Древности русского права. Т.2. Вече и князь. Советники князя

Не обходят молчанием "Боярской думы" и общие руководства по истории русского права. Профессор Владимирский-Буданов в своем "Обзоре" делает очерк Думы домосковской и московской. Несмотря на небольшие размеры, которые можно уделить в общем курсе этим очеркам, почтенный автор дает в них читателю прекрасно сделанный им выбор фактов¹ с целью доказать верность одной общей идее, последовательно проводимой им с начала и до конца. Автор держится мысли, что Дума была постоянным учреждением, что был известный класс лиц, который имел право принимать участие в ее заседаниях, что князь был обязан совещаться с этими лицами, что им принадлежало участие даже в законодательной его деятельности. Мы уже видели, с какими трудностями приходится бороться такому взгляду. Нам кажется, что и профессору Владимирскому-Буданову не удалось победить всех затруднений. Он утверждает, что "число имеющих право участвовать в Думе равняется числу бояр известной земли" (25); а на с. 136 он поясняет, что под боярами надо разуметь "свободных землевладельцев". Далее, на той же с.25, он говорит, что "число обыкновенного состава Думы равняется числу бояр, находящихся в месте совещания и нарочно вызванных из пригородов. Число это вообще не может быть значительно". И затем приводит примеры совещания сыновей Ярослава с пятью советниками и Владимира Мономаха с шестью. Право имеют все землевладельцы, число которых должно быть весьма значительно; а действительно участвуют очень немногие. Что это за право, которое так легко было обойти? Русская правда говорит о двух совещаниях Ярославичей, на одном участвовало пять мужей, на другом — три, князей же и в том, и в другом случае было трое (Ак. сп. 18; Тр. 2). На каждого князя приходится в первом случае 1 2/3, а во втором по одному советнику. Все землевладельцы в трех княжествах: Киевском, Черниговском и Переяславском, бывшие налицо и нарочно призванные из пригородов, представлены тремя мужами! Полагаем, что никакого.права у землевладельцев участвовать в Княжеской думе не было; князья пригласили в свою Думу кого нашли нужным, и только.

Такие же безвыходные трудности представляет и мнение автора о законодательной деятельности Думы. "Нормальный процесс творчества закона, — говорит он, — указан в Судебнике". Мы уже знаем эту статью. Она возникла благодаря попытке Избранной рады ограничить власть царя и имела очень временное значение. Автор считает порядок Судебника постоянным. В чем же он состоял? На с. 139 говорится "о нераздельной" и "совместной" законодательной деятельности царя и Думы, но не объясняется, как эта нераздельность и совместность достигалась в случае разномыслия царя и Думы. Во время господства Избранной рады, надо думать, были случаи подчинения царя мнению большинства Думы; этим и объясняются жалобы Грозного на похищение радой его власти. А как это было потом? Нельзя придумать никакой формы совместности, при которой не пришлось бы, в случае разногласия, кому-нибудь уступить. На следующей странице автор дает такое объяснение самостоятельной законодательной деятельности бояр: "Боярские приговоры без царских указов объясняются или полномочием, данным на этот случай боярам, или отсутствием царя, или междуцарствием". Междуцарствие к делу не относится: когда нет царя, то нет и его Думы, а есть что-нибудь совершенно другое. Что разумеет автор под отсутствием царя, это нам не совсем понятно. Уезжая из Москвы, цари брали с собой и думных людей; в Москве, в случае своего отъезда, они, обыкновенно, оставляли "бояр", но эти бояре должны были с ними сноситься по всем важным делам, а право законодательствовать им, сколько я знаю, не предоставлялось. Остается первый случай: бояре дают указы по особому приказу царя. Это совершенно верно. Но это свидетельствует не о совместной, а о раздельной деятельности: законодательная деятельность принадлежит царю, но он может уполномочить бояр дать приговор. Если Думу нужно уполномочить давать приговоры, то, конечно, потому, что ей такое право не принадлежит. Итак, при анализе получится не нераздельная и совместная законодательная деятельность царя и Думы, а законодательная деятельность царя и, по указу царя, такая же деятельность Думы.
"Полнота законодательной Думы во время междуцарствия, — говорит автор, — всего больше указывает на Думу как на нормальный и постоянный элемент законодательной власти, ибо во время междуцарствия Дума не получала особых полномочий регентства, а проявляла лишь в отдельности и полноте те права, которые принадлежали ей и при царях" (140). Едва ли. От Боярской думы в междуцарствие нельзя делать никаких заключений к Царской думе. Это два совершенно разных учреждения; одно — совет государя, другое — "бояре", действующие без государя и потому самостоятельно. Бояре междуцарствия могли находиться в некоторой зависимости только от Земского собора.

---

¹На с.26 автор приводит обращение к ростовскому князю Мстиславу "ростовцев и бояр", которые решительно высказались против мира с владимирским князем, Всеволодом. "Аще и ты мир даси ему, — говорили они, а мы ему не дамы". Он видит здесь случай совещания с Боярской думой. Это едва ли. "Ростовцы и бояре" это не одна Боярская дума, это нечто большее; это те же "ростовцы и бояре", которые призвали к себе князя Мстислава. Здесь можно видеть целое вече. Оно призвало князя Мстислава, оно же требует и войны со Всеволодом. Поименно названные, Добрый" Долгий и Матв. Бутов, были, конечно, заправилами веча.

<< Назад   Вперёд>>