Сражение в Желтом море 10 августа 1904 года

27 июня контр-адмирал Витгефт донес адмиралу Алексееву о результатах выхода в море 23 июня. Всю вину за неблагоприятный исход операции он принимал на себя. Неуспех эскадры он объяснял недостатками практики совместного плавания кораблей и слабой боевой подготовкой личного состава флота: «Осмотревшись и выждав дальнейшего хода военных действий, — писал Витгефт в заключение донесения, — буду далее действовать сообразно обстоятельствам, так как, очевидно, выждать, как это ни прискорбно, вновь благоприятного момента и успеха разбить японский флот до прихода из России эскадры я не считаю возможным надеяться и повело бы лишь к его потере»96.

Таким образом, командующий считал подчиненный ему флот небоеспособным и до прихода 2-й Тихоокеанской эскадры Рожественского не считал возможным начинать какие-либо активные действия.

3 июля Витгефт получил ответ. Главнокомандующий писал: «... я не нахожу достаточных оснований, по которым вместо исполнения моих указаний — выйти в море и атаковать неприятеля, нанести ему поражение, вы приняли решение возвратиться на рейд...» 97. Далее Алексеев советовал: так как неприятель на сухопутном фронте начал наступление против крепости и в скором времени она будет осаждена, флоту находиться в полной готовности, чтобы уйти из базы, а до этого оказывать войскам помощь в обороне, активно действуя всей эскадрой и отдельными кораблями. На случай, если положение крепости будет безнадежным, наместник приказывал выйти в море и по возможности, не вступая в бой с флотом противника, уходить во Владивосток.

О положении на Маньчжурском театре Алексеев сообщал, что армейский корпус, предназначенный для выручки Порт-Артура, под напором японцев отступил к главным силам, но русские сухопутные силы в Маньчжурии достигли 200 тысяч человек и что следует в ближайшее время ожидать серьезного нажима на противника.

Однако, «какой бы ни был успех — писал адмирал, — без успеха на море он не будет иметь значения. Между тем все, что на море, производит громадное впечатление в Японии. Уничтожение трех транспортов нашими крейсерами98 вызвало целую панику, а равно выход и эскадры из Артура. Будьте бдительны, и не пропускайте благоприятной минуты — снова выйти с Вашей эскадрой, но только без возвращения на Артурский рейд...» 99.

В телеграмме главнокомандующего, полученной Витгефтом одновременно с письмом, вопрос о выходе эскадры был уже поставлен как приказ:

«Пополнив все запасы... обеспечив безопасный выход и избрав благоприятный момент, выйти с эскадрой в море и, по возможности, избежав боя, следовать во Владивосток, избрав путь по усмотрению» 100.

В этот же день на броненосце «Цесаревич» состоялось совещание флагманов и командиров кораблей 1 ранга совместно с сухопутным командованием крепости. Витгефт ознакомил собравшихся с подробностями выхода флота 23 июня и обратился к Стесселю и его генералам с просьбой высказаться, чего они в данной обстановке ждут от эскадры. Стессель и его свита потребовали все силы флота обратить на поддержку сухопутной обороны. После обмена мнениями было решено, что новый выход флота в море возможен только в случае оставления крепости гарнизоном или когда выход будет необходим для обеспечения флангов войск Куропаткина при движении их из Южной Маньчжурии к Порт-Артуру. На совещании было также решено орудий с кораблей больше не снимать, а участие флота в обороне крепости осуществлять свозом, при необходимости, с кораблей морского десанта и поддержкой сухопутной обороны корабельной артиллерией.

Только генерал Кондратенко высказал особое мнение, не согласившись с решением большинства. Он заявил, что «необходим выход всего флота в море, несмотря на все препятствия и превосходство в силе японского флота, чтобы помериться силами с противником, а все вспомогательные действия флота только паллиативы и к освобождению Артура не ведут»101. Это был единственно верный взгляд на роль флота в создавшейся обстановке.

Витгефт в заключительном слове сказал, что, по его мнению, выход флота в море состоится тогда, когда останется выбор между гибелью в гавани или гибелью на рейде.

О совещании командующий эскадрой не счел даже нужным своевременно донести главнокомандующему. Донесение об этом было отправлено через месяц, накануне второго выхода эскадры для прорыва во Владивосток. Естественно, что адмирал Алексеев не знал о решениях совещания.

На его письмо и телеграмму Витгефт ответил 12 июля: «...Не оправдываюсь, а по долгу совести доношу... Благоприятного момента, как указал опыт, выходу нет, хотя ежедневно тралит весь караван. Выход без потери судов случай помощи божией. Тралили проход, рейд два месяца. Защищать его почти от еженочного нового заграждения безусловно бессилен. Даже в проходах вдоль берега под батареями вылавливаю десятки мин. Миноносцы от охранной, другой службы выбились из сил...» 102.

Подробно остановившись на причинах возвращения эскадры в Порт-Артур 23 июня, Витгефт в заключение писал: «Не считаю себя способным флотоводцем, командую лишь в силу случая и необходимости по мере разумения и совести до прибытия командующего флотом...»

Но приказ Алексеева был все же приказом, поэтому Витгефт в этом, же письме далее писал: «...по долгу присяги докладываю на благовоззрение, что, согласно положению дел в Артуре и состоянию эскадры, есть только два решения: или эскадре совместно с войсками отстоять Артур до выручки, или погибнуть, так как момент выхода во Владивосток наступить может только, когда смерть одинаково будет спереди и сзади» 103.

После получения этого доклада адмирал Алексеев убедился, что Витгефт не в состоянии лично принять решение о выходе флота во Владивосток. Алексеев решился на последнюю меру и предложил командующему обсудить на совете флагманов и командиров кораблей приказ, отданный им от имени царя.

Совет состоялся 17 июля. Руководители флота единогласно решили, что, не имея благоприятных условий, эскадра не может выйти в море; ход у нее мал — во Владивосток не прорваться, кроме того, противник, имея много миноносцев, будет уклоняться от сражения, а после того, как его миноносцы ослабят русскую эскадру, вступит в бой при самых неблагоприятных для русских обстоятельствах. Далее флагманы пели старую Песню, что эскадра может выйти тогда, когда все меры по удержанию Порт-Артура будут исчерпаны, в том числе и средства флота, и, наконец, в заключение заявляли, что если эскадра уйдет в настоящее время из Порт-Артура, то этим она ускорит падение крепости104.

Решение совета подтверждало, что Витгефт и его командиры не знали обстановки на театре и неправильно понимали роль флота в происходящих событиях, а некоторые из них несомненно трусили, боясь японского флота. Адмирал Алексеев не согласился с доводами флагманов и командиров и снова приказал Витгефту при первой возможности выйти в море и прорваться во Владивосток, а если будет необходимость, то и вступить в бой с японским флотом и даже ценой потери кораблей нанести поражение противнику.

Обмен телеграммами между главнокомандующим и командующим эскадрой продолжался до тех пор, пока Алексеев, наконец, 30 июля категорически не приказал Витгефту выходить с флотом во Владивосток. «...Принимая во внимание, — писал он, — что поддержка Артуру может быть оказана не ранее сентября и что Балтийская эскадра может прибыть сюда только в декабре, для Артурской эскадры не может быть другого решения, как напрячь все усилия и энергию и, очистив себе проход через неприятельские препятствия... выйти в море и проложить себе путь во Владивосток, избегая боя, если позволят обстоятельства» 105.

Приказывая Витгефту прорываться во Владивосток, наместник исходил из того, что Порт-Артур до прихода Балтийского флота не продержится, и если эскадра не уйдет из крепости, погибнет. Прорвавшись во Владивосток и соединившись там с крейсерами, она будет постоянно угрожать морским коммуникациям противника, а после прихода на Дальний Восток 2-й эскадры русский флот будет иметь возможность с надеждой на успех встретиться с флотом противника в морском сражении.

7 августа Витгефт получил от наместника последнюю депешу: «Вновь подтверждаю... к неуклонному исполнению вывести эскадру из Порт-Артура... невыход эскадры в море вопреки высочайшей воле и моим приказаниям и гибель ее в гавани в случае падения крепости лягут тяжелой ответственностью перед законом, лягут неизгладимым пятном на андреевский флаг и честь родного флота. Настоящую телеграмму сделать известной всем адмиралам и командирам»106.

Оставаться флоту в Порт-Артуре в это время было крайне опасно еще и потому, что японцы установили осадные батареи и 7 августа открыли огонь по городу, порту и кораблям.

Стрельба не корректировалась, попадания в корабли были случайными, но тем не менее в первый же день обстрела пострадал броненосец «Цесаревич»: снаряд попал в его боевую рубку.

9 августа в броненосец «Ретвизан» попало семь снарядов. Через образовавшуюся пробоину ниже ватерлинии корабль принял до 500 тонн воды.

После телеграммы Алексеева и начала расстрела кораблей в гавани Витгефт приступил к выполнению приказа, хотя в благополучный исход операции попрежнему не верил. 8 августа на броненосце «Цесаревич» он объявил флагманам и командирам кораблей последнюю телеграмму Алексеева и назначил выход эскадры на 6 часов утра 10 августа. К этому времени он приказал принять топливо, снабжение и пр. Указаний, как вести бой при встрече с противником, адмирал не дал, сказав, что он будет пользоваться инструкциями, выработанными в свое время адмиралом Макаровым.

Взгляды Витгефта на исход операции с предельной ясностью были высказаны им в конце совещания. «Кто может, тот и прорвется, — говорил адмирал, — никого не ждать, даже не спасать, не задерживаясь из-за этого; в случае невозможности продолжать путь, выкидываться на берег и по возможности спасать команды, а судно топить и взрывать; если же не представится возможности продолжать путь, а представится возможным дойти до нейтрального порта, то заходить в нейтральный порт, даже если бы пришлось разоружиться, но никоим образом в Артур не возвращаться, и только совершенно подбитый под Порт-Артуром корабль, безусловно не могущий следовать далее, волей-неволей возвращается в Артур»107.

Приказ о выходе эскадры был разослан на корабли в этот же день и, несмотря на секретность, стал известен всему личному составу.

«Известие о предстоящем выходе в море вызвало не энтузиазм, а... вздох облегчения», — записал в своем дневнике старший офицер крейсера «Диана» капитан 2 ранга Семенов. — Необходимость этого выхода была до такой степени очевидна, массы были так проникнуты этим сознанием, что упорство «начальства» порождало среди наиболее горячих голов самые ужасные подозрения — иногда казалось... что вот-вот по эскадре Пронесется зловещий крик: — Измена! Начальство нас предало!» 108.

Началась спешная подготовка к далекому и полному неизвестности походу.

В ночь на 10 августа корабли эскадры, назначенные для прорыва, были готовы к выходу. Во Владивосток уходили броненосцы «Цесаревич», «Ретвизан», «Победа», «Полтава», «Пересвет» и «Севастополь», крейсеры «Аскольд», «Паллада», «Диана» и «Новик», миноносцы «Выносливый», «Бесшумный», «Властный», «Грозовой», «Бойкий», «Бурный», «Беспощадный», «Бесстрашный» и госпитальный транспорт «Монголия». Остальные корабли, в том числе и броненосный крейсер «Баян», незадолго до выхода подорвавшийся на мине, оставались для обороны крепости. Уходившие корабли были укомплектованы личным составом, обеспечены углем и боеприпасами, но не имели полностью орудий, которые в свое время были сняты для усиления крепости; всего недоставало 6-дюймовых орудий — 10, 76-миллиметровых — 18 и других — 65.

Японский флот между тем продолжал нести блокадную службу. Адмирал Того, будучи уверен, что русская эскадра в связи с тесной осадой крепости с суши неизбежно выйдет в море, усилил наблюдение за порт-артурским рейдом и перебазировал свои главные силы от островов Эллиот к острову Роунд, ближе к Порт-Артуру. К 10 августа дислокация японского флота была следующая. Броненосцы «Миказа», «Асахи», «Фуджи», «Шикишима» и броненосный крейсер «Асама» находились в районе острова Роунд. Крейсеры «Якумо», «Касаги», «Такасаго» и «Читозе» — в 15 милях южнее Ляотешана. Крейсеры «Акаси», «Сума» и «Акицусу» — у Энкоунтер-Рока. Крейзеры «Хашидате» и «Матсушима» — в бухте Сикау около Порт-Артура. 1-й, 2-й и 3-й отряды миноносцев несли блокаду порт-артурского рейда, а 4-й отряд стоял в Дальнем. Броненосец «Чин-иен», броненосные крейсеры «Ниссин» и «Кассуга» находились в море вблизи Артура. Крейсеры «Итсукишима» и «Идзуми» — у островов Эллиот, «Чиода» — в Дальнем. Вице-адмирал Камимура с броненосными крейсерами находился в Корейском проливе. Он имел приказ не допустить в Желтое море владивостокские крейсеры.

Наступило утро 10 августа. С восходом солнца русские корабли начали выходить из внутренней гавани на рейд и занимать свои места по диспозиции. Рейд был предварительно протрален. В 8 часов 45 минут эскадра в кильватерной колонне, следуя за тралящим караваном109, вышла в море.

За выходом флота с самого утра наблюдали несущие блокаду японские миноносцы и крейсеры. Адмирал Того, как и 23 июня, был своевременно извещен, какие корабли вышли в море и каким курсом идет эскадра.

Оставляя Порт-Артур, Витгефт донес адмиралу Алексееву: «Согласно предписанию выхожу с эскадрою прорываться во Владивосток. Лично и собрание флагманов и командиров, принимая во внимание все местные условия, были против выхода, не ожидая успеха прорыва и ускоряя сдачу Артура, о чем доносил неоднократно»110. Командующий и большинство его командиров еще задолго до выхода не верили в благоприятный его исход и с этой мыслью шли в бой.

Сам Витгефт, будучи уверен, что эскадра не может одержать победу и прорваться во Владивосток, не проявлял должной инициативы и не принимал решительных мер, чтобы организовать победу и разгромить врага.

В 10 часов 30 минут флагманский корабль лег на курс SO 55°, тралящий караван был отпущен. К 11 часам скрылся Ляотешан. Стоял ясный солнечный день. Эскадра шла в кильватерной колонне; головным — броненосец «Цесаревич» под флагом командующего, за ним «Ретвизан», «Победа», «Пересвет» (флаг младшего флагмана контр-адмирала Ухтомского), «Севастополь» и «Полтава», крейсеры «Аскольд», «Паллада» и «Диана». Крейсер «Новик» шел впереди эскадры, миноносцы были на траверзе флагманского броненосца.

Главные силы японского флота под флагом вице-адмирала Того появились в поле видимости (120 кабельтовов) около 11 часов 30 минут. Они шли с северо-востока на пересечку курса русской эскадры. Головным шел «Миказа», за ним броненосцы «Асахи», «Фуджи», «Шикишима» и броненосные крейсеры «Кассуга» и «Ниссин».

Появление неприятельского флота на пути русских было закономерно, расчет адмирала Алексеева прорваться во Владивосток без боя был сделан без учета фактической обстановки на море. Сражение было неизбежно.

В предстоящем бою Витгефт мог рассчитывать на успех, имея явное преимущество в броненосцах, от огня которых главным образом и зависел исход боя.

Русские броненосцы имели превосходство в артиллерии главного калибра, японцы — в скорости хода кораблей своих главных сил и могли выбирать дистанцию огня и наиболее выгодный для них строй.

В 12 часов 20 минут с расстояния 80 кабельтовов японцы открыли огонь. Им с расстояния 65–70 кабельтовов ответили крупнокалиберные орудия русских броненосцев.

Обстановка на море к моменту открытия огня была следующая. Русская эскадра, как уже говорилось, в кильватерной колонне шла курсом SO 55°. Крейсер «Новик» по приказанию Витгефта занял место концевого в колонне. Японские главные силы (1-й боевой отряд) перерезали курс эскадры в расстоянии около 75 кабельтовов; 3-й боевой отряд (четыре крейсера) шел параллельным курсом с русскими кораблями южнее в расстоянии до 70 кабельтовов; к северу в расстоянии до 80–85 кабельтовов тоже параллельным курсом шел 5-й боевой отряд (три крейсера) и, наконец, три крейсера 6-го боевого отряда находились к северо-востоку в расстоянии до 100 кабельтовов. Таким образом, японцы окружали нашу эскадру, оставляя открытым только путь на Порт-Артур. Адмирал Того явно хотел, чтобы Витгефт, как и 23 июня, не принял боя, а повернул обратно в Порт-Артур под огонь осадной артиллерии генерала Ноги. Но русский флагман на этот раз продолжал итти вперед, отвечая огнем на огонь.

В завязавшейся перестрелке Витгефт, уклоняясь от охвата 1-м японским боевым отрядом головы своей кильватерной колонны и рассчитывая проскочить у него под кормой, изменил курс влево. В результате поворота противники оказались на контркурсах, при этом условия стрельбы для русских кораблей явно ухудшились. Японские главные силы усматривались под острым курсовым углом и против солнца. Командующий искал возможности прорваться во Владивосток и этому подчинял свои действия.

Через некоторое время с броненосца «Цесаревич» на пути были замечены плавающие мины заграждения, очевидно набросанные японскими миноносцами. Эскадра, обходя мины, несколько раз меняла курсы. При поворотах корабли закрывали друг друга. Этим пользовался противник, усиливая огонь. Во втором часу дня, проходя на контркурсе линию русской эскадры, японцы перенесли огонь на наши крейсеры, которые по приказу с «Цесаревича» перешли на левую сторону своих броненосцев. Туда же ушли и миноносцы.

Адмирал Того после расхождения на контркурсах начал поворачивать, но с выполнением маневра явно запоздал. Эскадра в это время вырвалась вперед, оставив главные силы противника позади. В 13 часов 25 минут перестрелка прекратилась. Витгефт лег на курс SO 62° по направлению к Корейскому проливу; ход был увеличен до 14 узлов. В это время 3-й боевой отряд противника, нагоняя, вел бой с концевым кораблем эскадры «Полтавой», отстававшим из-за повреждений в машине; при помощи других броненосцев противник был отогнан. Кроме этой неудачной попытки, ни один из отрядов японского флота не имел намерения подходить к русской эскадре на дистанцию менее чем 70 кабельтовов.

К 13 часам 45 минутам адмирал Того вновь сблизился и бой возобновился, но не надолго: Того снова допустил грубые просчеты в маневрировании и около 14 часов 30 минут отстал. На этом закончился первый бой.

Все корабли у противников остались в строю, от огня пострадали русские «Цесаревич» и «Полтава», у японцев имели существенные повреждения броненосец «Миказа» и броненосный крейсер «Ниссин».

Таким образом, первый бой носил по существу маневренный характер. Того пытался охватить голову русской эскадры, Витгефт контрманеврированием уклонялся от боя. Ему удалось сбить расчеты противника и оставить его далеко позади. Русский командующий со всеми своими кораблями прорвался в море. Он мог окончательно оторваться от неприятеля, если бы его эскадра имела хотя бы равный ход по сравнению с противником. Того, исправляя свои ошибки, снова нагонял.

После первого боя расположение кораблей в море было следующее: русские в двух кильватерных колоннах уходили по направлению к Корейскому проливу; главные силы Того (1-й боевой отряд) методично догоняли, находясь сзади и справа; к отряду в это время для усиления присоединился броненосный крейсер «Якумо» из 3-го боевого отряда, остальные корабли которого шли за кормой русской эскадры; 5-й боевой отряд, усилившись броненосцем «Чин-иен» и крейсером «Идзуми», шел севернее; 6-й отряд отставал.

Около 15 часов Витгефт запросил у командиров своих кораблей сведения о повреждениях. Ответы были благоприятные: корабли в вооружении существенных потерь и повреждений не имели. Так как адмирал Того имел явное намерение снова вступить в бой, Витгефт со своим штабом провел совещание, на котором обсуждался вопрос о том, как выгоднее вести сражение. Мнение большинства офицеров сводилось к тому, чтобы развернуться строем фронта и уходить, оставляя главные силы противника за собой. При этом варианте японцы теряли свое преимущество в скорости хода и теряли также в силе артиллерийского огня. Витгефт не согласился с этим предложением, решив, пока не наступила темнота, принять кратковременный бой с противником на дальних дистанциях. Он надеялся, что корабли эскадры не пострадают настолько, чтобы не дойти до Владивостока. После наступления темноты он предполагал оторваться от неприятеля и выполнить поставленную перед ним боевую задачу. Следовательно, Витгефт не предпринял ничего, что могло бы задержать японцев и затруднить им погоню, хотя такая возможность и была: адмирал имел в своем распоряжении семь миноносцев, которые мог использовать для атаки главных сил противника.

Перед началом второго боя командующий передал семафором по линии, чтобы эскадра вела огонь по головному кораблю противника, а с заходом солнца следила бы за «Цесаревичем».

Второй бой начался в 16 часов 45 минут с расстояния 45 кабельтовов. Японские главные силы находились на правом траверзе: головным шел «Миказа», затем «Асахи», «Фуджи», «Шикишима», «Кассуга», «Ниссин» и «Якумо». Изменений в строю русских не произошло. Первой открыла огонь немного отставшая от эскадры «Полтава». Остальные корабли вступали в бой последовательно, стреляя по флагманскому броненосцу противника. «Миказа», получивший в начале боя несколько прямых попаданий, отвернул, но, оправившись от удара, вновь лег на старый курс. Броненосцы и броненосные крейсеры неприятеля вели огонь главным образом по «Цесаревичу», стараясь вывести его из строя и нарушить управление эскадрой.

В ходе боя «Цесаревич» получил несколько попаданий. Для того чтобы выйти из-под огня противника, улучшить условия стрельбы для своих кораблей и не дать возможности врагу охватить голову эскадры, Витгефт приказал повернуть на два румба влево и увеличить ход до 15 узлов. «Севастополь» и «Полтава» сразу же начали отставать, и ход снова пришлось уменьшить.

Во время маневрирования Витгефту представлялась возможность послать в атаку миноносцы, но командующий этого не сделал. Он находился на нижнем мостике «Цесаревича» и безучастно наблюдал за ходом боя. На неоднократные советы окружающих уйти в боевую рубку адмирал не обращал внимания.

В начале шестого часа мостик, где находился командующий и некоторые офицеры его штаба, заволокло дымом: крупнокалиберный снаряд противника разорвался в середине фок-мачты. Витгефт был разорван (тело его не нашли), погибли флагманский штурман лейтенант Азарьев, флаг-офицер мичман Эллис и несколько матросов. Большая часть офицеров и начальник штаба контр-адмирал Матусевич были тяжело ранены.

Эскадру повел командир «Цесаревича» капитан 1 ранга Иванов, умышленно не подавая сигнала о гибели командующего, чтобы в разгаре сражения не вызвать растерянности среди офицеров эскадры.

В 17 часов 45 минут осколки второго тяжелого снаряда вывели из строя находившихся в рубке офицеров и матросов. Взрывом был поврежден рулевой привод и все приборы для управления броненосцем и артиллерийским огнем. Корабль, потерявший управление, начал описывать циркуляцию. Сигнала о том, что он вышел из строя, подать было некому. Командиры «Ретвизана» и «Победы», следовавших за «Цесаревичем», не зная о случившемся на флагманском броненосце, решили, что адмирал, маневрируя, ложится на новый курс, и пошли вслед за ним. Но после того как «Цесаревич» начал описывать циркуляцию, стало ясно, что он неуправляем. Строй эскадры был нарушен. Японцы усилили огонь.

Чтобы помочь эскадре восстановить боевой порядок, командир «Ретвизана» капитан 1 ранга Щенснович повернул на неприятеля с намерением таранить один из его кораблей. Японцы сосредоточили по броненосцу сильный огонь. «Ретвизан», стреляя, шел полным ходом, на мгновенье он закрывался всплесками воды и дымом от разрывавшихся снарядов, и тогда казалось, что броненосец тонет. Когда до противника осталось не более 12 кабельтовов, на «Миказе» от попадания снаряда поднялся черный столб дыма и окутал всю его переднюю часть.

В эти решительные минуты Щенснович был ранен осколком, «Ретвизан» отвернул. Хотя осуществить до конца замысел не удалось, маневр «Ретвизана» дал возможность командирам других русских кораблей выравнять строй. Однако у них нехватило решимости последовать за «Ретвизаном» и поддержать его атаку.

Пока «Ретвизан» пытался таранить «Миказу», на мостике «Цесаревича» очнулся раненый артиллерийский офицер лейтенант Ненюков. В рубке, кроме убитых, никого не было. Ненюков встал к штурвалу, который оказался неисправным; попытка передать управление через центральный пост на нижний штурвал не привела ни к чему; из центрального поста не отвечали. В это время в рубку пришел старший лейтенант Пилкин, которому Ненюков и сдал командование. Так как машинный телеграф не действовал, Пилкину стоило больших усилий перевести управление в центральный пост. Вскоре командование принял старший офицер корабля капитан 2 ранга Шумов. Он приказал поднять сигнал по эскадре, что адмирал передает командование младшему флагману контр-адмиралу Ухтомскому.

В создавшейся обстановке Ухтомский не проявил никакой инициативы и, кроме сигнала «следовать за мной», никаких мер для того, чтобы вступить в командование эскадрой, не принял. Приказания его ни один из командиров кораблей не выполнил: впоследствии все они утверждали, что сигнала не заметили. В кильватер «Пересвету», на котором находился новый командующий, вступила одна «Победа». «Ретвизан» в это время повернул к Порт-Артуру и скоро скрылся из вида. Позднее к Ухтомскому присоединились броненосцы «Полтава», «Севастополь», а затем и «Цесаревич».

Главные силы противника, прекратив огонь, ушли к северу. Его 3-й отряд, находясь к югу, вел огонь по русским концевым кораблям. 5-й отряд с присоединившимся к нему броненосным крейсером «Асамой» также пытался помешать отходившей русской эскадре. 6-й отряд был около своих главных сил.

После того как главные силы Того пошли на север, русские крейсеры оказались в крайне невыгодном положении. Японские броненосцы открыли по ним огонь. Командовавший отрядом контр-адмирал Рейценштейн, находясь на «Аскольде» и решив, что эскадра окружается противником, поднял сигнал «крейсерам следовать за мной» и пошел на прорыв к югу, пересекая курс своих броненосцев, идущих в сторону Порт-Артура. За «Аскольдом» последовал «Новик». «Диана» и «Паллада» не могли дать равного хода «Аскольду» и отстали. Несмотря на сильное противодействие противника, «Аскольд» и «Новик» прорвали кольцо и ушли. «Диана» и «Паллада» присоединились к своим броненосцам. На этом сражение прекратилось.

Около 8 часов вечера японские броненосцы скрылись в южном направлении; Того испугался возможных атак русских миноносцев.

В девятом часу за «Пересветом» шли «Победа» и «Полтава». Так как все навигационные приборы на кораблях были разбиты, правили по Полярной звезде. «Севастополь», «Цесаревич», «Паллада» и «Диана» отстали. Ночью начались атаки миноносцев противника, но ни одна из них не увенчалась успехом. Эскадра разделилась. Командиры броненосца «Цесаревич», крейсера «Диана» и четырех миноносцев в разное время повернули в море, решив выполнять приказ Витгефта, отданный им на совещании 8 августа, — итти во Владивосток.

В Порт-Артур возвратились броненосцы «Пересвет», «Ретвизан», «Победа», «Севастополь» и «Полтава», крейсер «Паллада», три миноносца и госпитальное судно «Монголия».

Броненосец «Цесаревич» дошел до Циндао, крейсер «Диана» пришел в Сайгон, крейсер «Аскольд» — в Шанхай. Все они были интернированы и разоружены. То же случилось и с четырьмя миноносцами, один из которых был интернирован в Шанхае, а три в Циндао. Миноносец «Бурный» налетел на камни у мыса Шантунг и погиб.

Крейсеры «Новик» и «Аскольд», прорвавшиеся через строй японцев, преследовались семью кораблями. Три из семи — «Кассаги», «Читозе» и «Такасаго» — вели огонь. Русские интенсивно им отвечали. Крейсеры шли 20-узловым ходом, и японцы скоро отстали. Во время перестрелки «Новик» получил три попадания; один снаряд пробил левый борт ниже ватерлинии, второй разорвался на палубе и третий проник в отделение носовой динамо-машины. Полученные повреждения на боеспособность корабля влияния не оказали; но «Аскольд» ушел, и «Новик» остался один. Утром командир крейсера капитан 2 ранга Шульц, убедившись, что до Владивостока нехватит угля, решил зайти в порт Циндао. Взяв там 250 тонн угля, «Новик» вышел в море. Шульц решил обойти Японию с юга, а затем по Тихому океану и через пролив Лаперуза достичь Владивостока.

Хотя крейсер и шел экономическим ходом, но угля до Владивостока ему все же нехватило. Крейсер зашел в Корсаковский пост на острове Сахалин. Это было на десятый день пути. Днем по беспроволочному телеграфу были обнаружены переговоры кораблей в» море, и вскоре на горизонте показался неприятельский крейсер. В Токио о прорыве «Новика» узнали от командира парохода «Кельтик», который встретил его в океане. На поиски русского корабля были высланы быстроходные крейсеры «Цусима» и «Читозе». Первый японский корабль, появившийся у Корсаковского поста, был «Цусима». На «Новике» прекратили погрузку угля, крейсер вышел в море и вступил в бой, во время которого получил пробоину ниже ватерлинии. Команда «Новика» надеялась исправить повреждение и ночью уйти в море, но оказалось, что на корабле не действовал руль, а пробоину подручными средствами заделать было нельзя.

Ночью в море сразу засветило несколько прожекторов. Было ясно, что к «Цусиме» подошла помощь. Командир «Новика», не желая спустить флаг перед противником и отдать ему крейсер, затопил его на 28-футовой глубине. Офицеры и команда съехали на берег и благополучно добрались до Владивостока.

В сражении 10 августа офицеры и матросы Порт-артурской эскадры, сражаясь с сильным противником, не посрамили боевых традиций русского флота. Команды «Варяга», «Страшного» и «Стерегущего», показавшие в начале войны невиданное упорство в бою, служили примером. Моряки вели себя в бою стойко. Комендор с крейсера «Паллада» Роман Булгаков не прекращал огня из своего орудия, несмотря на тяжелую рану в бок, которую он скрывал от товарищей до самого конца боя. Матрос Никифоров продежурил всю ночь у орудия с осколком в боку. Когда на «Полтаве» заклинило орудие, комендор Давыдов вышел из-за укрытия, и не обращая внимания на падающие кругом осколки, спокойно действовал разрядником. Комендор Галатов и гальванер Темников, оставшись невредимыми в башне, перевели ее на ручное управление и до конца боя вели огонь по броненосцам противника.

Матросы и офицеру сражались отважно, но эскадре нужен был флотоводец. Адмирал Витгефт, пытаясь прорваться во Владивосток, не руководил сражением.

«Бой окончился, — писал капитан 2 ранга Лутонин, — адмирал Витгефт сделал все, чтобы быть разбитым... Прошлого не вернешь, можно только сожалеть, что один упрямый адмирал, сам давший себе характерную аттестацию «я не флотоводец», загубил... эскадру...» 111.

В бою с японцами моряки эскадры нанесли противнику ощутительные потери в людях и повредили многие из его кораблей, причем последние пострадали значительнее русских. «Миказа» понес большие потери, чем «Цесаревич»; на японском броненосце было 32 убитых (4 офицера) и 82 раненых (10 офицеров). На русском флагманском броненосце потери составили. 54 человека, из них убитыми — 12.

Во время боя на «Миказе» наблюдалось несколько пожаров. В первом бою броненосец получил попадание в спардек двумя тяжелыми снарядами, осколками была насквозь пронизана грот-мачта, убито 12 человек и пять ранено. Во втором бою в него попало несколько снарядов, один из которых, разорвавшись у кормовой башни, разбил 12-дюймовое орудие и ранил 18 человек. Другими снарядами на переднем мостике броненосца было убито семь человек и ранено 16. К концу сражения обе 12-дюймовые башни корабля не стреляли и не поворачивались, огонь вела только одна 6-дюймовая пушка.

Командир броненосца «Севастополь» капитан 1 ранга Эссен в своем донесении после боя писал: «Что касается повреждений, нанесенных нашей стрельбой японцам, то, сойдясь на близкое расстояние, можно было видеть, что на «Миказа» почти все орудия молчали, кормовые части у «Асахи» и «Шикишима» были разворочены» 112.

Тяжело пострадал не только «Миказа», но и другие неприятельские корабли. Крупнокалиберный снаряд, попавший в броненосец «Асахи», пробил его борт под ватерлинией около кормы и произвел сильные повреждения внутри корабля; осколками были убиты старший артиллерийский офицер и несколько матросов. В броненосный крейсер «Кассуга» попало три крупных снаряда, причинивших много разрушений. Сильно пострадали надстройки броненосного крейсера «Ниссин», на корабле было 16 убитых (шесть офицеров) и 31 раненый. Броненосец «Чиен-иен» получил попадание двумя снарядами. На крейсере «Якумо» было убито 22 человека; один из снарядов разорвался внутри корабля и произвел большие разрушения.

Японские миноносцы тоже значительно пострадали: в истребитель «Асагири» попало два крупнокалиберных снаряда, был подбит истребитель «Мурасаме»; миноносцы «№ 46» и «№ 40» были повреждены: первый в результате столкновения, второй — от попадания снаряда. Миноносец «№ 38» потерял управление и ход от попадания в него торпеды.

Японский офицер лейтенант Сакура, участник сражения, впоследствии писал в газете «Кайгун-Дзошши»: «В этом генеральном бою, если можно так назвать его, наши суда пострадали весьма серьезно; не было ни одного, которое не имело бы пробоины, а следствием их — и крена» 113.

Русские корабли и особенно броненосцы тоже имели серьезные повреждения. На «Цесаревиче» вышли из строя обе орудийные башни, все шлюпки на корабле были разбиты, перебита фок-мачта, в корпусе броненосца оказалось много пробоин и т. д. Броненосец «Ретвизан» во время боя получил 21 попадание, на нем были выведены из строя 14 орудий. Броненосец «Победа» имел несколько пробоин, причем одну ниже ватерлинии, на корабле временно выходили из строя три 6-дюймовых, одно 10-дюймовое и много мелкокалиберных орудий. Особенно сильно пострадала артиллерия броненосца «Пересвет»: была выведена из строя 10-дюймовая башня, повреждено несколько 6-дюймовых и девять 75-миллиметровых орудий правого борта. Пострадали в разной степени и другие русские корабли.

Состояние артиллерии на броненосцах до и после боя приведено в следующей таблице 114:

Корабли Количество орудий до боя Количество исправных орудий после боя Всего вышло из строя орудий
12'' и 10'' 6'' 75-мм 47-мм 12'' и 10'' 6'' 75-мм 47-мм
«Ретвизан» 4 10 17 22 2 7 14 16 14
«Победа» 4 10 19 20 3 10 16 19 5
«Пересвет» 4 10 20 20 3 8 13 17 13
«Севастополь» 3 12  — 14 3 11  — 12 3
«Полтава» 4 12  — 18 4 7  — 10 13
«Цесаревич» 4 12 12 6 4 12 12 6  —

Из таблицы следует, что потери артиллерии на русских броненосцах по существу были не так уж значительны, особенно главных ее калибров. Из 23 12– и 10-дюймовых орудий вышло окончательно из строя к концу боя всего четыре, т. е. 17%, а из 66 6-дюймовых вышло из строя 11, или тоже 17%. Если принять во внимание, что на кораблях не ощущалось недостатка в снарядах, корабли оставались на плаву и не потеряли хода и что потери в людском составе были невелики, то следует сделать вывод: русская броненосная эскадра могла с успехом продолжать сражение с неприятелем, материальные и людские потери которого были более существенны. Значит, материальное состояние кораблей и их вооружение не были причиной неудачного окончания боя. Этой причиной явилась дезорганизация на эскадре, происшедшая после гибели Витгефта, и аварии на броненосце «Цесаревич».

Младший флагман контр-адмирал Ухтомский, как и Витгефт, не верил в благополучный исход прорыва во Владивосток и, оказавшись в роли командующего эскадрой, не смог взять в свои руки управление ею и продолжать протекавший до этого более или менее благоприятно для русских бой 115.

По возвращении эскадры в Порт-Артур на совещании флагманов и командиров кораблей было признано, что новая попытка выхода во Владивосток невозможна; так как она приведет к гибели оставшиеся корабли без ущерба неприятелю, и что поэтому флот должен пассивно обороняться, ведя по осаждающему крепость противнику артиллерийский огонь с броненосцев. Корабельную артиллерию мелкого и среднего калибра с боевым запасом и обслуживавшим ее личным составом было решено снять и передать на сухопутный фронт. Легкие силы предполагалось использовать для постановки мин в районах движения японского флота и для несения разведывательной службы.

Среди офицеров, присутствовавших на совещании, только один командир броненосца «Севастополь» Эссен не согласился с таким решением. Впоследствии в своих записках он писал: «Я высказал мнение, что роль нашей эскадры заключается в том, чтобы приготовить все для облегчения задач идущей к нам Балтийской эскадры. Для этого, по моему мнению, следовало немедленно после исправления снова выйти в бой с неприятелем и нанести ему возможно больший вред, рискуя даже погубить свою эскадру, на которую надо смотреть, как на расходный материал, израсходовать который надо только с наибольшей пользой для себя... Никто не хотел понять, что лучше погубить флот в бою, в море, нежели бесцельно его топить в гавани без вреда для неприятеля. А к этому, я предвидел, мы должны были притти, отдавая щедрой рукой свои дорогие снаряды и своих людей для защиты крепости, возможность удержания которой до прибытия с севера помощи или прихода Балтийского флота казалась мало вероятной»116.

19 августа Ухтомский доложил адмиралу Алексееву телеграммой, что он по просьбе сухопутного командования передает с эскадры на берег часть артиллерии, а так как корабли выйти в море не могут, личный состав их будет использован для обороны крепости, исключая необходимых людей для действия корабельной артиллерии крупного калибра.

Во второй половине августа были свезены на берег и установлены на позициях силами моряков одно 6-дюймовое и десять 75-миллиметровых орудий, снабженных снарядами и обеспеченных артиллеристами. С этих пор началось систематическое разоружение эскадры.

Таким образом, 1-я Тихоокеанская эскадра, бывшая в начале войны по числу кораблей и вооружению немного слабее флота противника, через шесть месяцев боевых действий, не добившись преобладания на море и потеряв всего только один броненосец из семи и несколько малых кораблей, перестала существовать как боевая организованная морская сила.

Неподготовленность Дальневосточного морского театра для войны, рассредоточение флота между двумя базами — Порт-Артуром и Владивостоком — и необорудованность их для стоянки и ремонта кораблей, отсутствие должной на современном уровне боевой подготовки личного состава, совершенно безграмотное в военном отношении использование сил и средств флота, крайне неудачный подбор командующих флотом и флагманов (исключая вице-адмирала Макарова), отсталая система подготовки и воспитания офицерского состава, разнотипность кораблей основных сил флота и другие причины с полной силой сказались на результатах морского сражения 10 августа 1904 года.

Военное могущество царской России было показное, «мишурное», как говорил В. И. Ленин, организация военного дела — крайне отсталая. «Царизм оказался помехой современной, на высоте новейших требований стоящей, организации военного дела117, — писал Ленин в статье «Падение Порт-Артура». Именно здесь крылись причины неудачи войны, а, следовательно, неудач и военно-морского флота.

Результат сражения в Желтом море 10 августа 1904 года между Порт-артурской эскадрой и «Соединенным флотом» Японии явился одной из главных причин, определивших ход всей войны. Японцы окончательно завладели Желтым и Японским морями и получили возможность без всяких помех и потерь пополнять и снабжать свои армии, действовавшие под Порт-Артуром и в Южной Маньчжурии, резервами, оружием, боеприпасами и прочими материалами, необходимыми для ведения войны.

Японский флот показал в боевых действиях на Желтом море и в сражении 10 августа очень невысокий уровень своего (точнее английского) военно-морского искусства.

Адмирал Того, его флагманы и командиры кораблей 10 августа так же, как и в начале войны, были очень слабы в тактике; командующий не научился даже грамотно маневрировать. Имея большой эскадренный ход, он дважды терял боевое соприкосновение с русской эскадрой. Адмирал действовал вяло, казалось, он боялся сближения. Излишняя «осторожность» помешала ему правильно оценить и использовать чрезвычайно благоприятно сложившуюся для него обстановку после выхода из строя «Цесаревича» и расстройства боевого порядка русских. Немного позднее Того не на шутку испугался восьми русских миноносцев и оставил место боя, хотя не было никаких признаков того, что русские что-то замышляют против японцев. Свои многочисленные легкие силы адмирал использовал крайне плохо, почему ни один русский корабль от их действий и не пострадал. Наоборот, имели место случаи, когда командиры японских миноносцев торпедировали своих.

Хотя 10 августа японский командующий вел бой уже не в одной колонне, как это было 9 февраля, а рассредоточив свои силы на несколько отрядов, флот от этого не стал сильнее и не был использован лучше. Отряды во время сражения действовали разрозненно, без какого-либо взаимодействия друг с другом. Приближаться к русским кораблям они боялись: лишь 1-й отряд решился подойти на расстояние выстрела к русской эскадре. Остальные отряды оставались по существу простыми зрителями. Того пытался применить на практике так называемый «маневр охвата», разработанный теоретически еще Макаровым и через разведчиков ставший известным японцам. Однако, начав его, довести маневр до конца Того не сумел.

В заключение можно сделать совершенно определенный вывод: не японский флот под командованием вице-адмирала Того завоевал господство на море, его подарили японцам царские адмиралы Алексеев, Старк, Витгефт и Ухтомский.


96 Русско-японская война, кн. 2, стр. 181.

97 Там же.

98 Владивостокскими.

99 Русско-японская война, кн. 2, стр. 185.

100 Там же, стр. 187.

101 Русско-японская война, кн. 2, стр. 208.

102 Там же, стр. 212.

103 Там же.

104 Русско-японская война 1904–1905 гг. Действия флота. Документы, отд. II, кн. 1, стр. 159.

105 Русско-японская война, кн. 2, стр. 217.

106 Там же, т. VIII, Оборона Квантуна и Порт-Артура, ч. II, стр. 76.

107 Русско-японская война. Действие флота, Документы, кн. 1, вып. 7, Спб., 1914 г., стр. 32. (Из показаний в следственной комиссии по делу о бое 10 августа контр-адмирала Рейценштейна).

108 Вл. Семенов, Расплата, изд. Вольфа, стр. 184.

109 Три пары миноносцев с тралами, две пары землесосов и пароходы «Новик» и «Инкоу» — всего шесть пар тралов.

110 История русской армии и флота, изд. «Образование», 1913 г., стр. 83.

111 Русско-японская война. Действия флота. Документы, отд. III, кн. 1, вып. 6, Спб., 1913 г., стр. 201.

112 Русско-японская война. Действия флота. Документы, отд. III, кн. 2, выл. 6, стр. 199.

113 Летопись войны с Японией, 1905 г., № 69, стр. 1366.

114 Таблица составлена по материалам работы Исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904–1905 гг. при Морском генеральном штабе, изд. 1915 г.

115 Подстать адмиралам были и командиры кораблей, по крайней мере большинство из них. За 12 дней до выхода на совещании по вопросу, — оставаться ли флоту в Артуре до конца или уходить во Владивосток, они говорили: «выход флота нежелателен до последнего момента...» (капитан 1 ранга Граматчиков); «флоту оставаться в Артуре» (капитан 1 ранга Вирен); «оставаться в Артуре и защищать Артур, дав на берег все средства для защиты» (капитан 2 ранга Ливен); «оставаться в Артуре до последнего момента, а затем время покажет, нужно ли флоту выходить» (капитан 1 ранга Успенский); «из Артура не выходить» (капитан 1 ранга Рейценштейн); «оставаться до конца в Артуре» (контр-адмирал Лощинский); «оставаться в Артуре до последнего момента» (контр-адмирал Григорович) и так далее. Японцам не нужно было большого умения и воинского мастерства, чтобы воевать с противником, который морально разоружился задолго до боя. Но Того, его флагманы и командиры кораблей и при этих благоприятных для них условиях по существу не добились решительного успеха. Скорее, царские адмиралы разбили себя сами.

116 Центральный военно-морской архив русско-японской войны, д. № 270; Записки капитана 1 ранга Эссена, стр. 62–63.

117 В. И. Ленин, Сочинения, т. 8, стр. 35.

<< Назад   Вперёд>>