Формирование фабричных городов в Центральной России в конце XIX - начале XX в.
Решающее влияние на формирование промышленных центров оказывали размещение, развитие и концентрация производства.
Проблема формирования промышленных селений, не имевших в дореволюционной России прав городов и посадов, имеет важное значение для изучения процесса образования городов, потому что этот процесс является также результатом отвлечения населения от земледелия в промышленность и торговлю, сосредоточенные в городах.
Возникновение и формирование промышленных селений тесно связано с образованием класса наемных рабочих. Концентрация фабричного производства и пролетариата создает предпосылки для возникновения промышленных городов, образование и рост которых - заключительный этап формирования промышленных селений.
Торговля и промышленность, будучи связаны между собой, играли все же неравноценные роли в процессе формирования промышленных селений и городов, особенно в период генезиса капиталистических отношений. Доминирующее значение в этом процессе принадлежало промышленности. Развитие торговли в ряде селений, несомненно, способствовало отвлечению части населения от земледелия, и было бы неправильным игнорировать роль торговли как спутника, а во многих случаях и как предпосылки промышленного производства. Торговля также содействовала формированию промышленных селений, финансируя создание новых и расширение старых предприятий. Правда она отрывала население от земледелия в меньшем размере, чем промышленное производство. Роль торговли и влияние географического положения на развитие каждого города нуждаются в отдельном изучении.
Центрально-промышленный район был одним из наиболее развитых промышленных районов страны с преобладанием текстильного производства, развившегося на базе существовавших издревле крестьянских промыслов. «Любопытен этот край, - писал в 1839 г. Д.Шелехов. - Он живет самобытною жизнью и далеко опередил север, запад и юг России промышленностями разного рода и торговыми оборотами, он добывает деньгу деньгою. Отсюда, как от сердца, разливается по всему телу России труд неутомимый и движение промышленностей. Ремесла, кажется, родились на нем и крепко засели, как лесная молодая поросль на ниве. Труд совершенствуется и достигает искусства сам собою по врожденной даровитости жителей»179.
Из круга вопросов, касающихся формирования промышленных селений, наименее разработанными и требующими первоочередного внимания представляются следующие: 1) разработка критерия для выявления промышленных селений конца XIX в.; 2) выявление промышленных селений и центров отхода и выяснение их размещения; 3) динамика численности населения в них; 4) изменение земельной обеспеченности крестьян; 5) развитие промыслов, ремесла и капиталистического производства; 6) отрыв жителей селений от земледелия и переход к работе на мануфактурах и фабриках; 7) стягивание рабочих мануфактурами и фабриками и формирование фабричных центров (фабричных и «кустарных» сел); 8) социальный состав рабочих фабричных центров.
Выделение этих вопросов и рассмотрение их на конкретном материале, относящемся к отдельным селениям в районах различных производств, поможет, как нам представляется, выявить типические черты процесса становления промышленных селений как центров капиталистической индустрии и будущих городов.
Но изучение этой проблемы требует предварительной разработки критериев для выявления промышленных селений. Это удобнее сделать сначала для той социально-экономической формации, которая предоставляет в распоряжение исследователя обильные, относительно достоверные и поддающиеся научной разработке источники, те. для периода капитализма.
Как правило, фабричное село формировалось на базе «кустарного» села, а это последнее - на базе земледельческого селения. Но в состав фабричных сел входили также рабочие поселки, сформировавшиеся вокруг мануфактур и фабрик, построенных вне селений. Часто они возникали рядом с селениями и сливались с ними.
Когда появлялась фабрика или мануфактура, то даже при отсутствии казарм часть рабочих обычно жила в цехах и подсобных помещениях, образуя тем самым рабочий поселок. Он почти во всех случаях очень быстро разрастался, и численность его жителей далеко обгоняла число жителей села, или же поселок, будучи расположен отдельно, расползался и смыкался с соседними селениями.
Разработка критериев для выявления торгово-промышленных поселений была предпринята в начале XX в. В.П.Семеновым-Тян-Шанским. Он констатировал, что попытка Центрального статистического комитета (в издании «Города России в 1904 г.») выяснить вопрос о признаках города оказалась неудачной, потому что «никакого ясного понятия о городском состоянии данного пункта не получается»180. Отметив это, Семенов-Тян-Шанский предложил в качестве критерия следующие признаки: 1) людность, т.е. определенный минимум населения, 2) определенный минимум числа жителей, не занимающихся сельскими промыслами (под такими промыслами он понимал «земледелие во всех его видах, скотоводство, пчеловодство, рыболовство, охоту и лесные промыслы»), 3) «бойкость» торгово-промышленного селения, выраженную частным от деления всей суммы оборота на число жителей.
Однако критерии Семенова-Тян-Шанского не дают возможности отличать промышленные поселения от торговых в том случае, когда в последних отсутствовало развитое производство.
Проанализировав источники, Семенов-Тян-Шанский пришел к выводу, что «статистических данных о % живущих от несельских промыслов для большинства отдельных населенных пунктов не имеется в официальных изданиях, а потому поневоле приходится пользоваться общеуездными данными»181.
Исчисленная Семеновым-Тян-Шанским доля промышленности в торгово-промышленной бойкости вызывает сомнения в своей пригодности для решения поставленной задачи. Так, например, по его данным, в Павлове - на Оке она составляла 11%, Кимрах - 8%, Великом - 13%, Холуе - 26%, Катунках - 21 % и т.д. Между тем, перечисленные им селения являлись неземледельческими центрами мануфактурного производства, и во многих из них население вообще не занималось земледелием.
Следовательно, критерий Семенова-Тян-Шанского непригоден для выявления промышленных селений, хотя в принципе два из трех предложенных им признаков были избраны правильно. Очевидно, причина неудачи была вызвана подходом к источникам, а этот подход был обусловлен формулировкой второго признака.
Попробую предложить свой.
Теоретически очень трудно представить себе селение (кроме рабочих поселков, конечно), жители которого все поголовно отказались бы от обработки земли. Поэтому необходимо сначала установить критерий.
Очевидно, что им могут быть сведения о том, сколько жителей данного селения бросило земледелие и жило исключительно неземледельческим промыслом. Однако этот критерий требует ряда уточнений.
Во-первых, выражение «бросало земледелие» можно понимать различно: а) не было земли; б) имелся надел, но сдавался в аренду или не засевался; в) надел засевался, но земля членами семьи не обрабатывалась, а для этого нанимался «управщик» со своим инвентарем.
Думается, что все эти случаи подходят под выражение «бросил земледелие». Иначе говоря, если члены семьи лично не обрабатывали ее, то семья могла считаться оторванной от земли (конечно, если она занималась при этом неземледельческим промыслом, а не капиталистическим земледелием, животноводством и т.п.).
Во-вторых, как быть, если члены семьи в рабочем возрасте лично не занимались хлебопашеством, но родители их, тоже члены данной семьи, обрабатывали землю?
В таком случае следует считать определяющим число мужчин в рабочем возрасте как главных добытчиков в дореволюционной крестьянской семье. Если число мужчин, бросивших земледелие, составляло половину или более всех мужчин в рабочем возрасте в селении, то данное селение может считаться промышленным или центром отхода.
В-третьих, возникает вопрос о замене этих критериев в том случае, если нужных сведений в источниках нет.
Сведения о числе оторванных от земледелия мужчин в рабочем возрасте можно заменить числом семей (дворов, хозяйств), лично не обрабатывавших землю.
Это не столь точный критерий, как первые: применяя его, мы исключаем те семьи, в которых мужчины в рабочем возрасте были оторваны от земледелия, а их родители занимались хлебопашеством. При первых критериях такая семья была бы отнесена к оторванным от земледелия, при третьем она попадает в число лично обрабатывающих землю семей. Но туг уж ничего не поделаешь. Приходится мириться с этой неточностью, утешаясь тем, что она влечет за собой преуменьшение, а не преувеличение, количества дворов, оторванных от земледелия. Кроме того, в момент обследования число приписных семей как правило, не совпадает с числом наличных, потому что часть семей покинула селение и жила в городе или в фабричной казарме при фабрике, расположенной в сельской местности, или снимала «угол» в другом селении, где еще не возник рабочий поселок. Но так как многие из них сохранили дом, а часто и надел в деревне, они продолжали числиться ее жителями. При выяснении удельного веса оторванных от земледелия дворов следует учитывать количество приписных семей. Это тоже, конечно, влечет за собой преуменьшение числа промышленных селений, но игнорировать тесную связь с землей фабричных рабочих в России было бы неправильно: даже в наиболее развитых фабричных центрах перед Великой Октябрьской революцией почти треть рабочих эту связь продолжала сохранять. При подсчете неземледельческого населения необходимо принимать во внимание это обстоятельство, чтобы при суммировании населения сел и рабочих поселков избежать двойного учета жителей.
Указание на количество безлошадных дворов служит одним из важных дополнительных признаков.
Рассмотрим формирование ряда городов, получивших этот статус в советский период.
179 Шелехов Д. Путешествие по русским проселочным дорогам // Библиотека для чтения. СПб., 1839. Т. 32. Отд. IV. С. 5.
180 Семенов-Тян-Шанский В. П. Город и деревня в Европейской России // Записки имп. Русского географического общества по отделению статистики. Т. 10, вып. 2. СПб., 1910. С. 47-48.
181 Там же. С. 56.
<< Назад Вперёд>>
