В. Ковтун. Леденящий зной Шарджоя
Здесь день летит стрелой,
И леденящий зной.
Хочу скорей домой...
(Из песни 7 отряда)
Начало
Мне повезло с самого начала. Во второй роте, где собрались одни рязанцы, было вакантное место командира 4-й группы. Командиром роты был Деха Щербаков, а взводными Химов, Лавриенко и Трофимов, которых я прекрасно знал с училища. По уровню подготовки мы превосходили все остальные подразделения отряда, укомплектованные «приемными детьми спецназа». Многие из них, к сожалению, не только не умели, но и не хотели воевать. Через несколько месяцев в штат рот разведки ввели должность заместителя командира. Из Газни к нам в роту приехал Костя Кожмяков, выпустившийся в 1980 году из известной девятой роты.
Прибывший в отряд начальник штаба ТуркВО генерал-лейтенант Гусев дал нам на обустройство месяц. Для охраны нашего расположения из Лошкаргаха прибыл батальон десантников. Спустя несколько месяцев Федорова сняли. На его место прибыл Лихидченко из 173 отряда. С ним дело пошло, хотя он был перестраховщик жуткий. Всю «войну» нашего отряда планировал замкомбата Женька Сергеев.
Выходить мы начали сразу, пытаясь работать в окрестностях. Духи там были абсолютно непуганые. Самый первый результат дал Алик Алабергенов. Вторая группа 1-й роты захватила в засаде несколько стволов. Наш отряд стоял под горкой, за которой проходила дорога. Духи там ходили запросто. От расположения отряда место засады находилось в трех километрах. Ночью он забил там «барбухайку».
Первые полгода мы так и работали в окрестностях. Уходить в даль не было смысла, когда духов и под боком, хоть отбавляй. Результаты, правда, были не очень большие: два—три автомата, пара мин. Месяца через три стали выходить на броне. Самое странное было в том, что духи никак не могли поверить в то, что мы представляем собой реальную опасность для них. Были случаи, когда они, как капелевцы, ходили в психическую атаку с автоматами наперевес на... броню. Кто победил, наверное, объяснять нет нужды.
Примерно через шесть—семь месяцев мы завершили оборудование нашего аэродрома. Отряду были приданы четыре вертолета Ми-8 и столько же Ми-24. Использование авиации позволило существенно увеличить радиус действий наших групп.
Все боевое становление наших групп проходило под надзором заместителя командира отряда. Сергеев — истинный фанат спецназа. Практически на все облеты и на многие выходы с группами он ходил сам. Под его руководством мы отрабатывали и совершенствовали нашу тактику.
Вся эта предварительная работа не замедлила сказаться через шесть месяцев. Результаты повалили, как из рога изобилия.
Поскольку район был действительно непуганый, для того чтобы добиться в засаде результата, нужно было просто этого хотеть и не лениться выполнять элементарные правила маскировки. Это соблюдали далеко не все.
Тот же Алик Алабергенов, находясь на дневке с группой, допустил непростительную халатность. Первые боевые потери были в его группе. Группа занимала круговую оборону. Все тройки какого дились на своих позициях и... спали. На одну из троек вышло пятеро духов. Они тоже не сообразили, что сонных нужно просто зарезать, начали стрелять. Остальные разведчики тоже проснулись и всех пятерых завалили.
Вообще, вопреки расхожему мнению о том, что афганцы — великие воины, у меня такого впечатления не сложилось.
Новогодний подарок
В Новогоднюю ночь на 1986 год, поздравив бойцов, мы сели своей компанией встретить праздник. Сидели у переводчиков. Скоро подошел и Женька Сергеев. На столе даже откуда-то появилось шампанское. Потихоньку празднуем. На алкоголь не налегаем, мне завтра с группой высаживаться. Вдруг заходит старшина роты: «Вы что, товарищи офицеры? Батальон уже построился!». Выходим и видим, что действительно батальон уже стоит. Я встал в строй своей роты и негромко спрашиваю у своего заместителя, Гены Коринца, которого привез из Крыма: «Что случилось?». По тому, как он вздохнул, я понял, что ЧП у нас. Помолчав, он сознался: «Брагу у нас нашли».
Лихидченко любил раздуть из мухи слона. После того как распустили солдат, оставили нас и еще раз «повозили мордой об стол».
После этого я подошел к Коринцу и сказал: «Гена, вернемся с выхода, если результата не будет, всем конец, а тебе особенно». Естественно, что после этого вся группа не только прилагала все усилия для выполнения задачи, но и, наверное, молилась, чтобы был результат. Бог услышал их молитвы. Высаживал нас под Калатом ротный. Это был период, когда результаты в батальоне были небольшие и случались нечасто. Зимой всегда наступал спад боевой активности у духов, и, как результат, у нас.
С места десантирования до дороги мы шли километров восемь. Дорога была в низине. Поэтому спускаться я не стал. Было часа два ночи. Морозец градусов десять. Обхожу своих. Никто не спит. По такому холоду не до сна. Все в инее, как Деды Морозы.
Наблюдаю в БН и вижу — идет машина. Как потом выяснилось, «Татра» с большой фурой. Я командую: «К бою!». И через несколько минут моя группа уже залегла у дороги. Взяли машину легко. Охраны было всего восемь человек. В машине оказалось тридцать пять PC, боеприпасов огромное количество. Сто с лишним стволов одних и сто с лишним других.
Доложили в отряд. Комбат приказал весь результат забрать в батальон.
Прилетел Володя Трофимов, недавно назначенный ротным, и удивил меня вопросом: «А ты как здесь оказался? Я думал ты никуда не пойдешь». Он, видно, так и «воевал» до того, как стал ротным. Вертушки летали несколько раз, а мы дожидались нашей очереди эвакуации. Это был первый крупный результат.
По прибытии в отряд довольный комбат приказал начальнику Штаба оформить на мое имя представление на «Знамя». (Его я так и не получил.)
Результат, за который ничего не дали
Довольно большой результат дала моя группа в феврале 1986 года. Как раз в это время к нам в батальон пришла из Кабула большая колонна с продовольствием, которую, по обыкновению, сопровождали танки и БТРы. Сергеев задумал выйти на границу нашей зоны ответственности под прикрытием колонны. Шли ночью. В мою группу входило 16 человек. Мы двигались на двух «брониках» роты минирования впереди, изображая головной развед-дозор и проверяя дорогу. Пехота шла довольно шумно. По дороге нашли несколько мин и тут же реализовали их. Проходящим мимо декханам, которых тут же обвинили в том, что это их закладка, привязали найденные мины на голову и рванули. Как я понял, это у них было в порядке вещей.
Мы десантировались на стыке нашей зоны и зоны Газнийского отряда в 75 километрах от ППД. Метрах в пятистах от дороги находились развалины, где мы укрылись. Развалины были довольно старые и подозрения вызывать не должны. Когда взошла луна, мы двинулись к намеченному нами караванному маршруту духов. До него было километров пятнадцать. Местность была сильно пересеченная, и поэтому шли всю ночь. До горной гряды оставалось еще километров восемь. Местность вокруг была довольно безлюдной. Дневку организовали в мандехе, выставив сверху наблюдателей. Только раз, километрах в пяти от места нашего расположения, проехал на ишаке какой-то афганец.
С наступлением темноты двинулись к дороге, до которой было еще три—четыре километра. Наблюдая на марше в ночной бинокль, я вдруг заметил нечто, напоминающее туман, выползающий из распадка в горной гряде. До гор было довольно далеко, и я не сразу сообразил, что это пыль от идущих за горкой машин.
До дороги оставалось еще с километр, когда духи, подавая какой-то сигнал друг другу, перемигнулись фарами. Здесь мне стало все ясно. Группа была подготовлена довольно хорошо. Я просто напомнил, кто в какой подгруппе, и мы ускоренным шагом пошли к дороге. На дороге показался автомобиль. Мы упали и заняли позицию метрах в восьмистах от дороги в сухом русле. Головной дозор на «Симурге» проследовал, ничего подозрительного не заметив. От него до основного каравана было еще километра три. Как только он прошел, мы поднялись и броском выдвинулись к дороге. Залегли в мандехе метрах в тридцати—пятидесяти от дороги. Нам здорово повезло, что три грузовых автомобиля следовали довольно кучно. Расстояние от первой до замыкающей машины было метров двести. Сразу стопорнули первую и последнюю машины. Вся охрана из человек шестидесяти—семидесяти ехала на второй машине, поэтому они сразу же попали «под раздачу». Ночь была очень светлая. В свете луны мы расстреливали духов, как в тире. Всего потом насчитали пятьдесят пять или пятьдесят шесть человек убитыми. Сопротивления они почти не оказывали.
В процессе боя меня вдруг осенило, и я приказал старшим троек из гранатометов не стрелять. Как потом оказалось, я был прав. Сорокафутовые фуры «Мерседес» были загружены под завязку: реактивных снарядов около 800 штук, примерно 1500 итальянских противотанковых мин. Я затрудняюсь представить, что было бы, если бы все это стало взрываться. Бой длился не более двадцати минут. Было два часа, когда я передал в батальон: «Остановил три «коробочки», у меня никаких цифр нет. Жду дальнейшего развития событий».
Закончив сеанс связи, я провел перегруппировку. Людей растянул по фронту, а поскольку для прикрытия тыла сил уже не оставалось, я поставил там мины МОН-50 и ОЗМ-72 на растяжку. Уходя, мы все это рванули.
По результатам досмотра захваченных трофеев, можно было предположить, что это перемещалось какое-то формирование моджахедов. Помимо оружия и боеприпасов в машине было и барахло. Ближе к утру духи стали проявлять какую-то активность. Со стороны гор в нашем направлении было сделано несколько пусков реактивных снарядов, но довольно не прицельно.
Утром группу эвакуировали вертолетами. Сергеев прилетел лично. Для начала обругал за неточные координаты, а потом тут же поздравил. Перед уходом мы все это выгрузили из машины. Оказалось больше сотни единиц стрелкового оружия. Их погрузили в вертолеты. Остальное сложили в штабель, включая трупы душманов, сфотографировали и, улетая, заминировали минами-ловушками. Через пару дней на облете наблюдали результаты. Судя по всему, рвануло солидно.
За этот результат я тоже ничего не получил. Контрразведчик отряда, как и обещал, завел на меня уголовное дело за расстрел, якобы мирных, афганских граждан. Он имел на меня зуб за то, что я послал его, когда он предложил мне «стучать».
Без связи
Все началось с того, что начальник связи отряда Женя Дурнев решил обслужить машины связи в то время, когда несколько групп находилось на выполнении боевых задач. Было это 18 апреля 1986 года. Дата хорошо запомнилась, поскольку это день рождения моей старшей дочери. Тогда была развернута охота за «Стингерами».
С группой в составе 18 человек я был выброшен в довольно «веселый» район. Вокруг одни горы и между ними петляет очень накатанная дорога. До нее от места десантирования с вертолетов мы шли около десяти километров. Следов на таком ландшафте не остается. Увидев ее, я сразу подумал, что место это хлебное и результат должен быть.
Моя группа заняла три горки на расстоянии от дороги примерно полтора километра. Но прошло уже три дня, а каравана не было. Воевали мы уже год, опыта было достаточно. По всем разведпризнакам, духи готовили проводку крупного каравана. По дороге сновали то мотоциклисты, то «Симурги», то пешие группы духов. Горная гряда в районе границы с Пакистаном заканчивалась, и виден был кусок долины на его территории. Там мы которую ночь наблюдали свет фар нескольких автомобилей. Явно там что-то готовилось.
У всех перед глазами стояли «Стингеры», так нам командование заморочило ими голову. Наблюдая такую подготовку, я надеялся, что именно их и повезут. Сидели в горах, как мыши. Но вокруг нас не появлялся никто. На третий день, часа в четыре дня пошло крупное формирование моджахедов, общей численностью человек сто пятьдесят. Они двигались вдоль дороги в линию колонн. Увидев это, я подумал про себя, что если пройдут, то будет круп-
ный результат. Но может быть и бой. Вышел бой.
Духи шли широким фронтом, проверяя окрестности. Между со колоннами было метров сто пятьдесят—двести. Вооружены были прекрасно. Одна из групп направилась на горку, где сидели мои разведчики. Завязался бой, в котором духи сразу потеряли человек десять. Они явно не ожидали такого расклада и отошли. Перегруппировавшись, вся эта армада развернулась и пошла на них. Мы ударили духам во фланг. Поскольку позиции были хорошо подготовлены, выкурить нас было не так просто. Но и духи выбрали довольно грамотную тактику. Первая волна идет. Мы открываем огонь. А снайперы духов, находящиеся сзади, начинают давить наши огневые точки.
В течение боя подъезжали машины, доставлявшие подкрепление, боеприпасы и оружие. Поняв, что мы находимся на трех высотках, часа через два они подтянули три ДШК, каждый из кото- рых «окучивал» «свою» отдельную горку метров с восьмисот — километра. Духи попытались совершить обход и взять нас в кольцо, прижав плотным огнем. Но мы открыли огонь из подствольных гранатометов. Очень эффективно работал АГС-17, но спустя некоторое время в него попала пуля.
Особенно интенсивный огонь был на высоте, где духи обнаружили разведчиков в самом начале. Там бойцы в последние моменты боя отстреливались сигнальными ракетами. Почти все оружие было выведено из строя при попадании в него пуль противника. Бой длился пять часов. Связи с отрядом не было.
Удалось связаться с Кандагарским отрядом, те в свою очередь передали в Кабул на «Экран», а оттуда уже позвонили в батальон: «Вы что, спите? У вас группа четыре часа ведет бой!». После этого к нам вылетели вертушки. В бою погиб рядовой Борисов из Рязани и практически все были ранены. Но и духам досталось не слабо.
С группой увязался парторг отряда Сиваков, в надежде «на халяву оторвать орденок». Но когда начался бой, он не высовывался и только заряжал мне магазины. Он — единственный, кто не получил ранения.
Спустя пять часов над нами появились вертушки и «Грачи». Стали наводить их. Духи в бою потеряли командира и нескольких китайских советников, которые пытались руководить боем. То, что это было именно так, подтвердили захваченные нами документы. Это сыграло важную роль. Утратив руководство, духи поспешно стали отходить неровными колоннами и вскоре бой стих. Вдогонку я послал им пару «Шмелей» и, пока доставал, пострелял из пулемета.
Было начало десятого ночи, когда все стихло. Я связался со своими по радио, и получил от сержантов доклады о потерях и количестве выведенного из строя оружия. Держаться еще было можно. Отдал распоряжение об оказании помощи раненым. Борисову помощь была уже не нужна, но был еще один тяжелораненый, которому пуля, видимо, рикошетом, попала в позвоночник и застряла. Несмотря на это, он выжил. Летчики, прибывшие к нам на помощь, сообщили мне по радио, что договорились висеть над нами всю ночь, на всякий случай. Но я сказал, что это лишнее. Поскольку связь восстановлена, я всегда смогу, в случае чего, их вызвать. На том и порешили.
Эвакуировали нас утром. После доклада и сдачи оружия я, не откладывая на потом, пошел и «отметелил» начальника связи. Парторг, правда, кричал, что выгонит его из партии. Но я в это плохо верил и решил, что меры моего воздействия, на которое я имел полное моральное право, будут намного эффективнее. Замполит потом пытался подать на парторга представление к награде, но я, как командир группы, отказался его подписывать.
<< Назад Вперёд>>
