Русская фабрика в прошлом и настоящем. Историческое развитие русской фабрики в XIX веке

Влияние реформы 19 февраля на различные отрасли фабричной промышленности. - Вызванный этой реформой рабочий кризис. - Периодические колебания нашей промышленности. - Упадок ярмарочной торговли. - Промышленные кризисы. - Мнение г-на - она^1* о связи кризисов с неурожаями. - Рост чугуноплавильного производства. - От чего зависит промышленный подъем новейшего времени. - Современный промышленный кризис. - Его причины. - Движение курсов биржевых бумаг. - Дисконтный процент^2*. - Откуда явилась нужда в деньгах. - Застой в разных отраслях промышленности зимой 1899-1900 г. - Состояние железоделательной промышленности. - Вопрос о рынке для русской промышленности. - Рынок в стране с развивающимся денежным хозяйством. - Рост числа фабричных рабочих в России. - Концентрация производства. - Что тормозит в России успехи капиталистического производства.

Несмотря на то что ликвидация вотчинной фабрики началась задолго до великого дня 19 февраля^3*, уничтожение крепостного права не могло не вызвать временного кризиса в нашей фабричной промышленности. Более всего пострадали те производства, в которых преобладал крепостной труд. Я уже говорил, что поразительно медленное развитие чугуноплавильного и вообще горного дела на Урале непосредственно вызывалось крепостной организацией как частных, так и правительственных заводов в этой области, организацией, доходившей до крайних пределов в смысле стеснения свободы деятельности рабочего. Рабочий, подучавший даровой провиант и все содержание от заводской администрации, которая удерживала в повиновении многочисленное рабочее население заводов и понуждала его к труду мерами крайней строгости, совершенно отвык от свободной деятельности и первое время после освобождения совсем потерял голову. Получивши возможность бросить тяжелую заводскую работу, с которой соединялось столько ненавистных воспоминаний в прошлом, рабочие целыми массами бросали заводы и переселялись в другие губернии. Так, например, из Богословского округа (Пермской губернии) из всего числа населения - около 10 000 душ обоего пола - ушло около трех тысяч взрослых мужчин, т.е. около 3/4 всего мужского рабочего населения. Бывших заводских рабочих так тянуло бросить постылые заводы, что усадьбы, дома и огороды продавались совершенно за бесценок, а иногда и отдавались задаром. С Березовского завода за одно лето ушло до 800 лучших рабочих, с Миасских золотых приисков - около 200 семейств¹ и т.д. и т.д. Заводы внезапно лишились очень значительной части рабочих рук, а заменить ушедших рабочих новыми было невозможно, так как населенных мест вблизи не было и страна представляла собой почти необитаемую тайгу. Заработная плата сразу поднялась в несколько раз и все-таки не могла притянуть рабочих на заводы.

Результатом такого положения дел явилось значительное сокращение производства. Многие заводы долгое время не могли оправиться от удара, нанесенного им реформой, а некоторые совсем прекратили действия. Так, Кувшинский завод выплавлял чугуна²:



Верхнетуринский завод в 1858 г. выплавил 457 тыс. пуд., а в 1868 г. - 256 тыс. пуд., Баранчинский в 1858 г. - 407 тыс. пуд., а в 1868 г. - 316 тыс. пуд., Нижнетуринский в 1860 г. - 150 тыс. пуд., а в 1868 г. только 64 тыс. пуд., Верхнебаранчинский с 1865г. совсем прекратил производство. Выплавка чугуна в Уральской области сократилась на многие годы и, вместе с тем, сократилась выплавка чугуна во всей России.



Из этих цифр видно, что реформа 19 февраля нанесла тяжелый удар нашей железоделательной промышленности; уральское горное хозяйство благодаря усиленной правительственной опеке и чрезвычайному применению принудительного труда оказалось почти неспособным перейти к новым началам производства с вольнонаемными рабочими. Я говорил выше, каким тормозом для развития нашей горной промышленности являлось крепостное право. Устранение этого тормоза на первых порах привело к противоположному результату. Раньше выплавка чугуна у нас почти не возрастала, а после 1861 г. стала прямо падать. Тем не менее последующая история нашего горного дела вполне доказала, каким важным стимулом производства явились новые экономические условия, созданные великой крестьянской реформой и всем, что за ней последовало, - постройкой железнодорожной сети, удешевлением и облегчением кредита, распространением акционерных компаний, вообще перестройкой нашего хозяйства на западноевропейский, иначе говоря, капиталистический образец.

Фабричная промышленность гораздо менее пострадала от реформы, благодаря тому что крепостной труд на фабрике уже естественно отмирал к эпохе юридической его отмены. Только на фабриках солдатского сукна, принадлежащих, как и раньше, преимущественно дворянам, крепостной труд находил весьма значительное применение. Упадок старинных посессионных и вотчинных суконных фабрик начался задолго до крестьянской реформы. Изменившаяся техника производства требовала свободного рабочего, и фабрики, продолжавшие держаться обязательного труда, не выдерживали конкуренции новых, капиталистических фабрик. Так, в Калужской губернии уже с конца 30-х годов число суконных фабрик стало сокращаться. В 1839 г. в этой губернии было 15 суконных фабрик, из которых 11 принадлежали дворянам. В 1848 г. в губернии остаются только 4 фабрики, причем размеры производства на купеческой фабрике Александрова^4* во много раз превосходили производство всех трех остальных, вместе взятых. В 1861 г. в Калужской губернии уже совершенно не остается дворянских фабрик - дворянские фабрики прекращают действие, а вместо них возникает несколько купеческих фабрик⁵.

В Симбирской губернии до 60-х годов значительно преобладали вотчинные дворянские фабрики, основанные на крепостном труде. В 1860 г. из 30 суконных фабрик этой губернии только две принадлежали купцам. Крестьянская реформа нанесла тяжелый удар вотчинным фабрикам этой губернии. К концу 60-х годов в руках дворян осталось только 8 фабрик, на 10 дворянских фабриках производство совсем приостановилось, другие были отданы в аренду купцам, зато число купеческих фабрик возросло до десяти⁶.

Воронежская губерния в конце XVIH и начале XIX века была одним из важных центров фабричного производства сукна в России. В это время Воронеж был фабричным городом. По словам местного исследователя Веселовского^5*, "в ту пору Воронеж, по справедливости, можно было считать городом фабричным. Вся его предгорная часть была усеяна фабричными постройками"⁷. К 1856 г. в Воронеже осталось только три фабрики, а к середине 60-х годов - ни одной. Воронежское суконное производство, основанное всецело на принудительном труде, пало, главным образом, вследствие конкуренции московских купеческих фабрик, работавших вольнонаемными рабочими. Освобождение крестьян нанесло только последний удар падающей промышленности.

Такую же картину постепенного падения представляет и фабричное суконное производство г. Казани. Как известно читателю, в г. Казани существовала еще со времен Петра огромная посессионная фабрика, первоначально принадлежавшая Микляеву, а затем перешедшая к Осокину. Эта фабрика начинает быстро падать с 40-х годов: в 30-х годах на ней работало около 1 ООО человек, в половине 50-х - 450 человек, а в 60-х - 260 человек. Ценность производства сократилась в такой же пропорции⁸.

Точно так же совершенно упали помещичьи суконные фабрики в Орловской и Смоленской губерниях и значительно сократились в числе в Пензенской, Тамбовской, Рязанской, Самарской, Полтавской, Харьковской и Подольской губерниях⁹. Наряду с этим появились новые суконные фабрики, принадлежавшие купцам. Главным центром суконного производства стала Москва и Московская губерния. В Московской губернии было издавна много вотчинных и посессионных фабрик, но наряду с этим в этой местности еще в крепостную эпоху возникло много крупных капиталистических фабрик, которые еще задолго до реформы начали вытеснять старинные фабрики с принудительным трудом. Реформа только ускорила гибель старинных фабрик, не сумевших приспособиться к новым условиям производства. Вообще суконное производство несомненно испытало сильное потрясение от крестьянской реформы, как можно видеть из нижеследующих цифр¹⁰:



На другие отрасли промышленности освобождение крестьян повлияло слабее, так как в них в меньшей степени применялся крепостной труд. Тяжелый кризис хлопчатобумажного производства первой половины 60-х годов был вызван не крестьянской реформой, а совершенно иной причиной - огромным сокращением подвоза хлопка благодаря американской междоусобной войне^6*. И у нас, как и в других странах, хлопок и бумажная пряжа неимоверно возросли в цене, а цена тканей поднялась гораздо меньше¹².

Затруднения, пережитые хлопчатобумажной промышленностью, повели к временному оживлению льняной. В течение первой половины 60-х годов возникает целый ряд крупных механических льнопрядилен (к 1866 г. таких льнопрядилен считалось 20); вместе с тем, расширилось производство полотняных фабрик. По словам Л. Весина^7*, "наступление американской междоусобной войны и польского восстания вывело наши льнопрядильни из критического положения, в котором они находились"¹³.

На шелковую промышленность крестьянская реформа оказала очень незначительное действие, так как в этой области работа и до реформы производилась почти исключительно вольнонаемными.



Перейдем теперь к рассмотрению развития нашей промышленности в пореформенное время. Общее представление о ходе этого развития можно получить из нижеследующей [табл. 5] и [рис. 14].

Теперь я попрошу у читателя немного внимания и терпения.

Эта таблица и прилагаемая диаграмма могут дать довольно отчетливое представление о ходе нашего промышленного развития после крестьянской реформы.

[Средняя] сплошная линия на прилагаемой диаграмме выражает собой изменение числа рабочих на фабриках (не обложенных акцизом) в 50 губерниях Европейской России. Известно, что официальные сведения о числе фабричных рабочих крайне неточны и неполны; действительное число рабочих, без сомнения, значительно превышает показываемое в отчетах. Тем не менее общая цифра рабочих за разные годы все же является очень верным показателем роста нашей крупной промышленности, как в этом можно убедиться из рассмотрения соответствующей кривой на нашей диаграмме.

Эта кривая обнаруживает три ясно обозначенных колебания. Одна волна достигает своей вершины в 1873 г.; затем следует небольшое падение, и число рабочих не растет до 1877 г.; с этого года начинается новое поднятие; в 1882 г. волна достигает апогея. В течение последующих трех лет число рабочих падает. Следующее поднятие начинается с 1887 г., причем голод 1891 г. вызывает только легкую приостановку поступательного движения: число рабочих быстро растет и наиболее значительный рост замечается в последние годы - за 1893 г. и особенно после 1893 г.





Верхняя [жирная] кривая означает собой движение ярмарочной торговли в Нижнем. До половины 80-х годов эта кривая колеблется так же, как и кривая рабочих; начало 70-х и еще более 80-х годов выражается в ней резким поднятием, а половина 70-х и 80-х годов - падением. Две волны выражены гораздо сильнее, чем в кривой рабочих. Совпадение колебаний обеих кривых, полученных совершенно из разных источников, является доказательством того, что колебания эти выражают известную реальность. Как ни неточны цифры рабочих на фабриках и цифры подвоза товаров на Нижегородскую ярмарку за каждый отдельный год, но, взятые за длинный ряд лет, они отражают на себе действительные изменения промышленности.

Начиная с половины 80-х годов, кривая ярмарочной торговли быстро опускается книзу, в то время как кривая рабочих так же быстро растет. Что же это значит? А то, что значение Нижегородской ярмарки в нашем торговом обороте падает. Архаическая форма торговли - ярмарка - сходит со сцены. Капиталистическая Россия усваивает и более культурные, более современные формы торговли. Нижегородская ярмарка перестает быть "всероссийским торжищем", игравшим такую первенствующую роль в торговом механизме прежней России. Обороты ярмарочной торговли достигают своего апогея в 1881 г. и уже, без сомнения, никогда не достигнут цифры этого года. Падение ярмарочной торговли за последнее десятилетие является одним из выдающихся симптомов быстрого экономического роста России. Ярмарка отмирает вместе с отмиранием наших старинных бытовых экономических форм - "самостоятельного" кустарного производства, общины и пр. Все эти формы гибнут от одной основной причины - преобразования условий транспорта и обмена и вытекающего отсюда развития промышленного капитализма.

Не одна Нижегородская ярмарка сходит со сцены. Поэзия украинских ярмарок, так ярко описанных Гоголем^11* , также отходит в область прошедшего вместе со старинным укладом нашей экономической жизни. Ярмарочная торговля издавна процветала на Украине. Полтава, Нежин, Ромны были центрами ярмарочной торговли; мануфактурные товары московского промышленного района, для которого Малороссия была одним из самых важных рынков, закупались на этих ярмарках местными торговцами и развозились по всей стране. Но уже с 70-х годов старинные украинские ярмарки вместе со старинными центрами украинской торговли начинают падать. Параллельно с этим быстро растет новый торговый центр Украины - Харьков. Целый ряд ярмарок переводится в Харьков; ярмарки следуют в нем одна за другой почти в течение всего года.



То же самое отмечается и на всех других ярмарках России, а в том числе и на важнейшей после Нижегородской - Ирбитской.



Чтобы оценить значение всех этих цифр, нужно помнить, что общие размеры торгового оборота России быстро растут, почему, если бы даже сумма ярмарочных оборотов оставалась теперь такой же, как и раньше, это доказывало бы относительное падение ярмарочной торговли. Тем более сильно это падение, если даже абсолютные размеры ярмарочной торговли сокращаются.

Нижняя кривая в диаграмме выражает собой количество очищаемого пошлиной иностранного хлопка, а также среднеазиатского. Кроме иностранного н среднеазиатского хлопка у нас потребляется также закавказский хлопок в небольших, впрочем, количествах - несколько сот тысяч пудов в год. Размеры потребления закавказского хлопка можно было бы определить по подвозу хлопка по Закавказской дороге, но так как подробная статистика перевозки хлопка по железным дорогам (издаваемая департаментом железнодорожных дел) начинается только с 1890 г., а за прошлые годы отчетов Закавказской ж.д. достать я не мог, то я и не ввел закавказского хлопка^12* в общий учет.

Легко видеть, что кривая хлопка, в противоположность кривой рабочих, колеблется очень сильно из года в год. Но не нужно забывать, что эта кривая не выражает собой количества действительно переработанного хлопка в данном году, а только очищенного пошлиной или подвезенного. Подвоз должен колебаться гораздо сильнее, чем самая переработка, так как на подвоз сильно влияют многие обстоятельства, мало влияющие на размеры производства, как, например, изменения цены хлопка, изменения пошлины на хлопок и пр. Так, например, быстрый скачок подвоза хлопка в 1887 г. и следующее затем падение его были вызваны следующей причиной. В 1887 г. была повышена пошлина на заграничный хлопок; торговцы поспешили подвезти хлопок в усиленном количестве и очистить его пошлиной, чтобы избегнуть платежа повышенной пошлины, и по этой причине подвоз хлопка в 1888 г. сильно сократился, но нет основания думать, что в 1888 г. хлопчатобумажное производство сократилось. Если бы нам было известно количество хлопка, действительно перерабатываемого на фабриках, то многие неправильные скачки и падения хлопковой кривой сгладились бы; зубцы вниз и вверх закруглились бы; кривая стала бы колебаться не так часто, и колебания ее приняли бы волнообразный характер.

Если мы все это будем иметь в виду, то легко заметим, что в общем кривая хлопка движется в том же направлении, как и кривые рабочих и ярмарочной торговли до 1886 г. 1876 и 1877 годы знаменуются сильным падением подвоза; затем подвоз начинает быстро расти, и кривая образует зубчатый выступ, соответствующий рабочей волне конца 70-х и начала 80-х годов. Затем идет падение, и только с 1888 г. вновь начинается энергичное повышательное движение, продолжающееся со значительными колебаниями до новейшего времени.

Нижняя [сплошная] кривая выражает собой движение выплавки чугуна. Эта кривая мало колеблется. Только крестьянская реформа вызывает глубокое падение ее (падение хлопковой кривой в том же году вызвано, как сказано, не крестьянской реформой, но иной причиной, действие которой совпало по времени, - американской междоусобной войной). Затем кривая чугуна почти не движется вверх вплоть до конца 60-х годов. С 70-х годов начинается повышение, но крайне медленное; 1877 год, как и в кривой хлопка, отмечается падением. До 1886 г. продолжается прежнее медленное повышательное движение. В этом году картина резко меняется. Кривая делает огромный скачок вверх и почти вертикально повышается без всяких колебаний до конца рассматриваемого периода.

Движение этих кривых довольно отчетливо воспроизводит историю нашей промышленности в пореформенную эпоху. Очевидно, в развитии нашей промышленности замечались колебания: развитие это имело периодический характер, подобно развитию промышленности других капиталистических стран. Если мы сравним колебания нашей промышленности с колебаниями промышленности, например, английской, то увидим, что за последнее время эпохи промышленного оживления и застоя совпадают у нас с таковыми же эпохами в Англии. В самом деле, оживление в английской промышленности замечалось в начале 70-х, в конце 70-х и начале 80-х, в конце 80-х и начале 90-х годов. Эпохи застоя - середина 70-х и середина 80-х годов. Чтобы убедиться в параллелизме колебаний нашей промышленности и английской, достаточно сравнить колебания числа наших рабочих с колебаниями черной пунктирной линии - ценности вывоза продуктов Соединенного королевства (Великобритании и Ирландии).

Параллелизм колебаний английского экспорта и фабричных рабочих в России поразителен. Можно было бы подумать, что мы имеем дело в данном случае с кривыми, относящимися к одной и той же стране. Когда английский экспорт поднимается, увеличивается и число рабочих на русских фабриках; когда падает число русских рабочих, падает и английский экспорт. Существенная разница заключается в том, что английская кривая за последние годы не обнаруживает того энергичного повышательного движения, которое замечается в русской кривой.

Чем же вызываются колебания числа рабочих, занятых на русских фабриках?

Уже из одного того, что они соответствуют английским колебаниям, следует заключить, что причина их не имеет чисто местного характера. У нас, обыкновенно, думают, что единственным или, по крайней мере, наиболее важным фактором, определяющим состояние нашей промышленности, является "господин урожай". Это мнение нашло яркого выразителя в лице г. Николая - она. Для этого экономиста, видевшего во всей нашей пореформенной промышленной истории только быстрое падение, приближение к какой-то фантастической экономической катастрофе, чуть ли не к всеобщему разрушению, грозным ангелом которого явится всеуничтожающий капитал, урожай является едва ли не единственной причиной "процветания" нашей промышленности. Легко понять, как важен этот тезис для всей теории г. - она. Если колебания нашей промышленности всецело объясняются колебаниями урожая, то, значит, земледельческое "народное" производство и по настоящее время является фундаментом всего зыбкого здания нашего капитализма. А так как этот фундамент оказывается весьма ненадежным и притом не улучшающимся со временем, но даже ухудшающимся под влиянием разных неблагоприятных условий, в прах рассыпающих наши вековые устои, то и капиталистической "надстройке" предстоит печальная участь погибнуть вместе с устоями.

На чем же основывает г. - он свой тезис, что "процветание промышленности находится в зависимости от урожая"?²² А вот на чем. Г. - он сравнивает колебания доходов крестьян и землевладельцев от главнейших хлебов, цифры производства товаров и число фабричных рабочих в России за 4 года - 1886-1889. Оказывается, что из этих 4 лет в течение 3 лет - 1886-1888 гг. - наблюдалось соответствие между колебаниями земледельческих доходов и колебаниями промышленности. В 1889 г. такого соответствия не наблюдалось - крестьянские земледельческие доходы упали более чем на 20% и были ниже средней за четырехлетие, а производство товаров в России и число фабричных рабочих возросло и было наибольшим за четырехлетие²³. И вот эти-то данные, относящиеся всего к четырем годам, из которых можно заключить о чем угодно, но никак не о зависимости состояния промышленности от урожая, являются единственным статистическим обоснованием тезисов г. - она.

Однако оставим г. - она в стороне и вернемся к своей диаграмме.

[Жирная] пунктирная линия на этой диаграмме выражает колебания общего сбора хлебов 1870-1899 гг. (напомним, что данные о сборе хлебов до 1894 г. и после него не сравнимы, ибо выражены в различных единицах меры). Сравните колебания этой кривой с тремя остальными кривыми и скажите, можно ли на основании этого сравнения утверждать, что в России всем вертит урожай? Промышленный застой середины 70-х годов совпадает скорее с хорошими, чем с дурными урожаями из 4 лет - 1874-1877 гг. - урожай 1874 г. был даже одним из наилучших. Конец 70-х годов был, несомненно, эпохой оживления нашей промышленности. Было ли это оживление вызвано урожаями? Правда, урожай 1878 г. был очень хорош, но зато урожай 1879 г. был ниже среднего. Время от 1882-1886 гг. было эпохой депрессии; между тем, только один год (1885) этой эпохи был неурожайным, а 1884 и 1886 гг. никак нельзя назвать неурожайными, и все-таки промышленность была в застое. Напротив, неурожайная эпоха начала 90-х годов едва была в силах не надолго приостановить рост общей цифры рабочих и хлопчатобумажного производства.

Если мы обратимся к кривой выплавки чугуна, то тут мы не заметим уж ровно никакой связи между колебаниями урожая и состоянием производства. Эта кривая вообще колеблется крайне мало и только на самом конце рассматриваемого периода необыкновенно быстро идет кверху. Поразительное развитие чугуноплавильного производства, начиная с 1888 г., очевидно, находится вне всякого влияния урожаев.

Остановимся²⁴ более подробно над последним пятилетием. Как мы увидим ниже, последние годы были временем небывалого подъема нашей промышленности, завершившимся крахом и промышленным кризисом. Могут ли этот подъем и кризис объясняться влиянием урожаев? Очевидно, нет. Подъем начинается в особенно резкой форме в 1897 г. Известно, что 1897 год был голодным годом. По данным Центрального статистического комитета, "сбор хлебов в 1897 г. был ниже среднего на 15,2%"²⁵. Однако, несмотря на голод, подъем промышленности продолжает нарастать с ускоренной быстротой как в течение 1897 г., так и следующего 1898 г. Этот последний год, по характеристике Центрального статистического комитета, по урожаю "может быть отнесен к числу средних ²⁶. Темп подъема продолжает ускоряться и достигает лихорадочной быстроты в 1899 г. В конце этого года следует кризис и промышленный застой, продолжающийся поныне. Быть может, этот кризис был вызван неурожаем? Обращаемся к тому же источнику. "Сбор 1899 г... превышает средний сбор за пятилетие на 13,7%... и должен быть признан вполне удовлетворительным"²⁷. Итак, небывалый по своим размерам промышленный подъем происходил у нас в годы неудовлетворительного или среднего урожая, а кризис произошел в год хорошего урожая. Факты русской жизни, как видит читатель, жестоко надсмеялись над теорией г. - она, являющегося, кстати сказать, выразителем в данном случае взглядов, господствующих как в нашей экономической литературе, так и среди людей практики. Ученое доктринерство легко гармонирует с узостью кругозора, свойственной практическим людям. Истинная наука одинаково далека как от того, так и от другого.

Посмотрите на три кривые: черную - рабочих, пунктирную черную - английского экспорта и пунктирную красную - урожая. Какие кривые колеблются более сходно - русских рабочих и английского экспорта или же русских рабочих и русского же урожая? Иными словами, чему более соответствуют колебания числа русских фабричных рабочих - мировым колебаниям капиталистической промышленности (кривая английского экспорта) или колебаниям русского урожая? Я полагаю, что ответ ясен: не может быть сомнения, что колебания нашей промышленности никоим образом не могут быть объяснены колебаниями урожаев²⁸.

Из всего этого, разумеется, не следует, что урожай не играет никакой роли в состоянии нашей промышленности. Нет, на некоторые роды производства урожай, несомненно, влияет очень сильно. Нельзя сказать, чтобы годичные колебания хлопчатобумажного производства всецело обусловливались колебаниями урожая; но что эти последние являются одним из существенных факторов первых, в этом легко убедиться из той же диаграммы, если только не забывать, что, во-первых, влияние урожая сказывается, главным образом, в следующем календарном году, и, во-вторых, кривая ввоза хлопка не есть еще кривая хлопчатобумажного производства, почему многие неправильные скачки этой кривой не выражают собой таких же изменений производства. Зато на другие производства урожай почти не влияет; к числу таковых относится, как видно из нашей диаграммы, одна из важнейших отраслей нашей промышленности, значение которой должно все расти и расти, - чугуноплавильное производство и вообще добыча металлов.

От чего же в таком случае зависят волнообразные колебания нашей промышленности? Как я говорил, уже из того, что эти колебания в общем совпадают с колебаниями английской промышленности, должно заключить, что причины их не местного характера. В развитии нашей промышленности отражается периодичность, свойственная капиталистическому производству всего мира. Чередование эпох оживления и застоя промышленности является в нашем пореформенном хозяйстве таким же типичным явлением, как и в других капиталистических хозяйствах. Именно этой причиной - периодичностью развития, свойственной капиталистическому производству, - и вызываются правильные волнообразные колебания числа рабочих на наших фабриках и оборотов на Нижегородской ярмарке.

Тяжелый мировой кризис 1857 г.^13*, пронесшийся ураганом по всей Западной Европе и Северной Америке, отразился, хотя и значительно слабее, и в России. Конец 50-х годов был отмечен у нас банкротствами банков, акционерных предприятий, торговых и промышленных фирм, застоем торговли и сокращением производства - обычными симптомами промышленного кризиса. Вот что пишет об этом один современный русский писатель: "Образовалась акционерная игра, слава богу, продолжавшаяся недолго, в которую вдавались и учредители и акционеры еще тогда, когда действия обществ ничем не доказывали на практике выгодности затеянных предприятий. Сначала казалось, что акционерные дела идут весьма хорошо, и публика обратилась к ним с необыкновенным доверием. Акции всех обществ весьма легко перепродавались на бирже и часто заменяли наличные деньги или облигации. Но скоро все изменилось. Невыгодный баланс (обычное явление в эпоху, предшествующую промышленному кризису; подробнее об этом см. мою книгу "Промышленные кризисы". - М. Т.-Б.) произвел невыгодный курс и вызвал большой спрос монеты... Банки перестали выдавать ссуды под недвижимые свободные имения и дома. Акции потеряли свою ценность и не могли уже попрежнему заменять денежных знаков. С одной стороны, недостаток в деньгах мгновенно и быстро усилился, а с другой - потеря ценности акций заставила акционеров обратить внимание на действия правлений, - и тогда открылись их ошибки, злоупотребления и даже иногда расхищения акционерных капиталов... Последствием всего этого было почти полное уничтожение цен на акции. Акции многих обществ не покупались и не принимались в платежи ни по каким ценам, тогда как собранные на эти начальные предприятия с 1856 г. суммы простирались свыше 150 млн. руб. серебром]. Недостаток денег сделался повсеместным. Все это совокупно отразилось на всех других отраслях промышленности, особенно на мануфактурных, и произвело повсеместный в государстве застой торговли... Этот застой торговли отражается на множестве различных мелких промышленностей, с коими сопряжена торговля этими товарами. Если бы правительство не открыло для купечества кредит в московской конторе Коммерческого банка на более льготных основаниях, то банкротства от совокупности всех описанных обстоятельств произошли бы весьма значительные и многочисленные, и внутренняя торговля наша была бы потрясена весьма сильно"²⁹.

Это описание вполне воспроизводит обычную картину торгово-промышленного кризиса. Более подробное описание действия кризиса конца 50-х годов на русскую промышленность мы находим у В. Безобразова: "Оживление промышленных и коммерческих дел с окончанием восточной войны было для всех так очевидно, что нет надобности доказывать его... Коренное оживление наших промышленных и коммерческих дел принадлежит к 1854-1857 гг. Оно началось еще до заключения мира. Оно проявилось чрезвычайным усилением фабричной деятельности, преимущественно в северной промышленной полосе, необычайной бойкостью оборотов на всех внутренних ярмарках, быстрым увеличением сбыта как отечественных, так и иностранных мануфактурных товаров... Апогей этого движения внутри России был в 1855 и 1856 гг., о которых решительно все участники нашей промышленной и коммерческой деятельности говорили как о золотом времени. И простые рабочие, и фабричные, и фабриканты, и купцы всюду говорили нам об этом времени, "мы тогда озолотились"; фабрики не успевали подготовлять товаров, строились новые фабрики и расширялись старые, цена на все товары и заработки росла непомерно... После промышленного оживления настала другая эпоха, с совершенно противоположными признаками: всеобщий промышленный и коммерческий застой, дающий положению наших дел с 1858 и 1859 гг. характер кризиса. Уже с 1858 г. начинаются во внутреннем производстве и торговле задержки, заминки, которые в 1859 г. превращаются внутри России в значительный кризис. С начала этого года начинают раздаваться жалобы на слабость сбыта, на накопление непроданных товаров, с 1858 г. начинаются плохие ярмарки, состояние которых с тех пор не улучшается, а с каждым годом ухудшается. Крушение акционерных компаний было бы излишне описывать: оно слишком всем известно; немногие из акционерных предприятий уцелели, и то почти исключительно те, которые существовали до войны. Место безграничного увлечения акционерным делом заступила или настоящая паника, или полнейшее равнодушие... Но акционерный кризис действовал более или менее на поверхности общества и на верхушках народного хозяйства. Во всем внутреннем его организме произошли затруднения гораздо более глубокие, более продолжительные и более опасные. Как внутреннее промышленное оживление, о котором мы говорили, составляло главный характер первой эпохи испытанного нами переворота, так промышленный и коммерческий застой, поразивший наше народное хозяйство во всех внутренних центрах производительности и на всех внутренних рынках, представляет собой Самую серьезную сторону второй или, лучше сказать, нынешней эпохи кризиса"³⁰.

Я не буду дольше останавливаться над описанием кризиса конца 50-х годов, так как описание отдельных моментов нашей промышленной истории не входит в задачу этой книги. Приведу только несколько цифр, из которых читатель может судить об акционерной горячке, предшествовавшей кризису:



Начало 70-х годов было эпохой самой безумной учредительской горячки в Западной Европе, особенно в Австрии и Германии. За этой горячкой последовал знаменитый венский биржевой крах^16* в мае 1873 г., а затем кризис распространился и на Соединенные штаты и охватил собой почти всю Европу. Точно так же и у нас в 1870-1872 гг. замечалось значительное расширение производства, а затем последовали кризис и банкротства торгово-промышленных предприятий. По словам Я. Гарелина, "конец 1872 г. и начало 1873 г. были ознаменованы банкротствами... Такой ход торговли объясняется не конкуренцией с иностранными фабрикантами. Главная причина плохой торговли заключалась в том, что ситцев было наработано громадное количество, и их нужно было сбыть во что бы то ни стало"³².

Макс Вирт^17* дает такое описание действий мирового кризиса 1873 г. на русскую торговлю: "Прежде всего банкротства разразились в метрополии русской торговли - в Нижнем-Новгороде. Уже в конце августа сделалось известным, что трое купцов оказываются несостоятельными на сумму в 1 170 000 руб... Торговцев, оказавшихся несостоятельными на более мелкие суммы, было очень много... Из Одессы извещали о многих крупных и мелких банкротствах, вызвавших среди тамошних коммерсантов настоящую панику, так что деньги совсем исчезли из обращения. В числе фирм, обанкротившихся в Одессе, была одна, пассив которой простирался до 1 1/2 млн. руб.; другая оказывалась несостоятельной на 1 200 000 руб. В остальных банкротствах пассивы колебались между 100 000 и 1 млн. руб. Перепуганные банки, которые перед этим щедро расточали направо и налево свой кредит, стали усиленно стягивать обратно выданные ими ссуды и этим только усилили общее смятение"³³.

В своем отчете за 1876 г. московское отделение совета торговли и мануфактур указывало на печальное положение торговли и промышленности московского района. О размерах кризиса можно судить по росту несостоятельности в районе московского коммерческого суда.



Общее положение рисуется в отчете такими словами: "В настоящее время можно сказать без преувеличивания, что нет ни одной фирмы в Москве, которая не понесла бы более или менее значительных убытков и не была бы вынуждена к более или менее значительному сокращению своих оборотов"³⁴.

По объяснению отчета, кризис был вызван следующими обстоятельствами: в начале 70-х годов фабричное производство значительно расширилось благодаря быстрому развитию железнодорожной сети. Предложение скоро обогнало спрос, но расширение кредитных продаж давало возможность фабрикантам сбывать товар продавцам. Спекуляция удерживала товарные цены от падения, и производство продолжало расти, несмотря на все увеличивавшуюся трудность продавать товар потребителям. Неурожаи 1872 и 1875 гг. дали толчок к кризису: цены мануфактурных товаров быстро упали, производство сократилось и последовал целый ряд банкротств, от которых особенно пострадали мануфактурные фирмы.

Внутренний обозреватель "Вестника Европы" очень верно отмечает важнейшую причину, вызвавшую сначала расширение, а затем сжатие нашего внутреннего рынка в 70-х годах. И то и другое объяснялось влиянием на народный спрос постройки железных дорог. В период железнодорожной строительной горячки конца 60-х и начала 70-х годов на постройку железных дорог было израсходовано больше миллиарда рублей. Более всего дорог строилось в 1868-1871 гг. Затем постройка вдруг упала, и хотя в 1873 и 1874 гг. она опять увеличилась, но в следующие годы стала решительно уменьшаться.

Параллельно с этим изменялся спрос на товары. Пока железные дороги усиленно строились, спрос на товары был боек, когда постройка сократилась - упал и спрос.

"Громадный оборот железнодорожного строительства везде вызывал кризисы, независимо даже от политических обстоятельств... У нас же, в стране крайне медленного экономического развития, он представлял нечто вроде того "золотого дождя", какой явился в Германии пятью миллиардами франков французской контрибуции. Ведь основной капитал наших железных дорог - 1 544 млн. кред. руб. - также недалек до пяти миллиардов франков. И... сокращение строительства повлияло и у нас на возникновение чего-то вроде краха"³⁵.

Что касается до конца 70-х годов, то эта эпоха вполне имела характер спекулятивной и учредительной горячки. Ярмарка 1878 г. по размеру привоза была самой низкой в 70-х годах, но зато по спросу на товары она была наилучшей. Благодаря тому, что товаров было подвезено мало, а спрос на товары сильно оживился после окончания турецкой войны^18*, товарные цены чрезвычайно поднялись. "Нижегородская ярмарка 1878 г. разыгралась необыкновенно блистательно во всех отношениях. Подобной ярмарки не запомнили в летописях Макария^19*. Сбыт всех товаров был необыкновенно бойкий; почти по всем отраслям спрос превышал предложение. В особенности были хороши расчеты; все продажи делались за наличные, все уплаты по прежним обязательствам производились с величайшей исправностью. В наличных деньгах было неслыханное изобилие". Все это "усилило донельзя возбуждение в нашем промышленном мире... Это возбуждение, какого давно не запомнят в нашей промышленности, необыкновенное усиление производства на всех прежних фабриках и заводах н расширение новых достигли своего апогея в середине 1879 г., и он (апогей) продолжался до 1880 г."³⁶.

О степени торгового оживления этой эпохи можно судить по тому, что, по словам Безобразова, прибыли торгово-промышленных фирм в эту эпоху достигли огромных размеров. По официальным отчетам некоторых акционерных обществ, прибыли их за этот период достигли 40, 50 и даже 70% на акционерный капитал.

"Чрезвычайное усиление производства, начавшееся еще в 1878 г., продолжалось в зимнем фабричном периоде 1879-1880 гг. Это усиление было таково, что хлопчатобумажная промышленность, всего более подвергшаяся промышленному возбуждению этой эпохи, расширилась на 900 тыс. (и, может быть, до 1 млн., как исчисляли знающие люди) вновь поставленных в 1879 г. прядильных веретен. Это расширение, когда все количество веретен исчислялось у нас до 3 1/2 млн., дает понятие о том необыкновенном полете, который приняла вся наша промышленность в эту эпоху, хотя хлопчатобумажное дело превзошло в этом отношении все прочие"³⁷.

Такое возбуждение должно было неизбежно повести к реакции. Ярмарка 1880 г. уже обнаружила превышение предложения товаров сравнительно со спросом. По словам Безобразова, она была "пестрой": хорошей для одних товаров и дурной для других. Тем не менее, как видно из вышеприведенной диаграммы, толчок 70-х годов был так силен, что ярмарка 1881 г. оказалась наивысшей по размерам подвоза. Ярмарка этого года вообще была хорошей. Счастливой развязке ее очень помог хороший урожай 1881 г. Период конца 70-х и начало 80-х годов характеризуется Безобразовым следующим образом: "Затишье и почти застой в промышленных предприятиях до войны; чрезвычайное промышленное возбуждение, начинающееся с конца войны в 1877 г. и достигающее своего апогея в конце 1879 г.; реакция против этого возбуждения, возникающая в начале 1880 г. и продолжающаяся приблизительно до второй половины 1881 г.; оживление дел с середины 1881 г."

Основной причиной промышленного возбуждения конца 70-х годов Безобразов считает усиленные выпуски кредитных билетов на военные расходы.

"В сравнении с этой силой все прочие факторы имели только второстепенное и подчиненное значение; они только видоизменяли и усложняли действие главного агента, то усиливая его, то отчасти ему противодействуя, но в общем результате все эти факторы (урожаи, повышение хлебных цен, политические события и пр. - М. Т.-Б.) не могли не уравновесить действия этой главной силы, ни даже изменить его общее направление". В частности урожаи, по мнению Безобразова, играли некоторую роль в этой смене возбуждения и застоя, но роль безусловно подчиненную. Различие эпох промышленного возбуждения конца 50-х и 70-х годов, по объяснению Безобразова, заключалось в том что в 50-х годах спекуляция направилась преимущественно на устройство новых акционерных предприятий и имела более биржевой характер, чем в конце 70-х годов. Эта последняя эпоха особенно характеризовалась "лихорадочным усилением производства по издавна существующим отраслям промышленности, преимущественно фабричной".

Я никак не могу согласиться с Безобразовым, что усиленные выпуски бумажных денег были главнейшей причиной спекулятивной горячки конца 70-х годов. Эти выпуски могли только содействовать оживлению промышленности. Продолжительный застой половины 70-х годов привел к сокращению предложения товаров сравнительно со спросом, что и обнаружилось на ярмарке 1878 г. Результатом этого явилось повышение товарных цен; заключение мира дало толчок к промышленному возбуждению, всегда наступающему после периода депрессии. Вообще очень трудно приурочить к отдельным причинам периодическую смену периодов оживления и застоя, наблюдающуюся во всех капиталистических странах. Застой, можно сказать, сам рождает оживление, а оживление благодаря перепроизводству приводит к застою. Конец 70-х и начало 80-х годов отличаются усилением производства, развитием торговых оборотов и оживлением спекуляции не только в России, но и в других странах: в Североамериканских соединенных штатах, Англии, Франции, Германии. Точно так же во всем капиталистическом мире половина 80-х годов была эпохой промышленного застоя.

В 1882 г. в Париже разразился крах Бонту, а в Соединенных штатах в 1884 г. повторился железнодорожный крах, подобный краху 1873 г., но только в более слабой форме. Годы 1882-1886 повсюду отмечаются сокращением производства и торговым застоем. Точно так же и у нас после ярмарки 1882 г. последовал целый ряд неудач, подвоз товаров падал, производство сокращалось. Начался тяжелый промышленный застой, продолжавшийся до 1887 г.

О застое³⁸ начала 80-х годов имеются весьма интересные сведения в обширной статье С. Приклонского^21*, помещенной в "Деле"^22* за 1883 г. Привожу обширные выдержки из этой статьи. "Зимой 1880-1881 гг. рабочие во всех отраслях промышленности были поставлены в самое бедственное положение. В Петербурге крупные заводы, особенно механические, стали распускать рабочих... Так, например, на огромном заводе Берда^23*, где прежде работало 3-4 тысячи человек, теперь осталось 1 000 рабочих, на Александровском заводе вместо 800 осталось 350 рабочих, на Сампсониевском вместо 1 200-1 500 - только 450 человек; на заводе Нобеля^24* вместо 900-1 200 - около 600; на остальных механических заводах точно так же произошло значительное уменьшение числа рабочих. Вообще миллионные обороты заводов сократились почти наполовину".

По словам С. Приклонского, промышленный застой начался в Московской губернии еще с весны 1880 г., причем застой принял более острую форму после Нижегородской ярмарки этого года. С зимы 1880-1881 г. во всем московско-владимирском районе произошло сильное сокращение числа рабочих. Особенно пострадали мелкие фабрики, многие из которых принуждены были ликвидировать дела. В Александровском уезде, Владимирской губернии, от кризиса жестоко пострадала шелковая ткацкая промышленность. "В январе 1881 г. из 165 карасников - владельцев промышленных заведений, занятых размоткою шелка, - 50 совсем прекратили работу, а остальные более или менее значительно сократили производство, так что в одном этом промысле осталось без работы более 9 000 человек". Цены на рабочие руки в мелких заведениях так понизились, что, например, плата девушек-размотчиц упала с 18-25 руб. за зиму до 6-8 руб. за тот же срок. В Иваново-Вознесенске число безработных также было весьма велико. "Средней руки фабриканты вследствие промышленного застоя сократили размер рабочей платы. Крупные фабриканты не хотели открыто последовать примеру их и старались достигнуть уменьшения заработной платы путем увеличения штрафов, которые были доведены до величайшей строгости. Долгое время фабриканты не решались сократить число рабочих... но, наконец, они не выдержали, и даже такие солидные фирмы, как наследники Саввы Морозова, стали распускать рабочих... Положение фабричных рабочих было до такой степени тяжело, что, несмотря на затруднительность и даже полную невозможность найти работу на фабриках, которые тяготились слишком большим составом рабочих команд, все-таки нередко бывали случаи забастовок... На известной ярцевской фабрике Хлудова, в Духовщинском у[езде], к январю 1881 г. уже две тысячи рабочих получили расчет и оставили фабрику, крайне недовольные мерами, принятыми фабричной администрацией с целью сокращения заработной платы... В Костромской губернии зимою 1880-1881 г. фабриканты сократили число рабочих на одну треть. Отчаяние в среде рабочего населения, по словам "Московского телеграфа", было так велико, что требовалось особое искусство при расчете рабочих, чтобы дело не дошло до беды". В посаде Клинцах, Черниговской губернии, число рабочих на фабриках было сокращено на 40%, а заработная плата была понижена на 30-50%. "В Твери на фабриках Морозова и Берга часть рабочих была распущена, а остальным сокращена заработная плата на 20%... В Ржеве, по случаю остановки пряжи пеньки, до 12 тысяч прядильщиков были обречены на полуголодное существование... В селе Павлове многочисленные кустари, занимающиеся замочно-ножевым производством, вынесли много тяжелых лишений по случаю безработицы". Недельный заработок кустарей упал с 2 р. 50 к. до 60-80 коп. Работы были сокращены и на Мальцевских заводах.

"После значительного сокращения работ и понижения заработной платы зимой 1880-1881 г. положение рабочих, занятых неземледельческой промышленностью, нисколько не улучшилось до настоящего времени. Правда, под влиянием преувеличенных известий об урожае, промышленность несколько оживилась осенью 1881 г., и, вместе с тем, последовало незначительное повышение заработной платы; но это улучшение в быте рабочего населения продолжалось самое короткое время и скоро опять сменилось прежней безработицей. Под влияние понижения заработной платы в 1882 г. произошел ряд стачек фабричных рабочих, не имевших, однако, благоприятных результатов для рабочих, так как рабочий рынок был переполнен предложением труда".

Застой 1882 г. охватил еще больший район, чем застой предыдущего года. Так, в 1882 г. тяжело пострадала промышленность Царства Польского. В Варшаве летом 1882 г. было около 20 000 безработных; безработица в самой тяжелой форме отмечалась во всех промышленных центрах северо-западного края н Царства Польского.

В московско-владимирском районе промышленный застой продолжал усиливаться, причем кустарная промышленность страдала от него еще сильнее, чем фабричная.

Свою интересную статью г. Приклонский заканчивает следующим замечанием: "Неизвестно, долго ли еще протянется тот промышленный кризис, который вызвал сокращение работ и уменьшение заработка почти по всем производствам. До сих пор не видно впереди окончания теперешнего тягостного для всех, а особенно для рабочего класса, положения дел... Теперешнее положение рабочих тяжело, а вследствие этого и все недостатки рабочего быта выступают теперь с поразительной рельефностью и невольно останавливают на себе внимание и общества и правительства. Этим, без сомнения, объясняется то обстоятельство, что в наиболее тяжелую для рабочих годину у нас появились первые труды по исследованию положения фабричных работников и, вместе с тем, сделан первый опыт ограждения рабочих интересов путем фабричного законодательства... Долго замалчиваемый у нас рабочий вопрос как будто вдруг вырос из земли и предстал пред нашими глазами, в то время когда продолжительный промышленный кризис ухудшил положение рабочих"³⁹.

Застой продолжался, как сказано, до 1887 г. Корреспонденты московского земства указывали, что зима 1886-1887 г. была чрезвычайно тяжелой для промышленного населения и отличалась крайним упадком фабричных заработков крестьян. "Цены на труд и спрос на рабочие руки упали; многие фабрики стали; другие сократили производство", - этими словами характеризуется "Ежегодником московского земства фабричная промышленность Московской губернии в конце 1886 г. Застой в делах был так силен, что многие фабричные, совершенно отвыкшие от земледелия, вернулись в деревню и взялись за соху. В некоторых местностях "фабричное производство почти что приостановилось, весь фабричный народ жил дома без заработка"⁴⁰.

Новая эпоха промышленного оживления начинается с 1887 г.⁴¹ В начале 90-х годов следует заминка, соответствующая мировому застою начала 90-х годов. С 1895-1896 гг. во всем капиталистическом мире начинается небывалый подъем. То же наблюдается и у нас.

Периодические колебания нашей промышленности имели своей причиной у нас, как и в других капиталистических странах, периодическое создание нового основного капитала. Периоды промышленного подъема были периодами грюндерства^26*, периоды застоя - периодами падения учредительства. Эту периодическую смену подъема и упадка грюндерства можно ясно подметить в истории нашей акционерной промышленности. Так, в интересной статье "Обзор деятельности акционерных предприятий в России"⁴² находим следующую характеристику периодической смены эпох акционерного грюндерства в России:

"В 1850 и 1851 гт. совсем не было основано акционерных обществ, и число последних начинает увеличиваться только с 1853 г., причем в 1857 и 1858 гг. учредительская деятельность достигла своего апогея за весь этот период. В то время как в 1851-1855 гг. учреждено было только 18 акционерных обществ, с капиталом в 16,4 млн. руб., за пятилетие 1856-1860 гг. число учрежденных обществ повысилось до 108, а капитал их до 317 млн. руб. В следующем пятилетии - 1860-1865 гг. учредительская деятельность снова уменьшается... Учредительская деятельность, охватившая Западную Европу в конце 60-х годов и с новой силой вспыхнувшая в первой половине 70-х годов, сопровождалась оживлением акционерной деятельности и в России... На один трехлетний период 1871-1873 гг. приходится 227 акционерных обществ с капиталом в 347 млн. руб. С этого времени учредительская деятельность понемногу падает... В 1879 г. в падении учредительской деятельности наступает перерыв, продолжавшийся до 1881 г., но после того понижательное движение вновь усиливается, и решительный поворот в этом отношении наступает только с 1889 г., который служит началом небывалого еще в России оживления акционерной деятельности". В той же статье приведена заимствованная из "Handworterbuch der Staatswissenschaften" следующая любопытная статистика вновь основанных в России акционерных компаний:



Вторая половина 80-х годов была отмечена промышленным застоем. В связи с этим нарицательный капитал^28* вновь основанных в России акционерных компаний был (в тысячах рублей):



В течение последнего десятилетия акционерные предприятия получили чрезвычайное развитие. Однако первая половина 90-х годов отмечена падением учредительства, быстро возрастающего в конце 90-х годов. Вот соответствующие данные о числе вновь основанных акционерных компаний в России:



Наиболее резко выразился этот подъем в горнозаводской промышленности. Уже со второй половины 80-х годов начинает быстро расти железоделательное производство юга России. Старинные уральские заводы, игравшие такую первенствующую роль в горнозаводской промышленности крепостной России, все более и более теряют свое прежнее значение. Выросшие на почве крепостного права, они оказались мало приспособленными к новым хозяйственным условиям России. Зато с изумительной быстротой возникло огромное горнозаводское производство в Донецком бассейне. Это производство, организованное вполне на крупно-капиталистический лад, составляет новейший и самый пышный цветок российского промышленного капитализма. Важнейшим фактором развития донецкой горнозаводской промышленности была постройка донецкой железнодорожной сети и в особенности Екатерининской дороги, соединившей в 1884 г. криворожскую руду с донецким углем.

До 1887 г. на юге России работало только два железоделательных завода - Юза^29* и Пастухова^30*. С этого года заводы начинают расти, как грибы. За короткое время возник целый ряд чудовищных чугуноплавильных заводов: Александровский, Каменский, Гданцевский, Дружковский, Петровский, Донецко-юрьевский, Никополь-мариупольский, Таганрогский и др. Число рабочих на чугуноплавильном заводе Юза - около 10 тысяч человек, на прочих - немногим меньше.

В 1899 г. на юге было 17 больших чугуноплавильных заводов с 29 действующими доменными печами и с 12 вновь строящимися⁴³.

Все эти заводы работают, главным образом, по казенным заказам и притом преимущественно железнодорожный материал. Тем не менее вокруг них быстро появились более мелкие заводы, перерабатывающие железо в разные изделия. Так, Александровский завод вызвал устройство 4 более мелких заводов (трубчатых и механических); рядом с Новороссийским заводом основан литейно-механический завод; другой механический завод возник на станции Дебальцево, и образовалась целая сеть заводов в разных пунктах Александровского уезда. По словам г. Рагозина, таких маленьких заводов (маленьких, разумеется, сравнительно с вышеназванными гигантами заводского мира) в 1895 г. насчитывалось не менее 100⁴⁴.

Вот как характеризуется развитие южнорусской металлургической промышленности в интересных статьях "Вестника финансов" за 1896 г.:

"Южнорусская железоделательная промышленность в настоящее время переживает самый горячий момент своего развития. Капиталы, затрачиваемые в это дело, с каждым годом прибывают; заводы с громадным производством растут с такой быстротой, которая мало свойственна нашей отечественной предприимчивости... Так, где 3-4 года тому назад и не помышляли о какой-либо промышленной деятельности, теперь выстроили заводы с доменными печами, производительность которых достигает 10 000 пудов в сутки на каждую"⁴⁵.

Весьма характерно, что южнорусские заводы устроены преимущественно на иностранные капиталы. "Из существующих предприятий, - читаем далее⁴⁶, - чисто русскими можно назвать только два: Сулинский завод Пастухова и Александровский Брянского общества. Прочие же или принадлежат целиком иностранцам, или же вперемежку с русскими. Так, завод Новороссийского общества (Юза) принадлежит англичанам, Гданцевский - французам, Днепровский Южнорусского общества - бельгийцам (главный акционер - Коккериль^31*), Дружковский Донецкого общества - французам" и т.д.

На заграничных рынках акции этих заводов, приносивших огромные дивиденды, от которых давно отвыкли иностранные капиталисты, стояли так высоко, что достаточно было прибавить к названию фирмы слова "днепровский" или "донецкий", чтобы рассчитывать на легкий сбыт акций за границей⁴⁷.

За короткое время цена на угольные земли в донецком районе поднялась со 100-150 руб. за десятину до 200-300 и даже 400 руб. за дес. Были случаи продажи по 500-600 руб. за дес. «Промышленное настроение, - читаем в "Вестнике финансов" № 33 за 1897 г., - проникло во все слои населения юга России, отодвинув на второй план другие интересы. В последнее время рост промышленности отмечается не десятилетиями, но двумя-тремя годами. За два года юг России положительно изменил свою физиономию в промышленном отношении». Возник целый ряд новых рудников и заводов; из последних можно указать завод Донецкого общества близ станции Дружковки, обширный железоделательный завод Русско-бельгийского общества близ Волынцева, металлургический завод Угре близ Таганрога, завод Донецко-юрьевского общества близ Луганска, и т.д. и т.д. В Харькове возник огромный паровозный и машиностроительный завод. Машиностроительные заводы строятся и в других городах южной России: Екатеринославе, Одессе, Николаеве, Мариуполе. "Промышленность и торговля юга России так растет, что ни железные дороги, ни южные порты не успевают удовлетворять требованиям промышленности и торговли⁴⁸.

Главным предметом изготовления южнорусских заводов являются рельсы и железнодорожные принадлежности. Заводы при самом своем возникновении запасаются казенными заказами на несколько лет. Казна является важнейшим покупателем этих заводов (более старые из последних возникали при непосредственной денежной поддержке казны: частью в виде единовременной ссуды при устройстве заводов, частью - денежной премии с пуда выделываемых рельсов. Теперь казенная поддержка выражается в заранее обеспеченных казенных заказах.

Таким образом⁴⁹, эти необыкновенные успехи, по установившейся у нас терминологии, "искусственны". Это нисколько не подрывает их значения, ибо казна не перестанет строить железные дороги (наша железнодорожная сеть еще только в начале) и, следовательно, не перестанет нуждаться в рельсах и железнодорожных принадлежностях; значит, и рынок для нашей металлургической промышленности не исчезнет. Но, кроме того, на южнорусских заводах растет, хотя и более медленно, изготовление "торгового железа" - разных железных изделий для широкого рынка.

В настоящее время изготовление железа не для железнодорожных надобностей отступает на задний план, потому что спрос на железнодорожные изделия вследствие быстрой постройки железных дорог еще недавно превышал предложение, и цены на рельсы и железнодорожные принадлежности были очень высоки. На пуде рельсов заводы еще очень недавно зарабатывали чистого барыша 50-70 коп. Понятно, что заводы преимущественно и выделывали рельсы; но падение цены рельсов принудит заводы обратить больше внимания на изготовление "торгового железа".

В общем рост нашего чугуноплавильного производства за последние годы был чрезвычайно велик, как можно убедиться из нижеследующим данных.



За 13 лет выплавка чугуна в России увеличилась почти в пять раз. Даже абсолютно увеличение выплавки чугуна в России за это время (132,7 млн. пуд.) превосходит увеличение выплавки в любой европейской стране кроме Германии. В 1886 г. на долю России приходилось менее 3% мировой выплавки чугуна, и Россия стояла позади не только Соединенных штатов, Англии и Германии, но и Франции, Бельгии и Австро-Венгрии. В 1899 г. на долю России приходится уже почти 1% мировой выплавки чугуна, и Россия стоит в Европе позади только Англии и Германии; Францию, Бельгию и Австро-Венгрию Россия уже обогнала.

К сожалению, мы не располагаем общими статистическими данными об общем росте нашей промышленности за последние два года (1898 и 1899), когда темп подъема сделался лихорадочно быстр. Последние общие данные относятся к 1897 г. Но и по ним можно судить о силе новейшего промышленного подъема. Нижеследующая поучительная [табл. 6] дает отчетливое представление о ходе нашей промышленности за десятилетие 1887-1897 гг. (данные относятся ко всей Российской империи кроме Финляндии)⁵¹.

Легко заметить, что наиболее быстрый подъем начинается после 1893 г. Так, за 6 лет — 1887-1893 — число рабочих на фабриках и заводах возросло на 264 856, а ценность производства - на 400 498 тыс руб. Напротив, за 4 года - 1893-1897 - число рабочих возросло на 515 358, а ценность производства на 1 104 147 тыс руб. За первое шестилетие средний годовой прирост рабочих равнялся приблизительно 44 тыс., а ценности производства - 67 млн. руб. За второе четырехлетие средний годовой прирост рабочих уже достигал 129 тыс., а ценности производства - 276 млн. руб.

С 1893 г. наблюдается быстрый подъем во всех отраслях производства. Особенно бросается в глаза огромный рост ценности вырабатываемых продуктов в обработке металлов и горном деле. Число горнозаводских рабочих возрастает, однако, гораздо слабее, чем можно было бы ожидать. Причина этого лежит в быстром росте производительности труда именно в этой отрасли промышленности. Новые южные металлургические заводы требуют несравненно меньшего числа рабочих для производства определенного количества металла, чем старинные заводы на Урале, хозяйство которых сложилось на принудительном труде и до сих пор не может вполне освободиться от остатков крепостного права. Вполне возможно, что технический прогресс на уральских заводах поведет к значительному сокращению спроса на труд со стороны этих заводов, ибо, повторяю, спрос этот в современных размерах в значительной мере основывается на отсталости техники уральского металлургического дела.

Итак, промышленное развитие последних годов характеризовалось весьма энергичным подъемом, особенно сильным в обработке металлов и горном деле. Как выше сказано, наша железоделательная промышленность (важнейшая отрасль горного дела) работает преимущественно железнодорожные принадлежности. Отсюда выясняется основная причина промышленного подъема конца 90-х годов. Причина эта заключалась, главным образом, в усилении железнодорожного строительства, к которому присоединилась учредительская горячка, особенно развивавшаяся за 1898-1899 гг. Усиление железнодорожного строительства началось с 1893 г., причем с 1896 г. расширение железнодорожной сети идет лихорадочным темпом. Вот соответствующие данные за 1891- 1899 гг.⁵²:



В интересном докладе г. В. Михайловского, прочитанном в 1897 г. в статистическом отделении московского юридического общества^34*, Развитие русской железнодорожной сети", сгруппировано очень много данных, ярко обрисовывающих "беспримерную в нашей экономической истории железнодорожную горячку". Как казна, так и частные общества строили дороги с лихорадочной быстротой. Министерство финансов было буквально завалено проектами новых железнодорожных линий. В продолжение последних семи лет наша железнодорожная сеть выросла более чем на половину. Ни водной европейской стране в период самого оживленного железнодорожного строительства постройка дорог не шла так энергично. Так, за последнее пятилетие средняя длина ежегодно открываемых железных дорог в России составляла 2 812 верст, а в Германии - в период железнодорожной горячки 1870-1880 гг. - открывалось средним числом 1 496 километров, во Франции за то же время - 873 километра, в Англии за 1840-1850 гг. - 931 километр и т.д. Еще недавно наша железнодорожная сеть уступала по протяжению французской и английской, не говоря уже об американской и немецкой. Теперь же наша сеть уступает только американской⁵³.

[Таблица 6]


Железнодорожная горячка⁵⁴ последнего времени была значительно сильнее знаменитой горячки 70-х годов, как можно видеть из ниже следующих данных:





В первом издании настоящей работы я указал, чем должен завершиться весь этот удивительный подъем. "Мы идем к промышленному кризису", - писал я в начале 1898 г., в период наибольшего оживления промышленности и биржевых вакханалий, когда самая мысль о кризисе казалась как людям практики, так и доктринерам народничества нелепой⁵⁵. И действительно, кризис наступил.

Чрезвычайно поучительно развитие этого кризиса. Промышленный подъем конца 90-х годов имел, как известно, мировой характер и был особенно резко выражен в Германии и Соединенных штатах. Предшествующая эпоха промышленной депрессии закончилась в 1895 г. Застой торговли всегда приводит к скоплению в банках свободного ссудного капитала и понижению ссудного процента. Нижний ссудный процент поощряет спекуляцию и благоприятствует грюндерству, устройству новых предприятий, расширению основного капитала общества. Вытекающее отсюда оживление промышленности ведет к уменьшению свободного ссудного капитала и повышению ссудного процента, что заканчивается кризисом. Таков естественный механизм периодической смены подъема и упадка, оживления и застоя, прилива и отлива капиталистической промышленности согласно теории кризисов, данной мною в книге "Промышленные кризисы".

Посмотрим же, как изменялся ссудный процент за рассматриваемое время на важнейших рынках Западной Европы:



И в Лондоне и в Берлине учетный процент повышается с удивительной правильностью вплоть до 1899 г. В Париже также наблюдается повышение учетного процента за два последних года. Тем не менее вплоть до 1897 г. учетный процент в Западной Европе оставался низким, что указывало на обилие свободного капитала. Это обилие свободных капиталов на западноевропейском рынке и явилось основной причиной того широкого притока в Россию иностранных капиталов, которое было таким выдающимся фактом нашего промышленного развития последних лет. Отлив капиталов из стран старинной капиталистической культуры в более юные капиталистические страны есть постоянное явление, сопутствующее периодическим эпохам промышленного подъема. Благоприятные фазисы промышленного цикла всегда сопровождаются подобной эмиграцией капиталов, являющейся одним из самых могучих факторов распространения капиталистического производства по всему земному шару. Вопрос этот в применении к руководящей капиталистической стране, Англии, разобран мною в названной работе "Промышленные кризисы", к которой я и отсылаю интересующегося читателя.

Точных статистических данных о размере прилива за последние годы иностранного капитала в Россию не существует. По расчету г. Брандта, основной капитал иностранных акционерных предприятий только в металлургической и каменноугольной промышленности достигал в 1897 г. 167 683 554 руб., а весь капитал тех же предприятий (облигационный, запасной, резервный и пр.) равнялся в том же году 223 483 861 руб.⁵⁷ Основные капиталы всех бельгийских предприятий в России достигали к 1 января 1899 г. 339 843 500 фр.⁵⁸ По этим данным можно судить, какими крупными цифрами выражается участие иностранных капиталов в нашей промышленности. Большая часть этих сотен миллионов иностранных капиталов была помещена в России за самые последние годы - после 1894 г. Денежная реформа, проведенная с таким успехом г. Витте^35*, в огромной мере облегчила приток иностранных капиталов в Россию, устранив колебания русской валюты. В этом привлечении иностранных капиталов и заключалась главная задача реформы.

Итак, тесная связь между общим промышленным подъемом последнего времени в богатых капиталистических странах Запада и подъемом у нас не подлежит сомнению. Мы втянуты в круговорот мирового капиталистического развития; мы составляем часть огромного капиталистического целого, и законы целого управляют и этой частью. Наша капиталистическая промышленность испытывала и раньше, как мы видели, периодические колебания. Но так как значение промышленности в русском хозяйственном укладе в настоящее время чрезвычайно возросло, то соответственно возросло и значение этих колебаний.

Целый ряд конверсий, совершенных нашим финансовым ведомством в первой половине 90-х годов^37*, находился в связи со значительным понижением в России ссудного процента. Конверсии эти, установившие для России норму доходности государственных процентных бумаг, не очень отличавшуюся от западноевропейской (около 4%), явились существенным стимулом последовавшей затем учредительской горячки, ибо наши капиталисты, помещавшие раньше деньги в государственные процентные бумаги, не могли удовлетвориться таким невысоким, сравнительно с обычными огромными барышами наших промышленников, процентом. Замечу, кстати, что конверсии государственных процентных бумаг были и в Западной Европе в тесной связи с промышленными горячками и кризисами.

Как показывает опыт западноевропейских стран, промышленным кризисам обыкновенно предшествуют биржевые кризисы. То же самое наблюдалось у нас. Биржевая спекуляция начинает развиваться на петербургской бирже с конца 1893 г. Курс биржевых бумаг стал быстро возрастать, причем максимум был достигнут около 1896 г. Вот, например, средние годовые курсы на петербургской бирже акций некоторых важнейших кредитных, торгово-промышленных предприятий и железных дорог за 1891-1896 гт.⁵⁹ (см. табл. 7 и 8).

Курсы большинства бумаг падают в 1892 г. (голод в России и начало промышленного застоя во всем мире). К 1893 г. курсы некоторых бумаг падают, других повышаются. В 1894 г. картина биржевого мира резко меняется. Курсы всех бумаг делают огромный скачок кверху. Произошла полная перемена биржевого настроения. Биржевая спекуляция расправила крылья и смело устремилась вперед. 1895 год был еще лучше предшествовавшего. Огромные состояния наживались биржевой игрой. Всякий петербуржец легко мог убедиться, без помощи каких бы то ни было таблиц, в быстром развитии биржевой игры. Достаточно было пройти мимо здания петербургской биржи, вокруг которой в начале 90-х годов не замечалось никакого движения и площадь перед которой представляла собой подобие пустыни, и посмотреть на нескончаемый ряд экипажей, который теперь стоял у подъезда биржи в часы биржевых собраний, чтобы убедиться в происшедшей перемене. Страсть к биржевой игре охватила обширные круги общества; официальная биржа не могла вместить всех желавших принять участие в биржевой вакханалии, и некоторые модные рестораны гостеприимно открыли свои двери для биржевых игроков, для которых на официальной бирже не находилось места.

[Таблица 7]. Коммерческие банки


[Таблица 8]. Промышленные предприятия и железные дороги


Уже в 1896 г. на бирже стала чувствоваться реакция. При сравнении курсов биржевых бумаг за 1896 и 1895 гг. видно, что многие бумаги несколько понизились в цене. В 1896 г. был момент резкого падения курсов, биржевого кризиса. Но так как общее состояние промышленности в это время отнюдь не благоприятствовало распространению кризиса - промышленный подъем только начинался и темп его быстро нарастал, - то падение биржевых курсов произвело лишь мимолетное впечатление на внебиржевые сферы. Люди практики со своей обычной ограниченностью кругозора не обратили никакого внимания на этот первый раскат приближавшейся грозовой тучи.

«Биржевой кризис 1896 г., - писал я в 1898 г. в первом издании Русской фабрики", - обнаружившийся преимущественно на петербургской бирже, быть может, возвещает, хотя и отдаленно, начало реакции»⁶⁰. И будущее вполне оправдало мои слова. Обратимся к движению курсов, акций банков за последующие годы: 1897, 1898 и первую половину 1899 г.⁶¹



Курсы большей части банковых акций с колебаниями опускаются. Очевидно, 1896 год был годом перелома в движении биржевой спекуляции. За предшествовавшее трехлетие биржа была настроена крайне сангвинически. Повышательное движение решительно торжествовало. После 1896 г. начинает одерживать верх тенденция к понижению, причем в 1897 г. последовало резкое падение, а за последующие два года тенденция неопределенна. Курсы большинства банковых акций стоят в первой половине 1899 г. значительно ниже, чем в 1896 г.

Поучительно сравнить это медленное понижательное движение биржевых курсов за трехлетие 1896-1899 гг. с выше отмеченным столь же медленным, но неуклонным повышением на важнейших рынках Западной Европы учетного процента. И то и другое было вызвано одной причиной - уменьшением свободного незанятого капитала, который перестал с прежним обилием притекать в банки и на биржу.

Биржевая реакция нисколько не отражалась на общем ходе промышленности. В то время как на бирже оживление ослабевало, в промышленности оживление росло и росло. Все эти явления вполне закономерны и представляют собою естественные моменты развития промышленных кризисов. Кризис, который всем казался таким неожиданным, в действительности подготовлялся в течение целого ряда лет.

Уже с конца 1898 г. в России начинает чувствоваться значительное стеснение в деньгах. Деньги внезапно становятся "дороги"! При том незнакомстве с явлениями денежного обращения, которое господствует в широкой публике, неудивительно, что разные беззаботные публицисты, вроде гг. Шарапова^38*, Оля и др., подняли вопли о недостатке денег в обращении. Золотая валюта явилась козлищем отпущения. И действительно, факт значительного "вздорожания" денег был налицо.



Всякому сколько-нибудь образованному экономисту известно, что повышение дисконтного процента (в чем и видят "вздорожание" денег) отнюдь не равнозначаще с уменьшением или недостаточностью денег в обращении. Высота учетного процента зависит от спроса и предложения ссудных капиталов. Высокий учетный процент указывает на то, что спрос на ссудный капитал высок сравнительно с предложением этих капиталов, - и только. Количество денег в обращении здесь решительно не при чем. Золотая валюта лишь постольку виновата в повышении у нас учетного процента в 1898-1899 гг., поскольку она явилась одним из могущественных факторов небывалого подъема нашей промышленности, что, в свою очередь, усиливало в огромных размерах спрос на капитал.

Итак, уже с конца 1898 г. на русском рынке начинает чувствоваться сильное стеснение в деньгах. Учредительская горячка предшествовавших лет повела к тому, что возникло множество предприятий, почти не обладавших никаким собственным капиталом и существовавших лишь при помощи кредита. Вот как описывает грюндерство подобного рода г. Афанасьев, близко знакомый с делами этого рода по своей должности управляющего конторой Государственного банка в Киеве:

Мне приходилось наблюдать эти образовавшиеся предприятия, и я могу представить следующую схему их образования. Несколько лиц обладают капиталом в 200 тыс. руб. Нужно для постройки завода составить капитал в 500 тыс. руб. Процедура составления его такова: пишется устав и посылается на утверждение в министерство. Устав утвержден с тем, что общество может начать действовать с того момента, как оно внесет паевой капитал в Государственный банк Учредители обращаются в какой-либо банк и просят ссудить им на один день недостающую сумму в 300 тыс. руб., которую тот же банк внесет за счет учредителей в Государственный банк".

«Итак, паевой капитал "собран". Получается удостоверение об этом от Государственного банка и шлется депеша министру. Теперь учредители могут собрать общее собрание и выбрать правление, которому поручается получить из Государственного банка внесенный туда складочный капитал. Его получает тот же банк, который и вносил его. Но теперь владельцы акций, они же и учредители, могут получить в каком-либо банке под акции известную ссуду, скажем, в размере 40%. Вот еще 200 тыс. руб. готовы; далее, они могут в долг заказать машины для завода и для этого получить кредит в заграничном заводе в 100 тыс. руб. Далее, есть еще возможность продать сахар будущего производства и получить, скажем, за 100 тыс. пуд., по рублю на пуд, 100 тыс. руб. и употребить эту сумму на авансы земледельцам за свеклу. Таким образом, хозяин завода в 500 тыс. руб. имеет в действительности только 200 тыс. руб., а остальное все в кредите. Таких предприятий в области сахарной промышленности образовалось немало, и все они построены были на расчете, что, во-первых, прибыль сахарного дела покроет проценты на занятый капитал и даст средства амортизировать и капитал, а во-вторых, на легкости и дешевизне кредита. В некоторых случаях этот расчет увенчался успехом и соблазнил других предпринимателей. Но очевидна вся шаткость такого положения. Вздорожал капитал, а следовательно, и кредит, - и картина меняется: вместо дохода получается минус, положение предприятия становится затруднительным, а кредитоспособность его хозяев уже исчерпана и новых займов уже делать нельзя. Напротив, заимодавцы (преимущественно банки) начинают сокращать тот кредит, который оказывали, так как начинают чувствовать страх перед шатким положением предприятия»⁶³.

Совершенно так же обстояло дело и в других отраслях промышленности. Всем известно, что важнейшей операцией большинства петербургских и московских банков сделалось так называемое "финансирование" разных торгово-промышленных предприятий, снабжение их денежными средствами в виде ссуд под залог их акций и реализование этих акций. Дисконтная операция отступила на задний план перед этими новыми, более выгодными операциями, благодаря которым банки приняли самое близкое участие в грюндерстве.



Значительно большая часть этих ссуд выдавалась под весьма ненадежное обеспечение в виде акций и облигаций разного рода торгово-промышленных предприятий. Ненадежность этого обеспечения стала ясно чувствоваться при ухудшении настроения биржи, которое особенно усиливается с лета 1899 г. Ради собственной безопасности банки были принуждены прибегнуть к сокращению ссуд этого рода; в июле 1899 г. ссуды под залог процентных бумаг значительно сокращаются. Отказ в кредите явился тяжелым ударом для многих предприятий, державшихся только кредитом, и вот в августе следуют первые крупные крахи - Дервиза^39* и Мамонтова^40*, двух крупнейших предпринимателей, обороты которых считались десятками миллионов и которые принимали участие в самых разнообразных предприятиях, преимущественно железнодорожных и машиностроительных. Эти крахи вызвали панику на бирже, и в конце сентября последовало общее крушение биржевых ценностей. Особенно резко было это крушение в "черный день" петербургской биржи - 23 сентября. Официальный дисконтный процент поднялся в сентябре (за 6-месячные векселя) до 7, а в декабре даже до 7 1/22. Усилия министерства финансов прекратить панику на денежном рынке и восстановить доверие на бирже оказались совершенно тщетными. Курсы большинства акций продолжали с колебаниями падать в течение последней четверти 1899 г. и первой половины 1900 г., после чего на бирже наступило некоторое улучшение.

Несмотря на то что биржевая паника сопровождалась крушением нескольких промышленных фирм (особенное значение имело банкротство офомного вагоностроительного завода "Феникс"; всего же за время кризисов обанкротилось три вагоностроительных завода), первое время преобладало мнение, что переживаемый Россией кризис не есть торгово-промышленный, а лишь биржевой. Мнение это особенно усердно поддерживалось министерством финансов в его официальных органах "Торгово-промышленной газете"^41* и "Вестнике финансов", а также в газете "Новое время"^42*. Даже наличность денежного кризиса решительно отрицалась. Предполагалось, что биржевые крахи суть результат зловредной спекуляции немногих биржевых дельцов, для обуздания которых принимались самые энергичные меры. Однако остановить понижательную тенденцию на бирже не удалось. Несостоятельности учащались и охватывали все более и более обширные сферы, далеко распространившись за пределы биржевой публики.



Зима 1899-1900 г. была посвящена ликвидации предшествовавшего промышленного подъема. Из всех концов России приходили известия о застое торговли, банкротствах, безработице. Приведу некоторые из этих известий.

В очень тяжелой форме промышленный застой выразился в Лодзи и в северо-западном промышленном районе, особенно в Белостоке, где жестоко пострадала ткацкая промышленность. Так, "Северо-западное слово" сообщало из Белостока: "Фабрики, за немногими исключениями, прекратили работы; многие рабочие бродят по городу в поисках за заработками или хлебом. Неоднократно уже поднимался вопрос об облегчении участи рабочего люда, но до сих пор остается открытым. Вообще, текущий год для Белостока - тяжелый год. Нужна помощь основательная; нужно облегчить бремя кризиса для многих сотен людей, оставшихся без работы, а стало быть и без хлеба".

По словам "Края^43*, местное общество в Белостоке было озабочено в январе "вопросом о воспособлении местным фабричным рабочим, которые в количестве до 2 000 человек остались без работы вследствие настоящего финансового кризиса" ("Северный курьер"^44* 30 янв. 1900).

В Лодзи кризис выразился в очень острой форме. "Лодзь в настоящее время переживает промышленный кризис, отражающийся не только на мелких, но и на крупных фабрикантах", - читаем в "Русских ведомостях"^45*. "С покупательских рынков почти ежедневно приходят известия о прекращении платежей. Многие фабрики сокращают производство и увольняют рабочих. В особенности кризис отразился на ткачах, работающих у себя на дому для фабрик. Лодзинская еврейская община сочла необходимым ассигновать 20 000 рублей на вспомоществование оставшимся без работы ткачам-евреям. Настоящий кризис вызвал среди лодзинцев мысль учредить под надзором фабричной инспекции общество, которое поставило бы своею задачею оказывать материальную поддержку временно остающимся без работы".

"Сыну отечества"^46* писали из Лодзи в начале 1900 г. о промышленном кризисе такие строки: "Кризис, как разрушительный ураган, пронесся над Лодзью. Он никого и ничего не миновал, всех и все задел: до одних он чуть-чуть дотронулся и особенного вреда им не причинил, других сильно изуродовал, а многих раздавил и похоронил под развалинами. Это целое поле битвы. Стоит только пройтись по Петроковской улице, присмотреться к этим сосредоточенным, мрачным лицам, с блуждающими взглядами, чтобы увидеть, сколько пострадавших... Да, все суетливые, мрачные с опущенными вниз головами господа - люди, закрывшие или закрывающие фабрики и фабрички, - все они блуждают, как тени, и не могут еще опомниться от постигшего их удара. А куда делись рабочие закрывшихся фабрик? - Никуда они не делись, они тоже толпятся на лодзинских улицах. Из них более 2 000 с семьями зарегистрировано образовавшимся бюро еврейского благотворительного общества, которое старается облегчить их участь".

Застой торговли все усиливался в Лодзи вплоть до мая, когда прекратила платежи с пассивом в 3 1/2 млн. руб. одна из крупнейших бумагопрядильных фабрик края (фабрика И. Бари). По поводу этого банкротства "Северо-западное слово" сообщало, что от него пострадали преимущественно банкиры и прядильщики. "Этот крупный крах, - писала газета, - произвел в промышленных сферах громадную сенсацию, укрепив наших фабрикантов в печальном убеждении, что воцарившийся уже более года у нас весьма серьезный торгово-промышленный кризис еще не так скоро минет. Результатом этого убеждения является крайняя воздержанность при заключении торговых сделок и сокращение до minimum’a своего производства. Многие фабриканты, напуганные перспективой дальнейшего ухудшения дел, совсем приостановили работы до более благоприятного времени. Усилению кризиса соответствует крайнее вздорожание дисконта. Это обстоятельство убивает всякую предприимчивость. Всякая попытка смелого фабриканта открыть фабрику, прядильню и т.п. разбивается о крайнее недоверие банкиров и дисконтеров, в услугах которых, увы, редкий лодзинский производитель не нуждается".

Застой торговли был так велик, что газеты отмечали случаи голодной смерти. Так, в местной газете "Rozwdj Lodzki" читаем следующее:

Ha-днях на улице замечена была молодая женщина, не более 21 года. Она шла, шатаясь, как пьяная, возбуждая насмешки прохожих, и у нее едва хватало голоса сказать, что она не пьяна, а не ела уже 7 дней. В тот же день упал без чувств на улице мужчина, оказавшийся ткачом, лишившимся работы. Он не ел несколько дней и не имеет даже своего угла. Тогда же на улице были подобраны совершенно истощенный от голода 12-летний мальчик, девушка 21 года и 55-летний старик. В один день подобрано на улице 5 человек! Сколько же их осталось незамеченными, голодающих дома и не решающихся, а, может быть, не имеющих уже сил выходить на улицу? Лодзи, как и многим другим промышленным центрам, пришлось пережить всю тягость кризиса,сократившего работу на фабриках и заводах и выбросившего на улицу целые толпы лишенных заработка и хлеба людей. В том же положении находится и Белосток и его фабричный район". В июне "Северный курьер" сообщал, что, по словам польских газет, берлинские капиталисты решили изъять свои капиталы, вложенные ими в лодзинские промышленные предприятия. Переживаемый Лодзью промышленный кризис был настолько тяжел, что, по словам "Гацефиры", один из лодзинских раввинов начал собирать пожертвования для отправки разорившихся еврейских купцов и оставшихся без работы рабочих в места их прежнего жительства.

Почти столь же тяжела была первая половина 1900 г. и для Варшавы. Так, по словам "Волыни"^47*, "в начале этого года вся коммерческая Варшава была напугана целым рядом крахов очень солидных и пользовавшихся полным доверием фирм". В мае, после непродолжительного затишья, крахи снова возобновились с прежней силой, причем, по словам польских газет, падают преимущественно крупные фирмы".

В важнейшем вслед за Москвой центре хлопчатобумажной промышленности московско-владимирского района, г. Иваново-Вознесенске, застой торговли обнаружился с осени 1899 г. "С.-Петербургские ведомости"^48* сообщали, что в г. Иваново-Вознесенске «фабрики и заводы с 1 октября сократили свою работу и лишний контингент рабочих увольняют на все четыре стороны... "Иди, мол, батюшка, - спокойно приговаривает богатый фабрикант, — ты мне теперь не нужен, дела тихи..."». Да, это - факт, что дела в торгово-промышленном мире тихи, вследствие чего волей-неволей фабриканты и сокращают работу на фабриках. «Вопрос этот, - как сообщают "Сев. краю"^49*, - служит злобой дня в торговом мире: все в один голос говорят, что денег нет, платежи туги. Все удивляются, что деньги как будто бы куда-то исчезли. Этот денежный кризис в особенности тяжело отзывается на тех предпрятиях, которые так или иначе пользуются кредитом или построены на нем".

Из Нижнего-Новгорода "Волгарь"^50* сообщал в конце 1899 г., что в это время в нижегородский биржевой комитет поступали в большом количестве жалобы на неплатеж денег разными пароходовладельцами за аренду судов, за взятые материалы и пр. "Причиной такого явления, по словам "Волгаря", считается общий упадок в делах судоходства - кризис, особенно рельефно выразившийся в навигацию этого года по случаю безработицы и, главным образом, чрезвычайного падения фрахтов на Волге".

"Нижегородская биржа - пульс волжской промышленности - переживает крайне тревожное состояние: колеблются и падают финансовые столпы, дела которых до сего времени считали непоколебимыми, про мелких пароходчиков уже и говорить нечего: "пролеты" их проходят почти незамеченными" ("Новое время"). "Нижегородский листок"^51* писал в феврале 1900 г., что "начавшийся осенью прошлого года промышленный кризис коснулся и Нижнего. Осенью усиленно сокращали штат рабочих на Сормовских заводах и на заводе Доброва и Набгольц^52*; сокращение это продолжалось до доброй половины зимы. Рассчитывали рабочих и на заводе Курбатова^53*. К заводскому кризису присоединился ряд крахов в пароходном мире, благодаря которым остались без работы целые группы судовых рабочих, как, например, масленщики, кочегары, слесаря и т.п. И рабочий люд вполне основательно и справедливо назвал нынешнюю зиму "тяжелой". Без средств и без помощи извне рабочий люд, предоставленный исключительно самому себе, в течение нескольких месяцев безработицы "спустил" все и увяз в долгах. Первое веяние весны оживило рабочую массу. Каждый день у садика против биржи, у гостиниц Обжорина и Готовкина, на Нижнем базаре, можно встретить толпы безработных, чуть не "христа-ради" умоляющих взять "на ремонт", - для мелких слесарных работ на пароходах. У большинства вытянутые лица, подтянутые животы, прикрытые жалкими лохмотьями. Но пароходчики в нынешнем году не особенно спешат с ремонтом, и масса переживает мучительные дни томления и ожиданий".

Из Тулы "Орловский вестник"^54* писал в конце апреля, что "положение рабочего населения г. Тулы становится все более и более тягостным. Фабрики и заводы сокращают или вовсе приостанавливают свою деятельность, уменьшается точно так же спрос на рабочие руки; напротив, количество последних увеличивается. Многие рабочие давно уже перезаложили свои более или менее ценные вещи, даже кое-что и из домашнего скарба, чтобы только не остаться без хлеба".

По словам "Каспия"^55* (ноябрь 1899 г.), денежный кризис в Баку отразился сильно на всех предприятиях. "Так, например, на механических заводах заказов или нет, или же имеются в половинном размере. Помимо того, и по исполненным заказам заводы часто не получают денег. Такое положение вызвало сокращение штатов мастеровых, и в настоящее время в городе масса безработных слесарей и токарей". Те же вести шли из Баку и по сведениям ”Прид[непровский] кр[ай]”^56*. "В Баку, - пишет названная газета, - чуть ли не ежедневные банкротства".

В Донецком районе, где грюндерская горячка была особенно сильна, так же сильна была реакция. По словам "Одесского листка"^57*, с сентября по март в этом районе прекратили платежи 18 бельгийских предприятий, преимущественно переделочных. Пассив их доходил до 4 1/2 млн. руб. Вздорожание угля еще более затруднило металлургические заводы, сократив производство. По сообщению "Приднепровского края" из Мариуполя (январь 1900 г.), "с прекращением работ на мариупольских заводах несколько тысяч рассчитанных рабочих за неимением заработка разошлись с заводов и увеличили собою толпу голодающего пролетариата".

В конце 1899 г. кризис чрезвычайно обострился в Киеве в сахарной промышленности. Банкротство нескольких крупных сахарных заводов вызвало панику среди сахарозаводчиков, домогавшихся одно время даже государственной помощи. По словам доклада правления Волжско-Камского банка, стеснение в Киеве было едва ли не сильнее, чем в Петербурге и Москве ("Биржевые ведомости"^58*, 19 апреля 1900 г.).

Известия о промышленном застое, подобные вышеприведенным, поступали изо всех крупных промышленных центров России в течение всей прошлогодней зимы. Положение ухудшалось, как выше сказано, вплоть до лета; весной последовал целый ряд крупных банкротств. Некоторые из них особенно выделялись своими размерами, как. например, банкротство торгово-промышленной фирмы И. Паллизен с пассивом около 7 млн. руб. и банкирской конторы А.И. Кутузова пассивом в 6 млн. руб. Эта банкирская контора принимала самое деятельное участие в грюндерской горячке последнего времени обанкротилось также несколько других менее крупных банкирских контор.

Резкое падение товарных цен последовало значительно позже биржевых крахов; в 1900 г. цены большинства предметов фабрично-заводской выработки стояли ниже, чем в предшествовавшем году, несмотря на повышение цены угля и некоторых сырых продуктов. На Нижегородской ярмарке 1900 г. обнаружилось значительное падение некоторых сортов железа.

«Котельное железо, - читаем в "Промышленном мире"^59* 1900 г. № 37, - понизилось так чувствительно, как этого давно уже не бывало с уральским железом, а именно - на 20 коп. в пуде. Причины такого понижения, по мнению железоторговцев, кроются в ощущаемом избытке этих сортов на рынке и отмечавшемся еще с конца прошлого года, когда, собственно, и началось падение цен. В свою очередь, причины переполнения рынка котельным железом объясняются слабым на него спросом со стороны фабрик и заводов, куда, главным образом, и идет этот сорт железа, ввиду общего промышленного затишья и, в частности, благодаря приостановке фабричного строительства, вызванного неблагоприятным положением денежного рынка, стеснением кредита и т.п.».

В периодическом издании уполномоченных Съезда уральских горнопромышленников "Железное дело России за 1899 г. содержится любопытная характеристика влияния переживаемого кризиса на железоделательную промышленность России. По словам этого издания, движение цен на железо в 1899 г. имело следующий характер: "В первом периоде (с начала года до осени) почти для всех рынков (России) и для всех сортов чугуна и железа были высокие, более или менее твердые цены. Для некоторых же сортов железа, как, например, балки и котельное железо, цены с самого начала года крепли и достигли высоких размеров. Сортовое и кровельное железо и чугун-сырец не сходили со своих цен, установившихся еще в предшествовавшем году. Во втором же периоде года (с осени) произошел поворот, цены стали падать и притом для тех сортов, которые пользовались особенным спросом, наступило перепроизводство. Среднесортное железо слегка поддалось в цене, почти то же самое и тонкие листья котельного, а кровельное удержалось в своей позиции. Чугун тоже несколько подешевел, и вообще весь рынок получил понижательную тенденцию"⁶⁶.

В 1900 г. цены железа испытали дальнейшее и значительное падение (при одновременном повышении до весны 1900 г. цен железа на иностранных рынках). На падение цен многих сортов железа повлияло сокращение строительства в конце 1899 г. и в 1900 г. Так, этой причиной было вызвано крайне удрученное состояние железного рынка на Кавказе, возникшее под влиянием реакции в нефтяной горячке предшествовавших лет. В общем, помянутое издание приходит к такому заключению: "Переживаемый кризис оказывается чрезвычайно сильным, и есть даже основание предполагать, что следствия его будут гораздо значительнее, чем это можно было ожидать, так как совершившиеся фиаско, не особенно пока многочисленные, могут повлечь за собою дальнейшие крахи - и даже крахи таких предприятий, в основе которых имеются задатки прочного и верного существования. А так как с существованием заводов неразрывно связаны не только интересы капитала, в них затраченного, но и интересы применяющейся на них рабочей силы, интересы потребителей их производства, а также интересы тех отраслей промышленности, продукты которых металлургические предприятия сами потребляют, то очевидно, что последствия кризиса, если только он примет большие размеры, могут быть громадными и крайне серьезными"⁶⁷.

Итак, в 1899-1900 гг. Россия, несомненно, пережила промышленный кризис. Кризис этот еще далеко не закончился, предстоящая зима, вероятно, будет не менее тяжела, чем прошлая, тем больше, что все заставляет ожидать промышленной депрессии во всем капиталистическом мире⁶⁸. Промышленный цикл мирового капиталистического хозяйства вступает в свою неблагоприятную фазу. Период небывалого подъема, начавшийся в 1895 г., приходит или уже пришел к концу, и предстоящие 2-3 года будут, по всей вероятности, отмечены в капиталистических странах Западной Европы и в Северной Америке тяжелым промышленным застоем. У нас кризис начался несколько раньше и, выразившись в очень острой форме, быть может, будет раньше и ликвидирован.

Переживаемый нами промышленный кризис может служить прекрасной фактической иллюстрацией к моей теории кризисов. Все фазисы этого кризиса протекают в полном согласии с моими теоретическими построениями. Задолго до начала кризиса я указал на неизбежность его наступления; дальнейшее развитие кризиса вполне подтвердило мое теоретическое предвидение. Автор выше цитированной интересной и дельной брошюры о современном кризисе, г. Афанасьев, по-видимому, не знакомый с моей теорией, дает на основании фактического изучения объяснение кризису, во всем согласное с моим объяснением кризисов вообще. А именно, он приводит в связь подъем промышленности последнего времени с необыкновенным обилием капитала на биржах всего мира, выражением чего служил низкий дисконтный процент. Быстрое расширение производства повело к поглощению этого свободного капитала, и дисконтный процент повысился. Таким образом, возникла так называемая "дороговизна денег", точнее говоря, дороговизна ссудного капитала, поведшая к сокращению кредита и крушению всех малосолидных предприятий, основанных исключительно на кредите.

"Кризис наступил вследствие того, - говорит г. Афанасьев, - что большой и быстрый рост промышленности потратил огромное количество капиталов, превратив оборотные капиталы в основные. Этот недостаток оборотных капиталов стал замечаться не в текущем только году, а давал себя знать исподволь путем дисконта"⁶⁹.

Это объяснение вполне укладывается в мою теорию кризисов. Теория эта может быть резюмирована следующим образом: "Подъем промышленности вызывается тем, что скопившиеся за предыдущие годы денежные капиталы, представляющие собой покупательную силу в связанном состоянии, расходуются и создают новый спрос на товары. Поэтому цены повышаются. Повышение цен, при благоприятном положении рынка, быстро переходит разумные границы и вырождается в спекуляцию, за которой следует крах. Но даже если повышение цен не настолько значительно, чтобы вызвать крах, реакция неизбежно должна наступить. Действительно, ранее накопленный капитал должен же быть когда-нибудь израсходован... Действие всего механизма можно сравнить с работой паровой машины. Роль пара в цилиндре играет накопление свободного денежного капитала; когда давление пара на поршень достигает известной предельной нормы, сопротивление поршня преодолевается, поршень движется, доходит до конца цилиндра, для пара открывается свободный выход, и поршень возвращается в прежнее положение. Точно так же скопляющийся свободный денежный капитал, достигнув известных размеров, проникает в промышленность, движет ее, расходуется, и промышленность приходит опять в прежнее состояние. Естественно, что при таких условиях кризисы должны повторяться периодически. Капиталистическая промышленность должна постоянно проходить один и тот же круг развития... Повышение дисконтного процента, наблюдающееся, обыкновенно, к концу промышленного подъема, является верным признаком того, что свободного ссудного капитала в стране слишком мало для нужд промышленности. В это время, ко всеобщему удивлению, оказывается, что деньги внезапно "вздорожали"; на самом деле дорожают не деньги, а ссудный капитал, и дорожает он потому, что на ссудном рынке осталось мало свободного незанятого капитала... Чередование оживления и застоя промышленности находится в непосредственной связи с расширением основного капитала страны. Годы подъема промышленности суть, вместе с тем, годы создания нового основного капитала"⁷⁰.

Легко видеть, до какой степени объяснение г. Афанасьевым современного русского кризиса укладывается в общую теорию кризисов, данную в моей книге. Все фазисы развития переживаемого кризиса могли быть предвидены на основании теории, так как развитие это шло необыкновенно типично и закономерно.

Современный кризис, вероятно, прекратит споры о том, капиталистическая ли страна Россия или нет. Когда я указал в первом издании "Русской фабрики" на то, что и в России наблюдается чередование оживления и застоя торговли, в зависимости не от урожаев, а от фазисов промышленного цикла, мое указание было встречено недоверием или резким отрицанием. Но переживаемый нами после прекрасного урожая 1899 г. промышленный кризис является достаточно красноречивым ответом русской жизни доктринерам народничества...⁷¹

Вернемся, однако, назад - к общей характеристике промышленного развития России в пореформенную эпоху. Еще недавно самый факт успехов нашей капиталистической промышленности упорно отрицался влиятельной экономической школой, наиболее видными представителями которой являются гг. В.В. и Николай - он. Теперь этот факт вряд ли будет оспариваться даже ими⁷². Особенно быстрым темпом растет наша промышленность за последнее десятилетие. Не подлежит сомнению, что одним из важных факторов этого быстрого роста является таможенная политика последнего времени.

Так, слабое развитие чугуноплавильного производства вплоть до 1887 г. и последующий быстрый рост его в значительной мере объясняются тарифными причинами. В 1887 г. значительно повышена пошлина на чугун, железо и сталь (по тарифу 1868 г. чугун был обложен небольшой пошлиной в 5 коп. с пуда, но, фактически, значительно большая часть всего ввоза иностранного чугуна в Россию поступала беспошлинно благодаря предоставлению железным дорогам права беспошлинного привоза из-за границы рельсов и других железнодорожных материалов, а также льготам по беспошлинному привозу чугуна, установленным в пользу разных заводов. С 1881 г. все эти льготы были отмечены, а пошлины на чугун были постепенно повышаемы и в 1887 г. дошли до 25 коп., в 1891 г. до 30 коп. золотом с пуда по морской границе и до 35 коп. по западной сухопутной). Резкое поднятие выплавки чугуна немедленно вслед за повышением пошлины находилось в несомненной связи с этой последней причиной. То же самое можно сказать и о некоторых других горнозаводских производствах, особенно каменноугольном, в котором наблюдается значительное увеличение добычи угля после повышения пошлины на иностранный уголь в 1886 и 1887 гг.

В мою задачу не входит рассмотрение и критика нашей таможенной политики. Замечу только, что из факта быстрого роста нашей промышленности в новейшее время было бы очень ошибочно делать огульное заключение в пользу господствующей у нас таможенной системы. В таких сложных вопросах, как связь между системой тарифа и состоянием промышленности, прежде всего, не нужно упускать из виду, что post hoc далеко еще не есть propter hoc^60*. Что протекционизм далеко не всесилен и не обладает чудодейственной силой создавать новые отрасли производства, лучшим доказательством этому служит наша промышленная история.

Чугуноплавильное производство принадлежало у нас искони к наиболее покровительствуемым и опекаемым правительством. В дореформенной России ввоз чугуна был запрещен и, сверх того, правительство жертвовало громадные денежные суммы на поддержание частных горных заводов. И, тем не менее, эта отрасль промышленности находилась в полнейшем застое вплоть до освобождения крестьян. Протекционизм не только не развивал, но скорее убивал наше железоделательное производство, приводя к повышению цен на железо и к полному застою техники. После освобождения крестьян, в период почти полного отсутствия тарифной охраны, чугуноплавильное производство развивалось, хотя и очень медленно. Наконец, со второй половины 80-х годов начинается поразительно быстрое развитие этого производства. Наши протекционисты видят причину медленности роста выплавки чугуна в 60-х и 70-х годах в отсутствии таможенной охраны. По их мнению, если бы наше правительство тарифами 1857 и 1868 гг. не свернуло с истинного пути протекционизма и не сделало некоторых опасных уступок "либералам" - фритредерам, то в настоящее время Россия по степени развития своей промышленности представляла бы собой чуть ли не вторую Америку. Но почтенные апологеты крупного капитала упускают из виду, что беспошлинный привоз в Россию рельсов и железнодорожных принадлежностей благоприятствовал быстрой постройке сети железных дорог, а именно, в расширении нашей железнодорожной сети и заключается главнейшая причина развития нашей промышленности.

Доказательством того, что новейший промышленный подъем вызван не только таможенными переменами, является его общий характер. Бумаготкацкая промышленность от них нисколько не выиграла, так как и до этих перемен пошлины на большинство хлопчатобумажных тканей (особенно низших сортов) имели почти запретительный характер. Известно, что коренной недостаток протекционизма заключается в том, что, "поощряя" одну отрасль промышленности, он задерживает развитие других. Так и в данном случае. В 1887 г. была повышена пошлина на хлопок-сырец и на бумажную пряжу. Повышение обложения хлопка содействовало росту хлопководства в наших среднеазиатских владениях, но могло только затруднить развитие бумагопрядения и ткачества. А повышение обложения пряжи должно было неблагоприятно повлиять на бумаготкацкую промышленность. Тарифом 1891 г. пошлина на хлопок еще повышена; тем не менее хлопчатобумажное производство продолжало, хотя и с колебаниями, расти. Быстрый рост производства отмечается во всех отраслях промышленности в [табл. 6].

Чем же вызывается этот рост? Главнейшим моментом его явилось, как уже сказано, Коренное изменение условий транспорта под влиянием постройки сети железных дорог. Влияние расширения железнодорожной сети на развитие товарного обмена вряд ли может быть преувеличено. Всякая новая железнодорожная линия есть новый обширный рынок, открывающийся для русской промышленности, так как рынком для товаров могут служить только другие товары. В другом месте (в книге "Промышленные кризисы") я подробно развил теорию рынков, которая мне кажется единственно возможным базисом для построения общей теории капиталистического процесса. Согласно этой теории, капиталистическое производство само создает для себя рынок^61*. Единственным условием, требующимся для создания нового рынка, является пропорциональное распределение производства. Правда, это единственное условие составляет, вместе с тем, чрезвычайно важное препятствие для роста капиталистического производства, ибо полная пропорциональность распределения производства недостижима в капиталистическом хозяйстве, и даже достижение той грубой и несовершенной пропорциональности, которая требуется, чтобы рост капиталистического производства не прекратился, встречает значительные затруднения. Однако в одном случае затруднения эти чрезвычайно сокращаются. Это именно тогда, когда капиталистическое производство растет в среде натурального хозяйства. Представим себе, например, что общественное производство слагается из двух отраслей производства: производства сукна и производства хлеба. Если продукты обеих отраслей предназначаются исключительно для сбыта, то в таком случае равенство спроса и предложения обоих товаров, устойчивость их цен возможны лишь в случае пропорционального изменения размера производства каждого продукта. Для того, чтобы нашелся добавочный рынок для удвоенного количества сукна, нужно соответствующее увеличение производства хлеба. Если же производство сукна вырастет без соответствующего роста количества производимого хлеба, то цена сукна понизится - произойдет перепроизводство сукна. Так как производители сукна и хлеба не находятся ни в каком соглашении друг с другом и не могут контролировать производства своих товаров, то нет основания ожидать, чтобы расширение производства сукна сопровождалось пропорциональным расширением производства хлеба. Правда, цена является регулятором капиталистического производства и восстановляет, в конце концов, известного рода грубую пропорциональность в капиталистическом хозяйстве. Но регулятор этот весьма несовершенен и восстановление пропорциональности нередко достигается путем сокращения производства. В случае непропорционального роста производства сукна последует падение его цены, и производство сократится. Неорганизованность производства явится, таким образом, прямым тормозом его роста.

Предположим теперь, что суконное производство имеет капиталистический характер и продукты его предназначаются для сбыта, в то время как в земледелии преобладает натуральное производство. В этом случае рост суконного производства отнюдь не требует соответствующего роста изготовления земледельческих продуктов. Для того чтобы расширился сбыт сукна, необходимо, чтобы земледелец в силу тех или иных причин стал обменивать большую часть своего хлеба на сукно. Эта необходимость обмена возрастающего количества хлеба на сукно может возникать из самых разнообразных причин: например, вследствие упадка домашней промышленности, доставлявшей крестьянину предметы одежды. Рост суконного производства может при этом совершаться при отсутствии роста общей суммы производимых земледельческих продуктов; рынок для сукна будет возрастать вследствие того, что все большая часть земледельческих продуктов будет вовлекаться в обмен, хотя общая сумма производства земледельческих продуктов будет оставаться стационарной или даже падать.

Далее, в случае преобладания натурального хозяйства природные производительные силы страны остаются на низкой ступени развития, остаются мало использованными населением. Поэтому они допускают значительное расширение производства. Так, например, пока население редко, и хлеб производится преимущественно для собственного потребления, призводство земледельческих продуктов в случае надобности (а такая надобность возникает, например, при расширении сферы меновых отношений) легко может быть увеличено. Расширение производства хлеба, как товара, поступающего в обмен на сукно, не наталкивается в этом случае на такие препятствия, как расширение капиталистического земледелия в странах старинной культуры.

Эти два момента: [1) возможность роста товарного обмена при стационарном или даже сокращающемся производстве и 2) большая легкость расширения производства в силу чисто естественных условий] и составляют основные преимущества капиталистической промышленности в молодых странах с преобладающим натуральным хозяйством сравнительно с капиталистической промышленностью старых капиталистических стран. По этой причине условия рынка несравненно больше благоприятствуют росту капиталистической промышленности в России, чем в старых капиталистических странах Запада.

Сравним для примера действие новой проводимой линии железной дороги в России и в Англии. В России новая железнодорожная ветка открывает новый рынок для капиталистической промышленности. Крестьяне, жившие в районе этой ветки, быть может, раньше не покупали фабричных продуктов, теперь же они получают возможность приобретать эти продукты в обмен на свои изделия. Тот рынок, которого Англия ищет за тысячи верст в отдаленных странах Африки или Азии, открывается для русского фабриканта в непосредственном соседстве благодаря проведению новой железнодорожной линии.

Напротив, в Англии новая железнодорожная линия не открывает никакого нового рынка, ибо население соответствующего района и раньше участвовало в товарном обмене. Капиталистическая промышленность старой капиталистической страны может расти, так сказать, только за свой собственный счет, в то время как юный капитализм растет и за счет других, вытесняемых им форм хозяйства.

Именно в этом различии и лежит ключ к пониманию того перемещения капитала из старых стран в новые страны, которое является таким могучим фактором распространения капиталистического способа производства по всему земному шару. У нас долгое время господствовало представление, будто росту капиталистического способа производства в России препятствует недостаток рынка. Этот взгляд является типичным примером, к каким несообразностям может приводить плохо понятая теория. Теоретическим опровержением этого взгляда является теория рынков, основания которой изложены выше. Фактическим же опровержением его является общеизвестный факт притока в Россию иностранных капиталов. Действительно, если бы в России рынок для продуктов капиталистической индустрии был ограниченнее, чем в Западной Европе, то поток капиталов должен бы был направляться из России в Западную Европу, ибо капитал, как и всякий товар, ищет наиболее выгодного рынка. Высокая норма прибыли, господствующая в России, является неоспоримым доказательством несостоятельности вышеназванного взгляда. Только крайняя степень доктринерства, игнорирующего реальные факты жизни, могла вызвать мнение об отсутствии рынка для продуктов капиталистической индустрии в той стране, в которой барыши крупных капиталистов промышленных предприятий достигают иногда 100% в год (как это имело место по отношению к некоторым металлургическим заводам Донецкого бассейна) и где 20% дивиденда не представляют ничего исключительного для акционерных предприятий. Не подлежит ни малейшему сомнению, что ни в одной европейской стране рыночные условия не складываются так благоприятно для роста капиталистической промышленности, как в России, и доказательством этого является то, что ни одна европейская страна не представляет собой такого заманчивого места для помещения иностранных капиталов, как Россия. Высокая норма прибыли в России непререкаемо свидетельствует об обширности русского рынка.

Эта высокая норма прибыли всегда сопутствует первым шагам капиталистического производства и зависит, главным образом, от того, что пока капиталистическое производство не становится господствующей формой промышленности, до тех пор прибыль капиталистического производителя заключает в себе долю ценности, извлекаемой не только из производственного процесса (как в развитом капиталистическом хозяйстве), но также и из процесса продажи. Так, например, огромные барыши наших металлургических заводов основываются не на крайней эксплуатации занятых в металлургических заводах рабочих (или, по крайней мере, не только на этой эксплуатации), но, главным образом, на крайней эксплуатации покупателя. Население обложено своего рода данью в пользу немногих крупных капиталистов, - в этой дани, платимой всеми покупателями без различия класса и общественного положения, кроется источник этих колоссальных барышей. Но откуда же возникает необходимость для покупателя уплачивать эту дань? Почему цена на чугун так мало соответствует его относительной трудовой ценности? Потому что количество чугуна, имеющегося на русском рынке, слишком мало сравнительно со спросом на этот продукт. Предложение продуктов нашей капиталистической индустрией далеко не достигает спроса - рынок слишком мало заполнен этими продуктами, - это дает возможность продавать эти продукты по цене, дающей огромные барыши.

Русский промышленный капитал питается не только соками эксплуатируемых им рабочих, но и соками других, некапиталистических производителей, прежде всего земледельца-крестьянина. Земледелец, который покупает плуг или косу по цене вдвое высшей стоимости производства, еще больше участвует в создании высокой нормы прибыли Юзов, Коккерилей и прочих владельцев металлургических заводов, чем их собственные рабочие.

В этой возможности стричь овец, так сказать, вдвойне жечь свечу с обоих концов, и заключается секрет привлекательности России для иностранных капиталистов. В России продавец-капиталист находится в привилегированном, монопольном положении, которое не может не утратиться с дальнейшим ростом капиталистического производства. Рынок для капиталистической промышленности складывается всего благоприятнее в таких странах, в которых, как в России, при обилии естественных богатств масса населения еще не порвала с прежними архаическими формами хозяйства.

Прилив иностранных капиталов и иностранной предприимчивости явился могучим стимулом нашего промышленного развития последнего времени. В нашей металлургической промышленности повторяется теперь то же, что раньше имело место в других отраслях производства, освободившихся теперь от владычества иноземного капитала и ставших достоянием "отечественных” капиталистов. Наиболее прочно укоренившеюся отраслью капиталистической индустрии может считаться у нас хлопчатобумажная промышленность, представители которой (Морозовы, Крестовниковы^62* и др.) выступают, обыкновенно, во главе "всероссийского" купечества во всех тех случаях, когда наш отечественный торгово-промышленный капитал обращается за какой-нибудь новой поддержкой к государству. Однако и в этой, казалось бы, вполне национальной отрасли нашего капитализма пионерами и "насадителями" явились те же иностранцы. Не восходя уже в глубь времен, к началу нашей хлопчатобумажной промышленности в конце прошлого века, еще так недавно полновластным владыкой хлочатобумажного прядильно-ткацкого производства был немецкий выходец Л. Кноп^63*. В интересной брошюре "Контора Кноп и ее значение" (СПб., 1895) сообщается много весьма любопытных подробностей о совершенно исключительной роли этой конторы в нашем мануфактурном мире в течение нескольких десятилетий. Контора Кноп была долгое время почти единственным посредников по приобретению из Англии хлопчатобумажных прядильно-ткацких машин, и на этом основалось ее значение. Почти все хлопчатобумажные фабрики центрального промышленного района России были выстроены конторой Кноп, владелец которой скоро сделался важнейшим акционером целого ряда фабрик.

Устройство и оборудование новых фабрик производилось при посредстве этой конторы весьма просто. Процесс заказа и сооружения фабрики обыкновенно происходил так:

"Надумал фабрикант строить ту или иную фабрику, - читаем в названной брошюре, - и является с почтительным видом в контору, куда уже ранее наведывался, будут ли с ним иметь дела и впредь. Одного его имени конторе достаточно, чтобы тотчас справиться: какая у него фабрика, не было ли провинности по отношению конторы, сколько у него и его жены денег, где положены, сколько его фабрика приносит дохода или убытка. Само собою разумеется, что такой фабрикант удостоится приема только в том случае, когда справка благоприятна".

Окончательные переговоры вел сам Роман Романович (управляющий конторой), и окончательная резолюция его выражалась словами: "Хорошо, мы тебе построим фабрику". Обрадованный фабрикант в таких случаях иногда осмеливался заметить, что он-де слышал о кое-каких новостях или усовершенствованиях, и просить, чтобы это было введено в новую фабрику, но всегда получал сердитый ответ: "Это не твое дело, в Англии лучше тебя знают".

"Таким образом, фабрика заказана, заказчик получал свой номер в списках конторы, и тогда контора сообщала своему агентству в Англии, что для такого-то номера в России следует оборудовать такую-то фабрику... Получив из Англии все чертежи и указания как по расположению машин и орудий, так и по их движению, контора отсылает их в том виде, как получила, на строящуюся фабрику, если там находятся директора-англичане, которым будет поручена новая фабрика; если же таких англичан нет, то вручает все это вновь назначенному ею же самою директору... Как только стройка подвигалась к концу, появлялись английские машины в полном ассортименте, а с ними и английские монтеры. Последние были совершенно независимы не только от директоров и механиков фабрик, но и от конторы Кноп. По делам своим они переписывались лично каждый со своим заводом"⁷³.

Кроме участия в качестве пайщика или акционера во многих фабриках фирма Кноп имеет свои собственные, в том числе первую в России по технической высоте и размеру производства Креигольмскую мануфактуру около Нарвы. По словам Шульце-Геверница^64*, Кренгольмская бумагопрядильня - величайшая в свете. Она имеет более 400 тыс. веретен и представляет собой, по словам того же автора, "уголок Англии на русской почве"⁷⁴. Шульце-Геверниц полагает, что издержки производства в Кренгольме не выше, чем на германских фабриках. Вообще Кренгольмская мануфактура в техническом отношении не уступает лучшим германским бумагопрядильням.

Все эти факты приводят Шульце-Геверница в несколько восторженное состояние, и он помещает в своих содержательных этюдах о русской промышленности настоящий дифирамб Кнопу, видя в его деятельности опровержение мнения Ницше^65* об измельчании современной породы людей. Но даже при вполне хладнокровной оценке роли Кнопа нельзя не признать эту роль весьма выдающейся в деле "европеизирования" нашего доморощенного, грубого и неповоротливого капитализма. Англичане, которых выписывал Кноп, сыграли роль шведов, которые учили русское войско победам. Московские фабриканты и русские техники мало-помалу начинают усваивать высшую капиталистическую культуру, представителями которой на русской почве являлись полуграмотные и пьянствовавшие кноповские мастера-англичане, и фирма Кноп утратила свое полновластное владычество в главной твердыне нашей национальной промышленности - хлопчатобумажной индустрии.

Металлургическое производство юга является самым новейшим продуктом нашего капитализма, и здесь еще полновластно царят иностранцы. Без помощи иностранного капитала криворожским рудам еще долго пришлось бы мирно покоиться под черноземными полями Приднепровского края. Точно так же в металлургическом деле Донецкого бассейна пионером явился англичанин Юз, стоящий и поныне во главе железоделательной промышленности южного района. Чем энергичнее будет притекать в Россию иностранный капитал, тем скорее мы выйдем из теперешнего состояния превышения спроса на продукты капиталистической промышленности сравнительно с предложением их. Наш рынок слишком мало еще использован капитализмом, и потому опасаться хронического перепроизводства, которое одно время выступило грозным призраком на западноевропейском горизонте, нет никаких оснований.

Правда, прилив иностранных капиталов покончит в более или менее близком будущем с той своеобразной и приятной для пораженного ею больного болезнью, которую Роза Люксембург^66* метко назвала "гипертрофией прибыли". Этой болезнью наш отечественный капитал страдает так давно, что ее стали считать почти неизлечимой. Современный кризис и падение цен железа начинают, однако, подавать надежду на прекращение этой болезни. Во время летнего совещания горнопромышленников юга с министром земледелия и государственных имуществ горнопромышленники заговорили о перепроизводстве в России железа и необходимости поддержать их барыши при помощи средства, так удачно действующего в сахарной промышленности, - нормировки производства и вывозных премий. Но можно быть уверенным, что государство откажет в своей помощи мерам, направленным к поддержанию цены железа на теперешней ее ненормальной высоте, ибо, во-первых, казна сама является крупнейшим потребителем железа, а, во-вторых дороговизна железа, как хорошо известно нашему финансовому ведомству, является одним из могущественных тормозов нашего промышленного развития. Нормировка чугуноплавильного производства явилась бы существенной задержкой дальнейшего роста нашей промышленности и потому вожделения горнозаводчиков не могут рассчитывать на удовлетворение.

Вернемся, однако, к статистической характеристике промышленных успехов последнего десятилетия. Еще не так давно в нашей прогрессивной печати господствовали самые странные теории относительно характера нашего промышленного развития. Так, целый ряд писателей - гг. В.В., Николай - он, Карышев^67*, Каблуков и др. - отстаивали с большим жаром поразительное положение, будто число фабричных рабочих в России по отношению ко всему населению (г. Каблуков утверждал даже, что и абсолютно) падает⁷⁵. По обыкновению припутали Маркса и приписали ему чудовищный закон, по которому рост промышленности сопровождается уменьшением доли населения, занятого промышленным трудом (причем, однако, забывали указать, какие доли населения растут на счет этой падающей доли промышленных рабочих). В первом издании "Русской фабрики" я должен был отвести немало места опровержению этого вполне самобытного тезиса. Я указал (и, надеюсь, доказал), что в основании его лежит целый ряд статистических ошибок. Г-н В.В. сравнивал за разные годы данные, относившиеся к различным группам фабричных рабочих. Гг. Николай - он и Карышев сравнивали с числом фабричных рабочих за новейшие годы данные, выражавшие за прошлые годы число фабричных рабочих, плюс горнозаводские плюс кустари. Но всех превзошел г. Каблуков, поместивший на стр. 12 своей книги "Об условиях развития крестьянского хозяйства" две цифры фабричных рабочих в 1865 г., расходившиеся более чем на 100 процентов, и не заметивший противоречивости этих цифр. Дальше итти было некуда.

Быть может, по этой причине после появления книги г. Каблукова полемика по данному вопросу затихла, и главный автор означенного тезиса, г. В.В., в весьма недвусмысленных выражениях отказался от него в "Сыне отечества" и признал ошибку Николая-она. Ввиду этого я не считаю себя обязанным воспроизводить перед читателем мою полемику по данному вопросу с г.—оном, которая имелась в первом издании настоящей работы⁷⁶, ибо спор наш, по-видимому, кончен, и названный тезис может считаться окончательно опровергнутым.

Действительно трудно было бы поддерживать этот тезис ввиду тех цифр о росте наших фабрично-заводских рабочих, которые были приведены выше [см. табл. 5]. Прирост рабочих за десятилетие 1887-1897 гг. определяется на основании этих данных следующими цифрами (см. ниже).

Эти цифры не требуют комментариев. Нет ни одной группы производства, в которой бы процент прироста рабочих не был значительно - иногда во много раз - выше процента прироста населения (население Российской империи за десять лет должно было возрасти, приблизительно, процентов на 13-15).



Но цифры фабрично-заводских и горных рабочих еще отнюдь не исчерпывают числа рабочих, занятых в крупном производстве. Прежде всего к ним следует присоединить рабочих, занятых в чрезвычайно важной отрасли нашей капиталистической индустрии, которой принадлежит руководящая роль в развитии нашего капитализма вообще, - в железнодорожном транспорте. Получаем следующие цифры:



Средний ежегодный прирост рабочих в крупном капиталистическом производстве и железнодорожном транспорте почти достигает, таким образом, за десятилетие 1887-1897 гг. 6 1/2 % в год (т.е. раз в пять выше процента прироста населения).

[Таблица 9]. Хлопчатобумажные фабрики, имеющие более 100 рабочих, в пятидесяти губерниях Европейской России⁷⁹. Разряды фабрик


Если вспомнить, что наибольший рост нашей промышленности происходил за два последних года (после 1897 г.), то нужно признать, что к настоящему времени число рабочих в крупном производстве и железнодорожном транспорте приближается, по официальным данным,к 3 млн.; но так как официальные данные о числе рабочих, как давно известно и как определенно указывается в последнем "Своде", далеко отстают от действительности, то действительное число рабочих на фабриках, заводах, рудниках и железных дорогах должно теперь значительно превосходить 3 млн. Но, разумеется, эта цифра далеко не выражает собой всего числа рабочих в крупном капиталистическом промышленном производстве вообще, так как в нее не входят рабочие в строительном производстве: штукатуры, плотники и пр., число которых должно быть громадно (вероятно, более миллиона), рабочие в водном и сухопутном нежелезнодорожном транспорте, по нагрузке судов, рабочие на рыболовных тонях и многие др.

Имея в руках эти данные, странно вспомнить то еще очень недавнее время, когда мои гораздо более скромные расчеты вероятного прироста фабричных рабочих вызывали такое ожесточенное отрицание. Действительность далеко превзошла мои ожидания.

То же следует сказать и по другому вопросу, по которому мне приходилось полемизировать с г. Карышевым, - по вопросу о концентрации производства. И эту полемику я не воспроизвожу в настоящем издании ввиду того, что г. Карышев, выступавший в "Русском богатстве"^69* (№ 11, 1894 г., "Народнохозяйственные наброски) с утверждением, что у нас наблюдается не концентрация, а раздробление производства, впоследствии сам отказался от этого тезиса (ср. его статью в "Известиях Московского сельскохозяйственного института"^70*, 1898, кн. I - "Материалы по русскому народному хозяйству"). Г-н Карышев вдался даже в противоположную крайность: при помощи столь же неудачных статистических сопоставлений, на основании которых он в 1894 г. утверждал огромный рост мелких фабрик, он стал в 1898 г. утверждать, будто в России происходит "значительное сокращение числа мелких фабрик" и будто число фабрик в России быстро падает.



И в том и в другом случае г. Карышев был одинаково неправ. Само собой разумеется, что он грубо заблуждался, когда утверждал, что "размножение числа промышленных единиц направилось (в России), главным образом, в сторону развития мелкого типа предприятий, расширение размера крупных заметно начало приостанавливаться, и в результате получилось мельчание средних размеров производства” ("Русское богатство" № 11, 1894 г., стр. 25). Но и новейшие его утверждения столь же далеки от истины. Изменение средних цифр рабочих или суммы производства на одну фабрику не дает правильного представления о размерах концентрации в тех случаях, когда эти средние слагаются из весьма разнородных величин.

Единственное средство поближе подойти к занимающему нас вопросу - это не довольствоваться выводом "средних", а разбить производство на группы приблизительно сходных по размерам предприятий и посмотреть, как изменяется каждая группа за соответствующие годы. Работа эта очень кропотливая, так как приходится суммировать длинные ряды цифр рабочих на отдельных предприятиях. Нижеследующие данные относятся к хлопчатобумажному производству [см. табл. 9]

Эта таблица бросает яркий свет на внутренние изменения нашей хлопчатобумажной фабричной промышленности по мере ее роста. Читатель видит, что число рабочих, занятых на крупных хлопчато-бумажных фабриках, возросло за 28 лет почти в три раза, а число самих фабрик увеличилось менее чем на 50%. При этом число наименее крупных фабрик (от 100 до 500 рабочих) несколько сократилось, а сумма занятых на них рабочих немного возросла. Более значителен рост фабрик с 500-1 000 рабочих; число их и сумма занятых на них рабочих возросли больше чем в полтора раза. Крупные фабрики, от 1 тыс. до 5 тыс. рабочих, по своему числу более чем удвоились, а по количеству рабочих почти утроились. Наконец, огромных фабрик с 5 тыс. рабочих и более в 1866 г. совсем не было, в 1879 г. такая фабрика была только одна, а в 1894 г. их было уже восемь. Количество рабочих на самых крупных фабриках за 15 лет - 1879-1894 гг. - увеличилось более чем в шесть раз.

В 1886 г. на долю фабрик, имеющих более 1 000 рабочих, приходилось 49% всего числа рабочих, в 1897 г. - 60%, а в 1894 г. - 74%. На долю средних и мелких фабрик, имеющих менее 500 рабочих, в 1866 г. приходилось 28% общей суммы рабочих, в 1879 г. - 18%, в 1894 г. - 12%. Концентрация производства шла настолько энергично и быстро, что в 1894 г. на 68 крупных фабриках было почти втрое более рабочих, чем на 156 остальных.

К сожалению, я не мог настолько же детально анализировать изменение размера фабрик в других производствах. Концентрация производства во всех важнейших отраслях нашей капиталистической промышленности, во всяком случае, не подлежит сомнению. Вот, например, данные о концентрации углепромышленности юга России⁸⁰.

В 1882-1883 гг. добыча угля на крупных копях с производством более 5 тыс. вагонов в год составляла немного более 40% всей годовой добычи, а в 1894-1895 гг. - уже 79%. За 13 лет - 1882-1894 гг. - добыча угля на крупных копях возросла почти в 7 раз, на средних копях (1-5 тыс. вагонов в год) осталась почти без перемены, на мелких (менее 1 тыс. вагонов) увеличилась немного больше чем в два раза. В 1882-1883 гг. мелкие копи поставляли 17% всей годовой добычи угля, а в 1894-1895 гг. - только 10%.

Некоторое представление о концентрации производства в нашей фабрично-заводской промышленности вообще может дать табл. 11⁸¹, заимствованная мною у г. Ильина⁸²,^71*.

Из этой таблицы видно, как энергично шла концентрация производства в течение всего рассматриваемого времени. Быстрее всего росли и по числу, и по количеству рабочих, и по сумме производства огромные фабрики, имевшие более 1 000 рабочих. В 1866 г. на этих фабриках находило занятие 27% всего числа рабочих на крупных фабриках, в 1879 г. - 40%, в 1890 г. - 46%.

В 1879 г., по расчету г. Ильина, крупные фабрики, имевшие не менее 100 рабочих, составляли 4,4% всех промышленных предприятий, регистрируемых как "фабрики и заводы" нашей фабричной статистикой; на долю этих крупных фабрик приходилось 66,8% всего числа фабрично-заводских рабочих. В 1890 г. крупные фабрики составляли уже 6,7% всех "фабрик и заводов" и на их долю приходилось 71,1% всех фабрично-заводских рабочих.

[Таблица 10]. Добыча угля (в сотнях вагонов) копии, отправляющими в год


К сожалению, для самого новейшего времени нельзя привести столь же детальных данных о ходе концентрации производства. Приходится довольствоваться грубым сравнением изменения среднего количества рабочих на одно промышленное предприятие по материалам "Свода данных о фабрично-заводской промышленности за 1897 г.".



Во всех отраслях производства констатируется рост рабочих на одно предприятие, что указывает на концентрацию производства⁸³.

[Таблица 11]. Крупные фабрики Европейской России, имеющие не менее 100 рабочих, по 71 производству, о которых существуют сведения за 1866 г.


[Таблица 12]. Предприятия в 50 губерниях Европейской России с оборотом⁸⁴


О значении крупного торгового и промышленного капитала в нашем торгово-промышленном обороте вообще можно судить из нижеследующих любопытных цифр, относящихся к гильдейским торговым и промышленным предприятиям, не обложенным акцизом.

Из этих цифр можно составить вполне определенное представление о строе нашей торговли и промышленности. Обороты огромных предприятий с годовым оборотом более 1 млн. руб. каждое достигали в 1886 г. 47% всех оборотов гильдейских предприятий, а в 1888 г. - 55%. Число таких предприятий составляло около 1/2% всех гильдейских предприятий. Средние и мелкие предприятия, с оборотом менее 100 тыс. руб. в год, по своей численности составляли более 90% всего числа предприятий; между тем оборот их не превышал в 1886 г. 26% всех торговых оборотов гильдейских предприятий, а в 1888 г. - 21%. На долю ничтожного числа миллионных предприятий приходится более половины всего гильдейского торгового оборота.

Все эти данные достаточно красноречиво свидетельствуют о том, что вопрос о том, "быть или не быть" капитализму в России, давно решен жизнью. Быстрые успехи капиталистической индустрии в России за самое последнее время (особенно во второй половине 90-х годов) не представляют собой ничего удивительного. Как я говорил выше, Россия во многих отношениях представляет крайне благоприятную почву для капиталистической промышленности. Огромные и далеко еще не исчерпанные и даже почти не обследованные минеральные богатства, эксплуатация которых на юге России началась только на наших глазах; колоссальная территория, слабо заселенная и представляющая достаточный простор для внутренней колонизации; многочисленное население, быстро переходящее от натурального к денежному хозяйству и замкнутое таможенной системой в самодовлеющий рынок, мало доступный для капиталистической индустрии других стран - все это создает такие благоприятные условия для русской капиталистической промышленности, которых лишена любая капиталистическая страна Западной Европы. Казалось бы где и развернуться капитализму, как не в России. Факт развития в России капиталистического хозяйства кажется настолько естественным, что он почти не требует объяснения.

Гораздо труднее объяснить, почему успехи русского капитализма до последнего времени были так невелики? Почему Россия и теперь так далеко отстает от всех других капиталистических стран? Словом, что задерживает рост нашего капитализма?

Если бы требовалось ответить на этот вопрос в двух словах, я бы ответил: русская некультурность. Капитализм несет с собой культуру, но он и предполагает культуру. Так, бросается в глаза низкая степень производительности труда в России. Несмотря на то что русский рабочий получает гораздо меньше западноевропейского, труд в России обходится едва ли не дороже, чем на Западе. Шульце-Геверниц, внимательно изучивший этот вопрос, приходит к заключению, что еще и теперь по отношению к русской промышленности остается справедливым замечание Гакстгаузена - "рабочие руки дороги в России" ("La main d’oeuvre est en Russie")⁸⁵. Так, например, по словам Шульце-Геверница, в Англии на 1 000 веретен приходится 3 рабочих, в России же, по расчету Менделеева^72*, - 16,6 рабочих. Поэтому, получая в 4 раза высшую плату, английский рабочий обходится дешевле фабриканту, чем русский рабочий. "Все компетентные люди, - говорит тот же автор, - считают главной причиной медленной эксплуатации выдающихся естественных богатств России невысокое качество русского труда". Низкая заработная плата, длинный рабочий день и безгласность рабочего составляют отличительную черту строя русской промышленности сравнительно с Западом. Именно в этом и заключается одна из важнейших причин технической отсталости русской промышленности.

Невежество и безграмотность русского рабочего составляют не менее сильный контраст с интеллигентностью рабочего Запада. Столь же велико различие между русским и западноевропейским капитализмом в отношении предприимчивости, знания дела и готовности стать выше рутины. Дороговизна капитала в России есть также одно из следствий некультурности русской жизни, ибо иностранные капиталы быстро восполнили бы недостаток капиталов на русском рынке, если бы иностранных капиталистов не отпугивали многие особенности наших внутренних порядков. Административная регламентация и мелочные стеснения, на которые наша промышленность наталкивается на каждом шагу, вызывают огромное трение, которое существенно тормозит поступательный ход нашей промышленности.

Еще и до настоящего времени сохранила свое полное значение та оценка условий русской жизни, задерживающих наше промышленное развитие, которар была дана более 40 лет тому назад величайшим русским экономистом Н.Г. Чернышевским в статье "Суеверие и правила логики"^73* ("Современник", 1859). Эти условия нашей общественной жизни Чернышевский определил одним словом - "азиатство".

"Азиатство", а отнюдь не недостаток рынка, мешает нам подвигаться столь же быстро по пути промышленного прогресса, как, например, Германия.

Но хотя "азиатства" еще очень много в русской жизни, все же мы - европейцы, и будущее принадлежит не "азиатству". Наша культурная отсталость уменьшается благодаря развитию того же капитализма. Никакие китайские стены не могут задержать проникновения к нам вместе с западноевропейскими формами производства и западноевропейской культуры. И поэтому наш прогноз таков: успехи русской капиталистической индустрии за последнее время являются только слабыми начатками того могущественного развития русского капитализма, которое предстоит в будущем.

---

^1* Николай - он, (-он) - псевдоним Даниельсона Николая Францевича (1844-1918), русского экономиста. Завершил начатый Г. Лопатиным первый перевод на русский язык "Капитала" К. Маркса, в связи с чем имел переписку с К. Марксом и Ф. Энгельсом, в которой затрагивал и проблемы экономического развития России. Основной труд "Очерки нашего пореформенного общественного хозяйства" (1893), который вместе с работами В.П. Воронцова служил теоретическим обоснованием воззрений народничества 80-90-х годов.
^2* Дисконтный процент - скидка, процент, взимаемый банками при учете векселей, учетный процент. В вексельном обращении при покупке (учете) векселей сторона, покупающая (учитывающая) вексель, платит меньше его нарицательной стоимости, причем разница между нарицательной и оплаченной стоимостью носит название дисконта (дисконтного или вексельного процента); сумма дисконта складывается из процента, рассчитанного на основе вексельной (дисконтной) ставки (ставки учетного рынка), зависящей от срока обращения векселя, его надежности и степени риска, которому подвергается покупатель.
^3* Имеется в виду отмена крепостного права (1861).
^4* Александров П.В., коммерции советник, сооруживший в Угрежском монастыре странноприимный дом и устроивший общежитие в 1859 г. (Ист.: Азбучный указатель имен русских деятелей для Русского биографического словаря. СПб., 1887. Ч. 1. С. 10). Торговый дом "Наследники коммерции советника Александрова" - с 1893 г. В собственности винокуренные заводы. Занимался торговлей хлебом (Ист.: Список сведений о действующих в России торговых домах (товариществах полных и на вере). СПб., 1912. С. 20).
^5* Веселовский Григорий Михайлович (? - 1896), редактор-издатель газеты "Дон”, автор исторических обзоров Воронежской губернии.
^6* Имеется в виду гражданская война между Севером и Югом (1861-1865).
^7* Весин Л.П. (1850-1895), публицист, служил в Министерстве финансов. Автор ряда статей о русской фабрично-заводской промышленности и отхожих промыслах (Значение отхожих промыслов в жизни русского крестьянства// Дело. СПб., 1886. № 7. С. 127-155; 1887. №2. С. 102-124). См. также: Маслобойное производство // Историко-статистический обзор промышленности России / Под ред. Д.А. Тимирязева. Т. И. Произведения фабричной, заводской, ремесленной и кустарной промышленности. СПб., 1886. С. 32-44; Табачное производство // Там же. С. 1-31. Автор статей "Пряжа из льна, пеньки и их суррогатов", "Добыча и обработка жиров, масел" и др.
^8* (К прим. 15). Слова от "Нужно иметь также в виду" до слов "для защищаемых им тезисов" в 1-м издании отсутствуют. - Ред.
^9* Каблуков Николай Алексеевич (5.10.1849-17.10.1919), земский статистик и экономист, общественный деятель, сотрудник многих газет и журналов: "Неделя", "Русская правда", "Критическое обозрение", "Русский курьер”, "Русские ведомости", "Русская мысль", "Юридический вестник", "Русское богатство", "Власть народа" и др. Доктор политической экономии и статистики (1895). С 1885 по 1907 г. - заведующий Статистическим отделением Московской губернской земской управы. Под его руководством были составлены 22 тома "Сборников статистических сведений по Московской губернии". С 1894 г. Н.А. Каблуков читал в Московском университете курс экономии сельского хозяйства (см.: Лекции по экономии сельского хозяйства. 1897 г.); с 1899 г. - статистики, а позже и политэкономии. Профессор Московского университета с 1903 г. Основные труды: Вопрос о рабочих в сельском хозяйстве. М., 1884; Значение хлебных цен для частного землевладения в Европейской России // Влияние урожаев и хлебных цен на некоторые стороны русского народного хозяйства / Под ред. проф. А.И. Чупрова и А.С. Посникова. Т. I. СПб., 1897. С. 97-144; Об условиях развития крестьянского хозяйства в России. 2-е изд. М., 1908; Курс статистики. М., 1911; Политическая экономия. М., 1918; Пособие при местных статистических обследованиях. 2-е изд. Доп. М., 1920; и др. Каблуков Н.А. - видный представитель народничества, доказывал, что в земледелии мелкая форма крестьянства является наиболее производительной, и что в России трудовое крестьянское хозяйство имеет особенно благоприятные условия для своего развития. Он считал, что развитие обрабатывающей промышленности в России не требует дальнейшего обезземеливания населения и, наоборот, промышленники и землевладельцы сами заинтересованы в упрочении крестьянского хозяйства. М.И. Туган-Барановский считал, что "некоторые отделы" монографии Н.А. Каблукова "Об условиях развития крестьянского хозяйства в России" "направлены против моей книги" (имеется в виду "Русская фабрика") (Начало. 1899. № 1-2. С. 39).

Н.А. Каблуков выступил с рецензией на кн. М.И. Туган-Барановского "Русская фабрика" (см.: Русские ведомости. 1899. №42-47). М.И. Туган-Барановский ответил статьей "Неосторожный критик (Н. Каблуков. "Новая книга по истории фабрики")" // Начало. 1899. № 3. С. 64-82.
^10* (К прим. 15). Слова от "Чтобы получить цифру" до слов "торговли и мануфактур" в 1-м издании отсутствуют. - Ред.
^11* Гоголь Николай Васильевич (1809-1852), русский писатель.
^12* Закавказский хлопок - в Закавказье хлопководство перешло из Персии. При персидском владычестве в главном хлопковом районе Закавказья - в Эриванской губернии собиралось до 90 тыс. пудов хлопка. Кроме того, хлопок выращивался в Елисаветпольской, Бакинской, Тифлисской, Кутаисской губерниях, в основном в восточной части Закавказья. После присоединения к России бывших персидских провинций туда стали проникать русские и иностранные дешевые хлопчатобумажные ткани. Кроме того, прекратилось взимание податей ватой, и производство хлопка стало заметно снижаться. Оживление наступило в конце 50-х и начале 60-х годов в связи с сокращением привоза хлопка из Северо-Американских Соединенных Штатов.
Только в Эриванской губернии сбор хлопка (в пудах) увеличивался следующим образом:
1861 г.-30 000
862 г. - 60 000
1863 г. - 150 000
1870 г.-273 000
1876 г. - 132 000
1877 г. - 149 000
(См.: Гаджигасанский Х-б. Хлопководство в России (Экономический очерк). М., 1915).
^13* Мировой кризис 1857 г. начался в Соединенных Штатах Америки, а затем перекинулся в Европу, где он охватил Англию, Францию, Германию, Австрию, Голландию, Данию и докатился до России. Возник в связи с усилением к 1857 г. железнодорожного строительства, возникновением множества новых акционерных компаний, спекуляций железнодорожными ценностями. В результате железнодорожная горячка ослабла, снизились горное и металлургическое производство. В США было потушено 120 доменных печей. Во Франции выплавка чугуна упала на 20%.
^14* Шипов Александр Павлович (1800-1878), действительный статский советник, знаток русской промышленности, председатель биржевого и ярмарочного комитетов в Н.-Новгороде. Писатель, основатель совместно с Ф.В. Чижовым журнала "Вестник промышленности", "Общества содействия русской промышленности и торговле”. Поборник развития русского национального производства. Председатель московских отделений Коммерческого и Мануфактурного Советов. (Ист.: Азбучный указатель имен русских деятелей для Русского биографического словаря. СПб., 1887-1888. Ч. 2. С. 444).
^15* "Экономический указатель" - еженедельный экономический журнал. Издавался в Петербурге с 1857 по 1861 г. Приложение - "Экономист" (1858-1864). Редактор - И.В. Вернадский.
^16* Торгово-финансовый кризис 1857 г., его причины и последствия обсуждались политико-экономическим комитетом при Русском географическом обществе. Материалы дискуссии, в которой принимали участие И.В. Вернадский, И.Я. Горлов, Ф.Г. Тернер, В.П. Безобразов, Е.И. Ламанский и др., изложены в журнале "Экономический указатель" за 1861 г., №221 (С. 153-155) и №226 (С. 209-213); причины кризиса также рассматривались в статье А. Шипова "Куда и почему исчезли наши деньги?" (Вестник промышленности. 1860. Т. IX. № 7. С. 34-76).
^17* Венский биржевой крах в мае 1873 г. послужил началом самого крупного мирового кризиса XIX века. Разразился почти одновременно как в Европе, так и в Америке. В Соединенных Штатах число банкротств достигло 5183, в Англии - до 7500. Нью-Йоркская биржа впервые была закрыта на десять дней. В России волна банкротств началась на Нижегородской ярмарке. Цена английского чугуна упала на 25%, каменного угля - на 20%. Железно-дорожное строительство прекратилось. Горное и металлургическое производства потеряли рынок сбыта. Последовало массовое сокращение производства.
^18* Вирт Макс (1822-1900), немецкий экономист и публицист.
^19* Имеется в виду Русско-Турецкая война 1877-1878 гг.
^20* "...в летописях Макария"-зд. "летописи " - фигурально; нижегородская ярмарка (или Макарьевская - от монастыря св. Макария Желтоводского, у стен которого она происходила раз в году) была одной из крупнейших и древнейших в дореволюционной России.
^21* Блиох Иван Станиславович (24.7.1836-6.1.1902), экономист, статистик и финансист, предприниматель в области железнодорожного строительства, учредитель и председатель правлений нескольких акционерных железнодорожных обществ, варшавский банкир. Автор работ по экономической истории России, экономике промышленности и сельского хозяйства. Соч.: Финансы России XIX столетия. СПб., 1882. Т. 1-4; Мелиорационный кредит и состояние сельского хозяйства в России и иностранных государствах. СПб., 1890; Экономико-статистические работы 1875-1890 гг. Париж, 1890; на его труд "Влияние железных дорог на экономическое состояние России" (СПб., 1878. Т. 1-5) ссылается М.И. Туган-Барановский. Последние годы жизни посвятил пропаганде мира и издал книгу "Будущая война".
^22* Приклонский Сергей Алексеевич (1846-1886), публицист. Служил в Министерстве внутренних дел до 1879 г. Поместил ряд статей, касающихся внутренней экономической жизни России, в ряде периодических изданий того времени, в частности в "Деле", "Русском вестнике" и др.
^23* "Дело" - ежемесячный научно-литературный журнал, выходивший в Петербурге с 1866 по 1888 г. Официальным редактором журнала был Н.И. Шульгин, фактически - Г.Е. Благосветлов, бывший редактор "Русского слова", закрытого по распоряжению правительства.
^24* Берд Карл Николаевич (? - 1843), известный заводчик и первый строитель пароходов на Неве. В 1786 г. прибыл в Россию из Шотландии для усовершенствования Александровского пушечно-литейного завода в Петрозаводске. В 1815 г. устроил первое пароходство на Неве и долгое время был единственным хозяином сообщений между Петербургом и Кронштадтом. Основатель механическо-литейного завода в Петербурге и династии русских заводчиков.
^25* "Русская мысль", ежемесячный литературно-политический журнал. Издавался с 1880 по 1918 г. (Москва-Петербург). Редактор П.Б. Струве. Анализ некоторых причин экономического застоя 80-х годов XIX века дан в отделе "Внутреннее обозрение" (вел В.А. Гольцев): книги VII-X и XII за 1882 г.
^26* "Русская мысль", ежемесячный литературно-политический журнал. Издавался с 1880 по 1918 г. (Москва-Петербург). Редактор П.Б. Струве. Анализ некоторых причин экономического застоя 80-х годов XIX века дан в отделе "Внутреннее обозрение" (вел В.А. Гольцев): книги VII-X и XII за 1882 г.
^27* Грюндерство (от нем. Grundcr - основатель) - массовое лихорадочное учредительство акционерных обществ, банков и страховых компаний. Особенно было развито в 50-70-х годах XIX века. Сопровождается широкой эмиссией ценных бумаг, биржевыми спекуляциями, созданием дутых предприятий. Капитал вновь основанных в России акционерных компаний был равен (в млн. руб.):
в 1856 г. - 15
в 1857 г.-30
в 1858 г.-51
^28* "Вестник финансов, промышленности и торговли", журнал Министерства финансов России. Основан в 1865 г. До 1884 г. именовался "Указатель правительственных распоряжений по Министерству финансов"; в 1884 г. журнал выходил под двойным наименованием ("Указатель" и "Вестник"). В "Указателе" помещались только правительственные распоряжения, а в "Вестнике" наряду с ними - экономические статьи и обзоры о России и других странах. В качестве отдельных приложений к "Вестнику" печатались балансы частных кредитных учреждений, отчеты торговых и промышленных предприятий, своды тиражей. С 1885 г. журнал стал выходить под названием "Вестник финансов, промышленности и торговли". Начавшая выходить в 1892-1893 гг. в качестве приложения к нему "Торгово-промышленная газета" с 1894 г. стала самостоятельным изданием.
^29* Юз Джон, выходец из Англии. В 1869-1870 гг. построил чугуноплавильный завод и основал пос. Юзовку в Екатеринославской губернии.
^30* Пастухов Н.П., владелец Сулинского чугуноплавильного завода в Черкасском округе области Войска Донского и каменноугольных копей в этом же округе.
^31* Коккериль Джон (1790-1840), крупный английский промышленный деятель и фабрикант. Умер в России. Владелец до 60 фабрик (шерстепрядильных, бумагопрядильных, суконных) и металлургических и машинных заводов в Польше, Испании, Англии, Бельгии, Франции. Сторонник широкого применения машин в промышленности.
^32* Брандт Борис Филиппович (1860-1907), русский экономист и публицист. Главные труды: "Иностранные капиталы. Их влияние на экономическое развитие страны". В 3 т. 1898-1901, на которые ссылается М. Туган-Барановский, и ’Торгово-промышленный кризис в России и Западной Европе". В 2 т. 1902-1904- написаны по поручению Министерства финансов. Сторонник официальной политики Российской империи.
^33* Михайловский В.Г. (1871 - ?), статистик. С 1897 по 1911 г. - помощник заведующего, с 1911 г. - заведующий отделением статистики Московской городской управы. В дальнейшем - в ЦСУ. Участник всех съездов русских статистиков, руководил 34 различными переписями и обследованиями. Первая его крупная работа "Развитие русской железнодорожной сети" (Доклад, читанный в заседании III отделения Императорского Вольного экономического общества 21 марта 1898 года//Труды ИВЭО. СПб., 1898. №2. Март-Апр. С. 117-147) заслужила высокую оценку М.И. Туган-Барановского. См. также: Факты и цифры из русской действительности. Население России по первой всеобщей переписи// Новое слово. 1897. №9. Июнь. С. 97-117.
^34* Статистическое отделение было создано при Московском юридическом обществе в 1882 г. Его бессменным председателем был А.И. Чупров. При Статистическом обществе происходили съезды, на которые съезжались земские статистики из многих губерний России для разработки и согласования программ собирания статистических данных, проведения обследований.
^35* Витте Сергей Юльевич (1849-1915), граф, русский государственный деятель. Министр путей сообщений в 1892 г., финансов - с августа 1892 г., председатель Кабинета министров с 1903 г., Совета министров - в 1905-1906 гг. Его книга "Принципы железнодорожных тарифов" (1883) явилась первым опытом в России по систематическому изложению тарифных вопросов, в которой он настаивал на необходимости правительственного контроля. В 1880 г. была впервые применена на практике его идея о выдаче ссуд под хлебные грузы. Провел ряд важных экономических мероприятий, содействовавших индустриализации страны. Инициатор винной монополии (1894 г.); строительства Сибирской железной дороги; денежной реформы (1897 г.), связанной с введением золотого рубля. До этого в России было неразменное денежное обращение ассигнациями, а основной денежной единицей был серебряный рубль. Серебряный рубль не вписывался в мировую денежную систему, поскольку на мировом рынке господствовал "золотой стандарт". В ходе денежной реформы ассигнации приравнивались к золотому рублю (каждый рубль содержал 0,174 золотника драгоценного металла), "обеспечиваясь золотом Российской империи" и свободно обмениваясь на золото в банках. Реформа способствовала созданию твердой валюты, укреплению внутреннего денежного обращения и притоку в Россию иностранного капитала. Оценка реформы дана М.И. Туган-Барановским в его кн.: Бумажные деньги и металл. Пг., 1917. Автор манифеста 17 октября 1905 г. "Конспект лекций о народном и государственном хозяйстве” (СПб., 1912) (конспект лекций, читанных Витте в 1900-1902 гг. брату царя великому князю Михаилу Александровичу) состоял из двух частей: в первой излагался курс политической экономии, во второй - учение о финансах. М.И. Туган-Барановский откликнулся на появление этой книги большой статьей, где дал высокую оценку книге и автору. В этой книге, писал М.И. Туган-Барановский, "собрано столько ценных наблюдений, столько поучительных мыслей и соображений, что появление ее следует приветствовать" (Туган-Барановский М.И. Книга гр. С.Ю. Витте// Речь. 1914. 1 янв).
^36* Афанасьев Георгий Емельянович (1848 - ?), журналист, историк, приват-доцент Новороссийского университета (с 1884 г.), автор ряда исследований по истории Франции, финансам. С 1879 г.- директор Одесского общества взаимного кредита. Печатался в одесской газете "Правда", где поместил более 200 статей по различным вопросам внутренней жизни Российской империи. В 90-х годах - управляющий киевской конторой Государственного банка.
^37* "...ряд конверсий, совершенных... финансовым ведомством в первой половине 90-х годов...", конверсия - изменение, обращение, перевод чего-либо во что-либо (от лат. conversio); имеются в виду: изменение таможенного тарифа в 1891 г. (в 1880 г. пошлина составляла 16%, в 1891 г - 33%); изменение порядка использования иностранных займов (С.Ю Витте пошел по пути целевых займов под конкретные программы и впервые в России получил французский железнодорожный заем для строительства железной дороги Оренбург-Ташкент); введение золотого рубля (см. выше): увеличение косвенных налогов (на сахар, табак и др.); введение винной монополии (частная продажа водки была отменена и установлен акцизный сбор - 4,4 руб. с ведра при стоимости без налога от 12 до 20 руб.); изменение нормы доходности по государственным ценным бумагам. В результате данных конверсий платежи по государственному долгу увеличились с 237,8 млн. руб. лишь до 257,3 млн. руб. (всего на 19,5 млн. руб., или на 1,1% на сумму увеличения долга), а ежегодные платежи по обслуживанию долга сократились на 13,4 млн. руб. золотом и 30 млн. руб. кредитными билетами. См.: Энциклопедический словарь: Россия. JL, 1991 (репринт соотв. тома энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона). С. 196.
^38* Имеется в виду Шарапов С.Ф., редактор-издатель еженедельной газеты "Русский труд", выпускавшейся в С.-Петербурге (1897-1899). Шарапов Сергей Федорович (1856-1911), публицист, издатель газеты "Русское дело" (1886-1910 с перерывами). Выступал против финансовой политики С.Ю. Витте. См.: Соч. М., 1900-1906. Т. 1-9.
^39* Дервиз П.Г. фон, крупный делец в области железнодорожного строительства в конце 50-х и в 60-х годах XIX в.
^40* Мамонтовы, семья известных русских купцов и промышленников. Основатель: Федор Иванович М. нажил состояние в начале XIX века на продаже водки на Сибирском тракте. Наиболее известный из них - Савва Иванович М. (1841-1918). Видный деятель в области русского искусства, меценат. Крупный промышленник, занимался строительством железных дорог, разработкой нефтяных промыслов в Баку, освоением русского Севера. Был знатоком музыки и изобразительных искусств, режиссером. Выступал в любительских спектаклях как певец и актер. В 1870-1890 гг. объединил в своем подмосковном имении Абрамцево группу виднейших русских художников и музыкантов (И.Е. Репин, М.М. Антокольский, B.М. Васнецов, Ф.И. Шаляпин), сыгравших выдающуюся роль в развитии национального искусства. В 1885 г. основал Московскую частную русскую оперу, которой одно время руководил в качестве режиссера. Этот театр занял видное место в русской художественной жизни, способствовал утверждению реалистического направления в оперно-театральном искусстве. Мамонтов написал также ряд драматических пьес. (Ист.: Мамонтов ВС. Воспоминания о русских художниках. Абрамцевский художественный кружок. 2-е изд. М., 1951; Кузьмичев А., Петров Р. Русские миллионщики. М., 1993. С. 52-67.)
^41* "Торгово-промышленная газета", основана в 1892 г., печатала сведения из политической, общественной и экономической русской и иностранной жизни. В центре внимания газеты были интересы развития торговли, промышленности и сельского хозяйства. (См.: Советов И.Г. Литературный указатель. М., 1903. С. 205.)
^42* "Новое время", ежедневная газета с воскресными иллюстрированными приложениями. Основана 28 февр. 1876 г. в С.-Петербурге. Редактор - Михаил Павлович Федоров. Издатель- Алексей Сергеевич Суворин.
^43* "Край", польская политическая и литературная газета, еженедельное издание. Издавалась с 1881 г., в Санкт-Петербурге. Редактор- Эразм Пильца.
^44* "Северный курьер", ежедневная политическая и литературная газета в C.-Петербурге. Издатель - князь В.В. Барятинский. Редакторы - В.В. Барятинский, К.И. Арабажин. Прекращено издательство газеты 22 декабря 1900 г.
^45* "Русские ведомости", ежедневное издание с 3 сентября 1863 г., Москва. Издавалась для воспитанников учебных заведений, учителей городских и сельских школ. Издатели - Д.Н. Анучин, А.С. Посников, В.М. Соболевский, А.П. Лукин, В.Ю. Скалой, А.И. Чупров, М.Е. Богданов и П.И. Бларамберг. Редакторы: В.М. Соболевский, Д.Н. Анучин.
^46* "Сын Отечества", ежедневная политическая, литературная газета, издавалась с 1812 г. с ежедневными иллюстрированными приложениями в С.-Петербурге. Издатель с 4 марта 1886 г.- С.Е. Добродеев. Редактор - А.К. Шеллер (А. Михайлов). Газета перестала издаваться с мая 1900 г.
^47* "Волынь", политическая, литературная общественная газета, издавалась в Житомире с 1878 г. Редактор - К.И. Коровицкий, издательница - Е.Б. Коровицкая.
^48* "С.-Петербургские ведомости", ежедневная газета. Издавалась с 1824 г. Редактор-издатель с 1 янв. 1896 до 1903 г. - князь Э.Э.Ухтомский. Объявлено два предостережения 4 февр. 1899 г. за статью в № 33 "Как восстановить каноническое управление и соборы в русской церкви" и, в частности, "за резкое осуждение иерархического устройства и управления всеми делами православной церкви". С июля 1903 г. редактор - А.А. Столыпин.
^49* "Северный край", ежедневная политическая, общественная и литературная газета, издавалась с 1 декабря 1893 г. в Ярославле. Редактор-издатель - Михеев.
^50* "Волгарь", ежедневное, политико-общественное и литературное издание. Преобразовано из "Нижегородского биржевого листка". Издатель-редактор - С.И. Жуков, Н. Новгород.
^51* "Нижегородский листок", ежедневная газета, ставила своей задачей разработку вопросов нижегородской и поволжской жизни, отводя в то же время место и интересам современной государственной и общественной жизни России.
^52* Добров и Набгольц - "Т-во Доброва и Набгольца". Владело меднокотельным и чугунолитейным заводами в Н. Новгороде. Чугунолитейные и механические заводы в Москве. Вырабатывало мельничные машины, станки для обработки волоконных веществ, трубы.
^53* Курбатов У.С., владелец судостроительного завода в Н. Новгороде. (Ист.: Рабочее движение в России в 1904-1905 гг. JL, 1975. С. 574).
^54* "Орловский вестник”, ежедневная газета общественной жизни, политики, литературы и торговли. Орел. Редактор-издатель - А.И. Аристов.
^55* "Каспий", ежедневная литературная, общественная и политическая газета. Издавалась с 1880 г. в Баку. Редактор-издатель - А.И. Топчибашев
^56* "Приднепровский край", ежедневная, научно-литературная, политическая и экономическая газета. Издавалась с 1898 г. в Екатеринославле Издатель - М.С. Копылов. Редактор - Ф.П. Духовицкий.
^57* "Одесский листок", ежедневная с воскресными иллюстрированными приложениями литературная, политическая и коммерческая газета. Издавалась в Одессе с 1869 г. Редактор-издатель - В.В. Навроцкий. Секретарь редакции - А.С. Попандопуло.
^58* "Биржевые ведомости", газета биржи, финансов, торговли, политики и общественной жизни. Образована из слияния "Биржевого вестника” с "Русским миром”. Выходила 2 раза в день. Издатель с 1 ноября 1880 г. - С.М. Проппер. Редактор - М.М. Конишек. Приложения: "Новая иллюстрация", "Огонек", "Здравие семьи".
^59* "Промышленный мир”, еженедельная экономическая, финансовая, торговая и промышленно-техническая газета. Издавалась с ноября 1899 г. в С.-Петербурге. Редактор-издатель - А.С. Залтупин.
^60* от post hoc est propter hoc - после этого, но не вследствие этого (лат.).
^61* Теоретические вопросы реализации были поставлены в книге М.И. Туган-Барановского "Промышленные кризисы в современной Англии, их причины и влияние на народную жизнь" (1894). В 1897-1899 гг. на страницах русских журналов ("Научное обозрение", "Новое слово", "Жизнь", "Русское богатство", "Мир Божий" и др.) происходила дискуссия по вопросам теории реализации. В ее ходе марксистами была выдвинута позиция, признающая определенную "независимость" производства средств производства от производства предметов потребления, но, в конечном счете, не непосредственно, а опосредованно связывающая изготовление средств производства с изготовлением предметов потребления (см.: Ленин В.И. Заметки к вопросу о теории рынков (по поводу полемики И. Туган-Барановского и Булгакова) // Поли. собр. соч. Т. 4. С. 44-54; Он же. Еще к вопросу о теории реализации // Там же. С. 67-87; Он же. Ответ г.П. Нежданову//Там же. С. 157-162).
^62* Крестовниковы, семья известных русских купцов и промышленников. Основатель - Козьма Васильевич К. жил и умер в Москве в начале XIX века. В 1851 г. на основе торговой фирмы "А.К. Крестовников с племянниками" была основана фирма "Братья Крестовниковы", в которой главные дела решали четыре брата: Николай, Александр, Григорий и Валентин. Основали в Казани стеариновый завод, к концу XIX века ставший главным центром химической промышленности России. Организовали поставку хлопка из Средней Азии в Россию. Наиболее известный из К. в начале XX века Григорий Александрович - председатель Московского купеческого банка, председатель Московского биржевого комитета, с 1906 г. - член Государственного совета.
^63* Кноп Людвиг, в обрусевшем варианте - Лев Григорьевич Кноп (1821-1894), барон, "русский Рокфеллер", как позднее окрестили его современники. Родился в Бремене (Англия) 3 августа 1821 г. в семье мелкого торговца. По окончании коммерческого училища он только год провел в Англии, на родине хлопчатобумажной индустрии, изучая у Джона Брайта в Рочдейле основы производства: прядение, ткачество и набивку. В 1839 г. как помощник представителя фирмы "Де Джерси", был отправлен в Москву, где находилось отделение фирмы по продаже английской пряжи. Здесь он познакомился с Саввой Васильевичем Морозовым, создателем знаменитой на весь мир Никольской мануфактуры. Первое дело Кнопа было в высшей степени сложным и щепетильным: английские машины для хлопчатобумажной промышленности под угрозой тяжкой кары запрещалось вывозить на континент, а именно в этом просил его "посодействовать" С.В. Морозов. Устанавливаемые на отечественных фабриках машины были исключительно бельгийского и французского производства, да еще устаревших конструкций. И лишь с 1842 г., когда был снят запрет на экспорт английских машин, началась, как отмечали современники, "новая эра в нашей хлопчатобумажной промышленности". Эра эта напрямую связана с именем Кнопа, сумевшего первым ввезти в Россию современны английские машины и преодолеть отсутствие надежного кредита со стороны российских частных предпринимателей. Руководство фирмы "Де Джерси" открыло кредит для русских фабрик, оснащаемых с помощью фирмы английскими машинами. Большую помощь в этом деле оказал Людвигу Кнопу его младший брат, работавший тогда в Манчестере.

В течение последующих лет почти вся текстильная, главным образом хлопчатобумажная, промышленность Московского промышленного района была модернизирована и переоборудована заново. Английские кредиты и машины, монополизм в сфере сбыта сырья не только обеспечили Кнопу особое место в среде российских предпринимателей, но и укрепляли позиции английских деловых кругов в России. Эффективность новых фабрик, оборудованных конторой Кнопа, позволяла московским "ситцевым" фабрикантам быстро завоевать необъятный внутренний рынок России и устремиться за границы империи: в Европу, Азию.

Основателем и такой замечательной мануфактуры, как "Кренгольмская мануфактура", можно по праву считать "московского" немца Людвига Кнопа. Именно он в 1856 г. купил у семьи Сутгоф остров Кренгольм, а в начале следующего года при его деятельном участии образуется "Товарищество Кренгольмской мануфактуры", высочайше утвержденное в июле 1857 г. 30 апреля того же года в присутствии учредителей товарищества - Э.Ф. Кольбе, Г.И. Хлудова, А.И. Хлудова, К.Т. Солдатенкова, Л.Г. Кнопа и Р.П. Барлова состоялась закладка первого корпуса мануфактуры. 10 октября 1858 г. пущены в действие 8 тыс. веретен. К концу жизни Кнопа "Кренгольмская мануфактура" стала лидером отрасли. Сыновья Л. Кнопа - Андрей и Федор стали, как и отец, предпринимателями. Правда, у них не было того влияния и авторитета, и к началу первой мировой войны влияние конторы Кнопа в московской текстильной промышленности совсем ослабло.
^64* Шульце-Геверниц (Schulze-Gaevemitz) Герхарт (1864-1943), немецкий буржуазный экономист. Был профессором политической экономии Фрейбургского университета; в 1891-1892 гг. занимался изучением текстильной промышленности и земельных отношений России и преподавал в Московском университете. Шульце-Геверниц примыкал к исторической школе в политической экономии. Основная идея работ Шульце-Геверница - обоснование возможности установления социального мира, "социальной гармонии" в обществе. В монополистическом капитале, в господстве крупных банков Шульце-Геверниц видел выражение "организованного капитализма", при котором "промышленное государство" осуществляет сознательное регулирование, подменяющее действие "автоматически функционирующих экономических законов".
^65* Ницше Фридрих (1844-1900), немецкий философ, проповедник волюнтаризма и иррационализма. В 1869-1879 гг. - профессор филологии в Базеле. В многочисленных произведениях ("Человеческое, слишком человеческое" (1878), "Так говорил Заратустра" (1883-1891), "По ту сторону добра и зла" (1886) и др.) Ницше проповедовал субъективный идеализм, в духе иррационализма объявлял иллюзией объективный мир и его закономерности. Вслед за А. Шопенгауэром Ницше утверждал, что определяющей силой в природе и обществе является воля; ход истории, по мнению Ницше, зависит от воли одиночек, стремящихся к власти. "Воля к власти", по его утверждению, действует в качестве главного побудительного мотива в жизни "сверхчеловека" -"человека-зверя", "белокурой бестии", стоящей "по ту сторону добра и зла".
^66* Люксембург Роза (1871-1919), крупный деятель германского и польского рабочего движения, один из представителей левых в германской социал-демократии и во II Интернационале, один из основателей Коммунистической партии Германии. Р. Люксембург написала два научных экономических труда - "Введение в политическую экономию" (рус. пер. 1925 г.) и "Накопление капитала" (1913 г. Т. 1-2. Рус. пер. 1929 г.). В противовес теории расширенного воспроизводства К. Маркса, Р. Люксембург развивала теорию, согласно которой накопление в капиталистическом обществе возможно лишь за счет размывания, поглощения "некапиталистической среды", т.е. хозяйств крестьян и ремесленников, и что только с исчезновением этой "некапиталистической среды" капитализм рухнет под тяжестью своих внутренних экономических противоречий.
^67* Карышев Николай Александрович (1855-1905), экономист, статистик, земский деятель. Научные труды посвящены в основном вопросам мелкого крестьянского хозяйства. Сторонник и защитник общинного землевладения. Сотрудничал в газете "Русские ведомости", журналах "Земство", "Русское богатство". Профессор Юрьевского (Тартуского) университета, затем Московского сельскохозяйственного института. С 1888 по 1891 г. - приват-доцент прикладной политэкономии Московского университета, в 1891 г. - профессор Дерптского университета. Труды: Крестьянские вненадельные аренды. Дерпт, 1892; Материалы по русскому народному хозяйству. Наша фабрично-заводская промышленность в первой половине 90-х годов. М., 1898; Народнохозяйственные наброски. К изучению наших отхожих промыслов // Русское богатство. 1896. № 7. С. 1-24; Статистический обзор распространения главнейших отраслей обрабатывающей промышленности в России // Юридический вестник. М., 1889. № 9. С. 38-67; и др.
^68* Полемика М. Туган-Барановского с Н.Ф. Даниэльсоном в первом издании "Русской фабрики" по поводу динамики численности фабрично-заводских рабочих в 60-90-е годы XIX века занимает обширное место - более 10 страниц. Суть аргументов М. Туган-Барановского воспроизводится и в третьем издании, которое послужило основой предлагаемого читателю переиздания "Русской фабрики". Но есть один аргумент в споре Туган-Барановского с Даниэльсоном, который не вошел в третье издание, аргумент, касающийся обоснованности официальной статистики. Этот аргумент представляется важным ввиду его дискуссионности. Воспроизводим его полностью.

«Я предвижу возражение, которое мне сделает г.-он. Г.-он скажет, что и мои цифры недостоверны, так как вообще наша официальная статистика не заслуживает доверия. Он скажет, что увеличение числа рабочих в моей таблице есть только кажущееся и выражает собой только улучшение приемов регистрации. Но, во-первых, это нужно доказать: нет решительно никаких оснований думать,что регистрация фабричных рабочих отличается теперь большей точностью, чем раньше, так как приемы регистрации остались теперь совершенно те же, что и раньше. В 1893 г. (последний год, за который имеются сведения), как и в 60-х годах, вся наша фабричная статистика всецело основывалась на показаниях самих фабрикантов, которые показывают, что хотят, не отвечают за неисправность показаний и, вообще, уменьшают цифры своих рабочих и размеры оборотов. Поэтому приводимые мною данные отнюдь не выражают действительного числа рабочих в каждом отдельном году, хотя они и вполне пригодны для изображения относительных изменений числа рабочих за разные годы. Во-вторых, лучшим доказательством, что мои цифры не фантастичны (как цифры r.-она), а выражают собою действительный рост числа рабочих, является совпадение колебаний этих цифр с колебаниями других рядов цифр, полученных совершенно из других источников Число рабочих в моей таблице особенно повышается в эпохи промышленного возбуждения и падает в эпохи застоя, что доказывает относительную верность приводимых мною данных. Если бы все дело заключалось в улучшении регистрации, то почему цифры рабочих уменьшались бы в половине 70-х и 80-х годов. Это-то соображение, главнейшим образом, и побуждает меня признать нашу официальную фабричную статистику материалом, вполне пригодным для изображения движения нашей фабричной промышленности, хотя эта статистика, несомненно, не выражает действительного состояния промышленности в каждом отдельном году. И, наконец, в третьих, есть серьезное основание думать, что цифры 60-х и 70-х годов скорее были преувеличены, чем уменьшены. В то время домашнее производство, по заказам фабрикантов, имело значительно большее значение, чем теперь, и домашние рабочие (кустари) сплошь и рядом регистрировались в качестве фабричных рабочих. На это указывает, например, в 1870 г. официальный автор г. Д. Тимирязев, по словам которого, в "итоги фабричных рабочих включаются и крестьяне-кустарники, работающие на фабрику на стороне, часто в другом уезде и даже другой губернии" (Статистический атлас главнейших отраслей фабрично-заводской промышленности Европейской России 1870 г. Вып. I. С. V). Теперь домашние рабочие, как общее правило, не зачисляются в число фабричных. Но если бы даже они отчасти и зачислялись (что возможно) все же ввиду относительного уменьшения числа таких домашних рабочих, происходящее отсюда увеличение общего итога фабричных рабочих должно быть не столь значительно» (Туган-Барановский М. Русская фабрика в прошлом и настоящем. СПб., 1898. С. 338). См. также: Споры о фабрике и капитализме: (Моим критикам) // Начало. 1899. № 1-2. С. 22-52; Неосторожный критик: Н. Каблуков // Начало. 1899. № 3. С. 64-82.
^69* "Русское богатство", ежемесячный литературный и научный журнал, издавался 1892-1918 гг. в С.-Петербурге. Издатели - Н.К. Михайловский и В.Г. Короленко; редакторы - С.М. Попов и П.В. Быков.
^70* "Известия Московского сельскохозяйственного института", выходили 4 раза в год; редакторы - проф. Д.Н. Прянишников и С.И. Ростовцев.
^71* Ильин В., один из литературных псевдонимов В.И. Ленина (1870-1924). Под этим псевдонимом вышли работы В.И. Ленина: Развитие капитализма в России (1899), Перлы народнического прожектерства (1897, опубл. 1898). От какого наследства мы отказываемся?(1897, опубл. 1898), Материализм и эмпириокритицизм (1908, опубл. 1909) и др. Ульянов - Ленин Владимир Ильич - крупнейший революционер-марксист и теоретик марксизма. Стал известен в 90-е годы XIX в. как социал-демократ и экономист, исследующий процессы развития капитализма в России, полемизирующий с народниками, а затем и с легальными марксистами. Однако в его трудах степень развития капитализма в России была преувеличена. Основатель Российской коммунистической партии большевиков (впоследствии КПСС) и советского государства - СССР.
^72* Менделеев Дмитрий Иванович (8.2.1834-2.2.1907), великий русский ученый; открыл периодический закон химических элементов, являющийся естественнонаучной основой современного учения о веществе. Передовой общественный деятель своего времени, Д.М. Менделеев боролся за развитие производительных сил России, ее экономическую и культурную независимость.

Менделеев многого ожидал от реформ 60-70-х годов XIX века и с ними связывал развитие отечественных производительных сил. Менделеев развивал идею широкого использования отечественных полезных ископаемых и создания в России химических производств. Он призывал русских капиталистов развивать новые отрасли промышленности, обосновывал в ряде своих работ и выступлений выгоды той или иной отрасли. Придавая большое значение средствам экономической политики, содействующим ускоренному капиталистическому развитию страны, в частности протекционизму, Менделеев принял деятельное участие в разработке таможенного тарифа 1891 г.

Менделеева интересовали все основные отрасли производства, но особенно большое внимание он уделял таким отраслям промышленности, как нефтяная, угольная, металлургическая, химическая и др. Начиная с 1860-х годов в течение всей жизни он исследовал нефтяную промышленность Кавказа. В 1877 г. выдвинул свою гипотезу происхождения нефти из карбидов тяжелых металлов. Проблему разработки многочисленных угольных месторождений России он связывал с развитием отечественной металлургии, и в первую очередь с ростом производства чугуна, железа, стали и меди. Важное место в трудах Менделеева отведено развитию химической промышленности России. Он является одним из основоположников современной агрохимии. Им уделено также внимание орошению почв района нижней Волги, улучшению судоходства на реках России, постройке новых железных дорог, созданию северных морских путей сообщения, проблеме освоения Арктики и многим другим вопросам.
^73* Туган-Барановский имеет в виду следующее место из статьи Н.Г. Чернышевского: "Азия так же не знает общественного владения, как и Западная Европа... Сирия, Персия, Кабул, Бухара, Хива, Коканд - все эти страны точно так же имеют личную поземельную собственность, как и Англия, Бельгия, Рейнская Германия. Из этого... можно заключить, что личная поземельная собственность вовсе не служит ручательством за высокое развитие земледелия, что порядок землевладения, будучи необыкновенно важен по своему влиянию на распределение имущества между разными сословиями, не имеет ровно никакого влияния на развитие технической стороны сельского хозяйства... Совокупность тех условий, при которых обработка земли бывает плоха и сбор хлеба мало совокупность этих условий, враждебных развитию сельского хозяйства, называется... - азиатством" (Чернышевский Н.Г. Суеверия и правила логики // Современник. 1859. № 10. С. 518).
¹ Безобразов В.П. Уральское горное хозяйство // Труды комиссии для пересмотра податей и сборов. СПб., 1867. Т. XII. Ч. 5. С. 104. 150, 238.
² Там же. С. 72.
³ Материалы для истории и статистики железной промышленности в России: Общий обзор. СПб., 1896. С. 25.
⁴ В 1-м издании имеются еще данные за 1864 и 1866 гг. и таблица имеет следующий вид:

⁵ Обозрение фабрично-заводской промышленности Калужской губ. // Памятная книжка Калужской губернии на 1861 г. Калуга. 1861.
⁶ Суконные фабрики и шерстомойни Симбирской губернии // Симбирский сборник. Симбирск, 1870. Т. II.
⁷ Памятная книжка Воронежской губ. на 1865-1866 гг. Воронеж, 1865. С. 50.
⁸ Памятная книжка Казанской губ. на 1863 г. Казань. 1863.
⁹ Шерстяные изделия // Историко-статистический обзор промышленности России. СПб., 1886 С. 152.
¹⁰ Там же. С. 139.
¹¹ В 1-м издании:

¹² О хлопчатобумажном кризисе 60-х годов интересные данные см.: Гарелин Я. Город Ивано-Вознесенск. Шуя, 1884. Ч. II. С. 25-27.
¹³ Историко-статистический обзор промышленности России. М., 1883. Т. II. С. 24.
¹⁴ Там же. С. 195.
¹⁵ В 1-м издании в таблице дан 1858 г. с цифрой привоза - 7596. - Ред.
¹⁶ Примеч. 13. 14, 15. 16 и 17 относятся к табл. 5 - Ред. Количество иностранного хлопка и пряжи определялось по ежегодным изданиям департамента таможенных сборов - "Государственная внешняя торговля в России в разных ее видах" (за прежние годы) и "Обзор внешней торговли России" (за последние годы). До 1890 г. среднеазиатский хлопок, ввозимый через порты Каспийского моря, включался в статистических изданиях д-та таможенных сборов в общую сумму азиатского хлопка; с этого года среднеазиатский хлопок не включается в эту сумму и регистрируется особо. Чтобы определить общий привоз в Россию среднеазиатского хлопка до 1890 г. (не только через Каспийское море, но и сухим путем), я прибавлял к общей сумме азиатского хлопка, по данным д-та таможен, сбор., отправку хлопка по Оренбургской ж.д. со станции Оренбург (цифры отправки я выбрал из ежегодных отчетов Оренбургской ж.д. за время 1877-1889 гг.). Для определения же привоза среднеазиатского хлопка в Россию с 1890 г. я пользовался цифрами, приводимыми в "Обзорах внешней торговли", и суммировал эти цифры с цифрами очищенного пошлиной иностранного хлопка за соответствующие годы. Замечу кстати, что при сличении с подлинными "Обзорами" сводного издания д-та таможен, сбор. - "Статистические сведения о внешней торговле России" (СПб., 1896) обнаружилось, что в этом последнем издании все цифры подвоза хлопка и пряжи за 1861-1869 гг. показаны неверно и, кроме того, встречаются грубые опечатки для последующих годов.
¹⁷ До 1875 г. - по "Материалам для истории и статистики железной промышленности России. Общий обзор железной промышленности" (СПб., 1896). От 1875 г. - по "Сборникам статистических сведений о горнозаводской промышленности России" за соответствующие годы. Цифра 1898 г. взята из "Вестника финансов" (1899. № 21. С. 524). Цифра 1899 г. взята из: Матвеев А Железное дело России в 1899 г. СПб., 1900.
¹⁸ Цифры за 1863-1865 гг. взяты из "Сборника сведений и материалов по ведомству министерства финансов" за соответствующие годы, причем из общих итогов сборника вычтены цифры рабочих Сибири, Кавказа, Финляндии и Царства Польского. От 1866 по 1877 г. включительно цифры имеют лишь приблизительный характер и получены следующим образом. В "Ежегодниках министерства финансов" печатались в выпусках (I, VIII и XII) цифры рабочих за соответствующие годы, но не по всем родам производства, а лишь по главнейшим. Чтобы получить приблизительные цифры рабочих по всем производствам. я прибавлял к общим цифрам фабричных рабочих в "Ежегодниках" число рабочих в недостающих производствах, вычисляемое следующим образом: я брал цифры рабочих по этим производствам в 1865 и 1878 гг. и путем сложных процентов определял, сколько рабочих было в данном производстве в данном году, предполагая, что число рабочих возрастало равномерно. Предположение это, разумеется, условно, но возможная отсюда погрешность не особенно важна, так как число рабочих, вычисляемое таким образом лишь приблизительно, не превышало 20% всего числа рабочих, в большинстве же случаев было менее. Нужно^8* иметь также в виду, что нерегистрированные производства относились главным образом к мелким промыслам, связанным с земледелием, которые мало подпадают влиянию периодических колебаний промышленности. Поэтому предположение о равномерном возрастании числа рабочих в этих производствах из года в год вероятнее, чем предположение, что число рабочих в нерёгистрированных производствах изменялось так же, как и в регистрированных; во всяком случае, из научной осторожности, не желая искусственно усиливать периодические колебания числа рабочих, я должен был остановиться на первом допущении как менее благоприятном для тех выводов, к которым я прихожу. Я указываю на все это ввиду того, что мой прием вызвал возражения г. Каблукова^9*, не понявшего, что прием этот продиктован научной осторожностью, заставляющей ученого избегать всяких произвольных допущений, благоприятных для защищаемых им тезисов. Цифры за 1878-1884 гг. взяты из официальных "Сведений о.фабричной и заводской промышленности Российской империи" за соответствующие годы, полученных мною из статистического отделения департамента торговли и мануфактур. Эти цифры имеют тот недостаток, что в них включены отчасти и рабочие по мелким производствам (благодаря этому число рабочих за каждый год немного увеличено - на десять - двадцать тысяч). Наконец, цифры от 1885 г. и дальше взяты из ежегодно выходящих "Сводов данных о фабрично-заводской промышленности России", издание департамента торговли и мануфактур. Цифры за 1892 и 1893 гг. пришлось опять вычислять, так как в "Сводах" за эти годы в общий итог включены и рабочие на горных заводах и заведениях, обложенных акцизом. Чтобы^10* получить цифру рабочих в предприятиях, не обложенных акцизом и не принадлежащих к числу горных заводов, я вычитал из общей суммы рабочих число рабочих на горных заводах и предприятиях, обложенных акцизом. Подобные же операции мне пришлось производить и для получения цифры рабочих за 1897 г. Числа же рабочих за 1894-1896 гг. отсутствуют в моей таблице потому, что за эта годы соответствующие данные совсем не публиковались департаментом торговли и мануфактур. Я должен был ограничиться в этой таблице цифрами рабочих только указанной в тексте категории (на фабриках и заводах, не обложенных акцизом и не принадлежащих к числу горных заводов) по отсутствию данных о рабочих других категорий за прошлые годы. Отсюда видно, сколько труда пришлось потратить на составление приводимого в тексте ряда цифр, и все-таки цифры получились не вполне надежные. Значение их для определения действительной численности рабочих за каждый отдельный год невелико, далеко не все рабочие регистрировались. Но, как увидим ниже, для характеристики относительных изменений числа рабочих за разные годы они вполне пригодны.

Быть может, не лишне сделать несколько замечаний о нашей фабричной статистике вообще. Во-первых, что следует разуметь под "фабрикой" и "заводом", к которым относятся приводимые в таблице цифры? С 188S г. основанием для различения фабрики и завода от мелкого кустарного и ремесленного заведения в нашей официальной статистике служит ценность производства: заведения, производящие на сумму 1000 руб. и более, признаются крупными и включаются в итог фабрик и заводов, производящие на меньшую сумму не включаются в этот итог и относятся к мелким заведениям. До 1885 г. не проводилось такого различия между фабриками и мелкими промышленными заведениями. Мелкие заведения, как общее правило, не включались в итог фабрик, но нельзя точно определить, каким признаком руководствовались официальные статистики при различении крупных и мелких заведений. Можно думать, что мелкие заведения за прежние годы менее выделялись из общего итога, чем теперь. За 1878-1884 гг., как сказано, мелкие заведения отчасти вошли в этот итог; благодаря этому число рабочих за эти годы в общем итоге увеличено, но незначительно - не более как на 20 тыс. Необходимо иметь в виду также следующее: цифры рабочих до 1861 г., помещенные в [табл. 1], несравнимы с приведенными в таблице, так как первые относятся ко всей Российской империи кроме Царства Польского и Финляндии и, кроме того, они включают в себя рабочих на свеклосахарных заводах и табачных фабриках, цифры же в таблице относятся только к 50 губерниям Европейской России, и рабочие на свеклосахарных заводах н табачных фабриках в них не включены.
¹⁹ За 1870-1879 гг. - по "Историко-статистическому обзору промышленности России (М., 1882. Т. I. С. 46) (цифры сбора хлебов в Царстве Польском вычтены), после 1883 г. - по ежегодному изданию Центрального статистического комитета "Урожай такого-то года в Европейской России”. За 1881 и 1882 гг. данных об общем сборе хлебов в печатной литературе нет, по крайней мере, я не мог их найти. После 1894 г. общий сбор хлебов выражается в изданиях Центр, ст. ком. в пудах, а не в четвертях, как раньше, поэтому приведенные в таблице данные до 1894 г. и после этого года несравнимы между собой.
²⁰ По официальным "Отчетам о ходе торговли на Нижегородской ярмарке" за соответствующие годы.
²¹ Фабрично-заводская промышленность и торговля России. СПб., 1896. С. 425-427.
²² Николай - он. Очерки нашего пореформенного общественного хозяйства. С. 189.
²³ Николай - он (С. 179). В таблице г. - она опечатка: процент фабричных рабочих для 1889 г. показан 102,8 - следует читать 112,8.
²⁴ Этот абзац в 1-м издании отсутствует. - Ред.
²⁵ Статистика Российской империи: Урожай 1897 г. СПб., 1898. Вып. XLII. С. 3.
²⁶ Там же. 1899. Выл. XLVI. С. 6.
²⁷ Там же. 1900. Вып. XLIX. С. 9.
²⁸ Дальнейшая разработка тезиса о влиянии урожаев на промышленное развитие России представлена в работе С.С. Зака "Промышленный капитализм в России (см. Приложение). - Ред.
²⁹ Шипов А.^14* Как и отчего исчезли у нас деньги. СПб., 1860. С. 33-34.
³⁰ Безобразов В.П. О некоторых явлениях денежного обращения в России. М., 1863. Т. II. С. 24.
³¹ Там же. С. 22. В журналах того времени, особенно "Вестнике промышленности и "Экономическом указателе"^15*, содержится богатый материал по истории кризиса 1857 г. в России.
³² Гарелин Я. Город Иваново-Вознесенск. Шуя, 1884. Ч. II. С. 60.
³³ История торговых кризисов. СПб., 1877. С. 475.
³⁴ Вестник Европы. СПб., 1877. Кн. XII. Внутреннее обозрение.
³⁵ Там же. С. 802. Сходным образом объясняет кризис половины 70-х годов я И. Блиох^20* в своем известном сочинении "Влияние железных дорог на экономическое состояние России (СПб., 1878. Т. V). Теми же причинами - периодичностью расширения железнодорожной сети - вызывалась в значительной мере периодическая смена оживления и застоя промышленности в Западной Европе и Америке. См. мою книгу "Промышленные кризисы".
³⁶ Безобразов В.П. Народное хозяйство России. СПб., 1882. Ч. I. С. 277.
³⁷ Там же. С. 279.
³⁸ Со слов "О застое начала 80-х годов" в 3-м издании по сравнению с 1-м изданием вставлено 7 абзацев, до слов "Застой продолжался" (стр. 270), - Ред.
³⁹ Приклонский С. Хроника рабочего труда в России // Дело 1883. № 1.
⁴⁰ Статистический ежегодник московского губернского земства. М., 1887. Кустарные отхожие и фабричные промыслы. С. 18. Промышленный застой 80-х годов подробно описан также в нескольких "Внутренних обозрениях", "Русской мысли"^25* в 1882 г.
⁴¹ После слов "с 1887 г." в 3-м издании внесено изменение: от слов "В начале 90-х годов" до слов "железоделательное производство юга России" заменяют с. 325-329 1-го издания, из которых несколько отрывков помещено в 3-м издании: 1) от слов: "Так, слабое развитие чугуноплавильного производства" до слов "особенно каменноугольном" (с. 326-327 1-го издания) помещено в 3-м издании, с. 363-364; 2) от слов "В мою задачу не входит" до слов "хотя и с колебаниями расти" (с. 327-329 1-го издания) помещено на с. 364-365 3-го издания, а в настоящем издании с. 294-295. - Ред.
⁴² Вестник финансов^27*. 1900. № 29.
⁴³ Брандт Б.Ф.^32* Иностранные капиталы. СПб., 1889. Ч. II. С. 61.
⁴⁴ Рагозин Евг. Железо и уголь на юге России. СПб., 1895. С. 71. Эта книга имеет интерес как результат личных наблюдений автора, хотя к данным, сообщаемым им, нужно относиться с большой осторожностью. Автор, горячий протекционист, защищает интересы крупных заводчиков, отождествляя с этими интересами "благо России". ⁴⁵ Очерки южнорусской металлургической промышленности // Вестник финансов. 1896. № 22.
⁴⁶ Там же. 1897. № 17. С. 263.
⁴⁷ В 1-м издании после этого напечатано: "И это неудивительно, так как южнорусские заводы сплошь и рядом в 10 лет погашают полностью весь затраченный капитал. Новороссийский завод Юза дает чуть не 100% барыша. Брянское общество в 1895 г. получило 30%, Днепровский завод Южноднепровского общества дал в 1894 г. - 20%. 1895 - 30%, 1896 - 40% чистой прибыли и т.д. и т.д". - Ред.
⁴⁸ Вестник финансов. 1897. № 33. С. 474. В 1-м издании после этого напечатано: «На южнорусских заводах "техника металлургического дела прогрессирует весьма успешно” - заводы следят за всеми новостями техники, постоянно улучшают техническую постановку, что при колоссальных барышах легко выполнимо. Так, например, Александровский завод на улучшение технической стороны дела в 1896 г. ассигновал 1 300 тыс. руб., Днепровский завод ежегодно затрачивает на тот же предмет от 250 до 500 тыс. руб.». - Ред.
⁴⁹ Отрывок от слов "Таким образом" до слов "В интересном докладе г. В. Михайловского"^33* заменяет около трех страниц в 1-м издании, представляя собою в основном новый материал по сравнению с имеющимся в 1-м издании. - Ред.
⁵⁰ Матвеев А. Железное дело в Россия в 1899 г. СПб., 1900. Табл. I.
⁵¹ По "Своду данных о фабрично-заводской промышленности в России за 1897 г.", 1900. Сильное увеличение суммы производства и числа рабочих а производствах по обработке дерева с 1896 г. объясняется, главным образом, более полной регистрацией лесопильных заводов.
⁵² Статистический обзор железных дорог и внутренних водных путей России. СПб., 1900 (изд. м-ва путей сообщении). Эти данные относится ко всей Российской империи, включая Финляндию.
⁵³ В 1-м издании "немецкой и американской". - Ред.
⁵⁴ Отрывок от слов "Железнодорожная горячка" до конца главы заменяет собою стр. 335-359 1-го издания. - Ред.
⁵⁵ См. первое издание "Русской фабрики" (СПб., 1898. С. 325).
⁵⁶ Афанасьев Г.Е.^36* Денежный кризис. Одесса, 1900. С. 2.
⁵⁷ Брандт Б Ф. Иностранные капиталы. СПб., 1889. T. II. С. 235.
⁵⁸ Вестник финансов. 1899. № 40.
⁵⁹ По данным "Обзора вексельных курсов, учетного процента и цен государственных и частных бумаг... за 1896 г.". Буквы "в" и "н” в приводимой таблице означают высший я низший курсы.
⁶⁰ Русская фабрика. СПб., 1898. С. 325.
⁶¹ Данные за 1897-1899 гг. взяты из "Сводных балансов акционерных банков", издававшихся комитетом съезда представителей акционерных банков под редакцией А.К. Голубева.
⁶² Афанасьев Г.Е. Указ. соч. С. 3.
⁶³ Там же. С. 29.
⁶⁴ Там же. С. 13.
⁶⁵ По "Сводным балансам акционерных банков".
⁶⁶ Матвеев А. Указ. соч. С. 28. 29.
⁶⁷ Там же С. 37.
⁶⁸ Писано в 1900 г.
⁶⁹ Афанасьев Г.Е. Указ. соч. С. 30.
⁷⁰ Туган-Барановский М.И. Промышленные кризисы. Изд. 2-е. СПб., 1900. С. 171-173.
⁷¹ Противоположный взгляд на характер кризиса начала XX века представлен в работе С.С Зака в Приложении. - Ред.
⁷² Уточненную позицию В. Воронцова см. в Приложении, особенно главу "Виды на будущее". - Ред.
⁷³ Контора Кноп и ее значение. С. 35, 36, 39.
⁷⁴ Шульце-Геверниц Г. Крупное производство в России / Пер Б.А. Ааялои. М., 1899. С. 39.
⁷⁵ Большинство русских рабочих не порывали окончательно с деревней, сохраняли тесную связь с земледелием, потому их трудно отнести к пролетариату в классическом европейском смысле. - Ред.
⁷⁶ Интересующегося читателя отсылаю к первому изданию "Русской фабрики", прениям в Вольно-экономическом обществе по поводу моего доклада, изданным под заглавием "Статистические итоги развития русской промышленности", и моим двум полемическим статьям по поводу "Русской фабрики" в 1-й, 2-й и 3-й книжках. "Начала" (1899)^68*.
⁷⁷ Сильное увеличение числа рабочих по обработке дерева объясняется увеличением регистрации в 1896 г. лесопильных заводов.
⁷⁸ По "Статистическому сборнику министерства путей сообщения" (СПб., 1899. Вып. LVII). Рабочие на Закаспийской дороге не включены в итог
⁷⁹ Составлена для 1866 и 1879 гг. по: Масленников П. К вопросу о развитии фабричной промышленности в России // Записки императорского русского географического общества, по отделению статистики. СПб., 1889. Т. VI. Для 1894 г. - по: Перечень фабрик и заводов в России. СПб., 1897. Подсчет фабрик и рабочих по "Перечню" сделан для меня А.М. Роговиным. Необходимо оговориться, что общие итоги "Перечня" не вполне сравнимы с итогами обычной фабрично-заводской статистики, так как в "Перечне" многие фабрики совсем пропущены и вообще общая сумма рабочих значительно уменьшена. Но для сравнения распределения рабочих по отдельным группам эти данные все же годятся, так как указанные пропуски касаются главным образом мелких фабрик, не включенных в приводимую в тексте таблицу.
⁸⁰ Вестник финансов. 1895. № 51.
⁸¹ По-видимому, с. 380 3-го изд., а в настоящем издании с. 373. Таблица составлена Туган-Барановским по данным таблицы из кн.: Ленин В.И. Развитие капитализма в России. Соч. 3-е изд. Т. 3. С. 397. - Ред.
⁸² Развитие капитализма в России. СПб., 1899. С. 403.
⁸³ Как ни плохо обработаны данные "Свода", вое же они могут служить для общего ориентирования в направлении нашего промышленного развития. Но, разумеется, большого доверия к данным подобного рода как к показателю степени концентрация иметь нельзя.
⁸⁴ По "Статистическим результатам раскладочного и трехпроцентного сборов за соответствующие годы. К сожалению, группировка предприятий по размерам оборотов после 1888 г. прекращена, почему можно сделать сравнение только за трехлетие.
⁸⁵ Шульце-Геверниц Г. Крупное производство в России. М., 1899. С. 93.

<< Назад   Вперёд>>