В камеру мирового судьи Мещанского участка Москвы в ноябре 1891 года ввалилась целая компания разнородных людей, с шумом и еле сдерживаемым смехом.
— Господа, нельзя ли потише? — обращается судья к вошедшим.
— Никак нельзя-с. Дело такого сорта у нас, — отвечал кто-то из них.
— Какое же у вас дело?
— Тещу изловили и на суд предаем.
В публике начинается всеобщий смех. Судья звонит и просит рассыльного удалить вошедших.
— Да что вы, господин судья. Мы всерьез пришли, по делу, а вы нас велите вывести.
— Если пришли по делу, то нужно вести себя прилично в камере.
— А если невозможно?
— Почему же так?
— Говорят вам: с тещей прибыли. Значит, рассудите нас поскорее, а то, чего доброго, опять все загогочем.
Судья, видя невозможность водворить порядок в камере, приступает к разбирательству этого странного дела.
По вызову сторон, к судейскому столу подходит молодой человек, оказавшийся потом Станиславом Привато, и следом за ним выплыла в сопровождении своего мужа Анна Духанова, дама уже почтенных лет.
— Кто же из вас на кого жалуется? — обратился судья к подошедшим.
— Я, господин судья, на свою тещу.
— Она вам теща?
— К сожалению, да. Имею несчастье быть ее зятем.
— Почему же «несчастье»?
— Ах, господин судья, по всему видно, что вы не женаты, а то бы не стали спрашивать об этой породе грызунов.
— Чем же она вас обидела?
— Да всем! Одно только название «теща» может отравить всякому жизнь при ее виде. А тут еще ежедневное брюзжание: ты не так с женой обходишься, ты не так живешь, да ты и не так ходишь. Ты, ты… И черт их побери, всех тещ на белом свете! — с отчаянием закончил Привато.
— Все-таки я не вижу причины вам жаловаться суду на Духанову.
— Да разве я жалуюсь на то, что она моя теща?
— Так на что же?
— Все на то же. На днях она перессорила меня с женой донельзя. Жена взъелась на меня и принялась, по примеру своей матушки, прописывать мне пилку. Глядел я на нее, глядел, да и не вытерпел. Говорю, должно быть, и ты, сударыня, в недалеком будущем будешь таким же сахаром, как твоя матушка. «А что ж, разве моя мать не человек?» Человек-то, говорю, человек, только не настоящий… И, Боже ты мой! После этого моя благоверная накинулась на меня, словно зверь какой… Эту историю услыхала теща. Началась такая катавасия, и сам шут не разберет. Обе в один голос принялись меня ругать самыми ядовитыми словами. Я и скажи им на это: «Цыц, борзые!» — «Ах, так мы борзые?!» После чего теща впилась в меня, словно какая пиявка. Оторвать хочу… Не тут-то было. Висит на мне, да и только. Вышел я из ее рук весь разрисованный до неузнаваемости. Да и то благодаря тестю. Он, прибежав на шум, ударил меня по голове чем-то тяжелым, благодаря чему я повалился на пол. Теща тоже полетела вместе со мною и при падении выпустила меня из рук. Я обрадовался этому случаю, вскочил, да и давай Бог ноги!.. Вот на что я жалуюсь.
— Не помириться ли вам? Вы люди свои, как-нибудь сочтетесь, — предложил судья.
— Ох, уж избавь меня, Боже, от новых тещиных счетов. У меня и так все болит от одного раза. Такие счеты того и гляди в гроб уложат.
В дело вмешивается сам Духанов.
— Станислав Балтазарович, ты вот что, друг мой любезный, бабу мою прости. А что касается твоего мнения о гробе, то брось это покуда из головы. Ведь я же живу с женой много лет, а гроб мне заказывать пока еще не приходилось.
Ввиду такого веского довода со стороны Духанова, Привато свою тещу простил.
<< Назад Вперёд>>
