Седьмой день операции(18 октября)
Расположение наших судов в ночь на 18 октября
Расположение наших судов в Моонзунде в ночь на 18 октября было следующее: у Куморского буя в дозоре стоял миноносец «Разящий»; к северу от буя, на якоре, в одной линии приблизительно по меридиану — канонерские лодки «Хивинец», «Храбрый» и «Грозящий»; дальше к северу, также приблизительно по меридиану, на якоре в две линии — IV, XI, XII и XIII дивизионы эскадренных миноносцев. 4 миноносца VI дивизиона были оставлены на ночь в дозоре у колена глубоководного канала, севернее затопленных в нем транспортов. Эск. миноносцы V дивизиона ночевали у Руке-Рага и на плесе к югу от острова Вормс, где перед тем они приняли мины с заградителя «Волга».
Крейсер «Адмирал Макаров» и эск. мин. «Лихой» оставались на якорном месте к северу от Кассарского плеса. «Баян», «Гражданин», заградители «Амур» и «Волга», нефтеналивные и угольные транспорты — на якоре между о-вом Харилайд и Руке-Рага; у Харилайда — госпитальное судно «Товарищ», II дивизион тральщиков (мин-цы типа «Сокол»), тральщики III, IV и V дивизионов и миноносцы IX дивизиона (дивизии сторожевых судов), постоянно посылавшиеся с поручениями. Остальные суда и плавучие средства — в Рогекюле.
Приказание Ком. Флота об эвакуации Моонзунда
Рано утром адмиралом Бахиревым была получена переданная в 21 ч. 45 м. 17 октября в Рогекюль телефонограмма на его имя:
«Приказываю начать эвакуацию Моонзунда,
имея в виду:
1) Боевые суда сообразно с обстановкой направлять на северный берег.
2) Плавучие средства, ненужные для эвакуации, теперь же вывести.
3) Уничтожить все ограждения канала и Моонзунда и приготовить к затоплению в нем в нескольких местах плавучие средства, которые невозможно увести.
4) Приступить к вывозу из Рогекюля всего более ценного,
5) Приготовить в Рогекюле все к уничтожению, особенно мол № 1687 оп. Развозов».
Начальник службы связи сообщил адм. Бахиреву ііо радио в 5 ч. утра: «Намерения противника препятствовать вам выйти на север». Эта телеграмма, переданная обычным шифром, скоро стала известна личному составу, «что, конечно, не внесло успокоения в умы нервно настроенной команды», говорит адмирал.
В 6 ч. им была получена радиотелеграмма Командующего Флотом: «Вывод больших кораблей из Моонзунда предоставляю вашему усмотрению».
Снятие с Моона Батальона смерти
Съемку людей с Моона адм. Бахирев поручил начальнику 1-го отряда дивизии траления кап. 2 р. Четверухину, мелкосидящие тральщики которого могли принять большое число людей. Тральщики должны были к 16 часам вернуться ввиду предполагавшегося выхода боль
ших судов из Моонзунда. Кроме того, в распоряжение кап. 2 р. Четверухина должны были поступить II дивизион сторожевых судов и заградители «Припять» и «Бурея». Однако сторожевые суда, вопреки приказанию адмирала, к Моону не пришли. Начальник этого дивизиона, ст. лейт. Беклемишев, без его разрешения ушел в этот день из Моонзунда; сделал ли он это по распоряжению штаба Командующего Флотом или самовольно — осталось невыясненным. На переходе в Лапвик сторожевое судно «Барсук», принявшее волну, было оставлено людьми, но продолжало носиться по Финскому заливу; посланные на розыски сторожевые суда не нашли его. По приходе к Моону кап. 2 р. Четверухин передал о полученном им приказании адмирала начальнику XIII дивизиона эск. миноносцев кап. 1 р. Шевелеву, которому поручено было общее руководство эвакуацией острова, и условился с ним, что тральщики первыми подойдут к берегу под прикрытием мелкосидящей «Припяти» (два 4» орудия) и миноносцев IX дивизиона. Вслед за ними должны были идти миноносцы «Генерал Кондратенко» и «Пограничник» для защиты их от неприятельских миноносцев. Для связи были установлены условные радио.
Миноносцы «Изяслав» и «Автроил», вследствие повреждений, еще утром были отправлены в Гельсингфорс, и так как в XIII дивизионе остался один «Гавриил», а между тем канонерские лодки играли в Моонзунде весьма важную роль и действия их требовали объединения, то адм. Бахирев предложил начальнику XIII дивизиона вступить во временное командование отрядом лодок. В 14 ч. 35 м. кап. 1 р. Шевелев, подняв брейд-вымпел на. «Хивинце», для поддержки операции перешел с канонерскими лодками на Моонский створ, поставив у Куморского буя транспорты на случай передачи на них снятых с острова людей.
Подойдя к северному берегу Моона, кап. 2 р. Четверухин энергично наладил доставку войск с пристани на шлюпках на тральщики «Груз», «Минреп», «Ударник» и «Капсюль». У пристани держался Батальон смерти капитана 2 ранга Шишко, окруженный цепями неприятеля. Удалось принять из его состава 20 офицеров и около 400 воинских чинов; сам кап. 2 р. Шишко отказался сесть на шлюпку, заявив, что он оставит остров последним из батальона. В продолжавшемся бою он был ранен и взят в плен. Из опроса снятых с острова людей выяснилось, что в этот день, 18 октября, генерал Мартынов с большей частью войск сдался в плен и против немцев держались только роты Батальона смерти.
Перестрелка канон. лодок с неприятельскими миноносцами у Моона
Около 16 3/4 час. на Шильдауском створе появились два неприятельских миноносца, открывшие сильный огонь с расстояния 40—50 кабельтовых по нашим миноносцам и тральщикам, вынужденным вследствие этого отойти от острова Моона. У Патерностера в то же время виднелся рангоут трех больших кораблей и на Кассарском плесе — два неприятельских «Новика».
Все три канонерские лодки тотчас снялись с якоря, и «Хивинец», подойдя на дистанцию около 75 кабельтовых, открыл огонь по миноносцам у Шильдау. После первых же накрытий неприятельские миноносцы отошли, закрывшись дымовой завесой; с бывших в стороне миноносцев «Генерал Кондратенко» и «Пограничник» был виден пожар на головном неприятельском миноносце. «Хивинцем» было сделано всего около 25 выстрелов, после чего канонерские лодки отошли к Ку- морским банкам, а мелкие суда были отправлены в Рогекюль.
Решение Ком. Флотом вывести суда из Моонзунда
В разговоре по юзу с начальником морского управления штаба Главнокомандующего Северным фронтом кап. 1 р. Альтфатером Командующий Флотом сообщил о своем решении, ввиду возможного намерения противника отрезать Моонзунд с севера, немедленно же вывести все находящиеся там суда. Предполагая, что с Моона удастся снять лишь небольшую часть гарнизона, он просил разрешения Главнокомандующего при уходе судов сбросить с аэроплана приказание войскам на Мооне, разрешающее им сдачу в плен. Последнее Главнокомандующий считал совершенно невозможным; решение же оставить Моонзуд, «уведя своевременно корабли в случае обнаружения намерения противника отрезать Моонзунд с севера», одобрил1.
Участь находившихся в Моонзунде судов сильно озабочивала Командующего Флотом, и он телеграфировал адм. Бахиреву: «В случае нужды поддержу всеми силами, до первой бригады линейных кораблей включительно».
Предположения адм. Бахирева и командиров об оставлении Моонзунда
Вывод больших кораблей из Моонзунда, во исполнение приказания Командующего Флотом, адм. Бахирев предполагал произвести в этот же день в 16 час., чтобы они могли засветло пройти за тральщиками до Штапельботтенского буя. Конвоировать корабли должны были миноносцы типа «Новик», которых он вызвал к 15 час. к Харилайду, — так же как и крейсеры «Адмирал Макаров» и «Диана». Общее начальство на походе адмирал предполагал поручить начальнику Минной дивизии к.-адм. Старку, а отряд больших судов — старшему из командиров, командиру «Баяна» кап. 1 р. Тимиреву. Для встречи кораблей ночью у банки Аякс при входе в шхеры у Лапвика в 15 1/2 час. туда были отправлены эск. миноносцы «Новик» и «Капитан Изылметев».
По приходе к Харилайду крейсеров адмирал пригласил к себе начальника Минной дивизии и командиров судов 1-го ранга для отдачи распоряжений по походу и для обмена мнений о происходившем. Все командиры стояли за немедленный вывод больших судов из Моонзунда, мотивируя свое мнение возможностью использования их на Центральной позиции и вероятностью их гибели при появлении немцев в Финском заливе. К.-адм. Старк, опираясь также на мнение начальника XIII дивизиона и командиров некоторых «Новиков», с которыми он уже обсуждал перед тем этот вопрос, заявил, что хотя эвакуация является желательной, но нельзя из-за нее связывать действия флота, задача которого в Моонзунде была кончена. Необходимо было вывести все поврежденные корабли и большое количество транспортов. Кроме того, нужно было считаться с тем обстоятельством, что в Моонзунде были все наши большие миноносцы и, во всяком случае, требовалось сохранение наибольшего числа «Новиков» для возможного боя наших главных сил на Центральной позиции.
С тем, что флот уже не может играть никакой роли в Моонзунде, равно как и с необходимостью особенно спешного вывода судов в ущерб порядку на походе и при эвакуации Моонзунда, адм. Бахирев был не согласен. Оставление в Моонзунде хотя бы части сил Рижского залива, именно канонерских лодок, угольных миноносцев и мелкосидящих сторожевых судов, при некотором количестве транспортов для обслуживания их (из-за отсутствия Рогекюльской базы), он считал представляющим мало риска. С юга они были достаточно обеспечены минными заграждениями, которые он предполагал усилить; самые необходимые лоцмейстерские ограждения могли быть уничтожены; с севера мы имели два выхода, а для затруднения маневрирования у них неприятельских судов легко было поставить минные банки. Если же некоторым из оставленных судов и не суждено было бы вернуться из Моонзунда, это не представило бы большой потери для флота. К тому же адмирал считал труднодопустимым, чтобы германцы для отрезания нескольких канонерок и старых миноносцев стали рисковать большими силами, а появление в Финском заливе слабого противника, по его мнению, было бы для нас только желательно. В то же время мы имели бы наблюдение за противником; сколько возможно, задерживали бы его продвижение к северу от Куйваста и с Кассарского плеса, так как из-за глубины ему пришлось бы действовать также только малыми судами; в некоторых случаях мы могли бы даже оказать поддержку нашим войскам. При этом исподволь, не торопясь, мы могли бы при отступлении на долгое время закупорить Моонзунд.
Вообще адм. Бахирев считал, что потеря нами северной части Моонзунда должна была сильно повлиять на оборону Финского залива, и наша Передовая позиция теряла с ней всякое значение. Уход всего флота из Моонзунда, конечно, должен был повлиять и на моральное состояние находившихся там войск. При условии же активной поддержки линейным флотом даже большие суда, по его мнению, могли бы еще оставаться в Моонзунде.
При отправлении к Моону кап. 2 р. Четверухина адмирал Бахирев приказал ему оставить у Харилайда три пары тральщиков, могущих тралить тралом Шульца. Повидимому, однако, по недоразумению и в общей сумятице тральщики, которые должны были остаться, последовали за кап. 2 р. Четверухиным и стали на якорь у Куморского буя. Попытка вызвать их по радио к Харилайду осталась безуспешной, между тем кап. 2 р. Четверухин задержался у Моона до темноты, у Харилайда же оставалось всего два тральщика, из них один не вполне исправный.
Считая ночной выход за тралами не сплававшихся между собою кораблей невозможным, адм. Бахирев отложил вывод судов из Моонзунда до следующего дня.
Чтобы условиться о времени и порядке уничтожения порта Рогекюль, начальником Минной дивизии были посланы туда на эск. мин. «Украина» старший флаг-офицер и флагманский штурман его штаба. С ними адм. Бахирев отправил донесение о бое и приказал по телефону или по юзу передать Командующему Флотом: «Сегодня решил вечером «Гражданина», крейсеры и Новики отправить в Лапвик; самому же остаться с канонерками и угольными миноносцами продолжать эвакуацию Моонзунда. Но запоздавшие из-за эвакуации Моона тральщики пришли в темноте, и все пришлось отложить до завтра. С юга более или менее обезопасил себя. Завтра начну уничтожать Рогекюль».
Поздно ночью он получил от Командующего Флотом известие о том, что на следующий день нужно ожидать появления неприятеля в северной части Моонзунда для отрезания сил Рижского залива, а в 22 1/2 часа — радио: «Морские силы Рижского залива получают новые задачи — охранять вход в Финский залив, базируясь на шхеры. Распорядившись переправою судов по усмотрению, направить ныне же начальника Минной дивизии штаб дивизии, исправные миноносцы в Лапвик. № 1700. Комфлот».
Это распоряжение касалось уже всех находящихся в Моонзунде судов, порядок выхода которых на следующий день был тут же разработан.
Заграждение глубоководного канала
Еще днем «Войсковому», ходившему перед тем в разведку по каналу к югу до обнаружения неприятельских судов на рейде Куйваст, и «Забайкальцу» было приказано, приняв по 20 мин с заградителя «Волга», поставить их вдоль канала. Во время постановки по ним открыли огонь перелетами два из вошедших на рейд Куйваста миноносцев, на огонь которых мешали отвечать находившиеся на палубе мины. В это же время 3 неприятельских миноносца появились в проходе по восточную сторону о. Шильдау. Тем не менее поручение было нашими миноносцами исполнено, и мины поставлены вдоль канала, к северу от затопленных в нем транспортов. Кроме того, эск. мин-цу «Сильный» было приказано поставить по окончании эвакуации о-ва Моона заграждение в районе Моонского створа, а также уничтожить Куморский буй и снять веху у банки Унтер-Неман, что и было им исполнено. В канале же были затоплены у Куморских банок транспорты «Артельщик», уже достаточно ветхий, и «Генерал Циммерман», поврежденный перед тем неприятельскими снарядами.
Произвести планомерное уничтожение навигационных знаков не представлялось возможным из-за отсутствия малых сторожевых судов и буксиров, которые были заняты частью в Рогекюле, частью у о. Моон.
Ввиду большой надобности в мелких судах, особенно сторожевых, из опасения, что они не имеют радиотелеграфной вахты, адм. Бахиревым для передачи им распоряжения — быть около флагманского корабля — был послан миноносец «Разящий», но в 21 ч. он приткнулся возле Руке-Рага к мели, с которой снялся только на другой день в 13 часов.
Отправление из Рогекюля транспортов
Начальником Минной дивизии было поручено флагманскому артиллеристу его штаба, кап. 2 р. Бергштрессеру, вывести из Рогекюля на северный берег все транспорты и вспомогательные суда, для конвоирования которых в его распоряжение были даны эск. мин-цы «Громящий» и «Дельный». Под его командой после полудня был отправлен из Рогекюля Нукке-Вормским каналом целый ряд судов: транспорты «Ока», «Печора», «Сухона», «Самоед», «Буки», «Выборг», блокшивы «Лава» и «№ 4» и другие. Старшим морским начальником в Рогекюле кап. 2 р. Рогге, руководившим сначала эвакуацией, а затем — и уничтожением базы, было поручено «Выборгу» вести плавучий кран, но затем оказалось, что кран был брошен в Нукке-Вормсе. На следующий день утром все суда прибыли в Лапвик.
Много распоряжений отдавалось капитану 2 р. Рогге непосредственно штабом Командующего Флотом, Даже без предупреждения о них адм. Бахирева, Так, вечером он неожиданно получил телеграмму от заградителя «Зея»: «По приказанию Командующего Флотом вышел в Ревель. Из-за темноты стал на якорь в Гапсале. В Нукке-Вормском фарватере левая машина сломалась. Жду распоряжения. «Зея». Ей было отвечено: «Завтра с рассветом идти к «Баяну». Без ведома адмирала из Рогекюля были отосланы также дозорные катера и несколько буксиров.
Попутно с эвакуацией водным путем происходила эвакуация Рогекюля по железной дороге. Что нельзя было вывезти, было приготовлено к уничтожению. В Рогекюле в это время, кроме нескольких офицеров и десятков двух добровольцев-матросов, несших сторожевую службу, никого больше не оставалось, так как почти все рабочие, команды буксиров и даже милиция разбежались после появления в порту команды лин. корабля «Слава», внесшей панику, а затем туда же начали прибывать солдаты, бежавшие с о. Даго.
Распространение немцев на Даго. Паника в его гарнизоне
На Даго начиналась тоже агония. Еще накануне противник, подойдя к Серро с большим числом судов, до 43, начал высадку десанта. 18 октября высадка продолжалась в более крупном масштабе, поддерживаемая огнем судов, обстреливавших южное побережье острова, постепенно увеличивая дальность и отгоняя наших солдат.
Овладение островом Даго, по утверждению адм. Шеера, первоначально не имелось немцами в виду; оно было решено ввиду чрезвычайной удачи, достигнутой ими на о-вах Эзеле и Моон. Для этого флотилия Розенберга высадила сначала на Даго десант в 300 человек, чтобы обеспечить место высадки для одного пехотного полка. Для завладения островом было назначено 3700 человек с 500 лошадей, 140 повозок и одна полевая батарея с соответствующим снаряжением. После высадки этих сил судовой десант вернулся на суда1.
Штаб обороны острова об этой высадке не был осведомлен.
Вечером 18 октября начальник обороны острова полковник Веселаго сообщал по телефону: «Воинские части под влиянием паники отступили к пристани Гельтерма и Кертелю; противника, по-видимому, нет, а если есть, то очень мало. Судов на море в районе Тахкона, Дагерорт и Серро нет. Идет бой за обладание восточным выходом с Кассарского плеса, слышны дальние выстрелы тяжелых орудий по направлению на норд-вест. Войска, за исключением батарей № 38 и 39, небоеспособны. Орудия полевой артиллерии установлены в Гельтерме с прислугой, часть солдат уехала в Гапсаль, часть разбежалась».
Через четверть часа после этой была получена другая его телефонограмма: «Флот противника исчез с горизонта, противника на острове нет, а если есть, то отдельные партии разведчиков с судов. К Кассарскому плесу и на Серро послан на рекогносцировку автомобиль с пулеметами. Солдаты успокаиваются, но гарнизон небоеспособен. Держу тесную связь с Дагерортом и Тахконой, всюду посланы дозоры».
Между тем еще в 7 часов утра полковн. Веселаго весьма срочно просил спешно выслать в Гельтерму и к Лехтме баржи для эвакуации войск. Командированный на Даго для установления связи стар, лейтенант Елачич сообщал, что необходимо восстановить расположение сухопутных частей для охраны побережья и наблюдения за неприятелем и остановить панику, распространившуюся на острове из-за распоряжения начальника обороны об отходе к Кертелю. Прибывшие днем на парусной шлюпке с о. Даго на Вормс солдаты рассказывали даже, будто полковник Веселаго приказал войскам спасаться с острова кто как может, чтобы не попасть в плен к неприятелю.
Старшина поста Нижний Дагерорт Брянцев в своем показании следующим образом характеризовал состояние гарнизона на о. Даго:
«Гарнизон находился в самом плачевном положении: он метался из Кертеля в Гельтерму, из Гельтермы — в Кертель и искал средств, как бы только заблаговременно спастись». Находясь в эту ночь в штабе Пограничной стражи, Брянцев видел, как начальник пограничной сотни прапорщик Циммерман сорганизовался со своими пограничниками для побега с острова; для этой цели он при всех заявил, что ему приказано начальником обороны сделать разведку, на которую он отправился около 12 ч. ночи с 15 конными пограничниками. Уезжая, Циммерман заявил, что у него в денежном сундуке остаются деньги, но во вскрытом после его отъезда сундуке денег не оказалось; он был полон секретными сухопутными картами, которые были сожжены. В действительности пограничники бежали в Гельтерму. «Состояние гарнизона было хаотическое, люди одурели, никто никого не хотел слушать; двигались взводы, роты, куда и зачем, сами не знали; о защите не было и речи. Офицеры и начальник обороны сами боялись показаться к солдатам, да и правда, эти люди были на все способны; разбили ночью склады и продавали за гроши местным жителям муку, масло, сахар целыми возами, вообще все, что находилось в складе; распоряжений со стороны начальников относительно уничтожения складов и в помине не было; трудно описать, кто что делал, никто не знал, что творится; повсюду полнейший хаос»1.
Ст. лейт. Елачич пишет о поразившей его в штабе Обороны общей растерянности и неосведомленности о неприятеле и его действиях. В войсках — дезорганизация, части с юга бегут в Гельтерму. В Кертеле команда 7-го батальона, разорив помещение, убежала на пристань и села в катер; однако без офицера они тронуться не решились и стали возвращаться обратно.
Чтобы восстановить наблюдение за западной частью острова, ст.-лейт. Елачич отправился на автомобиле на Верхний Дагерорт. По всей дороге встречались войска, шедшие к Кертелю; оставили свои посты и пограничники. Движение носило характер бегства, не было ни порядка, ни спокойствия. По прибытии на Дагерорт ст. лейт. Елачич установил связь с постами и донес телефонограммой об общем положении войск на острове и деятельности штаба Обороны.
Погода пасмурная. Судов на горизонте не видно.
Вечером была получена телефонограмма Командующего Флотом на имя полковника Веселаго с распоряжением взорвать 12» батарею (№ 39 — Тахкона). Уловив по индукции распоряжение на 39-ю батарею — «приготовить все к взрыву», учитывая, какое моральное действие производит на команду всякая подготовка к уничтожению и разрушению; зная паническое настроение штаба Обороны, а также предвидя, с какой легкостью поверят любому ложному слуху, который вызовет желание команды немедленно ликвидировать батарею, ст. лейт. Елачич дал телефонограмму Командующему Флотом с описанием создавшегося положения и просил разрешения восстановить батарею № 47 как меру для успокоения войск. Переговорив с командирами батарей № 38 и 39, он просил их ничего не предпринимать без распоряжений Командующего Флотом; наконец, с просьбой сделать соответствующие распоряжения он обратился к полковнику Веселаго, который сразу согласился, и его распоряжения получили уже огласку. Командующий Флотом вечером приказал передать начальнику обороны свое распоряжение о восстановлении батарей, имея их лишь подготовленными к взрыву на случай необходимости.
1 Архив М. И. К. Дело N 10738, стр. 80.
<< Назад Вперёд>>
