Подсобные предприятия крестьян
О всех этих и подобных им предприятиях можно узнать по данным об обложении их налогами и сборами.
По книге оброчного денежного сбора за 1728-1732 годы в Илимском уезде числилось 254 мельницы (Фонд 75, арх. № 252, лл. 17-43). Наиболее производительными являлись колесчатые подошевные, менее производительными — колесчатые наливные (обычно писали «налевные») и мельницы, действовавшие обычно силой ручьев, так называемые мутовчатые. И сейчас еще можно видеть в Нижне-Илимском и других северных районах такие «мутовки», стоящие на ручьях, иногда по три одна за другой.
Распределение мельниц по владельцам дано в таблице 66.
Таблица 66
В первой четверти XVIII века в Илимском уезде было 280-290 селений, значит, почти каждое из них имело мельницу.
Мельница у д. Березняки на р. Илиме.
Несколько крестьянских мельниц являлись складническими.
Государство облагало все мельницы, кому бы они ни принадлежали. Средний оброк с подошевной мельницы колебался около 94 копеек, с наливной — 26 копеек и с мутовчатой — 16 копеек в год.
Многие крестьяне платили по 6-10 копеек за мутовчатую мельницу. Но имелись и очень крупные по тогдашним временам мельницы. Так, у крестьянина Семена Купрякова на р. Уде в деревне Бурдушной стояла колесчатая подошевная мельница, с которой он платил оброка 6 руб. 60 коп. Киренский Троицкий монастырь за одну из своих мельниц ежегодно вносил в казну 3 руб. 75 коп., Якутский Спасский монастырь за 2 мельницы платил 5 руб. 25 коп.
Такие мельницы мололи окрестным жителям, разумеется за плату, тысячи пудов хлеба в год.
По Илгинской волости в 1731 году облагалось 20 старых и 12 «новопостроенных» мельниц. Весь размер оброка определялся в «восемь рублев с осмушкою», т. е. в среднем по 25 копеек с мельницы в год. По 5 копеек в год платили два крестьянина (один, впрочем, 5 1/8 копейки), 7 человек — от 6 до 10 копеек, 13 человек — от 11 до 25 копеек, 5 человек — от 26 до 50 копеек, 4 человека — от 51 копейки до 1 рубля и один крестьянин, Андрей Солоницын, платил 1 руб. 60 коп. в год. Здесь же имеется пометка, что с посельщика монастыря оброка за мельницу «брать не велено» (Фонд 75, опись 2, арх. № 91).
Об этих мельницах Илгинского острога имеются сказки их владельцев, с указанием рода мельниц, года их постройки и времени работы в течение года (Фонд 75, арх. № 516, лл. 9-14). Всего подано сказок о 30 мельницах, из них 7 оказалось колесчатых и 23 мутовчатых. 9 мельниц были построены за 50-60 лет до времени учета, 4 мельницы — за 10-40 лет и остальные являлись новыми. О 18 мельницах сказано, что они мелют только весной, 6 работало круглый год, по 6 мельницам сведений о длительности их деятельности не дано. Мутовчатые мельницы стояли обычно на ключах и ручьях, но прямо об этом говорится только в 8 случаях из 23. Все 30 мельниц являлись однопоставными — «об одном станке».
Почти о каждой мутовчатой мельнице сказано: «мелет вешней водой, а летом от маловодия и зимою закипает и стоит бес помолу» или — «мелет вешнею и дозжевою водою». Несколько мельниц бездействовало: «обмыло и стоит бес помолу», «обмыло и снесло».
В 1730-1735 годах в уезде было построено 14 новых мельниц (Фонд 75, арх. № 623, лл. 48-53).
Подробный учет мельниц Илимского уезда производится в 1752 году по требованию «в должности эконома-галтера, экономии ж секретаря Иогана Брокмана» (Фонд 75, арх. № 1889, лл. 1-36).
Всего было учтено 273 мельницы, из которых 231 принадлежала крестьянам.
11 крестьянских мельниц являлись складническими, совладельческими: в 9 случаях собственниками мельницы были два хозяина, в одном случае — три и в одном — четыре хозяина.
Из 14 мельниц, принадлежавших духовенству, 8 являлись монастырскими и 6 поповскими.
Средняя величина годового оброка составляла: по колесчатым мельницам 51 копейку и по мутовчатым — 15 копеек.
Мельница на ручье, впадающем в Лену.
Единственная казенная мельница, стоявшая на речке Зырянке, недалеко от Илимска, сгорела в 1754 году по неосторожности мельника. Он живо рассказал, как топил печь, как лег спать, как заметил «чахлеть» и, наконец, как увидел всю государеву мельницу в огне. С тех пор она никогда не восстанавливалась (Фонд 75, опись 2, арх. № 729, л. 58).
Содержательные сказки о мельницах были собраны в 1756 году по Усть-Кутскому острогу (Фонд 75, опись 2, арх. № 781, лл. 55-69).
Вот одна такая сказка, приведенная здесь почти полностью: «Усть-Куцкого острогу деревни Тирской за крестьянином Семеном Мироновым построенная мельница мутовчата... против той деревни на ключу, состоит в окладе, на каждый год [в] тридцати копейках... В ней одне жернова, в ширину 3 четверти, в толщину 3 вершка. Мелют кроме апреля — майя месяцов, ибо в те месяцы подступает с Лены реки спорная вода. И после того мелет в летное и зимное время в сутки... по 20 фунтов, про свой домашной обиход. Постороннего помолу не бывает. А когда бывают в летное время дожди, и как от вешной, так и от дождевой прибылой воды анбар разбирает и сносит в угор». Значит, мельница была разборной, переносной. Далее Миронов рассказывает, как случилось, что он платит за мельницу очень много — 30 копеек, а желал бы платить 15 копеек. Он признает свою ошибку, когда при предшествующем опросе согласился платить 30 копеек — «и то учинено им несмыслом, но просто[то]ю ево и беде. От таковаго многаго положеннаго оброку несет немалую против протчих мельнишных владельцов тягость. При том же имеется на оном ключу, выше ево мельницы по тому ключу, еще две. А когда потребно молоть... то бес протчих владельцов воды спущать невозможно и мелют все одною водою обще, что те мельницы отстоят между ими расстоянием сажени по 3 и 4... Ежели что против вышеписаннаго показал ложно или утаил, за то б повелено было учинить по указом, чему будет достоин. В том, под лишением живота своего, и подписался».
Несмотря на ручательство животом за верность даваемых Мироновым сведений о своей немудрящей мельнице, его показания были проверены.
К сказке добавлено: «И по общему свидетельству явилось против вышеписанного по скаске упоминаемого владельца Миронова имянно».
Всего таких сказок 35. Указанный Мироновым случай размещения звена из 3 мутовчатых мельниц на одном ручье не был единственным. Воды ручья Маркова вращали мутовки 6 мельниц, на речке Межевой стояло 5, на Мельничном ручье — 7 или 8 мельниц.
Крестьяне платили за 35 мельниц 6 руб. 20 коп. оброка в год, т. е. в среднем по 17-18 копеек за мельницу. Уже размер обложения свидетельствует о мелких размерах мельниц Усть-Кутского острога. И действительно, в волости не было ни одной колесчатой мельницы. На каждой мутовке имелось только по одной паре жерновов по 9-15 вершков в поперечнике, по 1 ½-5 вершков высоты. В течение всего года действовало лишь 2 мельницы; в отношении 11 мельниц сказано: «в зимное время закипает и стоит впусте». Слово «закипает» означает выход воды на поверхность льда при промерзании ручья до дна. Наплывающая снизу на лед вода превращается также в лед и таким образом на ручье намерзают наплывы или шапки неровного льда. О пяти мельницах замечено: «Мелют одною весною з гор текущею снежною и дождевою водою».
О производительности мукомольного хозяйства Усть-Кутской волости данные имеются по 30 мельницам из 35: по 20 фунтов в сутки размалывало 14 мельниц, до 1 пуда — 10 мельниц, по 2 пуда — 3 мельницы и по 3 пуда — две. Одна же мельница давала в сутки только 10 фунтов муки.
Данные эти следует признать преуменьшенными; при такой производительности все мельницы волости могли давать в сутки 30 пудов муки. А населению волости в год требовалось около 15000 пудов. Ясно, что 30-пудовый суточный размол не мог бы покрыть даже самых скромных потребностей населения волости в муке.
Есть основание предположить, что производительность мельниц была в действительности раза в 2-3 выше, чем показанная в крестьянских сказках.
Предположение о более высокой производительности мутовчатых мельниц не колеблет нашего представления о них, как о чисто потребительских, в подлинном смысле слова — мелких заведениях крестьян.
«...а хотя которые хлебные мельницы и имеются — и то мутовчатые, а иные и колещетые — и те ж малые. Построены на небольших водах, на ручьях и ключах, на иловатых местах и на песке, а не на плотине. И ежегодно почти разваливаются», — так отвечала в 1760 году Нижне-Илимская слобода на один из пунктов, предложенных Академией наук (Фонд 75, арх. № 2591, лл. 124-131).
В 1763 году происходила переоброчка оброчных статей, ставившая целью повышение обложения деревенских предприятий. По Нижне-Илимской слободе был пересмотрен размер обложения по 12 мельницам. Как это производилось, можно показать на примере обложения мельницы крестьянина Ивана Попова из деревни Подпорожной. Он заявил, что молол примерно по 2 пуда в сутки, всего за год до 730 пудов; за помол брал по деньге с пуда1. Значит, весь доход составлял 3 руб. 65 коп. в год. На разные починки и поделки, по его словам, уходило 1 руб. 15 коп. «За тем росходом наличного доходу 2 рубли 50 копеек». В оброк полагалась 1/10 часть дохода, т. е. в данном случае 25 копеек. А платил Попов 19 копеек в год (Фонд 75, опись 2, арх. № 993, лл. 115-126). Подобные расчеты, проделанные по 12 мельницам, позволили казне увеличить оброк с 2 руб. 44 коп. до 2 руб. 94 коп. Понятно, что крестьянин не был расположен показывать действительную производительность его мельницы и доход от нее.
Переоброчка всех статей по Илимскому уезду, законченная в 1765 году, довольно заметно увеличила обложение населения и, конечно, в первую очередь крестьян. Размер оброчных платежей до переоброчки и новое обложение, произведенное по указу Сената от 15 декабря 1763 года (Фонд 75, опись 2, арх. № 1079, л. 9), показаны в таблице 67.
Таблица 67
Всех крестьянских мельниц в 1768 году по Илимскому уезду насчитывалось 381, но из них 70 сгорело или было снесено водой (Фонд 75, арх. № 3088, лл. 565-582).
В 1769 году число их возросло до 393 единиц.
После преобразования Илимского уезда в Киренский в ведении нижнего земского суда осталось 169 мельниц, из них 45 колесчатых и 100 мутовчатых. Остальные 24 мельницы, вероятно, были мутовчатыми (Фонд 9, арх. № 176, лл. 140-144).
Как следует из приведенных сведений о мельницах Илимского уезда, подавляющее число их являлось мелкими подсобными заведениями крестьян. Но в то же время около 1/5 части мельниц обслуживали и посторонних помольщиков. Ясно, что владельцы их — монастыри, духовенство и зажиточные крестьяне — извлекали от своих предприятий некоторый нетрудовой доход.
Учет кузниц, произведенный в 1728 году, видимо, не отличался полнотой. Всего по Братскому острогу было обложено тогда оброком только 6 кузниц, и хозяева платили за них лишь 1 руб. 05 коп., т. е. по 17-18 коп. в год за кузницу (Фонд 75, арх. № 252). Илимская воеводская канцелярия в 1736 году сообщила в Иркутск о числе кузниц и размерах их обложения по 11 волостям. Всего оказалось 25 кузниц, из них 20 крестьянских и 5 монастырских. Общая сумма оброка составляла 2 руб. 43 коп., т. е. по 10 копеек с кузницы в год, с колебаниями платежа от 5 до 20 копеек (Фонд 75, арх. № 623, лл. 48-53). По учету 1752 года в уезде насчитывалось 34 кузницы.
За 1730-1735 годы было обложено по 11 волостям 27 кожевен, из которых 16 принадлежало крестьянам, 6 — посадским, цеховым и «жителям», 3 — монастырям и 2 — служилым людям. Общий размер годового оброка составлял 13 руб. 50 коп., в среднем по 50 копеек в год с кожевни. Наибольший оброк достигал 1 рубля, а наименьший — 10 копеек в год с кожевни (там же). По учету 1752 года в уезде насчитывалось 28 кожевен.
О промыслах крестьян имеются обрывочные сведения, свести которые в удобные для обозрения таблицы нет возможности.
Поскольку весь Илимский (в конце XVIII века — Киренский) уезд лежал в зоне тайги, многие неземледельческие промыслы илимских крестьян относились к обработке и использованию дерева. «А состоит оной (лес) в близости, с протяжением по хрептам, неизмеренно, а неизвестно сколько ево».
В сообщениях мирских изб, посланных в киренский нижний земский суд в 1798 году, имеются краткие указания о разных промыслах крестьян (Фонд 9, арх. № 169): «И сверх земледелия и скотоводства занимаются рукоделием — домов, мелких лоток и посуды деревянной» (Чечуйская волость), «занимаются крестьяне Подымахинской слободы и Казарочной деревни рукоделием ходовых судов и мелких лодок постройкой». Крестьяне Криволуцкой волости «занимаются промыслом разных зверей и наймуются в работы на слуденыя промысла и на сплавку в Якутск на барках, на восках и лотках». Усть-Кутская мирская изба сообщила: «а рукоделия никакого не имеют, кроме строюших барок и павосков, и то п о реткости». Верхне-Илимская мирская изба писали: «И сверх земледелия занимаются крестьяне рукоделием: холстами, лотками и промыслами зверинными и белечьими».
Другие промыслы и занятия, подпадавшие под обложение оброком, встречаются как единичные явления. Крестьянин Панов платил с хмелевого острова в Кежемской слободе 35 копеек в год, с зимовьев на волоках взималась в казну плата с трех содержателей. Сохранилось еще в середине XVIII века обложение ледокола и водопоя, сумма платежа с которых составляла только 3 руб. 40 коп. в год. Крестьянин Алексей Дубровин с извоза товаров мимо Падунского порога платил 6 руб. 23 коп. ежегодно (Фонд 75, арх. № 1889).
Как курьез можно отметить существование в Илимском уезде сбора «с точильного и брусеного камня», который платил крестьянин деревни Тарасовой Орленской слободы в размере 40 копеек в год.
В рассматриваемое время облагались оброком также «мыльни», своего рода торговые бани, принадлежавшие некрестьянскому населению. Так, в 1736 году посадские платили за 3 мыльни 80 копеек в год. По наиболее полному учету бань за 1752 год церковнослужители платили оброк за 13, служилые люди — за 58 бань, и посадские — за 3 «мыльни».
Все эти сборы зародились еще в XVII веке и, потеряв в XVIII всякое значение, были, наконец, упразднены при Екатерине II.
1Казна платила крестьянам за помол по 1/4 копейки за пуд.
<< Назад Вперёд>>
