А. Хамзин, Г. Должиков. Охота за спецназом
Ротный 3:
Кандагар и прилегающая к нему кишлачная зона никогда не контролировались официальной властью. Днем, когда на улицахвыставлялись советские посты и проводились наши колонны, в городе еще можно было видеть признаки этой власти, работали офицеры и солдаты правительственных войск. Ночью же там безраздельно хозяйничали «духи» из одной крупной группировки, базировавшейся в 15—20 км западнее Кандагара в мощном укрепрайоне.
В начале октября хадовцы обратились к нашему командованию за помощью в уничтожении этой группировки. Выбор комбата остановился на моей роте. Общее командование отрядом было
поручено майору Удовиченко, а меня назначили его заместителем.
Мы решили встретить «духов» в 4—5 км от Кандагара в заброшенном кишлаке. Пройти мимо него они не могли — дорога была единственной. О дате выхода мы не говорили никому.
23 октября через Кандагар прошла внешне обычная колонна - два затянутых тентом «Урала» в сопровождении двух БТРов. Едва успевшие проскочить по светлому времени, машины остановились на ночь на первом под Кандагаром посту советских войск. Духовские наблюдатели, если они и сидели на окрестных горочках, вряд ли могли что-нибудь заподозрить. Таковы были общие правила для всех наших колонн. Лишь с наступлением темноты начались превращения. Из кузовов машин выбрались разведчики.
Несмотря на небольшое расстояние (7—8 км), до места засады шли почти четыре часа. Особенно опасно было головному дозору. Земля в том районе буквально нашпигована минами — и своими и чужими. Двигаться приходилось, руководствуясь каким-то особым чутьем, по крутым склонам, по неудобным участкам, где минировать никому в голову не придет.
К полуночи вышли на последнюю горку. За ней лежал кишлак Кобай. Еще два часа ушло на прочесывание. И только потом лейтенант Саша Т. с группой в 20 человек остался прикрывать нас на этой горке. А мы с майором Удовиченко и восемнадцатью разведчиками спустились в кишлак, заняли два домика на окраине, между которыми шла дорога. План казался нам неплохим: бесшумно снять духовские дозоры, огнем уничтожить основные силы моджахедов, а затем уйти под прикрытие группы Саши Т. Рассвело в начале шестого. Прошло еще около полутора часов, прежде чем мы увидели первых людей с автоматами за плечами.
Я подтолкнул разведчика-таджика: «Наймов, действуй!».
Он и наводчик из ХАДа вышли из укрытия, приблизились к духам, по-афгански пригласили их подойти поближе к домику. В мгновение ока эти двое были сбиты с ног, обезоружены и связаны. То же самое проделали со второй и третьей парой разведчиков врага. Но при обезоруживании следующего дозора один из «духов», заподозрив неладное, сорвал с плеча автомат и дал очередь.
«Зеленка» ощетинилась вспышками. Еще не зная нашего точного положения, «духи» били наугад. На звук только что прогремевшей очереди. Оказалось, они охотились за нами. Уже несколько ночей дежурили в этом районе, перемещаясь по кишлакам в поисках места нашего выхода. Но это стало известно нам значительно позже. Наймов вместе с наводчиком из ХАДа кинулись к проезжающему трактору с прицепом, чтобы подогнать к группе и увезти ее под спасительную защиту горочки.
«Уходим! Быстрее! Все за мной! Пленных с собой». Перед разведчиками — сплошная стена свинца.
Первым упал Бахдыр Наимов. Я понял, что дальше бежать бессмысленно. Надо возвращаться. Группа, едва выскочив из домов, прижалась к глинобитным дувалам. «Духи» сосредоточили огонь на Наимове и наводчике. Они лишь часто вздрагивали. Их подбрасывало пулями, рвавшими плоть.
Бой развивался стремительно. Лавина душманов, черных от загара, потных, с заросшими лицами, хрипло, возбужденно дышавших, с криками «Аллах акбар!» вырвалась из-за дувалов на открытую площадку, бросилась на нас. Огонь восемнадцати стволов был страшен. В той мясорубке невозможно было прицелиться. Спецназовцы просто водили автоматами по беснующемуся в десятках метров людскому месиву. Внутри его рванули две Ф-1, поднимая пыль и какие-то ошметки. Через несколько минут атака захлебнулась. Мы заняли круговую оборону, отвечали короткими очередями, когда увлекшиеся стрельбой «духи» неосторожно высовывались из-за дувалов. Их огневая подготовка продолжалась минут пятнадцать. Сквозь треск очередей раздался гортанный крик, по которому «духи» снова бросились в атаку, на этот раз охватывая нас полукругом. Наша «карманная артиллерия» работала четко. Каждый из разрывов ручных гранат укладывал на землю по три- четыре человека из атакующей цепи.
Мы дрались с яростью обреченных, с мыслью погибнуть, но не... Впрочем, моджахеды не брали спецназовцев в плен. Если захватывали раненых, то подвергали мучительному растерзанию на месте боя. Известно, как расправились с ранеными асадабадского батальона спецназа в начале 1985 года. Пришедшие из кишлака подростки, женщины, старики выкалывали ножами им глаза, отрезали половые органы, разбивали мотыгами головы.
К нашему дому удалось подобраться только троим. Они затаились за стеной вне зоны видимости. Остальные «духи», потеряв человек тридцать, откатились за ограду сада. В проеме показался «дух», бросил гранату. Я тут же срезал его короткой очередью. От осколков гранаты спасло, видимо, тело «духа». Не дожидаясь таких же подарков от оставшихся «духов», один из разведчиков подобрался к двери и, высунув руку, бросил наружу «эфку».
Мы перепрыгнули через труп и одновременно ударили из автоматов в противоположные стороны, стоя спина к спине. С двумя оставшимися «душками» было покончено. Вернувшись в дом, я услышал, что ранен Колесников. Он стрелял из пулемета, когда пуля прошила ему насквозь часть живота чуть ниже легкого. Чувствовал он себя на удивление хорошо. Валера Лобов, наш санинструктор, перевязал рану, вколол промедол и хотел оттащить его от окна. Но Витя отказался и остался у пулемета.
Ротный 2:
У соседней подгруппы, которую возглавлял майор Удовиченко, дела обстояли значительно хуже. Группа закрепилась в небольшом доме Г-образной конфигурации. Первыми же попаданиями гранат из РПГ была разрушена торцовая стена и часть крыши. Дом стал простреливаться насквозь. Разрывом гранаты оторвало руку пулеметчику. Но сам солдат будто не заметил этого. Он просил подать ему РД с лентами к пулемету. Кровь быстро вытекала из развороченного плеча. Остановить ее не было возможности. Врач не мог даже поднять головы, гранаты взрывались одна за одной.
Вид умирающего пулеметчика подтолкнул Удовиченко к быстрым, решительным действиям. Он закричал разведчикам, чтобы те отходили к дороге, но его команду сразу выполнил только находившийся рядом старший лейтенант Чекин. Выпрыгнув из дома через проломленную стену, он и Удовиченко пробежали 50 метров и залегли между холмиками на кладбище. Оттуда хотели прикрыть отход остальных разведчиков. «Духи» сосредоточили на них огонь. Почти сразу же оба офицера были ранены — майор в грудь, а врач в плечо. Они уже не видели, как разведчики подгруппы последовали их примеру. Первые трое, выскочив из-за укры- Ц| тий на открытое место, не смогли пробежать и 30 метров, были тут же убиты.
Радист, рядовой Ожомок, понял, что бежать нельзя, но было уже поздно. В него попало сразу несколько пуль, но у парня хватило сил доползти до стены и еще два часа выходить на связь с командиром роты. Силы оставляли его. Остальные трое разведчиков вернулись в дом и организовали круговую оборону, соорудив из тел пленных, которые погибли от пуль своих же, подобие бруствеpa со стороны пролома в стене. Но это сооружение слабо уберегало их от огня душманов. К середине дня все были тяжело ранены. Продержаться до прихода помощи смог только один из них.
Ротный 3:
На связь вышел Саша Т., затаившийся со своей группой в загоне для скота у основания горки. Он уже сообщил о бое в батальон. Там начали готовить вертолеты и броне группу нам на помощь.
— Саня, сообщи о потерях, и что «вертушки» здесь бесполезны, пусть шлют броню, а с воздуха смогут помочь только «грачи» (Су- 25). Командование беру на себя.
— Давай, Анвар, мы к вам подойдем.
— Саня, по открытому не сможете. Пока сидите тихо, не показывайте себя. А мы попробуем отбиться.
Душманы подтащили к дувалу два безоткатных орудия, крупнокалиберный пулемет ДШК. Разбежались по флангам снайперы, напротив нас стали собираться гранатометчики.
В организации боя явно чувствовалась опытная рука.
Готовиться к осаде стали и мы. Набили опустевшие автоматные магазины, пулеметные ленты, выложили перед собой гранаты. Я заметил, что Коля В. достал гранату, обтер об одежду и сунул в карман куртки. Я положил Коле руку на плечо. Он повернулся.
— Товарищ старший лейтенант, это на крайний случай.
— Молчи, Николай, может, до этого не дойдет.
Эта граната Коле не пригодилась. Он погиб раньше. Для себя я приготовил пистолет, привязал его на стропе к поясу.
8.45. Первые выстрелы из безоткатки выбили куски глинобитной ограды загона для скота. Затем «духи» стали методично разбивать стены и куполовидную крышу нашего укрытия. Уханье безоткатного орудия перебивалось таканьем ДШК, а чтобы нам было совсем нескучно, во все окна и двери с трех сторон долбили одиночными снайперы, не давая ни высунуться, ни поднять головы.
Во время очередного штурма нам с Сашей Серендеевым и Сергеем Пановым снова пришлось драться с «духами» практически врукопашную. Я как-то особенно ясно услышал автоматную очередь совсем рядом, развернув ствол, увидел стреляющего в меня «духа», почувствовал резкий удар по правому предплечью. «Духу» повезло меньше. О нем позаботился Панов.
Санинструктор Валера Лобов вспорол рукав, повторяя: «Не смотри сюда, не смотри, не надо». Опытный, обстрелянный Валера знал, что вид своих ран сил не прибавляет. Но я удержаться не смог. Выходное отверстие в 6—7 см, желто-белые осколки кости, яркая кровь, толчками изливающаяся из раны. Валера быстро перевязал, наложил жгут, вколол два промедола. Жить, кажется, стало легче.
Подошли штурмовики Су-25, запрашивая на подходе «Землю». Я ответил: «Воздух, я — Герцог, нахожусь в двух домах на северной окраине кишлака Кобай, обозначаю себя дымом.
— Видим, дорогой. Наводи.
— Работайте 50 метров южнее, западнее, восточнее меня триста—четыреста метров южнее и восточнее ДШК.
— Так близко не сможем, но попробуем.
Минуту спустя хвостатые огненные стрелы с оглушительным визгом проносились рядом с нами, наводя ужас на окруживших нас душманов. Так же точно работали и три остальные пары с перерывом в 40-50 минут. Последней не повезло. По уходившему с боевого курса Су-25 выпустили «Стингер» — ракету новейшего в то время зенитно-ракетного комплекса. Из радиообмена я понял, что одна из них попала в самолет, и летчики свою работу заканчивают. Позже узнал, что летчик чудом посадил поврежденную машину и остался жив.
После этого все началось сначала. Возобновила огонь безоткатка, гранатометчики старались достать нас. Шел четвертый час боя. Уже пару раз приходилось расслаблять и вновь затягивать резиновый жгут на плече, боль временами становилась нестерпимой.
Нахлынуло чувство полного равнодушия и бессилия. Я привалился к стене, положил левую руку на рукоятку пистолета. Сквозь полузакрытые веки увидел перемещающуюся тучу пыли. Ну вот, кажется, и броня. Скоро все кончится. Сразу не сообразил, что пыль движется со стороны, откуда помощь прийти не может. Вместо долгожданной брони из клубов пыли показалась «борбухайка», битком набитая душманами. «Борбухайка» остановилась у подножия горки, где расположились до сих пор не обнаружившие себя разведчики Саши Т. Внезапный огонь спецназовцев с 50— 70 метров был смертельным. Подкрепление, на которое так рассчитывали атакующие, перестало существовать.
Наше спасение пришло с танком, который заставил замолчать пулеметы и безоткатки «духов». Под его прикрытием к нам подъехал бронетранспортер. Так для меня закончился бой, в котором нам противостояли более 300 душманов. Только перед нами их лежало около сотни. «Духи» еще раз убедились, что спецназ умеет воевать.
Ротный 2:
Для меня тот день начинался как всегда. Суббота, заботы парко- во-хозяйственного дня. Вечером баня, большая радость в Афгане. Хотя нет, сегодня еще запланированный облет. Лечу сам, группа от 2-го взвода. После завтрака иду в штаб получить задачу. Там какая-то натянутая тишина. Что случилось? Третья рота ведет бой, с 8.00 нет связи. Облет отменяется, но группу держать в готовности.
Час дня. Получил приказ на выход бронегруппы, узнал, где находится 3 рота. Недалеко, но точной информации в штабе нет. Боль в шее еще напоминала о недавнем подрыве. А уверенности, что везение повторится, нет.
— Ерунда, тебе им только броню подставить, — успокоил комбат. — Вторым офицером пойдет начальник инженерной службы капитан Чернышев. Я попросил пехотного комбата, они тебе танк дадут.
В 14.30 колонна, проскочив Кандагар, остановилась у блокпоста.
Командир заставы встретил меня у входа в блиндаж:
— Дела у ваших, похоже, дрянь, с утра долбятся, а сейчас затихли.
Холодный пот прошиб от этих слов.
— Я за танком.
— Вон стоит, бери. Только очень прошу — не сгуби ребят и танк.
— Ладно, постараюсь, — без энтузиазма ответил я.
Экипаж с интересом смотрит на меня.
— Ну что, ребята, готовы?
— Мы-то готовы, только у нас всего шесть снарядов, — спокойно ответил один из танкистов, сидящий на башне.
Видимо, это не последнее горе на мою голову сегодня.
Минут сорок двигались, обходя каждый подозрительный бугорок. Вот уже и точка, которую дал мне комбат. Тишина. Держимся ближе к скалам, чтоб не достали из гранатомета.
Беру пару бойцов и лезу на ближайшую скалу. Сверху открывается красивый вид на кишлак: сады, дувалы, стены и крыши домов. Через бинокль всматриваюсь вдаль. Где же они?! У подножия скалы, в загоне для скота, заметил разведчиков.
Спустились вниз, на двух БТРах подъехали к загону, остальную технику оставил под прикрытием скалы. Командир группы Саша Т. начал объяснять мне, где находятся две другие подгруппы. У Хамзина вроде нормально, а Удовиченко молчит. «Духи» нас заметили, над загоном прошуршали два снаряда безоткатки, разрывы с большим перелетом. В обстановке разобрался. Можно действовать.
Оставляю один БТР этой подгруппе, с остальной техникой сдвигаюсь метров на 800 правее. На господствующий холм загоняю танк. Хорошая позиция. Из кишлака полетели гранаты. Четыре-пять разрывов с большим недолетом. Прямо из кишлака они достать танк не смогут, а ближе подойти мы им не дадим. Нужно действовать, солнце уже давит на горизонт.
Решил под прикрытием огня танка и своей группы, которая окопалась на бугре, на двух БТРах только с экипажами подскочить к группам, подставить им борта и уходить. С левой группой (Хамзина) все ясно. Они обозначают себя. А правую нужно искать, хотя дом, в котором они находились, видно. К Хамзину отправляю Чернышева, сам еду искать Удовиченко. БТРы разъехались в разные стороны.
Машина переваливается через остатки дувалов. Всматриваюсь в развалины. Вдруг БТР резко встал. Впереди три наших разведчика. Их позы не оставляют надежды.
«Механик, вперед! Чего уставился?!». Машина тронулась, объехав тела. У стены дома лежит еще один, рядом с головой чернеет радиостанция. Из дверного проема торчит ствол ПКМ.
Выпрыгиваю из бокового люка, бегу в дом, заглядываю внутрь. Там лежат три разведчика, один зашевелился, издал радостный возглас.
— Где остальные?
— Не знаю, — с трудом ответил солдат.
Перевернул на спину одного, потом второго. Признаков жизни нет. Боковым зрением заметил какое-то движение за окном, дал туда несколько очередей. На всякий случай кинул за окно гранату. Нужно быстрее уходить из этой западни. Начал поднимать третьего. Он ранен в грудь и живот. Стараюсь не обращать внимания на его стоны, тащу его к БТРу. Пулеметчик помогает внести раненого внутрь.
Бегом возвращаюсь к дому. И вдруг, — земля уходит из-под ног. По инерции кувыркаюсь ближе к стене. Смотрю на ноги. Левая ступня разворочена, пыль и песок быстро становятся бурыми.
Новые кроссовки испортили, гады. На правой — кровь ниже колена. Паники нет, сказывается опыт. Восемь месяцев назад, после первого ранения, минут 30 не мог прийти в себя. А солдаты сидели вокруг и не знали, что делать, ждали, когда я очухаюсь и подам хоть какую-нибудь команду. Но тогда мы были охотниками, а теперь охотятся на нас. И сколько они нам дадут времени на раздумья, неизвестно.
Прижался спиной к дувалу, осмотрелся, и к своему ужасу обнаружил, что свой автомат оставил около люка БТРа, когда втаскивал раненого. В руках у меня автомат калибра 5,45 без подствольника. Полные магазины в нагруднике бесполезны, патроны в них калибра 7,62. Отстегнул магазин от автомата. В нем три трассера. Думаю, волосы у меня встали дыбом. Раненный и без оружия, хуже не придумаешь.
«Духи» бьют по БТРу, уже вторая граната прошла над самой башней, к счастью, обломок дувала прикрывает борт. Нужно ползти, подобьют БТР — тогда хана. До машины всего метров 30, но как их преодолеть?
С холма бухнуло танковое орудие, снаряд с шелестом прошел над нашими головами, мощный взрыв совсем рядом зашатал землю. Молодцы ребята — снайперы! Надо уносить ноги, вернее, то, что от них осталось. Ползу на трех точках...
БТР задом пятится к дороге, внутри кричит раненый разведчик. Пулеметчик стреляет длинными очередями из ПКТ. Так, не разворачиваясь, пятимся до самого холма. Мимо проносится БТР с первой подгруппой, им удалось эвакуироваться без проблем.
Чернышеву придется возвращаться в кишлак, теперь с десантом. Я ему объяснил, как и что делать. Где лучше поставить БТР и где лежат тела разведчиков. Вызвал командира танка. Поблагодарил за снайперский выстрел и попросил повторить: 4 снаряда вокруг того места, где я был, куда снова пойдет БТР, заберет погибших.
Четыре раза прогрохотало орудие, БТР с десантом на борту рванул вперед. Потянулись томительные минуты ожидания. Стрельбы почти не слышно. Мы молча сидим с Анваром у колес БТРа. Уколы промедола вызвали временное облегчение.
Картина: два ротных, один с перебитой рукой, другой с раздробленной ногой. И каждый понимает, что это еще не все. Мы не можем уйти, пока не соберем всех.
Санинструктор из роты Анвара перевязывает мне ногу, осторожно извлекая торчащие осколки костей. У самого полностью забинтована голова, видны только глаза, но руки работают сноровисто и что-то еще говорит успокаивающее. С холма крикнули: «Кто-то из наших сам идет сюда!». Из-за холма показался врач, старший лейтенант. Он шел неуверенной походкой. Правая сторона куртки коричневая от крови, автомат нес за ремень, цепляясь магазином о землю.
Подойдя к нам, он, щуря близорукие глаза, громко заявил:
— Вы меня бросили.
Его обиженный тон непроизвольно вызвал улыбки.
— Да ты что, Вася, мы не знали, где ты, — вяло оправдывался я.
— Я же махал тебе платком, когда ты проезжал мимо кладбища, — не меняя тона, сказал врач.
— Ладно, лучше скажи, где Удовиченко.
— Он тяжело ранен, лежит там, на кладбище.
Я позвал сержанта. Врач объяснил ему, где лежит майор Удовиченко. По прямой, метров 400.
Через 15 минут вернулись оба БТРа. Анвар провел перекличку своего отряда. Все на месте — и живые и мертвые.
Вот теперь можно уходить. Солнце коснулось горизонта. БТРы, ощетинившись стволами пулеметов в сторону кишлака, помчались под прикрытие скалы, там к нам присоединился БТР с подгруппой Саши Т. Позади грозно шел танк, развернув пушку с последним снарядом в сторону кишлака. Над ним нависла жуткая тишина. Сотни ненавидящих глаз провожали нас. Но желания охотиться на спецназ у них уже не было. Ни одного выстрела не прозвучало нам вслед.
<< Назад Вперёд>>
