Бои под Красным
Первоначально, прибыв в Смоленск, Наполеон надеялся, что сможет организовать армию и стабилизировать обстановку. Но части, прибывшие из Москвы, уже имели плачевный и неприглядный вид. Деморализацией в значительной мере были поражены все рода войск от солдат до среднего командного звена, поровну делившие все тяготы и лишения отступления. По воспоминаниям Л.Г. Пьюбиска, занимавшего интендантскую должность в Смоленске, офицеры выламывали окна в его квартире и требовали хлеба, а рядовые, по его мнению, были «похожи на людей, убежавших из сумасшедшего дома»[410]. Французский император рассчитывал, что небольшой отдых позволит восстановить в рядах порядок и дисциплину, поднять боеспособность, а выдача пайков вернет в строй отставших и дезертиров. Но лелеялись эти надежды напрасно. Отсутствие продовольствия и действия русских войск разрушили и эти ничем не подкрепленные надежды императора французов. Поступившие сообщения о неудачных действиях Э. Богарне на р. Вопь, капитуляции Ожеро, сдаче Витебска заставили его принять решение о дальнейшем отходе, ввиду невыгодности складывавшейся ситуации. Кроме того, в тот момент не имелось никаких сведений об армии П.В. Чичагова, а это был весьма тревожный симптом. Для отступления Наполеон выбрал Минскую дорогу, так как ошибочно полагал, что Кутузов, не доходя Смоленска, двинулся на север на соединение с Витгенштейном.
Для русского командования складывалась чрезвычайно выгодная обстановка. Кутузов, анализируя сложившуюся ситуацию и многочисленные сообщения разведки, выделял три возможных пути отступления для Наполеона, в то же время считая, что противник может пойти на риск разделения своих сил по трем дорогам. Все же на основании разведданных он принял решение продолжить движение своих главных сил «прямо на Красное и далее к Орше на операционную линию неприятеля»[411]. К этому времени уже стало известно, что Витгенштейн занял Чашники и угрожает коммуникациям Наполеона с севера. Исходя из этого, Кутузов полагал, «что главное поражение, которое неприятелю нанести можно, должно быть между Днепром, Березиною и Двиною...»[412]. Не имея сведений о Чичагове, главнокомандующий считал, что основная роль выпадает на долю войск Главной армии и Витгенштейна. Финляндский корпус генерала Ф.Ф. Штейнгейля, попытавшийся в сентябре выполнить свою часть Петербургского плана, после не очень удачной попытки наступления от Риги в сторону Вильно отказался от этого замысла из-за недостатка кавалерии и решил присоединиться к войскам Витгенштейна[413]. Но это частное изменение некоторых деталей плана не влияло в целом на благоприятное складывание для русских стратегической ситуации и оставляло хорошие возможности для полной и успешной реализации задуманного замысла.
На флангах дела в тот момент складывались следующим образом. Первый отдельный корпус Витгенштейна постоянно подпитывался подкреплениями – рекрутами, запасными батальонами, санкт-петербургским и новгородским ополчениями, частями Финляндского корпуса под командованием генерала Ф.Ф. Штейнгейля, и его численность вскоре возросла в октябре до 40 тыс. человек. Фактически корпус превратился в полноценную армию. После долгого периода ведения «малой войны» Витгенштейн, усиленный частями Финляндского корпуса генерала Ф.Ф. Штейнгейля, перешел к активным действиям и 6–7 (18–19) октября его части вытеснили противника из Полоцка. Тем самым левый фланг Великой армии был поставлен под угрозу. В августе – сентябре на Волынь прибыла Дунайская армия, где соединилась с 3-й Обсервационной армией. После соединения войска на этом участке возглавил адмирал П.В. Чичагов и стал командовать с 10(22) сентября 3-й Западной (объединенной) армией, а Тормасов отбыл в Главную армию Кутузова. Прибытие новой русской армии коренным образом изменило расклад сил и на правом фланге Великой армии. Русским удалось в короткий срок очистить всю Волынскую губернию и оттеснить противника за р. Буг. Кроме того, Чичагов приступил к выполнению Петербургского плана – оставив для прикрытия с тыла против саксонцев и австрийцев усиленный корпус генерала Ф.В. Остен-Сакена в районе Брест-Литовского, он с главными силами двинулся на Минск. Разгромив мелкие отряды под Ново-Свержене и Кайданове, войска Чичагова уже 4(16) ноября заняли Минск и тем самым перерезали главную коммуникационную линию Наполеона.
В этих условиях правильность выбора Кутузовым направления движения на коммуникационную линию противника подтвердили события 3 – 7 (15 – 19) ноября – бои под Красным. Наполеон, отступая из Смоленска и предполагая встретить на Минской дороге лишь казачьи партии, был удивлен, увидев русскую пехоту. Появление армии Кутузова у Красного было для французов неожиданным. Главные силы Кутузова, осуществляя параллельное преследование, сумели обойти с юга Смоленск и встать на пути отступающей Великой армии у Красного, угрожая полностью перерезать дорогу из Смоленска на Оршу. Первоначально Красный, выбив немногочисленный гарнизон, занял отряд генерал-адъютанта А.П. Ожаровского (два конных, четыре казачьих и один егерский полки). 2(14) ноября дивизия генерала М. Клапареда выгнала русских из города, и Ожаровский вынужден был отступить на 4 версты к с. Кутьково. В это время основные силы Кутузова (четыре пехотных корпуса и две кирасирских дивизии) находились в 30 верстах от Красного. Вечером 3(15) ноября с прибытием к Красному основных сил Наполеона Ожаровский окончательно был сбит с дороги на Оршу дивизией молодой гвардии генерала Ф. Роге. Но под рукой у Наполеона под Красным находились в тот момент лишь гвардия и корпуса Ж.А. Жюно и Ю Понятовского. Нужно было дождаться прибытия из Смоленска корпусов Э. Богарне, Л.Н. Даву и авангарда М. Нея. А русские войска генерала М.А. Милорадовича (два пехотных и один кавалерийский корпуса) уже смогли выйти на Смоленскую дорогу у д. Ржавки и фактически отрезать от Красного оставшиеся у Смоленска французские корпуса.
4(16) ноября полки Милорадовича у с. Мерлино встретили корпус Богарне, который сначала попытался прорваться по дороге, а после лишь ночью смог в обход и скрытно окольными путями пройти к Красному проселочными дорогами, бросив обоз и артиллерию. Кутузов к этому времени уже подошел к д. Шилово (5 верст от Красного) и там оставался весь день, даже не помышляя об атаке города.
Утром 5(17) ноября оба главнокомандующих решили перейти к активным действиям. Но если Наполеону нужно было обеспечить прохождение к Красному корпуса Даву, поэтому он поставил цель отвлечь на себя главные силы русских, то Кутузов планировал наступление на Красный, исходя из ложных сведений об отступлении Наполеона с гвардией к Лядам (на самом деле к этому времени отступили лишь корпуса Жюно и Понятовского). Поэтому он отдал приказ о выступлении генералу А.П. Тормасову во главе трех пехотных корпусов, они должны были через д. Кутьково дойти до д. Добрая и тем самым перерезать дорогу на Оршу после Красного. Генералу Д.В. Голицыну с 3-м пехотным корпусом и 2-й кирасирской дивизией было приказано наступать через д. Уварово на Красный. Войска Милорадовича, расположившись параллельно дороге, должны были первоначально пропустить корпус Даву, а затем вместе с Голицыным атаковать его.
Утром 1-я и 2-я дивизии Молодой гвардии перешли в наступление на д. Уварово, а русские упорно защищали занятые позиции. Кутузов, увидев гвардию в деле и узнав, что Наполеон еще находится в Красном, верный избранной им методе, тут же приостановил обходное движение войск Тормасова. Милорадович, как и было ему предписано, пропустил двигавшийся корпус Даву (четыре дивизии, одна за другой), а затем атаковал его. Даву, как и Богарне, вынужден был сойти с основной дороги, бросить часть обоза и артиллерию и идти в обход уже проселочной дорогой, чтобы достичь Красного. Наполеон, узнав, что русские части совершают движение в направлении с. Доброе и тем самым могут отрезать его, приказал начать отступление от Красного к Орше, не дожидаясь подхода Нея. У с. Доброе передовые полки Тормасова напоследок успешно атаковали французский арьергард, но так и не смогли его отрезать от основных сил.
Но самые суровые испытания выпали на долю войск маршала М. Нея. На следующий день, 6(18) ноября, через Красный, когда французов там уже не было, попытался прорваться авангард Нея. Части его корпуса вынуждены были задержаться в Смоленске, и возник значительный разрыв в движении между ним и корпусом Даву. У Нея насчитывалось 6–8 тыс. солдат в строю и примерно столько же нонкомбатантов, или так называемых «шатунов». События развивались по примерно такому же, но более драматичному сценарию, как с Богарне и Даву. Правда, русские были уверены, что уже все французские корпуса покинули Смоленск, поэтому войска Милорадовича даже стояли тылом к Смоленску. И первоначально Нею удалось продвинуться, но затем он был остановлен перед Красным, и последующие отчаянные атаки оказались бесплодны ввиду численного преимущества русских. Чтобы выиграть время, Ней задержал прибывшего русского парламентера с предложением о сдаче, затем, дождавшись темноты и собрав всех боеспособных (около 3 тыс. человек), двинулся вправо от дороги в сторону Днепра и по тонкому льду, положив в качестве мостков бревна и доски, переправился через реку у м. Сырокоренье. Его уже считали погибшим, но окружным путем 8(20) ноября он добрался, отбиваясь от казачьих полков Платова, до Орши и привел до 800 человек. Это все, что осталось от его корпуса.
Генерал барон Г. Жомини, сам участник Русского похода, очень критично отнесся к решению Наполеона отступать целой армией эшелонами от Смоленска, он полагал, что французский полководец «сделал при этом более тяжелую ошибку, что неприятель преследовал его не сзади, а в поперечном направлении, почти перпендикулярно к середине его разобщенных корпусов. Три дня боя под Красным, столь пагубные для его армии, были результатом этой ошибки»[414]. Общие потери французов под Красным были ужасающими – более 10 тыс. человек убитыми, от 19 до 30 тыс. пленными, в руки победителей попало 200–266 орудий (цифры разнятся), огромный обоз, несколько орлов и даже маршальский жезл Даву. Потери русских войск составили 2 тыс. убитыми и ранеными. Это при том что главные силы Кутузова фактически не участвовали в трехдневных боях, которые главнокомандующий в реляции назвал генеральным сражением, за что в армии многие получили награды, а самому Кутузову была пожалована почетная приставка к титулу «Смоленский».
Для русского командования складывалась чрезвычайно выгодная обстановка. Кутузов, анализируя сложившуюся ситуацию и многочисленные сообщения разведки, выделял три возможных пути отступления для Наполеона, в то же время считая, что противник может пойти на риск разделения своих сил по трем дорогам. Все же на основании разведданных он принял решение продолжить движение своих главных сил «прямо на Красное и далее к Орше на операционную линию неприятеля»[411]. К этому времени уже стало известно, что Витгенштейн занял Чашники и угрожает коммуникациям Наполеона с севера. Исходя из этого, Кутузов полагал, «что главное поражение, которое неприятелю нанести можно, должно быть между Днепром, Березиною и Двиною...»[412]. Не имея сведений о Чичагове, главнокомандующий считал, что основная роль выпадает на долю войск Главной армии и Витгенштейна. Финляндский корпус генерала Ф.Ф. Штейнгейля, попытавшийся в сентябре выполнить свою часть Петербургского плана, после не очень удачной попытки наступления от Риги в сторону Вильно отказался от этого замысла из-за недостатка кавалерии и решил присоединиться к войскам Витгенштейна[413]. Но это частное изменение некоторых деталей плана не влияло в целом на благоприятное складывание для русских стратегической ситуации и оставляло хорошие возможности для полной и успешной реализации задуманного замысла.
На флангах дела в тот момент складывались следующим образом. Первый отдельный корпус Витгенштейна постоянно подпитывался подкреплениями – рекрутами, запасными батальонами, санкт-петербургским и новгородским ополчениями, частями Финляндского корпуса под командованием генерала Ф.Ф. Штейнгейля, и его численность вскоре возросла в октябре до 40 тыс. человек. Фактически корпус превратился в полноценную армию. После долгого периода ведения «малой войны» Витгенштейн, усиленный частями Финляндского корпуса генерала Ф.Ф. Штейнгейля, перешел к активным действиям и 6–7 (18–19) октября его части вытеснили противника из Полоцка. Тем самым левый фланг Великой армии был поставлен под угрозу. В августе – сентябре на Волынь прибыла Дунайская армия, где соединилась с 3-й Обсервационной армией. После соединения войска на этом участке возглавил адмирал П.В. Чичагов и стал командовать с 10(22) сентября 3-й Западной (объединенной) армией, а Тормасов отбыл в Главную армию Кутузова. Прибытие новой русской армии коренным образом изменило расклад сил и на правом фланге Великой армии. Русским удалось в короткий срок очистить всю Волынскую губернию и оттеснить противника за р. Буг. Кроме того, Чичагов приступил к выполнению Петербургского плана – оставив для прикрытия с тыла против саксонцев и австрийцев усиленный корпус генерала Ф.В. Остен-Сакена в районе Брест-Литовского, он с главными силами двинулся на Минск. Разгромив мелкие отряды под Ново-Свержене и Кайданове, войска Чичагова уже 4(16) ноября заняли Минск и тем самым перерезали главную коммуникационную линию Наполеона.
В этих условиях правильность выбора Кутузовым направления движения на коммуникационную линию противника подтвердили события 3 – 7 (15 – 19) ноября – бои под Красным. Наполеон, отступая из Смоленска и предполагая встретить на Минской дороге лишь казачьи партии, был удивлен, увидев русскую пехоту. Появление армии Кутузова у Красного было для французов неожиданным. Главные силы Кутузова, осуществляя параллельное преследование, сумели обойти с юга Смоленск и встать на пути отступающей Великой армии у Красного, угрожая полностью перерезать дорогу из Смоленска на Оршу. Первоначально Красный, выбив немногочисленный гарнизон, занял отряд генерал-адъютанта А.П. Ожаровского (два конных, четыре казачьих и один егерский полки). 2(14) ноября дивизия генерала М. Клапареда выгнала русских из города, и Ожаровский вынужден был отступить на 4 версты к с. Кутьково. В это время основные силы Кутузова (четыре пехотных корпуса и две кирасирских дивизии) находились в 30 верстах от Красного. Вечером 3(15) ноября с прибытием к Красному основных сил Наполеона Ожаровский окончательно был сбит с дороги на Оршу дивизией молодой гвардии генерала Ф. Роге. Но под рукой у Наполеона под Красным находились в тот момент лишь гвардия и корпуса Ж.А. Жюно и Ю Понятовского. Нужно было дождаться прибытия из Смоленска корпусов Э. Богарне, Л.Н. Даву и авангарда М. Нея. А русские войска генерала М.А. Милорадовича (два пехотных и один кавалерийский корпуса) уже смогли выйти на Смоленскую дорогу у д. Ржавки и фактически отрезать от Красного оставшиеся у Смоленска французские корпуса.
4(16) ноября полки Милорадовича у с. Мерлино встретили корпус Богарне, который сначала попытался прорваться по дороге, а после лишь ночью смог в обход и скрытно окольными путями пройти к Красному проселочными дорогами, бросив обоз и артиллерию. Кутузов к этому времени уже подошел к д. Шилово (5 верст от Красного) и там оставался весь день, даже не помышляя об атаке города.
Утром 5(17) ноября оба главнокомандующих решили перейти к активным действиям. Но если Наполеону нужно было обеспечить прохождение к Красному корпуса Даву, поэтому он поставил цель отвлечь на себя главные силы русских, то Кутузов планировал наступление на Красный, исходя из ложных сведений об отступлении Наполеона с гвардией к Лядам (на самом деле к этому времени отступили лишь корпуса Жюно и Понятовского). Поэтому он отдал приказ о выступлении генералу А.П. Тормасову во главе трех пехотных корпусов, они должны были через д. Кутьково дойти до д. Добрая и тем самым перерезать дорогу на Оршу после Красного. Генералу Д.В. Голицыну с 3-м пехотным корпусом и 2-й кирасирской дивизией было приказано наступать через д. Уварово на Красный. Войска Милорадовича, расположившись параллельно дороге, должны были первоначально пропустить корпус Даву, а затем вместе с Голицыным атаковать его.
Утром 1-я и 2-я дивизии Молодой гвардии перешли в наступление на д. Уварово, а русские упорно защищали занятые позиции. Кутузов, увидев гвардию в деле и узнав, что Наполеон еще находится в Красном, верный избранной им методе, тут же приостановил обходное движение войск Тормасова. Милорадович, как и было ему предписано, пропустил двигавшийся корпус Даву (четыре дивизии, одна за другой), а затем атаковал его. Даву, как и Богарне, вынужден был сойти с основной дороги, бросить часть обоза и артиллерию и идти в обход уже проселочной дорогой, чтобы достичь Красного. Наполеон, узнав, что русские части совершают движение в направлении с. Доброе и тем самым могут отрезать его, приказал начать отступление от Красного к Орше, не дожидаясь подхода Нея. У с. Доброе передовые полки Тормасова напоследок успешно атаковали французский арьергард, но так и не смогли его отрезать от основных сил.
Но самые суровые испытания выпали на долю войск маршала М. Нея. На следующий день, 6(18) ноября, через Красный, когда французов там уже не было, попытался прорваться авангард Нея. Части его корпуса вынуждены были задержаться в Смоленске, и возник значительный разрыв в движении между ним и корпусом Даву. У Нея насчитывалось 6–8 тыс. солдат в строю и примерно столько же нонкомбатантов, или так называемых «шатунов». События развивались по примерно такому же, но более драматичному сценарию, как с Богарне и Даву. Правда, русские были уверены, что уже все французские корпуса покинули Смоленск, поэтому войска Милорадовича даже стояли тылом к Смоленску. И первоначально Нею удалось продвинуться, но затем он был остановлен перед Красным, и последующие отчаянные атаки оказались бесплодны ввиду численного преимущества русских. Чтобы выиграть время, Ней задержал прибывшего русского парламентера с предложением о сдаче, затем, дождавшись темноты и собрав всех боеспособных (около 3 тыс. человек), двинулся вправо от дороги в сторону Днепра и по тонкому льду, положив в качестве мостков бревна и доски, переправился через реку у м. Сырокоренье. Его уже считали погибшим, но окружным путем 8(20) ноября он добрался, отбиваясь от казачьих полков Платова, до Орши и привел до 800 человек. Это все, что осталось от его корпуса.
Генерал барон Г. Жомини, сам участник Русского похода, очень критично отнесся к решению Наполеона отступать целой армией эшелонами от Смоленска, он полагал, что французский полководец «сделал при этом более тяжелую ошибку, что неприятель преследовал его не сзади, а в поперечном направлении, почти перпендикулярно к середине его разобщенных корпусов. Три дня боя под Красным, столь пагубные для его армии, были результатом этой ошибки»[414]. Общие потери французов под Красным были ужасающими – более 10 тыс. человек убитыми, от 19 до 30 тыс. пленными, в руки победителей попало 200–266 орудий (цифры разнятся), огромный обоз, несколько орлов и даже маршальский жезл Даву. Потери русских войск составили 2 тыс. убитыми и ранеными. Это при том что главные силы Кутузова фактически не участвовали в трехдневных боях, которые главнокомандующий в реляции назвал генеральным сражением, за что в армии многие получили награды, а самому Кутузову была пожалована почетная приставка к титулу «Смоленский».
<< Назад Вперёд>>
