* Петри Иоганн Кристоф (Petri Johann) (5.11.1762-24.2.1851), прибалтийский историк и публицист.
^82* Труды Императорского Вольного экономического общества. Императорское Вольное экономическое общество к поощрению в России земледелия и домостроительства - одно из старейших в мире и первое в России научное экономическое общество (вольное - значит формально независимое от правительства).

Общество (организатором был общественный деятель и ученый А.А. Нартов) учреждено в Санкт-Петербурге в 1765 г. крупными землевладельцами, стремившимися к рациональному ведению сельского хозяйства в условиях роста рынка и торгового земледелия. Как указывалось в уставе, разработанным М.В. Ломоносовым, общество учреждалось в целях "распространения в государстве полезных для земледелия и промышленности сведений". Общество имело три отделения: 1) сельского хозяйства, 2) технических сельскохозяйственных производств и земледельческой механики и 3) сельскохозяйственной статистики и политической экономии. ИВЭО проводило анкетные обследования, экспедиции по изучению разных отраслей народного хозяйства и районов страны, научные обсуждения теоретических и конкретно-экономических проблем. Главными направлениями работы ИВЭО было периодическое объявление конкурсных задач, а также издание "Трудов" и приложений к ним - где печатались результаты исследований, стенограммы докладов и обсуждений - по сути, первого отечественного общеэкономического и сельскохозяйственного журнала.

Первый конкурс ИВЭО, о котором речь идет в "Русской фабрике", был объявлен по инициативе Екатерины II в 1766 г. Тема его звучит весьма современно: "В чем состоит собственность земледельца (крестьянина), в земле ли его, которую он обрабатывает, или в движимости, и какое он право на то и другое для пользы общенародной иметь может?" Тогда было рассмотрено 160 ответов русских и иностранных авторов.

М.И. Туган-Барановский был принят в Вольное экономическое общество в 1895 г. и активно в нем работал. К числу важнейших вех в деятельности Туган-Барановского в ВЭО можно отнести следующее: в 1897 г. он принял участие в прениях по докладу А.И. Чупрова "Влияние урожаев и хлебных цен на разные стороны экономической жизни" (Влияние урожаев и хлебных цен на разные стороны экономической жизни. Доклад проф. А.И. Чупрова и прения в III отделении Императорского Вольного экономического общества. Стенографический отчет. СПб., 1897. С. 12-19; 83-84).

В 1898 г. сделал доклад "Статистические итоги промышленного развития России" (Статистические итоги промышленного развития России Доклад члена И.В.Э. общества М.И. Туган-Барановского и прения по этому докладу в заседании III отделения Общества 17 января и 7-го и 21 февраля 1898 г. СПб., 1898. 107 с.).

В 1899 г. сделал доклад: Некоторые черты из новейшей эволюции капитализма // Труды Императорского Вольного экономического общества Т. 2. Вып. 5-6. 1899. С. 90-114.

В 1909 г. сделал доклад "Общественно-экономические воззрения Н.Г. Чернышевского” (на заседании III отделения ВЭО, посвященного памяти Николая Гавриловича Чернышевского). См. Труды Императорского Вольного экономического общества. СПб., 1910 Т. 1. Кн. 1. С. 1-14.

На рубеже XIX-XX веков в работе общества, помимо самого М.И. Туган-Барановского, принимали участие такие яркие умы, как Д.И. Менделеев, А.И. Чупров, В.В. Докучаев, А.М. Бутлеров, А.Н. Бекетов, Н.Ф. Анненский, Л.Н. Толстой, П.Б. Струве, М.М. Ковалевский, Е.В. Тарле и др. Тогда самыми острыми в сфере социально-экономической были вопросы о перспективах капитализма в России, а также о развитии крестьянской поземельной общины.

ВЭО было не только центром интеллектуальной жизни, от него исходили важные практические начинания. Так, по инициативе общества в 1861 г. основан Комитет грамотности, а в годы неурожая начала 90-х годов XIX века созданы комитеты помощи голодающим. В 1905-1906 гг. ВЭО опубликовало обзоры аграрного движения в России, а в 1907-1911 гг. - анкеты об отношении крестьян к Столыпинской реформе.

Всего за период активной работы ВЭО 1766-1915 гг. вышло более 280 томов. Окончательно общество прекратило свою деятельность в 1919 г.

Вольное экономическое общество России возобновило свою работу 1993 г.
^83* Ф. Чернов С., автор "Статистического описания Московской губернии 1811" (М., 1812). Как пишет автор, эта книга - "плод пятилетних трудов". Она содержала сведения о фабриках, заводах, промыслах, ярмарках и торгах в Московской губернии; уездных городах и селениях; сельском хозяйстве, пахотных орудиях, скотоводстве, охоте, неурожаях; образе жизни населения; природно-климатических условиях, животном мире, ископаемых и т.д. В посвящении автор сообщал, что он наставник детей генерала от инфантерии графа С.М. Коменского.
¹ Storch Н. ^3* Histonsch-StaUstischc Gemfilde des Russischen Reichs. Riga. 1799. Vol. III. S. 178-179.
² Об этом подробно говорит Костомаров. "По свидетельству иностранцев, русские чрезвычайно любили торговлю. Европейцы, бывавшие у нас послами, удивлялись,что в России все важные лица без изъятия... занимаются торговлей" (Костомаров Н.И. Очерки торговли Московского государства в XVI и XII столетиях. СПб.. 1862. С 136).
³ Де Родес. Размышления о русской торговле в 1653 г. / Пер. И. Бабста^12* // Магазин землеведения и путешествий^13*. М., 1858. Т. V. С. 234.
⁴ Кильбургер И.Ф Краткое известие о русской торговле, каким образом она производилась через всю Руссию в 1674 году // Пер. Д. Языкова. СПб., 1820. С. 10, 188.
⁵ П.С 3 (Полный свод законов Российской империи). Изд. 1-е. Т. I. С. 408.
⁶ О России в царствование Алексея Михайловича // Соч. Григория Котошихина. 3-е изд. СПб, 1884. С. 157.
⁷ Кильбургер И.Ф С. 156. Так же отзывается о гостях и де Родес (С. 248).
⁸ В 1-м издании было: "при поддержке правительства здесь опущено. - Ред. (Здесь и далее в подстрочных комментариях дается сравнение с текстом 1-го издания.)
⁹ Корсак А.К. О формах промышленности вообще но знамении домашнего производства и домашней промышленности в Западной Европе и России. М., 1861, С. 128, 129 (См. также Приложение данного издания. - Ред.)
¹⁰ Отсюда до слов "Во всяком случае не подлежит сомнению" в 1-м издании отсутствует. - Ред.
¹¹ Кириллов И.К.^34* Цветущее состояние Всероссийского государства, 1831. Т. II. С. 133.
¹² Кильбургер И.Ф Указ. сом. С. 169.
¹³ П.С.З. Т. V. № 3089, 3462.
¹⁴ Кириллов И.К. Указ. соч. Т. I. С. 22, 95.
¹⁵ Все эти данные взяты из "Ведомости о фабриках и мануфактурах", 1729 г. Дела комиссии о коммерции № 502 // Арх. д-та тамож. сбор.
¹⁶ Чулков М.Д.^42* Историческое описание российской коммерции. М.. 1786. Т. VI. Кн. 111. С. 221. Шторх говорит, что на некоторых петровских фабриках работало до трех тысяч рабочих (Historisch-Statistische Gcmildc. Vol. III. S. 32). Это может быть верно только по отношению к казенным горным заводам; частные фабрики не достигали таких размеров.
¹⁷ Это говорил, например, Лешкоа В.Н^43*. Русский народ и государство. М., 1858. С 373.
¹⁸ Все приведенные данные заимствованы из: Ведомости о фабриках и мануфактурах. 1729 г. // Арх. д-та тамож. сбор.
¹⁹ Выписка о мануфактурах и заводах, 1727 г. Дела комиссии о коммерции № 501 // Там же. В этой ведомости не упоминается о 20 тыс. руб., выданных правительством Тиммерману при назначении его директором московской парусной фабрики. Но, по-видимому, фабрика эта не перешла в частное владение, а осталась казенной,почему и денежная затрата казны не была пособием частному фабриканту.
²⁰ Эти данные взяты из: Ведомости о фабриках и мануфактурах, 1729 г. // Там же.
²¹ Выписка о мануфактурах и заводах, 1727 г. Д.К о К № 501 //Там же.
²² Дело о заведении купецкими людьми Томилиным и Рюминым игольного завода, 1726 г. Дело Коммерцколлегии № 824 // Там же.
²³ Storch Н. Ор. си. S. 232.
²⁴ Это место в 1-м издании настоящей работы было признано многими критиками находящимися в противоречии с моим утверждением, что развитие крупного производства в России было естественным и необходимым следствием экономического и социального положения России. В своем ответе^47* (Начало^48*. 1899. № 1-2) я предлагал своим критикам указать мне, в чем заключается логическая неправильность такого силлогизма.

1-я посылка. Экономические и социальные условия России естественно и необходимо привели к мерам, принятым Петром.

2-я посылка. Меры, принятые Петром, вызвали крупное производство в России

Заключение. Возникновение крупного производства при Петре было естественным и необходимым результатом экономических и социальных условий России.

Один из критиков, уличавших меня в противоречиях, по-видимому, признал правильность этого силлогизма (я имею в виду г. Мякотина^49*). Зато г. Милюков в предисловии к 4-му изданию первой части своих "Очерков по истории русской культуры" поднимает перчатку и берется доказать несостоятельность моего силлогизма А именно, по мнению г. Милюкова, я виновен в quatemio terminomm - употреблении одного из терминов силлогизма в различных смыслах. Оказывается, что в первой посылке я утверждаю, что "экономические и социальные условия России в силу своей неполной подготовленности (к крупному производству) привели к мерам Петра", в выводе же я говорю "о подготовленности России к крупному производству". Нужно ли прибавлять, что толкование г. Милюкова доказывает лишь его непонимание той историко-философской теории, из которой я исхожу?^50* В первой посылке я отнюдь не утверждаю того, чтоб приписывает мне г. Милюков, а говорю как раз обратное: экономические и социальные условия России привели к мерам Петра в силу полной подготовленности к последним России. Стремление г. Милюкова находить противоречие там, где никакого противоречия нет, основывается, однако, не на его неспособности к логическому мышлению, а на недостаточном знакомстве с теорией материалистического понимания истории. Г-н Милюков никак не может отрешиться от мысли, что по этой теории все определяется только экономическими причинами без всякого посредства правовых, политических, этических, интеллектуальных и иных моментов. Поэтому он и вкладывает в мои посылки такой смысл, которого они не заключают. Но если г. Милюков усвоит, что материалистическое понимание истории отнюдь не отрицает важной роли в общественной эволюции государственных мероприятий и не противопоставляет этих мероприятий экономической эволюции, а лишь признает эту последнюю основой, на которой возникают мероприятия государства, без которых общественно-экономическая эволюция была бы немыслима, то он поймет, что в "четверении" терминов виноват не я. а он сам, и что никакого противоречия мой силлогизм в себе не заключает.

²⁵Еще Гермвн^51* дает следующее объяснение торгово-промышленной политики Петр; которое с тех пор повторялось всеми, писавшими об этом вопросе: "Петру Великому нужно была регулярная армия, артиллерия, флот; зависимость от ганзеатических городов Голландии и Англии в солдатских сукнах, огнестрельном оружии, порохе в постройке снаряжении судов его стесняла, и он решился завести в своем государстве все фабрики мануфактуры, необходимые для армии, артиллерии и флота" (Herman СТ. Coup d’oeil si l’£tat des manufactures en Russie//M6moires de I’Academie des Sciences. 1822. Т. VIII P. 438). Ранее Германа в 1788 г. таким же образом объяснял политику Петра Шерер (Scherer J.B L’histoire raisonnde du commerce de la Russie. P., 1788. Т. II. P. 41-42).
²⁶ Соловьев С.М. История России с древнейших времен. 3-е изд. СПб., 1911. Т. XVIII. С. 291.
²⁷ Памятная книжка Псковской губернии на 1893 г. // Льняная промышленность Псковской губ. Псков, 1863. С. 4.
²⁸ В 1-м издании: "были вызваны экономической несостоятельностью". - Ред.
²⁹ Естественность и необходимость важнейших петровских реформ вполне доказаны г. Милюковым в его превосходной книге "Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII века" (СПб., 1892). Нельзя не пожалеть, что его новейшая работа ("Очерки по истории русской культуры") стоит во всех отношениях ниже первой и обнаруживает значительную философскую неподготовленность автора к обсуждению общих вопросов исторического развития. (Примечание о Милюкове в 1-м издании оканчивается словами "СПб., 1892". - Ред.)
³⁰ Только при преемниках Петра владение крепостными становится исключительной привилегией дворянства (об этом см.: Семевский В.И.^53* Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1881. Т. 1. Гл. 1). Тем не менее, уже по Уложению Алексея Михайловича^54* право владения населенными имениями было ограничено, за немногими исключениями, служилым классом.
³¹ П. С. 3. Т. IV. № 2324; Т. VI. № 3526.
³² П. С. 3. Т. VI. № 3590.
³³ Чулков М.Л. Указ. соч. С. 241.
³⁴ Ведомость о фабриках и мануфактурах, 1729 г. // Арх. д-та тамож. сбор.
³⁵ Дело по именному высочайшему указу о собрании в Коммерцколлегии сведений об иглах и пр. // Там же.
³⁶ П. С. 3. Т. V. М 3176; Т. VI. № 4006; Т. IX. № 6858.
³⁷ В 1-м издании "1722 г.". - Ред.
³⁸ П. С. 1. Т. VI. № 4055.
³⁹ П. С. 3. Т. V. № 3313, Т. VI. № 3808; Т. XV. № 11485; Т. XIX. № 13664.
⁴⁰ Соловьев С М Указ. соч. 3-с изд. Т. XXI. С. 301. Даже при Елизавете Петровне^56* вольнонаемных рабочих было так мало, что правительственные учреждения должны были иногда силой отбирать для себя рабочих у промышленников. К таким мерам прибегал, например, нижегородский магистрат (Соловьев С.М. Указ. соч. Т. XXIII. С. 25).
⁴¹ В 1-м издании вместо "по терминологии Маркса" было "собственно". - Ред.
⁴² Очень важно не упускать из виду различия между петровскими фабриками (мануфактурами) и новейшими фабриками в строгом смысле слова. Рабочие на английских бумагопрядильнях набирались в конце XVIII и начале XIX века также из всякого сброда, причем в обширных размерах практиковалась прямая закупка детей пауперов, но эти рабочие работали на машинах и почти не нуждались в предварительном обучении и профессиональной ловкости.
⁴³ П. С. 3. Т. V. № 3711.
⁴⁴ Корсак А.К Указ. соч. С. 130.
⁴⁵ Семевский В.И. Указ. соч. С. 393.
⁴⁶ Нисселович Л Н. История заводско-фабричного законодательства Российской империи. СПб., 1883. Ч. I. Ч. 45. Эту "беспредельную заботливость" г. Нисселович усматривает в том, что в привилегиях разных фабрик говорится о найме мастеров "с платежом за труды их достойной платы". Но последнее было только формой выражения; в действительности же правительство Петра для улучшения положения рабочих на фабриках не сделало ровно ничего, а для ухудшения его - очень много.
⁴⁷ Эта мысль вполне точно выражена Струве^59*: "Разные способы прикрепления рабочих к фабрикам и заводам, практиковавшиеся русским правительством в XVIII веке, наглядно свидетельствуют о невозможности создать в обществе, основанном на натуральном хозяйстве, известную организацию производства, иначе как опираясь на личную зависимость" (Критические заметки к вопросу об экономическом развития России. СПб., 1894. С. 83).
⁴⁸ Благодаря этому указу в число "вечноотданных" мастеровых попадали даже купцы. См. любопытное "Дело по прошению балахнинского посадского человека Герасима Федотова Половинкина", 18 июня 1765 г. Половинки» был записан в балахнинское купечество, платил всегда беэнедоимочно подушные и прочие подати и сборы. В 1734 г. он по паспорту отлучился в Москву, где занимался разной столярной работой. В том же году он поступил по договору для той же столярной работы на шелковую фабрик) Милютина, этой работой он занимался 5 лет, ежегодно выправляя свой паспорт. Затем оставил работу у Милютина, но в 1763 г. его случайно увидел мастер фабрики наследников Милютина, признал беглым, и Мануфактурколлегия определила отдать Половинкина на ту фабрику вечно. Половинкин подал жалобу в сенат. Чем кончилось дело - неизвестно ("Дела Балахнинского городового магистрата" № 537). Список с этого дела получен мною от В.Г. Короленко, пользуюсь случаем выразить ему за это свою глубокую благодарность.
⁴⁹ П. С. 3. Т. IX. № 6858.
⁵⁰ Как известно, фабричные рабочие энергично протестовали против своего закрепощения, но ничего не могли поделать. О волнениях фабричных рабочих в XVIII веке см.: Семевский В.И. Указ. соч. Посессионные крестьяне^61*. Гл. II и Соловьев С.М Указ. соч. 3-е изд. Т. XXIII. Соловьев рассказывает о возмущении в 1752 г. фабричных крестьян, приписанных к парусной и бумажной фабрике Гончарова в Малоярославецком уезде, причем крестьяне разбили присланную воинскую команду, отняли пушки, и только вновь присланные три полка, употребившие в действие артиллерию, привели крестьян к покорности (С. 118).
⁵¹ Дело об отобрании от торговцев сведений о здешних мануфактурах, 1727 г. Дела Коммерцколлегии № 500 // Арх. д-та тамож. сбор.
⁵² П. С. 3. Т. VI. № 3892, 4057, Т. XI. № 8220.
⁵³ П. С. 3. Т. XI. № 8440; Т. XII. № 9168.
⁵⁴ См., например: Дело о некоторых распоряжениях по улучшению разных отраслей мануфактурной промышленности, 7 мая 1830 г. // Арх. д-та торг. и ман. "Со времени Петра I по истечении первого десятилетия нынешнего века сукноделие едва сделало несколько шагов вперед, и размножение, но не улучшение оного относилось более к удовлетворению умножившейся потребности армии и флота, нежели к народному потреблению".
⁵⁵ Ключевский В.О. Лекции по русской истории. 1884-1885 ак.г. М., 1885. Ч. II. С. 249-250.
⁵⁶ П. С. 3. Т. XII. № 9004; Т. XIII, № 9954; Т. XV. № 11490; Т. XVI, № 11638.
⁵⁷ Приведенные данные взяты из ведомости, помещенной у Чулкова M.Д. (Указ соч. Т. VI. Кн. III. С. 591-697). Но в эту ведомость не включены мелкие дворянские фабрики, на которых работа производилась крепостными, а таких фабрик было очень много, особенно суконных и полотняных. Так, например, по "Генеральным соображениям по Тверской губернии 1783-1784 г.”, во всех уездах этой губернии было множество мелких дворянских полотняных фабрик (Покровский В.И.^67* Историко-статистическое описание Тверской губернии. Тверь, 1879. Т. I. С. 132).
⁵⁸ Дело по высочайше конфирмованному докладу о дозволении вольной продажи солдатского сукна, 21 октября 1809 г., связка 58.2 эксп. М.В.Д. // Арх. д-та торг и май.
⁵⁹ Сборник Ист. о-ва^68*. СПб., 1871. T. VIII. С. 483.
⁶⁰ Там же. С. 562.
⁶¹ Сборник Ист. о-ва Т. IV. С. 300, 395, 413, 465; Т. XIV. С. 452. В наказе шуйского дворянства встречается совсем необычная просьба, чтобы дворянству было запрещено иметь фабрики. Воронежское дворянство просит даже совсем запретить устраивать в Воронежской губернии железные и стеклянные заводы, "кои никакой обществу полезности не делают, и единственно есть вредительны истреблением лесов". Керснское дворянство просило об отобрании у фабрикантов из купцов вотчин, “потому что, кои не имеют вотчин, у тех фабрики и заводы в цветущем состоянии, а кто имеют вотчины, не только единственно содержат оные для славы и о размножении фабрик и заводов совсем не радеют" Точно так же путивльское дворянство просило отобрать у Глушковской суконной фабрики (самой крупной частной фабрики в конце XVIII века) неправильно забранные вотчины (Там же Т. LXVIII С 357, 439, 586).
⁶² Там же Т. VIII. С. 513, 518; Т. VI. С. 324, 387, Т. LXVIII. С. 362, 378, 395, 439, 457, 613.
⁶³ Так, например, жители Костромы просят запретить дворянам иметь фабрики и вести торговлю, костромские фабриканты заявляют, что "без собственных крестьян привесть фабрики в лучшее состояние невозможно. К тому же, - прибавляют они, - за размножением полотняных фабрик и вольных людей недостает". О том же просят и жители г. Нерехты и Гжатской пристани: "понеже без крепостных людей никаким образом заводов и фабрик содержать не можно". Углицкие фабриканты заявляют, что "всех фабрик к распространению имеется крайнее препятствие и нужда оттого, что деревень к оным покупать запрещено... Вольные люди таких трудов и попечений понести не могут, как свои крепостные, и они же при найме требуют больших весьма цен Любимское купечество просило запретить дворянам иметь фабрики, эта же просьба повторялась в наказах тульского купечества, алексин скоро, жителей городов Рузы. Зарайска, Буя и др. (Там же. Т. ХСIII. С. 102, 174, 230, 378, 573).
⁶⁴ Там же. Т. ХСIII. С. 132, 170, 340. 392, 404, 432, 522; Т. XLIII. С. 207.
⁶⁵ Herman С.Т. Op. cit. Р. 448.
⁶⁶ Сборник Ист. о-ва. Т. VIII. С. 51, 59. Депутаты от крестьян также высказывались в пользу ограничения права дворянства заводить фабрики. Вообще фабрики не пользовались сочувствием крестьян.
⁶⁷ Там же. Т. VIII. С 41. 94 и др.
⁶⁸ Что касается до числа крестьян, купленных к фабрикам за время 1721-1762 гг. когда такие покупки были запрещены, то оно не было велико. По ведомости Макуфактурколлегии, за это время было куплено к фабрикам 21 005 душ м. п., из числа которых 8 332 были заняты на фабриках, а прочие оставались при сельских работах* См.:Там же. Т. X. С. 368.

⁶⁹ Там же. Т. IV. С 192.
⁷⁰ Лодыжснский К.Н.^70* История русского таможенного тарифа. СПб., 1886. Гл. V. У Чулкова приводится любопытное мнение Остермана^71*, поданное в Верховный тайный совет^72*, в котором доказывается необходимость понижения пошлин (Чулков М.Д. Т. VI. Кн. III. С 231-238).
⁷¹ Лодыженский К.Н. Указ соч. С. 77.
⁷² Хотя подушную подать платили обыкновенно сами мастеровые за себя, а не их владельцы, но, очевидно, она должна была при ничтожности получавшейся мастеровыми заработной платы перелагаться на владельца.
⁷³ Так, например, в 1753 г. было запрещено на 10 лет устройство в империи ситцевых фабрик по просьбе учредителей первой ситцевой фабрики в С.-Петербурге, Чемберлена и Козенса (П. С. 3. Т. XIV. № 11630). В этом же году получил привилегию и купец Федотов, устроивший в Москве фабрику сусального золота и серебра; производство изделий этого рода было запрещено в России под угрозой отобрания их в казну (Там же Т. XIII № 10144). В 1755 г. шпалерному фабриканту Ботлеру было предоставлено на 10 лет исключительное право производства известного сорта шпалер. В 1760 г. привилегия Ботлера была продолжена еще на 10 лет, причем просьба бумажного фабриканта Ольхина об устройстве шпалерной фабрики была отклонена (Там же. Т. XIV № 10376, Т. XV. № 11080). В 1752 г. фабриканты пуховых шляп Сокольников и Боткин получили монополию производства для С.-Петербургской губернии (Там же Т. XIII. № 10045), еще ранее, в 1747 г., фабриканты пуховых шляп в Москве Черников и Сафьяников получили такую же привилегию для Московской губернии (Там же. Т XII, № 9467). Даже в 1762 г. граф Ягужинский, собственник фабрики шелковых чулок, исхлопотал запрещение устраивать новые чулочные фабрики в России в течение пяти лет. В некоторых случаях крупные и влиятельные фабриканты домогались даже уничтожения ранее устроенных фабрик, конкурировавших с их собственными. Так, например, при Елизавете барон Сивере подал прошение в сенат об уничтожении бумажной фабрики Ольхина на том основании, что его собственная фабрика делает бумагу лучшего качества и может удовольствовать своими изделиями всю С.-Петербургскую губернию Сенат в 1754 г. запретил Ольхииу распространять его "бесполезную” фабрику (Соловьев С.М. 3-е изд. Т. XXIII С. 288).
⁷⁴ П. С. 3. Т. XV. № 10910.
⁷⁵ Об этом см. "Наказ" и рукописные заметки Екатерины о мануфактурах (цит. по: Лодыженский К.Н. Указ. соч. С. 107-108). Любопытно, что уже Екатерина высказала главный аргумент, который и поныне постоянно выдвигается защитниками кустарной промышленности.
⁷⁶ Сборник Ист. о-ва. Т. XLHI. С. 209.
⁷⁷ Кроме перечисленных, жалобы на крестьянский торг и просьбы об его прекращении и уничтожении крестьянских промыслов встречаются в наказах тульского купечества, углицкого, буйского, серпуховского, любимского, жителей городов Вереи, Кадуя. Судиславля, Рузы, Можайска, Юрьева-Польского и мн. др. Обо всем этом см.: Сборник Ист. о-ва. Т. ХСIII. С. 102, 153, 161, 183, 300, 358, 399 и др.
⁷⁸ Так, например, по заявлению депутата г. Оренбурга Кочетова, "в разных уездах многие крестьяне, особенно же татары, завели в деревнях кожевенные, мыльные и салотопленные заводы и некоторые из них бумажные и полотняные фабрики, изделия которых они окрашивают в китайку^76*. Приезжая с этими товарами в разные города Оренбургской губернии, продают их местным жителям и через то делают купечеству подрыв" (Там же. Т. VIII. С. 291).
⁷⁹ Сборник Ист. о-ва. Т IV. С. 126. В том же смысле высказались депутаты: суздальского дворянства - граф Толстой, ярославского - князь Щербатов, казанского, псковского, ливенского, ростовского и др. (Сборник Ист. о-ва. Т. IV. с. 100, 122, 125, 309, 392; Т. VIII. С. 218. 231,243).
⁸⁰ Семевский В.И. Указ соч. С. 19-21.
⁸¹ См., например: Иванов. История управления мануфактурной промышленностью в России ("Журнал м-ва внутр. дел"^77*, 1844); "Труды комиссии по пересмотру уставов фабричного и ремесленного", ч. II, стр. 12; Корсак Л.К. Указ. соч. С. 133; Лoдыженский К.Н. Указ. соч. С. 100-108; Ordega S. Die Gewerbepolitik Russlands. Tubingen, 1885. S. 139.
⁸² Нисселович Л.Н. Указ. соч. С. 87.
⁸³ Не нужно упускать из виду, что крупные фабрики XVIII века (многие из которых принадлежали дворянству) почти не конкурировали с кустарным производством, так как кустари не производили тех товаров, которые выделывались на этих фабриках (солдатское сукно, тонкое полотно, парусина, дорогие шелковые товары, писчая бумага и пр.). Кустари были опасны городским ремесленникам и купцам, имевшим в городах небольшие мастерские и заводы - сальные, мыльные, кожевенные, гвоздарные и др. (В I-м издании в конце примечания: "и занимавшиеся скупкой крестьянских товаров". - Ред.)
⁸⁴ П. С. 3. Т. XVIII. № 13374; Т. XX. № 14275
⁸⁵ Впрочем, если центральная власть и выражала сочувствие крестьянским промыслам, то местные городские органы держали руку купечества См Дело о крестьянине Григории Егоровиче Харузине с крашеной пряжей, 7 мая 1768 г Крестьянин села Козина Харузин, занимавшийся красильным мастерством, набирал в г. Балахне пряжи и холсты для крашения. Дело возникло по случаю того, что несколько местных посадских напали на него в городе, избили, отобрали крашеную пряжу и представили в полицию за незаконный промысел. Это так устрашило козинских крестьян, что они "за самонужнейшими домовыми потребностями ездить весьма опасны", почему казначей духовных вотчин Нижегородской губ. (село Кознно было духовной вотчиной) обратился с просьбой в городовой магистрат о разрешении крестьянам приезжать в г. Балахну "для взятья и отвозу крашеных холстов и пряжи". Магистрат высказался против этого разрешения Дела балахнинского городового магистрата № 590 (список с этого дела доставлен мне В.Г. Короленко).
⁸⁶ Цифру частных фабрик в XVIII веке установить очень трудно. В известном сочинении Семенова^78* "Изучение российской внешней торговли и промышленности" показано: для 1761 г. - 201 фабрика, для 1776-478 фабрик (Т. III. Прил. № 4). Эти цифры перепечатаны в "Военно-статистическом сборнике" и других статистических изданиях. Между тем не может быть сомнения, что цифры Семенова совершенно ошибочны и в несколько раз ниже действительных. В "Материалах для истории и статистики мануфактурной промышленности России" (Сборник сведений и материалов по ведомству Министерства финансов. СПб., 1865. Т. II), составленных на основании подлинных архивных ведомостей прошлого столетия, число фабрик в год воцарения Екатерины определено в 984, а в год вступления Павла - в З 129. Приводимые в тексте цифры взяты из "Очерка истории мануфактур в России" В-ра Б-шева (В. Бурнашева). СПб., 1833. С. 16 и 26, составленного также по архивному материалу. Цифры Бурнашева заслуживают большего доверия, чем цифры "Материалов", так как в последнем источнике при перечислении фабрик по отдельным производствам встречаются грубые опечатки или ошибки. Так, например, для 1796 г. кожевенных заводов показано 84 вместо 848 (по Бурнашеву), парусных и полотняных заводов - 41 вместо 412 и т.д. В общем итоге для 1762 г. сделана грубая опечатка: показано 94 фабрики вместо 984.
⁸⁷ Так, например, на суконной фабрике Щеголина иноземные мастера пробыли только несколько лет. См.: Ведомость о фабриках и мануфактурах 1729 г. // Арх. д-та тамож. сбор.
⁸⁸ П.С.З. Т. IX. № 7060.
⁸⁹ В 1-м издании в конце абзаца: "и к началу XIX, как увидим ниже, значительно превосходила цифру несвободных". - Ред.
⁹⁰ Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. СПб., 1896. Ч. I. С. 79.
⁹¹ Soltau D.W. Briefe Uber Russland und dessen Bewohner. Berlin, 1811. S 23.
⁹² Friebe W. Ueber Russlands Handel, landwirtschaftliche Kultur etc., Gotha: S.-Petersburg, 1797. Bd. II. S. 277.
⁹³ Эти данные взяты из рукописного "Топографического описания Ярославской губернии в 1802 г.". Табл. № 1,2 и 3// Арх. Имп. Вольно-экономического общества. № 407.
⁹⁴ Таблицы по Московской губ. за 1805 г. //Там же. № 468.
⁹⁵ Описание Костромской губ., Нерехотского у., 1805 г. Табл. //Там же.
⁹⁶ Хозяйственное описание г. Галича и его уезда 1806 г. Табл. //Там же. № 451.
⁹⁷ Экономическое описание Костромской губ., городов Кологрива и Ветлуги, 1805 г., табл. // Там же. № 492.
⁹⁸ "Хозяйственное описание о Солигалицком уезде //Там же. № 452.
⁹⁹ Семевский В И. Указ. соч. С. 44-52. Весьма любопытно, что кн. Щербатов, защищавший крестьянские торги в комиссии, впоследствии изменил свое мнение и признавал вредным распространение крестьянских промыслов. "Сие, кажется, есть коренное зло в России, что во многих ее областях, великое число крестьян, оставляя земледелие, ударились в другие промыслы". Прежде всего крестьяне принадлежали к хлебопашеству, были сыты, но бедны". Теперь же "крестьяне для удовлетворения подать ми государя и помещиков, оставляя земледелие, стали ходить на другие работы, и действительно, они стали богатее деньгами, но земледелие упало" (Статистика в рассуждении России 1776/77 г. // Чтения Имп. о-ва истории и древностей^79*. 1859. Кн. 3. С. 21). "По мере размножения сластолюбия приумножились все мастерства, рукоделия и промыслы, и самые хотя нужные строения в губернских и других городах... отвлекли от земледелия многие тысячи человек. Если мы воэьмем в пример одну Москву и рассмотрим разных мастеровых, живших и приходящих в оную, то ясно увидим, как число их приумножилось. Двадцать лет тому не прошло, весь Каретный ряд помещался за Петровскими воротами по Земляной город по Большой улице, а ныне не токмо уже многие лавки распростерлись внутрь Белого города... но и в других улицах множество есть таких сараев для продажи карет... Строения были редки, а ныне нет почти улицы, где бы строение не производилось. Все сии промыслы требуют людей" (Там же. 1860 Кн. 1. С. 82).
¹⁰⁰ По словам г. Лодыженского, "тариф 1782 г. был чрезвычайно умерен.. Тариф этот вполне соответствовал идеям физиократизма и свободной торговли, которые достигли почти полного применения в 1782 г." (Ладыженский К.Н. Указ. соч. С. 140). Это совершенно неверно. Тарифом 1782 г. пошлины по важнейшим товарам (шерстяные изделия, железные, полотняные, писчебумажные) не только не были понижены, но даже повышены (правда, незначительно) сравнительно с 1766 г. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить подлинные пошлины по "Книге тарифов" (Т. 46. Полн. сбор, зак 1-е изд.)
¹⁰¹ Вопрос о причинах упадка курса и средствах поднятия его занимает видное место в официальной литературе того времени. В таможенном департаменте имеется целый ряд записок разных лиц по этому предмету; большая часть этих записок относится к девяностым годам прошлого столетия. См. об этом также- Ладыженский К.Н. Указ. соч. С. 127-136, 150, 153 и Семенов А.В. Изучение исторических сведений о российской внешней торговле и промышленности с половины XVll-ro столетия по 1858 год. СПб., 1859. Т. III. С. 43-50.
¹⁰² В 1-м издании вместо "капиталисты и рабочие" напечатано "ремесленники". - Ред.
¹⁰³ П.С.З. Т. XVI. № 11880.
¹⁰⁴ Starch Н. Ор. сit. Vol. III. S. 35-42.
¹⁰⁵ Petri I. Russlands bldhendste Handelstfldte. Leipzig. 1811 S. 3 To же говорит и Schaffer, автор кн. "Beschreibung des Russischen Reichs". Berlin, 1812.
¹⁰⁶ Friebe W. Op. cit. Продукты кустарной промышленности характеризуются Фрибе теми же чертами, которые составляют их отличительную особенность и теперь, - дешевизной и плохим качеством. "Из шести тульских замков нередко оказывается годным только один” (II, 407).
¹⁰⁷ Вигуа A. Observations d’un voyageur sur la Russie. Berlin, 1785. P. 23; Storch H. Op. cit. S. 69-72.
¹⁰⁸ См.: Труды Имп. Вч-э. о-ва^82*. 1767 Ч. VII. Ответы Переяславской провинции, Переяславля-Залесского, Оренбургской провинции, 1768 г. Ч. VIII. Ответы Слободско-украинской провинции, 1769 г. Ч. XI. Ответы Калужской провинции. 1774 г. Ч. XXVI. Ответы по Кашинскому уезду и др.
¹⁰⁹ См., например: Экономическое описание Костромской губернии городов Кологрива и Ветлуги, 1805 // Арх. Имп. В.-э о-ва. № 492.
¹¹⁰ Storch Н. Vol. III. S. 88.
¹¹¹ Описание Костромской губернии. Нерехотского уезда // Арх. Имп. В.-э. о-ва. 1805. С. 156.
¹¹² О побочных крестьянских работах //Там же. 1783. Ч. XXXIII.
¹¹³ Ответы по Кашинскому уезду //Там же. 1774. Ч. XXVI.
¹¹⁴ Корсак А.К. Указ. соч. С. 135.
¹¹⁵ Чернов С.^83* Статистическое описание Московской губернии 1811 года. М., 1812. С. 72.
¹¹⁶ Покровский В.И. Историко-статистическое описание Тверской губернии. Тверь, 1879. Ч. I. С. 131.

<< Назад   Вперёд>>