Глава шестая1. Заработная плата
Я уже касался в третьей главе положения рабочего класса на посессионных фабриках. Теперь нам нужно остановиться более подробно на заработной плате фабричного рабочего в дореформенной России.
Дать сколько-нибудь полное статистическое выражение изменения заработной платы в какой-либо стране за длинный период времени - очень нелегко. Главная трудность статистики такого рода (помимо скудости статистического материала) заключается в крайнем разнообразии рабочей платы за разные роды труда и за один и тот же род труда в разных местностях. Даже на близлежащих фабриках плата рабочим, исполняющим, казалось бы, одну и ту же работу, бывает весьма различна. При сравнении платы за разные периоды легко принять за повышение или понижение средней платы то различие, которое всецело объясняется различием фабрик, взятых для сравнения.
К этому присоединяется скудость и ненадежность материала для статистической обработки. Цифры заработной платы, сообщаемые фабрикантами, естественно внушают недоверие. Еще меньше можно доверять средним цифрам заработной платы в разных официальных изданиях ввиду крайнего произвола при выводе таких средних. Поэтому, несмотря на то, что я собрал огромный материал по истории заработной платы в России в XIX веке (который я, быть может, выпущу отдельным изданием), я мог воспользоваться для целей сравнительного изучения только ничтожной долей этого материала, приводимой в нижеследующем изложении; мне пришлось совершенно отказаться от мысли исследовать изменение заработной платы во многих отраслях труда и на более или менее широкой площади русской территории. Я решил ограничиться изучением заработной платы только в текстильной промышленности и притом только по трем губерниям центрального промышленного района: Московской, Владимирской и Ярославской. Эти губернии являются главным сосредоточием нашей фабричной промышленности; относительно их имеется в моем распоряжении по данному вопросу материал хотя и не обширный, но, по крайней мере, надежный и сравнимый2.
Я упоминал о том, что в 1803 г. Мануфактурколлегия решила предпринять обследование посессионных фабрик, причем в циркуляре, разосланном фабрикантам по этому поводу, в числе многих других пунктов был и пункт относительно заработной платы. Ответы были получены от 107 владельцев посессионных фабрик. Сообщаемые в этих ответах цифры заработной платы исходят от фабрикантов, поэтому они, без сомнения, преувеличены: в них следует видеть не столько действительную плату рабочим, сколько максимальную норму, выше которой заработная плата не подымалась. Но именно в этом последнем смысле эти данные и интересны. В приводимой таблице сгруппированы цифры заработной платы посессионных рабочих на всех текстильных фабриках Московской, Ярославской и Владимирской губернии, относительно которых я мог найти требуемые сведения в упомянутых ответах фабрикантов.
При беглом взгляде на прилагаемую таблицу бросается в глаза различие платы. На одних фабриках плата за все роды труда значительно выше, чем на других. Так, очень низкой платой отличается суконная фабрика князя Барятинского; напротив, фабрика Москвина(шелковая) и особенно Ефима и Дмитрия Грачевых выделяется высокой платой. Это различие платы отчасти объясняется тем, что в таблице показана только денежная плата, а в большинстве фабрик к денежной плате присоединялась еще натуральная. Так, например, на фабрике князя Барятинского, как на многих других, рабочие имели свои дома, неспособные к работе получали содержание от владельца, все подати платились владельцем. На Большой ярославской мануфактуре отпускалась ржаная и пшеничная мука по ценам значительно низшим против рыночных, выдавалось содержание старикам и детям, отпускались в рассрочку дрова по покупной цене и пр.
На фабриках с высшей платой натуральные прибавки к денежной плате были меньше. Но, главным образом, высокая заработная плата на фабриках Грачевых зависела от того, что вообще плата на хлопчатобумажных фабриках была гораздо выше, чем на всех других; об этом мне еще придется говорить ниже. Высокая плата на фабрике Москвина вызывалась тем, что на этой фабрике посессионным рабочим давалась такая же плата, как и вольнонаемным, получавшим, обыкновенно, значительно большую плату.
Но в общем, как видит читатель, плата была очень низка. В Московской губернии ткачи на суконных фабриках вырабатывали в месяц от 3 руб. до 6 руб. 60 коп. - в среднем около 4 руб. 50 коп. На шелковых фабриках заработок ткачей был значительнее - от 3 руб. 75 коп. до 7 руб. 80 коп. В Ярославской губ. шелковые ткачи вырабатывали около 6 руб. в месяц. Заработок полотняных ткачей на Ярославской большой мануфактуре составлял в среднем 4 руб. 15 коп. в месяц. На ситцевых фабриках Дмитрия и Ефима Грачевых бумажные ткачи получали гораздо больше - до 10 руб. в месяц. Такую же плату получали на этих фабриках и набойщики. Другие рабочие в большинстве случаев оплачивались гораздо хуже ткачей. Так, сновальщики на суконной фабрике Калинина и шелковой Лазарева получали только 3 руб. 50 коп. в месяц, на фабрике Угличанинова полотняные сновальщики вырабатывали 3 руб. 80 коп. в месяц. Гораздо большую плату получали сновальщики на шелковой фабрике Колосовых - до 6 руб. в месяц.
[Таблица 2]. Средняя месячная заработная плата на посессионных фабриках в 1803 г.3
![[Таблица 2]. Средняя месячная заработная плата на посессионных фабриках в 1803 г.](1426571133_577b.png)
Кардошники, скребалыцики, катальщики получали приблизительно столько же, сколько и сновальщики. Заработок столяров, кузнецов, слесарей, состоявших при фабриках, колебался между 3 и 4 руб. в месяц.
Плата женщинам была гораздо ниже мужской. Труд ткачих и прях оплачивался еще не так низко: ткачихи получали на суконной фабрике Калинина 2 руб. 60 коп., пряхи - 2 руб. 67 коп.; но за более простой труд - мотанье, витье основ, трощенье шелка - плата женщинам была совершенно ничтожна и обыкновенно не достигала и 2 руб. в месяц.
Еще ниже оплачивался труд малолетних, исполнявших те же работы (взрослые женщины получали за мотанье, трощенье и тому подобную работу обыкновенно 7 коп. в день, дети - 5-6 коп.).
Чтобы оценить значение приведенных цифр, надо превратить денежную плату в реальную. Приведенная плата выражена в ассигнациях; о реальной ценности ассигнационного рубля в начале этого столетия можно составить некоторое представление по цене хлеба. Средняя цена пуда ржаной муки в Москве за 5 лет - от 1799 до 1803 г. - была 66 коп.4 За 5 лет - 1890-1894 гг. - пуд обыкновенной ржаной муки в Москве продавался за 93 коп.5 Таким образом, цена хлеба в Москве поднялась за 90 лет на 41%6. Средний заработок посессионного фабричного рабочего в начале этого века можно определить примерно в 4 руб. в месяц; принимая в соображение повышение цены на хлеб, это составит на современные деньги 5 руб. 64 коп. в месяц7 - заработная плата крайне ничтожная. Правда, доход посессионного рабочего не ограничивался его денежной платой; рабочий получал от владельца, кроме того, разные натуральные пособия: даровое помещение, дрова, иногда рабочие пользовались сенокосами, неспособные к труду и малолетние содержались владельцем и пр.
Но на основании имеющихся в моем распоряжении данных следует думать, что все такие натуральные пособия по своей ценности далеко не достигали размера денежной платы, получавшейся рабочим; денежная плата оставалась главной составной частью дохода рабочего.
А так как все приведенные данные исходят от фабрикантов, которые прямо были заинтересованы в том, чтобы представить положение рабочих в лучшем свете, чем оно действительно было, то можно принять со значительной вероятностью, что действительный заработок рабочих не превышал приведенных цифр денежной платы.
Как я сказал, этот заработок оказывается в большинстве случаев очень низким. Только на ситцевых и бумаготкацких фабриках заработок был значительно выше и то лишь для набойщиков и ткачей. Кузнецы, белилыцики, красильщики получают на этих фабриках обычную плату - 4 руб. в месяц. Ткачи и набойщики вырабатывали гораздо больше. Это объясняется, без сомнения, тем, что в начале XIX века во Владимирской и Московской губерниях быстро развиваются ситцепечатное и бумаготкацкое производство, - спрос на набойщиков и миткалевых ткачей был очень велик, почему и плата им должна была значительно подняться над средним уровнем.
О плате вольным рабочим в начале этого века данные скуднее. В своих ответах Мануфактурколлегии некоторые фабриканты приводят плату вольнонаемных: так, на фабрике Дудышкина посессионные ткачи вырабатывали 3 руб. 75 коп., а вольные - 7 руб. 33 коп. в месяц. На фабрике Москвина вольные ткачи получали такую же плату, что и посессионные, - 7 руб. 80 коп. в месяц. На фабрике Красильникова плата вольнонаемным и посессионным была одинакова. На полотняной фабрике Водовозова (в Вязниковском у., Владимирской губ.) работали только вольнонаемные, получавшие: ткачи - 6 руб. в месяц, белильщики - 4 руб. 58 коп. На полотняной фабрике Грибанова (Ярославский у.) рабочие (кроме ткачей) получали, по его заявлению, от 5 руб. 83 коп. до 10 руб. в месяц.
Заработок вольного ткача был не ниже 6 руб. и, вероятно, нередко достигал 10 руб. При переводе на современные деньги это составляло от 8 руб. 46 коп. до 14 руб. 10 коп.
Как же изменялась плата фабричных рабочих во времени, повышалась она или понижалась? Ответить на этот вопрос, как я говорил выше, нелегко. К счастью, мы имеем по этому предмету хотя и не обширный, но весьма ценный статистический материал, а именно: мы можем проследить изменение заработной платы на некоторых крупных посессионных фабриках с начала века до 40-х годов по выпискам из подлинных конторских книг фабрик и показаниям самих рабочих. Кроме того, мы располагаем кое-какими отрывочными данными о заработной плате и вольных рабочих.
Фряновская и Купавинская шелковые фабрики (при селах Фрянове и Купавне, Богородского уезда) принадлежали к весьма крупным. На Фряновской фабрике по пятой ревизии числилось 533 души мужского пола, а на Купавинской - по седьмой ревизии - 680 душ мужского пола. По обеим фабрикам мы имеем весьма детальные сведения о положении рабочих за целый ряд лет.
Фряновская фабрика в начале этого столетия принадлежала дворянину Лазареву. Рабочие жили в своих избах; при каждом дворе были небольшие огороды (на каждый огород приходилось в среднем 144 кв. саж.). Кроме того, рабочие имели выгон; пахотной земли у них не было так же, как и сенокосов; земледелием из них никто не занимался. Дрова и лес на постройку изб они получали от владельца. Единственным источником дохода для них являлась фабричная работа.
В вышеприведенной таблице указаны платы фряновским рабочим. Кроме этих плат владелец оказывал следующие пособия своим рабочим: 1) престарелые и неспособные к работе получали денежное содержание от 75 коп. до 3 руб. на человека; 2) в начале этого столетия для покупки дров на каждую избу выдавалось 3 руб. в год, впоследствии дрова и лес отпускались натурой; 3) хлеб отпускался фабричной конторой рабочим по покупной цене владельца; 4) все подати платились содержателем фабрики без вычетов из заработной платы.
Как я говорил в главе IV, рабочие Фряновской фабрики беспрерывно жаловались на Лазарева высшей власти. Главным поводом к жалобам была низкая заработная плата. Эти жалобы оказывали известное действие, и некоторые требования рабочих были удовлетворены хозяином. Что касается заработной платы, то она подвергалась в течение первого двадцатилетия этого века значительным переменам, как видно из нижеследующих цифр:
По всем отраслям труда по обработке шелка наблюдается огромное повышение денежной платы. Приведенные цифры за 1818 и 1820 гг. основаны на выписках из конторских книг фабрики, и им можно вполне доверять, так как сами рабочие в прошении, поданном в 1818 г. Александру I, заявили, что против правильности цифр заработной платы в конторских книгах у них "спора нет". Плата ткачам и переборщикам была очень различна, смотря по роду материй. Приведенные цифры заработка ткачей и переборщиков получены мною путем суммирования заработка каждого ткача и переборщика в отдельности и деления полученной суммы на число ткачей и переборщиков. Таким образом, эти цифры выражают собой действительный средний заработок этих рабочих, а не фиктивный, который мог бы быть получен путем вывода арифметической средней из плат ткачей и переборщиков, не принимая в соображение числа рабочих, получающих ту или иную плату.
Итак, на Фряновской фабрике два первых десятилетия этого века принесли с собой огромное увеличение денежной заработной платы. Как же изменилась реальная плата? Обратимся к ценам хлеба.
Денежная плата большинства рабочих возросла гораздо больше, чем цена хлеба. (На Фряновской фабрике в 1818 г. работало 801 мужчина и женщина, причем ткачей было 187, переборщиков 90, мотальщиц и тростильщиц 388; разборщиков основ и узолыциков, плата которых повысилась менее цены хлеба, было первых - 4, а вторых - 15.)
Итак, следует признать важный факт повышения в течение двух лервых десятилетий этого века9 реальной заработной платы на Фряновской фабрике, по крайней мере, на 25%.
Во второй половине 30-х годов положение рабочих на Фряновской фабрике было обследовано особо правительственной комиссией ввиду жалоб рабочих на разные притеснения новыми их владельцами, купцами Рогожиными, купившими фабрику у Лазарева. Комиссия эта составила по подлинным конторским книгам следующую любопытную таблицу, относящуюся к 1836 г.:
На эту таблицу можно безусловно полагаться, так как она была проверена в канцелярии московского генерал-губернатора, настаивавшего на необходимости повысить плату фряновским рабочим. Высокая сумма доходов некоторых дворов, по объяснению генерал-губернатора, зависела от того, что в число рабочих включены все посессионные служащие на фабрике, в том числе и приказчики, конторщики, надсмотрщики и другие, получавшие крупное жалованье.
Но если даже откинуть такие дворы, все-таки следует признать, что в среднем фряновские рабочие вырабатывали около 400 руб. на двор, имея избы, огороды, лес на постройку домов и отопление и получая хлеб от владельца по покупной цене. Пуд ржаной муки в Москве в 1836 г. стоил 1 руб. 12 коп., в 1837-1839 гг. - 1 руб. 35 коп. Таким образом, цена хлеба сравнительно с 1816-1820 гг. понизилась, а так как денежная плата фряновских рабочих во всяком случае не сократилась (номинально все это время оставалось в силе прежнее "Положение" 1820 г., но рабочие домогались прибавки к плате), то, следовательно, реальная плата возросла.
Правительственная комиссия выработала проект нового Положения, по которому плата рабочим была возвышена на 20-30%. Московский генерал-губернатор не согласился с этим проектом, признавая эту прибавку слишком незначительной. По этой причине нового Положения для Фряновской фабрики составлено не было, и размер платы не был установлен правительством.
В одном отношении московского генерал-губернатора министру финансов содержатся любопытные данные относительно платы вольным рабочим на Фряновской фабрике. По словам кн. Голицына, "касательно держания большого числа вольного народа следует заметить, что поныне одним из главных поводов к неудовольствиям приписных мастеровых было то обстоятельство, что сим приписным платилось гораздо менее, нежели работающим с ними вместе вольным людям. Так, например, приписные ткачи кругом заработали в год около 185 руб. каждый, а сидящие с ними вместе и работающие те же самые изделия вольные ткачи заработали кругом около 350 руб. каждый. Приписным набойщикам было положено от 8 до 22 руб. в месяц жалованья, а вольным идет большею частью 420-600 руб. в год... не меньше как 58 человек получили по 480 руб. годового жалованья".
Таким образом, заработная плата вольным рабочим на шелковых фабриках в конце 30-х годов была очень высока10.
Перейдем теперь к другой крупной посессионной фабрике Богородского уезда - Купавинской. Основанная купцом Земским, она перешла затем к казне, передавшей ее в 1803 г. кн. Юсупову.
На этой фабрике рабочие имели свои избы с огородами. Хлебопашеством они не занимались. Дрова и лес на постройку изб и отопление получали от владельца даром. Хлеб получали по покупной цене владельца. Рабочие имели право пользоваться сенокосом на лугах при фабрике, а также выгонами для своего скота. В отличие от Фряновской фабрики подушная подать платилась самими фабричными и вычиталась из их заработной платы. Престарелые получали содержание от владельца.
По Положению 1802 г., мужчины получали на фабрике плату от 4 руб. 17 коп. до 6 руб. 70 коп. в месяц (причем ткачи получали средним числом 6 руб. 70 коп.), а женщины - от 1 руб. 50 коп. до 1 руб. 85 коп. в месяц. К 1817 г. заработная плата на Купавинской фабрике сильно увеличилась.
Плата ткачей такая же, как и установленная Положением 1820 г. для Фряновской фабрики. Плата переборщиков и женщин на Купавинской фабрике была выше. В общем же в первые два десятилетия этого века заработная плата на Купавинской фабрике изменялась приблизительно так же, как и на Фряновской. т.е. денежная плата возвысилась примерно в три раза, а реальная - на 25%.
В 1833 г. Юсупов продал Купавинскую фабрику купцам Бабкиным. Бабкины переменили производство на фабрике и обратили ее из шелковой в суконную. Благодаря этому непосредственное сравнение плат на Купавинской фабрике до и после 1833 г. невозможно.
И на Купавинской, как и на Фряновской фабрике, вольные рабочие получали гораздо большую плату, чем посессионные. По показанию самих Бабкиных, вольным рабочим платилось вдвое против посессионных. Это и вызвало неудовольствие посессионных рабочих. В прошении министру финансов 5 августа 1834 г. рабочие особенно настаивают на несправедливости такого различия. "Месячный народ, - пишут рабочие, - как-то: кузнецы, слесаря, токари, столяры и прочии получают от 10 руб. до 15 руб., а по вольной цене - по 40 руб. кравенщики при машинах в месяц - по 8 руб., а по вольной цене - 25 руб., на чесальных машинах мальчики 15 и 16 лет - по 7 руб., а по вольной цене - по 17 руб., при сновальне девки получают по 3 руб. 50 коп., а по вольной цене - по 8 руб."
По сведениям, доставленным, в начале 40-х годов фабричною конторою, купавинские посессионные рабочие получали следующую плату.
Если сравнить эти данные с цитированным показанием рабочих, то оказывается, что в большинстве случаев рабочие показывают ту же плату, которая значится и по конторским книгам фабрики. Так, кузнецы, столяры, слесаря получают от 10 до 15 руб. и по показанию рабочих и по конторским книгам12. То же следует сказать и о заработной плате часалыциков. Плата равенщиков показывается рабочими более низкой, но это объясняется тем, что равенщики получали неодинаковую плату, и рабочие, естественно, привели самую низкую.
Ввиду такого совпадения показаний рабочих с цифрами заработной платы по конторским книгам фабрики следует признать последние выражающими действительное положение дела.
Мы видим, что в половине 30-х годов заработная плата Купавинской фабрики была в среднем значительно выше, чем на Фряновской фабрике. Плата ткачам, столярам была выше на Купавинской фабрике процентов на пятьдесят. В 1842 г. плата еще повысилась почти по всем родам труда. Заработок ткачей достиг 26 руб. в месяц; средний заработок обученного рабочего (skilled labour) колеблется примерно от 15 до 20 руб. в месяц. Низшие роды труда (например, труд сторожа) оплачивались 10 руб. в месяц. Правда, одновременно с этим поднялась и цена хлеба.
Хлеб вздорожал в цене почти на 20%. Плата ткачей выросла слабее (на 13%), но плата сновальщиков, рабочих при машинах, сортировщиков, слесарей, кузнецов, столяров увеличилась в гораздо большей пропорции: в среднем значительно более чем на 50%. В общем же следует признать, что на Купавинской фабрике реальная заработная плата повышалась в течение всех первых четырех десятилетий этого века.
Однако вернемся назад - к положению купавинских рабочих в половине 30-х годов, когда на этой фабрике произошли известные волнения, вызванные, главным образом, вздорожанием хлеба в 1834 г. Для обследования положения рабочих была назначена и для Купавинской фабрики особая правительственная комиссия. Чиновник от московского генерал-губернатора в этой комиссии Соловьев составил табель заработных плат для Купавинской фабрики, которая не была утверждена вследствие отрицательного отношения министерства финансов ко всякому регулированию платы посессионных рабочих. Тем не менее табель Соловьева весьма любопытна тем, что она может дать представление о плате вольным рабочим на суконных фабриках в половине 30-х годов, так как Соловьев признавал необходимым (как сам объяснял в донесении генерал-губернатору) уравнять плату посессионным и вольным рабочим.
Соловьев был членом комитета снабжения войск сукнами, следовательно, близко знал суконное дело и для составления этой табели объездил все соседние суконные фабрики. Так как табель эта составлялась для определенной практической цели и должна была установить действительную заработную плату на Бабкинской фабрике, то она представляет очень большой интерес как показатель действительной платы вольнонаемным рабочим на московских суконных фабриках в рассматриваемую эпоху. Высокая плата рабочим по этой табели нас не должна удивлять, так как она сходится с показаниями рабочих. Мы видели, что, по показаниям рабочих, вольнонаемные кузнецы, столяры, слесаря и др. получали в месяц по 40 руб. Соловьев назначает им плату от 20 до 45 руб. Даже мальчики при чесальных машинах, по словам рабочих, получали по вольной цене 17 руб. в месяц - неудивительно, что у Соловьева плата за самый простой чернорабочий труд определяетс не меньше 20 руб. в месяц.
Показания рабочих подтверждались и хозяевами фабрики. По словам Бабкиных, вольные ткачи зарабатывали у них около 36 руб. в месяц, прядильщики 30-35 руб. в месяц, равенщики 15-24 руб.
У меня есть данные о заработной плате на крупной посессионной суконной фабрике Рыбникова (в селе Чудино).
Данные эти доставлены фабричною конторою по требованию богородского земского суда, и быть может, несколько преувеличены. Но вообще на фабрике Рыбникова плата посессионным рабочим была очень высока. Посессионные рабочие, по показанию владельца, получали на ней такую же плату, как и вольнонаемные. Правительственная комиссия, составлявшая положение Купавинской фабрики, приводит следующую табель заработной платы в 1834 г. на Чудинской фабрике (которая в то время принадлежала купцу Тулубову):
Мы видим, что купавинские рабочие были совершенно правы, утверждая, что заработная плата взрослого вольного рабочего на фабриках превышала 20 руб. в месяц. Вольнонаемный ткач на суконной фабрике зарабатывал не менее 30 руб. в месяц. Даже посессионные ткачи на Купавинской фабрике вырабатывали в 1834 г. 23 руб., а в 1843 г. - 26 руб.
Если мы сравним эту плату с заработком ткачей на суконных фабриках Московской губернии в начале века, мы должны будем признать офомное повышение платы. И в суконном, как и в шелковом, и даже еще более чем в шелковом, производстве первая половина этого века была временем почти непрерывного роста заработной платы как денежной, так и реальной14.
Перейдем теперь к полотняному производству. Крупнейшей полотняной фабрикой в России в начале этого века была Ярославская большая мануфактура Яковлева. На ней работало в 1817 г. 2371 посессионных рабочих, мужчин и женщин. На этой фабрике к денежной плате присоединялись разнообразные натуральные пособия рабочим со стороны владельца. Так, каждый рабочий получал в месяц по 1 п. 20 ф. ржаной муки и по пяти фунтов пшеничной муки, с вычетом из денежной платы по 30 коп. за пуд ржаной муки и по 50 коп. за пуд пшеничной муки, в то время как сами владельцы покупали муку по цене в несколько раз высшей. Точно так же рабочие получали по определенной цене и дрова, причем в 1817 г. цена эта далеко не достигала покупной. Престарелые получали пенсии и содержание от владельца, малолетним хлеб отпускался даром. Рабочие имели свои дома и огороды, все повинности уплачивали за них владельцы.
О денежной ценности натуральных прибавок к денежной плате можно судить по тому, что в 1819 г. владелец фабрики Яковлев подал просьбу в департамент мануфактур и внутренней торговли об избавлении его от обязанности отпускать по вышеназванной цене муку, а также и дрова фабричным, с одновременным повышением денежной платы рабочим на 50%. При этом он представил расчет, по которому рабочим за 1813-1818 гг. выдавалось в среднем ежегодно деньгами 108 599 руб., а уступка на цене муки и дров ежегодно достигала 53 607 руб. Следовательно, мы имеем полное основание признать, что действительная плата рабочим Ярославской большой мануфактуры, по крайней мере, на 50% превышала денежную, ибо не мог же фабрикант просить о вещи, для него убыточной.
Так как число ткачей, получавших высшую плату, по-видимому, было невелико, то средний заработок полотняного ткача Яковлевской фабрики в 1817 г. можно принять в 15 руб. в месяц (10 руб. денежная плата и 50% уступка в цене хлеба и дров). Средний заработок ткачихи был не менее 10 руб. (полагая денежную плату в 6-7 руб. и 50% прибавки). Если мы сравним эту плату с платой на той же фабрике в 1803 г., мы заметим огромное возрастание как денежной, так и реальной платы. В 1803 г. ткач зарабатывал на Ярославской большой мануфактуре средним числом 4 руб. 15 коп. в месяц, а ткачиха 2 руб. 52 коп. в месяц; правда, сюда следует прибавить уступку в цене муки, но в 1803 г. благодаря более низким ценам хлеба (ржаная мука покупалась владельцами по 50 коп., а пшеничная - по 87 коп.) уступка эта выражалась ничтожной прибавкой к денежной плате, а дрова в 1803 г. уступались рабочим по покупной цене.
При опросе рабочих Яковлевской мануфактуры чиновником департамента мануфактур и внутренней торговли Бурнашевым (об этом я говорил выше в главе IV) почти все рабочие показали, что свой заработок они признают недостаточным и требуют не меньше 150 руб. в год (т.е. 12 руб. 50 коп. в месяц). Я уже упоминал, что волнения рабочих в конце концов привели к повышению заработной платы на 7%.
На других полотняных посессионных фабриках рабочая плата мало отличалась от платы на Большой ярославской мануфактуре. На Малой ярославской мануфактуре, полотняной фабрике в городе Ярославле, принадлежавшей купцу Угличанинову, рабочие имели дома, подати за них платились владельцами, мука отпускалась рабочим на тех же условиях, как и на фабрике Яковлева, но денежная плата была ниже.
На полотняной фабрике Куманина в Переяславском уезде, Владимирской губернии, рабочие имели не только избы, огороды, но также и свои покосы. Дрова отпускались хозяином даром. Все подати платил хозяин. Денежная плата была не выше, чем на Яковлевской фабрике.
На полотняной фабрике Щербатова, в Ярославском уезде, посессионные ткачи вырабатывали в месяц около 12 руб. 50 коп., вольные ткачи получали на фабрике Горбунова в г. Романове, Ярославской губернии, более 20 руб. в месяц. В Москве около 1820 г. плата вольнонаемным рабочим, по показанию московского комитета снабжения войск сукнами, была не менее 300-400 руб. в год для взрослых мужчин, а для женщин и несовершеннолетних 150-200 руб. в год. Следовательно, в 20-х годах месячная плата вольнонаемного фабричного рабочего в Москве примерно достигала 25-30 руб. и более, а женщин - 12-15 руб. и более15.
[Таблица 3] Средняя месячная заработная плата в рублях и копейках серебром на фабриках Иваново-Вознесенска в 1856 г.
![[Таблица 3] Средняя месячная заработная плата в рублях и копейках серебром на фабриках Иваново-Вознесенска в 1856 г.](1426684899_bda5.png)
Относительно заработной платы в хлопчатобумажном производстве у меня нет таких же надежных данных, как вышеприведенные, допускающие поверку показаниями рабочих. Приходится довольствоваться отрывочными цифрами заработной платы, приводимыми в литературе. Прилагаемая таблица может познакомить с рабочей платой на хлопчатобумажных фабриках Владимирской губернии в 50-х годах.
Из этой таблицы видно, что месячный заработок ткача на механических станах в 1856 г. был около 11 руб. серебром, а на ручных станах около 7 руб. серебром. Плата набойщику почти достигала 10 руб., прядильщикам - 15 руб. и более. Столяры, кузнецы, слесаря вырабатывали 10-12 руб. и более, чернорабочие - около 5 руб. Заработная плата детей-шпульников, штрифовалыциков была ничтожна: едва превышала 1 руб. Женщины вырабатывали, по данным Я. Гарелина, от 5 руб. 50 коп. до 9 руб.; на бумагопрядильне Борисовского почти все платы значительно ниже, - это объясняется, вероятно, тем, что в 1854 г. (год Крымской войны), к которому относятся приводимые данные, был сильный застой в хлопчатобумажной промышленности; во второй половине 50-х годов заработная плата фабричных рабочих сравнительно с 1854 г. значительно поднялась.
Сопоставим эти платы с ценами хлеба.
В первой половине 90-х годов (1890-1894 гт.) ржаная мука обыкновенная продавалась в Москве за 93 коп.17 Таким образом, цена хлеба со времени 50-х годов поднялась почти вдвое18. Можно признать, что на современные деньги механический ткач в Иванове в 1856 г. получал около 22 руб., ручной - 14 руб., набойщик - 20 руб., прядильщик - 30 руб.19 и т.д. Как увидим ниже, в наше время рабочая плата значительно ниже.
Вообще не подлежит сомнению, что вторая четверть этого века в России характеризовалась сравнительно высокой заработной платой фабричных рабочих. В обширной статье в "Журнале мануфактур и торговли" за 1837 г. (№ 12) "О состоянии рабочих в России" приводятся очень высокие цифры заработной платы; так, по словам автора статьи, "хороший ткач шелковых материй может приобресть в Москве по 3, 4 и более рублей в день (ассигнациями). Порядочный прядильщик получает по 40 и 45 руб. в месяц; печатник и набойщик от 400 до 500 руб. в год; наконец, красильщик и белильщик получают средним числом от 20 до 25 руб. в месяц. Детям и женщинам платят то в положенные сроки, то за работу. Многие приобретают по 150, 200 и 250 руб. в год". Эти данные, вероятно, значительно преувеличены. Но если даже в действительности средний шелковый ткач получал вдвое меньше, чем утверждается в цитируемой статье, все же заработок его был весьма значителен.
Много данных о заработной плате фабричных рабочих в России в 40-х годах сгруппировано в известном труде Гакстгаузена, наблюдателя в большинстве случаев очень точного и потому заслуживающего доверия. По его словам, рабочие на Большой ярославской мануфактуре в 40-х годах (после своего освобождения) зарабатывали: ткачи - от 1 руб. 30 коп. до 2 руб. (ассигн.) в день, ткачихи от 60 до 80 коп. в день. На шелковой фабрике Оловянишникова в Ярославле ткач легких материй вырабатывал от 1 руб. 20 коп. до 1 руб. 40 коп. в день; ткач тяжелых материй вырабатывал еще больше. В селе Великом, Ярославской губернии, ткачиха вырабатывала около одного рубля в день. В Нижегородской губернии, Арзамасском уезде, на кожевенном заводе Щетинина взрослый рабочий получал в год 160-170 руб. серебром, т.е. более 500 руб. ассигнациями. Гакстгаузен принимает, что заработок среднего фабричного рабочего в России можно считать 1 руб. ассигнациями в день; заработок прядильщика достигал 1 руб. 50 коп. в день, ткача и набойщика - 2 руб.
Сравнение заработной платы фабричных рабочих в России и Германии оказывается, по словам Гакстгаузена, крайне неблагоприятным для Германии. Так, ткачиха в селе Великом зарабатывала вдвое против обычного заработка ткачих в Билефельде. Гакстгаузен в нескольких местах своей книги даже утверждает, что "ни в одной стране заработная плата (фабричных рабочих) не достигает такой высоты, как в России". "Даже денежная заработная плата в России в общем выше, чем в Германии. Что же касается до реальной платы, то преимущество русского рабочего перед заграничным в этом отношении еще значительнее"20.
В "Исследовании о состоянии льняной промышленности в России", изданном министерством государственных имуществ в 1847 г., также приводятся в нескольких случаях платы рабочим на полотняных фабриках. Плата эта оказывается очень высокой. Так, на фабрике Кузьмина в Москве, по данным исследования, ткачи тонких скатертей получали в день по 3 руб. ассигн., ткачи полотенец - по 2 руб. Пряха в селе Великом вырабатывала 42-50 коп. в день. Хорошие ткачи тонких полотен в селе Никольском, Ярославской губ., средним числом получали около 1 руб. 50 коп. в день (летом, зимою несколько меньше)21.
Я считаю показания Гакстгаузена относительно платы русского рабочего преувеличенными. По моим данным, заработная плата была значительно ниже; но если даже и не согласиться с мнением Гакстгаузена, что русский рабочий получал в 40-х годах значительно больше германского, все же следует признать факт сравнительной высоты заработной платы в николаевской России.
Правда, из этой платы следует вычесть оброк, уплачивавшийся, помещичьими крестьянами помещику. Но, во-первых, это относится только к помещичьим крестьянам, а не к государственным, а во-вторых, хотя оброки помещичьих крестьян в николаевскую эпоху и были очень высоки (оброк в центре ситценабивной промышленности - селе Иванове - был около 80 руб. ассигн. с тягла, - но такой высокий оброк, без сомнения, был исключением, как и само село Иваново), и на уплату оброка шла довольно значительная доля заработной платы, но вряд ли более 1/10, зато в пореформенную эпоху оброки были заменены гнетом податей, быть может, еще более тяжелым.
Итак, в конце концов нельзя не признать, что заработная плата фабричного рабочего в России в 40-х годах была высока сравнительно как с предыдущим, так (об этом я буду говорить ниже) и с последующим временем.
Правда, в хлопчатобумажной промышленности рабочая плата с начала века скорее понизилась, а не повысилась. Бумажный ткач (посессионный) зарабатывал на фабрике Грачева в 1803 г. 10 руб. в месяц (ассигн.), при цене муки 66 коп. пуд, а в 1856 г. вольнонаемный ручной ткач получал меньше 7 руб. (сер.), при цене муки 47 коп. (сер.). Следовательно, реальная плата вольного ручного ткача в 1856 г. была ниже, чем в 1803 г. плата посессионного. Но это зависело от исключительно высокого уровня заработной платы в хлопчатобумажном производстве в первые годы этого века. Движение заработной платы набойщиков и бумажных ткачей представляет почти непрерывное падение.
Лучший знаток промышленной истории Владимирской губернии Я. Гарелин доставил в 1873 г. в Валуевскую комиссию2* следующие данные об изменении заработной платы на бумажных фабриках в селе Иванове, приводимые в таблице22.
Заработная плата набойщиков и ткачей, как денежная, так и еще более реальная, быстро падает. Денежная плата всех других рабочих повышается, но слабее, чем повышается цена хлеба, - иначе говоря, реальная заработная плата их также падает. Дело в том, что в начале века заработная плата в Иванове как центре ситцепечатного производства, развившемся с поразительной быстротой, была гораздо выше среднего уровня (не нужно забывать, что все цены в таблице Гарелина выражены в рублях серебром, а не в ассигнациях); этим и объясняется падение реальной платы в Иванове по мере притока рабочих из других местностей.
Противоположность изменения заработной платы в хлопчатобумажной промышленности и других отраслях труда объясняется очень просто. Хлопчатобумажное ткачество и набойка ситцев были сравнительно новым делом в России начала века. Огромное падение цены английской пряжи, вызванное введением прядильной машины, не сопровождалось первое время пропорциональным понижением цены готовой ткани в России. Поэтому бумажное ткачество и набойка миткалей сделались чрезвычайно выгодной операцией, доступной к тому же не только крупным предпринимателям-фабрикантам, но - благодаря несложности производства, не требовавшего дорогих инструментов и машин, и мелким предпринимателям - даже одиночным производителям-кустарям. Пока новое производство было мало распространено и составляло почти монополию первых пионеров (например, села Иванова во Владимирской губ.), заработок набойщиков и бумажных ткачей был чрезвычайно велик, так как каждый ткач или набойщик имел полную возможность заняться этим делом за свой собственный счет и, понятно, не стал бы работать на фабриканта за низкую плату; с другой стороны, фабриканты, получая "упятеренный рубль на рубль" (500% барыша в год), могли давать высокую плату своим рабочим.
По этой причине заработная плата хлопчатобумажных ткачей и набойщиков в начале этого столетия в несколько раз превышала плат) других рабочих. Но такое различие платы не могло удержаться долгое время. Чем энергичнее развивалась хлопчатобумажная промышленность, чем большие толпы рабочих она привлекала, тем более теряла она монопольный характер. Прибыль хлопчатобумажных фабрикантов понижалась, и вместе понижалась заработная плата набойщиков и ткачей. Разница между заработной платой в хлопчатобумажной и других отраслях промышленности должна была сглаживаться. По мере падения заработка набойщиков и бумажных ткачей рос заработок рабочих на суконных, шелковых, полотняных и других фабриках, так как возможность заняться более выгодным бумажным ткачеством, прилив рабочих на хлопчатобумажные фабрики, развитие кустарного ткачества не могли не уменьшать предложения рабочих рук во всех других отраслях труда. Таким образом, одновременно заработок хлопчатобумажных рабочих падал, а всех других - возрастал.
В 40-е и 50-е годы разница между заработной платой на хлопчатобумажных и других фабриках совершенно сгладилась. Рабочие на хлопчатобумажных фабриках стали получать не больше, чем все другие.
Таким образом, падение платы набойщиков и бумажных ткачей отнюдь не колеблет нашего общего вывода о повышении заработной платы во вторую четверть этого века. Николаевская эпоха была временем сравнительно высокой рабочей платы, - и это вполне понятно. С одной стороны, быстрый рост фабричной промышленности создавал огромный спрос на рабочие руки, с другой - предложение рабочих рук уменьшалось, во-первых, закрепощенностью населения, а во-вторых, развитием кустарной промышленности, дававшей занятие крестьянину у себя дома и избавлявшей его от фабрики. Этим и объясняется поражавший Гакстгаузена факт высокой заработной платы фабричного рабочего в крепостной России.
1* Влияние урожаев и хлебных цен на некоторые стороны русского народного хозяйства / Под ред. проф. А.И. Чупрова и А.С. Посникова. СПб., 1897. Т. I, II. Фундаментальное исследование экономистов народнического направления, выполненное по поручению министерства финансов. Оценку этой работы Туган-Барановский дал в статье "К вопросу о влиянии низких хлебных цен" (Новое слово. 1897. № 7. С. 1-33).
Обсуждение этого исследования по докладу А.И. Чупрова состоялось на заседаниях 1 и 2 марта 1897 г. III Отделения Императорского вольного экономического общества; в прениях приняли участие Л.В. Ходский, М.И. Туган-Барановский, П.Б. Струве, А.А. Исаев, Н.Ф. Анненский, Н.А. Каблуков и другие ученые. М.И. Туган-Барановский в противовес утверждению авторов исследования, что Россия - "страна натурального хозяйства", выдвинул положение, что Россия - страна "торгового капитализма". "Скупщик, торговец, купец - вот та центральная фигура, которая управляет нашей экономической жизнью, руководит рынком и крепко держит в своих руках так называемого самостоятельного производителя. Власть рынка в России сильнее, чем где бы то ни было, именно вследствие слабости и убожества массы нашего населения, живущего на собственной земле и в собственной избе, но совершенно не способного отстаивать на товарном рынке свои интересы” (Влияние урожаев и хлебных цен на разные стороны экономической жизни. Доклад проф. А.И. Чупрова и прения в III отделении ИВЭО. СПб., 1897. Выступление М.И. Туган-Барановского. С. 83).
2* Валуевская комиссия - "Комиссия для исследования положения сельского хозяйства в России", возглавлявшаяся министром государственных имуществ П.А. Валуевым. В 1872-1873 гг. комиссия собрала большой материал о положении сельского хозяйства в пореформенной России: доклады губернаторов, заявления и показания помещиков, предводителей дворянства, различных земских управ, волостных правлений, хлеботорговцев, сельских священников, крестьян, сведения статистических и сельскохозяйственных обществ и разных учреждений, связанных с сельским хозяйством. Эти материалы были опубликованы в кн.: Доклад высочайше учрежденной комиссии для исследования нынешнего положения сельского хозяйства и сельской производительности в России. СПб., 1873.
1 В 1-м издании со слов "несмотря на то", до "в нижеследующем изложении" отсутствует. - Ред.
2 В 1-м издании: "по занимающему нас вопросу, довольно обширный, разнообразный и во многих случаях вполне надежный статистический материал . - Ред.
3 Эта таблица составлена на основании данных о заработной плате, содержащихся в неоднократно цитированном Деле о присылке содержателями фабрик и заводов, имеющих приписных и покупных людей и пр., 1803 г. // Арх. д-та торг. и ман. При переводе поденной платы в месячную я умножал дневную плату на 23. так как таким образом выводили месячную плату из поденной сами фабриканты, доставлявшие сведения.
4 Хлебопекарный промысел в Москве. Москва, 1894. Прил. 4.
5 Влияние урожаев и хлебных цен на некоторые стороны народного хозяйства1*. СПб.. 1897. Т. И. С. 151.
В 1-м издании "обдирной" вместо "обыкновенной" и "01 руб. 03 коп." вместо "93 коп." -Ред.
6 В 1-м издании: "приблизительно на 60%". - Ред.
7 В 1-м издании: "около 6 руб. 40 коп." - Ред.
8 В 1-м издании таблица продолжается следующей категорией рабочих:
9 В 1-м издании слова "в течение двух первых десятилетий этого века" отсутствуют. - Ред.
10 Все данные о заработной плате фряновских рабочих после 1803 г. взяты из двух дел: Дело о притеснениях содержателем шелковой фабрики дворянином Лазаревым мастеровым чинам, 9 февраля 1815 г., и Дело по просьбе фабричных мастеровых Фряновской шелковой фабрики купцов Рогожиных о притеснениях, делаемых им фабрикантами. 10 апреля 1837 г (Арк. д-та торг. и ман.)
11 В 1-м издании в таблице есть еще:
12 В таблице я привожу среднюю плату, и потому цифры заработной платы оказываются иными, чем по показанию рабочих. Но в подлиннике они тождественны.
13 За тканье и прядение шерсти в табели Соловьева приведена только задельиая плата, причем месячная выработка рабочего не указана, почему я и не мог определять платы ткачей, сновальщиков и вообще всех из дельных рабочих.
14 Все, касающееся Купавинской фабрики, а также Чудинской Рыбникова, взято мною из двух дел: Дело по всеподданнейшей просьбе князя Юсупова о взятии в казну Купавинской фабрики, о передаче оной коммерции советнику Лиону, а напоследок купцам Бабкиным. 11 ноября 1831 г.; Дело об отдаче действительному тайному советнику князю Юсупову в потомственное содержание Купавинской шелковой фабрики, 9 сентября 1803 г. (Арх. д-тв торг. и май.).
15 Данные о заработной плате рабочим на полотняных фабриках взяты из двух дел: Дело по жалобам мастеровых людей Большой ярославской мануфактуры на владельцев оной Яковлевых в произвождении ими малой заработной платы, 16 марта 1817 г.; Дело о притеснениях, чинимых фабрикантом Угличаниновым мастеровым людям, 22 июня 1817 г. (Арх. д-та торг. и ман.).
16 Хлебопекарный промысел и такса в Москве. М., 1889.
17 Влияние урожаев и хлебных цен на некоторые стороны народного хозяйства. СПб., 1897. Т. И. С. 151. В 1-м издании "обдирная" и "за по 1 р. 03 к.". - Ред.
18 В 1-м издании "почти на 120%." - Ред.
19 В 1-м издании вместо этих цифр соответственно 25 руб., 16 руб., 22 руб., 33 руб. - Ред.
20 Haxthausen A. Studien Ober die innercn ZusUnde Russlands. B., 1852. Bd. I. S. XIII. 170, 171, 326; Bd. III. S. 584, 586 и др.
21 Исследование о состоянии льняной промышленности в России. С. 64,80,90.
22 Доклад высочайше утвержденной комиссии для исследования нынешнего положения сельского хозяйства в России. СПб., 1873. Прил. I. Отдел. II. С 227.
<< Назад Вперёд>>
