4. Социальная эффективность общественного производства
До середины 1960-х годов советское руководство не справлялось в полном объеме с выполнением своих обещаний в области социальной политики. Экономика страны за годы правления Хрущёва не достигла тех высот, о которых мечтало партийное руководство. Темпы роста производительности труда вопреки оптимистичным прогнозам советских экономистов постоянно снижались. Соответственно, замедлялся рост национального дохода: в 1956-1960 гг. производство национального дохода увеличивалось в среднем за год на 9,2%, а в 1961— 1965 гг. - на 6,3%126. «Недостаточный рост национального дохода, - констатировал Косыгин на сентябрьском пленуме ЦК КПСС в 1965 г., - сдерживает темпы повышения материального благосостояния нашего населения»127.
Для сравнительной оценки эффективности общественного производства в разных странах используется показатель производства национального дохода на душу населения, который характеризует уровень развития экономики в сопоставлении с количеством населения128. Этот показатель позволяет судить об уровне производительности труда в той или иной стране, о степени развития ее производительных сил, об эффективности хозяйственного механизма в целом. Если по абсолютному объему национального дохода Советский Союз уступал только США, то в расчете на душу населения национальный доход СССР был меньше также, чем в ФРГ, Франции и Англии. Согласно советской статистике, среднегодовые темпы роста национального дохода в СССР в 1950-1960-е годы были несколько выше, чем в развитых капиталистических странах, что позволяло Советскому Союзу постепенно сокращать разрыв в размерах национального дохода в расчете на душу населения по сравнению с США и другими странами. Так, общий объем национального дохода СССР, пересчитанный в доллары по фактическому соотношению покупательной способности рубля и доллара, в 1950 г. составлял 31% от американского национального дохода, в 1955 г. - 43,5%, а в 1964 г. общий объем национального дохода СССР составил 62% от национального дохода США129. По данным ЦСУ СССР, национальный доход, исчисленный по методологии, принятой в статистике СССР, и пересчитанный в доллары по реальному соотношению цен, составил в 1963 г. в Советском Союзе 208,9 млрд долларов, в США - 345,5 млрд, в ФРГ - 72,7 млрд, во Франции - 60,8 млрд, в Англии - 56,4 млрд, в Италии 34,3 млрд долларов130. В таблице 6 представлены данные о размерах национального дохода СССР и некоторых капиталистических стран в расчете на душу населения за 1963 и 1964 гг.
Таблица 6
Национальный доход СССР и некоторых капиталистических стран в расчете на душу населения (1963-1964 гг.)*
*Национальный доход исчислен по методологии СССР и пересчитан в доллары США по фактическому соотношению покупательной способности рубля к доллару.
Источник: РГАНИ. Ф. 5. Оп. 20. Д. 226. Л. 2; Ф. 2. On. 1. Д. 805. Л. 4-об.
Данные таблицы показывают, что за один год разрыв в размерах национального дохода СССР в расчете на душу населения по сравнению с США и другими странами сократился на 2-5%.
Комментируя в 1965 г. отставание СССР в размерах национального дохода на душу населения по сравнению с США, Косыгин назвал в качестве основной причины низкий уровень производительности труда: «у нас производительность труда в промышленности ниже, чем в Соединенных Штатах в 22,5 раза, а в сельском хозяйстве - примерно в 4 раза»131.
Ручной труд использовался в сельском хозяйстве значительно шире, чем в промышленности. Одна из причин такого положения крылась в крайне слабой электрификации сельского хозяйства. «За последние годы в нашей стране сооружены гигантские электростанции, - говорил на мартовском пленуме ЦК КПСС 1965 г. Брежнев. - Вместе с тем 12% колхозов до сих пор не имеют электроэнергии даже для освещения. Сельское хозяйство потребляет только 4% электроэнергии, вырабатываемой в стране, в том числе лишь 2% на производственные цели»132.
Энерговооруженность труда - важнейший показатель развития производства. Среди мер по подъему сельского хозяйства, намеченных мартовским пленумом 1965 г., большое значение имели решения, направленные на повышение энерговооруженности крестьянского труда. Начиная со второй половины 1960-х годов потребление электроэнергии в сельском хозяйстве стало заметно возрастать. К началу 1980-х годов энерговооруженность труда в сельском хозяйстве увеличилась в 12 раз. Уже в 1970 г. официальная статистика зафиксировала: практически все совхозы и колхозы России (99%) использовали электроэнергию для производственных целей. В этот же период статистика отмечала немалые успехи в области механизации основных производственных процессов в животноводстве. Все это свидетельствовало об улучшении условий сельскохозяйственного труда и повышении его социальной эффективности. Однако, как справедливо заметила московский историк Л.Н. Денисова, «статистика спешила», и «статистический оптимизм» нуждался в существенной корректировке: «в действительности немало оставалось не электрифицированных ферм, скотных дворов и птичников, многие деревни были без света», для многих и многих ферм механизация оставалась далекой перспективой133.
Для стимулирования производства в аграрном секторе государство постоянно увеличивало объемы ассигнований на развитие сельского хозяйства, оказывало значительную финансовую помощь колхозам и совхозам. В 1964 г. за счет государственного бюджета были покрыты сверхплановые убытки совхозов в размере более одного миллиарда рублей. Чтобы облегчить положение экономически слабых колхозов и дать им возможность нормально работать, Президиум ЦК КПСС принял решение о списании с колхозов 1 890 миллионов рублей задолженности и об отсрочке на пять лет погашения кредитов на сумму 120 миллионов рублей. Для осуществления основных мероприятий по подъему сельского хозяйства требовались большие дополнительные средства. Только в 1965 г. предусматривалось выделить дополнительно около 3-х миллиардов рублей, основная часть этих средств направлялась на покрытие расходов, связанных с повышением закупочных цен на продукцию животноводства. Государственные субсидии выделялись сельскому хозяйству за счет перераспределения расходов внутри государственного бюджета134.
Правящие круги СССР хорошо помнили, как отреагировало население на повышение закупочных цен 1 июня 1962 г., поэтому уже при обсуждении этого вопроса на мартовском пленуме 1965 г. Брежнев особо подчеркнул, что «увеличение закупочных цен будет проведено без повышения существующих розничных цен на хлеб, крупы и мясопродукты»135. Аналогичную мысль высказал и Косыгин: «Само собой разумеется, что розничные цены могут пересматриваться только в сторону снижения»136. Государство, в силу взятых на себя обязательств по поддержанию фиксированных низких цен на основные продукты питания и предметы первой необходимости, было вынуждено во все возрастающих масштабах дотировать советских производителей.
В проекте бюджета на 1966 г. предусматривались значительные ассигнования на покрытие плановых убытков от реализации отдельных видов продукции - в общей сумме свыше 7 миллиардов рублей, из них на покрытие убытков в промышленности - 1,8 миллиарда рублей, на покрытие разницы в ценах по мясу - свыше 3-х миллиардов рублей, на покрытие убытков по жилищно-коммунальному хозяйству - 1,5 миллиарда рублей и по другим отраслям народного хозяйства - 0,6 миллиарда рублей137. Однако в процессе исполнения народно-хозяйственного плана и бюджета этих денег не хватило, и Министерство финансов СССР было поставлено перед необходимостью изыскать дополнительно 800 миллионов рублей на покрытие разницы в ценах138. Таким образом, государство субсидировало и производителей, и потребителей.
Следует отметить, что первоначально правительство согласилось на дотирование животноводства, руководствуясь, как говорится, «благими намерениями». В 1968 г., когда размер государственных дотаций, выделяемых животноводству, увеличился уже до 6 миллиардов рублей, Брежнев напомнил высшему партийному руководству об обстоятельствах принятия этого решения и о том, что из этого получилось: «Вы помните, на мартовском пленуме мы говорили, что хотим сделать эту отрасль наиболее рентабельной, дотацию даем, чтобы разгон какой-то взять, а потом прийти в норму. Но нас не совсем правильно поняли, здесь потребительское настроение взяло верх <...> все пошло на повышение заработной платы. Если в свое время говорили, что у нас 3 колхоза или 5 колхозов миллионеры, то теперь стали друг перед другом щеголять тем, что у нас 4,70 [рубля] на трудодень, у того 3,80 [рубля]. Особенно заработная плата повысилась у работников животноводства»139. Руководство страны понимало, что это очень непростой вопрос. Дотационное финансирование превращалось из финансово-экономического инструмента в социально-политическую акцию.
С течением времени круг товаров и услуг, требовавших государственного дотирования, неуклонно расширялся. По данным Бюджетного управления Министерства финансов СССР, в 1961 г. дотации выплачивались по 10 различным товарам и услугам, в 1965 г. - по 14, а в 1980 г. насчитывалось 25 различных видов дотаций и доплат. При этом число вновь появляющихся дотаций и доплат росло особенно быстрыми темпами. Так, в 1967 г. стали дотироваться убытки от покрытия разницы между закупочными и расчетными ценами на молоко. За 10 лет сумма дотаций этого вида выросла почти в 80 раз (с 76 миллионов рублей в 1967 г. до 5 944 миллионов рублей в 1978 г.). В 1970 г. в группу дотируемых продуктов попали яйца140. Доля дотаций в розничной цене на основные продукты питания доходила до 80%.
С середины 1960-х годов в Государственном бюджете СССР появляется отдельная статья расходов - дотация на покрытие убытков от реализации социально значимых товаров и услуг. Данные, представленные в таблице 7, дают наглядное представление о размерах и темпах роста выплачиваемых дотаций.
Таблица 7
Увеличение расходов Государственного бюджета СССР на выплату дотаций в 1966-1972 гг.
Источник: РГАНИ. Ф. 2. On. 1. Д. 810. Л. 81, 83; Оп. 3. Д. 215. Л. 33; Д. 217. Л. 44,48; Д. 247. Л. 59,61.
Государственный бюджет относил к социально значимым товарам и услугам, убытки от производства и реализации которых покрывались за счет дотаций, товары детского ассортимента, услуги жилищного и коммунального хозяйства, значительную часть продукции сельского хозяйства, рыбопродукты, услуги по индивидуальному пошиву одежды, тарифы за пользование внутригородским транспортом, услуги социально-культурных учреждений и многое другое.
Советские экономисты рассматривали государственные дотации как эффективный инструмент экономической и социальной политики, который позволял одновременно решать экономические и социальные проблемы. В литературе 1970-х годов отмечалось: «Важнейшим условием повышения народного благосостояния является устойчивость розничных цен на предметы потребления. Политика цен, проводимая в жизнь Советским государством, отвечает, прежде всего, социальным задачам, направленным на повышение жизненного уровня трудящихся»141.
В годы перестройки появились и другие точки зрения: из-за необходимости выделения многомиллиардных ассигнований на покрытие убыточного производства сдерживалось проведение мер, направленных на повышение социального обеспечения, сокращалось выделение бюджетных средств на создание социально-бытовой инфраструктуры и т.д. Таким образом, дотационное финансирование из средства реализации целенаправленной социальной политики превращалось в средство компенсации недостатков хозяйственного расчета142.
В действительности политика сохранения стабильно низких цен на продовольственные и другие товары массового спроса имела не столько социально-экономическую, сколько политическую подоплеку. Дело в том, что брежневское руководство было серьезно напугано массовыми стихийными выступлениями трудящихся в Краснодаре, Муроме, Новочеркасске и других городах в период правления Хрущёва, при подавлении которых было убито и ранено несколько десятков человек. Именно поэтому оно старалось не давать населению поводов для массового недовольства и в дальнейшем стремилось соблюдать тот неписаный «общественный договор», который гарантировал правящему режиму устойчивость, а населению - социальную стабильность. С 1968 по 1976 г. в СССР не было зафиксировано ни одного случая массовых беспорядков143.
Даже в годы перестройки высшее партийное руководство страны долгое время не могло решиться на реформу ценообразования. Признавая, что положение, когда государство вынуждено покрывать разницу между реальными затратами на производство товаров и их розничными ценами, является ненормальным, М.С. Горбачёв, тем не менее, был настроен весьма оптимистично: «изменение розничных цен ни в коем случае не должно сопровождаться снижением жизненного уровня людей». В качестве одного из возможных вариантов решения проблемы Горбачёв предлагал: те средства, которые государство выплачивает в виде дотаций, полностью отдать населению в виде компенсаций144. Однако в конце 1980-х годов основная масса населения страдала не от отсутствия денежных средств - у советских граждан, не имевших возможности купить товары, пользующиеся спросом, накопились значительные суммы вынужденных сбережений, - острейшей социальной проблемой был дефицит базовых продуктов массового потребления.
Интегрирующим показателем социальной эффективности экономики является производство товаров народного потребления в общем объеме производства за определенный период, как правило, за год. В СССР доля товаров народного потребления в совокупном общественном продукте составляла в разные годы 25-30%. В странах с развитой рыночной экономикой этот показатель находился на уровне около 70%.
Для сбалансирования доходов и расходов населения и укрепления денежного обращения советское правительство начиная с 1954 г. регулярно закупало за границей товары народного потребления и некоторые виды продовольствия. Импорт товаров, пользовавшихся у населения повышенным спросом, имел чрезвычайно высокую экономическую эффективность и приносил государству более чем десятикратную прибыль145. В связи с тем, что внутренние цены на эти товары были значительно выше импортных цен, выручка от реализации на внутреннем рынке некоторых видов продовольствия, товаров народного потребления и сырья для их производства во много раз превышала платежи по импортным ценам. Об экономической эффективности внешнеторговых операций по закупке товаров массового спроса и сырья для их изготовления свидетельствуют данные таблицы 8.
Таблица 8
Доходность советского импорта товаров народного потребления во второй половине 1950-х годов
Источник: РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 149. Л. 32.
Как видим, доходность импорта товаров народного потребления была очень высокой. Однако государство до второй половины 1960-х годов не имело возможности увеличивать импорт этих товаров из-за ограниченности валютных ресурсов. Ситуация существенно изменилась, когда в СССР был создан мощный нефтегазовый комплекс, благодаря которому страна получила «такие валютные резервы, которые в корне могли изменить экономику страны»146. В условиях хронического дефицита качественных отечественных товаров повседневного спроса, постоянной нехватки продовольствия советское руководство пошло по пути наращивания импорта продовольствия и товаров народного потребления. «Важно отметить, - пишет московский историк М.В. Славкина, - что увеличение объема импорта одежды и обуви, как и в случае с импортом продовольствия, было направлено не на кардинальное улучшение качества жизни советских людей, а лишь на поддержание невысокого уровня. <...> С помощью импортных поставок одежды и обуви не создавали “общество изобилия”, а лишь компенсировали неудовлетворительную работу и постепенное разложение собственной легкой промышленности»147.
Взяв курс на всемерное повышение жизненного уровня населения, советское руководство неожиданно осознало, что народ не понимает и не желает понимать, сколь сложна эта задача для советской экономики. При разработке директив восьмого пятилетнего плана (1966-1970) высшее руководство страны стремилось удержаться от соблазна взять на себя заведомо невыполнимые социальные обязательства. Дискуссии по этому вопросу велись и на заседаниях Президиума ЦК КПСС, и в Совете Министров СССР. Наиболее активно дебатировался вопрос о возможностях и путях повышения темпов роста народного благосостояния. Брежнев не был сторонником броских цифр и громких обещаний: «народу и партии надоедают эти нереальные цифры». Он считал, что о социальных проблемах нужно говорить «проще, реальнее, доходчивее до народа», не скрывать трудности, а «набраться мужества и сказать»: мы не можем больше сделать, чем делаем148.
Желание партийного руководства избежать завышенных обязательств нашло отражение в социальной программе, которую Косыгин охарактеризовал как «минимум, который должен быть обязательно претворен в жизнь». Речь шла о повышении минимальной и средней заработной платы, об улучшении «в пределах возможностей» пенсионного обеспечения, о расширении жилищного строительства и т.п.149 Опыт предыдущего десятилетия показал, что невыполненные обещания по улучшению материального благосостояния народа заметно подрывали авторитет партийных руководителей и, в конечном итоге, разрушали существующую идеологическую систему. В процессе дебатов по поводу социальной программы было решено осуществлять планирование, исходя из действительного положения дел в экономике. Страна начинала жить в режиме реального времени.
Косыгин, занимавший в правящих кругах наиболее взвешенную позицию по вопросам социальной политики, был озабочен не только экономической стороной проблемы. Докладывая в феврале 1966 г. участникам пленума о проекте директив восьмого пятилетнего плана, он предложил взглянуть на социальную политику под несколько иным углом зрения: «Нужно хорошенько представлять себе задачу повышения материального уровня жизни народа с точки зрения политической оценки ее. Сейчас, накануне ХХIII съезда партии, ЦК КПСС и Совет Министров получают очень много писем. Смысл этих писем сводится к тому, что товарищи просят, настойчиво требуют сделать еще больший крен в сторону улучшения жизни людей. Требования законные, так сказать, с точки зрения моральной. Мы все разделяем эти требования. Но возможности у нас сейчас ограниченные, а пообещать и не выполнить - мы не можем. <...>
Если мы окажемся в плену только требований, желаний и пойдем по течению, не будем объяснять значения мер, которые мы провели и которые будем проводить в будущем, не будем разъяснять, что Коммунистическая партия и Правительство проводят действительно серьезные мероприятия для того, чтобы поднять материальный уровень жизни наших людей, - то наши достижения, которые в этой области существуют, не будут правильно оценены народом (курсив мой. - Г.И.).
Вывод должен быть сделан такой: надо не бояться разъяснять этот крупный и важный вопрос, показывать все то, что мы делаем для поднятия жизненного уровня народа. Мы хотели бы сделать больше, но пока нет возможностей»150.
В своем выступлении Косыгин передал общий настрой советского руководства относительно решения задач «социалистического государства благосостояния». В брежневский период правящие круги сделали для себя важный вывод: позиция «не давать слишком много обещаний» является самой удобной и спокойной во всех отношениях. Вместе с тем, такая позиция вызывает больше доверия со стороны народа, чем пафосные лозунги и обещания.
Экономическая реформа 1965 г. значительно повысила социальную эффективность общественного производства. По единодушному мнению самих советских руководителей и специалистов различных направлений, восьмая пятилетка (1966-1970) оказалась наиболее успешной за всю историю советского государства. Все важнейшие экономические и социальные плановые показатели были выполнены. Самое главное, за эти годы произошло заметное улучшение материального благосостояния советских людей. Реальные доходы в расчете на душу населения росли во второй половине 1960-х годов в среднем ежегодно примерно на 6%, что было несколько выше, чем предусматривалось восьмилетним планом (5,3%). Среднемесячная заработная плата рабочих и служащих увеличилась за годы пятилетки почти на 25%, а оплата труда колхозников - на 35%151. В 1965 г. только 4% населения СССР (по РСФСР - почти 6%) имели доход на каждого члена семьи свыше 100 рублей в месяц. По расчетам НИИ труда, прожиточный минимум в тот период соответствовал доходам в 40 рублей в месяц на одного человека, а доход в 65 рублей обеспечивал уровень достатка152. В 1970 г. уже около 19% всего населения, а к концу 1975 г. почти 40% населения имели доход свыше 100 рублей в месяц в расчете на каждого члена семьи. При этом доля населения со среднедушевым доходом до 50 рублей в месяц сократилась в 1970 г. до 23,5% против 58,5% в середине 1960-х годов153.
Население стало значительно лучше питаться, одеваться, иметь гораздо больше возможностей для хорошего отдыха и более полного удовлетворения своих материальных и культурных запросов. У многих людей появилось желание и, главное, возможность следовать моде, иметь современную бытовую технику, обставлять и украшать жилища. Одним словом, появился вкус к жизни. Как справедливо заметил французский исследователь Алексей Берелович, «в 1960-е годы советское общество полностью решает проблему физиологического выживания и превращается если не в общество потребления, то, во всяком случае, в такое общество, которое стремится потреблять»154.
Тенденция к слишком быстрому росту материальных запросов населения настораживала и даже пугала высшее партийное руководство. «Я часто задумываюсь над таким вопросом, - признавался Брежнев. - Надо серьезно удовлетворять потребности народа, я задаю себе вопрос: где грань этим потребностям?» «Ее нет», - констатировали коллеги155. Брежнева удивлял такой факт: партия делает все возможное для перевыполнения плановых заданий по росту заработной платы, «а стремления, просьбы, желания все время возрастают». «Мы должны подумать, как нам быть дальше, потому что мы можем оказаться, если не обсудим, не найдем правильного решения этого вопроса, в затруднительном положении, тем паче, что рост заработной платы в стране опережает рост производительности труда», - делился своими опасениями Брежнев на декабрьском пленуме ЦК КПСС 1968 г. По его мнению, если такие вопросы вовремя не замечать или упускать из виду, то потом придется поправлять дело «более острыми мерами»156. Это была рефлексия по поводу чехословацких событий 1968 г.
Озабоченность советских руководителей понять нетрудно. Попав под гипноз положительных результатов хозяйственной реформы, советское общество стремилось как можно скорее выйти на качественно новый уровень потребления, не принимая в расчет трудности, недостатки и проблемы советской экономики. В годы восьмой пятилетки в крупных промышленных центрах началось активное строительство дворцов культуры, стадионов, плавательных бассейнов, спортивных комплексов, телевизионных центров, театров, современных административных зданий и многих других сооружений, делавших жизнь людей более комфортной, разнообразной, интересной. Получив относительную экономическую самостоятельность, предприятия, министерства и ведомства стали с размахом вкладывать средства в строительство ведомственных объектов непроизводственного назначения. Сметная стоимость этих, как правило, внеплановых сооружений достигала огромных размеров.
По данным Стройбанка СССР, в 1969 г. только в городах осуществлялось строительство более одной тысячи административных зданий, 834-х дворцов культуры, 450-ти стадионов, плавательных бассейнов и спортивных комплексов, 80-ти театров и цирков. В Свердловске, например, строились закрытый демонстрационный искусственный каток, два дворца культуры, несколько клубов и плавательных бассейнов, дом актера и легкоатлетический манеж. А по всей области в процессе строительства находились еще 80 административных, спортивных и других общественных зданий. В Запорожской области, у Днепра, одновременно строились 6 плавательных бассейнов, искусственный каток, 6 гостиниц и 9 административных зданий. Все это строилось, по словам Брежнева, ударными темпами, из дефицитных строительных материалов, больших зеркальных стекол, с использованием лучших отделочных материалов157.
Такой «строительный бум» можно было бы расценивать как крупное достижение советской социально-экономической политики, как очевидный успех всей хозяйственной деятельности страны. Казалось бы, масштабное строительство объектов, предназначенных сделать жизнь советских тружеников полнее и ярче, - вполне законный повод для гордости. Однако для советского руководства это был серьезный повод для тревоги и беспокойства: в стране катастрофически не хватало средств и материалов для выполнения планов по жилищному строительству, хронически не выполнялись планы ввода в эксплуатацию школ, больниц, детских дошкольных учреждений. Безудержное строительство объектов непроизводственного назначения велось в ущерб строительству важнейших предприятий промышленности и сельского хозяйства, подрывало основы плановой системы социалистической экономики. Все это вызывало серьезную критику со стороны советского руководства. «Нет сомнения, что строить эти объекты нужно, - говорилось в докладе Байбакова на декабрьском пленуме ЦК КПСС 1968 г., - но, видимо, мы переоценили наши возможности, и не настало еще время, когда можно было бы строить их без ограничения, тем более что у нас есть более жгучие и неотложные задачи, и, прежде всего, это касается жилищного строительства, и сюда нужно направить наши ресурсы. По имеющимся данным, более 30 миллионов человек остро нуждаются в улучшении жилищных условий, многие из которых еще живут в бараках, ветхих домах и даже в подвалах»158.
Аналогичная критика прозвучала в докладе Брежнева на пленуме ЦК КПСС 15 декабря 1969 г. В качестве примера нерационального расходования народных средств Генеральный секретарь привел факт строительства морского ресторана в Баку. «Речь идет не о ресторанчике, - с возмущением рассказывал Брежнев, - а о пятиэтажном сооружении, в котором будет несколько ресторанов, коктейль-бар, кафе, банкетные залы. И называется все это не как-нибудь, а общественно-культурным центром на море. Строится этот центр из дефицитных материалов. Комментарии здесь излишни. Скажу только для справки, что план по вводу жилья в Баку выполнен на 32 процента, школ - на 51 процент, дошкольных учреждений - на 18 процентов». Брежнев призвал партийно-хозяйственную элиту критически оценить ситуацию и «временно ограничить сооружение административных зданий, строительство цирков и плавательных бассейнов. <...> В первую очередь мы вас ориентируем на строительство жилья, больниц, школ»159.
Повышенное внимание к социальным проблемам нашло отражение и при разработке девятого пятилетнего плана (1971-1975). Госплан был ориентирован на формирование развернутой программы роста народного благосостояния. В программу был заложен рост минимума заработной платы на 26%, повышение тарифных ставок среднеоплачиваемым категориям работников, введение пособий на детей из малообеспеченных семей и другие виды помощи семьям с детьми, повышение пенсий и т.п.160 Социальная ориентация экономики потребовала теоретического обоснования. Партийные идеологи, осваивавшие новый для них термин «социальная политика», сумели дать надежное теоретическое обоснование курсу партии на повышение материального благосостояния народа. Эти теоретические новации были озвучены в докладе Брежнева на заседании пленума ЦК КПСС 7 декабря 1970 г.: «Дело состоит в том, что наш народ построил социализм и создает материально-техническую базу коммунизма. В этой связи мы должны помнить известное положение марксистско-ленинской теории о том, что по мере развития производительных сил постоянное повышение жизненного уровня народа является объективной экономической необходимостью. Мы не только хотим, но и должны обеспечить постоянный рост народного благосостояния, так как это становится важнейшей предпосылкой ускоренного хозяйственного развития страны»161. Это означало, что советское государство принимало на себя ответственность за обеспечение основных социальных потребностей граждан.
126 РГАНИ. Ф. 2. On. 1. Д. 805. Л. 4-об.; по сведениям Н.К.Байбакова, среднегодовой темп роста национального дохода в 1961-1965 гг. составлял 5,7% (Там же. Оп. 3. Д. 79. Л. 19).
127 Там же. On. 1. Д. 805. Л. 4-об.
128 В СССР национальный доход понимался как вновь созданная за год в сфере материального производства стоимость. В странах с рыночной экономикой в число производителей национального дохода включались также отрасли непроизводственной сферы, что, по мнению советских статистиков, приводило к повторному счету и искусственному завышению национального дохода капиталистических стран примерно на 20-30%. В статистике СССР применялась методология, по которой национальный доход капиталистических стран исчислялся без повторного счета доходов, полученных в непроизводственной сфере, то есть уменьшался примерно на 25%.
129 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 20. Д. 226. Л. 3.
130 Там же. Л. 2.
131 Там же. Ф. 2. On. 1. Д. 805. Л. 4-об.
132 Пленум ЦК КПСС, 24-26 марта 1965 г. Стенографический отчет. М., 1965. С. 22.
133 Денисова Л.Н. Исчезающая деревня России: Нечерноземье в 1960-1980-е годы. С. 40,41.
134 РГАНИ. Ф. 2. On. 1. Д. 767. Л. 95-100.
135 Там же. Л. 74.
136 Там же. Оп. 3. Д. 805. Л. 9.
137 Там же. Оп. 1.Д. 810.Л. 83.
138 Там же. Оп. 3. Д. 44. Л. 84.
139 Там же. Д. 146. Л. 63-64.
140 Коломин Е.В., Пешехонов Ю.В. Роль финансов в реализации социальной политики КПСС. М., 1987. С. 122.
141 Социальная политика КПСС в условиях развитого социализма. М., 1979. С. 159.
142 Коломин Е.В., Пешехонов Ю.В. Роль финансов в реализации социальной политики КПСС. С. 113-114.
143 Козлов В.А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущёве и Брежневе ... С. 8.
144 Материалы XIX Всесоюзной конференции КПСС, 28 июня -I июля 1988 г. М., 1988. С. 20.
145 РГАНИ. Ф. 2. On. 1. Д. 810. Л. 82.
146 Славкина М.В. Великие победы и упущенные возможности: влияние нефтегазового комплекса на социально-экономическое развитие СССР в 1945-1991 гг. М., 2007. С. 253. Там же см. подробные расчеты валютных доходов СССР от экспорта нефти.
147 Тамже. С. 278.
148 Вестник Архива Президента. 2006: Генеральный секретарь Л.И.Брежнев, 1964-1982. С. 53, 58.
149 РГАНИ. Ф. 2. On. 1. Д. 815. Л. 18.
150 Тамже. Д. 816. Л. 12,13.
151 Там же. Оп. 3. Д. 168. Л. 8.
152 Там же. Ф. 5. Оп. 20. Д. 225. Л. 2.
153 Там же. Ф. 2. Оп. 3. Д. 247. Л. 43,44.
154 Берелович А. Семидесятые годы XX века: реплика в дискуссии // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2003. № 4. С. 64.
155 Вестник Архива Президента. 2006: Генеральный секретарь Л.И.Брежнев, 1964-1982. С. 99.
156 РГАНИ. Ф. 2. Оп. 3. Д. 146. Л. 62.
157 Там же. Д. 168. Л. 55.
158 Там же. Д. 146. Л. 34.
159 Там же. Д. 168. Л. 56.
160 Байбаков Н.К. Сорок лет в правительстве. С. 116.
161 РГАНИ. Ф. 2. Оп. 3. Д. 217. Л. 57.
<< Назад Вперёд>>
