Обстановка перед началом операции
Указания на готовящуюся операцию
Начавшийся еще в 1915 году нажим немцев на правом фланге нашего сухопутного фронта происходил очень медленно, благодаря сопротивлению нашей армии. Подступы к Риге, при некотором содействии морских сил Рижского залива, упорно оборонялись ею. В 1917 году обстановка изменилась, и неприятель не преминул использовать эту перемену в свою пользу.
24 августа немцы произвели прорыв у Икскюля, на фронте XII армии, и заставили ее 3 сентября оставить Ригу. Если и раньше немцами делались попытки захватить господство в Рижском заливе, то теперь владение им для использования такого важного порта и для более прочного удержания его в своих руках приобретало особенное значение. Владение Рижским заливом обусловливалось тем, в чьих руках находятся проливы в него и острова, закрывающие его со стороны Балтийского моря. Уже одно это обстоятельство заставляло предполагать близкую попытку немцев завладеть этими островами и закрепиться как на них, так и в Моонзунде. Об этом же красноречиво говорили агентские телеграммы, сообщавшие об усиленной перевозке войск и военных грузов и стягивании транспортов и пароходов к Либаве и Виндаве и даже о намерениях немцев произвести высадку на Эзеле. Кроме того, усилилась деятельность немцев по тралению в Ирбенском проливе, забрасыванию нас минами; участились налеты цеппелинов и гидропланов, которые, помимо засыпания различных пунктов и судов бомбами, имели, видимо, главною целью разведку.
Немецкое шпионство
Усилилось и немецкое шпионство, на которое адм. Бахирев специально указывает как на крупнейшее зло, с которым, по его словам, при создавшихся в то время обстоятельствах бороться совершенно было невозможно. Кто угодно под видом солдат мог свободно проезжать по Моонзунду и Рижскому заливу, узнавать наши безопасные фарватеры и быть на островах: никакого осмотра не было ни в Рогекюле, ни в Аренсбурге. «Несколько раз, — говорит адм. Бахирев, — об этом указывалось мною начальнику охраны Моонзунда и к.-а. Свешникову, доносилось и докладывалось начальству, но их приказания просто не исполнялись. На местных жителей тоже положиться нельзя было, — тем более что не везде обращение наших команд с ними было вполне человеческое. Немудрено, что немцы знали о наших силах, наших порядках, наших секретах много более, чем можно было предполагать. Как потом уже, после занятия немцами Моонзундских островов, выяснилось, была целая неприятельская организация, которая входила во многие учреждения, обо всем имела сведения, агенты ее служили даже на железной дороге Гапсаль — Ревель. Наблюдалось замечательное явление — в важных случаях и при ожидании крупных событий телеграфные и телефонные провода не были исправны. Так как суда, приходившие в Рижский залив, делались мне подчиненными и все необходимые для них сведения должны были получать из штаба Минной дивизии, для избежания лишней огласки о некоторых заграждениях, ставимых нами, с разрешения Командующего Флотом я не извещал его штаба, так что сведения о них были известны весьма небольшому числу лиц. Этим только я и объясняю взрывы нескольких неприятельских судов за период конец сентября — начало октября»1.
Политические мотивы операции
Агентурные сведения сообщали о настойчивых требованиях в рейхстаге наступления в Прибалтийском крае, использования развала в России и принуждения ее к сепаратному миру и о готовящихся морских операциях на севере2.
Генерал Людендорф в своих записках говорит по поводу Моонзундской операции:
«Удар был направлен в сторону Петрограда и, так как массы не обладали правильной оценкой времени и пространства, должен был произвести там внушительное впечатление. Я испытывал чувство удовлетворения, что флот получит таким образом возможность действовать активно. Длительный период покоя создал обстоятельства, по которым можно было судить о подпольной работе независимой социал-демократической партии в отдельных частях флота, влиявшей, кроме того, и на состояние умов германского народа, и вместе с тем на нашу способность продолжать войну. То, чего добивался маленький осколок народа, нашло выражение во флоте. Внешние условия, в которых флот жил, и длительное соприкосновение его с родиной благоприятствовали распространению в нем революционных идей. Многочисленные откомандирования с флота Открытого моря зачастую лучших активных офицеров среднего служебного возраста и инженер-механиков для службы на подводных лодках отразились неблагоприятно на дисциплине.
Новые военные занятия должны были поднять и укрепить дух флота»3.
Что в Германском флоте не все благополучно, мы также до некоторой степени были осведомлены. Так, в конце сентября нами была разобрана посланная начальником Немецких морских сил в Западной части Балтийского моря зашифрованная особым, редким шифром радио: «В связи с революционным движением в командах в пользу скорейшего заключения мира предписывается в октябре особая бдительность»4.
Из агентских сообщений мы узнали о заявлении, сделанном в рейхстаге морским министром адмиралом фон Капелле, что «русская революция вскружила головы некоторым лицам из состава нашего (Германского) флота и способствовала распространению Среди них революционных идей». Он намекал на какие-то «события», на случай «забвения долга и чести» и понесения за это наказания; жаловался, что социал-демократы, члены рейхстага, беседовали с главным агитатором матросом и поощряли его5.
Конечно, активные действия должны были повлиять на состояние умов; для успешности же их естественно было направить их в сторону наименьшего сопротивления.
Обстановка после занятия немцами Риги
С падением Риги обстановка в Рижском заливе значительно ухудшилась для нас: мы потеряли вторую базу для подводных лодок и мелких судов; в то же время неприятель, до сих пор не имевший в Рижском заливе удобного места для стоянки своих судов и порта для ремонта их, сразу приобрел таковые. Защита правого фланга нашей армии, упирающегося в море, стала гораздо затруднительнее. Неприятельские подводные лодки начали свободно ходить по заливу, ставить мины и обстреливать наши берега.
Главнейшей задачей, поставленной флоту, было — содействие армии в обороне Рижского побережья, и в частности Перновского района. Прежде всего это содействие должно было выразиться в воспрепятствовании неприятелю форсировать Ирбенский пролив.
Использование Морских сил Рижского залива сообразно обстоятельствам было предоставлено усмотрению командующего ими, но при этом ему напоминалось, что суда, особенно Минная дивизия, будут нужны при обороне Финского залива и, самое важное, Центральной позиции.
Несмотря на неблагоприятно сложившиеся обстоятельства, командующий Морскими силами залива адм. Бахирев все же считал, что «при обыкновенных условиях могла быть надежда задержаться в заливе до появления льда, в расчете, что к весне многое изменится к лучшему»6.
Наши мероприятия в Рижском заливе
Было предпринято усиление минного поля в Ирбенском проливе и на подходе к нему от веста, со стороны Балтийского моря. Когда позволяли погода и обстоятельства, в местах, где работали немецкие тральщики и предполагался делаемый ими фарватер, по ночам ставились минные банки с теплоходов и дозорных катеров; к весту работала преимущественно «Припять» с ее энергичным и смелым, по отзыву адмирала, командиром ст. лейт. Медведевым 2-м. Была усилена Домеснесская позиция. Для защиты 12" Церельской батареи от обстрела ее неприятельскими кораблями в направлении от веста до норд-веста от нее был поставлен ряд банок.
Когда началось движение немецких судов в Балтийском море у Либавы и Виндавы, адм. Бахирев докладывал Командующему Флотом о желательности иметь подводные лодки на внешней позиции, снаружи Ирбенского прохода. На это ему сначала обещали их выслать, но затем на запрос о точном месте, где они находятся, неожиданно последовал ответ, что подводные лодки к Ирбену высланы не будут,
Предположено было поставить с «Новиков» минные банки вдоль берега Балтийского моря в районе Либава — Виндава — Дюзерорт, но Командующий Флотом приказал эту операцию отменить, «так как возможная при этом потеря одного или нескольких миноносцев сильно повлияет на моральное состояние команд».
Для наблюдения за Ирбенским минным полем и для противодействия работе на нем неприятельских тральщиков сначала у Сворбе, а с появлением в заливе неприятельских подводных лодок в Аренсбурге держались дежурные отряды, в состав которых входили миноносцы типа «Новик», угольные миноносцы, канонерская лодка и, когда позволяли обстоятельства, сторожевые суда. На обязанности старшего из командиров в отряде лежала постоянная поддержка связи с командующим Морскими силами залива и с начальником боевого участка на Сворбе кап. 1 р. Кнюпфером: в пасмурную погоду или при появлении неприятельских тральщиков — посылка в маневренный мешок сторожевых судов и миноносцев или миноносцев с канонеркой, смотря по обстоятельствам. Этому отряду давались и другие поручения. Когда позволяла погода, наблюдение за минным полем производилось гидропланами и сторожевыми катерами капитана 2 р. Кира-Динжана. На позицию у Домеснесса посылалась подводная лодка.
Несмотря на необходимость постоянно тралить маневренное пространство у Ирбенской позиции, выполнить это не представлялось возможным, так как вследствие большого спроса на тральщики в разных частях Балтийского моря, как уже было выше указано, в Рижский залив не могло быть уделено значительное количество их. Поэтому тральные работы здесь производились редко и преимущественно только контрольными галсами. С появлением в Рижском заливе неприятельских подводных заградителей исправным тральщикам приходилось постоянно работать в южных выходах из Моонзунда и в местах, где были обнаружены немецкие подводные лодки.
Домеснесскую позицию, чтобы не обнаружить неприятелю границ ее, совсем не тралили, тем более что в районе ее почти постоянно находилась наша подводная лодка.
На случай форсирования неприятелем Ирбенского прохода были составлены инструкции для действия батарей и судов в маневренном пространстве и на Домеснесской позиции. Специально для Рижского залива был разработан маневренный код. Для подводных лодок были назначены места, на случай прорыва неприятеля и отхода наших кораблей в Моонзунд.
После отступления от Риги нашей армии, для защиты правого фланга ее, 9 сентября нашими миноносцами было поставлено против Петерскапелле минное заграждение с расчетом, чтобы наши корабли могли свободно маневрировать между ним и берегом, и вместе с тем оно служило бы защитой от неприятельских подводных лодок.. В штаб стоявшего на этом фланге VI Сибирского корпуса был отправлен офицер с несколькими матросами для устройства сообщения сигналами при подходе наших кораблей. Для защиты мелких судов на берегу были установлены аэробатарея и станция беспроволочного телеграфа. Были составлены карты квадратов и восстановлены сожженные при отступлении армии шифры.
При оставлении Риги нам не удалось закрыть вход в реку заготовленными для этого пароходами и снять заграждение входа в Западную Двину. Между тем в Риге оставались лоцмана и, по имевшимся сведениям, были спрятаны до 50 паровых и моторных барказов и катеров. Предполагалось вначале перекрыть вход в Двину минными заграждениями, но затем решено было установить для наблюдения за входом в реку дежурство подводных лодок. Лодки подходили через заграждение к Усть-Двинску вплотную и ходили вдоль самого берега. Действительно, оказалось, что фарватер был немцами огражден и, по-видимому, протрален, и на берегу ими поставлен был ряд прожекторов.
Опыт показал, что при наличии в Рижском заливе малого числа приметных мест для определения, особенно ночью, плавание в нем для подводных лодок в навигационном отношении не было легким, и поэтому решено было ставить заграждения лишь в случаях крайней необходимости.
Для наблюдения за западным берегом Рижского залива временами посылались вдоль него миноносцы и подводные лодки. Для охраны восточного берега и Перновского водного района был установлен ряд наблюдательных постов, и в ведение начальника охраны кап. 2 р. Нелидова были отданы: речная флотилия, плавучие средства Усть-Двинской крепости и катера морской охраны.
Когда начали получаться тревожные сведения о двит жении неприятеля в Балтийском море, 11 октября с заградителей и миноносцев были поставлены минные заграждения против Гайнаша и при входе в Перновский залив.
Гибель эск. миноносца «Охотник»
26 сентября, в пасмурную погоду, в маневренном мешке взорвался на мине заграждения или был взорван торпедой, что осталось неустановленным, посланный из Аренсбурга на разведку эск. миноносец «Охотник». Командир старш. лейт. Фок, все офицеры и боевая смена команды не оставили корабля вследствие недостатка шлюпок и пошли вместе с ним ко дну.
Налеты немцев. Взрыв погреба на Цереле
В ночь на 1 октября бомбами, сброшенными с неприятельских гидропланов, был произведен пожар в 12" погребе на Церельской батарее. Благодаря самоотверженной работе личного состава, огонь удалось затушить настолько, что он был еле виден, когда неожиданно произошел громадный взрыв. При этом погиб полковник корпуса гидрографов Ломан, трое других офицеров и 70 матросов; 3 офицера и 44 матроса были ранены. Взрыв произвел на команду удручающее впечатление. Многие стали просить о замене их людьми с тыловых батарей, говоря, что они за лето устали. Несмотря: на настойчивые просьбы командующего Морскими силами Рижского залива ввиду исключительно важного значения Церельской батареи о замене выбывших из строя людей, только небольшая часть специалистов матросов была заменена, притом поздно; офицеров же заменить было некем.
Налеты и сбрасывание бомб с гидропланов производилось немцами постоянно на Церель и в других местах. 6 октября вблизи Цереля были ранены бомбой несколько солдат. 7-го — семь неприятельских аппаратов сбросили на Гайнаш пятнадцать бомб, причем было убито две женщины и одна ранена, повреждены железнодорожный путь и морская телефонная линия. Утром 9 октября восемь неприятельских бомбовозов сбросили безрезультатно до двадцати бомб на батареи Цереля, один же аппарат бросил три бомбы на стоявший у Менто пароход «Генерал Циммерман»; одна бомба попала в пароход, причем было несколько человек убитых и раненых.
Разведки сторожевых катеров в Ирбене
8 октября вышедший от Цереля на разведку к неприятельским берегам с четырьмя катерами начальник II Дивизиона сторожевых катеров кап. 2 р. Кира-Динжан, будучи сначала обстрелян с гидропланов, вступил в перестрелку с десятью неприятельскими тральщиками- катерами, из которых один загорелся и направился к берегу; остальные тральщики ушли, и наш отряд, израсходовав весь боевой запас, прекратил преследование.
12 октября во время разведки два катера из того же отряда снова заставили рассеяться девять неприятельских тральщиков и, возвращаясь, израсходовав боевой запас, были обстреляны тяжелой батареей у Михайловского маяка. Наконец, уже 14 октября они снова во время разведки попали под огонь неприятельской береговой батареи.
Разумеется, разведки производились главным образом с гидропланов, вылетавших ежедневно по нескольку раз, но, кроме постоянной работы тральщиков, неприятельских боевых судов до самой высадки немцев на Эзеле обнаруживаемо не было.
Получение нами сведений о готовящейся операции
Еще 14 августа наш агент в Лондоне телеграфировал, что английское Адмиралтейство получило верные сведения, что «наступление на севере должно начаться в самом ближайшем времени и будет поддержано атакой флота. Состояние русского флота и наличность у неприятеля точной карты минных полей даст Германии возможность атаковать с моря Ригу и другие еще более важные пункты». По агентурным сведениям к 17 августа: «Ближайшей задачей Германского флота будет занятие острова Эзеля и группы Оландских островов для обеспечения входа в Рижский, Финский и Ботнический заливы и для облегчения дальнейших операций на Ригу и через Финляндию на Петроград»7.
Рига была занята немцами без помощи их флота, но в Либаву продолжали направляться большое количество транспортов с войсками и военными грузами и сосредоточиваться большие морские силы, в состав которых входили новейшие немецкие корабли, что уже само по себе указывало на близость готовящейся морской операции.
19 сентября морской Генеральный штаб известил командующего Балтийским флотом, что, по сведениям английского Адмиралтейства, предстоит операция неприятельского флота в Балтийском море, причем состав назначенных для нее сил следующий: лин. крейс. «Ринденбург», II, III и IV эскадры, II отряд крейсеров и три флотилии миноносцев.
23 сентября было получено сообщение, что английское Адмиралтейство вновь подтверждает сведения о предстоящей «в течение наступающей недели» крупной операции на море, в которой примет участие значительная часть флота противника.
По непроверенным сведениям, 18 сентября в Либаве находились 4 линейных корабля типа «Нассау», один линейный крейсер, 5 кораблей типа «Дейчланд», 4 «Веттина», крейсеры «Роон», «Принц Генрих», 2 — типа «Ганза», 8 легких крейсеров, 20 миноносцев, 20 подводных лодок, 4 заградителя, 3 матки гидро, 2 матки подводных лодок, 5 вспомогательных крейсеров, 24 траулера и до 40 транспортов и отряд тральщиков. 23 сентября утром из Киля ушли в Балтийское море: 1 «Байерн», 2 — типа «Кайзер», 2 — типа «Гельголанд», 2 линейных и 2 легких крейсера. Те же сведения указывали, ввиду непропуска из Германии в Голландию с 24 сентября газет, на возможность предположения о предпринятии немцами какой-либо крупной операции8.
По получении этих сведений морским командованием были приняты следующие меры: в Лапвике были сосредоточены I бригада крейсеров, лин. корабли «Андрей Первозванный» и «Республика»; 1-й бригаде линейных кораблей. (дредноуты) приказано было быть в четырехчасовой готовности; подводные лодки частью были высланы в море на позиции, а остающиеся собраны в Ганге; сосредоточены дивизии сторожевых судов и траления. В Рижском заливе была объявлена полная боевая готовность.
3 октября XII армия сообщила командующему Морскими силами Рижского залива, что ночью ожидается нападение и высадка неприятеля на Эзель. 9-го кап. 1 ранга Новопашенный телеграфирвал, что на параллели о. Фильзанд находится один отряд неприятельских миноносцев, а вообще в море — имеются две их флотилии. Наконец, 10 октября в Штабе Флота получено было от англичан содержание разобранной ими радио начальника Отряда особого назначения, адресованной IV эскадре (и III, вероятно) и начальнику Разведочного отряда (Либавского), что «операция начинается в четверг 28 сентября (11 октября)»9.
С появлением тревожных известий о Германском флоте в Рижском заливе были задержаны некоторые суда, которые должны были идти на отдых.
В это время Германский флот уже находился в пути к нашим берегам.
Немецкий план операции
«Решение Высшего Командования выполнить операцию овладения прибалтийскими островами, вскоре после занятия в сентябре 1917 года Риги, — говорит в своих воспоминаниях командовавший Германским флотом Открытого моря адмирал фон Шеер, — прервало для Германского флота однообразие морской войны на Балтийском море.
Морские силы получили задание перевести морем и высадить на о. Эзель десантный корпус, в составе одной усиленной пехотной дивизии». Нужно было оборудовать транспортный флот для перевозки 23 000 человек, 5000 лошадей и весьма многочисленного боевого снабжения.
В намеченной операции на флот ложилась задача «обеспечить правый фланг десантного корпуса и содействовать овладению тет-де-поном у м. Ориссар на о. Эзель, занятие коего было необходимо для перехода войск на о. Моон».
Местом высадки была избрана бухта Таггалахт. «Морские силы должны были очистить подходы с моря от мин, дабы избежать потерь в транспортах. Предварительно потребовалась усиленная воздушная разведка в целях выяснения наивыгоднейшей обстановки для высадки, которая должна была быть внезапной»10.
Высадка в самом Рижском заливе была невозможна, пока существовала 12" Церельская батарея, орудия которой обстреливали весь Ирбенский пролив; поэтому германское командование и наметило для высадки бухту Таггалахт, расположенную на северном берегу Эзеля. Бухта эта по своим размерам удовлетворяла всем требованиям высадки. Немцы знали благодаря фотографическим снимкам своих летчиков, что у входа в бухту с запада и с востока, на мысах Хундва и Ниннаст, установлены 6" батареи и что побережье бухты укреплено окопами. Поэтому высадку решено было произвести либо ночью, либо на рассвете.
Все море западнее острова Эзель считалось покрытым обширными минными полями, через которые следовало протралить безопасные фарватеры. Для отвлечения внимания русских предполагалось одновременно с высадкой в б. Таггалахт произвести обстрел южной части о. Эзель и аэродрома в бухте Папенхольм.
Перед высадкой нужно было незаметно для русских не только протралить фарватеры, но и обставить их вехами и плавучими маяками.
Первый бросок должен был состоять из 4500 человек, которых предполагалось перевезти преимущественно на больших судах.
На входившие в состав морских сил линейные корабли III эскадры и лин. крейсер «Мольтке» была возложена задача разрушить батареи, защищавшие вход в бухту Таггалахт (на мысах Хундва и Ниннаст) и в Соэлозунд (у деревни Серро на Даго), чтобы дать возможность малым судам проникнуть на Кассарский плес. Овладению последним придавалось важное значение, чтобы обеспечить войскам переход на о. Моон и отрезать русским морским силам отступление из Рижского залива на север. IV эскадра должна была заняться уничтожением батарей на Сворбе.
В дальнейшем предполагалось нападение на Моонзунд с севера, чтобы запереть в нем русские морские силы. Последняя операция, однако, впоследствии была отменена11.
Состав германских морских сил (См. приложение II)
Командовал морскими силами, назначенными для операции, вице-адмирал Эргард Шмидт, державший флаг на лин. крейсере «Мольтке». В состав морских сил входили: 10 дредноутов во главе с «Байерном», составлявших III и IV эскадры Флота открытого моря; 9 легких крейсеров, 47 эскадренных миноносцев нескольких флотилий, флотилия из 6 подводных лодок, 2 дивизиона искателей мин, 4 дивизиона тральщиков и один транспорт с минами. Кроме того, при них состояли: одна авиабаза, 2 блокшива, отряд сетевых заградителей Балтийского моря, 4 госпитальных судна и большое количество угольщиков, нефтеналивных пароходов, буксиров, морских лихтеров и спасательных пароходов.
Исключительно большой состав флота объясняется тем, что морское командование должно было считаться с угрозой от подводных лодок и мин заграждения и с вероятностью боя с сильными береговыми батареями. Кроме того, морское командование считало возможным появление в Балтийском море главных сил Русского флота, в числе которых находились четыре дредноута.
Транспортный флот для перевозки десанта состоял из 19 транспортов общим водоизмещением в 153 664 тонны.
Организация немецкого командования
Высшее руководство всей операцией было возложено на главнокомандующего VIII армией, генерала от инфантерии Гутиера, который оставался на материке, причем для связи при нем состоял морской офицер. Начальником десанта, т. е. непосредственным начальником высадившейся на о. Эзеле 42-й пехотной дивизии, подкрепленной специальными войсками, являлся генерал-лейтенант Эсторф. Чтобы освободить его от непосредственных забот об организации снабжения, дальнейшей высадки подкреплений и тому подобных вопросов, которые надлежало решать в согласии с морским начальником, генерал Эсторф был подчинен командующему XXIII резервным корпусом генералу от инфантерии Катену, который находился на флагманском крейсере «Мольтке» и, таким образом, пребывал в постоянной связи с начальником морских сил.
Немцы, видимо, считают, что вопрос командования был разрешен ими удовлетворительно, ибо тотчас после высадки, когда сухопутный начальник на берегу был всецело занят развитием сухопутных операций, пришлось решать ряд весьма серьезных вопросов, касавшихся тактической поддержки высаженных войск судовым огнем, перенесения баз высадки и частичных высадок на различных местах побережья, которые и решались генералом Катеном совместно с вице-адмиралом Шмидтом.
Подготовка немцами операции
Германском морском министерстве получило приказание в течение двух-трех недель подготовить транспорты для перевозки 15 500 людей, 4500 лошадей, 100 повозок, 40 орудий, 225 пулеметов и 85 минометов, с соответствующими запасами, инженерным снабжением, провиантом и т. п.
Прежде всего предполагалось использовать эмигрантские пароходы, стоявшие с начала войны без употребления. Машины этих пароходов были разобраны, медные части вынуты, так как металл оказался нужен для целей войны. Подводные части пароходов настолько обросли, что их пришлось ввести в док. Команды пароходов либо были призваны на военную службу, либо перешли на пароходы, занимавшиеся перевозкой руды. Германия имела готовыми для перевозки войск лишь 5 малых английских пароходов, которые после объявления войны были оборудованы всем необходимым. Они стояли в Нейфарвассере с кадровой командой, готовые к переброске воинских частей по первому требованию командования наступавших в Восточной Пруссии и в Курляндии войск. В Либаву была вытребована десантная рота одного из саперных батальонов, стоявших в Гарбурге, с осени 1915 года посланная на Дунай в распоряжение армии Макензена. Плавучие средства этой десантной роты были сильно увеличены против штатов мирного времени.
Изготовление к плаванию 12 самых больших транспортов (эмигрантских пароходов) заняло около двух недель усиленной работы днем и ночью. Особенно много времени требовало устройство нар для людей и стойл для лошадей. По-видимому, материалы для них не были заранее подготовлены. На каждом транспорте устанавливались кроме того прожектора, сигнальные средства и налаживались шлюпбалки для подъема паровых катеров и десантных ботов. На транспорты было погружено все необходимое для постройки в месте высадки пристаней. Комплектование транспортов представило немалые затруднения, ибо весь личный состав их, как сказано, был использован по другим назначениям.
Центр тяжести всей операции находился во флоте. Наиболее трудным вопросом являлась организация снабжения через море, усеянное минами. Вместе с тем нужно было подготовить прорыв в Рижский залив. Здесь, в Ирбенском проливе, как уже известно, со второго года войны развилась упорная борьба. Пролив был прегражден русскими минными заграждениями. Когда южный берег пролива был занят немцами, они пытались протралить безопасный фарватер вдоль этого берега. Русские этому препятствовали, во-первых, установкой упомянутых выше батарей на Цереле и, во-вторых, посылкой почти каждую ночь моторных катеров с минами через поставленные ранее заграждения; на фарватере, который немцы протралили днем, в одну из ближайших ночей русские вновь ставили мины. Ввиду темных осенних ночей обеспечение безопасного фарватера было делом весьма нелегким.
В течение всего сентября стояли настолько свежие погоды, что операцию пришлось отложить. Благодаря этому успели прибыть в Либаву одна бригада стрелков-велосипедистов и десантная рота с Дуная.
Транспортный флот был разделен на группы по 4—5 пароходов, под начальством штаб-офицера флота. На каждую группу транспортов были посажены войска всех родов оружия (например, один пехотный полк, один эскадрон, несколько полевых батарей, одна саперная часть). Такое распределение войск оказалось весьма полезным, так как несколько раз встречалась надобность менять места высадки. Повозки и запасы были так размещены, что все грузы первой очереди находились наверху.
Лошади и повозки перевозились на специальных десантных ботах, часть которых была доставлена вместе с Десантной ротой. Это были четырехугольные, плоскодонные боты с двойным дном и двойными бортами, передние и задние борта могли опрокидываться. При посадке бота на мель передняя стенка откидывалась и служила сходней.
Боты буксировались паровыми катерами до последней возможности и затем, когда становилось слишком мелко, направлялись к берегу либо при помощи шестов, либо подтягивались системой талей, заведенных на берегу за дерево, крупный камень и т. п. Строились эти боты по английскому образцу, несколько усовершенствованному. Размеры их должны были быть небольшие, чтобы их можно было поднимать на палубу на барказных шлюпбалках и перевозить по железным дорогам. Поэтому длина их была не более 10,5 метра, ширина — не более 3,4 метра, осадка в полном грузу — не более 0,6 метра. Грузоподъемность этих ботов была незначительна: на них можно было перевозить либо 6—8 лошадей, либо 2 полевых орудия с передками, либо 1 шестидюймовую гаубицу, либо 1 грузовой автомобиль. Обводы ботов не давали возможности буксировать их с достаточной скоростью.
О количестве людей и лошадей, погруженных на отдельные транспорты, пока не имеется данных. Первый бросок войск — 2 пехотных полка были погружены на малых пароходах, линейных кораблях и миноносцах.
Вследствие неблагоприятной погоды, траление подходов к русским берегам сильно затянулось. Эта задержка была использована транспортным флотом для практики в посадке и высадке войск. Высшее Командование с нетерпением ждало начала операции.
Адмирал Шеер утверждает, что вся обширная предварительная работа по оборудованию транспортного флота, выполнению посадки войск и разработке плана операции совместных действий армии и флота была произведена при исключительном единении сухопутных и морских начальников, чему он и приписывает блестящий успех, увенчавший операцию.
Переход от Либавы к бухте Таггалахт
9 октября состоялась посадка войск на транспорты в Либаве. На другой день погрузка всего необходимого была закончена, и утром 11 октября транспортный флот под конвоем линейных кораблей и крейсеров вышел в море. Предварительно в бухту Таггалахт была послана подводная лодка на разведку. Каждую группу транспортов вел легкий крейсер, ответственный за безопасность своей группы в навигационном и военном отношении.
«Около полуночи, — пишет адм. Шеер, — головные части флота и тральщики попали в густой туман и должны были уменьшить ход; ввиду этого произошла задержка, угрожавшая поставить всю операцию в критическое положение.
В первую минуту и главные силы были вынуждены уменьшить ход, но, когда выяснилось, что вследствие этого задержится своевременная высадка авангарда и тем будет нарушен положенный в основу принцип внезапности, адмирал Шмидт приказал убрать тралы и дать место флоту. Он решил рискнуть пройти остаток пути без тральщиков из опасения, чтобы задержка в движении не отразилась вредно на успехе дела.
Решение это сопровождалось полной удачей: флоту удалось прийти в исходное для операции положение без каких-либо потерь и помех, причем, как то выяснилось позже, флот прошел между минными заграждениями, поставленными перед бухтой Таггалахт».
Начались страдные дни Моонзунда.
1 Отчет о действиях М. С. Р. зал., стр. 6.
2 Архив М. И. К. Дело № 7358.
3 Ludendorff Е. Meine Kriegserinnenrungen 1914—1918.
4 Ренгартен. Дневник мировой войны. Стр. 469.
5 Там же. Стр. 430.
6 Отчет о действиях М.С.Р. зал., стр. 9.
7 Архив М. И. К. Дело № 10725.
8 Архив М. И. К. Дело № 7407.
9 Ренгартен. Дневник мировой войны. Стр. 479.
10 Морской Сборник. 1920 г. № 10—11. «Операция овладения островами Моонзунда в Октябре 1917 г.».
11 За отсутствием ко времени составления настоящего труда официального немецкого описания Моонзундской операции, сведения для этой и последующих глав почерпнуты как из упомянутых выше воспоминаний адм. фон Шеера («Deutschlands Hochseeflotte im Weltkrieg»), так и из популярных трудов: «Bastian. Der Ostseekrieg и Riising Nachschuswesen der Marine (Schwartz, Der grosse Krieg. том IX и IV).
<< Назад Вперёд>>
