Танцующий конгресс
После 1812 г. для окончательной победы над Наполеоном понадобились полуторагодовалые усилия всей Европы. Но значительные трудности возникли и с разделом наполеоновского имущества между державами-победительницами. Шомонский трактат, заключенный в марте 1814 г., наметил лишь контуры послевоенного устройства, а Парижский договор обозначил границы Франции. Союзники фактически смогли достичь соглашения лишь по вопросам, которые не вызывали у них серьезных возражений. Все остальные спорные проблемы (особенно территориальные) были отложены до окончания военных действий и конечной победы над Наполеоном. У четырех основных государств, определявших будущее Европы, имелись свои собственные интересы и устремления. Именно между ними разгорелась борьба на собравшемся в Вене конгрессе для окончательного урегулирования проблем европейского устройства. Первоначально планировалось, что конгресс уложится в шесть недель, но он затянулся на три четверти года, он проходил с сентября 1814 г. и закончил свою работу в июне 1815 г.
В австрийскую столицу (фактически превратившуюся на тот момент в политическую столицу континента) съехался весь цвет феодально-монархической Европы: два императора, четыре короля, два наследных принца и двести пятнадцать глав княжеских европейских домов. Этот конгресс назвали «танцующим», так как казалось, что коронованная знать и государственные представители больше танцевали на многочисленных балах и праздниках, чем находились за столом переговоров. Причем светские развлечения продолжались даже во время католического рождественского поста. Католики продолжали посещать дома, где не признавали Папу Римского (у православных и лютеран), а там продолжали давать балы и проводить салонные вечера. Каждый день этих танцев венценосных особ и их дипломатов обходился австрийской казне в 220 тыс. флоринов. Но, видимо, конгресс стоил этих денег. Ведь речь шла о будущем Европы, о закреплении нового соотношения международных сил. Нужно было решить множество труднейших вопросов, и по ним шла острая политическая борьба, разыгрывались сложнейшие дипломатические комбинации.
Очень быстро родился знаменитый каламбур, автором которого был старый князь К.Ж. де Линь: «конгресс танцует, но не продвигается вперед». Одно дело – декларировать тезис о политике равновесия сил, а совсем другое – закрепление его практического применения, особенно при «справедливой» процедуре раздела территорий. Спорных проблем возникло много, а земельный передел европейских владений только неизбежно накалял обстановку. Но главным камнем преткновения между великими державами стал вопрос о судьбе герцогства Варшавского, которое было оккупировано русскими войсками. На эти земли претендовал Александр I, полагая, что это будет справедливое решение, учитывая вклад его державы в достижение победы над общим противником. Его мнение имело тогда широкую опору в русском дворянском обществе, полагавшем, что это станет хорошей компенсацией потерь, понесенных страной в Наполеоновских войнах. Конечно, не стоит сбрасывать со счетов честолюбивые замыслы (еще с юности) российского монарха об освобождении Польши, трансформировавшиеся затем в амбициозные планы стать самому польским королем. При этом он исходил, во многом справедливо, из роли царя-освободителя народов от наполеоновской тирании и резко возросшего значения России на все европейские дела. Но, понимая трудность задачи, ввиду сопротивления в первую очередь Австрии, не желавшей усиления России в стратегически важном районе Европы, Александр I заручился поддержкой своего давнего друга – прусского короля. Пруссии взамен была обещана русская поддержка в вопросе о присоединении Саксонии, тогда также занятой русскими войсками. Но это только усилило конфронтацию, собственно, польский и саксонские вопросы оказались взаимосвязанными и затем разделили великие державы на два лагеря. Трудно было побороть зависть к возросшему могуществу России и Пруссии, войска которых сыграли главную роль в 1813–1814 гг. Мало того, что к Австрии присоединилась Англия, свою лепту решила внести и Франция, которую на конгрессе представлял Ш.М. Талейран.
Венский этап – вершина дипломатического искусства Талейрана. Этот чрезвычайно умный и аморальный политик сыграл очень запоминающуюся роль во время Венского конгресса и заставил других считаться с побежденной Францией. Фактически «большая четверка» на конгрессе превратилась в «большую пятерку». Он виртуозно сыграл на разногласиях и соперничестве между ведущими европейскими государствами, а его тактика принесла свои плоды: слабости тогдашней Франции превратились в ее сильные стороны. Сначала он добился для Франции равноправного положения на переговорах (как-никак, старейшая монархия в Европе, исходя из принципа легитимизма), потом, учитывая раскол между союзниками на два лагеря, кулуарно договорился о секретном военно-политическом союзе Австрии, Великобритании и Франции, направленном против России и Пруссии. Договор этот был подписан за спиной России 22 декабря 1814 г. (3 января 1815 г.), а затем к нему присоединились Голландия, Бавария, Ганновер и Гессен-Дармштадт. Этим шагом (договором от 3 января 1815 г.) королевство Франции меняло свое положение побежденной страны на статус пятого партнера в компании великих держав. Победоносная коалиция фактически на тот момент распалась, а бывшие союзники уже оказались на волосок от войны друг с другом. Державы начали грозить войной друг другу. В воздухе явно запахло порохом. Уже стали составляться планы военных действий, происходило передвижение войск, среди участников конгресса поползли слухи о возможной войне. Дипломаты готовили ультимативные ноты. В обстановке взаимных прений никто не хотел отступать и с великим трудом шли на компромисс. В литературе даже утверждалось, что из-за интриг вокруг польского вопроса Александр I чуть ли не вызвал на дуэль австрийского канцлера К. Меттерниха, и тот вынужден был оправдываться перед российским императором[606].
Справедливости ради скажем, что до войны бы скорее всего дело не дошло, поскольку стороны пошли на взаимные уступки друг другу и уже стали договариваться. Но крайне опасную ситуацию в отношениях союзников кардинально изменила внезапная высадка Наполеона 17 февраля (1 марта) 1815 г. на южном побережье Франции в бухте Жуан с небольшим отрядом из своей гвардии (1 тыс. человек) и последовавшие его знаменитые «сто дней». Опальный император еще раз крайне поразил всю феодальную Европу, верный самому себе, он вновь оказался там, где его не ждали. Удивительные события во Франции развивались очень быстро. Посланные французские войска без единого выстрела и без пролития единой капли крови переходили на сторону низвергнутого императора. Людовик ХVIII со своими придворными вынужден был срочно бежать в бельгийский Гент под защиту английских штыков, а Наполеон 8(20) марта после десятимесячного отсутствия въехал в Париж. Так начался последний, почти сказочный акт Наполеоновских войн, именованный затем историками как «полет орла». Слова были взяты из обращения Наполеона к своим соратникам: «Солдаты! Орел с национальным знаменем полетит от одной колокольни к другой до башен Собора Богоматери в Париже!»[607]. Действительно, его победоносный полет до Парижа во Франции уже никто остановить не смог. Королевские лилии против наполеоновских пчел оказались практически бессильны. Режим реставрации рухнул, как карточный домик.
В австрийскую столицу (фактически превратившуюся на тот момент в политическую столицу континента) съехался весь цвет феодально-монархической Европы: два императора, четыре короля, два наследных принца и двести пятнадцать глав княжеских европейских домов. Этот конгресс назвали «танцующим», так как казалось, что коронованная знать и государственные представители больше танцевали на многочисленных балах и праздниках, чем находились за столом переговоров. Причем светские развлечения продолжались даже во время католического рождественского поста. Католики продолжали посещать дома, где не признавали Папу Римского (у православных и лютеран), а там продолжали давать балы и проводить салонные вечера. Каждый день этих танцев венценосных особ и их дипломатов обходился австрийской казне в 220 тыс. флоринов. Но, видимо, конгресс стоил этих денег. Ведь речь шла о будущем Европы, о закреплении нового соотношения международных сил. Нужно было решить множество труднейших вопросов, и по ним шла острая политическая борьба, разыгрывались сложнейшие дипломатические комбинации.
Очень быстро родился знаменитый каламбур, автором которого был старый князь К.Ж. де Линь: «конгресс танцует, но не продвигается вперед». Одно дело – декларировать тезис о политике равновесия сил, а совсем другое – закрепление его практического применения, особенно при «справедливой» процедуре раздела территорий. Спорных проблем возникло много, а земельный передел европейских владений только неизбежно накалял обстановку. Но главным камнем преткновения между великими державами стал вопрос о судьбе герцогства Варшавского, которое было оккупировано русскими войсками. На эти земли претендовал Александр I, полагая, что это будет справедливое решение, учитывая вклад его державы в достижение победы над общим противником. Его мнение имело тогда широкую опору в русском дворянском обществе, полагавшем, что это станет хорошей компенсацией потерь, понесенных страной в Наполеоновских войнах. Конечно, не стоит сбрасывать со счетов честолюбивые замыслы (еще с юности) российского монарха об освобождении Польши, трансформировавшиеся затем в амбициозные планы стать самому польским королем. При этом он исходил, во многом справедливо, из роли царя-освободителя народов от наполеоновской тирании и резко возросшего значения России на все европейские дела. Но, понимая трудность задачи, ввиду сопротивления в первую очередь Австрии, не желавшей усиления России в стратегически важном районе Европы, Александр I заручился поддержкой своего давнего друга – прусского короля. Пруссии взамен была обещана русская поддержка в вопросе о присоединении Саксонии, тогда также занятой русскими войсками. Но это только усилило конфронтацию, собственно, польский и саксонские вопросы оказались взаимосвязанными и затем разделили великие державы на два лагеря. Трудно было побороть зависть к возросшему могуществу России и Пруссии, войска которых сыграли главную роль в 1813–1814 гг. Мало того, что к Австрии присоединилась Англия, свою лепту решила внести и Франция, которую на конгрессе представлял Ш.М. Талейран.
Венский этап – вершина дипломатического искусства Талейрана. Этот чрезвычайно умный и аморальный политик сыграл очень запоминающуюся роль во время Венского конгресса и заставил других считаться с побежденной Францией. Фактически «большая четверка» на конгрессе превратилась в «большую пятерку». Он виртуозно сыграл на разногласиях и соперничестве между ведущими европейскими государствами, а его тактика принесла свои плоды: слабости тогдашней Франции превратились в ее сильные стороны. Сначала он добился для Франции равноправного положения на переговорах (как-никак, старейшая монархия в Европе, исходя из принципа легитимизма), потом, учитывая раскол между союзниками на два лагеря, кулуарно договорился о секретном военно-политическом союзе Австрии, Великобритании и Франции, направленном против России и Пруссии. Договор этот был подписан за спиной России 22 декабря 1814 г. (3 января 1815 г.), а затем к нему присоединились Голландия, Бавария, Ганновер и Гессен-Дармштадт. Этим шагом (договором от 3 января 1815 г.) королевство Франции меняло свое положение побежденной страны на статус пятого партнера в компании великих держав. Победоносная коалиция фактически на тот момент распалась, а бывшие союзники уже оказались на волосок от войны друг с другом. Державы начали грозить войной друг другу. В воздухе явно запахло порохом. Уже стали составляться планы военных действий, происходило передвижение войск, среди участников конгресса поползли слухи о возможной войне. Дипломаты готовили ультимативные ноты. В обстановке взаимных прений никто не хотел отступать и с великим трудом шли на компромисс. В литературе даже утверждалось, что из-за интриг вокруг польского вопроса Александр I чуть ли не вызвал на дуэль австрийского канцлера К. Меттерниха, и тот вынужден был оправдываться перед российским императором[606].
Справедливости ради скажем, что до войны бы скорее всего дело не дошло, поскольку стороны пошли на взаимные уступки друг другу и уже стали договариваться. Но крайне опасную ситуацию в отношениях союзников кардинально изменила внезапная высадка Наполеона 17 февраля (1 марта) 1815 г. на южном побережье Франции в бухте Жуан с небольшим отрядом из своей гвардии (1 тыс. человек) и последовавшие его знаменитые «сто дней». Опальный император еще раз крайне поразил всю феодальную Европу, верный самому себе, он вновь оказался там, где его не ждали. Удивительные события во Франции развивались очень быстро. Посланные французские войска без единого выстрела и без пролития единой капли крови переходили на сторону низвергнутого императора. Людовик ХVIII со своими придворными вынужден был срочно бежать в бельгийский Гент под защиту английских штыков, а Наполеон 8(20) марта после десятимесячного отсутствия въехал в Париж. Так начался последний, почти сказочный акт Наполеоновских войн, именованный затем историками как «полет орла». Слова были взяты из обращения Наполеона к своим соратникам: «Солдаты! Орел с национальным знаменем полетит от одной колокольни к другой до башен Собора Богоматери в Париже!»[607]. Действительно, его победоносный полет до Парижа во Франции уже никто остановить не смог. Королевские лилии против наполеоновских пчел оказались практически бессильны. Режим реставрации рухнул, как карточный домик.
<< Назад Вперёд>>
