Камера мирового судьи Мещанского участка Москвы в первых числах июля 1892 года.
— Адам Юрьевич! — вызывает судья.
К судейскому столу подходит довольно плотная фигура.
— Этоя-с!
— Фамилию имеете?
— То есть… Как бы вам сказать… Имеется она у меня. Только зачем она вам?
— Как зачем? В дело нужно занести.
— Нельзя бы без фамилии?
— Нет, нельзя.
— Ах ты господи! И за что вы предаете меня посмеянию?
— Какому же?
— Форменному. Ведь я прозываюсь Котом.
Публика смеется.
— Вот видите, ваше благородие, уже все смеются. Запретите, а не то я сбегу из суда.
Судья водворяет порядок и приступает к разбору дела.
— Вас обвиняет Алексей Васильев Ермолаев в нанесении ему побоев и оскорблении на словах. Признаете себя виновным или нет?
— Какая же с моей стороны вина, коли он сам меня бил, что твой художник по драке — англичанин. Небось, скула и сейчас от его кулака мозжит.
Ермолаев настаивает на обвинении и рассказывает, как было дело.
— Дело было вечером. Собралися ко мне гости. Понятно дело, выпили. О том о сем разговаривали. А потом все вдохновились. Песни так каждому в глотку сами и лезут. Хотели было гаркнуть хоровую, а этот вот Кот возьми и начни стучать в стену.
— Ну и что же?
— Ничего больше. Значит, фантазию всю мою испортил.
В свое оправдание Кот то же событие передал в следующем виде:
— Все, что они говорят, это неправда. Фантазия у них не испортилась, орали во всю глотку, что иерихонские трубы. Стены дрожали. Думаю себе: сократить их нужно. Взял, по совести говоря, да загромыхал к ним в стенку.
— Ну и что же было дальше? — спрашивает судья.
— Чему же быть? Известное дело, камедь и больше ничего.
— Какая же камедь?
— Самая обыкновенная. Как они разорались очинно сильно, я и постучись к ним в стенку, а они — ко мне. И пошла у нас музыка — просто стена трещала. Думаю себе: чего в стену напрасно бить?.. В зубы — и разговору конец! Вошел я к ним в комнату и говорю: пожалуйтека, соседушка, на пару слов. Не успел он глазом моргнуть, как я ему сделал под глазами форменное освещение. Ну уж за то и он меня не уважил. Избил — я те дам!
Факт нанесения взаимных побоев был подтвержден всеми свидетелями. Но Ермолаев не признал себя виновным.
— Подрались мы, — сказал он, — это точно. А вот насчет фантазии, что вы скажете, господин судья? Испортил он мне ее или нет? По-моему, за это ему и Сибири мало, а не то, чтобы избить. Я был в песенном расположении, и вдруг…
— Ну чего вдруг? — перебил Кот. — По зубам дал — не ори, как зарезанный. А то какая-то там фантазия.
Мир между сторонами не состоялся. Мировой судья приговорил каждого из обоих соседей к пяти дням ареста.
<< Назад Вперёд>>
