Денежное жалованье местных подьячих
В качестве основных видов источников, использованных при написании данного раздела, следует назвать: для учреждений европейской части страны — ежегодные сметные списки или книги; для сибирских учреждений — окладные книги по городам.
Если в приказах Москвы система окладного жалованья приказных людей к началу изучаемого периода в основных чертах уже сложилась, то для приказных изб первой половины века мы видим достаточно пеструю картину, в которой огромную роль играли пережитки земских обычаев, как это было и в порядке комплектования местных подьячих. Но и для тех приказных изб, где они уже не имели места, размеры общих и частных выплат подьячим складывались стихийно. Для 20-30-х годов в местных учреждениях не было еще твердо установленных сумм общих денежных подьяческих окладов. Во всех случаях размеры выплат зависели от величины индивидуальных, определенных воеводами окладов.
Появление твердых общих окладных сумм, размеры которых были строго закреплены из Москвы, относится к 40-50-м годам, т. е. ко времени общего упорядочения государственного бюджета и регламентации приказной службы. Законодательству в этом отношении предшествовала подготовительная работа. Если раньше приказы не проявляли интереса к размерам подьяческого жалованья и не запрашивали о нем в своих распоряжениях о составлении годовых смет городов, то в конце первой половины века этот интерес прослеживается очень четко. В царском указе 3 июня 1646 г. всем приказам было предписано составить выписки из сметных и окладных книг по городам о том, сколько в них подьячих и сколько им «порознь государева жалованья, денежных окладов, наперед сего было»134. Результатом рассмотрения Боярской думой полученных от приказов сведений было массовое понижение в 1647 г. фактических размеров денежных выплат местным подьячим. Для Нижегородской приказной избы они были уменьшены с 200 до 150 руб., для Новгородской — с 246 до 200 руб., для Вологодской — с 115 до 80 руб. и т.д. По сути дела, именно с момента утверждения в 1647 г. уменьшенных размеров окладного жалованья местным подьячим можно говорить о введении общих окладов для всех приказных изб европейской части страны.
Утверждение окладов 1647 г. и дальнейшие меры по ограничению размеров общего окладного жалованья повели к значительному его сокращению в отдельных приказных избах. Оно продолжается вплоть до конца века, когда общие размеры окладов каждого учреждения уменьшаются более чем вдвое. Однако не следует забывать, что одновременно возникало большое число новых городов, а следовательно, и приказных изб с подьяческими штатами. По отношению к этим новым учреждениям происходило довольно быстрое установление общего денежного оклада, отчего вновь повышался общий расход на содержание местных подьячих.
Несколько по-другому обстояло дело с общими окладами подьячих сибирских приказных изб, которых не коснулись сокращения 1647 г. и которые на протяжении века постепенно возрастали. Так, если в 20-х годах общая сумма окладов по всем городам составляла 453 руб., то в середине века она была равна 809 руб., а к 1682 г. достигла 1344 руб. 50 коп. Впервые уменьшение подьяческих окладов в Сибири было произведено в 1698 г. упоминавшимся определением Сибирского приказа135.
* * *
На протяжении XVII в. происходили также существенные изменения в порядке назначения на местах индивидуальных подьяческих окладов. Для первой половины века оно зависело от степени утверждения приказных порядков в том или ином учреждении. В результате имело место сочетание двух систем оплаты: в одной группе учреждений наличие государственного окладного жалованья, в то время как в другой — господство земского, или «мирского», найма подьячих приказных изб населением города и уезда. Однако, как и в вопросах формирования кадров, под воздействием правительственной политики происходит постепенное сглаживание этих различий и складывание единой, предусматриваемой государственным бюджетом системы финансирования приказной службы на местах. Мирской наем наибольшее распространение получил в старых приказных избах центра и Севера европейской части страны, где он сочетался с выборностью подьячих и был особенно характерен для сравнительно небольших учреждений. В 1639 г. единственный карачевский подьячий получал свое жалованье «по уговору» с сошных уездных людей и т. д. На распространение этой системы вплоть до середины XVII в. указывает в своей челобитной подьячий Пусторжевской приказной избы Р. Васильев, который жаловался, что ему «с миру найму против иных городов нет»136. Элементы наемной службы подьячих встречаем в такой сравнительно крупной приказной избе русского Севера, как Устюжская. В 1644 г. жалованье подьячим Чердынской приказной избы выдавалось земскими старостами, которые собирали его с сошных людей по 18 и 20 руб., а несколько позднее по 25 руб. на каждого137. Сбор денег на подьяческое жалованье был отменен в 1646 г. по просьбе чердынских земских старост, которые ссылались на то, что «в иных городех подьячим дают... государево жалованье». Для некоторых северных городов наем подьячих удерживался вплоть до середины и даже второй половины века.
Другим, все расширявшимся путем определения окладов денежного жалованья подьячих было решение местных воевод. Назначения и повышения окладов производились в этих случаях по челобитным самих подьячих непосредственно на местах, что не вызывало на первых порах протестов из центра.
Разнообразными были для первой половины века и источники выплаты подьяческих окладов, хотя (за исключением приказных изб Сибири) общим для всех них было то, что они основывались только на местных поступлениях.
Однако к середине века положение с назначением индивидуальных подьяческих окладов резко меняется. Во-первых, повсеместно ликвидируется наемная форма подьяческого жалованья. К этому времени подьячие большей части городов были переведены на оплату из казны, что значительно продвинуло приказные избы в сторону укрепления в них приказного начала. Кроме того, правительство начинает ограничивать и права воевод в определении размеров подьяческого жалованья. В наказах воеводам все настойчивее звучит требование об изъятии вопроса о приказном жаловании из их ведения. Вот как говорится об этом в выписке, сделанной в 1683 г. в Новгородском приказе: «...в наказех, каковы даютца во Псков боярам и воеводам, писано: Псковские приказные избы подьячим вновь оклады чинить и к прежним окладам прибавливать без грамот великого государя из Новгородского приказу не велено»138. Коснулось это ограничение в конце века и прав воевод сибирских городов, которым по распоряжению Сибирского приказа в случае самовольного увеличения оклада подьячих грозил жестокий штраф: «... те (прибавленные. — И. Д.) деньги и хлеб и соль, сколько в таких явится, доправлено будет на воеводах, да сверх того за всякую прибавку пени по 100-у рублев на человека»139.
Переход приказных изб на выдачу подьячим жалованья из казны потребовал также уточнения источников финансирования. В качестве такого источника были выбраны местные неокладные доходы, включавшие в себя разного рода пошлинные сборы, среди которых наиболее крупными были пошлины, собираемые с судебных дел. Решение о выдаче жалованья всем местным подьячим из неокладных доходов было оформлено именным царским указом 23 августа 1657 г.140 Во исполнение указа 1657 г., во второй половине века на финансирование подьяческой службы за счет неокладных сборов переходит явное большинство приказных изб.
Указанные изменения заметно отразились на степени обеспечения местных подьячих денежным жалованьем и привели к постепенному расширению среди них группы неверстанных подьячих. Для первой половины века наличие их в местных учреждениях было редким явлением. Например, в 1620 г. все подьячие Новгородской дьячьей избы были верстаны денежными окладами141. По-видимому, для этого времени было характерно «пожалование» окладом одновременно с определением в приказную службу или вскоре после него. Положение резко изменяется с середины XVII в., когда количество неверстанных подьячих на местах резко увеличивается. Так, в начале 70-х годов из 13 ярославских подьячих верстанными было только 4 человека142. В 1676 г. из 40 псковских подьячих 27 человек не имели денежных окладов, а в 1699 г. их было уже 54 из 77143 и т. д. Во второй половине века для большинства приказных изб количество неверстанных подьячих составляло от 1 /3 до 1/2 всего их подьяческого состава. Только в приказных избах городов Сибири на протяжении всего XVII в. не имелось сколько-нибудь устойчивой неверстанной группы.
Для этого времени стало характерным позднее назначение окладов после значительного срока службы подьячих в качестве неверстанных. В результате окладным жалованьем верстались не молодые подьячие, а подьячие средней статьи или даже старые. Это объясняет сравнительно высокий уровень здесь новичных окладов по сравнению с новичными окладами московских подьячих.
Другим следствием правительственной политики по упорядочению жалованья местных подьячих явилось распространение на них имевшего место и в московских приказах обычая формального назначения окладов, выдача которых задерживалась до освобождения окладных ставок, т. е. до «убылых окладов». Для сибирских приказных изб практика ожидания «убылых окладов» вошла в обиход только с конца века.
В первой половине века определение конкретных подьяческих окладов воеводами производилось по аналогии с окладами предшествующих лет, что вело к разнице в их размерах для разных городов. Первые попытки установить определенные рамки для окладов делались приказами для отдельных изб. Так, в 1630 г. Устюжская четь предписала для подьячих приказной избы Устюга Великого следующие окладные ставки: первому подьячему — 15 руб., второму подьячему — 12 руб., третьему подьячему — 7 руб., четвертому подьячему — 5 руб.144 Важным моментом в становлении единой государственной системы окладов для местных подьячих являлся упоминавшийся выше указ 1657 г., который предусматривал размеры окладов, соответствовавшие примерно квалификационным разрядам подьячих. Они близки к упомянутым нормам 1630 г., хотя несколько ниже их145. Позднее нормы, вводимые указом 1657 г., были повторены применительно к верстанию подьячих приказных изб «украинных городов» Белгородского и Севского разрядов146. В 1674 г. специально для приказных изб южных городов в Разряде была разработана более дифференцированная сетка денежных ставок с несколько пониженными окладами нижнего уровня. По ней подьячие первой статьи должны были получать по 10 руб., второй статьи — по 7-8 руб., третьей статьи — по 5-6 руб., четвертой статьи — по 3-4 руб., пятой статьи — по 2 руб.147
Так же, как и для других групп приказных людей, новичные оклады местных подьячих увеличивались путем «придач» за долголетнюю работу или конкретные службы.
Рассмотрим имеющиеся у нас данные об изменениях в величине индивидуальных подьяческих окладов по четырем городам европейской части страны на протяжении века (Нижнему Новгороду, Новгороду, Пскову и Устюгу).
Подьяческие оклады здесь колебались от 1 до 30 рублей. Если сравнить эти оклады с окладами московских подьячих, то увидим, что они рознятся между собой главным образом в части наивысших окладных ставок, которые у московских подьячих бывали значительно больше. В отношении окладного жалованья подьячих крупных приказных изб (Новгородской, Псковской и др.), которые по своему размеру и характеру приближались к приказам, можно сказать, что градация индивидуальных окладов их подьячих близка к той, которая была в центральных учреждениях. В 1627 г. основная часть окладов подьячих Новгородской приказной избы (свыше 50%) не превышала 10 руб. Для Пскова и Нижнего Новгорода имело место более равномерное распределение окладов. Так, большее место в градации ставок занимали оклады от 16 до 20 руб. — для псковских подьячих они составляли 21,5%, для нижегородских — 14,3%. В дальнейшем эта группа уменьшается, и в 50-80-х годах основные индивидуальные оклады подьячих этих городов уже не превышают 15 руб. Напротив, среди новгородских подьячих к концу века выделяется часть с высокими окладами в 21-25 руб., составлявшая в это время 27% от общего числа подьячих. Последнее соответствовало, по-видимому, повышению роли Новгорода как разрядного центра. Наличие среди окладов подьячих всех этих изб сравнительно небольших (до 5 руб.), доля которых к концу века составляет 46% для Новгорода и 30% для Пскова, было характерно только для крупных учреждений. Уже для приказной избы Нижнего Новгорода со сравнительно меньшим подьяческим штатом она составляет только 16 %. Еще меньшее место она занимала среди подьячих средних по размеру приказных изб, например, Устюжской приказной избы. В составе ее подьячих в середине века имелся только один с окладом в 5 руб. Ни в 1627 г., ни в 1699 г. таких окладов в Устюге Великом не было. Не менее редок для городов подобного масштаба был и наивысший 30-рублевый подьяческий оклад. Окладные границы здесь соответствуют группе средних окладов крупных городов. В 1627 г. они колебались от 14 до 20 руб.; в 50-90 годах — от 6 до 25 руб.
В маленьких приказных избах не находим самых высоких и самых низких окладов, характерных для крупных местных учреждений. Крайние же оклады подьячих небольших изб — 5 и 20 руб. — также встречаются сравнительно редко.
На первый взгляд близкую картину находим и в приказных избах сибирских городов. В начале XVII в. среди подьячих сибирских приказных изб явно преобладали подьячие, имевшие оклады от 6 до 10 руб., которые составляли 60% всех подьячих. В дальнейшем же здесь повышается доля подьячих, получавших от 1 до 5 руб. Если в 1627 г. она равнялась 9%, то в 1656 г. — уже 16%, а в 1682 г. — 27%. Высокооплачиваемые подьячие с окладами от 21 до 30 руб. на всем протяжении века представлены единицами. Однако нельзя забывать, что фактическое жалованье, получавшееся сибирскими подьячими, было значительно выше, так как для всей Сибири была характерной постоянная выдача не только денежного, но и хлебного жалованья (см. ниже).
В отличие от московской практики для размеров индивидуальных денежных и поместных окладов местных подьячих не прослеживается какая-нибудь зависимость их друг от друга. Скорее всего ее вовсе не было или она соблюдалась очень приблизительно.
Для того, чтобы получить правильное представление о роли денежного жалованья в обеспечении приказной службы местных подьячих, остановимся на вопросе о регулярности его выплаты.
В 20-30-х годах, когда страна была разорена и государственные финансы находились в расстроенном состоянии, регулярность и полнота выдачи подьяческих окладов на местах, как и в центре, нередко нарушалась. В 1635 г. были вполовину уменьшены выплаты подьяческого жалованья для ряда городов, отдельные же случаи уменьшения выплат имели место вплоть до конца XVII в. Применялись и другие способы сокращения расходов на содержание местных подьячих. Так, в 1647 г. для крупных приказных изб Пскова, Великого и Нижнего Новгородов, одновременно с введением новых пониженных окладов, было предписано вовсе не выдавать их подьячим, имевшим поместья148. В Новгородской приказной избе этот порядок был сохранен до 90-х годов, в Пскове же он был отменен ранее149.
Во второй половине века создалось, таким образом, положение, при котором значительная часть подьячих местных учреждений получала сокращенное жалованье или вовсе его не получала. В последнем известную отрицательную роль сыграло введение выплаты его из сумм, собранных по неокладным пошлинам, так как для ряда маленьких городов переход на новое финансирование явился фактической ликвидацией подьяческого жалованья. В 1668 г., по словам суздальского воеводы, суздальским подьячим «великого государя жалованья не даетца ничего: в Суздале неокладных никаких доходов нет»150. В марте 1685 г. в смете по Серпухову также находим ссылку на то, что «новоокладных доходов помалу бывает, и тем подьячим денежного жалованья не давано ничего»151. На невыдачу или «недодачу» окладов жаловались во второй половине века подьячие и других небольших приказных изб европейской части страны.
В отличие от них подьячие сибирских городов получали свои оклады полностью из присылаемых центром средств на протяжении всего XVII в. Сравнивая порядок выдачи его для приказных и служилых людей Сибири, глава Сибирского приказа А. А. Виниус в приговоре конца века писал по этому поводу: «А подьячие государево денежное и хлебное жалование себе берут оклады полные»152.
Широко распространенная в Москве практика дополнения окладного жалованья неконтролируемыми сверху «дачами в приказ» почти не встречалась на местах, где для этого не имелось достаточной финансовой базы. Отдельные выплаты подобного рода имели место только в крупных приказных избах, в частности Псковской153. Более регулярно выдачи в приказ практиковались в сибирских приказных избах.
Все сказанное выше свидетельствует о том, что на протяжении XVII в. в штатах местных учреждений не только увеличивается количество неверстанных подьячих, но и верстанные далеко не всегда получают назначенное им жалованье. Поэтому для них, как и для московских подьячих, огромное значение имело так называемое «кормление от дел».
* * *
Для того, чтобы представить общий объем государственных расходов на содержание приказного аппарата, попробуем, отбросив другие виды жалованья, достаточно полный учет которых не представляется возможным, определить общие суммы окладного жалованья всех групп приказных людей на три даты: 1627, 1656 и 1682 гг. (см. табл. 23, 26, 29).
Для 1627 г. общая сумма окладов московских приказных людей составляла 13 659,5 руб. В том числе думных дьяков — 650 руб., приказных дьяков — 4920 руб., подьячих — 8089,5 руб. Так как количество местных подьячих для этого времени приближалось к количеству московских подьячих, а средние оклады их были примерно равны московским, то, с очень большими оговорками, общую сумму окладов подьячих приказных изб можно приравнять сумме окладов московских подьячих и считать примерно равной 8 тыс. рублей. В таком случае общая сумма окладов всех приказных людей конца 20-х годов составляла около 21 тыс. рублей.
Для 1656 г. денежное жалованье московской части приказных людей возросло до 14392,5 руб. (для думных дьяков — 600 руб., для приказных дьяков — 8431 руб., для подьячих — 5361,5 руб.). Так как для 40-50-х годов все еще сохранялось примерное численное равенство между московской и местной группами подьячих, средние же оклады упали и в центре и на местах, то, применяя тот же прием, что и для 1627 г., условно будем считать сумму окладов местных подьячих 5 тыс. рублей. В этом случае общие оклады всех приказных людей составят 19 тыс. руб., т. е. существенно понизятся в сравнении с 20-ми годами.
В 1682 г. сумма окладов московских приказных людей возросла до 23207,5 руб. и составила для думных — 2958 руб., для приказных дьяков — 10 290 руб., для подьячих — 9959,5 руб., т. е. увеличение произошло для всех московских приказных разрядов. К сожалению, для этого времени не представляется возможным даже условно восстановить суммы окладов местных подьячих, так как количественное соотношение их с московскими резко меняется, а также в связи с неравномерным понижением окладных выдач на местах создается крайняя пестрота фактических выплат. Однако, даже не учитывая окладов местной группы, мы можем утверждать, что к концу века значительно повысилась доля расходов на содержание приказного штата в составе государственного бюджета России. Это отмечалось и наиболее наблюдательными иностранцами, посетившими во второй половине XVII в. Москву. Так, австрийский посол А. Мейерберг в своих воспоминаниях записал: «К огромным, уже показанным нами, расходам на свой двор царь делает еще немаловажную прибавку, давая ежегодно щедрое жалованье дьякам всех приказов, или правительственным чиновникам, их поддьякам и писцам»154.
134 ЦГАДА. Ф. 138. 1645—1648 гг. Д. 5. Л. 152.
135 ЦГАДА. Ф. 396. Oп. 1. Д. 33706. Л. 2—3.
136 ЦГАДА. Ф. 159. Оп. 3. Кн. 338. Л. 12.
137 Акты исторические. СПб., 1842. Т. IV. № 10. С. 37.
138 ЦГАДА. Ф. 141. 1692 г. Д. 51. Л. 6.
139 ЦГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Д. 1547. Л. 2.
140 ПСЗ. Т. I. № 212. С. 441.
141 ЦГАДА. Ф. 137. Новгород. Кн. 13/6. Л. 43—44 об.
142 ЦГАДА. Ф. 210. Белгородский стол. Стб. 764. Л. 41.
143 ЦГАДА. Ф. 210. Дела разных городов. Кн. 6. Л. 11 об.—14 об.
144 ЦГАДА. Ф. 141. 1638 г. Д. 18. Ч. 1. Л. 343.
145 ПСЗ. Т. I. № 212. С. 441.
146 ЦГАДА. Ф. 210. Московский стол. Стб. 470. Л. 5.
147 Там же. Белгородский стол. Стб. 861. Л. 95—96.
148 Дополнения к Актам историческим. СПб., 1848. Т. III. № 36. С. 123, 131.
149 ЦГАДА. Ф. 159. Оп. 3. Д. 3751. Л. 32.
150 ЦГАДА. Ф. 210. Московский стол. Стб. 301. Л. 29—30.
151 ЦГАДА. Ф. 210. Дела разных городов. Кн. 8. Л. 208.
152 ЦГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Д. 1547. Л. 2.
153 ЦГАДА. Ф. 137. Псков. Кн. 31. Л. 42; Кн. 34. Л. 45 об.; Кн. 36. Л. 37.
154 Мейербера Г. Путешествие в Московию//Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1874. Т. 1. Разд. IV. С. 174—175.
<< Назад Вперёд>>
