1
Что значит оперативная работа? Обратимся непосредственно к первоисточнику. Помните, в самом начале я рассказывал о Владимире Дорофееве, обэхаэсэснике в отставке, который живет на даче в Подмосковье, ездит на старенькой «Волге»? У которого здоровый пес – немецкая овчарка? Сразу скажу. Это случай не вполне типичный. В свое время Дорофеев занимал одну из ключевых должностей в ведомстве борьбы с расхитителями и спекулянтами. Пик его карьеры пришелся на 1980–1986 годы. Тогда в центральном аппарате управления БХСС Министерства внутренних дел СССР было создано специальное подразделение – оперативно-розыскная часть (ОРЧ), – призванное заниматься расследованием значимых экономических преступлений, с которыми в силу разных обстоятельств не справлялись местные органы. Дорофеев возглавил один из его отделов. Он был одним из тех, на ком держалась система.
Чем он занимался? В ОРЧ стекалась информация по сложным делам, в которых фигурировали крупные чиновники или партийные органы. Следствие на местах начинало притормаживать. И тогда за работу брались специалисты из Центра, и в регион выезжала бригада, укомплектованная сотрудниками ОРЧ и работниками подразделений из других регионов – если ехали в Ставрополь, то людей брали из Красноярска и т. д.
В некоторых случаях дела возбуждались по информации непосредственно от ОРЧ, например, в случае, если их фигурантами были высокопоставленные сотрудники союзных министерств и других госучреждений. А «крыша» в Москве обнаруживалась практически по всем крупным делам. Именно в Москву, в центральный аппарат, в конечном итоге курьеры везли чемоданы наличности. Но чтобы распутать цепочки дел цеховиков, крупных спекулянтов и расхитителей, сотрудникам ОРЧа все равно приходилось ехать на места.
«Хищения в особо крупных размерах» – именно этой статьей Дорофеев и его коллеги обычно стремились квалифицировать выявленные преступления. Все остальное – спекуляция, незаконное частное предпринимательство – шли как сопутствующие статьи. Достаточно было доказать хищение, и все остальное уже было не нужно.
Чем он занимался? В ОРЧ стекалась информация по сложным делам, в которых фигурировали крупные чиновники или партийные органы. Следствие на местах начинало притормаживать. И тогда за работу брались специалисты из Центра, и в регион выезжала бригада, укомплектованная сотрудниками ОРЧ и работниками подразделений из других регионов – если ехали в Ставрополь, то людей брали из Красноярска и т. д.
В некоторых случаях дела возбуждались по информации непосредственно от ОРЧ, например, в случае, если их фигурантами были высокопоставленные сотрудники союзных министерств и других госучреждений. А «крыша» в Москве обнаруживалась практически по всем крупным делам. Именно в Москву, в центральный аппарат, в конечном итоге курьеры везли чемоданы наличности. Но чтобы распутать цепочки дел цеховиков, крупных спекулянтов и расхитителей, сотрудникам ОРЧа все равно приходилось ехать на места.
«Хищения в особо крупных размерах» – именно этой статьей Дорофеев и его коллеги обычно стремились квалифицировать выявленные преступления. Все остальное – спекуляция, незаконное частное предпринимательство – шли как сопутствующие статьи. Достаточно было доказать хищение, и все остальное уже было не нужно.
«Если дело хорошо заканчивалось, два-три человека приговаривались к высшей мере», – говорит Дорофеев. Одним из таких «хорошо закончившихся» дел была операция против цеха по незаконному пошиву одежды в ауле Апсуа в Карачаево-Черкесии. Его результатом стало три расстрела.В МВД-УВД на местах следствие, как правило, ведут экономически безграмотные, случайные люди. Вчера он, следователь, занимался изнасилованием, а сегодня ему поручают распутать хозяйственный «клубок». И когда с ним говоришь на следствии, видишь – он не понимает тебя совершенно. Смотрит на тебя и толкует: «А ты-то, Шерман, что там делал? ЛДК-совхоз рассчитывались по выставлению счетов. ЛДК отправлял лес и пиломатериалы. Ну а ты там что?» Начинаешь ему объяснять, что такое децентрализованное МТС, ничего не понимает! Не понимает того, что раз работы все внеплановые, бесфондовые, то документов на погрузочно-разгрузочные работы не имеется. Я же был частное и неофициальное лицо. Имел 1-ю группу по инвалидности без права трудоустройства. Меня не могли кадровики принять на работу ни на ЛДК, ни в совхоз. В приговоре же из обвинительного заключения переписывают: совхозы и ЛДК между собой рассчитывались по выставлению счетов, а Шерман с Шириным полученные наличные деньги присваивали.
«Записки советского брокера», Марк Шерман
<< Назад Вперёд>>
