Несколько по-иному, чем в Северной Европе, пошло развитие предклассового общества в Центральной и Восточной Европе. Там тоже возникла классовая общественно-экономическая параформация, но иная, чем в Северной Европе. Поэтому принадлежащие к ней классовые социоисторические организмы вошли в центральное историческое пространство в качестве особой зоны — центрально-восточноевропейской. Не касаясь Центральной Европы, остановимся лишь на возникшем на территории Восточной Европы обществе Древней Руси.
Прямые данные о строе предклассового общества восточных славян крайне скудны. Составить более или менее конкретное представление о нем можно, лишь используя материалы, относящиеся к возникшему из этого предклассового общества обществу Древней Руси. Определенную ценность представляют описания общественного строя прибалтийских славян, которые задержались на стадии предклассового общества вплоть до XI—XII вв. Все эти материалы вместе взятые дают основание полагать, что предклассовое общество восточных славян, как и предклассовое общество древних германцев, было протомилитомагнарным. Но если древнегерманские социоисторические организмы были трибосоциорами, то если не у всех, то у большинства восточных славян основными единицами исторического развития на поздней стадии эволюции предклассового общества были великообщины.
Одно из основных различий между трибосоциорами и великообщинами состояло в том, что первые состояли из сельских поселений, а вторые были если и не городами в точном смысле слова, то зародышами городов. В процессе перехода от предклассового общества к классовому великообщины обычно давали начало городам. В данном случае мы снова сталкиваемся с существованием двух вариантов развития предклассового, а затем и классового общества: «деревенским» и «городским». Первый раз мы с ним встретились при рассмотрении типов протополитарного общества. Один тип — протополитархия, состоящая из пракрестьянских общин, другой — протополитархия, совмещающая особенности политархии с особенностями великообщины. Первые можно назвать орбополитархиями (от лат. orbo — мир, страна, область), вторые —урбополитархиями (от лат. urb — город). Самый яркий пример предклассовых урбополитархий — социоисторические организмы йорубов Западной Африки XVII—XIX вв., которые в этнографической литературе принято называть городами-государствами17. Из подобного рода предклассовых социоров возникли классовые социоисторические организмы Шумера, Финикии, в доколумбовой Америке — майя и ацтеков. Все они тоже именуются в литературе городами-государствами. Из великообщин гомеровской Греции возникли города-государства, или полисы, Архаической, а затем и поздней, классической Греции.
Великообщины — широко распространенная форма предклассовых социоров. Но результаты их развития были далеко неодинаковы в различных исторических условиях. На Руси развитие великообщин тоже привело к возникновению классовых социоисторических организмов, в чем-то сходных с урбополитархиями и полисами. Поэтому некоторые исследователи также называют их городами-государствами18. Однако это название, подчеркивая сходство этих древнерусских исторических образований с урбополитархиями и полисами, в то же время не выражает их специфики, их отличия как от первых, так и от вторых. Нужен особый термин. Некоторые историки, в частности В.О. Ключевский, называли эти образования и городовыми волостями или областями, и волостными общинами19. Я буду именовать их градообщинами.
В подчинении собственно градообщины находилось определенное число крестьянских общин. Могущественная градообщина могла объединить под своей властью несколько более слабых градообщин. Такого рода объединения градообщин можно назвать градоволостями20. Одна из градообщин была метрополией, остальные — подчиненными ей социальными единицами. В летописях градоволости чаще всего именуют землями (Киевская земля, Полоцкая земля, Новгородская земля и т.д.) В письменных источниках главная градообщнна обычно именовалась просто городом, подчиненные градообщины — пригородами. Много внимания отношению между городом и его пригородами уделяет В.И. Сергеевич в первом томе «Древностей русского права» — «Территория и население».
Забегая вперед, скажу, что переход от предклассового общества к классовому у восточных славян был процессом не только превращения великообщин в градообщины, но одновременно и трансформации последних в княжества или в части княжеств. Но многие особенности великообщин градообщины сохраняли долгое время.
Органами власти в каждой великообщине было общее собрание, в котором могли принимать участие все ее члены, формальный или неформальный совет старейшин (самых богатых и влиятельных людей), глава великообщины и другие должностные лица. Мог существовать и особый суд. Вооруженной силой великообщины было народное ополчение во главе с назначенным народным собранием или советом старейшин командующим.
Градообщины на Руси (как главные, так и подчиненные) тоже имели и народные собрания, которые именовались вечами, и советы старейшин, и должностных лиц (посадников, тысяцких и др.), и народные ополчения. Во втором томе «Древностей русского права» — «Вече и князь. Советники князя» В.И. Сергеевич рассматривает роль, функции и деятельность древнерусского веча. Его работа — самое полное и детальное исследование этого института в отечественной исторической литературе.
Как и великообщины, градообщины состояли из субобщин. Так, Новгородская градообщина подразделялась на концы, а последние — на улицы. Эти субобщины и субсубобщины имели свои органы власти. Существовали кончанские и уличанские веча. Кстати сказать, точно такую же структуру имели и возникшие из великообщин урбополитархии. Города-государства йорубов подразделялись на кварталы (адугбо), а последние на еще меньшие социальные единицы — агболе. Урбополитархия ацтеков Теночтитлан состояла из нескольких больших кварталов, а последние из нескольких меньших, которые назывались калпулли. Сходным было внутреннее устройство и полисов. Афины до реформ Клисфена делились на филы, а те — на фратрии, после реформ — на филы и демы. Ранний Рим состоял из триб, а те — из курий.
Во всех томах «Древностей русского права» В.И. Сергеевич рисует подробную картину социально-экономических отношений в Руси-России, прежде всего способы эксплуатации человека человеком. И подавляющее большинство описываемых им форм эксплуатации из тех, что существовали в эпоху от начала Руси до середины XV в., полностью подходят под данные выше определения доминарных и магнарных отношений. Мы находим здесь и приживалов, и кабальников, и наймитов, и рабов. Из доминарных отношений отсутствует лишь брако-приживальчество. Среди магнарных отношений преобладали магнарно-арендные, нередко перераставшие в магнарно-кабальные.
Много внимания уделяет В.И. Сергеевич характеристике класса доминомагнаристов. Представителей высшего их слоя именовали на Руси боярами. За низшим слоем доминомагнаристов в последующем закрепилось название детей боярских. Все они были полными собственниками земли, которой могли свободно распоряжаться: продавать и покупать, дарить, передавать по наследству, отдавать в аренду. Их владения были вотчинами, сами они — вотчинниками и своеземцами. Доминомагнарист руками рабов, приживалов, наймитов вел обычно собственное, как правило, небольшое хозяйство. Большую часть земли он сдавал, как это называет В.И. Сергеевич, внаем. Между магнаристом и арендатором заключалась порядная, в которой фиксировалась плата за наем. Нередко магнарист предоставлял магнарию-арендатору не только землю, но и скот, зерно и т.п. Крупные магнаристы имели на службе множество людей, часть которых могла составлять его собственную дружину.
Картину существования доминарных и магнарных отношений на Руси до середины XV в., собственно, дают все без исключения работы, посвященные социально-экономическим отношениям этой эпохи. Эти отношения столь существенно отличались от феодальных, что подавляющее большинство дореволюционных историков категорически выступали, как это делал и В.И. Сергеевич, против признания существования в Древней Руси феодализма. Но, совершенно справедливо отказываясь считать эти отношения феодальными, они в то же время не смогли их выделить в качестве особых антагонистических способов производства и соответственно дать им названия. Они ограничивались лишь их описанием. Все советские историки исходили из того, что существуют только три типа антагонистического общества, которые последовательно сменяли друг друга: рабовладельческое, феодальное и капиталистическое общество. Хотя имелись сторонники взгляда на общество Древней Руси как на рабовладельческое, но их было очень немного21. Уж слишком разительно отличалось древнерусское общество от античного. О капитализме в Древней Руси не могло быть и речи22. Оставалось, таким образом, лишь феодальное общество23. Доминарные отношения истолковать как феодальные было трудно, хотя находились и такие историки. В результате за феодальные отношения пришлось выдавать магнарные. Но такая интерпретация по мере накопления данных становилась все более трудной, особенно в отношении первых веков существования классового общества на Руси. Становилось также ясным, что в этот период было множество производителей материальных благ, которые не находились ни в доминарной, ни в магнарной зависимости. Как следствие, появлялись более чем своеобразные трактовки природы общественного строя ранней Руси.
Например, И.Я. Фроянов на основе исследования обширного материала пришел к выводу, что общество Руси X — начала XII в. феодальным не было. Но не являлось оно и рабовладельческим. В результате ему не оставалось ничего другого, как объявить, что общество Руси X — начала ХII в., в котором, бесспорно, уже существовали важнейшие признаки цивилизации — государство, монументальное каменное зодчество и письменность, вообще не было классовым. Оно, по мнению И.Я. Фроянова, было переходным от первобытного общества к феодальному24.
Историки по-разному решают вопрос об институте военной дружины у восточных славян. Одни считают, что он был внутренне присущ восточнославянскому предклассовому обществу. Другие полагают, что этот институт был привнесен варягами (норманнами). Согласно их точке зрения, первые дружины на территории будущей Руси были варяжскими. Пришли они на эту землю извне — из Скандинавии. И лишь затем их состав стал славянским.
Единственно, что не подлежит сомнению: на землях восточных славян существовали и милитархи, и милитии. Бесспорно и другое — стремление милитархов стать во главе вначале великообщин и их союзов, а затем — градообщин и градоволостей. Когда милитарх становился правителем того или иного социоисторического организма, то внутри его начинали сосуществовать две структуры власти: прежние институты (глава великообщины или уже градообщины, командующий народным ополчением, совет старейшин, народное собрание) и милитарх со своими дружинниками (милитантами).
Милитарх стремился подчинить себе старые органы власти, назначить на все должности своих людей, получить всю полноту власти. Прежняя правящая верхушка пыталась сохранить положение, низведя роль милитарха до положения только военного предводителя. Борьба шла с переменным успехом, и исход ее был далеко неодинаков. В большинстве социоров она закончилась победой милитархов. Эти градоволости стали одновременно и княжествами, а милитархи — князьями. Но, как показывает В.И. Сергеевич, даже там двоевластие долго еще давало себя знать.
Процесс окняжения градоволостей шел повсеместно, включая и Великий Новгород. И там посадники стали назначаться князем. Но затем наступил поворот: победили градоволостные институты власти, и в Новгородской земле после событий 1136 г. окончательно утвердился строй, который принято называть республиканским.
Но превращение милитарха в правителя градоволости и тем самым ее трансформация в княжество было только внешним выражением происходящих в Древней Руси процессов. Вместе с политическими изменениями происходили и значительно более глубокие: шел процесс возникновения новых социально-экономических отношений.
Когда милитарх становился подлинным властителем, дальнейшее развитие могло пойти по-разному. Как уже отмечалось, милитарные отношения порождали тенденции движения в сторону как политаризма, так и нобиларизма. Если в северогерманском обществе победила первая тенденция, то в восточнославянском — вторая.
В принципе на Руси могло возникнугь несколько княжеств, которые с самого начала были бы совершенно независимы друг от друга и развивались параллельно и совершенно самостоятельно. Однако в силу ряда причин, на которых нет возможности здесь останавливаться, все восточные славяне оказались в составе одного государства, возглавляемого одним князем. Результатом было сближение всех восточнославянских градоволостей. Вначале градоволостями, тем более градообщинами продолжали управлять прежние власти. Затем постепенно появился институт представителей центральной власти. Когда князь, опираясь на дружину, приходил к власти, то он становился верховным собственником всей земли княжества, а его дружинники — очень своеобразными подчиненными ему совладельцами. Это совладение выражалось в том, что часть податей, которые получал князь с подданных, шла на содержание его дружины.
Затем князь стал отдавать в кормление и одновременно в управление отдельным влиятельным дружинникам те или иные градообщины или даже градоволости. Используя свое положение, кормленщики могли обзавестись вотчинами и стать магнаристами. Князь с тем, чтобы его власть упрочилась, стремился привлекать к себе на службу местных бояр. Последние входили в состав его дружины, но занимали в ней иное положение, чем рядовые дружинники. Дружина князя и раньше была неоднородна, но теперь она окончательно разделилась на младшую и старшую. Младшие дружинники были воинами, жившими вместе с князем и находившимися на его содержании. Старшие дружинники были боярами, несшими службу князю. Одни из приближенных князя стали вотчинниками потому, что были его служилыми людьми, другие были приглашены на службу князю потому, что были вотчинниками. И привлеченные местные бояре тоже могли получать от князя в кормление и управление те или иные подразделения княжества. В результате раздачи земель в кормление дружинникам милитарные отношения дополнились отношениями кормления — алиментарными, но иного типа, чем те, что упоминались ранее при описании политаризма. Таким образом, существует два вида алиментарных отношений, один из которых является своеобразным проявлением политарных отношений, а другой дополняет милитарные отношения.
Если князь имел сыновей, то, когда они входили в возраст, он давал им в кормление и управление те или иные градообщины или градоволости. Святослав, например, дал старшему сыну Ярополку Киевскую землю, Олегу — Древлянскую, Владимиру — Новгородскую. После смерти отца Ярополк убил Олега, а Владимир — Ярополка.
Придя к власти, Владимир посадил старшего сына Вышеслава в Новгороде, Изяслава — в Полоцке, Святополка — в Турове, Ярослав вначале правил в Ростове, а после смерти Вышеслава получил Новгород, Святослав стал править в Древлянской земле, Мстислав — в Тмутаракани, Станислав — в Смоленске, Судислав — в Пскове, Борис — вначале в Муроме, затем в Ростове, Глеб — вначале в Суздале, затем — в Муроме. После смерти Владимира Святополк убил Бориса, Глеба и Святослава. Ярослав, опираясь на новгородцев, в конце концов победил Святополка и тот погиб. Судислав был заключен Ярославом в тюрьму. Мстислав, одержавший победу над Ярославом, стал князем в Чернигове, оставив старшему брату Киев. После смерти Мстислава Черниговская земля оказалась под властью Ярослава. В результате Ярослав стал правителем всей Руси, исключая в определенной степени Полоцк, где княжил сын его умершего брата Изяслава — Брячислав.
Ярослав, как до него Святослав и Владимир, также назначал сыновей правителями отдельных частей своих владений. После его смерти (1054) осталось пять сыновей и внук. Они мирно разделили между собой доставшееся им наследство. В результате на Руси, кроме Полоцкого княжества, появилось еще шесть. Во всех правили потомки Владимира — Рюриковичи, как их принято называть. Сыновья и внуки Ярослава продолжали практику отца и деда. В результате княжества, в которых они правили, после их смерти в свою очередь тоже дробились. Как следствие, Русь становилась конгломератом все большего и большего числа княжеств. К середине ХII в. их было 15, к началу ХIII в. — около 50.
И самый важный вопрос заключается в том, продолжала ли Русь оставаться одним социоисторическим организмом, и тем самым одним государством, или она превратилась в систему вполне самостоятельных социоисторических организмов, вполне независимых государств.
Одни исследователи считали, что и после смерти Ярослава Мудрого Русь продолжала представлять собой достаточно прочную социальную и политическую общность. С.М. Соловьев считал, что в основе единства Руси лежало единство всех правящих в ней князей: все они принадлежали к одному единому роду Рюриковичей, всех их связывали родовые отношения. Эти родовые связи были одновременно и связями собственности. «Князья, — писал С.М. Соловьев, — считают всю Русскую землю в общем, нераздельном владении рода своего...»25. Далее С.М. Соловьев рисует такую картину порядка, существовавшего на Руси: «...Старший в роде, великий князь, сидит на старшем столе, другие родичи, смотря по степени своего старшинства, занимают другие столы, другие волости, более или менее значительные; связь между старшими и младшими членами рода чисто родовая, а не государственная; единство рода сохраняется тем, что когда умрет старший или великий князь, то достоинство его вместе с главным столом переходит не к старшему сыну его, но к старшему в целом роде княжеском; этот старший перемещается на главный стол, причем перемещаются и другие родичи на те столы, которые теперь соответствуют их степени старшинства»26. И другие историки считали и сейчас считают, что князь, занимавший старший стол, т.е. правивший в княжестве, столицей которого была столица исходного княжества, являлся, в отличие от прочих князей, великим князем. Великому князю подчинялись все прочие князья, которых иногда называют удельными, и в этом смысле исходное княжество не исчезало совсем, а продолжало существовать, но только в ином виде.
В.И. Сергеевич в своих работах выступал с резкой критикой подобного взгляда. Специально положение князей и отношения между ними он рассматривал в работе «Князь и вече», которая затем в доработанном виде вошла во второй том «Древностей русского права» — «Князь и вече. Советники князя». Главным принципом на Руси всегда была раздельность владений. Если на Руси от Олега до Ярослава в каждый конкретный отрезок времени правил лишь один князь (да и то не всегда — достаточно вспомнить Мстислава Черниговского), то причина заключалась не в принципе, а в определенных исторических обстоятельствах: в одних случаях (Игорь, Святослав) у князя совсем не было братьев, в других (Владимир, Ярослав) его братья были убиты, умерли или заключены в тюрьмы.
С самого начала дробления Руси все правившие в ней князья были в правовом отношении совершенно равны по своему положению. Они не делились на великих и удельных. Все они владели уделами и соответственно были в одинаковой степени удельными. Все они были совершенно независимыми друг от друга правителями. Никакой князь не имел, согласно существующим нормам, никакой власти ни над каким другим князем. Все отношения между князьями определялись только договорами между ними, в которых они выступали, как правило, в качестве совершенно равных сторон.
Несомненно, что между князьями не было реального равенства. Но дело было совсем не в том, что одни были по родству младшими, а другие — старшими. Главное — князья отличались по силе. Одни располагали крупными владениями, большой дружиной, поддержкой других князей и градообщин, другие всего этого не имели. Не было никаких общих правил занятия князьями столов. Все, в конечном счете, зависело от ситуации и соотношения сил. Стол мог перейти и к старшему брату умершего князя, и к его сыну. Князь мог захватить власть, опираясь на поддержку других князей, мог быть приглашен вечем градообщины. Соответственно князь мог быть смещен со стола и другими князьями, и вечем градообщины.
И С.М. Соловьев, и В.И. Сергеевич абсолютизировали определенные, причем разные, аспекты социального порядка Руси, игнорируя другие. Русские князья действительно образовывали своеобразную корпорацию, которая обладала верховным правом на почти всю территорию Руси. В этом отношении был прав С.М. Соловьев и другие сторонники данной точки зрения. Но они были неправы, когда утверждали, что эта корпоративная собственность Рюриковичей на Русь была нераздельной. Она была раздельной. И в этом отношении был прав В.И. Сергеевич. Но если С.М. Соловьев абсолютизировал корпоративный характер описанной формы собственности, отрицая ее раздельность, то В.И. Сергеевич, наоборот, — ее раздельность, отрицая единство, корпоративность. Но само существование сети договорных отношений между князьями, на которое обратил особое внимание и детально описал В.И. Сергеевич, было свидетельством не только самостоятельности князей, но и зависимости их друг от друга, связанности их друг с другом. На Руси действительно существовала собственность корпорации князей на основную часть ее территории, но эта собственность была разделенной — корпоративно-долевой, корпоративно-персональной.
И такие отношения собственности не были совершенно уникальными, не были достоянием только Руси. Перед нами тот способ производства, который выше был назван нобиларным. Одни существовавшие на Руси княжества были нобилариумами, другие переходными формами от нобилариумов к нобилархиям, третьи — вполне сформировавшимися нобилархиями. Соответственно были не равным по положению и князья: одни были еще рядовыми нобиларистами, другие же нобилархами. Таким образом, на Руси на основе милитарных отношений возникли не политарные отношения, как у северных германцев, а нобиларные. Нобилархии и нобиларисты, как прежде милитархи, давали отдельные части своих владений в кормление и управление тем или иным лицам. Нобиларизм органически сочетался с определенным видом алиментаризма. Поэтому данный способ производства в том его варианте, который существовал в классовом обществе, точнее всего называть нобиларно-алиментарным, или нобилоалиментарным.
Таким образом, в конечном счете, на Руси возникло классовое общество, которое базировалось на симбиозе двух общественно-экономических укладов: нобилоалиментарного и доминомагнарного. Сходным был результат классообразования и в Центральной Европе. В центрально-восточноевропейской зоне центрального исторического пространства утвердилась дуалистическая, симбиотическая, химерная параформация — нобиломагнарная. Своеобразное положение на Руси занял Новгород. Он отличался от остальной Руси не только политическим, но и социально-экономическим строем. Утверждение в нем республики было одновременно и ликвидацией в нем нобилоалиментарных отношений. Новгородская земля не стала нобилархией. Князю, который в Новгороде был не правителем, а только полководцем, выделялись на время, когда он занимал это положение, земли, доход с которых шел ему. Не был нобилархией и отделившийся от Новгорода Псков. Это, в частности, выразилось в том, что долгое время князем в нем был не представитель рода Рюриковичей, а выходец из Литвы Довмонт. Что же касается созданной выходцами из Новгорода Хлыновской республики, то она вообще обходилась без князей.
Сторонники существования на Руси феодализма, не сумев доказать, что отношения землевладельцев и людей, работавших на них, были такими же, что и на средневековом Западе, пытались привести в качестве доказательства правильности своей точки зрения существование в древнерусском и западноевропейском обществе сходных и даже одинаковых социальных институтов. По мнению Н.П. Павлова-Сильванского, такими институтами были, например, патронат-закладничество и иммунитеты, т.е. предоставление судебных и налоговых льгот. Возражая ему, В.И. Сергеевич указывает, что на Западе эти институты существовали примерно в том же виде, что и на Руси, в эпоху вовсе не феодализма, а предшествовавшую ему. Это был не феодализм, а его предвестники. «На Западе, — пишет В.И. Сергеевич, — все предвестники феодализма, с появлением его на свет божий, были им переработаны и в древней своей форме не удержались. Это совершенно естественно и понятно и иначе и быть не могло. А у нас? Совершенно наоборот, никакого перерождения не совершилось. Иммунитеты существуют в XV, XVI и XVII веках, закладничество тоже проходит через всю древнюю историю, до самого Петра. Как же это? Явления, признанные западной наукой предшествующими, у нас оказываются и предшествующими, и сопутствующими, и последующими!»27. Как указывает В.И. Сергеевич, в раннюю эпоху на Западе и на Руси было немало общего, а затем их пути разошлись. И выше мной уже было показано, почему так случилось: на Западе произошел синтез предклассовых отношений германцев и отношений, сохранившихся от римского общества; на Руси, как и в Центральной Европе, такого синтеза не было.
Русь от захвата Олегом Киева (882) до смерти Ярослава Мудрого (1054) была одной милитархией — одним социоисторическим организмом и государством. После смерти Ярослава она разделилась на несколько нобилархий, стала системой нобилархий. В свою очередь эти состоявшие из нобилариумов нобилархии распадались на меньшие нобилархии и тем самым становились системами нобилархий, но уже не первбго, а второго порядка. В процессе дальнейшего дробления могли возникнуть системы нобилархий третьего и даже следующих порядков. Но рано или поздно данный процесс прекращался. Возникали княжества столь небольших размеров, что они были совершенно неспособны к более или менее самостоятельному существованию. Их князья обычно поступали на службу к более могущественным князьям, их княжества входили в состав нобилархий последних, а сами они превращались в служебных, или служилых, князей. Это явление было достаточно подробно описано В.И. Сергеевичем во втором томе «Древностей русского права».
Русь в целом после дробления на множество нобилархий перестала быть социоисторическим организмом и государством. Но и нобилархии не стали подлинными социоисторическими организмами, государствами в точном смысле слова. Возникла ситуация, в одном из аспектов сходная с той, что наблюдалась в Западной Европе в эпоху феодальной раздробленности. Как в нобиломагнарной Руси, так и на феодальном Западе не было полноценных, настоящих социоисторических организмов. В Западной Европе существовала сложная иерархическая структура. Низшим ее звеном были маноры, они же минисеньории и минифеоды. Далее шла лестница медисеньорий (виконтств, баронств, графств, герцогств), которые одновременно (исключая высшую медисеньорию, являвшуюся максифеодом) были медифеодами. Наивысшим звеном была максисеньория, которая уже не была феодом. Она обычно именовалась королевством.
Манор (минисеньория, минифеод), обладая некоторыми признаками и социоисторического организма, и государства, был ни тем и ни другим. Он был субсоциором и субполитией. Не были подлинными социоисторическими организмами и государствами и все высшие звенья иерархической лестницы, включая максисеньорию (королевство). Все они обладали лишь некоторыми признаками социоисторических организмов и государств, выполняли лишь некоторые их функции. Они все были парасоциорами и параполитиями (от греч. пара — около, возле)28.
И на Руси имелись субсоциоры и субполитии. Но ими были не маноры, которые в отличие от Западной Европы в древнерусском обществе не существовали, а нобилариумы. Не существовали на Руси также и медисеньории и максисеньории. Но там были нобилархии и их системы, которые, также как и медисеньории и максисеньории феодальной Западной Европы, были парасоциорами и параполитиями. Это обуславливало определенное внешнее сходство между западноевропейскими феодальными и древнерусскими нобиларными порядками. Из всей иерархии систем нобилархий первоначально парасоциором и параполитией была лишь система первого порядка, т.е. Русь в целом. В последующем развитии парасоциорами и параполитиями становятся системы все более низших порядков, а Русь в целом превращается в местную гнездовую систему парасоциоров. Разногласия между историками в вопросе о времени прекращения существования Руси как единого государства связано с тем, что одни принимают за начало ее распада появление первых нобилархий, другие — утрату Русью в целом качества парасоциора и параполитии29.
17См., напр., Кочакова Я.Б. Города-государства йорубов. М., 1968.
18См.: Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988.
19Ключевский В.О. Боярская дума Древней Руси. Пг., 1919. С. 22, 29; Он же. Курс русской истории. Ч. 1 // Соч. в 8 т. Т. 1. С. 136 и след.
20Подобного рода объединения существовали и в урбополитарных обществах, в частности, у шумеров, майя, йорубов. В подчинении, например, йорубской протоурбополитархии Адо с населеним в 25 тыс. человек находилось 17 городов-государств с общим населением 37 тыс. человек.
21См.: Горемыкина В. К проблеме истории докапиталистических обществ (на материалах Древней Руси). Минск,1970; Она же. Возникновение и развитие первой антагонистической формации в средневековой Европе: (Опыт ист.-теорет. исслед. на материале варвар. королевств Западной Европы и Древней Руси). Минск, 1982.
22Однако были и авторы, находившие в Киевской Руси „ранний русский капитализм", правда, не промышленный, а торговый (см., напр.: Святловский В.В. История экономических идей в России. Т.1. Пг., 1923. С. 8—10).
23Историю вопроса о социально-экономическом строе Руси см.: Свердлов М.Б. Общественный строй Древней Руси в русской исторической науке XVIII—XIX вв. СПб., 1996.
24См.: Фроянов И.Я. Киевская Русь: очерки отеч. историографии. Л., 1990. С. 310—318 и др.
25Соловьев С.М. Указ. соч. С. 56.
26Там же.
27Сергеевич В.И. Древности русского права. Т. 3. Землевладение. Тягло. Порядок обложения. М., 2007. С. 417.
28Подробнее об этом см.: Семенов Ю.И. Введение во всемирную историю. Вып. 3. История цивилизованного общества (XXX в. до н.э. — XX в. н.э.). М., 2001. С. 90—96.
29См., напр.: История России с древнейших времен до конца XVIII века. М., 1996. С. 168.
<< Назад Вперёд>>
