Русская фабрика в прошлом и настоящем. Историческое развитие русской фабрики в XIX веке

Связь между фабричной и кустарной промышленностью. - Возникновение кустарной промышленности под влиянием фабрики. - Кустарная набойка и ткачество в селе Иванове. - Превращение фабрики в фабричную контору. - Рост "самостоятельного" кустарного производства. - Значение в этом отношении фабрики. - "Самостоятельные" ткачи-кустари в Иванове. - Базарная торговля миткалем. - Жалобы фабрикантов на "недобросовестность" домашних ткачей. - Попытки фабрикантов задержать развитие домашнего ткачества. - Отношение министерства финансов к кустарной промышленности. - Закон 1846 г. относительно раздачи работы на дом. - Развитие кустарного ткачества в николаевскую эпоху. - Распадение полотняных фабрик. - Жалобы полотняных фабрикантов на конкуренцию кустарей. - Распадение суконных и шелковых фабрик. - Кустарная обработка пеньки. - Роль фабрики в развитии кустарных промыслов по обработке металлов. - Наблюдаемое во многих промыслах раздробление производства. - Развитие кустарных промыслов Московской губернии. - Роль крепостного права в развитии кустарных промыслов. - Эволюция отдельных отраслей промышленности - бумаготкацкой и ситцепечатной. - Общая характеристика состояния кустарного производства и его внутреннего строя в николаевскую эпоху.

Отношения фабрики и кустарной промышленности в XVIII веке, как я уже упоминал, никоим образом не укладываются в обычную схему борьбы крупного и мелкого производства. Крупное производство, промышленный капитал не только не действовали угнетающим образом на мелкую промышленность, но, наоборот, энергично помогали ее развитию. В настоящее время я должен более обстоятельно остановиться на этом пункте. Каким образом возникло кустарное производство: изготовление крестьянами разного рода изделий для рынка? Обыкновенно думают, что кустарная промышленность произошла из семейного или домашнего производства: из изготовления предметов для нужд самой семьи. Специализация занятий и разделение труда приводят к выделению из среды сельской общины некоторых крестьян, специально занимающихся тем или иным промыслом, сначала по заказам односельчан, а затем и для рынка. Таким образом, возникает крестьянское производство для рынка - кустарная промышленность.

"Кустарная промышленность в России - говорит, например, г. В.В.^1*, - выросла из домашнего производства сельского населения; на всех ступенях превращения домашнего производства в кустарное главнейшими промышленными деятелями были крестьяне же"¹.

В западноевропейской литературе мы встречаемся с таким же мнением. Бюхер^2* в своей замечательной книге "Die Entstehung der Volkswirtschaft" принимает, что Hausindustrie восточноевропейских стран возникла из домашнего производства (Hausfleiss); то же повторяет вслед за Бюхером и Зомбарт^3* в статье "Hausindustrie"^4* словаря Конрада^5*.

И действительно, ближайшее изучение истории наших кустарных промыслов показывает, что многие из них, несомненно, возникли из домашнего производства. Старинные промыслы Московского государства, о которых я говорил раньше, возникли именно так. Их происхождение теряется вдали времен. Правда, крестьянская промышленность Московского государства далеко не была тем, о чем мечтают наши поклонники патриархальной старины. Как я указывал, кустарные промыслы, ведущие свое начало действительно от домашнего производства, уже в XVII и XVIII веках оказываются в большей или меньшей степени подчиненными торговому капиталу. Потребитель был, как стеной, отгорожен скупщиком от производителя-кустаря. Во всяком случае, старинные крестьянские промыслы, которые существовали в России с незапамятных времен, несомненно, не были продуктом капитализма. Поэтому противопоставление таких промыслов капиталистическим формам промышленности имеет свой raison d’etre, хотя подчинение их торговому капиталу началось гораздо раньше, чем у нас обыкновенно думают. Вообще всякая крестьянская промышленность только до тех пор может сохранять характер самостоятельного производства, пока она работает на близкий рынок или по заказам потребителя; но как только мелкий производитель начинает работать на отдаленный рынок, он неизбежно подчиняется посреднику-капиталисту как более сильному экономическому элементу; власть над рынком всегда сопровождается и властью над производителем. Западноевропейская наука не проводит принципиального различия между двумя формами Hausindustrie - покупной системой (Kaufsystem) и наемной системой (Lohnsystem). Продает ли мелкий производитель свой товар купцу за определенную плату или делает этот товар по заказу купца из материала заказчика - суть дела не меняется. И в том и в другом случае истинным руководителем предприятия является не производитель, а купец или предприниматель, в руки которого попадает продукт. Поэтому наша кустарная промышленность имела в большей или меньшей степени капиталистический характер уже в допетровской Руси, была домашней системой капиталистического производства^6*. К сожалению, детальное выяснение взаимных отношений кустарей и скупщиков в XVII и XVIII веках невозможно по скудости исторического материала.

Итак, ко многим крестьянским промыслам вполне применима обычная схема их развития. Это те промыслы, время возникновения которых крестьяне определяют словом "искобине" (искаженное "исконибе"^7*). К числу таких промыслов относятся, например, плетенье лаптей, валянье войлоков, ткачество грубого холста и сукна, бондарный промысел, изготовление деревянных изделий, скорняжничество, шубничество и пр. и пр. Все эти промыслы возникли из домашнего производства. Они были завоеваны капитализмом, но созданы не им.

Но все ли крестьянские промыслы развились таким же образом? Московские статистики, исследовавшие кустарную промышленность Московской губернии, обратили внимание на тот факт, что большая часть крестьянских промыслов сравнительно недавнего происхождения: большинство их возникло или в конце прошлого, или в начале нынешнего столетия. То же самое подтверждается и для других промышленных губерний Владимирской, Ярославской, Костромской и пр. Целый ряд промыслов в губерниях московской группы ведет свое начало с "французского" - 1812 года. Каково же происхождение этих более новых промыслов? Находятся ли они в генетической связи с домашним производством?

Самым распространенным ткацким промыслом в центральном районе России является бумажное ткачество. Хлопчатая бумага - иноземный продукт, в России никогда не добывавшийся; ситцы начали выделываться в России в более или менее значительных размерах в конце XVIII века; вначале они были дороги (бумажная пряжа по цене почти равнялась шелковой) и употреблялись только высшими классами общества. То же следует сказать и о шелкоткацком промысле. И этот промысел возникает в центральной России (преимущественно в Московской губернии) только в XVIII веке, и шелковые ткани отнюдь не были предметом крестьянского потребления. Если мы возьмем список различных промыслов, зарегистрированных земскими статистиками, то во многих случаях уже по самому характеру промысла вполне очевидно, что промысел этот не возник из домашнего производства. Возьмем, например, патронный промысел (клеение гильз для папирос), дающий занятие в Московской губернии 8 тыс. работниц. Ведь нельзя же думать, что крестьяне первоначально выделывали папиросные гильзы для собственного употребления, а затем стали пускать их в продажу. То же можно сказать и о шитье лайковых перчаток (этим промыслом занято в Московской губернии более трех тысяч работниц). Когда же крестьяне носили лайковые перчатки? Или, например, позументное ткачество, выделка офицерских и солдатских погон, серебряных галунов и пр. Разве это предметы крестьянского потребления? И не очевидно ли, что все эти промыслы никоим образом не могли возникнуть из домашнего производства и развитие их никак не может быть уложено в обычную схему?

Все эти промыслы (и многие другие), как я постараюсь показать, представляют собой законное детище фабрики и крупной мастерской. У нас, обыкновенно, представляют историю кустарной промышленности в следующем виде; первоначально - домашнее производство для нужд семьи; затем (после переходной стадии ремесла) самостоятельная кустарная промышленность; еще далее - подчинение кустаря скупщику и превращение кустарной промышленности в капиталистическую систему домашней промышленности и, наконец, в отдалении, фабрика как конечный пункт развития. Эта схема более или менее общепринята, и спор идет только о последнем пункте, т.е. о времени и самой возможности превращения мелкого крестьянского производства в фабричное. Но я надеюсь показать, что развитие очень многих и важных кустарных промыслов гораздо сложнее; что история этих промыслов начинается не с самостоятельного производства; что так называемое самостоятельное крестьянское производство являлось во многих случаях результатом длинной эволюции, в основании которой лежало крупное производство.

Возьмем например ту отрасль промышленности, которая энергичнее всего развивалась в дореформенной России и которая и в настоящее время является одним из главных источников кустарных заработков в центральном промышленном районе России - хлопчатобумажную промышленность. Возникает она в форме крупных фабрик, устроенных иностранными капиталистами в конце XVIII века. Крупные фабрики преобладают; затем наблюдается, с точки зрения обычной теории, странное явление. Фабрика порождает кустаря: быстро развивается кустарная набойка (особенно в Шуйском уезде), и фабрика не только не поглощает кустарной промышленности, но, напротив, поглощается ею. Вокруг каждой крупной фабрики, как грибы после дождя, выскакивают мелкие кустарные заведения, с таким успехом конкурирующие с фабрикой, что последней приходится плохо. На бумаготкацких фабриках XVIII века ткачество производилось в самом фабричном здании. Но так как процесс ручного ткачества очень прост, то фабриканты не замедлили убедиться в выгодности отдавать пряжу для тканья крестьянам на дом. Уже в конце XVIII века мы встречаем бумажных фабрикантов, раздающих пряжу по домам².

В XIX веке этот обычай быстро распространяется, и домашнее ткачество вытесняет фабричное³. Во Владимирской губернии раздача бумажной пряжи по домам распространилась, — по словам одного полуофициального источника, - во втором десятилетии этого века. Возникновение этой формы промышленности описывается в этом источнике следующим образом: "Купечество размножило фабрики, а крестьяне обогатились выгодными работами до того, что начали сами заводить небольшие фабрики собственно для бумажных изделий. Они-то первые, не имея зданий для помещения станков, начали отпускать основу по селениям, и отсюда возник до сих пор существующий обычай раздавать основу по деревням"⁴.

Таким образом, фабрика разлагалась и возникала домашняя наемная работа. Не домашняя промышленность порождала фабрику, а, наоборот, фабрика порождала домашнюю промышленность. Но этим дело не кончалось. Крестьянин, получавший от фабриканта работу на дом осваивался с производством; пока промысел находился в периоде усиленного роста, спрос на рабочие руки и изделия был велик, а число лиц, знакомых с производством, было ограничено. И вот наш домашний работник превращается в так называемого самостоятельного кустаря, за свой счет приобретающего материал и от себя продающего товар на местном базаре. Домашняя промышленность переходит в "самостоятельное" кустарное производство, - точнее говоря, наемная система домашней промышленности переходит в покупную систему. Цикл развития, по-видимому, завершается, причем, странным образом, развитие идет в совершенно обратном направлении сравнительно с предполагаемым обычно: развитие идет не от "самостоятельного" кустаря, через наемную домашнюю промышленность, к фабрике, а, наоборот, от фабрики, через наемную домашнюю промышленность, к самостоятельному кустарю^8*.

Иллюстрацией этого процесса может служить история хлопчатобумажной промышленности села Иванова. Об этом селе существует огромная литература, и его история нам известна во всех подробностях. Иваново и в XVII веке было промышленным селом, но полотняное ткачество развивается в нем после устройства в двадцатых годах прошлого века иностранцем Тамесом в близлежащем селе Кохме полотняной фабрики⁵.

Hа фабрике Тамеса ивановцы научились ткать тонкие полотна, и в Иванове образовалось несколько крупных полотняных фабрик, устроенных богатыми местными крестьянами, занимавшимися торговлей. В половине ХУШ века на этих фабриках начинают набивать холст разными красками. Так как набоечное искусство очень несложно, то со второй половины прошлого века в Иванове появляются наряду с крупными набоечными фабриками и мелкие кустарные набоечные избы. "С 1776 г., - говорит Гарелин, - по Иванову распространились набоечные заведения у так называемых горшечников, или кустарей. Это развитие обязано было началом своим большим фабрикам, которые, не довольствуясь выделкой полотна, ввели у себя существовавшую уже тогда набойку по холсту масляными красками" (Город Иваново-Вознесенск. Т. I. С. 143).

Переход от набойки по холсту к набойке по бумажным тканям совершился в конце XVIII века. Некий Соков, ивановский крестьянин, работавший на шлиссельбургской ситцепечатной фабрике, выведал у лаборанта фабрики секрет составления красок, вернулся в родное село и устроил набивную фабрику для набойки миткалей. Около того же времени в Иванове распространяется ткачество миткалей - сначала на крупных фабриках, затем на дому⁶.

1812 год, уничтоживший московские фабрики, дал могущественный толчок ивановской промышленности. С этого времени в Иванове быстро распространяется кустарная набойка, а вокруг Иванова - кустарное ткачество бумажных материй. Я говорил выше, каким выгодным промыслом во второе десятилетие этого века была кустарная набойка ситца⁷. По словам одного исследователя 50-х годов, "промышленность в селе Иванове развивалась совершенно своеобразно и выработала множество условий, позволяющих принять участие в ней и воспользоваться выгодами ее почти всякому трудолюбивому и сметливому человеку, имеет ли он небольшой капитал или даже вовсе не имеет. Всего более способствует этому чрезвычайное развитие кредита и, так сказать, раздробленность ситцевых фабрикаций. Для каждой почти операции этого производства существует отдельное заведение, для нее именно предназначенное. Капитал, необходимый для устройства подобного заведения, так, например, для постройки избы, для заварки и постановки в ней котлов, незначителен"⁸.

Самостоятельная набойка, несомненно, широко практиковалась в Иванове в первую четверть этого века; также несомненно что фабрика была технической школой для набойщика. Отношения фабрики к кустарю в набойном производстве в эту эпоху характеризовались отсутствием соперничества, н фабричная и самостоятельная набойка быстро росли вследствие чрезвычайного спроса на ситцы. Вспомним, что мы говорили раньше о значении этой эпохи в истории нашего фабрикантского класса. Как я указывал, именно в этот "золотой век" из среды кустарей вышло много крупных фабрикантов. Дело обстояло так: из наемных набойщиков, работавших на фабриках, более предприимчивые приобретали самостоятельность, наживались и затем сами начинали нанимать рабочих.

В области бумажного ткачества условия были иные. Самостоятельная набойка могла процветать в ивановском районе в два первых десятилетия нашего века лишь потому, что набойка требует значительного искусства - набойщики были аристократией рабочего класса; число ивановских набойщиков не могло возрастать так же быстро, как возрос спрос на ивановские ситцы⁹. Напротив, ткачество бумажных материй является очень простой и несложной операцией, которой очень легко может научиться всякий крестьянин, издавна привыкший, к тому же, к ткачеству для домашних нужд. По этой причине набойка миткаля сконцентрировалась преимущественно в селе Иванове, а бумажное ткачество распространялось по всем окрестным селам и деревням Владимирской губернии. В бумаготкацком производстве поэтому же мы не встречаем ничего подобного процветанию ситценабивной промышленности после "французского года".

В ткацком производстве особенно ярко обнаружился процесс разложения фабрики, распадение ее на более мелкие производительные единицы. Ситцевые же фабрики не распадались, а выделяли из себя самостоятельные промышленные единицы, быстро разраставшиеся и нередко опять принимавшие фабричную форму. Напротив, миткалевые фабрики несомненно распадались - производство делалось более мелким и имело тенденцию утрачивать фабричную форму.

Как я сказал, отдача бумажной пряжи на дом (наемное домашнее ткачество) появилась у нас только в конце XVIII века; раньше бумажное тканье производилось исключительно в самом фабричном здании. Первая половина этого века характеризуется борьбой домашнего ткачества с фабричным, закончившейся решительной победой мелкого ткачества. В это время сильно размножились фабричные конторы, - заведения, совсем не занимавшиеся фабричной работой, а лишь раздачей материала по деревням. Так, например, в Шуйском уезде в конце 40-х годов было только 1 200 ткачей на фабриках, а в деревнях работало на фабрикантов до 20 000 ткачей¹⁰. По расчету владимирского статистика Тихонравова, во Владимирской губернии в начале 50-х годов на бумажных фабриках было 18 000 станов, а по деревням до 80 000 станов, на которых производились бумажные материи по заказам тех же фабрикантов¹¹.

Что касается до "самостоятельного" кустарного ткачества бумажных материй, т.е. ткачества из собственного материала, то оно никогда не играло господствующей роли, но тем не менее в 30-х и 40-х годах повсюду шло рядом с домашним ткачеством по заказам фабрикантов. Так, например, в интересном статистическом описании Богородского уезда, помещенном в "Журнале мануфактур и торговли" за 1834 г., говорится, что кустарные фабрики бывают двух родов: одни получают материал от купцов или других хозяев, другие же "получают материал в цену и платят за оный выработанными товарами", сохраняя за собой право продавать товар и на сторону¹². Следовательно, в данном случае мы имеем дело с тем, что у нас называют "самостоятельным" кустарным производством.

Точно так же и во Владимирской губернии в дореформенное время, наряду с наемными ткачами бумажных материй, существовали самостоятельные ткачи-мастерки, сами покупавшие материал и за свой счет продававшие свои изделия. Вот, например, как описывает их один современник: "К особому разряду фабрикантов принадлежали фабриканты-ткачи или мастерки, которые вырабатывают миткаль иногда одним своим семейством, а иногда и с помощью других... В последнем случае заведения их принимают вид фабричек. Эти мастерки - почти всегда крестьяне, торгующие без всяких свидетельств и платящие только за приезд становому... Миткаль, вырабатываемый этими фабриками, - самого худшего качества. Честность их неудовлетворительна. Они не посовестятся купить у ткача или комиссионера принадлежащий фабриканту товар за полцены и продать его тому же самому фабриканту, которому он принадлежит по праву. Точно так же не посовестятся они взять у фабриканта бумажную пряжу на комиссию для обработки миткаля и не вернуть ее... Миткаль свой эти мастерки продают в селе Иванове на базаре за деньги, а который получше - променивают на бумагу миткалевым фабрикантам. Бумажную пряжу приобретают за деньги, потому что никто им не верит. Фабричные строения у них или бедны, или их и совсем не существует. В последнем случае они работают только в своих избах... Эти мастерки-фабриканты вместе с тем суть и рабочие. Они клеят, снуют и разматывают пряжу по большей части сами с женами н детьми"¹³.

Существование самостоятельного ткачества в Иванове облегчалось развитием в этом селе базарной торговли миткалем. "Ивановские базары, - говорит другой современный исследователь, - можно сказать, заменяют для этого края биржу; много торговцев, фабрикантов и промышленников съезжаются сюда только для того, чтоб увидеться между собой и окончить сделки. Здесь, судя по ходу торговли, устанавливается большей частью цена на самые важные для местной промышленности статьи — на миткаль, бумагу и пр. Здесь же запасаются ходебщики ситцами. Главный предмет базарной торговли - миткаль... Часть базарного миткаля доставляется крестьянами, успевающими в досужное время выткать своей семьей из купленной за свой счет пряжи несколько кусков миткаля... Кроме того, на базарах по мелочам продается пряденая бумага и красящее вещество для ситцев низших сортов"¹⁴.

В приведенном ранее отзыве о мастерках характерна, между прочим, недоброжелательная нота, которая ясно звучит в характеристике, даваемой самостоятельным ткачам. "Недобросовестность" домашних ткачей была обычным предметом жалоб фабрикантов, причем особенную ненависть фабрикантов вызывали "самостоятельные” ткачи - мелкие мастерки, работавшие из покупного материала. Объясняется это тем, что мелкие производители были опасными конкурентами крупных фабрикантов. Лучшим доказательством разложения крупной фабрики в рассматриваемую эпоху являются жалобы фабрикантов на конкуренцию кустарей.

Но раньше, чем перейти к этим жалобам, остановимся еще на самостоятельных ткачах. Более богатые из этих ткачей иногда достигали действительной самостоятельности. Так, например, по словам Аксакова^11* , на украинских ярмарках наряду с крупными фабрикантами продавали красный товар также и такие, "которых настоящие фабриканты с презрением называли мастерами, или кустарниками, или самовозами... Крестьяне Московской и Владимирской губерний, работая для фабрикантов на своих домашних станках, наконец, сами покупают пряжу на собственный счет и ткут у себя дома разные низшие бумажные ткани: сарпинку, нанку, холстинку, миткаль, которые отдают потом в краску одного цвета и сбывают это все или сами, или через посредство своих же крестьян на разных ярмарках, в том числе на украинских и преимущественно на крещенской и коренной". Эти самостоятельные ткачи "сами возят продавать за 1 000 верст и более собственные свои домашние изделия, большею частью на собственных лошадях. Некоторые мастера привозят на ярмарку не более трех возов. Иногда какой-нибудь смышленый крестьянин, сам фабрикующий, скупает у своих односельчан, занимающихся с ним одним делом, изготовленные ими товары и вместе со своими везет их на Украину... Эти кустари возбуждают негодование настоящих фабрикантов, потому что, имея у себя товар низкого достоинства, но только на манер хорошего, они продают его низшей ценой, следовательно, сбивают цены"¹⁵.

Таким образом, мелкие производители иногда занимались, вместе с тем, и торговлей, - и только в этом случае они могли быть действительно, а не только номинально, самостоятельными предпринимателями. Такой кустарь был, вместе с тем, и мелким скупщиком торговцем; из таких кустарей выходили впоследствии крупные фабриканты.

Я сказал, что жалобы фабрикантов на кустарей составляли характерную черту николаевской эпохи. Кто бы мог подумать что борьба крупного и мелкого производства в дореформенной России имела столь отличный характер от той же борьбы в наше время? Фабриканты, вопиющие к правительству о защите их от натиска кустарей, - не правда ли, это зрелище для нас довольно непривычное?

В 1823 г. министр финансов Гурьев предложил московскому купеческому обществу высказаться о нуждах купечества и о причинах расстройства промышленности. Общество представило обширную записку, в которой много места отведено жалобам на конкуренцию крестьянской промышленности и торговли. "Дозволение заводить каждому крестьянину, - читаем в этой записке, - фабрики и мануфактуры без платежа за промысел... служит ко вреду устроенных больших фабрик и мануфактур и препятствует улучшению русских изделий, поскольку первые, производя работы свои без правил и соблюдения постановлений, уменьшают вес или меру и доброту своих изделий"¹⁶.

Нам известны несколько проектов фабрикантов, направленных против кустарей; на этих проектах стоит остановиться.

Цитированный выше автор (Журов) указывает, что мастерки нередко производят значительные торговые обороты без платежа гильдейских пошлин; это не могло не вызывать у органов министерства финансов опасения фискального свойства. В 1825 г. владимирская казенная палата обратилась с донесением в департамент внутренней торговли, сообщая, что "некоторые крестьяне, не имея фабрик и свидетельств на право торговли, имеют галандренные машины, действующие с помощью двух лошадей, для отделки только ситцев и миткалей другим (очевидно, мелким самостоятельным набойщикам. - М.Т.-Б.) и за таковую получают плату довольно немаловажную".

Палата спрашивает департамент, может ли это быть разрешено, а также "можно ли дозволить крестьянам... вырабатывать материи из бумажной пряжи и набивать ситцы, и где должны они означенные материи производить в продажу, в одних ли только своих селениях или по всему уезду"¹⁷.

Департамент высказался вообще против стеснения крестьянской промышленности, но предложил палате взимать с крестьян, имеющих машины, приводимые в движение лошадьми, пошлины по второй гильдии. Вообще, как я говорил выше, министерство финансов не обнаруживало наклонности мешать развитию крестьянской промышленности.

В 1845 г. один гжатский купец, некий Жуков, подал записку императору Николаю Павловичу о "неправильном ходе торговли и промышленности в г. Гжатске и других местах империи". Записка эта была передана, по приказанию государя, для рассмотрения министру финансов.

"Неправильность хода торговли", по объяснению Жукова, заключалась в том, что "в уезде образовались промышленники, называемые прасолами, разносчиками, ходебщиками и мужиками-фабрикантами, которые производят, не платя никакой гильдейской повинности, торговлю, принадлежащую, по всем правам, одним только городам... Сверх того, в уезде существуют крестьяне-подрядчики, которые берут в Москве основы и уток для выделки миткаля и плисов... при дворах имеют они рабочие светлицы, а за недостатком таковых раздают основу по деревням... а потому фабриканты, старавшиеся об улучшении изделий, производством своим почти вовсе теперь не занимаются, ибо дело их перешло в руки крестьян, которые, заботясь о том только, чтобы сработать выгоднее другого, наперерыв низводят товары на самую низкую степень. Подобными же промыслами занимаются и в разных уездах кругом Москвы и во Владимирской губернии, особенно в Шуйском уезде, — там почти все крестьяне или фабриканты, или разносчики... В одном с. Иванове крестьяне привозят на рынок до 50 000 штук миткалей... Теперь прибылых торговцев, вышедших из крестьян и мальчиков, гораздо больше 2/3 против пригородных московских жителей, и все они, по прежней привычке, продолжают руководствоваться обманом".

Чтобы оградить фабрикантов от конкуренции кустарей, Жуков предлагает установить строгий надзор за мелким производством, чтобы оно не избегало платежа казенных сборов, и, вместе с тем, назначить законом обязательную ширину и длину ткани, вес ее, качество окраски и пр. Так как крестьяне производили товары низшего сорта, то такие меры должны были совершенно убить кустарную промышленность. Понятно, что министерство финансов энергично восстало против предложений Жукова, направленных одинаково как против самостоятельных мелких мастерков, так и против фабрикантов, раздававших пряжу по домам¹⁸.

В следующем году в министерстве финансов возникает новое дело того же рода - на этот раз по записке одного из крупнейших фабрикантов Владимирской губернии, Я. Гарелина (автора многочисленных сочинений по промышленности села Иванова). Приведем выдержки из этой записки:

"Незаконное производство мануфактурных изделий крестьянами в селе и около села Иванова служит к большим залоупотреблениям... Фабриканты раздают пряжу крестьянам, но крестьяне весьма часто злоупотребляют доверенностью фабрикантов и присваивают себе пряжу, которую продают на рынках, или вырабатывают миткали для собственной продажи в ущерб фабрикантам".

Предложения Гарелина сводились, главным образом, к следующему: запрещению крестьянам, не имеющим права торговли, продавать бумажную пряжу и бумажные изделия; запрещению крестьянам иметь более четырех станов в каждом семействе; установлению обязательности клеймения товаров и "запрещению крестьянам и мещанам, без права на фабричное и торговое производство, иметь цилиндровые машины и набивать на оных другим лицам, не имеющим права на торговлю".

Департамент мануфактур и внутренней торговли, согласно мнению мануфактурного совета, не одобрил этих предложений, и они дальнейшего хода не имели¹⁹.

В 1845 г. владимирский купец Зимин подал министру внутренних дел записку, в которой жаловался на то, что "крестьяне, получившие материал для разматывания или для тканья, не доставляют работы в условленный срок... весьма часто делают значительные провески и порчи... нередко бывает, что запираются в получении данных в задаток им денег... ткачи уверены, что, когда у них в руках материал, фабрикант по необходимости должен сделать им удовлетворение... Предосудительней же всего - проматывают материалы и после по приезде к ним скрывают, не то объявляют, что они заложены... но необходимость заставляет фабриканта материал выкупать. Все вышеизложенное кроме упадка коммерческих дел фабрикантов ввергает самих крестьян в совершенную безнравственность".

Зимин выработал очень курьезный проект закона, долженствовавшего регулировать отдачу работы на дом. По этому проекту, чтобы иметь право брать работу на дом, крестьянин должен представить свидетельство от начальства в хорошем поведении; в этом свидетельстве должно быть показано число станов у крестьянина. "Свидетельство хранится у фабриканта, и он на нем отмечает всякую неисправность крестьянина, в каковом случае производится на основании этих записей взыскание с неисправного. За провес и порчу материалов крестьянин должен платить вдвое. Крестьянину поставляется в непременную обязанность брать материал не более как на столько станов, сколько у него имеется в своем доме или светелке, не передавая оный ни под каким видом другим... Воспретить крестьянам, имеющим свои светелки, допускать в оные посторонние работы... Продажа или залог взятого материала должны рассматриваться как уголовное преступление - воровство или мошенничество... В соблюдении казенного интереса и в отвращение фабрикантам подрыва воспретить крестьянам без выдачи на право торговли свидетельств производить вырабатывание миткаля и прочего в домах и светелках для торговли оными".

Владимирский губернатор, которому этот проект был послан для отзыва, признал его стеснительным для крестьян и для самих фабрикантов, раздающих работу на дом.

Проект Зимина, очевидно, имел в виду не ограждение интересов этих последних фабрикантов, а совершенное прекращение домашней работы. Сам Зимин, вероятно, был фабрикантом, не практиковавшим этого способа работы, подрывавшего в 40-х годах старинные фабрики.

Как и следовало думать, орган московских фабрикантов - московское отделение мануфактурного совета - высказался против всяких мер, стесняющих развитие домашней работы. "Со второго десятилетия этого века, - заявляет отделение в своем отзыве на названный проект, - купечество размножило фабрики, а крестьяне обогатились выгодными работами до того, что начали сами заводить небольшие фабрики собственно для бумажных изделий. Отделение признало проект Зимина стеснительным и выработало свой, который тоже не был утвержден министерством финансов. Дело окончилось изданием 4 ноября 1846 г. закона, давшего возможность фабрикантам, раздающим работу на дом, защищать судом свои интересы, а именно: фабрикантам было разрешено заключать условия с крестьянами на простой бумаге (а не на гербовой), и эти условия могли быть представляемы в суд²⁰. Закон этот практического значения не имел.

Все эти проекты характерны в том отношении, что они свидетельствуют о сильном развитии наемной и покупной домашней промышленности, вытеснявшей фабричное производство. Проекты не получили хода, главным образом, по той причине, что всякое ограничение домашней работы было бы невыгодно самим фабрикантам, раздававшим основы на дом, и авторы проектов, желая поразить кустарей, попадали в свою же братию - фабрикантов.

Вопросу о мерах против усиливающейся конкуренции кустарей посвящены многие статьи "Журнала мануфактур и торговли" (официального органа департамента мануфактур и внутренней торговли). Так, например, в 1830 г. (№ 10) в статье "О крестьянских фабриках" читаем: "Вопрос о крестьянских фабриках, размножившихся в России, есть один из самых затруднительных к разрешению. Те из фабрикантов, которые не стараются об усовершенствовании своих фабричных изделий или же не довольствуются умеренным барышом, вопиют против свободы, даруемой крестьянам, заниматься фабричным рукоделием, которые все работают дешевле, хоть и не столь добротно. Желая заключить деревенскую фабричную промышленность в некоторые пределы, не совместимые с быстрым ходом нашей промышленности, они хотели бы подчинить ее правительственному надзору, учредить цехи, брак, свидетельствование и пр., словом, связать ее по рукам и ногам".

Автор статьи высказывается против таких мер, ибо "кому же мы обязаны первоначальным образованием и столь быстрыми удивительными успехами нашей мануфактурной промышленности, если не крестьянам-фабрикантам?"²¹.

В отчете министру финансов за 1832 г. департамент мануфактур и внутренней торговли точно так же обращает внимание на то, что "искусство в обработке изделий, приобретаемое в городах, на больших заведениях, переносится в селение простыми работниками, которые начинают работать в домах своих или за свой счет, или по заказам из чужих материалов"²².

В донесениях губернских механиков этот вопрос также неоднократно затрагивался. Так, владимирский губернский механик Несытов в донесении департаменту мануфактур и внутренней торговли в 1850 г. сообщает, что миткалевые фабрики Гавриловского посада находятся в упадке, и причиною этого является "размножение тождественных заведений крестьянами Суздальского уезда, которые, имея на своей стороне все выгоды сельских обывателей, могут с меньшим вознаграждением за труд производить миткали, которых цена через это обстоятельство уменьшается, по крайней мере, на 10%"²³.

Точно так же, по словам Несытова, "в Юрьево-Польском уезде бумажное ткачество переходит в руки крестьян и тем в некоторой степени дает этой мануфактурной промышленности менее правильный вид". На то же самое — разорительность для крупных фабрик конкуренции крестьянских фабричек - указывает Несытов и в донесении 1851 г.²⁴ В другом месте тот же Несытов признает очень вредным разрешение крестьянам покупать по мелочам бумажную пряжу на сельских базарах²⁵.

Вообще развитие нашей бумаготкацкой промышленности в 30-х, 40-х и 50-х годах выражалось, главным образом, в росте мелкого ткачества. Район бумаготкацкого производства быстро распространялся из двух главных центров - Москвы и Шуйского уезда. В конце 40-х годов бумажное ткачество становится преобладающим крестьянским промыслом в большинстве центральных губерний: Ярославской, остромской, Рязанской, Калужской и др. Распространение промысла совершалось двумя способами: промысел или заносился в новую местность крестьянами, возвращавшимися с ткацких фабрик других губерний, или же он возникал под влиянием устройства в данной местности ткацкой или прядильной фабрики.

Так, например, в Малоярославецком уезде, Калужской губернии, бумаготкацкий промысел возник в 30-х годах после того, как в 1830 г. в этом уезде была устроена первая бумаготкацкая фабрика Губина. Кустарное ткачество развилось в этой местности так энергично, что фабрика Губина, на которой было около тысячи рабочих, не могла устоять: в 50-х годах она прекратила производство и закрылась²⁶. Точно так же тесемочное и ленточное кустарное ткачество возникло в Малоярославецком уезде под влиянием устройства в 1840 г. тесемочной фабрики Малютина. И эта фабрика не выдержала конкуренции кустарей и закрылась в 60-х годах²⁷.

В Калужской губернии местные исследователи наряду с ткачами упоминают и о самостоятельных мастерках. "Ткачеством миткалей занимаются в зимнее время все свободные от других работ крестьяне. Более зажиточные из них отправляются в Москву за пряжею к хозяевам, а весьма много есть и таких, которые покупают ее за деньги. Пряжу эту отдают курчить (проквашивать в мучных отварах), потом разматывают, снуют в основы, которые и отдают по крестьянским избам; готовые миткали отвозят в Москву"²⁸.

В Егорьевском и Зарайском уездах Рязанской губернии бумажное ткачество возникло в 20-х и 30-х годах; промысел был занесен местными крестьянами, работавшими на московских фабриках, которые, вернувшись на родину в деревню, устроили ткацкие светелки; пряжа, по-видимому, получалась от московских фабрикантов. Но особенное развитие ткацкий промысел в Рязанской губернии получил со времени учреждения в городе Егорьевске Хлудовской бумагопрядильни, вызвавшей устройство множества больших и мелких ткацких фабрик, а также и кустарных заведений, обрабатывавших пряжу Хлудовской фабрики и сделавшихся как бы спутниками последней²⁹.

Таким же образом возник бумаготкацкий промысел в Тверской губ.; так, например, в Калязинский уезд промысел этот занесен крестьянами, уходившими ткать на московские фабрики: "научившись ткать на фабриках, некоторые стали устраивать свои заведения"³⁰.

В Костромской губернии "промысел бумажного ткачества возник в 20-х годах этого века, с устройством в крае бумажных мануфактур"³¹. Еще в начале 70-х годов в Костромской губернии имелось немало "самостоятельных" ткачей-кустарей, покупавших пряжу за собственный счет у фабрикантов и сбывавших миткаль на базарах ситцевым фабрикантам.

Разложение в 30-х и 40-х годах крупного бумаготкацкого производства (превращавшегося преимущественно в наемную систему домашней промышленности, отчасти же в покупную систему, - иными словами, в так называемое самостоятельное кустарное производство) можно доказать и статистическими данными. Вот, например, цифры рабочих на бумаготкацких фабриках и цифры привоза хлопка и бумажной пряжи в Россию.



В то время как размер бумаготкацкого производства в России возрос более чем в три раза, число рабочих на ткацких фабриках сократилось больше чем на 20%. Так как техника ткачества в это время не прогрессировала значительно (переход от ручного к машинному ткачеству совершился позже), то сокращение числа рабочих на фабриках, несомненно, доказывает раздробление производства, терявшего фабричный характер и переходившего в кустарную избу и светелку. Крупное капиталистическое производство решительно теряло свои позиции, а "самостоятельное" кустарное домашнее ткачество, всецело созданное фабрикой, торжествовало победу.

Таким образом, эволюция бумаготкацкой промышленности в дореформенной России имела обратный характер сравнительно с новейшей эволюцией. Крупное производство породило мелкое, фабрика превратилась в домашнюю промышленность, кустарное производство. Так называемый самостоятельный кустарь явился последней ступенью эволюции фабричного рабочего, освободившегося от подчинения фабриканту. Но, может быть, развитие бумаготкацкой промышленности имело особый специфический характер и не может считаться типичным для других отраслей производства? Обратимся к фактам.

Тканье грубого холста было исконным занятием русского крестьянина. Казалось бы, уж в области кустарного льняного ткачества фабрика не должна была играть роли. Но это только кажется. В действительности же история тонкого льняного ткачества представляется во всех отношениях аналогичной только что рассказанной истории бумажного ткачества. Кустарное ткачество тонких полотен в Шуйском уезде, как упомянуто, ведет свое начало от устройства Тамесом при Петре I полотняной фабрики в селе Кохме³³. В важнейшем центре кустарного льняного ткачества, селе Великом, Ярославского уезда, возникновение кустарного ткачества тонких новин также находится в непосредственной связи с устройством, тоже при Петре, фабрики Затрапезного³⁴. На дальнейшее развитие ткачества в этом селе оказала крупное влияние фабрика помещиков села Великого Яковлевых, закрывшаяся в 1842 г.³⁵ В другом центре полотняного ткачества Ярославской губернии, селе Никольском, развитие ткачества тонких полотен также вызвано вотчинной фабрикой Салтыковых. Эта фабрика закрылась в начале этого века, и с этого времени в крестьянских избах всего окружающего района быстро распространилось "самостоятельное кустарное ткачество"³⁶.

То же самое наблюдалось и в Костромской губернии: полотняные фабрики вызвали или, по крайней мере, содействовали развитию кустарного ткачества³⁷.

Я сказал, что история полотноткацкого производства вполне аналогична истории бумажного ткачества. Действительно, на наших первых огромных полотняных фабриках вся работа производилась в самом фабричном здании. В конце XVIII века старинная фабрика начинает распадаться: фабриканты переходят от фабричного ткачества к раздаче пряжи по домам - домашней системе крупной промышленности. При некоторых медынских паруснополотняных фабриках еще в 1785 г. число рабочих, работавших у себя на дому по заказам фабрикантов, превосходило число рабочих в самом фабричном заведении³⁸. Мы встречаем указания на раздачу пряжи по деревням костромскими полотняными фабрикантами в интересном рукописном описании Костромской губернии начала этого века. По словам этого описания, "во многих местах Нерехотского уезда находятся в селениях построенные обывателями оных ткацкие светлицы, конх поселяне берут с заводов пряжу и ткут оную". В городе Плессе местный полотняный фабрикант Зубарев "отдает делать фламские полотна и равендук сельским жителям, которые в домах своих имеют собственные свои станы и там оное ткут и тканье доставляют к нему на фабрику". То же самое сообщается и о другом фабриканте г. Плессы, Ермолине³⁹.

В Ярославской губернии точно так же крупная фабрика начала разлагаться с начала этого века⁴⁰.

По словам "Памятной книжки Ярославской губ[ернии]" на 1862 г., "льняная промышленность прежде была сосредоточена в руках больших фабрикантов, впоследствии же она мало-помалу перешла в руки крестьян"⁴¹.

В 30-х годах этого века обычай раздавать льняную пряжу по домам сильно распространился и во Владимирской губернии⁴².

Вместе с тем, появилось и кустарное ткачество тонкого полотна из собственного материала. И в данном случае крупное производство породило мелкое, кустарная изба явилась завершением эволюции фабрики⁴³.

Таким образом возникло домашнее полотняное ткачество. Более зажиточные ткачи покупали пряжу за свой счет и сами сбывали приготовленные изделия, а более бедные получали пряжу от фабрикантов. Так называемое "самостоятельное" ткачество было сильно распространено в Ярославской губернии, особенно вокруг села Великого. И для полотноткацкого, как и для миткалевого производства, вторая четверть этого века была эпохой энергичного развития кустарной промышленности. О степени разложения прежней фабрики можно судить по тому, что в 1852 г. на всех полотняных и полотнопестрядинных фабриках Владимирской губ. работало 2 977 рабочих, а по деревням на те же фабрики работало 8 579 рабочих⁴⁴.

Неудивительно, что и полотняные фабриканты, подобно миткалевым, жаловались на конкуренцию кустарей. В 1835 г. министерство финансов разослало циркуляр всем губернаторам с просьбой указать меры для развития промышленности в городах⁴⁵. Костромской губернатор предложил высказаться по этому вопросу местному купечеству и фабрикантам. В числе причин, вызвавших упадок полотняных фабрик, фабриканты указывали на "распространение фабричных заведений в малом виде между крестьянами, без всякого платежа и браковки выработанных там изделий, почему изделия тех заведений хотя и далеко отстали в качестве от таковых же, вырабатываемых на обширных фабриках, но имеют на своей стороне преимущества дешевизны, которая увлекает большую часть покупщиков... Изделия мелочных заводчиков... по причине дешевизны сходят с рук без затруднения".

Точно так же калужское купечество признало "первою причиною упадка городской промышленности и торговли чрезмерное увеличение числа ходебщиков и разносчиков, отчего купеческое сословие в городах расстраивается, капиталы истощаются, скудеют средства к устройству каких-либо фабричных заведений"⁴⁶.

Таким образом, и в области полотняного ткачества, как и миткалевого, в дореформенной России кустарь бил фабриканта. Я не буду останавливаться над историей других отраслей ткацкой промышленности. Суконное ткачество (солдатских и тонких сукон) прошло такой же круг развития, как и миткалевое и полотняное. Солдатское сукно выделывалось в XVIII веке только на крупных фабриках, но уже в начале XIX века вокруг Москвы распространилось домашнее ткачество солдатского сукна, частью по заказам фабрикантов, частью за собственный счет крестьян. В 1809 г. в числе поставщиков сукна для казны фигурируют наряду с крупными фабрикантами и московские и владимирские кустари⁴⁷.

По словам сенатора Аршеневского, большинство московских суконных фабрик занималось только крашеньем и отделкой сукна, а суровье заготовлялось по окрестным деревням⁴⁸. На суконных фабриках XVIII века вся работа по обработке шерсти в сукно - кардование, пряденье шерсти, тканье, крашенье, валянье, ворсование и пр. - производилась на одной и той же фабрике. С начала этого века стали возникать особые фабрики для пряденья шерсти, а также и для окончательной отделки сукна. Это благоприятствовало развитию кустарного ткачества из фабричной шерстяной пряжи. В "Журнале мануфактур и торговли" за 1830 г. мы читаем, что "ткачество драдедамов^17*, драдедамовых платков и некоторых родов средственных сукон^18* производится уже в большом количестве крестьянами деревень Черкизова, Преображенского, Семеновского и других мест Московского и Коломенского уездов. Сему счастливому (sic!) обороту сукноделия, - прибавляет автор статьи, - обязаны мы неимоверной дешевизной наших драдедамов".

Как видно из дальнейших объяснений автора, в данном случае мы имеем дело с наемной домашней системой, достигшей такой степени развития, что в некоторых случаях предприниматель-торговец совсем не имел фабричных построек; такие торговцы раздавали всю пряжу крестьянам для обработки, а заготовленное сукно отдавали красить и отделывать в специальные красильни и апретурные заведения.

Любопытны комментарии автора: "Некоторые московские фабриканты вопиют против сего усиливающегося состязания деятельности и происходящего от оного понижения цен; но сочинитель радуется преуспеянию самого хода сей мануфактурности и постепенному раздроблению прежних нажитков малого числа лиц на умеренные выгоды многих трудолюбивых промышленников"⁴⁹.

Московское отделение мануфактурного совета в том же году обратилось с официальным "Объявлением" к московским фабрикантам, вызванным, очевидно, все тем же неудовольствием фабрикантов на развитие кустарного ткачества. По словам этого "Объявления", "хотя некоторые капиталисты понесли убытки, строения их опустели и многие заведения ослабли, но зато навык и искусство, приобретенные на них, не только не погибли в народе, а, напротив, более распространились; смышленые мастеровые, оставив упадшие фабрики, водворили промышленность по селениям, устроив собственные мастерские и увеличив оные своими домашними... Так единожды водворившаяся промышленность никогда не погибает в народе, несмотря на упадок некоторых фабрик"⁵⁰.

Возникновение кустарного ткачества и вязанья шерсти иногда непосредственно можно приурочить к фабрикам. Так, в главном центре кустарного шерстяного чулочного производства Владимирской губернии, селе Пестяках, местный исследователь объясняет происхождение этого промысла "устройством в Пестяках в конце прошлого столетия суконной фабрики. По закрытии ее осталось много шерсти, которая и была куплена по сходным ценам местными крестьянами"⁵¹ (вероятно, торговцами, судя по тому, что в этом промысле решительно преобладала наемная домашняя система). В Симбирской губернии "развитие сукноделия (кустарного) вообще заметно в селениях, находящихся близ суконных фабрик, потому что там можно доставать с фабрик шерсть и пользоваться на фабриках же валкой сукна"⁵². Но вообще суконные фабрики в гораздо меньшей степени подверглись тому процессу раздробления в домашнюю промышленность, который был констатирован нами относительно миткалевых и полотняных фабрик; соответственно этому и кустарные промыслы по обработке шерсти в значительно меньшей степени могут быть приурочены к фабрикам.

Шелковое кустарное ткачество было всецело созданием фабрики. Как известно, этот промысел сконцентрирован в очень небольшом районе, преимущественно в нескольких уездах Московской губернии и прилегающих уездах Владимирской. Чем же объясняется такая ограниченность распространения промысла? А тем, что в Московской губернии были устроены еще при Петре крупные шелковые фабрики, из которых крупнейшие, Фряновская и Купавинская, были в Богородском уезде, и поныне остающемся центром кустарного шелкового ткачества. При простоте техники ткачества шелковых материй промысел этот, очень выгодный, не замедлил переселиться в деревню вместе с возвращавшимися в деревню рабочими шелковых фабрик. Я уже говорил, что шелковые кустарные ткачи с успехом конкурировали с фабриками уже в конце XVIII века. В начале XIX века кустарное ткачество было сильно распространено в Московской губернии. Я упоминал выше, что, по словам одного описания Московской губернии этого времени, в одном Московском уезде у государственных крестьян было около 300 станов для тканья разных шелковых и бумажных материй да несколько сот станов для тканья флера^20* и лент⁵³. Аршеневский также говорит о мелких шелковых фабриках, имевших по 1-10 станов и наполнявших в Москве Покровскую слободу и под Москвой Преображенское и Измайловское села. Работа в этих кустарных заведениях производилась частью силами только семьи хозяина, частью при помощи наемных рабочих, и притом как по заказам крупных шелковых фабрикантов, так и для "собственного торга" - за свой счет⁵⁴. Следовательно, в данном случае мы имеем дело как с наемной домашней системой, так и с "самостоятельным" кустарным производством.

В 1813 г. в 30 верстах от Москвы, в селе Гребенкове, около тысячи крестьян занимались выделкой шелковых и бумажных материй. Вахонская волость, в 80 верстах от Москвы, заключавшая до пяти тысяч душ населения, имела более двух тысяч станов; во многих деревнях крестьяне занимались выработкой разных тканей для московских фабрикантов⁵⁵. В 20-х и 30-х годах, когда наша промышленность начала развиваться особенно энергично, возникло множество мелких шелкоткацких фабричек и кустарных изб, некоторые из которых впоследствии превратились в огромные фабрики⁵⁶.

В 30-х годах в Московском и Богородском уездах очень распространилась ручная размотка и сученье шелка в крестьянских избах⁵⁷. В Московском и Богородском уездах в 30-х годах "не было избы, где бы у окна не вертелся карась^21* или где бы подчас не выделывали какую-нибудь тафтинку^22*"⁵⁸.

Во Владимирскую губернию кустарное шелковое ткачество также было занесено фабричными рабочими. На фабрике Залогиных (бывшей Лазаревых) в числе рабочих был некий Канин, крестьянин Покровского уезда, Владимирской губернии. В 30-х годах он завел ткачество шелковых тканей у себя в деревне: "благодаря Канину и другим рабочим на шелковых фабриках получило развитие кустарное производство шелковых тканей"⁵⁹.

В области пенькового производства домашняя промышленность развилась, главным образом, в первой стадии обработки волокна - прядении. В Калужской губернии, старинном центре фабричного парусно-полотняного ткачества, ткачество парусных полотен производилось на самых фабриках, но пряжа заготовлялась преимущественно по деревням отчасти по заказам фабрикантов из их материала, отчасти же за собственный счет крестьян⁶⁰. Прядение канатной пряжи тоже производилось крестьянами на дому по заказам купцов⁶¹.

В г. Ржеве, Тверской губернии, важнейшим зимним промыслом местных жителей было прядение канатной пряжи, главным образом, по заказам местных канатных торговцев⁶². Наемное домашнее прядение канатной пряжи в 40-х годах сильно развилось в Орловской губернии. По словам современного исследователя, "когда и как установилась здесь эта ветвь значительной городской и сельской промышленности - неизвестно. Полагать надобно, что в Орловском крае канатные заводы, точно так же, как в Московском и Рязанском крае нанковые фабрики для ткачей, были основанием тех прядилен, которые первоначально возникли в городах средней и западной полос Орловской губернии, откуда потом перешли и в селения государственных крестьян. Как там вокруг Москвы нанковые фабрики, раздавая бумагу сельским ткачам на дом, мало-помалу ввели ткачество между крестьянским населением даже в Рязанской губернии, так и здесь канатные фабрики и значительные городские прядильни начали уже раздавать крестьянам-прядильщикам за условленную плату известное количество пеньки пакли для приготовления из них пряжи"⁶³.

Точно так же в Арзамасский уезд пенькопрядильный промысел был занесен местными крестьянами, работавшими на канатных заводах соседнего уезда⁶⁴.

Я говорил выше (в главе I) о падении паруснополотняных фабрик Калужской губернии; но они оставили после себя след. На месте прежних фабрик возник, хотя и не особенно цветущий, новый кустарный промысел - пряденье и тканье пеньковых тканей для парусов, мешков, брезентов и пр. Центром этого промысла в Медынском уезде явилось село Полотняный завод. Промысел этот развился в 50-х годах нашего века, причем главным деятелем был некий Ерохин^23* - лучший ткач одной из закрывшихся парусных фабрик. Ерохин основал небольшую фабрику и, вместе с тем, стал раздавать пеньку для пряденья и тканья по домам. Промысел принял характер наемного домашнего производства.

До сих пор я говорил только о текстильной промышленности: в этой области своеобразная эволюция - от фабрики через домашнюю промышленность к "самостоятельному" кустарю, или, точнее, от фабрики через наемную систему домашней промышленности к покупной системе, - наиболее очевидна. В других производствах влияние фабрики не так велико. Кустарная обработка металлов, изготовление железных и медных изделий в гораздо меньшей степени могут быть приурочены к фабрике. Тем не менее и здесь во многих случаях можно констатировать влияние фабрики. Возьмем, например, всем известную павловскую промышленность. О павловцах как об искусных замочниках и слесарях упоминается еще в начале XVII века. Но все исследователи признают, что на развитие павловской промышленности оказал огромное влияние железный завод, устроенный графом Шереметевым в половине прошлого столетия и прекративший производство в 1770 г.⁶⁵ Помещики села Павлова и после уничтожения завода содействовали развитию павловской промышленности выпиской английских мастеров, обучением рабочих и пр. Большую роль в возникновении промыслов всего павловского района играли и соседние старинные Балашовские заводы. В позднейшее время новые промыслы в этом районе нередко возникали под непосредственным влиянием фабрикантов. Так, отцом ножничного производства в Павлове, по словам г. Лабзина, был петербургский ножевой фабрикант Канапль, "который ездил в Павлово и обучал ножничному делу тамошних более смышленых мастеров, чтобы, за дороговизной петербургской работы, иметь возможность получать более дешевые изделия местной выработки". Этот же фабрикант значительно содействовал также и улучшению техники производства перочинных ножей. Г-н Лабзин прибавляет, что о Канапле павловцы "вспоминают не иначе, как с почетом, а многие чтут его решительно своим благодетелем"⁶⁶. Развитию муромского ножевого производства, центром которого является село Вачи, также сильно содействовала фабрика Кондратова, устроенная в 1831 г.⁶⁷ Кустарное производство проволочных полотен в селе Безводном, Нижегородской губернии, было занесено фабричными рабочими⁶⁸. В Ардатовском уезде, Нижегородской губернии, все металлические промыслы имеют отношение к крупной горнозаводской промышленности и к существованию в уезде чугуноплавильных заводов⁶⁹.

Важнейшим центром кустарного кузнечного и слесарного производства в Ярославском уезде является село Бурмакино. По словам проф. Исаева, до 30-х годов этого столетия изделия бурмакинских кузнецов были очень грубы и незатейливы, "но с этого времени началось их усовершенствование. Вызвано оно было тем, что помещик Бурмакина Варенцов устроил ножевое заведение. Оно существовало недолго и не привило среди крестьян ножевого производства. Косвенно же оно оказало большое влияние: мастерами в заведении были немцы, искусные кузнецы и слесаря. Помещик набирал в работу наиболее способных мальчиков, которые и получали там правильное ремесленное образование. Когда заведение было упразднено, то рабочие разошлись по домам и принесли с собой техническую ловкость. Одни из них, сыновья и племянники кузнецов, усовершенствовали производство в прародительских кузницах, - другие сами построили кузницы"⁷⁰. С этого времени в Бурмакине начинается производство многих стальных изделий, которые раньше не выделывались вследствие недостатка знания и искусства.

"Нет сомнения, что железоделательные заводы способствовали развитию кузнечного промысла” Слободского уезда Вятской губернии⁷¹. То же самое мы узнаем и относительно пермских кустарных металлических промыслов.

"История возникновения промысла в том или другом заводе имеет, обыкновенно, общий характер. Родоначальниками промысла являются лица, вывезенные владельцами из средних губерний России с целью обучения ремеслу крепостных людей. В Кыштыме, например, была даже устроена заводоуправлением небольшая гвоздарная фабрика, в которой обучились многие гвоздари"⁷².

Тульское железоделательное производство, принадлежащее к числу очень старинных, точно так же развилось под непосредственным влиянием железных заводов, устроенных еще в XVII веке и просуществовавших более 100 лет. "Заводы исчезли, - говорит исследователь тульской кустарной промышленности Борисов, - а знание ремесла осталось"⁷³.

Многие металлические промыслы этого района и в настоящее время сохраняют непосредственную связь с заводами и фабриками. Так, например, наводильщики в Сергиевской волости, Тульского уезда, занимаются своим промыслом только по заказам тульских самоварных фабрикантов, дающих им не только материал для обработки, но и самые инструменты. Точно так же кустари, занятые наклепным промыслом, работают только по заказам гармонных фабрикантов⁷⁴.

Уральские горные заводы создали вокруг себя очень разнообразную и цветущую кустарную промышленность, обрабатывающую заводской материал. "Нижнетагильское кустарное дело, - читаем в трудах кустарной комиссии, - обязано своим развитием вниманию администрации (заводов) в старые годы... Заводская администрация старалась направить избыток рабочей силы на это дело... и кустарный промысел буквально процветал". То же самое сообщается и о кустарном производстве разных металлических изделий вокруг заводов Боткинского, Редвинского и других⁷⁵.

В Красноуфимском уезде медный кустарный промысел возник благодаря существовавшему в прошлом веке, но затем закрывшемуся Суксунскому металлическому заводу. Этим же объясняется происхождение в этом округе и кузнечно-слесарного промысла. "Прививка промысла принадлежит также заводу, и развитие его обусловливается тем, что Суксун, будучи главным заводом в округе, занимал в былые времена большое число ремесленников всякого рода, в том числе кузнецов и слесарей... По закрытии механического производства в Суксуне (фабрика сгорела и больше не возобновлялась) большинство работавших на фабрике было уволено за оброки на отхожие работы... Затем по обнародовании свободы и ввиду бездействия завода... почти все оставшиеся дома кузнецы открыли свои мастерские"⁷⁶.

Гвоздорубный промысел вокруг Бисердского завода возник благодаря устроенной заводом гвоздорубной фабрике, закрытой в 60-х годах⁷⁷.

Я мог бы привести еще много примеров эволюции мелкого производства из крупного, кустарной промышленности из фабричной, но и приведенных достаточно. Этой эволюцией вполне объясняется факт, поражавший многих исследователей кустарного производства, а именно вытеснение крупного производства мелким, раздробление промышленности. Нередко оказывается, что в данном промысле лет 40-50 тому назад господствовали более или менее крупные мастерские, а теперь крупных мастерских совершенно не существует, а место их заняли кустарные избы. Так, например, "в первое время после возникновения (в Арзамасском уезде) кузнечный промысел принимал характер маленьких кузнечных фабрик, хозяева которых держали работников и до известной степени эксплуатировали их труд. На кузнице каждого хозяина работало 12-18 работников... Но потом, когда промысел значительно распространился и когда кузнецы хорошо ознакомились с частностями промысла, они стали понемногу выходить из-под хозяйской опеки... и промысел стал вести каждый за свой страх"⁷⁸.

История скорняжного промысла в Арзамасском уезде представляется в следующем виде: "В начале скорняжества в селениях, только немногие умели работать скорняжный товар, другие, чтобы научиться этому делу, должны были жить у них в работниках за небольшую плату; таким образом, скорняжный промысел в деревнях имел несколько фабричный характер. Хозяева маленьких фабрик были завалены работой, которую они выгодно исполняли при помощи дешевых работников. Затем, когда скорняжному делу научились многие, число маленьких фабрик стало уменьшаться, рабочие стали делаться самостоятельными хозяевами. Скорняжный промысел, имевший первоначально фабричный вид, стал принимать постепенно кустарный характер, какой он сохранил и до сих пор"⁷⁹.

То же самое наблюдается в целом ряде крестьянских промыслов Московской губернии: щеточном, цветильном, шляпном, мебельном и др. По словам профессора Исаева, исследовавшего мебельную промышленность Московской губернии, "история этого промысла блистательно доказывает, что одиночка-столяр не только с успехом выдерживает борьбу с крупной мастерской, но что сама одиночная изба вышла в некоторых местах из объятий крупной мастерской"⁸⁰.

Совершенно верно. Кустарная изба вышла из крупной мастерской, и не только в мебельном промысле, но, как я старался показать, и во многих и очень важных других промыслах. Тем не менее из этой "блистательной победы" кустаря мы не сделаем того вывода, который делает профессор Исаев и не заключим о преимуществах кустарной промышленности в наше время и возможности для нее при современных условиях техники успешно конкурировать с фабрикой.

Итак, промышленный капитал сыграл огромную роль в развитии нашей кустарной промышленности. Происхождение наших кустарных промыслов, как я указывал, двоякое: старинные промыслы возникли из домашнего производства, промыслы более новые - главным образом, из фабрики и крупной мастерской.

Установить более или менее точно, какую роль в нашей кустарной промышленности играют промыслы того и другого происхождения, совершенно невозможно по отсутствию статистических данных. Только для очень немногих губерний такое сравнение возможно. Наилучше исследована в промысловом отношении Московская губерния: ею мы и займемся.

Значительно большая часть кустарных промыслов Московской губернии (эти промыслы в главной своей массе являются не "самостоятельным" производством, а работой по найму) происхождения очень недавнего, некоторые возникли в конце прошлого века, другие еще позже — в 20, 30, 40-х годах нашего века. Московские земские статистики обыкновенно весьма тщательно отмечали историю каждого промысла; посмотрим же, о чем говорят их наблюдения.

Из 141 тыс. крестьян, занятых в мелком товарном неземледельческом производстве Московской губернии, не менее 82 тыс. (т.е. около 59% работающих) заняты в промыслах, непосредственно созданных фабрикой или крупной мастерской (сюда относятся бумажное, шерстяное и шелковое ткачество, ткачество позумента, бахромы, размотка бумаги, шелка и шерсти, патронный промысел^26*, игрушечный, шитье перчаток, щеточный промысел, производство пуховых шляп, канительный^27*, золотокружевной и другие, более мелкие, промыслы).

О возникновении бумажного, шелкового и шерстяного домашнего ткачества я уже говорил⁸¹; что касается других промыслов, то история их в общем одна и та же.

Возьмем, например, игрушечный промысел (1 400 кустарей работают из покупного материала: "самостоятельное" производство).

"История игрушечников Московской губернии как первоначальных производителей была такова, что сначала они работали у хозяев в Москве в качестве наемных работников, потом... отходили от своих хозяев и заводили дело у себя на домах, в деревне. Почти всегда бывало так, что отошедший от хозяина работник первое время сохранял со своим бывшим хозяином деловую связь, т.е. продолжал работать на него товар, так что положение нового предпринимателя на первых порах мало разнилось от положения простого рабочего... Но затем, по мере того как игрушечник знакомился с коммерческой стороной своего дела... его отношения к бывшему хозяину менялись к большой для него, производителя, выгоде" (Сборн. стат. свед. по Моск. губ. Т. VI Вып. II. С. 5-6).

Схема развития - крупная мастерская, наемная домашняя промышленность и так называемое самостоятельное производство - выступает с полной ясностью.

Щеточный промысел (880 работающих; большею частью сами покупают материалы). Промысел был занесен в конце XVIII века крестьянином, работавшим на одной щеточной мастерской в Москве. Первые основатели промысла имели довольно значительные мастерские. В настоящее время преобладают мелкие заведения⁸².

Производство касторовых шляп^28* (480 работающих; преобладающий тип - мелкие мастерские с наемными рабочими; работа из покупного материала). Промысел возник из шляпной фабрики Александрова в 30-х годах этого века. "С течение времени некоторые мастера, обучившись шляпному производству, стали работать шляпы на дому, но вначале работали исключительно на Иванова (Александрова), получая от него материал. Затем бывшие мастера Иванова (Александрова) стали обращаться в самостоятельных производителей... Шляпное производство, сначала сконцентрированное в обширной мастерской Иванова (Александрова), постепенно децентрализировалось по селениям Кленовской волости"⁸³. Итак, опять то же развитие - фабрика, домашняя промышленность, мелкое "самостоятельное" производство.

Шитье лайковых перчаток (3 тыс. работающих; работа по заказам торговцев из их материала). "Лет сто назад помещик Шалашников выстроил завод для выделки тонких кож для перчаток в деревне Языкове... Обученные девушки шили отчасти в особо устроенном для этого помещении или же, как впоследствии, получали работу на дом. Мало-помалу, таким образом, уменье шить перчатки распространилось по окрестностям"⁸⁴. Фабрика породила домашнюю промышленность.

Патронный промысел. Работающих около 9 тыс. (работа отчасти на торговца, по заказам, отчасти "самостоятельное" производство).

«Расспрашивая крестьян о происхождении промысла, - читаем в "Земском сборнике", - мы получали однообразные ответы: приехал в такую-то деревню приказчик от такого-то купца, снял или купил избу и открыл фабричку. Девушек и женщин обучал даром, потом раздавал на дом все нужные материалы и орудия производства... Бывали и такие случаи. Крестьянин, занимавшийся несколько лет на какой-нибудь патронной фабрике в Москве, решал ехать домой и жить в деревне. Он уговаривался со своим хозяином, что будет на него работать патроны за известную цену... Самостоятельные производители появились, а деревне только в более позднее время... Почти фабричная форма, появившаяся в деревнях Московской губернии, породила и самостоятельное мелкое патронное производство"⁸⁵.

Опять, следовательно, то же - фабрика, домашняя промышленность, "самостоятельное" кустарное производство. Кустарная изба оказывается результатом эволюции фабрики.

Точно таким же образом были занесены в селения Московской губернии пуговичный, золотокружевной, бахромный, золотошвейный, позументный, сусальный и многие другие промыслы. Как я сказал, промыслами капиталистического происхождения занято около 59% всех московских кустарей. Каким же образом возникли другие промыслы Московской губернии, дающие занятие остальным 41% кустарей?

Значительная часть этих последних промыслов если не прямо возникла из крупной мастерской, то, во всяком случае, развилась под непосредственным ее влиянием. Сюда относится, например, мебельный промысел, исследованный проф. Исаевым. Производство дорогой мебели до 50-х годов было сосредоточено в Лигачевском районе в крупной мастерской Зениных^28*, имевших до 70 рабочих. В этой мастерской научились работать дорогую мебель мастера, впоследствии начавшие самостоятельное мебельное производство. Как я говорил выше, проф. Исаев отмечает, что в мебельном промысле крупная мастерская породила мелкие промышленные единицы. То же следует сказать и о металлических промыслах. Московский губернии - изготовлении жестяных и медных изделий, подносов, булавок, проволочных сеток и пр. Все эти промыслы в большей или меньшей степени обязаны своим развитием крупным мастерским. То же следует сказать и о портняжном, гребенном, зеркальном, грохотоплетном и прочих промыслах.

Заметим, кстати, что развитию кустарных промыслов оказали огромное содействие и помещики, обучавшие разным ремеслам своих крепостных. Это отмечается относительно мебельного промысла⁸⁶, кружевного, перчаточного, плетенья из прутьев и других промыслов Московской губернии.

По словам г. Плотникова^29*, "одной из причин развития кустарных промыслов (в Нижегородской губ[ернии]) было воздействие помещиков, старавшихся насаждать в своих вотчинах, особенно многолюдных и малоземельных, какие-либо промыслы. Такие крупные владельцы, как Шереметевы^30*, Салтыковы, Толстые, владея в разных концах России селами, уже отличившимися в той или иной отрасли промышленности, нередко переносили вместе с мастерами этих селений и их искусство в свои более бедные и непромысловые селения. Так, Салтыкову, владевшему одновременно в конце XVII века селом Кимрами и селом Выездной Слободой, Арзамасского уезда, приписывают начало сапожного промысла в этой последней. Владелец села Богородского Шереметев не только содействовал развитию в своем имении кожевенного производства, но и перенес его в село Юрино, Васильского уезда, в виде рукавичного промысла"⁸⁷.

То же сообщается и относительно промыслов Ярославской губернии. "Развитию кустарной промышленности немало способствовало крепостное право... Помещики отправляли мальчиков для обучения разным мастерствам на фабрики и заводы в Петербург, Москву и другие промышленные города России. Опытность этих мастеров влияла на кустарную промышленность".

Так, например, на Ухтоме "если и существуют кустарные промыслы, то потому лишь, что на Ухтоме много помещичьих усадеб и усадеб богатых, а следовательно, в среде населения найдется немало народу, обученного известным мастерствам бывшими их помещиками"⁸⁸.

Вернемся, однако, к Московской губернии.

Какую же роль играют в московской промышленности старинные кустарные промыслы⁸⁹, промыслы чисто "народного" происхождения, не носящие на себе ни капитализма, ни крепостного права? - Довольно незначительную. К этой категории относятся такие вполне национальные промыслы, как, например, плетение лаптей, прядение льна и шерсти, отчасти вязанье и плетенье чулок, сетей и пр., сапожный и башмачный промысел, скорняжничество, валянье шерсти, бондарный промысел, кожевенный, метельный и пр. Число лиц, занятых в этих промыслах, вряд ли превзойдет 30 тыс. человек, т.е. не достигнет и 25% всего числа московских кустарей.

Итак, в Московской губернии (как и во всем центральном промышленном районе) промыслы более новые, капиталистического происхождения, решительно преобладают над "народными" промыслами, начало которых теряется в дали времен. Разумеется, если бы мы взяли для сравнения не промышленную, а какую-нибудь земледельческую или северную лесную губернию, то результат получился бы иной. Например, в Вятской губернии промыслы "народного происхождения", несомненно, преобладают над капиталистическими⁹⁰. Но для нас важно было не определить в цифрах, какие промыслы в России занимают больше рабочих (такое определение совершенно невозможно по отсутствию данных), а доказать, что господствующее мнение о происхождении кустарной промышленности из домашнего производства в своей категорической форме совершенно неверно, так как оно игнорирует многие весьма важные промыслы чисто капиталистического происхождения, преобладающие не только в Московской губернии, но и во всем центральном промышленном районе России. Московская же губерния должна была только иллюстрировать этот факт, и для такой иллюстрации она вполне годится.

Я отнюдь не утверждаю, что факт происхождения отдельных промыслов из фабрики не был отмечен в нашей литературе. Напротив, как видно из вышеизложенного, очень многие исследователи неоднократно его отмечали. В. Безобразов в "Общем обозрении выставки 1882 г." (СПб., 1884. С. 457) прямо заявляет: "Весьма примечательно, что у нас фабрики в известной степени содействовали насаждению и развитию кустарных промыслов". Но все же вышеприведенное мнение г. В.В. о "народном" происхождении нашей кустарной промышленности может считаться господствующим.

Корсак видел в раздроблении фабричной промышленности в рассматриваемую эпоху доказательство неприложимости фабричной формы промышленности к хозяйственным условиям дореформенной России. Фабрика XVIII века, по его мнению, была явлением "искусственным", и потому она раздробилась.

Против этого мнения, до сих пор не потерявшего кредита в нашей литературе, я уже возражал во Введении. Я доказывал, что петровская фабрика была естественным продуктом экономических и социальных условий тогдашней России.

Последующая эволюция фабрики вполне объяснима тем, что на русских фабриках прошлого века работа производилась не машинами, а руками, техника производства была очень несложна и не требовала обязательно крупной мастерской. Необходимость последней в тогдашней России основывалась не на технических, а на социальных условиях и, прежде всего, на незнакомстве русского населения с новыми приемами производства и на невозможности перенести в страну новые производства иначе как в форме фабрик.

Отсюда ясно, что, как только население освоилось с новыми техническими приемами, мелкое производство стало вытеснять крупное. Так как по чисто техническим условиям крупное производство не имело значительных преимуществ перед мелким (и на фабрике и в кустарной избе работа производилась руками, без помощи дорогих приспособлений и инструментов; ручной ткацкий станок - даже станок-самолет - стоил так мало, что был вполне доступен всякому крестьянину), то вполне понятно, что фабриканты скоро убедились в невыгодности устройства огромных и дорогих фабричных зданий, когда та же работа могла быть исполнена с таким же успехом обученным рабочим у себя на дому. Таким образом, фабрика раздробилась в домашнюю промышленность. Мелкое производство оказалось сильнее крупного по той причине, что состояние техники не требовало крупного производства.

Что касается до перехода домашней промышленности в "самостоятельное" кустарное производство, то и этот переход вполне понятен: когда промысел находится в первом периоде своего развития и им занимается немного рук, цена за работу бывает высока, и сбыт изделий совершается без затруднения. В этом периоде домашний рабочий при удаче легко может начать работу из покупного материала, продавать изделия на рынке, и, таким образом, наемный рабочий превращается в "самостоятельного" производителя.

Итак, николаевская эпоха может быть по справедливости названа эпохой расцвета нашей кустарной промышленности. Это еще вовсе не значит, чтобы в это время кустарь пользовался большей самостоятельностью, чем раньше или потом. Масса кустарей оставалась в полном подчинении капиталисту. Именно в это время выработались те сложные формы посредничества между потребителем и производителем-кустарем, которые сохранились и поныне. Вот, например, каким образом было организовано кустарное производство в бумаготкацкой промышленности, в которой наемная домашняя система достигла наибольшего развития.

Тканье производилось, обыкновенно, в светелках на 5, 10, 20 и более ткацких станков. Крестьяне, обыкновенно, не ткали бумажных тканей в самой избе вследствие тесноты и закопченности изб, так как у большинства избы были курные. В избах с трубами иногда помещались ткацкие станки. Раньше чем дойти до ткача, материал - бумажная пряжа - проходил через несколько рук. Хозяин материала - ситцевый фабрикант или владелец раздаточной конторы — отдавал⁹¹ пряжу особому комиссионеру - "производчику" или подрядчику. Этот производчик или подрядчик, как общее правило, сам ткачеством не занимался и не имел ткацких заведений; но нередко он имел свое собственное сновальное заведение. В таком случае он получал от хозяина неоснованную бумажную пряжу и сновал ее сам. Если же у него не было сновального заведения, то он получал от фабриканта уже готовую основу. Основу и уток подрядчик отдавал "мастерку , занимавшемуся раздачей пряжи по светелкам или по избам отдельных ткачей. Владелец светелки, "хозяин", иногда сам от себя нанимал несколько ткачей и вместе с ними приготовлял миткаль, иногда же места в светелке отдавались ткачам за плату, и тогда "мастерок" непосредственно сносился с ткачами. Изготовляемый миткаль доставлялся "мастерку", он же передавал его подрядчику, а подрядчик - фабриканту. Плата производилась с веса; фабрикант выдавал бумажную пряжу по весу подрядчику и от подрядчика же получал обратно соответствующее количество миткаля, причем, разумеется, производился вычет на "угар" - потерю пряжи при тканье и пр. Фабрикант знал только подрядчика, подрядчик - только "мастерка", "мастерок" - только "хозяина" (светелочника) или ткачей, с которыми он сносился лично.

Плата, выданная фабрикантом, распределялась между всеми участниками производства, причем подрядчик и "мастерок" вычитали в свою пользу определенную комиссионную плату, а остальное передавали "хозяину" светелки, если он от себя нанимал ткачей, или самим ткачам, если они сами сносились с "мастерками".

Таким образом было организовано в своей наиболее развитой форме посредничество между собственниками материала и домашними производителями. Иногда тот или другой посредствующий член этой цепи выпадал. Так, например, нередко подрядчик непосредственно сносился со светелочниками или ткачами; в других случаях, хотя и редко, подрядчик имел свои собственные ткацкие светелки и сам ткал миткаль из хозяйского материала. Наконец, иногда фабрикант непосредственно сносился с ткачами, а именно с теми из них, которые жили по соседству с фабрикой. Ткач являлся на фабрику, брал у хозяина основу и уток и ему же обратно приносил миткаль⁹².

В такой форме сложилась организация наемного домашнего ткачества бумажных и отчасти шелковых и полотняных материй еще в 30-40-х годах этого века. Организация эта при всей своей сложности настолько удачно служила своим целям, что удержалась почти в неизмененном виде до настоящего времени. Это сложное посредничество указывает на слабость и беспомощность непосредственного производителя, который не имеет доступа не только к рынку, но даже и к руководителю предприятия, собственнику материала.

В начале этого века заработная плата бумажных ткачей вследствие ограниченности их числа была высока, но с 20-х годов под влиянием быстрого распространения бумажного ткачества в стране и усиления конкуренции ткачей она начала падать.

Золотой век набойщиков - первые десятилетия нашего столетия - был золотым веком и ткачей, хотя заработок ткачей никогда не поднимался так высоко, как заработок набойщиков. В 30-х, 40-х и 50-х годах заработная плата бумажных ткачей сильно колеблется, но не обнаруживает наклонности к падению.



Тем не менее сравнительно с двадцатыми годами плата за бумажное ткачество сильно упала. В 40-х годах этот промысел считался мало выгодным занятием. "Крестьянин все еще производит миткаль из пряжи, данной фабричным хозяином, на тех же станках, как и прежде, а между тем получает ныне только от 1 1/4 до 1 1/2 руб. ассигнациями с 50-аршинного куска, или от 2 1/2 до 3 коп. за аршин, тогда как прежде платили от 6 до 8 руб. за кусок, или от 12 до 16 коп. за аршин. При самом неутомимом прилежании ткач не сработает в день более 15 аршин, и то только летом в долгие дни, зимой же скудная эта прибыль уменьшается еще издержками на освещение, потребное для работы... За всеми вычетами он едва ли приобретет для себя 20 коп. в день. Затем легко понять, отчего в фабричных округах возле зажиточного состояния и даже значительного богатства господствует нередко крайняя нищета со всеми жалкими последствиями оной"⁹⁵.

Другой современный автор выражается еще решительнее. "Нет никакого сомнения, что промысел тканья бумажных изделий принадлежит к самым невыгодным. Ткачество может существовать без обеднения крестьян только в тех местах, где земледелие доставляет достаточные средства к содержанию. Суздальский и Юрьевский уезды имеют эти средства. Нельзя этого сказать о Шуйском”⁹⁶.

Слабая сторона вышеописанной организации наемного домашнего ткачества заключалась в разобщенности хозяина материала и производителя, постоянно дававшей повод к жалобам фабрикантов на ткачей, и обратно. Эти жалобы весьма характерны для рассматриваемой эпохи.

Вот, например, как характеризует домашних ткачей местный автор, державший сторону фабрикантов: «Такие ткачи, пришед в фабричную контору, просят, обыкновенно: "Не пожалуете ли основы?" "Не дадите ли основки?", а иногда и таким тоном, глядя в потолок: "Раздаете ли основы-то?"... Миткаль, приносимый ими в контору, всегда бывает тяжелее и сырее фабричного. Для того чтобы сделать его тяжелым, они прибегают к разным хитростям; иногда просто напрыскивают его водой и приносят в контору без всякого стыда совершенно мокрым... Улика налицо, а сделать ничего нельзя, потому что деньги всегда за ткачом, а не за хозяином... Не давать же деньги вперед невозможно... Нынешние ткачн не довольствуются этими злоупотреблениями, они уже прямо продают весь товар, основу и уток, без остатка, а деньги пропивают. Взять с них нечего. Таких негодяев всегда довольно, и от них не убережется ни один фабрикант. Грустно уверять в упадке нравственности, но, к несчастью, это правда».

Не лучше оказываются и комиссионеры... "Комиссионеры часто проматывают фабрикантского товара на тысячи рублей. Никакое условие не помогает. Грустно видеть, когда окружной начальник отказывает в иске фабриканту за 25 руб., взятые с мужика. Грустно видеть все эти злоупотребления, но помочь им нечем... Замечательно, что в последнее время народ, занимающийся миткалево-ткацкой промышленностью, становится все хуже и хуже"⁹⁷.

По словам владимирского губернского механика Несытова, "раздача бумажной пряжи ткачам и мотальщикам в дома и светелки усилила противосовестные поступки первых: ткачи и мотальщики... утаивают на значительные суммы материал... и употребляют разные средства, увеличивающие вес изделия"⁹⁸.

Так говорили фабриканты и их друзья. С другой стороны, указывалось на тяжелое экономическое положение ткачей. Комиссионеры "понижают цену на работу... С осени, когда начинается ткачество, они объявляют цены весьма высокие. Дают вперед деньги крестьянам на уплату податей или оброка, отпускают им в долг разную провизию, разумеется, с надбавкой против базарных цен. После того как крестьяне таким образом войдут в долг, они понижают задельную плату"⁹⁹.

Что касается до фабрикантов, то о них один современный автор говорит следующее: "Нам не раз приходилось слышать от ткачей, что и со стороны фабрикантов дело нечисто: например, бумажная пряжа при фабриках хранится всегда в сырых местах, из которых и раздается сыроватая, вытканный же миткаль, принимаемый, как и пряжа, по весу, во всех хорошо устроенных фабричных конторах тщательно просушивается. Обманы, на которые жалуются фабриканты, не могут играть важной роли в промышленном отношении и делать фабрикантам значительный убыток... Бывали и такие случаи, что фабриканты не уплачивали ткачам заработанных денег или выдавали вместо денег кульки гнилого ситца. И говорят это, по преимуществу, про более богатых фабрикантов, рассчитывающих на свои капиталы и влияние"¹⁰⁰.

Как бы то ни было, но несомненно, что к концу 50-х годов, когда спрос на ткачей быстро увеличился благодаря оживлению промышленности и рабочих рук не стало хватать, система домашнего производства вызывала частые жалобы фабрикантов... "Негодяи"-ткачи, по энергическому выражению расходившегося защитника фабрикантов, осмеливались пользоваться выгодным положением рабочего рынка для увеличения своей платы. "При развивающейся ситцевой фабрикации в селе Иванове, - читаем в "Московских ведомостях"^31* (1859, № 203), - ... цены на рабочие руки поднялись до невероятной степени, и в последнее время решительно нет никакой возможности найти рабочих людей за очень хорошую плату как в селе Иванове, так и в Вознесенском Посаде".

Но фабриканты знали средство смирить ткачей и восстановить среди них упавшую нравственность. Средство это - верное и безошибочное, которым прекрасно умели пользоваться фабриканты на Западе, - заключалось во введении механического ткацкого станка. Цитированный автор, грустивший об испорченности ткачей, в конце статьи делает успокоительное замечание: "Одно средство избежать всех этих неприятностей - механические ткацкие заведения. Дай бог, чтобы все было к лучшему". В другой статье тот же автор выражает надежду на падение ручного ткачества благодаря введению ткацкой машины и торжествующе восклицает: "Тогда этот класс промышленников - ткачей и комиссионеров - естественно будет сожалеть, что своими нечестными и жестоко (sic) вероломными поступками накликал беду, потому что только чрезмерная нечестность ткачей побудила фабрикантов обратиться к механическим станкам"¹⁰¹.

И действительно, механический ткацкий станок уже появлялся на горизонте и грозил полным преобразованием ткацкой промышленности. Первая механическая ткацкая фабрика в Шуе была устроена в 1846 г.¹⁰² Но вначале ткацкая машина прививалась у нас в хлопчатобумажном производстве крайне туго. В "Обозрении выставки мануфактурных изделий в 1849 г." читаем, что "машинное ткачество у нас еще можно считать предметом редкости" (С. 26). До конца 50-х годов ручной труд господствовал в бумажном ткачестве, но машина уже надвигалась и в скором времени должна была вытеснить домашнего ткача.

В суконном производстве паровые ткацкие станки были заведены на многих московских фабриках уже в начале 50-х годов¹⁰³, но так как суконное производство в гораздо большей степени, чем бумажное, сохраняло все время фабричный характер, то введение машинного производства в этой области почти не отразилось на положении кустарей.

Иной характер имела эволюция другой отрасли хлопчатобумажной промышленности - ситцепечатанья. Как я сказал, ситцепечатанье появилось в России раньше ткачества бумажных материй, и машина получила господство в ситцепечатаньи раньше, чем в ткацком производстве.

По словам Несытова, историю ситцепечатного производства в селе Иванове можно разделить на четыре периода. Первый период - до 1812 г., когда набоечное мастерство только начало развиваться в Иванове. Второй период - 1812-1822 гг., золотой век набойщиков, о котором я уже говорил, когда набойщики без труда наживали целые состояния и когда производилась самостоятельная набойка. Третий период, 1822-1836 гг., характеризуется огромным увеличением числа набойщиков; в одном Иванове их считалось около 7 тысяч. Под влиянием этого задельная плата их сильно понизилась, но заработок набойщиков все еще оставался высоким благодаря увеличению производительности труда набойщиков. Производство продолжало оставаться ручным. В 1835 г. в Иванове появились первые цилиндропечатные машины. "Они, как громом, поразили набойщиков и дали им сильно почувствовать, что их самоволие должно быть ограничено этими бичами ручной набивки", - замечает верный друг фабрикантов Несытов. Машины эти "дали другой такт ивановской ситцевой промышленности".

"Своеволие" набойщиков прекратилось. Машина их быстро усмирила, скрутила по рукам и ногам. Четвертый период - 1836-1855 гг. - характеризуется постепенным вытеснением ручного набойщика машиной. В первое десятилетие этого периода число набойщиков не уменьшалось благодаря огромному росту производства, но "прежде они составляли необходимость на фабрике, а теперь являются подчиненными работе своей и машинам". Задельная плата их и заработок сильно понизились, и вместо прежней сотни рублей ассигнациями (во втором десятилетии этого века) набойщик стал вырабатывать в месяц 10-15 руб. сер. при постоянной работе. Во второе десятилетие быстро распространились в Иванове паровые машины и новые усовершенствованные ситцепечатные машины - пирротины.

"С введением в употребление пирротин положение набойщиков сделалось незавидно". Каждая пирротина с помощью двух человек могла набить столько же, сколько набивали 30-50 набойщиков. На фабрике Зубкова^32* в 1840 г. работало круглый год до 250 набойщиков; в 1854 г. их было только 60, несмотря на то, что производство значительно расширилось. Во всей Владимирской губернии в половине 50-х годов осталось не более 2 000 набойщиков. Месячный заработок набойщиков спустился до 5-12 руб. сер. Ручные набойщики удержались только в таких операциях, которые требовали особого искусства или почему-либо не могли исполняться машинами, а также на маленьких фабриках, для которых машины недоступны. Дети набойщиков стали изучать другие мастерства, и ручной набивной промысел, так блестяще развившийся в начале этого века, стал приближаться к исчезновению¹⁰⁴.

Таким образом, некоторые промыслы, несомненно, падали уже в николаевскую эпоху под влиянием изменения условий техники. Но в общем эта эпоха может считаться у нас временем развития кустарной промышленности. На смену падающим промыслам появлялись и быстро росли новые. Так, например, со времени 30-х годов этого столетия в Шуйском и других уездах Владимирской губернии распространяется очень выгодный промысел - овчинио-шубный. "Производство это, видимо, усиливается и преуспевает, - говорит местный исследователь Лядов, - в течение 5 лет овчинно-шубное производство почти удвоилось по сумме своего оборота"¹⁰⁵. В короткое время этот промысел сделался после бумаготкацкого самым распространенным в Шуйском уезде¹⁰⁶. Между овчинниками почти не встречалось бедняков, но вместе с тем не встречалось и крупных капиталистов В других промыслах, несмотря на сильное развитие домашней системы и полную зависимость от скупщиков или торговцев-заказчиков, положение кустарей было сравнительно с последующим временем блестящим. Так, например, в Тверской губернии в 40-50-х годах самым важным кустарным промыслом была ковка гвоздей. Промысел этот был организован совершенно капиталистически. Гвоздари сбывали свои продукты почти исключительно крупным торговцам, от которых они получали и железо. Номинально гвоздари работали из своего железа, но фактически материал принадлежал купцам, так как гвоздари не пользовались свободой продажи. Дело устраивалось таким образом: каждый гвоздарь знал своего хозяина, которому он сбывал гвозди; хозяин платил ему частью деньгами, частью железом. Таким же образом были организованы и другие металлические промыслы в Тверской губернии¹⁰⁷.

Гвоздари находились в полной зависимости от железных торговцев. "Весь барыш от гвоздей, - говорит современный исследователь, - достается купцам. Интересно познакомиться с этими своего рода факторами; они покупают железо в Ннжнем, дома раздают его кузнецам и у кузнецов берут гвозди. Вот и вся их деятельность, которая весьма легка и производится лежа на боку. Кузнецам отпускается железо большей частью на дом, с тем чтобы они доставляли гвозди хозяевам железа, которые сами за них назначают цену. Купец получает барыша при покупке гвоздей у кузнецов процентов 12 да при продаже им железа процентов 20"¹⁰⁸.

Точно так же о ярославских гвоздарях мы читаем следующее сообщение в официальном источнике: "Промысел этот находится в полной зависимости от крупных капиталистов купцов, которые стесняют до последней степени выручку кустарей тем, что назначают произвольно слишком высокие цены на железо. В особенности в этом отношении стеснены промышленники ярославского уезда, принужденные работать на ярославских купцов монополистов - Пастухова и Чапурина. Так, например, пуд лазаревского железа стоит по дольным ценам 1 руб. 70 коп., а купцы кладут за него при расчете с кузнецами 2 руб. 35 коп."¹⁰⁹

Уломские гвоздари, которых, по словам местного исследователя Носырина, насчитывалось в череповецком районе в 50-х годах до 20 000, не имели и тени самостоятельности и были в полном смысле слова наемными рабочими гвоздарных торговцев¹¹⁰.

Судя по всему этому, читатель может подумать, что гвоздарный промысел в этот период уже никак не может быть назван цветущим и что положение гвоздаря было очень плохо.

Однако по сравнению с последующим (да и с предыдущим) временем положение гвоздаря в николаевскую эпоху представляется блестящим. "Золотым веком ручного гвоздарного производства считают второе, третье, четвертое и пятое десятилетия нынешнего века", - сообщает нам г. Покровский¹¹¹.

Все дело в том, что в николаевскую эпоху гвоздарный промысел быстро возрастал: по словам Носырина, в 1820 г. в Уломе выковывалось 100 тыс. пуд. гвоздей, а в 1857 г. - уже 500 тыс.¹¹², спрос на кузнецов был, следовательно, большой, а производство оставалось ручным. Поэтому как ни тяжела была зависимость от скупщиков и торговцев, но все же гвоздарю жилось сравнительно недурно. Он еще не знал свое самого опасного конкурента - машины.

Положение слесарей павловского района рисуется совершенно в том же виде. "Большинство павловских мастеров не имеет собственного капитала... Главные покупатели суть павловские торговцы, единицы против массы мастеров; они торгуют материалом, нужным для изготовления ножиков... Часто, или обыкновенно, мастер берет материал на дом у торговца, которому обязывается за это доставлять изделия за самую низкую цену... Крестьянин покупает материал дорого, а продает дешево". Работающие по заказам жалуются, "что плата их вообще низка, даже непостоянна; за малейшую погрешность в выделке ножиков делают большие вычеты из цены".

Опять-таки, судя по этому описанию, кажется, что павловским слесарям приходится совсем плохо. Но из того же источника мы узнаем, что "крестьяне, занимающиеся слесарством, живут не бедно, отправляют натуральные повинности исправно и уплачивают подати безнедоимочно. Но положение их было бы цветущим, если бы они не находились в совершенной зависимости от павловских торговцев"¹¹³.

И павловские слесаря жили "не бедно" потому, что производство оставалось ручным.

После всего сказанного нас не должно удивлять, что местности с развитой кустарной промышленностью поражали в николаевскую эпоху видом довольства (разумеется, относительного), резко выделявшегося на фоне общей бедности. Цитированный нами выше автор Соловьев, указывавший на зависимость ткачей от комиссионеров и торговцев, замечает, что Владимирская губерния если не самая богатая, то одна из самых богатых великорусских губерний. «Назад тому года три, после объезда Смоленской губернии, - говорит он, - я писал "надо употребить много времени, чтобы в этой, с первого взгляда представляющейся общей, бедности привыкнуть отличать относительную степень богатства". То же самое я могу сказать о Владимирской губернии в противоположном смысле. Здесь надо привыкнуть, чтобы при общем довольстве крестьян отличить относительную степень бедности». Это "довольство" Соловьев ставит в связь с тем, "что фабричное производство вытесняет или, лучше сказать, вытеснило только два рода прежних промыслов - тканье полотна и пряденье льна. Там же, где были водворены другие промыслы, они остаются нетронутыми и в настоящее время. В самом Шуйском уезде существуют другие занятия, недавно там водворившиеся", например, плотничество и овчинно-шубничество¹¹⁴.

Действительно, именно этим и объясняется развитие кустарных промыслов в николаевской России - тем, что с ними не конкурировала фабрика. В этом заключается характеристическая черта эпохи. В это время кустарные промыслы приобрели такое значение, что, например, в Рязанской губернии "быт государственных крестьян и домашнее благосостояние их в малоземельных округах, видимо, лучше, нежели в многоземельных. Избы у первых в большем порядке; народ населяющий бойчее, деятельнее, щеголеватее, что объясняется тем, что в первых округах сильнее развита промышленность"¹¹⁵.

Развитием крестьянских промыслов, несомненно, объяснялся и замечавшийся в Тверской губ. рост народного благосостояния в николаевскую эпоху. "В период времени между 1820-1850 гг. материальное благосостояние Тверской губернии не упало, а скорей возвысилось, что сказывалось в увеличении населения, особенно городского, в расширении торговых оборотов, в улучшении внешней обстановки быта населения, особенно жителей городов и ближайших к ним селений"¹¹⁶.

---

^1* В.В. - Воронцов Василий Павлович (1847-9.12.1918), известный экономист и публицист, один из идеологов либерального народничества, особенно популярный в 70-90-х годах XIX века. Один из первых обратился в своих научных исследованиях к материалам земской статистики. На этой основе исследовал промыслы, отходничество, земельный голод, разорение трудящихся, проблемы внутреннего рынка.

М.И. Туган-Барановский считал В.П. Воронцова, одного из главных своих оппонентов, "главой школы, отстаивающей мысль о самобытности России и о невозможности для капитализма получить у нас такое же развитие, как на Западе". Среди его многочисленных работ М.И. Туган-Барановский выделял "Судьбы капитализма в России" (1882), считая эту книгу "бесспорно выдающимся произведением". См.: Туган-Барановский М.И. Экономические науки // Россия. Энциклопедический словарь (репринт соотв. тома Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона). Л, 1991. С. 853. (См. также Приложение). Одним из первых Воронцов отметил принципиальные особенности природы крестьянского хозяйства, выдвинул модель его будущности "кооперативным путем естественного развития преобразования в крупное производство". Отметил чрезвычайную сложность формирования рынка в странах второго эшелона капиталистического развития. Подчеркивал негативные стороны концепции русских марксистов, исключающих из исторического процесса крестьянство и незаслуженно третирующих народничество.

Отмечая эволюцию взглядов В.П. Воронцова, М.И. Туган-Барановский писал, что «В.П. Воронцов, который в 1882 г. полагал, что "есть надежда повернуть весь процесс развития народного труда на народный путь, путь артелей", признал в 1907 г., что "предсказание Маркса осуществилось: Россия подчинилась неумолимым законам экономической эволюции, и в ней водворяется форма хозяйственного быта, известная под именем капиталистической"» (Туган-Барановский М.И. К лучшему будущему. СПб., 1912. С. 51-52). Однако Воронцов продолжал подчеркивать, что русские марксисты не смогли разработать программу обновления России, и что развитие страны характеризуется существенными особенностями. Один из создателей экономической программы народничества конца XIX века.
^2* Бюхер (BUcher) Карл (16.2.1847-12.11.1930), немецкий экономист, историк народного хозяйства и статистик. Представитель новой (молодой) исторической школы в политической экономии. В главном труде "Возникновение народного хозяйства” (1893, русский перевод - 1923) предложил трехступенчатую схему развития хозяйства ("домашнее хозяйство", "городское хозяйство", "народное хозяйство"), выделив работу на скупщика в особую форму промышленности. Это исследование высоко оценивали Туган-Барановский и Струве. Последний в связи с выходом книги Бюхера писал: "В экономической науке давно не было такого праздника" (Мир божий: 1898. № 4. С. 192-193).
^3* Зомбарт Вернер (19.1.1863-18.5.1941), немецкий экономист, социолог и историк. Профессор Бреславльского, затем Берлинского университетов.

Главные сочинения: Социализм и социальное движение в XIX веке (1890), Современный капитализм (1902). Туган-Барановский написал предисловие к русскому переводу книги В. Зомбарта "Организация труда и трудящиеся" (СПб., 1901).

Туган-Барановский отмечал, что Зомбарт, несмотря на критическое отношение к социализму, дал всестороннюю характеристику социализма как общественного движения. Однако отрицание творческой воли и мысли человека в деле создания новой общественной формы, рассмотрение исторического процесса как стихийного не позволили раскрыть проблему социализма как положительного учения. См.: Книга Зомбарта о социализме// Туган-Барановский М.И. К лучшему будущему. СПб., 1912. С. 57-59.
^4* Hausindustrie - домашняя промышленность (нем.).
^5* Конрад (Conrad) Иоганн (1839-1915), немецкий экономист, профессор политэкономии, автор ряда работ в области аграрной политики и статистики. Получил известность благодаря изданию "Ежегодников по политэкономии и статистике", которые с 1870 г. сокращенно назывались "Ежегодники Конрада", а также "Словаря общественных наук" (Handwor-terbuch der Staatswissenschaften) - "Словарь Конрада".
^6* ...наша кустарная промышленность имела в большей или меньшей степени капиталистический характер еще в допетровской Руси, была домашней системой капиталистического производства..."
^7* ..."искобине" (искаженное "искони бе")... - бывшее искони, издревле (церковнослав.).
^8* Точка зрения Туган-Барановского иногда противопоставляется концепции трех стадий развития капитализма, предложенной В.И. Лениным в его работе "Развитие капитализма в России”. Такое противопоставление мы встречаем, в частности, у С. Заводника в его предисловии к седьмому изданию "Русской фабрики" (М., 1938 г.). В настоящее время, на наш взгляд, важно не противопоставление концепции Туган-Барановского концепции Ленина, тем более что оно не по всем позициям оправданно, а приближение к ответу на вопрос, что такое капитализм. Ответ на этот вопрос не так очевиден, как это казалось во времена Туган-Барановского в России. Туган-Барановский в исследовании русской фабрики опирался на эволюционно-формационный подход, всесторонне разработанный Марксом на основе исследования западного капитализма. В рамках этого подхода возникновение мелкого производства из крупного трактуется как особенность России. Существует и другой подход к пониманию капитализма - структурно-типологический, в рамках которого наряду с понятием "современный капитализм" предлагается понятие "архаический капитализм". В рамках последнего исследование соотношения мелкого и крупного производства в России должно исходить не из особенностей России, а из типа капитализма в России. Данная проблема достаточно актуальна для современной России и потому стала предметом специального обсуждения на международном симпозиуме 17-19 декабря 1993 г. в Москве (см.: Давыдов Ю Н. Современная российская ситуация в свете веберовской типологии капитализма // Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития. М., 1994. С. 266-277).
^9* Полушин Н.М., владелец прядильной, ткацкой и ситцепечатной фабрики в г. Иваново-Вознесенске. Вырабатывал ситец, саржу. Годовой доход - 790 523 руб. Число рабочих - 366 человек.
^10* Борисов В.М., агроном и статистик, секретарь Тульского губернского статистического комитета, автор ряда исследований кустарных промыслов Тульской губернии, напечатанных в "Трудах комиссии по исследованию кустарной промышленности". Соч.: История кустарных промыслов в г. Туле, Тульском уезде и меры к дальнейшему развитию промыслов // Труды Комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. СПб., 1883. Вып. IX. С. 2234-2291; Кустарная промышленность на Всероссийской промышленно-художественной выставке в Москве в 1882 г.// Там же. СПб., 1883. Вып. IX. С. 151-247; Кустарные промыслы Сергиевской волости, Тульского уезда // Там же. СПб., 1881. Вып. VII. С. 891-969.
^11* Аксаков Иван Сергеевич (26.9.1823-27.1.1886), русский публицист, поэт, общественный деятель. Редактировал славянофильские издания. В работе, на которую ссылается Туган-Барановский "Исследование о торговле на украинских ярмарках" пытается найти в традициях прошлого модель специфически "русского" типа.
^12* "Журнал Министерства государственных имуществ". Петербуржское издание 1841-1864 гг., с 1843 г. выходило ежемесячно. Редакторами журнала были: А.П. Заблоцкий-Десятовский, затем В.П. Безобразов, после него Ф.А. Баталин.
^13* "Труды Комиссии по исследованию кустарной промышленности в России" представляют собою 16-томное издание, выходившее выпусками с 1879 по 1887 г. "Комиссия по исследованию кустарной промышленности в России" (в сокращенном названии "Кустарная комиссия") была образована в 1874 г. при Совете торговли и мануфактур по ходатайству состоявшегося в 1870 г. первого Всероссийского съезда фабрикантов и заводчиков, а также второго Всероссийского съезда сельских хозяев. В ее состав вошли представители министерств финансов, внутренних дел, государственных имуществ, Русского географического общества, Вольного экономического общества, Московского общества сельского хозяйства, Русского технического общества и Общества для содействия русской промышленности и торговле. Опубликованные в "Трудах" этой комиссии материалы собраны главным образом местными работниками и содержат ценные и многочисленные данные и факты, характеризующие развитие разнообразных кустарных промыслов.
^14* Исаев Андрей Александрович (1851-1924), экономист, статистик, социолог. В 1879-1893 гг. преподавал политическую экономию и статистику в Петербургском университете. Работая в Московской губернской земской управе, занимался исследованием кустарных промыслов Московской губернии и написал ряд работ по этому вопросу. Автор широко распространенного до 1917 г. курса политической экономии и многих книг и брошюр по политической экономии и социологии. Защищал общинные формы хозяйства как предоставляющие мелкому хозяйству преимущества крупного и облегчающие его переход к социализму. Высоко оценивая общественное значение народничества, отмечал в качестве слабой стороны его концепции описание в мрачных красках промышленного развития и ставил в заслугу марксистам подчеркивание прогрессивного значения развития промышленности.

Труды: Промышленные товарищества во Франции и Германии. М., 1879; Артели в России. Ярославль, 1881; Промыслы Московской губернии. Т. I—II. М., 1876; Кузнечно-слесарный промысел в Ярославском уезде// Труды Комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. СПб., 1880. Вып. VI. С. 695-755; Начала политической экономии. 7-е изд. СПб., 1908; (1-е изд. - 1894 г.); Настоящее и будущее русского общественного хозяйства. СПб., 1896; Индивидуальность и социализм. СПб., 1907; Кризисы в народном хозяйстве. СПб., 1913.
^15* Харизоменов Сергей Андреевич (1854-1917), видный русский земский статистик. Исследовал кустарные промыслы Владимирской губернии, вел работу по подворному обследованию крестьянских хозяйств Таврической губернии, руководил земскими статистическими исследованиями Саратовской, Тульской и Тверской губерний. Печатался в журналах "Русская мысль", "Юридический вестник" и других изданиях. Важнейшая его работа: Промыслы Владимирской губернии // Труды Комиссии по устройству кустарного отдела на Всероссийской промышленной и художественной выставке 1882 г. М., 1882-1884. Вып. II, III, V. См. также: Значение кустарной промышленности// Юридический вестник. 1883. №11. С. 414-441; № 12. С. 543-597.
^16* Щедрин - Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович (15.1.1826-28.4.1889), великий русский писатель-сатирик.
^17* Драдедам - легкое суконце, полусукно (В.И. Даль).
^18* Средстеенные сукна - средней плотности.
^19* "Северная почта", или "Новая Санкт-петербургская газета" выходила 2 раза в неделю в 1809-1819 гг. Издавалась от Почтового департамента под руководством О.П. Козодавлева. Издание "Северной почты" возобновилось в 1862-1868 гг. в качестве ежедневной газеты Министерства внутренних дел.
^20* Флер - прозрачная реденькая ткань, чаще шелковая (В.И. Даль).
^21*22* Тафтинка - тафта - гладкая, тонкая шелковая ткань (В.И Даль), тонкая глянцевитая шелковая или хлопчатобумажная ткань полотняного переплетения (С.И. Ожегов).
^23* Ерохин А.В., купец и фабрикант, владелец пенькоткацкого и прядильного заведения в селе Полотняный завод, Медынского уезда, Калужской губернии. Заведение основано в 1851 г., вырабатывало парусину и пеньковую пряжу; в 1890 г. в нем работали 94 человека, в 1909 г. - 48 человек и сотни крестьян в деревнях.
^24* Смирнов А., автор работы "Павлово и Версма, известные стально-слесарным производством села Нижегородской губернии" (СПб., 1864).
^25* Лабзин Н.Ф. (1837-1927), инженер-технолог, профессор, служил в разных ведомствах, был членом совета Министерства народного просвещения и Совета департамента торговли и мануфактур Министерства финансов, по поручению которого исследовал кустарную промышленность Горбатовского и Муромского уездов. Написал "Исследование промышленности ножевой, замочной и других изделий в Горбатовском уезде Нижегородской и Муромском уезде Владимирской губернии" (СПб., 1870). Входил в Комиссию по исследованию кустарной промышленности России.
^26* Патронный промысел - патрон - бумажная трубка для ружейного заряда и весь заряд; воздуходувный поршень или стакан поршня; форма; выкройка, образец для кройки; трафарет (В.И. Даль).
^27* Канительный промысел - канитель - золотая, серебряная или мишурная трубчатая витушка для золотошвейных работ; вначале ее тянут, потом плющат, затем навивают (В.И. Даль).
^28* 3* Производство касторовых шляп - касторовые шляпы - будто бы из
бобрового (речного бобра) пуха; пуховые, заячьи (В.И. Даль).
^29* Производство касторовых шляп - касторовые шляпы - будто бы из бобрового (речного бобра) пуха; пуховые, заячьи (В.И. Даль).
^30* Зенины, мебельные фабриканты Московской губернии, имели лесопильный завод, основанный около 1845 г., с 1874 г. - склад мебели и фанеры в Москве, кроме наемных рабочих работали мелкие кустари.
^31* Плотников М.А. (? - 1903), земский статистик и публицист народнического направления, служил в статистическом бюро Нижегородского губернского земства до 1897 г. Автор кн. "Кустарные промыслы Нижегородской губернии" (Н.-Новгород, 1894); участвовал в двухтомном исследовании "Влияние урожаев и хлебных цен на некоторые стороны русского народного хозяйства" (1897), в коллективном труде "Нижегородская губерния по исследованиям губернского земства".
^32* Шереметевы, дворянская фамилия одного происхождения с графской, владевшая к 60-м годам промышленными селами: Богородским, Горбатовского уезда Нижегородской губернии (2590 душ крепостных); Юриным, Васильевского уезда Нижегородской губернии (1034 души крепостных) и др.
¹ Очерки кустарной промышленности. СПб., 1886. С. 49. [См. также работу А. Корсака в Приложении. - Ред.]
² "Около 56 семейств (в г. Ямбурге) находят себе занятие в обработке хлопчатой бумаги (пряжи)... Владелец фабрики отпускает им бумагу (пряжу) по весу на дом, где они имеют небольшие ткацкие станы, изготовляемые в самом же городе, и платит им за работу с аршина. В самой фабрике производится только тканье покрывал, требующих больших ткацких станков". Campenhausen F von. Nachricht von der Siadt Jamburg. St.- Petersburg. 1796. S. 20.
³ Это было указано еще Корсаком в его много раз цитированной замечательной книге. Но Корсак неправильно относит начало этого процесса к 1825 г. В действительности, процесс этот начался гораздо раньше. Я не знаю, чем руководствовался в своем утверждении Корсак, но что раздача пряжи по домам практиковалась до 1825 г. доказывается уже тем, что около этого Года система домашней промышленности во Владимирской губернии была в полном расцвете и решительно преобладала над фабричной. Так, например, около 1825 г., на фабрике Посылиных в Шуе было 200 станов, а по деревням пряжи раздавалось на 2 ООО станов; у Баранова в селе Иванове на фабрике совсем не было ткацких станов, а по деревням раздавалось пряжи на 400 станов; у Кубасова в том же селе вся пряжа раздавалась по деревням на 500 станов, а на фабрике только набивался миткаль; таких фабрик, совсем не имевших ткацких станов, а раздававших пряжу, в селе Иванове было очень много. См.: Журнал мануфактур и торговли [далее: Журн. ман. и торг.]. 1828. № 2. 0 бумажных фабриках во Владимирской губернии. "Многие фабриканты имеют при своих фабриках малое только число станов, раздавая пряжу для тканья по деревням крестьянам, работающим на собственных своих станах, и, получая от них сотканные изделия, даже окончательную отделку при фабрике”. (Там же. 1830. № 6. Состояние фабрик и заводов во Владимирской губернии в 1828). Вообще книга Корсака, которая до сих пор была единственной научной обработкой нашей новейшей промышленной истории, основана на очень скудном историческом материале, и потому в ней нередко встречаются ошибки и неточности.
⁴ Записка московского отделения мануфактурного совета. Дело по проекту Зимина об ограждении фабрикантов от потерь при отдаче на дом крестьянам пряжи, 12 сентября 1845 г. // Арх. д-та торг. и ман.
⁵ "В 1720 г. в Кохме (в девяти верстах от Иванова) появляется иностранец Тамес. В 1720 г. устроена была Тамесом фабрика, которая послужила основанием и образцом для местной льноткацкой промышленности. Пример Тамеса подействовал благоприятным образом на окрестных обывателей, и вскоре начали заводить здесь такие же фабрики (Гарелин Я. Город Иваново-Вознесенск. Шуя, 1884. С. 139). Тканье холстов и прочих льняных произведем было заимствовано ивановцами от фабриканта Тамеса" (Труды владимирского губернского статистического комитета. Владимир, 1875. Вып. 1. С 62).
⁶ Так передает историю возникновения ситцепечатного производства в селе Иванове Гарелин. Н. Полушии^9*, тоже местный старожил, излагает ее иначе. По его словам, начало ситцепечатанья в селе Иванове относится к 1751 г. В этом году крестьянин Григорий Бутримов, узнав у Шлиссельбурге их фабрикантов секрет крашения миткалей, устроил миткалевую и ситце печатную фабрику на 100 набивных и ткацких станов. Вторым ситцевым фабрикантом был Иван Грачев, устроивший фабрику в 300 станов, как ткацких, так и набивных (Полушин Н.М. Очерк качала и развития ситцевой промышленности в селе Иванове и посаде Вознесенском // Вестник промышленности. 1860. Т. VII). Но Борисов, знаток Шуйской старины, оспаривает правильность рассказа Полушина (Борисов В.М.^10* Исторические сведения о начале заводов и фабрик в г. Шуе и его уезде // Труды владимирского губернского статистического комитета. Владимир. 1865. Вып. IV).
⁷ "Знаменитую эпоху 1812-1822 гг. можно считать для ситценабивной фабрикации Владимирской губернии самой счастливой и благодетельной, особенно для набойщика. В то время набойщик нанимался чуть ли не на вес золота, так тогда ценно было его искусство. Прилежный и ловкий набойщик при помощи своего небольшого семейства мог приготовить в день до 20 штук ситцев, прогалвидрировал их у посторонних на машине, где ему складывали ситец в штуки, прессовали, и в таком опрятном виде товар поступал в полное распоряжение набойщика, который получал уже название мелочника-кустарника, иди горшечника. В первый базарный день этот горшечник продавал свои товары в селе Иванове купцам, приезжавшим из разных мест для покупки ситцев" (Несытов И. Колеристы и набойщики Владимирской губернии // Памятная книжка Владимирской губернии на 1862 г. Владимир, 1862. С. 51. См.: также Гарелин Я.П. Указ, соч. С. 204).
⁸ Власьев М. Село Иваново // Вестник промышленности. 1859. Т. III. С. 16.
⁹ "Набойщики - народ этот проворен, изворотлив, смышлен, и редкий из них не знает грамоты и не пишет" (О фабричном и мастеровом классе Шуйского уезда //Владимирские губернские ведомости. 1847. № 25). "Между рабочими классами на фабриках первое место занимают набойщики как наиболее образованные. Они живут достаточно и с избытком, но, к несчастью, слишком тратятся на щегольство и разгульную жизнь. Самые же неопрятные и необразованные - ткачи и шпульники" (Борисов В. О мелочной промышленности в Шуйском уезде // Там же. 1843. № 4).
¹⁰ О фабричном и мастеровом рабочем классе в г. Шуе и его уезде // Там же. 1847. №20.
¹¹ Тихонравов К. Владимирский сборник. Москва, 1857. С.11.
¹² Статистические сведения по Богородскому уезду в промышленном отношении // Журн. ман. и торг. 1834. № 1. С. 21.
¹³ Журов Ф. Миткалевые фабриканты, их ткачи и комиссионеры во Владимирской губернии // Вестник промышленности. 1858. Т. 1. О самостоятельных ткачах см. также. Лядов И. Рукодельные ремесла, промыслы и торговля жителей Шуи в 1856 году. Владимир на Клязьме, 1876; Журов Ф. О цене за точу миткаля // Владимирские губернские ведомости. 1857. № 15.
¹⁴ Власьев М. Указ. соч. 1859. С. 161.
¹⁵ Аксаков И. Исследование о торговле на украинских ярмарках. СПб., 1858. С. 20, 163.
¹⁶ Предположения московского купечества о причинах упадка торговли // Сборник сведений по ведомству министерства финансов. СПб., 1865. Т. III. С. 294. В этой записке содержится много других указаний на конкуренцию крестьян. § 39. "Торгующие крестьяне, по великому количеству своему, овладели совершенно многими частями городских промыслов и торговли, коими прежде занимались купечество и посадские". § 42... "От распространения разъездной торговли крестьян по уездам во многих городах торговля купцов вдвое упала или вовсе-ослабла, и большая часть оных принуждена выйти из гильдии в мещане", § 45. "Торговля крестьян уничтожает купеческое в России состояние, лишает оное силы... Торгующие же крестьяне уничтожаемое или купеческое состояние заменить не могут, поелику большая часть их принадлежит помещикам, а потому, будучи подвержены по капиталам своим и личности власти господ, не могут составить настоящих городских жителей и прочных капиталистов"... § 46. "От сего число жителей городских не умножается и оные беднеют" (С. 296, 297,298).
¹⁷ Дело по отношению департамент» податей и сборов о доставлении оному мнении о числе крестьянских станов, 8 августа 1825 г. // Арх. д-та торг. и ман.
¹⁸ Дело по отношению канцелярии министра финансов с препровождением выписки из замечаний купца Жукова о злоупотреблениях по фабричной и торговой промышленности, 10 февраля 1845 г. // Там же.
¹⁹ Дело по представлению барона Мейендорфа о предположении почетного гражданина Гарелнна, 4 ноября 1846 г. // Там же.
²⁰ Дело по проекту купца Зимина об ограждения фабрикантов от потерь, 12 сентября 1845 г.//Там же.
²¹ Происхождение слова "кустарь", "кустарник" до сих пор остается спорным. Автор цитированной статьи, между прочим, говорит, что "в Москве неизвестно, с чего называют крестьян-фабрикантов кустарниками. Мы старались, - прибавляет он, - избегать сего унизительного, чтобы не сказать ругательного, названия, которое, к сожалению, сделалось почти всеобщим". Таким образом, первоначально с этим названием соединялся уничижительный смысл.
²² Отчет департамента мануфактур и внутренней торговли за 1832 г. // Там же.
²³ О действиях губернских механиков // Журн., ман. и торг. 1851. Ч. III. С. 32, 58.
²⁴ Там же. 1852. Ч. III. С. 73.
²⁵ Вестник И.Р. Географического общества. СПб., 1858. Ч. 1; Несытов И. Мануфактурная и торговая промышленность города Шуи. Можно привести и другие свидетельства современников об успешности борьбы кустарей с фабрикантами в николаевскую эпоху. Вот что говорит по этому поводу известный экономист и статистик того времени Неболсин: "Известно, что кустарничество у нас в постоянной вражде с фабриками, и фабрикант с большим неудовольствием следят и смотрит за оборотами кустарника. Оно так и должно быть по ходу вещей. Фабрикант встречает сильное соперничество в кустарнике, который, прокутившись в светлице, безданно-беспошлинно, без машины и рабочих, при свете одной лучины, трудится с семьей своей над отделкой одного какого-нибудь товара... Прямой вывод из этого тот, что если за товар фабрикант не может взять меньше рубля, кустарник будет вполне удовольствован шестью гривнами" (Отчет о путешествии в Оренбургский край // Вестник И.Р. Географического общества. 1852. Т. IV. Отд. V).
²⁶ Памятная книжка Калужской губернии на 1861 г. Калуга, 1861. С. 194.
²⁷ Доклад высочайше учрежденной комиссия для исследования нынешнего положения сельского хозяйства. 1873. Прил. I. С. 158.
²⁸ Мануфактурная и заводская промышленность Калужской губернии // Журнал ман. и торг. 1858. Т. IV.
²⁹ Промышленность государственных крестьян Рязанской губернии // Журнал министерства государственных имуществ^12* . 1847. Ч. XXV; Хлопчатобумажная промышленность в Рязанской губернии // Журнал министерства внутренних дел. 1861. Ч. XLVIII.
³⁰ Сборник статистических сведений по Тверской губернии. Тверь, 1890. Т. V. С. 155.
³¹ Материалы для изучения кустарной промышленности и ручного труда в России. СПб., 1872. С. 125. Примеры занесения бумажного ткачества в различные волости Костромской губ. из соседних фабрик в "Трудах кустарной комиссии"^13* (Вып. IX, XIV, XV и XVII).
³² По "Отчетам департамента мануфактур и внутренней торговли" за соответствующие годы (Арх. д-та торг. и ман.).
³³ Борисов В. Село Кохма // Владимирские губернские ведомости. 1856. 2. По уничтожении в Кохме полотняной фабрики иностранца Тамеса там возникла у некоторых торговых богатых крестьян таковая фабрикация собственная”.
³⁴ Материалы для истории полотняного производства в России // Сборник сведений я материалов по ведомству министерства финансов. СПб., 1867. Т. 111. С. 285.
³⁵ Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности. СПб., 1885. Вып. VI.
³⁶ Исследование о состоянии льняной промышленности в России. СПб., 1847. С. 73. Точно так же описывает возникновение кустарного ткачества широкого полотна в Ярославской губернии и Карнович, известный знаток льняной промышленности и практический деятель 30-х и 40-х годов: "Около 1800 г. начали в помещичьих усадьбах появляться небольшие ткацкие заведения для пятичетвертного полотна: образцом для них служили того же рода заведения Ярославского уезда в селе Никольском, ныне господ Мятлевых, тогда графа Салтыкова. Почти в то же время стали входить в употребление для прядения самопрялки с колесами... Около 1822 г., когда по новому русскому тарифу иностранные полотна были обложены высокой пошлиной по 1 руб. 80 коп. за фунт, заметным образом из помещичьих усадеб начали перенимать крестьяне прядение на самопрялках, а также тканье на широких ткацких станах, поставленных в особых светелках, пятичетвертных полотен. С каждым годом мастерство совершенствовалось. Число занимавшихся прядением и тканьем полотен умножалось, а плата наемная за тканье и цена полотен понижалась. Теперь около Великого Села на радиусе около 15 верст, а к Ярославлю и Нерехте гораздо более, вся страна, имеющая густое население крестьян содержит десятки тысяч самопрялок и многие тысячи ткацких станов в деятельной работе, которые снабжают тонким крестьянским полотном обе столицы и многие внутренние губернии на сумму около 1 млн. руб." (Ярославские губернские ведомости. 1851. № 20). Карпович Е. Исторический обзор льняной и полотняной промышленности в Ярославской губернии. Перепечатано в: Журнал министерства государственных нмуществ. 1851. Ч. XL.
³⁷Материалы для изучения кустарной промышленности. СПб., 1872. С. 125, 126: "Надо полагать, что устройство в Костроме полотняных фабрик Угличаниновым, Стригалевыми и другими положило основание ткачеству и в Шунгенской волости (Костромского уезда)”. (Труды кустарной комиссии Вып. IX. С. 2081); "Ткацкий промысел в Новинской волости (Нерехотского уезда) существует с давних времен, перешел от соседних фабрик" (Там же. Вып. XHI. С. 327). Ткачество полотна Обелевской волости (Нерехотского уезда) "развивалось благодаря соседству фабрик". Дюпинская волость Кинешемского уезда: "Ткут полотна и салфетки. Ткаиье... занесено рабочими с.-петербургских фабрик" (Там же. Вып. XV. С. 205). Вычужская волость: "Ткут полотна и салфетки. Этот промысел... развит местными фабрикантами" (Там же. Вып. XV. С. 196). Семеновская волость (Юрьевецкого уезда): "Ткут полотна... промысел получил начало лет 44 тому назад со времени устройства прядильных фабрик в Кинешемском уезде" (Там же. Вып. XIV. С. 119) и т.д. и т.д. Вообще почти относительно всех волостей различных уездов Костромской губернии, где существует кустарное полотняное ткачество, констатируется, что оно возникло под непосредственным влиянием фабрик. Большую роль сыграли вотчинные фабрики. Так, например, "Ткачество в сельце Апалихах (Костромского уезда) началось еще в XVIII веке; в то время сельцо это, принадлежавшее одному крупному вотчиннику, было местом ссылки, куда свозились из разных имений крестьяне, не платившие оброка, для работ на полотняной фабрике. Крепостная работа этих поселенцев, живших на пайке, продолжалась 40 лет, начиная с 1752 г., в конце же прошлого столетия фабричные постройки стали сдаваться в аренду" (Там же. Вып. IX. С. 2150).
³⁸Die Stadthalterschaft Kaluga // Journal von Russland. 1794. Bd. I. S. 337.
³⁹ Описание Костромской губернии, Нерехотского уезда. 1805 // Арх. Имп. Волно-эк об-ва.
⁴⁰ "Многие мануфактуры некоторую часть своих станов имеют по деревням, как та Ростовская, на которой из числа 113 станов 70 стоят по деревням" (Герман К. Статистическое описание Ярославской губернии. СПб., 1808. С. 119). "Некоторые крестьяне (в Ярославском уезде) берут с полотняных фабрик ткацкие станы с принадлежностями и пряжей в свои дома и ткут фламские и равендучные полотна" (Топографическое описание Ярославской губернии, 1802 // Арх. И. в.-э об-ва). Проф Исаев^14* излагает историю возникновения наемного домашнего ткачества полотен в Ярославской губернии иначе: по его словам, решающую роль в данном случае сыграло введение машинной пряжи вместо прежней ручной. Пока полотно ткали из ручной пряжи, процветало "самостоятельное ткачество"; введение покупной машинной пряжи (около 50-х годов этого столетия) повело к подчинению ткачей торговцам пряжей "Технические особенности промысла делали излишним устройство обширных ткацких заведений. Тканье, как и прежде, производилось в крестьянских избах и светелках, но ткачи уже не сами покупали пряжу, а получали ее из контор торговцев" (Труды кустарной комиссия. Вып. VI. С. 672). Но не подлежит сомнению, что работа на дому в Ярославской губернии началась гораздо раньше 50-х годов. В "Материалах для изучения кустарной промышленности" мы точно так же находим утверждение, что в селе Великом ткачество полотна на дому по найму начинается лишь с 50-х годов. Это неверно. Наемное домашнее ткачество распространяется в Ярославской губернии уже с начала этого века, по словам "Исследования о состоянии льняной промышленности в России", в начале 40-х годов в селе Великом наряду с ткачами, работавшими из собственного покупного материала, были и ткачи, бравшие пряжу от заказчика в мотках и работавшие по найму (стр. 80-82). Поэтому введение машинной пряжи могло только упрочить и распространить наемную форму домашней промышленности, но никоим образом не создать ее.
⁴¹ Цитировано по сводной работе кн.: Мещерский А.Л., Модзеллевский К.Н. Свод материалов по кустарной промышленности в России. СПб., 1874. С. 358.
⁴² Владимирские губернские ведомости. 1855. № 33. Несытое И. Полотняная фабрикация во Владимирской губернии; Он же. Очерк 25-летия развития мануфактурной промышленности Владимирской губернии. Б/г.
⁴³ По словам г. Харизоменова^15*, "раньше всего полотняное производство (в Переяславском уезде) возникло в виде ткачества пестряди... Материал для пестряди в виде основы и утка ткачи получали от суздальских, юрьевских и ростовских фабрикантов. По всей вероятности, пестрядь работали еще в конце прошлого столетия" (Промыслы Владимирской губернии. Вып. V. С. 104).
⁴⁴ Чесытов И. Очерк 25-летнего развития мануфактурной промышленности Владимирской губернии. С 46.
⁴⁵ Поводом к этому циркуляру было выраженное императором Николаем неудовольствие по случаю слабого развития городской промышленности, замеченного им во время его путешествия по России. В числе губернаторских ответов некоторые были очень курьезные - совершенно в духе Щедрина^16*. Вот, например, ответ олонецкого губернатора от 16 марта 1835 г.: "Согласно высочайшего его императорского величества повеления, я склонял и убеждал купечество к учреждению фабрик и ремесел, хотя бы на первый раз для опыта в ограниченном виде; но они решительно отозвались, что занимаясь коммерцией, свойственной для каждого по оборотам самого ограниченного своего капитала, не находят никаких средств для отделения оного на заведение предполагаемых фабрик" (Дело по высочайшему повелению о мерах к усилению мануфактурной промышленности в городах, 1 января 1835 г. // Арх. д-та торг. и ман.).
⁴⁶ Дело по высочайшему повелению о мерах к усилению мануфактурной промышленности в городах //Там же.
⁴⁷ Дело по высочайше конфирмованному докладу о дозволении вольной продажи солдатского сукна, 21 октября 1809 г. // Там же. По словам одного официального доклада того же времени, "выделка сукон, лучшей против армейской доброты, большей частью производится московскими фабрикантами... равно как и подмосковными крестьянами, число станов у которых правительству неизвестно" (Доклад его императорскому величеству министров внутренних дел и военных и сухопутных сил // С.-Петербургский журнал. 1808. Июль. С. 55).
⁴⁸ О нынешнем состоянии мануфактур в России по сведениям сенатора Аршеневского // Северная почта^19*. 1812. № 22.
⁴⁹ О необходимости разделения работ по производству средстве иных и легких сукон // Журнал ман. и торг. 1830. № 6.
⁵⁰ Объявление от московского отделения мануфактурного совета гг. фабрикантам // Там же. 1830. № 5.
⁵¹ Дубенский Н. О промыслах Владимирской губернии // Журнал министерства внутренних дел. 1858. Ч. XXXII.
⁵² Материалы для изучения кустарной промышленности. С. 62.
⁵³ Чернов С. Статистическое описание Московской губернии 1811 г. М., 1812. С. 72.
⁵⁴ О нынешнем состоянии мануфактур в России // Северная почта. 1812. № 22.
⁵⁵ Сборник сведений и материалов по ведомству министерства финансов. СПб., 1865. Т. III. С. 78.
⁵⁶ Сборник статистических сведений по Московской губернии. М., 1903. Т. VII. Вып. III. С. 27-28.
⁵⁷ О жалобах фабрикантов на карасииков (сучильщиков-кустарей), которые утаивали шелк, спрыскивали его, чтобы он был тяжелее, медом и пр., см.: Вторая московская выставка российских мануфактурных произведения в 1855 г. СПб., 1856. С. 196-198.
⁵⁸ Там же. С. 209.
⁵⁹ Историко-статистический обзор промышленности в России. СПб., 1883-1886. Т. II. С. 189.
⁶⁰ О пеньковом производстве в Калужской, Орловской и смежных губерниях // Журн. ман. и торг. 1851. Ч. III. С. 183.
⁶¹ Памятная книжка Калужской губернии на 1861 г. С. 195.
⁶² Состояние мануфактурной промышленности Тверской губернии в 1845 г. Тверь, 1846. С. 9-11. Перепечатано в "Журнале министерства внутренних дел" (1847. Ч. XVIII) под заглавием "Мануфактурная промышленность Тверской губернии в 1845 г."
⁶³ Промышленность Орловской губернии // Журнал министерства госуд. имущ. 1848. Ч. XXIX. С. 206. Также см.: Волков. Промышленность Орловской губернии // Там же. Ч.ХХХ.
⁶⁴ Труды кустарной комиссии. Вып. VI. С. 548; Вып. II. С. 49-60.
⁶⁵ Первое упоминание об этом я нашел в статье о павловской промышленности в "Журнале мануфактур и торговли" (1846. Ч. IV). Это же известие повторяется в большинстве последующих статей и книг, посвященных селу Павлову, о котором существует, как известно, целая литература. См., например: Описание промыслов государственных крестьян Нижегородской губернии (Хозяйственно-статистические материалы, собираемые комиссиями и отрядами уравнения денежных сборов с государственных крестьян). СПб., 1857. Вып. 1. С. 64. Смирнов А.^24* Павлово и Ворсма. СПб., 1864. С. 26; Лабзин Н.Ф.^25* Исследование промышленности ножевой, замочной и пр. СПб., 1870. С. 5, и многие другие сочинения о павловской кустарной промышленности.
⁶⁶ Лабзин Н.Ф. Указ. соч. С. 48.
⁶⁷ Тихонравов К. Фабричное заведение стальных изделий в Муромском уезде 7 Владимирские губернские ведомости. 1853. № 42. "Занимая значительное число крестьян соседних селений производством стальных изделий на своей фабрике, Кондратов, несомненно, имел немаловажное влияние на распространение и успех этого производств между крестьянами не только в вотчине князя Голицына, но и в других имениях Муромского уезда”.
⁶⁸ Труды кустарной комиссии. Вып. IX. С. 2403.
⁶⁹ Всероссийская выставка 1896 г., Нижегородская губерния. Нижний Новгород, 1896. Т. II. С. 28.
⁷⁰ Труды кустарной комиссии. Вып. VI. С. 709.
⁷¹ Там же. Вып. XI. С. 340.
⁷² Промыслы Екатеринбургского уезда. Екатеринбург, 1889. С. 61.
⁷³ Труды кустарной комиссии. Вып. IX. С. 2242.
⁷⁴ Там же. Вып. VII. С. 892-947.
⁷⁵ Кустарная промышленность в связи с Уральским горнозаводским делом // Там же. Вып. XVI. С. 13-17.
⁷⁶ Там же. Вып. X. С. 2924, 2979.
⁷⁷ Гвоздорубный промысел в Бисердском заводе // Сборник Пермского земства 1890. № 4.
⁷⁸ Труды кустарной комиссии. Вып. IV. С. 171-172.
⁷⁹ Там же. Вып. III. С. 82.
⁸⁰ Промыслы Московской губернии. М., 1879. Т. I. С. 30.
⁸¹ Замечу кстати, что история ткацкого промысла изложена в "Земском сборнике не на основании нового материала, а по Корсаку, и потому самостоятельного значения не имеет и не лишена ошибок.
⁸² Сборн. стат. свед. по Моск. губ. М., 1899. Т. VI. Вып. I. С. 1-6.
⁸³ Там же. С 172-173, Т. VII. Вып. II. С. 170.
⁸⁴ Там же.
⁸⁵ Там же. Т. VII. Вып. II С. 204, 223, 230.
⁸⁶ "Крепостное право немало способствовало его (мебельного промысла) развитию" (Исаев А.Л. Промыслы Московской губернии. М., 1876-1877. Т. I. С. 11).
⁸⁷ Всероссийская выставка 18% г., Нижегородская губерния. Т. II. С. 31.
⁸⁸ Кустарная промышленность в Пошехонском уезде // Вестник ярославского земства. 1875. Июнь.
⁸⁹ В 1-м изд. - "возникшие из домашнего производства". - Ред.
⁹⁰ См.: Материалы по описанию промыслов Вятской губернии. Вятка, 1889-1893. Пять выпусков. [Постановку вопроса о соотношении кустарного производства и фабричной промышленности см. в работах Корсака и Воронцова в Приложении. - Ред.]
⁹¹ В 1-м издания "ситцевый или миткалевый крупный фабрикат- отдавал". - Ред.
⁹² Организация домашнего наемного ткачества в николаевскую эпоху описывается, например, в следующих статьях: Статистические сведения о Богородском уезде // Журн. май. и торг. 1834. № I; Заблоцкий А. Обозрение Владимирской губернии // Журнал министерства внутр. дел. 1840. Ч. XXXVI; Промышленность государственных крестьян Рязанской губернии // Журнал министерства госуд. имущ. 1847. Ч. XXV; Соловьев Я. Обзор хозяйства и промышленности Владимирской губернии // Влад. губ. вед. 1854. № 28-30; Журов Ф. Миткалевые фабриканты, их ткачи и комиссионеры // Вестник промышленности. 1858. Т. I, и во многих журнальных и газетных статьях этого времени.
⁹³ Журов Ф. Ход выработки ручного миткаля во Владимирской губернии // Вестник промышленности. 1861. Т. XIV.
⁹⁴ Он же. Заметки на статью "Село Иваново" М. Власьева // Вестник промышленности. 1859. Т. IV. С. 26. Цены относятся к главному сорту миткаля, вырабатывавшемуся в наибольшем количестве.
⁹⁵ Заблоцкий А. Указ. сом. С. 297.
⁹⁶ Соловьев Я. Указ. соч. 1854. № 30.
⁹⁷ Журов Ф. Миткалевые фабриканты // Вестник промышленности. 1885. Т. I.
⁹⁸ Обозрение фабрик и заводов Владимирской губернии // Влад. губ. вед. 1848. № 2.
⁹⁹ Соловьев Я. Указ. соч.
¹⁰⁰ Власьев М. Село Иваново // Вестник промышленности. 1859. Т. II.
¹⁰¹ Журов Ф. Замечание на статью "Село Иваново" М. Власьева // Вестник промышленности. 1859. Т. IV.
¹⁰² Первая прядильно-механическая ткацкая мануфактура в г. Шуе // Влад. губ. вед. 1847. № 44.
¹⁰³ Замечания о нынешнем состоянии обработки волокнистых веществ в России // Журн. ман. и торг. 1853. Ч. IV. С. 15.
¹⁰⁴ Несытое И. Колеристы и набойщики Владимирской губернии // Памятная книжка Владимирской губернии на 1862 г. Владимир, 1862. См. также (главным образом по Нссытову): Гарелин Я. Город Иваново-Вознесенск. С. 204-207. Власьев приводит следующие цифры примерной выработки набойщика (в руб. ассигнований в год).

Но эти цифры подвержены сомнению (Село Иваново // Вестник промышленности. 1859. Т. II).
¹⁰⁵ Лядов И. Овчинно-шубное производство в г. Шуе и его уезде // Влад. губ. вед. 1860. № 12. Тарже см.: Влад. губ. вед. 1855. № 30.
¹⁰⁶ Доброхотов Красносельская волость Вязниковского уезда // Там же. 1866. № 10.
¹⁰⁷ Обозрение мануфактурной промышленности Тверской губернии в 1850 г. // Журн. ман. и торг. 1851 г. Ч. II.
¹⁰⁸ Забелин А. Промышленное движение в Твери // Вестник промышленности. 1860. Т. X.
¹⁰⁹ Материалы для статистики России, собираемые по ведомству м-ва госуд. имущ. 1859. Вып. II. С. 130.
¹¹⁰ Об этом любопытном образчике наемной домашней промышленности см. интересную кн.: Носырин. Улома и ее металлическое производство. СПб., 1858.
¹¹¹ Труды кустарной комиссии. Вып. V. С. 377.
¹¹² Носырин. Указ. соч. С. 23.
¹¹³ Хозяйственно-статистические материалы, собираемые комиссиями и отрядами уравнения денежных сборов с государственных крестьян. СПб., 1857. Выл. I. С 64-67.
¹¹⁴ Соловьев Я. Обзор хозяйства Владимирской губ. // Влад. губ. вед. 1854. № 30, 31.
¹¹⁵ Промышленность государственных крестьян Рязанской губ. // Журнал министерства госуд. имущ. 1S47. Ч. XXV.
¹¹⁶ Покровский В.И. Историко-статистическое описание Тверской губ. Тверь, 1879. Т 1. С. 160.

<< Назад   Вперёд>>