От польского злотого к рублю
Различие между распространенной в приобретенных Россией западных областях европейской и российской системой денежного обращения являлось одним из стимулов для проведения денежной реформы в России. В 1810 году М.М. Сперанский в «Плане финансов» аргументировал необходимость введения «счета на серебряный рубль» тем, что это даст возможность «тотчас... запретить и в Лифляндии и в Польше всякий другой счет, и сие есть единый способ присоединить финансовую систему сих провинций к системе российской и изгладить, наконец, ущерб и укоризну, столь давно финансы наши тяготящую»1. Однако окончательный переход на серебряный стандарт денежного обращения был осуществлен в России только в результате денежной реформы 1839-1841 годов.
Разделы польских земель, войны начала XIX столетия, деятельность нескольких сменявших друг друга правительств — эти и другие факторы привели денежное обращение польских земель в состояние хаоса. Помимо разнообразных монет польской и иностранной чеканки с 1810 года в Герцогстве Варшавском обращались выпущенные в Дрездене по декрету саксонского короля беспроцентные ассигнации. Обеспечением выпущенных ассигнаций должны были служить таможенные сборы. К моменту падения правительства Герцогства и установления власти переходного Верховного временного совета в обращении находилось ассигнаций на сумму около 5 млн. злотых. Однако точное количество выпущенных билетов и их отличительные знаки были неизвестны, так как прежнее правительство вывезло из страны и разменный капитал, и документы, содержавшие сведения о выпуске ассигнаций. Между тем ассигнации активно обращались, несмотря на потерю 20% стоимости. Их дальнейшее хождение могло еще более дестабилизировать денежное обращение, так как отсутствие сведений о правилах выпуска ассигнаций давало полную свободу для выпуска фальшивых денег. Таким образом, обращение этих денежных знаков должно было быть прекращено к моменту определения политической судьбы Герцогства Варшавского.
Российское Министерство финансов установило срок завершения обмена выпущенных в Германии ассигнаций — 1 декабря 1814 года. Министерство надеялось, что с завершением обмена будет положен конец приливу ассигнаций на российские биржи для размена на золото и серебро. Опасаясь негативного воздействия на денежную систему империи, министр финансов Д. А. Гурьев предложил, во-первых, запретить ввоз и вывоз ассигнаций через границу с Германией и, во-вторых, сразу после установления власти российского императора в Польше ввести на новой территории единообразное с империей обращение российских монет и бумажных денег. Настаивая на распространении российской денежной системы в Польше, Гурьев ссылался на пример входящей в состав империи Габсбургов Венгрии, где обращались австрийские деньги2.
19 ноября (1 декабря) 1815 года был издан указ о монетной системе в Царстве Польском — один из первых и важнейших для Польши актов, принятых имперской властью3. Указ сохранил существовавшую в Польше основную денежную единицу — злотый, а также главные принципы польской денежной системы. Вместе с тем он связал монетную систему Царства Польского с монетной системой России, установив постоянный курс злотого к рублю: польский злотый составлял 15 коп. серебром. Монетный двор в Царстве должен был чеканить новые денежные знаки: золотые монеты достоинством 25 и 50 злотых, серебряные — достоинством 1, 2 и 5 злотых и разменную монету — биллон: неполновесную серебряную в 5 и 10 грошей и медную в 1 и 3 гроша. В отличие от российской системы, не допускавшей примеси меди в мелкой серебряной монете, организация денежного обращения в Польше предполагала понижение содержания серебра в грошовых монетах, что давало возможность компенсировать связанные с чеканкой денег расходы казны.
Золотые и крупные серебряные монеты чеканились с профилем Александра I на лицевой стороне. На их оборотной стороне изображался двуглавый орел, на груди которого располагался щит с одноглавым орлом — гербом Царства Польского. При составлении проекта указа Александр I первоначально возражал против помещения своего изображения на монете, так как на российских монетах его не было. Но затем решили все же поместить профиль императора, чтобы «польский народ, видя на монетах изображение своего монарха», «привязывался» к нему4. Надписи (титул императора и достоинство монеты) были сделаны на польском языке. Разменная монета чеканилась без портрета царя. С 1818 года на медных и серебряных монетах появилась надпись «из местной меди» и «из местного серебра».
В 1826 году после вступления на престол Николая I наместник подал представление о замене портрета Александра I портретом нового императора. Однако Николай I пожелал «закрепить навсегда» на монетах Польши изображение Александра I, увековечив память о монархе, коему «Польша обязана своим бытием»5. Императорским указом 23 апреля (3 мая) 1826 года была изменена лишь надпись на новом рисунке золотой и серебряной монеты. К титулу Александра I было добавлено «воскреситель Царства Польского», а на другой стороне должен был чеканиться титул Николая I. Штемпель для чеканки разменной монеты остался без изменений6.
Появившаяся с 1815 года новая польская монета по-прежнему являлась не единственным денежным знаком на территории Царства. Указ о монетной системе допускал неограниченное хождение российских монет. Но и новые польские, и российские монеты не могли ликвидировать дефицита денежных знаков, особенно мелкой разменной монеты. Несмотря на неоднократные эмиссии, недостаток денег компенсировался хождением иностранных денежных знаков. В то же время польские деньги быстро распространились и за пределами Царства, особенно в бывших польских губерниях, а также в Прибалтике.
Дело в том, что проблема нехватки денежных знаков и хождения иностранной монеты была характерна почти для всех окраин империи. Появление новых польских денег частично вытеснило иностранные монеты из прибалтийских и западных губерний. Но для России польские деньги представляли собой все же иностранную монету. Кроме того, с точки зрения министра финансов Е.Ф. Канкрина, польская денежная система строилась на «неправильных» основаниях. Примесь меди в серебряном биллоне делала более удобным использование этой монеты, но это же поощряло подделку. Канкрин заявил, что он «не полагает возможным отступить» от принятой в России «правильной монетной системы»7.
Распространение польских денег в западных и прибалтийских губерниях имело большое преимущество: оно частично компенсировало недостаток там денежных знаков. Запрет хождения польских монет существенно затруднил бы денежное обращение в этих областях. Однако Министерство финансов, взяв на себя обязательство обеспечить необходимое количество монеты в бывших польских губерниях, пообещало ввести запрет на обращение польских монет наравне с иностранными8.
В 1827 году вопрос о запрете хождения иностранной монеты, в том числе польского биллона, в пограничных губерниях был внесен на обсуждение Государственного совета. Министерство финансов отстаивало жесткий запрет на хождение иностранных мелких монет, а губернаторы окраинных областей — маркиз Ф.О. Паулуччи, гр. М.С. Воронцов, гр. М.И. Пален, а также Н.Н. Новосильцев утверждали, что обращение иностранного биллона служило почти единственным «средством торгового обращения между местными обывателями» и что все предпринятые ранее меры против хождения иностранных монет оказались безуспешными. Государственный совет, вняв мнению губернаторов, принял решение не вводить запрет на хождение мелких иностранных монет и «допустить или, лучше сказать, терпеть» биллон, но подтвердить запрет на ввоз биллона из-за границы9. Это решение полностью распространялось на польскую монету. Отныне польский биллон получил легальное хождение в западных губерниях, хотя таможни, беспрепятственно пропуская золотые и серебряные 1, 2 и 5-злотовые монеты, не разрешали вывоз из Царства Польского серебряных и медных грошей10.
В 1828 году в денежной системе Царства появились новые денежные знаки — банковские билеты, выпускавшиеся Польским банком. Он не имел прямого отношения к монетному делу, так как польский Монетный двор был подчинен Комиссии финансов и казначейства. Но банк, согласно уставу 1828 года, получил право эмиссии. Билеты Польского банка могли быть в любой момент обменены на монеты, для чего в капитале банка всегда должна была присутствовать сумма в серебряных монетах, равная 1/7 части суммы выпущенных билетов. Несмотря на достаточно высокий номинал билетов — 5, 10, 50, 100, 500 и 1000 злотых, они получили широкое распространение, в основном благодаря беспрепятственному обмену на звонкую монету. Билеты Польского банка, по сути, выполняли функцию бумажных денег, тем самым существенно облегчая денежное обращение в Царстве.
Таким образом, в 1815-1830 годах в Царстве Польском сложилась новая система денежного обращения, которая соответствовала его автономному статусу в имперской системе и его финансовой самостоятельности того времени. Эта система была только внешне связана с российским денежным обращением. Польская монета постепенно стала вытеснять иностранные и российские денежные знаки, однако сама она рассматривалась российским правительством как монета иностранного происхождения. Дальнейшее финансовое развитие Царства должно было привести к еще большему укреплению польской денежной системы, но этому помешало начавшееся в 1830 году восстание.
Одним из первых решений правительства восставших стало подчинение Монетного двора Польскому банку11. Это было сделано для того, чтобы облегчить осуществляемое банком финансирование военных действий. В распоряжении восставших оказались суммы в звонкой монете, полученные банком по только что заключенному внешнему займу. С марта 1831 года правительство начало чеканку серебряных 2-х и 5-злотовых монет с новым штемпелем и голландских дукатов из золота, поступавшего из-за границы12. Вскоре все ресурсы серебра и золота не только Польского банка и Монетного двора, но и вообще в стране были исчерпаны, а нейтральное прусское правительство отказалось пропускать в Польшу транспорт с оружием и монетой. Восстание фактически оказалось на грани финансового поражения. На заключительной стадии восстания основным платежным средством стали 1-злотовые банковские билеты. И все же, по мнению польского исследователя Владислава Терлецкого, совместная деятельность Польского банка и Монетного двора позволила обеспечить страну достаточным количеством денег, что, однако, не могло предотвратить военное поражение восстания13.
После подавления восстания Временное правление Царства Польского постановлениями 21 ноября (3 декабря) и 18 (30) декабря 1831 года отменило все решения революционного правительства, касавшиеся денежного обращения. Отчеканенные в 1831 году монеты с революционным гербом подлежали изъятию и перечеканке, а Монетный двор должен был перейти в ведение Комиссии финансов и казначейства. Однако по представлению главы Польского банка Й. Любовицкого перевод Монетного двора в ведение Комиссии финансов был отложен на четыре месяца. Причиной отсрочки являлись не очевидные преимущества совместной работы Польского банка и Монетного двора, а угроза падения курса банковских билетов в случае немедленной передачи монетного дела в ведение Комиссии финансов и казначейства14.
Разумеется, политические мотивы решения об изъятии монетного дела из компетенции банка превалировали над финансовыми интересами, хотя банк как эмиссионное правительственное учреждение вполне успешно справился бы с задачей регулирования денежного обращения в стране. В 1833 году глава Комиссии финансов и казначейства Р.Ф. Фурман вновь предложил передать Варшавский монетный двор в управление Польского банка. Он мотивировал это тем, что, несмотря на получаемую от чеканки неполновесной монеты прибыль, Монетный двор не приносил дохода в казну. Деятельность Польского банка по управлению «менницей» могла бы повысить эффективность эмиссии. Однако министр финансов империи Е.Ф. Канкрин ответил очень резким отказом, заявив, что передача монетного дела в ведение банка «вопрос не необходимости, а спекуляции или может быть даже амбиций для повышения собственного веса, своего влияния и своего превосходства над частными спекулянтами»15.
Сохранение монетного дела в ведении Польского банка, то есть фактическое превращение его в главный эмиссионный банк, вовсе не соответствовало новым принципам финансовой политики в Польше. С 1830 года финансовая автономия Царства Польского стала стремительно сокращаться, и одним из первых шагов в направлении финансового инкорпорирования Польши в империю стала реформа денежного обращения. В ноябре 1831 года император поручил министру финансов Канкрину рассмотреть вопрос о введении в Польше русских денег. Канкрин предложил ввести в Царстве Польском русские деньги с польской надписью и «приказать вести счет рублями, а не флоринами»16. В качестве новой русско-польской монеты он предложил серебряные 15-копеечники, равнявшиеся 1 злотому.
Против введения русских денег в Польше выступил глава российской администрации в Царстве, наместник И.Ф. Паскевич. Он считал, что в отличие от вполне возможного введения российской системы мер и весов распространение денежной системы представляло собой трудно осуществимое мероприятие. Дело в том, что помимо монет в Царстве Польском обращалось значительное количество ценных бумаг — билеты Польского банка общей суммой 30 млн. злотых, а также закладные листы Земского кредитного общества, выпущенные под залог недвижимого имущества. «Внезапная перемена» единицы, в которой исчислялось достоинство ценных бумаг, привела бы к путанице в расчетах и вообще парализовала бы денежное обращение.
Но главным аргументом против подобной денежной реформы являлось расстройство собственно денежного обращения в империи. Рубль как «единица, выражающая все ценности», «есть только идеальная единица, которой нет на самом деле». Ассигнационный рубль потерял свою первоначальную стоимость, и привязывать польский злотый к ассигнационному рублю было бессмысленно. С другой стороны, переход на счет серебряными рублями с установлением русско-польской монеты в 1 злотый, равный 15 копейкам, принципиально ничего не изменит, так как счет по-прежнему будет вестись на злотые, а не на рубли17.
В случае же, если правительство решит все же немедленно приступить к осуществлению монетной реформы, то, по мнению наместника, следовало начать с обмена польской монеты на русскую, приостановки выпуска банковских ассигнаций и закладных листов Земского кредитного общества и выпуска ценных бумаг с рублевым номиналом, затем, не ранее 1834 года, ввести счет на рубли в правительственных учреждениях, и с 1835 года — в торговых расчетах. Во всяком случае, было бы бессмысленно вводить русское счетоводство до замены польских монет русскими. Паскевич предложил чеканить в Польше монеты либо только с русскими надписями, либо с польскими, но «с русскими названиями и таким же рисунком клейма, какой существует на русских монетах»18.
Отвергая возражения наместника, Канкрин заявил, что Министерство финансов действительно было намерено сохранить в Царстве Польском в качестве единицы счета польский злотый, но чеканить монеты с двойным номиналом: в рублях (копейках) и злотых. Таким образом, предполагалось выпустить в обращение серебряные монеты: 15 копеек (i злотый), 5 копеек (1/3 злотого), ю копеек (2/3 злотого), 30 копеек (2 злотых), 75 копеек (5 злотых) и 1 рубль (6 2/3 злотых); а также золотые монеты: 20 злотых (1 червонец) и 30 злотых. При этом следовало уничтожить полностью биллон, так как хождение неполновесных монет могло подорвать новую денежную систему. Этих мер было бы достаточно для того, чтобы «достигнуть цели соединения монетарных систем Империи и Царства»19.
Единственную сложность представляла дробность обозначения стоимости монет. Поэтому Министерство финансов решило отказаться от чеканки русско-польской монеты достоинством 1 руб., равнявшейся 6 2/3 злотых. Таким образом, говорить о введении рубля в денежное обращение нет оснований, так как сам рубль чеканить не предполагалось. Из-за дробности многих монет, осложнявшей счет, Николай I принял решение ограничиться чеканкой только 15-копеечной монеты20.
26 мая Канкрин представил императору проекты штемпеля новых монет. На рисунке штемпеля было изображение Александра I, что соответствовало указу Николая I (1826 года) о сохранении «навсегда» портрета «воскресителя Царства Польского». Но, очевидно, чеканка профиля Александра I в новых политических обстоятельствах оказалась неуместной, так как она, во-первых, подчеркивала бы особенность монеты Польши, а во-вторых, напоминала бы о дарованной Александром I автономии. Николай I распорядился заменить портрет императора российским гербом, чеканившимся на русских монетах21. Новый рисунок удовлетворил Николая I, и Санкт-Петербургскому монетному двору было поручено приготовить штемпель 15-копеечника. Когда штемпель был вновь представлен императору, он распорядился сделать «сколько можно... явственнее»22 изображение на крыльях двуглавого орла польского герба.
Это перемещение польского герба было одним из важнейших символов изменения политического статуса Царства. Польский одноглавый орел уступил место Георгию Победоносцу на груди имперского двуглавого орла. Ранее чеканка польского герба на груди имперского орла подчеркивала самостоятельность денежной системы (именно так впоследствии финляндский герб изображался на штемпеле финской марки23). После 1833 года польский герб помещался только на крыльях имперского орла наряду с гербами Казанского, Астраханского, Сибирского Царств, Херсонеса Таврического и Великого княжества Финляндского.
Еще одно нововведение на штемпеле монет должно было продемонстрировать изменение отношений между Россией и Польшей: 14 сентября 1832 года при докладе министра финансов о чеканке на Санкт-Петербургском монетном дворе 15-копеечников Николай I потребовал убрать слово «польский» из надписи, обозначавшей номинал монеты в польских злотых24.
15 октября 1832 года последовал императорский указ о введении 15-копеечной монеты в денежное обращение в Царстве Польском25. Монета имела с одной стороны — изображение герба империи, с другой — две надписи: сверху — по-русски («15 копеек»), а внизу — по-польски («1 zloty»). Под польской надписью указывался год, а по окружности — содержание чистого серебра.
Выпуск 15-копеечников представлял собой первый шаг в направлении сближения польской денежной системы с российской. Однако говорить о введении рубля в денежную систему Польши было рано, так как даже сама монета с номиналом, выраженным в целых рублях, отсутствовала. Выпуск этих монет имел, несомненно, идеологическое значение, но принципиально ничего не изменил в организации денежной системы Царства. Поэтому уже спустя две недели после подписания указа о 15-копеечнике император предложил Канкрину рассмотреть вопрос о том, «не хорошо ли было бы выдать монету и в 20 злотов или 3 руб. серебром, дабы ввести название рублей в Польшу? Или империалы в 12 руб. или 80 злотов»26.
Николай I, рассмотрев предложенные Канкриным варианты выпуска русско-польских монет, остановился на серебряных монетах в 3/4 рубля и 11/2 рубля, а также золотой 3-рублевой монете и распорядился сделать рисунки их штемпелей. В январе 1833 года последовал указ о введении новых 5 и 10-злотовых монет. Рисунок их штемпелей в целом совпадал с рисунком 1-злотовой монеты. 1 мая 1834 года Николай I подписал указ Сенату о чеканке этих монет, а также 15-копеечников не в Санкт-Петербурге, а в Варшаве27. Этим же указом учреждалась новая золотая 3-рублевая монета, а также поручалась Варшавскому монетному двору чеканка серебряной монеты в 2 злотых, или 30 копеек. Чеканка монет со старыми штемпелями должна была прекратиться.
С середины 1830-х до 1841 года в денежном обращении Царства наряду с прежними польскими монетами, отчеканенными на основе законов 1815 и 1826 годов, революционными денежными знаками (их хождение было прекращено только в 1838 году) и польским и иностранным биллоном обращались новые русско-польские монеты. Их введение было промежуточным этапом в процессе объединения монетных систем России и Польши. Хождение этих монет, не отменяя счет на злотые, должно было приучить население к русским денежным единицам и к имперской символике, помещенной на новых деньгах. Вероятно, с этой же «идеологически-просветительской» целью с 1835 года Николай I распорядился чеканить 10-злотовые монеты с изображением императорской семьи. Императору понравился талер с портретом баварского короля и его семьи, который он получил от посланника в Баварии князя Г.И. Гагарина, и он велел изготовить штемпель монеты с изображением своего профиля с одной стороны, а с другой — профили императрицы и детей28. В 1835 и 1836 годах последовали изменения и в штемпеле польского биллона — серебряных и медных монет. Перевести номинал грошей на копейки без дробей было невозможно, как и поместить на небольшом поле монеты две надписи — на русском и польском языках29. Поэтому было решено максимально приблизить штемпель биллона к штемпелю российской разменной монеты. Новые утвержденные в 1835 и 1836 годах штемпели серебряных и медных монет лишились слова «польские» в обозначении номинала в грошах. Кроме того, исчезла надпись «Царство Польское» с монет, отчеканенных на Варшавском монетном дворе30.
Окончательное и полное слияние монетных систем Польши и России последовало в 1841 году. Реформы денежного обращения в России 1839-1841 годов и переход на серебряный стандарт формально устранили все препятствия для создания единой денежной системы. 7 января 1841 года министр финансов Канкрин поручил Департаменту горных и соляных дел подготовить рисунки золотых и серебряных монет с российскими и польскими надписями. Их штемпель был изготовлен в точности по образцу и номиналу монет, обращавшихся во внутренних губерниях империи. Новые монеты не были приспособлены к счету на злотые, в отличие от старых рублевых монет. 5-рублевая российская золотая монета составляла 33 1/3 злотых, 1 рубль — 6 2/3 злотых, полтина — 3 1/3 злотых, 25 копеек — 1 2/3 злотых, 20 копеек — 1 1/3 злотых и т.д.
21 января был издан указ на имя наместника о введении единой монетной системы в Царстве Польском и империи. Проведение реформы было отчасти мотивировано тем, что появилась возможность применить основания новой денежной системы империи, установленные манифестом i июля 1839 года. Указ 21 января устанавливал русский серебряный рубль «монетной и числительной единицей», предписывал вести все казенные и частные расчеты только на рубли, «превратить» ассигнации Польского банка в «ассигнации на русские рубли» с двуязычными надписями, а всю старую монету, за исключением русской монеты с двуязычной надписью, перечеканить на русские рубли. Указ требовал постепенно изъять из обращения польский биллон, но в то же время допускал его временную чеканку «до новых распоряжений». Отказаться сразу от использования биллона правительство не могло из-за недостатка разменной монеты31.
Указом от 16 (28) апреля 1841 года об уравнении монетной системы Царства Польского и империи32 польская денежная система была переведена с европейского на русский стандарт: единицей монетного веса вместо кельнской марки стал российский фунт. Предполагалось, что на Варшавском монетном дворе будут чеканиться золотые монеты (5-рублевого достоинства) и серебряные монеты в 1 рубль, 50, 25, 20,15, 10 и 5 копеек. Золотые монеты и крупные серебряные монеты не должны были иметь отличий от имперских, за исключением знака Варшавского монетного двора (MW - Mennica Warszawska). На серебряных 25,20, 10 и 5 копейках предполагалось поместить обозначение номинала в грошах, однако на 20, 10 и 5-копеечных монетах эти надписи так и не появились. Чеканка двуязычных 20, 10 и 5-злотовых монет была прекращена. Таким образом, двойную надпись имели только 25-копеечники. Польская Комиссия финансов и казначейства представила проект рисунка для мелкой серебряной и медной монеты (10, 5, 3 и 1 грошовой) с изображением портрета Александра I и надписью «Царство Польское». Этот проект не был одобрен в Петербурге. Напротив, был подготовлен проект указа, требующего установления соответствия изображений на русских мелких монетах и польском биллоне33.
В целом объединение российской и польской монетных систем было завершено. Однако в единой денежной системе существовала брешь: польский биллон. В вопросе о польском биллоне правительство вынуждено было согласовывать свои политические цели с необходимостью поддерживать жизнеспособность денежного обращения. Польский биллон должен был быть, как требовали постановления, постепенно изъят из обращения в Польше. Однако в том же, 1841 году наместник получил разрешение на эмиссию биллона на сумму 450 тыс. руб., но монеты должны были датироваться 1840 годом, так как законы 1841 года не допускали новой чеканки старого биллона34. Мелкие польские монеты со штемпелем 1840 года продолжали чеканиться на Варшавском монетном дворе вплоть до 1865 года наряду с российскими медными монетами. Притом сумма отчеканенного биллона многократно превышала сумму выпущенных медных российских денег35.
В 1857 году по предложению наместника было принято постановление «об оставлении биллона в обращении в Царстве Польском». Мотивировка этого решения сводилась к тому, что биллон, как разменная монета, более удобен для употребления, нежели медная монета. Его хождение, по словам наместника, представляло очевидную выгоду как для народа, так и для правительства, поскольку его приготовление обходилось в 66% от нарицательной стоимости. По оценке наместника, с 1815 года всего было выпущено биллона на 2 млн. руб., и к настоящему моменту в обращении находилось не менее 1,3 млн. руб. этих монет. Их изъятие привело бы к потере 700 тыс. руб., что могло быть весьма болезненно для финансов Царства. Кроме того, изъятием биллона правительству не удалось бы достичь поставленной цели, то есть замены польской монеты российской, так как недостаток разменных денег был бы компенсирован прусским или другим иностранным биллоном. Министр финансов согласился на сохранение биллона в обращении с тем условием, чтобы дальнейших выпусков этих монет не производилось. Это решение и получило утверждение Александра I36.
И тем не менее в 1858 году министр финансов представил всеподданнейший доклад о чеканке биллона еще на 100 тыс. руб. Глава финансового ведомства империи вынужден был признать, что «все принятые доселе меры к возможному устранению обнаруживающегося там недостатка в разменной монете не достигли желаемой цели и тамошние жители, особенно рабочий класс, постоянно терпят нужду в разменных деньгах»37. В 1859 году было получено разрешение на чеканку еще 300 тыс. руб. в биллоне. Последний раз разрешение на выпуск биллона было дано в 1865 году38.
Непрекращающиеся ходатайства о разрешении отчеканить биллоновую монету свидетельствовали о кризисном состоянии денежного обращения. В 1846-1852 годах польская администрация неоднократно получала разрешение на чеканку медных копеек на Варшавском монетном дворе, несмотря на то что Министерство финансов предпочитало присылать в Польшу отчеканенную монету и не давать возможности чеканить деньги самостоятельно39. Царство Польское испытывало дефицит мелкой разменной и полноценной звонкой монеты.
Денежный кризис был вызван целым рядом обстоятельств. Главная причина его заключалась даже не в самом объединении денежных систем Царства Польского и империи, распространении в Польше русских монет и введении счета на рубли, поскольку, благодаря относительной самостоятельности польского финансового управления, реформы денежного обращения не поколебали курс польской валюты и цены ее фондов на заграничных рынках. Поворотным пунктом в истории финансов Царства Польского стало появление в денежном обращении российских кредитных рублей40.
В 1848 году, когда вследствие революционных событий в государствах, граничивших с Польшей, постепенно стала исчезать звонкая монета и большое количество билетов Польского банка было вывезено за границу, польский наместник И.Ф. Паскевич собственной властью, без законодательного оформления, разрешил прием русских кредитных билетов в правительственных учреждениях, но, как было оговорено, «в виде временной меры». С подавлением революции и восстановлением торговых отношений эта временная мера должна была быть отменена, но вслед за тем, как писал С.А. Старынкевич, автор составленной в 1865 году записки, «началась Венгерская кампания, с окончанием оной проявился вопрос Восточный, потом поход на Дунай и вскоре Крымская война»41. Финансовый кризис в империи, обусловленный участием России в Крымской войне и ее поражением, привел к наводнению не только российских, но и польских территорий русскими кредитными билетами. В 1854 году в России был прекращен свободный обмен кредитных билетов на звонкую монету. Сосредоточение значительного числа войск и вооружение крепостей в Царстве Польском привлекли туда огромную массу бумажных денег. К 1854 году через главное казначейство Царства прошло около 71 млн. рублей серебром в кредитных билетах. С 1856 года было принято решение принимать эти денежные знаки во всех платежах в казначействах Царства для предотвращения падения их курса. Вскоре эта мера привела к вытеснению кредитными билетами звонкой монеты.
Помимо негативного влияния на монетную систему Царства, распространение кредитных билетов, особенно усилившееся после ликвидации таможенной границы между Польшей и Россией в 1850 году, нанесло вред и эмиссионной деятельности Польского банка. Еще в 1847 году, предвидя такое развитие событий, глава Комиссии финансов и казначейства М. Бернацкий и руководитель Польского банка Б. Непокойчицкий обратились к наместнику
с просьбой инициировать решение вопроса о приеме ассигнаций Польского банка в казначействах империи. В противном случае российские кредитные билеты, имеющие права обязательного приема, могли вытеснить билеты Польского банка, такого права не имеющие. В случае же массового предъявления билетов к размену банк оказался бы на грани разорения, так как сумма выпущенных билетов превышала размер его основного фонда. С точки зрения Непокойчицкого и Бернацкого, существовало два пути предотвращения краха главного кредитного учреждения Польши: восстановление особой денежной системы в Царстве или прием билетов Польского банка в казначействах России42.
Предложение о приеме билетов Польского банка было представлено Паскевичем министру финансов и внесено в российский Комитет финансов в апреле 1848 года. В качестве уступки Паскевич предлагал установить прием польских ассигнаций с потерей нескольких процентов. Однако и это условие не могло склонить министра финансов и членов комитета к уравнению билетов Польского банка и русских кредитных билетов. Аргументы против приема польских ассигнаций сводились к тому, что билеты Польского банка часто подделывались и что ценные бумаги Польского и Финляндского банков учреждены не на том же основании, что государственные кредитные билеты, и предоставление им «силы ходячих денег было бы противно принятой у нас денежной системе»43.
Тем временем потребность Царства Польского в звонкой монете отнюдь не уменьшалась. С каждым днем все большее количество государственных кредитных бумаг Царства поступало на иностранные биржи для платежей по внешним займам. На их осуществление требовалось 2 040 000 руб. серебром. На размен банковских билетов — не менее 600 000 руб. серебром, всего 3 040 000 руб. Для переговоров с министром финансов в Санкт-Петербург был послан глава Польского банка Непокойчицкий. Ему предстояло убедить имперское финансовое ведомство в необходимости обеспечения банка звонкой монетой. В противном случае, уверял Непокойчицкий, Царство Польское не в состоянии будет платить по своим многочисленным обязательствам, в том числе по внешним займам, сделанным «за высочайшим ручательством», то есть под гарантией императора44.
Основной причиной сложившегося положения Непокойчицкий считал введение российской монетной системы в Царстве Польском. До 1841 года, когда Польша имела свою собственную монету, не выходившую за пределы Царства, и обладала правом самостоятельной чеканки, а также и в первые годы после введения русских денег казна Царства и Польский банк «имели еще возможность к производству платежей звонкой монетой». Но начавшееся в 1848 году распространение русских кредитных билетов привело, по мнению главы банка, к истощению металлических запасов казны. Польское казначейство в свою очередь перестало снабжать звонкой монетой банк. В результате правительство Царства вынуждено было обратиться к Министерству финансов с требованием высылки звонкой монеты для размена кредитных билетов и уплаты по долгам. Ходатайствуя о предоставлении банку 2,2 млн. руб. ежегодно, Непокойчицкий заявил, что «необходимость в подкреплении Польского Банка из разменного фонда империи прекратится лишь тогда, когда поднимется вексельный курс... или изъяты будут из обращения кредитные билеты, излишеством своим вытеснившие из Империи и Царства всю звонкую монету»45. По всеподданнейшему докладу министра финансов о требованиях Польского банка было решено ежегодно отпускать в обмен на кредитные билеты 1,6 млн. руб. золотой монетой и 600 тыс. руб. серебром.
Даже ежегодная высылка сумм для размена кредитных билетов и исполнения обязательных платежей в звонкой монете не могла преодолеть кризис денежного обращения. В1858 году польский наместник М.Д. Горчаков обратился в Министерство финансов с просьбой санкционировать прекращение приема русских кредитных билетов в кассах Царства Польского и назначение шестимесячного срока для их размена46. В ответ на просьбу наместника министр финансов П.Ф. Брок, обязавшись в дальнейшем снабжать казначейство Царства звонкой монетой, распорядился выслать 400 тыс. руб.золотом на заграничные платежи и 100 тыс. руб. серебром для размена кредитных билетов. Но в мае того же 1858 года наместник вновь обратился с предложением пополнить ресурсы звонкой монеты Царства в размере 400 тыс. руб. золотом на платежи по займу и 150 тыс. руб. серебром для размена, и в дальнейшем высылать ежемесячно на размен кредитных билетов по 50 тыс. руб. На этот раз Министерство финансов, согласившись
предоставить 400 тыс. руб.золотом и лишь 50 тыс. руб. серебром, заявило, что в дальнейшем оно не сможет предоставлять такие суммы в звонкой монете, и, учитывая неплохое состояние торговых дел Польши, польское правительство могло бы использовать для обмена кредитных билетов не звонкую монету, а векселя47.
В конце 1850-х годов на приграничных территориях вновь появились иностранные монеты. Повышение спроса на мелкие деньги привело к тому, что за них уплачивалось до 5% при размене кредитных билетов, билетов Польского банка и даже полноценных серебряных монет. Земское кредитное общество и Польский банк, в нарушение своих уставов вынуждены были принимать кредитные билеты и сами производить ими платежи. Население, несмотря на запреты, начало изготавливать марки — денежные знаки из металла и даже других материалов. Торговые фирмы, земледельческие торговые дома и даже богоугодные заведения выпускали билеты на предъявителя стоимостью от 5 до 50-ти копеек. По оценкам администрации, общая сумма таких «денег» достигала одного миллиона рублей. Чтобы оградить население от спекуляций, глава администрации Варшавы выступил с предложением разрешить магистрату выпускать мелкие билеты.
В ноябре 1861 года кризисная ситуация в денежном обращении обсуждалась Государственным советом. Министр финансов М.Х. Рейтерн признал, что причины «затруднительного» положения денежного обращения в Польше состояли в избытке бумажных денег, количество которых резко увеличилось с введением там кредитных билетов, а также в отсутствии размена этих билетов в самой России и в невыгодном балансе внешних платежей вследствие перевода за границу значительных сумм в звонкой монете. Вместе с тем, заявил Рейтерн, Министерство финансов сделало все, что могло, для нормализации денежного обращения в Царстве, ежегодно отправляя значительные суммы в звонкой монете, разрешив выпуск биллона и предоставляя мелкие билеты взамен крупных48. Чем еще могло помочь Министерство финансов — это открыть дополнительные кассы для размена крупных кредитных билетов на мелкие и предоставить дополнительно некоторую сумму билетов низкого номинала из резервов Государственного банка. Это решение и было утверждено Государственным советом в марте 1862 года.
В 1863 году Совет управления Царства подал представление о выпуске процентных и беспроцентных билетов польского казначейства в четырех сериях на общую сумму 4 млн. руб. Билеты должны были частично компенсировать недостаток мелких монет и принести некоторый доход казне. Это предложение Совета управления было категорически отвергнуто Комитетом финансов. В принципе министр финансов и члены комитета не возражали против процентных бумаг, хотя время для их выпуска было не совсем удачным. Но выпуск беспроцентных билетов, то есть фактически польских бумажных денег, Комитет финансов допустить не мог, так как «выпуск таковых бумаг имел бы самое невыгодное влияние на кредитные билеты Империи», ценность которых упала бы после появления беспроцентных билетов польского казначейства49.
В 1864 году для обсуждения кризисной ситуации при польском наместнике был создан специальный комитет под председателем генерал-лейтенанта Гегевича. По предложению комитета Совет управления Царства Польского принял решение вновь потребовать от Министерства финансов подкрепления в российской серебряной монете, исходатайствовать разрешение о выпуске Варшавским монетным двором биллона по мере необходимости и по распоряжению наместника, без получения предварительной санкции из Петербурга, принять меры по ужесточению запрета на выпуск «марок», а также выпустить в обращение казначейские билеты мелкого достоинства для частичного удовлетворения спроса на мелкие деньги50.
Предложенные Советом управления мероприятия по пресечению хождения марок и выпуску биллона были одобрены Комитетом по делам Царства Польского. Но выпуск беспроцентных билетов вновь был отвергнут по указанным ранее Комитетом финансов мотивам: вследствие выпуска беспроцентных бумаг «в Царстве Польском могли бы образоваться свои бумажные деньги, отличные от наших кредитных билетов, чего при нераздельности Царства и Империи допустить невозможно»51. Таким образом, восстание в принципе закрыло путь к развитию денежного обращения в Польше вне связи с имперским.
В апреле 1864 года и в январе 1865 года Комитет по делам Царства Польского дважды санкционировал выпуск биллона по 500 тыс. руб. серебром. Однако выпуск 1865 года стал действительно последним. Это означает, что кризис денежного обращения был преодолен. Российские кредитные билеты по-прежнему наводняли Царство. По мнению автора записки о финансовых взаимоотношениях Польши и империи С.А. Старынкевича, ситуация могла быть исправлена тремя путями: легализацией хождения кредитных билетов в Царстве (до сих пор эта мера не была законодательно оформлена) с обеспечением со стороны Государственного казначейства наличия в польской казне постоянного разменного фонда для этих билетов. Вторым путем могло стать полное изъятие из обращения кредитных билетов в Царстве на условиях, некогда предложенных Горчаковым. Третий путь состоял в том, чтобы установить «взаимность» в кредитных отношениях между Царством и империей. Поскольку казна и частные лица в Царстве вынуждены были принимать русские ценные бумаги, следовало также установить свободный прием и обращение ассигнаций Польского банка в полном нарицательном достоинстве, с назначением в пользу казны империи соразмерного разменного фонда.
Эта последняя мера, по мнению Старынкевича, представляла наилучший выход из сложившегося положения, так как она, «облегчая взаимные торговые сношения, заинтересовала бы оба края, то есть обе части одного и того же государства, одними и теми же денежными средствами и со времени привлекла бы к одному общему бюджету с прекращением всяких взаимных между ними расчетов и с облегчением уплаты внешних долгов Царства... а это материальное между ними сближение, быть может, было бы лучшим, надежнейшим путем и к нравственному, или в самой сущности, слиянию их в одно государство»52.
Действительно, в следующем, 1866-м году бюджеты Царства Польского и империи были объединены. Но о взаимной заинтересованности, о которой писал Старынкевич, речи не было. Польский банк был лишен права выпуска ассигнаций, и тем самым вопрос о взаимодействии денежных систем Польши и России был решен путем поглощения финансовой системы окраины имперской системой. Дальнейшее восстановление денежного обращения в Польше стало частью общих мероприятий, направленных на нормализацию денежной системы империи после восстания 1863 года, сорвавшего попытки денежной реформы в самой России.
1 Сборник Императорского русского исторического общества. СПб., 1885. Т. 45. С. 28-29.
2 Всеподданнейший доклад министра финансов Гурьева, 8 ноября 1814 г. // РГИА. Ф. 560. Оп. ю. Д. 69. Л. 7-9 об.
3 Высочайший указ о монетной системе Царства Польского // Русские монеты. С. 3.
4 Представление директора Варшавского монетного двора министру финансов Царства Польского, 24 февраля (4 марта) 1826 г. //Там же. С. 13.
5 Отношение министра ст.-секр. С. Грабовского к наместнику Царства Польского // Там же. С. 12; Материалы к истории денежной системы и чеканки монет в Царстве Польском // РГИА. Ф. iioi. Оп. 1. Д. 321. Л. 31-33.
6 Русские монеты. С. 15.
7 Особое мнение министра финансов // РГИА. Ф. 1152. Оп. 1. 1827 г. Д. 78. Л. 20 об.
8 Выписка из журналов Комитета министров 31 мая и 21 июня 1827 г. // Там же. Л. 5.
9 Там же. Л. 25-28.
10 О пропуске в Россию польских денег // Там же. Ф. 37. Оп. 20. Д. 1818. Л.1-4.
11 Постановление Временного правления (революционного): О передаче Монетного Двора в ведение Польского Банка // Русские монеты. С. 15.
12 Постановления Народного Правления, 23 марта 1831 г. и 29 марта 1831г. // Там же. С. 16.
13 Terlecki W. Polityka monetarna Banku Poskiego w dobie Powstania listopadowego // Wiadomosci Numozmatyczne. 1962. R. VI. Z. 1.
14 Представление Польского Банка, 22 декабря (2 января) 1831 г. // Русские монеты. С. 17.
15 AGAD. Особенная канцелярия Министерства финансов. № 2. Л. 50.
16 Всеподданнейшая записка Канкрина, 4 декабря 1831 г. // РГИА. Ф. 37. Оп. 18. Д. 92. Л. 4-4 об.
17 Паскевич — Канкрину. 1 мая 1832 г. // Там же. Л. 10-10 об.
18 Там же. Л. 12
19 Всеподданнейшая записка Канкрина. 20 мая 1832 г. // Там же. Л. 23-25.
20 Резолюция на всеподданнейшую записку Канкрина // Там же. Л. 19.
21 Там же. Л. 32.
22 Там же. Л. 52.
23 См. об этом ниже.
24 Всеподданнейшая записка министра финансов. 14 сентября 1832 г. // РГИА. Ф. 37. Оп. 18. Д. 92. Л. 74.
25 ПСЗ-II. № 5678; Георгий Михайлович, вел. кн. Монеты царствования Николая I. СПб., 1890 [далее — Монеты царствования Николая I]. С. 46.
26 Список с записки Николая I министру финансов, 29 октября 1832 г. // РГИА. Ф. 37. Оп. 18. Д. 92. Л. 82.
27 ПСЗ-II. № 7032; Монеты царствования Николая I. С. 52.
28 Письмо гр. Канкрина управляющему Департаментом горных и соляных дел, 12 сентября 1835 г., и др. документы // Монеты царствования Николая I. С. 59.
29 Отношение наместника Царства Польского к министру ст.-секр. Грабовскому, 20 марта (i апреля) 1835 г. // Русские монеты. С. 19.
30 Terlecki W. System monetarny Krolestwa Polskiego po powstaniu listopadowym (1832-1842) //Wiadomosci Numizmatyczne. 1966. R. X.
Z. 1. S. 4-5.
31 Монеты царствования Николая I. С. 82.
32 Там же. С. 83.
33 Terlecki W. System monetarny Krolestwa Polskiego. S. 9.
34 Отношение министра ст.-секр. И. Туркула к наместнику Царства Польского о высочайшем соизволении на отчеканку биллона на 450 ооо р. с. под старым штемпелем и 1840 г. // Русские монеты. С. 25.
35 О чеканке биллона 1840 г. см.: Terlecki W. Mennica Krolestwa Polskiego wokresiejej likwidacji (1842-1867) // WiadomoSci Numizmatyczne. 1967. R. XI. Z. 1. S. 2; Монеты Царствования Николая I. С. иб; Всеподданнейшие докладные записки министра финансов по кредитной части за 1855 г. // РГИА. Ф. 583. Оп. 4. Д. 254. Л. 22-28 об.: О серебряном биллоне // Там же. Д. 252. Л. 338-345 об.; О выпуске вновь биллона в Царстве Польском //Там же. Д. 256. Л. 92-98,181.
36 Об оставлении биллона в обращении в Царстве Польском // РГИА. Ф. 583. Оп. 4. Д. 258. Л. 128-134.
37 Относительно выпуска биллона в Царстве Польском // Там же. Д. 260. Л. 340-347.
38 О выс. разрешении отчеканить на Варшавском монетном дворе серебряного биллона под штемпелем 1840 г. на сумму 500 000 р. е., 8 (20) февраля 1865 г. // Георгий Михайлович, вел. кн. Монеты царствования Александра II. СПб., 1888. Документ № 105.
39 О предположении наместника Царства Польского чеканить на Варшавском монетном дворе новую медную монету и о мнении министра финансов отклонить это предположение // Монеты царствования Николая I. С. 141.
40 Познанский И. Исторический очерк экономического положения Польши. СПб., 1875. С. 25.
41 Записка о финансовых оборотах Царства Польского и расчетах оного с Казначейством империи // РГИА. Ф. 869. Оп. 1. Д. 6и.
42 Записки М. Бернацкого И.Ф. Паскевичу, 27 апреля (8 мая) 1847 г.; Непокойчицкого — Паскевичу, 28 марта (9 апреля) 1847 г. // AGAD. KRPS. № 2351. Нумерация листов в деле отсутствует.
43 Журнал заседания Комитета финансов 9 апреля 1848 г. //Там же.
44 О звонкой монете для Польского Банка // РГИА. Ф. 583. Оп. 4. Д.256. Л.395-397.
45 Там же. Л. 400 об.
46 Записка о финансовых оборотах Царства Польского и расчетах оного с Казначейством империи //Там же. Л. 85 об.
47 Там же. Л. 86.
48 Записка о финансовых оборотах Царства Польского и расчетах оного с Казначейством империи // Там же. Л. 90.
49 Журнал заседания Комитета финансов 30 ноября 1863 г. / О мерах к усилению средств казны Царства Польского // Там же. Ф. 563. Оп. 2. Д. 177. Л. 61-61 об.
50 По представлению Совета управления о необходимости особых мер к отвращению недостатка мелкой монеты в Царстве Польском // Там же. Ф. 1270. Оп. I. Д. 6. Л. 5-9.
51 Там же. Л. 93 об. — 94.
52 Там же. Л. 99 об.
<< Назад Вперёд>>
