4. Отражение процессов централизации в великокняжеском титуле
Исследование состава титула может также прояснить следующие аспекты.
Процесс постепенной трансформации раннефеодальной монархии в самодержавную.
Об этом, в частности, дает представление повсеместный переход от наименования великого князя «господином», что означало власть над свободными людьми, к наименованию «государь», фиксирующему отношения монарха с подданными2, либо использование этих наименований одновременно. В рассматриваемый период принципиальная разница особенно заметна в случае с московско-новгородским конфликтом 1471 г. Тогда именно обращение новгородцев к Ивану III послужило формальным поводом к началу боевых действий.
Это свидетельствует:
— об изменении самого наименования монарха. Появление в ряде правовых актов и официальных документов, а не только в нарративных памятниках титула «царь», употребляемого наряду с титулом «великий князь». По мнению М.Ф. Владимирского-Буданова, этот титул олицетворял, во-первых, власть над другими государями, а во-вторых, «международное значение полной независимости от других государств»3, т. е. суверенитет государства;
— о появлении такого признака государственного единства, как распространение суверенной власти на всю территорию государства. Рассматриваемый период — в известной мере переломный, когда в состав правовых актов и официальных документов входит дополнение к титулу в виде слов «всея Руси».
Наконец, еще один вопрос, который необходимо осветить в рамках темы исследования, — соотношение состава титулов государя и наследника. Это также может дать представление об объеме власти великих князей.
При рассмотрении перечисленных проблем приоритет следует отдать информации, полученной из источников права: различных публично-правовых актов (договорных грамот князей, завещаний, международных договоров), частноправовых актов, регулирующих поземельные отношения, актов древнерусского канонического права и др. Однако картина не будет полной без использования других групп источников: дипломатической переписки, летописей, посланий церковных иерархов. К летописным сообщениям примыкают различного рода приписки: Буслаевская псалтырь, Приписка Ивана Черного к Еллинскому летописцу, приписка на полях Псковской лицевой палеи4.
Составляющие титула проявляются неодновременно в различных категориях источников. Поэтому отдельно будет рассмотрена сфера международных отношений, междукняжеские отношения и использование титула в актах правового регулирования поземельных отношений.
Титул с добавлением слов «всея Руси» употребляли в XIV в. великие князья Иван Калита (1425—1440) и Симеон Гордый (1440—1453). Однако его реальное содержание было иное — значительно уже, чем во второй половине XV в. Уместно связать его появление с локальными политическими успехами этих князей, а также с получением впервые московскими князьями великого княжения Владимирского.
Возобновление использования титула в таком составе фиксируется в правовых актах и других источниках 60—70-х гг. XV в.
Два правовых акта, где Иван III назван «великим князем всея Руси» относятся к 70-м гг. Это грамота Новгорода Великого Ивану III о сроках выплаты контрибуции как результата поражения в военной кампании 1471 г. и Коростынские соглашения — международные договоры, заключенные между Москвой и Новгородом по итогам конфликта. Они также относятся к 1471 г.
В целом комплексе правовых документов этого периода Иван III назван «великим князем всея Руси».
Самый ранний из них — Послание митрополита Феодосия (Бывальцева) псковичам — датируется 1463—1465 гг. В послании содержится следующий вид титула: «благоверный великий князь Иван Васильевич всея Руси»5.
Кроме того, существует грамота преемника Феодосия — митрополита Филиппа — во Псков от 22 сентября 1471 г. с благословением на устроение Шестого собора.
Интересна и другая грамота митрополита Филиппа новгородцам, датируемая 22 марта того же года. Любопытно, что документ появился в тот момент, когда московско-новгородские отношения переживали серьезный кризис, вскоре должен был состояться военный поход. Однако даже в такой непростой ситуации митрополит решился продемонстрировать общерусские притязания великого князя6.
Наконец, еще один акт древнерусского канонического права, где встречается титул в подобном составе, также связан с комплексом московско-новгородских и московско-псковских отношений. Это грамота Феофила Новгородского во Псков, датируемая временем до 21 января 1477 г.7
В результате анализа документов и иных источников, связанных с другими межгосударственными контактами Москвы, можно сделать следующие выводы.
Первый случай использования нового варианта титула в источниках права встречаем в договоре Великого Новгорода и Пскова с епископом Юрьевским о перемирии на 30 лет от 13 января 1474 г. В данном международном правовом акте Иван Васильевич называется «господином и государем великим князем». Как известно, Иван III являлся князем и Новгорода и Пскова. В соответствии с вечевым строем этих государств на князя возлагались определенные ограниченные военно-административные и судебные функции. В данном договоре Московский великий князь, несомненно, выступал как один из магистратов вечевых республик. Кроме того, здесь впервые в юридическом документе московский государь именуется «царем всея Руси»8.
Признание титула Ивана Васильевича в данном виде со стороны Польско-Литовского государства происходит значительно позже, чем в случае с Новгородом и Псковом. Впервые Иван III именуется великим князем всея Руси в посольском деле 1493 г.9 Автор работы о московско-литовских отношениях Г. Карпов подчеркивает особую политическую и правовую значимость этого события: «Московские государи... взяли на себя обязанность быть руководителями и части Русского народа, жившего в Польско-Литовских владениях»10. Однако есть еще одно известие литовского происхождения. В Хронике Литовской и Жмойтской, в известиях, которые можно хронологически привязать к эпопее присоединения Новгорода к Москве, Иван III дважды назван «великим князем и царем московским»11.
Кроме того, в грамоте Ивана III к Захарии Жидовину, князю таманскому, в Кафу от 14 марта 1484 г. встречается очень пышный титул: «Божией милостью великий осподарь Русские земли, великий князь Иван Васильевич, царь всея Руси, Володимерьски и Московски и Новгородски и Псковски и Югорски и Вятски и Пермски и иных»12. Данный документ особенно интересен тем, что он исходит от самого Ивана III и в какой-то степени отражает его представления о собственном статусе.
Пышность титула, не признанного в это время не только на международной арене, но и внутри Руси, объясняется политической незначительностью адресата и тем, что данная грамота касается очень узкого вопроса (приглашения Захарии на русскую службу), который не имел сколько-нибудь значительных международно-правовых последствий. И тем не менее князь таманский — суверенный государь, хотя и находящийся в определенной зависимости от Османской империи, и, следовательно, это второй случай использования титула с добавлением «всея Руси» в практике межгосударственных отношений.
Анализируя вопросы употребления великокняжеского титула в практике международных отношений можно отметить следующее:
— после длительного перерыва со времени Ивана Калиты и Симеона Гордого титул «великий князь всея Руси» начинает употребляться вскоре после вступления на престол великого князя Ивана III, с 1464 г.;
— наиболее интенсивно он применяется начиная с 70-х гг.;
— в 1474 г. зафиксировано первое из дошедших в составе правового акта наименование великого князя Московского в качестве «царя всея Руси»;
— большинство из рассмотренных упоминаний в источниках связано с вопросами отношений Москвы, Новгорода Великого и Пскова. Это позволяет сделать обоснованный вывод о том, что первоначально, примерно с начала 70-х гг., титул в указанном составе употребляется почти исключительно в этой сфере. В отношениях с другими государствами в 70-е гг. известен лишь один случай его использования (в договоре Новгорода и Пскова с епископом Юрьевским), с Польско-Литовским государством — регулярно лишь с 90-х гг.
Рассмотрим вопросы использования титула в расширенном составе применительно к сфере правового регулирования междукняжеских отношений.
За указанный период известно свыше десяти правовых документов, регулирующих междукняжеские отношения.
В 70-е гг. это два докончания Ивана Васильевича с братьями Андреем и Борисом 1473 г. и завещание князя Бориса Васильевича Волоцкого.
В 1481 г. по итогам «стояния на Угре», которое завершилось окончательным освобождением Руси от ордынского ига, великий князь пересматривает свои отношения с братьями, и с этим связано появление двух новых договоров с Андреем и Борисом. Тогда же увидело свет и завещание другого брата великого князя — Андрея Васильевича Вологодского.
В 1482 г. Иван III заключает новый договор с последним из оставшихся в живых членом московского дома, не принадлежащим к потомству Василия Темного, — князем Михаилом Андреевичем Верейско-Белозерским.
Во всех вышеперечисленных правовых актах Иван III именуется по- старому — только великим князем, без добавления слов «всея Руси»13.
Особый интерес представляют правовые документы 1483 г. В первом из них, договоре с Иваном Васильевичем Рязанским, также не употребляется титул «всея Руси»14. Трудно, однако, предположить, что Иван III стал бы начинать использование данного титула с контрагента, которого он непосредственно касался. Рязань, несмотря на подчиненное по отношению к Москве положение, по-прежнему является самостоятельной единицей внутри Руси и отчасти субъектом международного права.
20 октября 1483 г. появилась жалованная разводная грамота великого князя Ивана Васильевича князю Волоцкому Борису Васильевичу о разводе великокняжеской Новгородской земли с «вотчиной» Бориса Васильевича, землей Ржевской15. В этом документе, регулирующем междукняжеские отношения, появляется титул «великий князь всея Руси»: «Се яз князь великий Иван Васильевич всея Руси, пожаловал есмь брата своего, князя Бориса Васильевича...»16 Необходимо отметить, что момент для данной акции был подобран весьма благоприятный. Это был не договор, а акт одностороннего пожалования со стороны велико-княжеской власти. При этом князь Борис был максимально заинтересован как в самом акте размежевания земель, так и в его благоприятном исходе.
Однако первый договор с использованием новой титулатуры был заключен позже и готовился более тщательно. Достаточно сказать, что еще один из дошедших договоров с Михаилом Андреевичем от 12 декабря 1483 г. использует прежнюю терминологию. Это может быть объяснено и без того значительным понижением правового статуса Верейского князя в московской иерархии: он становился «молодшим» братом по отношении ко всему потомству Василия Темного.
Важнейший договор с Михаилом Борисовичем Тверским, хронологи-чески предшествующий победоносному походу на Тверь, знаменует окончательное правовое закрепление титула «великий князь всея Руси» в практике междукняжеских отношений и в формуляре духовных и договорных грамот17. Относительно датировки данного правового акта среди исследователей нет единства. Л.В. Черепнин на основании сообщения Софийской первой летописи датировал договор 6943 годом (1484/1485). К.В. Базилевич — концом 1484 — началом 1485 г.18 Наконец, А.А. Зимин считал временем составления договора октябрь—декабрь 1484 г. Начиная именно с этого акта данный титул используется во всех без исключения договорах и духовных грамотах периода правления Ивана III19.
Итак, в сфере правового регулирования междукняжеских отношений титул «великий князь всея Руси» впервые используется в 1483 г. в жалованной разводной грамоте Ивана III, выданной Борису Волоцкому. Это объясняется формой самого источника права, предполагавшего не договор сторон, а одностороннее пожалование со стороны великокняжеской власти. Появление указанного титула в договоре с Михаилом Борисовичем Тверским связано с чрезвычайным ослаблением его позиций как суверенного государя незадолго до присоединения Тверского княжества к Москве. В целом появление титула в практике правового регулирования междукняжеских отношений означало официальное признание субъектами этих отношений распространения суверенитета великого князя на вновь присоединенные земли, общенационального характера его власти и торжество правового принципа единства земли.
Еще одна сфера использования нового великокняжеского титула — сфера правового регулирования поземельных отношений. Здесь существует большой массив правовых документов, связанных с повседневной практикой заключения различных гражданско-правовых сделок, выдачей и пролонгацией феодальных иммунитетов со стороны великокняжеской власти, перехода земель и другого имущества по наследству. В конце 1479 — начале 1480 г. появляются грамоты, где Иван III именуется в начальной части «великим князем всея Руси»20. Все эти грамоты относятся к категории жалованных и кормленных и регулируют сферу поземельных отношений. Даже беглый анализ показывает, что число их особенно быстро возрастает в период 1483—1485 гг. Исследователи также обратили внимание на тот факт, что в данный период, вплоть до присоединения Твери к Московскому княжеству, данный состав вели-кокняжеского титула соседствует с документами, где Иван III именуется только «великим князем». После 1485 г. происходит полная унификация формуляра грамот по вопросам поземельных отношений и словосочетание «всея Руси» прочно входит в состав этих актов.
Теперь обратимся к вопросу о составе великокняжеского титула наследника престола. Анализ всего комплекса источников за период с 1471 (1473) до марта 1490 г., когда Иван Иванович Молодой носил титул великого князя, дает следующие результаты.
В летописных памятниках этого периода встречаются эпизодические упоминания Ивана Ивановича в качестве «великого князя всея Руси». Два самых ранних датируются 1483 г. В Типографской, Новгородской Хронографической летописях и Сокращенных сводах это известие о женитьбе Ивана Молодого на Елене Стефановне 12 января21. В Новгородской Хронографической летописи это также известие об избрании 17 июня Сергия архиепископом Новгорода Великого22. Кроме того, наследник назван «великим князем всея Руси» в известии о его смерти в марте 1490 г.23 При этом стоит отметить, что в наиболее важных актовых материалах, регулирующих междукняжеские и поземельные отношения, наследник не назван так ни разу. Нет этого и в посольских документах. Исключением из этого правила можно считать следующие источники:
— Соборное послание Российского духовенства великому князю Иоанну Васильевичу на Угру. Оно имеет точную дату — 13 ноября 1480 г., — и в нем присутствует титул великого князя в интересующем нас виде: «великий князь Иван Иванович всея Руси»24;
— в целом ряде летописных памятников Иван Молодой именуется так при описании процедуры избрания нового новгородского владыки 17 июня 1483 г.: «Того же лета июня въ 17 князь велики Иван Васильевич всея Руси да сынъ его князь велики Иван Иванович всея Руси положиша жеребьи на престол...»25;
— третье сообщение касается женитьбы Ивана Молодого на дочери молдавского господаря Стефана Великого Елене Стефановне 12 января 1483 г.: «Тое же зимы генваря в 12 день женился князь великий Иван Иванович всея Руси»26;
— наконец, нельзя не отметить, что в приписке Ивана Черного к Еллинскому летописцу, которая датируется 22 июля 1485 г., то есть временем, предшествующем присоединению Твери, также встречается великокняжеский титул в интересующей нас форме: «благочестивого великого князя Ивана Ивановичаа владимерскаго и новгородскаго и всея Росия»27;
— пометка на полях Буслаевской псалтыри. В этом источнике Иван III с сыном названы «самодержавцами русской земли»28. Такую формулировку можно считать указанием на абсолютный характер власти соправителей. При этом, конечно, следует отдавать себе отчет в том, что это сообщение не имеет никакого правового значения, поскольку извлечено не из правового акта, а из источника литературного характера.
Как всегда, особняком стоят официальные документы московско- новгородско-псковских отношений. Уже упоминавшиеся Коростынские договоры 1471 г. позволяют считать, что в этой сфере Иван Иванович выступал равноправным сувереном вместе со своим отцом, за которым другой стороной договора признавался титул «великих князей всея Руси».
Анализ случаев использования великокняжеского титула наследником-соправителем позволяет сделать важный вывод. Ни в одной из сфер правотворческой деятельности правовой статус Ивана Молодого не позволял использовать титул «великого князя всея Руси». Исключение составляют московско-новгородские отношения. Впрочем, после присоединения Новгорода к Москве данные полномочия утратили актуальность.
Важные дополнительные данные имеются в других исторических источниках: летописях, посланиях и т. д. В этом смысле важной вехой можно считать поход Ивана III на Новгород и присоединение последнего к Москве в 1479 г. Уже в процессе переговоров и военной экспедиции московские посольства общаются с новгородцами от имени «великого князя Ивана Васильевича всея Русии»29, что также подтверждает наш тезис о бытовании этого титула в сфере московско-новгородских отношений. И, видимо, в результате присоединения Новгорода происходит постепенное внедрение этого титула и в московский политический обиход. В Великокняжеской летописи в известии об окончании строительства Успенского собора в Москве в 1479 г. сказано: «съвъшена бысть соборнаа и великаа церковь Успения Богородици на Москве при благоверном и христолюбивом великом князе Иоанне Васильевиче Володимерском и Новгородском и всея Руси самодръжци»30. Данное сообщение можно поставить под сомнение на том основании, что великокняжеская летопись весьма тенденциозна и небеспристрастна в описании событий, связанных с деятельностью великокняжеской власти. Однако есть и другие источники, подтверждающие употребление титула в данном виде на рубеже 70—80-х гг.
Летописный анализ дает следующую картину.
Во-первых, в ряде летописных памятников самого разного происхождения титул «всея Руси» встречается уже в известии о вокняжении Ивана III в 1462 г. (Академический список Новгородской четвертой летописи, Новгородская Хронографическая летопись, Тверской сборник)31. Однако с полным основанием данные сообщения можно считать модернизацией составителей памятников, работавших в период, когда состав великокняжеского титула уже не вызывал ни у кого сомнения.
В следующий, достаточно большой хронологический период с 1463 по 1479 г. в летописях прослеживаются лишь единичные упоминания титула в подобном составе. Например, в Тверском сборнике под 6978 (1469/1470) г.: «Князь великий Иван Васильевич всея Руси посылал рать свою на Казань»32. Эти сообщения находятся внутри большого блока сообщений, где Иван Васильевич называется просто великим князем, что, конечно, не дает особых оснований предполагать использование рассматриваемого титула до конца 70-х гг. XV в.
Начиная с конца 70-х гг. упоминания становятся более частыми. Под 1479 г. таковы сообщения Великокняжеской и Типографской летописей о возвращении великого князя из Новгорода и его участии в церемонии освящении нового Успенского собора в Кремле33.
В 1480—1481 гг. при описании Угорских событий Иван III назван великим князем всея Руси в Новгородской четвертой летописи по Академическому списку34.
Известна точка зрения, по которой великокняжеский титул входит в постоянный обиход с 1485 г. и совпадает с моментом присоединения Твери35.
Любопытно, однако, что, по летописям, большой массив упоминаний титула приходится на 1483—1485 гг. Часть из них касается Ивана III непосредственно, другая распространяет титул «всея Руси» и на Ивана Ивановича Молодого.
Одно известие повествует о набеге крымского хана МенглиГирея на Киев 1 сентября 1483 г. Поход состоялся по предварительному сговору крымского хана с Иваном III в качестве возмездия за недружественную деятельность короля Казимира IV. «В лето 6992 сентября по слову великого князя Ивана Васильевича всея Руси прииде царь Мингирей Крымскый Перекопьскыя Орды съ всею силою и градъ Киевъ взялъ»36.
Другое упоминание связано с процессом подготовки похода на Тверь в 1485 г. Оно также может быть включено в наш перечень, так как речь идет о периоде, предшествующем присоединению Твери к Москве. В августе 1485 г. «поиде князь великий Иван Васильевич всея Руси»37.
В 1484 г. Иван Васильевич назван так при описании заложения Благовещенского собора в Кремле38. В рассматриваемый период 1483—1485 гг. указанные упоминания не носят всеобщего характера, но являются, как мы видели, достаточно систематическими.
Итак, подробное рассмотрение указанного вопроса позволяет сделать следующие выводы.
1. В сфере межгосударственных связей новая форма великокняжеского титула входит в употребление неодновременно во взаимоотношениях с различными государствами. Ранее всего с Новгородом и Псковом, юрьевским епископом, позднее, в 90-е гг., в отношениях с главным политическим партнером Русского государства — Речью Посполитой.
2. В сфере междукняжеских отношений этот процесс начинается в 1483 и окончательно завершается в 1485 г. с присоединением Твери.
3. В правовых документах, регулирующих поземельные отношения, переход к новому титулу осуществлялся начиная с конца 70-х гг., а окончательная унификация происходит с середины 80-х гг.
4. Нетрудно заметить, что использование титула в различных сферах политической жизни напрямую связано с успехами проводимой великокняжеской властью политики. Действительно, наиболее существенные победы в отношениях с Новгородом приходятся на 70-е гг. и завершаются его присоединением к Москве в 1478 г., тогда как заметный перевес в борьбе с удельно-княжеской оппозицией был достигнут только к 90-м гг.
5. Отсутствие у наследника-соправителя прав на употребление титула «великий князь всея Руси» позволяет считать это одной из главных особенностей его правового статуса. Это оставалось исключительным правом старшего великого князя.
1 Исаев М.А. Лекции по истории московского права и государства. М., 1996. С. 11.
2 Лакиер А.Б. История титула государей России. СПб., 1847. С. 24.
3 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. С. 168—169.
4 ПЛ. Вып. 1.; Казакова Н.А., Лурье Я.С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV—XVI вв. М.; Л., 1955. С. 279; Кучкин В.А. О времени написания Буслаевской псалтыри // Древнерусское искусство. Рукописная книга. М., 1972.
5 РИБ. Т. 6. № 98. Стб. 699-704; АИ. Т. 1. № 277. С. 508-510.
6 РИБ. Т. 6. № 103. Стб. 733.
7 РИБ. Т. 6. № 108. Стб. 741.
8 ГВНП. № 78. С. 133; ПСРЛ. Т. 4. С. 249. См. также: Янин В.Л. Новгородские акты. С. 189-191.
9 Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. 1487—1533 // Сборник Русского исторического общества. (Далее — сб. РИО.) СПб., 1882. Т. 35. № 19. С. 81.
10 Карпов Г. История борьбы Московского государства с Польско-Литовским. 1462—1508. М., 1867. Т. 1.С. III, 10.
11 ПСРЛ. Т. 38. С. 95.
12 С6. РИО. № 10. Т. 41. С. 41.
13 ДДГ. № 69. С. 225-232; № 70. С. 232-246; № 71. С. 246-252; Зимин А.А. О хронологии... С. 316—317; Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы... Т. 1. С. 316—317. Семенченко Г.В. Духовные грамоты XIV—XV вв. как исторический источник.
14 ДДГ. № 76. С. 283—286; Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы... С. 200.
15 ДДГ. № 77. С. 290—293; Янин В.Л. Новгородские акты. С. 203.
16 ДДГ. № 77. С. 290; Кучкин В.А. Межевание 1483 г. и вопрос о древней новгородско-смоленской границе // Новгородский исторический сборник. Л., 1984. Вып. 2 (12). С. 165-176.
17 ДДГ. №79. С. 295-301.
18 Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы... Т. 1. С. 202—205; Базилевич К.В. Внешняя политика Русского централизованного государства: Вторая половина XV века. М., 1952. С. 228. Зимин А.А. О хронологии... С. 317—318.
19 Зимин А.А. Россия на рубеже XV—XVI столетий. С. 64.
20 Кучкин В.А. О времени написания Буслаевской псалтыри. С. 223.
21 ПСРЛ. Т. 24. С. 202; Т. 25. С. 339; Т. 39. С. 162.
22 ПСРЛ. Т. 4. С. 155; Т. 25. С. 330; Т. 39. С. 162.
23 ПСРЛ. Т. 20. Пол. 1. С. 354-355; Т. 24. С. 206-207.
24 АИ. Т. 1. № 90. С. 137.
25 ПСРЛ. Т. 4. С. 139; Т. 12. С. 214; Т. 18. С. 270; Т. 25. С. 330; Т. 39. С. 163; Иоасафовская летопись. С. 270.
26 ПСРЛ. Т. 12. С. 214; Т. 15. Стб. 488; Т. 20. Пол. 1. С. 349; Т. 25. С. 329.
27 Казакова Н.А., Лурье Я.С. Антифеодальные еретические движения на Руси. С. 279.
28 ПЛ. Вып. 1.; Казакова Н.А., Лурье Я.С. Антифеодальные еретические движения на Руси. С. 279; Кучкин В.А. О времени написания Буслаевской псалтыри. С. 221.
29 См., напр.: «Князь великы Иван Васильевич всеа Руси глаголет: «Посылал есть к тебе, богомольцу своему бояр своих...» ПСРЛ. Т. 25. С. 323—324.
30 ПСРЛ. Т. 25. С. 323-324.
31 ПСРЛ. T. 4. С. 132; Т. 15. Стб. 496.
32 ПСРЛ.Т. 15. Стб. 497.
33 ПСРЛ. Т. 24. С. 198; Т. 25. С. 324.
34 ПСРЛ. Т. 4. С. 134.
35 Зимин А.А. Россия на рубеже XV—XVI столетий. С. 64, 282.
36 ПСРЛ. Т. 4. С. 135; Греков И.Б. Очерки по истории международных отношений Восточной Европы в XIV—XVI вв. С. 328.
37 ПСРЛ. Т. 4. С. 135; Т. 20. Пол. 1. С. 351.
38 ПСРЛ. Т. 25. С. 330.
<< Назад Вперёд>>
