Внешние займы Царства Польского 1835 и 1844 годов и политика Министерства финансов
В 1832 году наместник Паскевич представил рапорт о заключении займа. Необходимость займа мотивировалась дефицитом бюджета и большими военными расходами. Рапорт наместника поступил 3 ноября 1832 года на обсуждение Комитета по делам Царства Польского. Ему предстояло решить два вопроса: «Можно ли вообще допустить, чтобы денежные заграничные займы и всякие тому подобные меры могли быть производимы для Царства в отдельном виде от Империи? Настоит ли действительно необходимость в настоящем случае прибегать к займу?»
Первый вопрос о законности и допустимости займов поставил комитет в тупик: определенный ответ на него так и не последовал. Между тем комитет признал, что поскольку «армия наша в Империи и Царстве составляет одно целое без различия, состав прежде бывших войск польских уничтожен, положены прочные основания соединению в делах законодательства и во всех важнейших предположениях», то такой способ заимствования «неудобен». Кроме того, заключение займа польским правительством «может дать повод к разным невыгодным толкам в такое время, когда правительство российское само обращается к открытию внешних займов». Необходимость этой операции тоже показалась сомнительной — по мнению Комитета, дефицит бюджета не был так велик, как считал наместник59.
Российское правительство неохотно отозвалось и на просьбы о предоставлении займа польской казне из казначейства, и на ходатайства о разрешении самостоятельно заключить заем за границей. Упадок польских финансов, отсутствие какой-либо реальной программы улучшения их состояния, огромные военные расходы — все это, видимо, превращало казну Царства в бездонную бочку, наполнять которую кредитами российское правительство считало бессмысленным.
16 января 1835 года на рассмотрение Комитета по делам Царства Польского поступила очередная записка Паскевича о заключении займа. На этот раз необходимость займа объяснялась уже иначе. В записке указывалось, что на осуществление запланированных по инициативе российского правительства мероприятий по сооружению крепостей (Новогеоргиевской, Замосцской, на устье реки Вепрша и Александровской цитадели) требовалась значительная сумма — 108 млн. злотых. Паскевич не видел возможности покрыть издержки за счет польского бюджета и предложил «занять 55 миллионов ныне же, а остальные 53 миллиона по прошествии 5 лет». Кроме того, польское правительство предполагало погасить из суммы займа часть задолженности Царства Польского России (27 млн. злотых)60.
Несмотря на оппозицию со стороны министра финансов Канкрина, Комитет по делам Царства Польского одобрил проект займа. Договор о заключении займа в 82 млн. злотых был подписан наместником Паскевичем и банкирами С.А. Френкелем и И. Эпштейном 7(19) марта 1835 года. В апреле в Петербурге прошли переговоры между банкирами, предоставившими заем, и Канкриным при участии Паскевича. На переговорах договорились об увеличении суммы займа до 151 млн. злотых61.
Очевидно, в положительном решении вопроса о займе сыграло роль то обстоятельство, что полученные по займу средства предстояло использовать для строительства военных крепостей, защищавших не только Польшу, но и Россию от потенциальных внутренних и внешних врагов. Кроме того, решающее значение имела поддержка императора. Дело в том, что отношения между польским правительством и Министерством финансов осложнялись личным конфликтом Паскевича и Канкрина. В этом конфликте Николай I склонялся на сторону наместника. Впрочем, не только рассмотрение проблемы займа — почти каждое обсуждение бюджета Царства Польского или вопроса о проведении какого-либо мероприятия в области финансов сопровождалось спорами между Канкриным и представителем польского правительства. В споре о разрешении польскому правительству заключить заем император занял сторону Паскевича, и поэтому вопрос о займе был решен в пользу Польши62.
Заем 1835 года был не последней заграничной операцией польского правительства. В 1841 году Польский банк начал переговоры с европейскими банкирами о выпуске нового конверсионного займа. Правительство планировало 5%-ные облигации польского казначейства, выпущенные в 1834,1838 и 1841 годах на сумму 105 млн. злотых, конвертировать в 4%-ные облигации. Общая сумма займа должна была составить 155 154 000 злотых. Переговоры вице-презеса (вице-председателя) Польского банка Хенрика Любеньского с Ротшильдами в Лондоне, Магнусом в Берлине и А.Л. Штиглицем в Санкт-Петербурге выявили, что одним из главных условий заключения контракта было предоставление гарантии российского императора. Польша как самостоятельный заемщик не выглядела привлекательно в глазах финансистов63. В итоге правительству удалось договориться с уже хорошо знакомым партнером — варшавским банкиром Френкелем, который обязался разместить облигации в Германии. Требовалось лишь одно — санкция российского правительства и гарантия Николая I.
Вопрос о конверсии польского долга и о гарантии займа императором обсуждался в Комитете финансов на заседаниях 28 ноября, 2 и 3 декабря 1841 года. Членам комитета были представлены условия конверсии, установленные Польским банком и Френкелем, а также проект контракта. Комитет отказал в разрешении на конверсию, сославшись на то, что Польша не могла выступать на рынке капиталов самостоятельно и что подобные операции отрицательно повлияли бы на кредит самой империи64.
Спустя полтора года польское правительство вернулось к обсуждению вопроса о конверсии долга. Возможно, руководствуясь опытом, свидетельствовавшим о том, что имперское правительство более охотно разрешало реализацию целевых займов на строительство или другие мероприятия, в которых империя была заинтересована, наместник представил на рассмотрение Николая I записку о том, как «без новых издержек иметь деньги на Варшавскую железную дорогу». На этот раз сопротивление Министерства финансов удалось преодолеть. Императорский указ 29 февраля (12 марта) 1844 года объявил об изъятии из обращения 5%-ных облигаций; их владельцы могли получить наличные деньги или новые 4%-ные облигации65. Новые облигации имели номинальную стоимость, выраженную уже не в злотых, а в российских рублях: 500,150 и юо руб. Комиссия финансов и казначейства заключила контракт на реализацию конверсии с Польским банком, который в свою очередь договорился об осуществлении этой операции с банкирскими домами Френкеля в Варшаве и Магнуса в Берлине (контракт был подписан 20 января /1 февраля 1844 года в Варшаве). Новый заем под названием «4% конвертированный заем Царства Польского» составил сумму 28 636 500 руб. серебром, что немного превышало планировавшийся в 1841 году объем займа. Погашение займа должно было осуществляться в течение 61 года посредством тиражей, производимых дважды в год. Облигации обращались на Варшавской и Берлинской биржах, а проценты выплачивались в Варшаве, Берлине и Амстердаме66.
Однако с осуществлением займа польское правительство постигла неудача. Из-за низкого курса облигаций67 их реализация затягивалась, и польское казначейство не получало ожидаемых средств на строительство Варшавской железной дороги. Для окончания строительных работ в октябре 1846 года правительство вынуждено было прибегнуть к займу 1,5 млн. руб. у банкиров под залог непроданных облигаций, по очень низкому курсу (68%) и с условием возврата суммы в течение года. 27 мая 1847 года российское казначейство выдало польскому правительству ссуду в размере 500 тыс. руб. серебром под залог 4%-ных облигаций, которые по указу Николая I от 27 ноября 1847 года были обращены в собственность казны по цене 81,6%. В октябре 1847 года последовала еще одна ссуда в размере 1 млн. руб. с обеспечением облигаций но курсу 82%.
Обстоятельства складывались не в пользу польских финансов. Неурожай потребовал выделения 1 млн. руб. на помощь населению, а вспышки мятежей в Познани, Кракове и Галиции, парализовав торговлю и промышленность, сократили поступления от неокладных сборов, и в особенности таможенного. Стечение неблагоприятных обстоятельств было причиной того, что с 1846 года росписи Царства Польского постоянно сводились с дефицитом68. Кредиты банкиров и русской казны могли лишь частично обеспечить польскую казну необходимыми средствами, поскольку практически приостановилось получение денег от продажи облигаций.
В мае 1847 года наместник Паскевич обратился к министру финансов Федору Павловичу Вронченко с просьбой содействовать поднятию курса ценных бумаг Царства посредством их покупки на Берлинской бирже. Вронченко считал более разумным отклонить предложение Паскевича, однако Николай I распорядился «употребить на покупку в Берлине польских облигаций до 500 тысяч руб.сер.»69. Операция по скупке польских облигаций была поручена банкиру Штиглицу, она продолжалась до января 1848 года, когда курс 4%-ных бумаг начал постепенно расти70.
В октябре 1847 года наступил срок оплаты кредита, взятого под залог облигаций у банкиров, однако средств на погашение ссуды в польской казне не было. В январе 1848 года Паскевич обратился к Вронченко с предложением выкупить облигации, находившиеся в залоге у банкиров, так как в противном случае польская казна будет вынуждена продать заложенные облигации на иностранных биржах «по цене, какую дадут»71.
Предлагавшаяся операция могла оказаться весьма полезной не только для казны Польши, но и для России, так как имперское казначейство получило бы возможность купить польские облигации по весьма низкой цене (78% по сравнению с биржевым курсом 81,6%). Вронченко предложил купить облигаций на номинальную сумму 2 206 000 руб.серебром при условии, что польское казначейство вернет взятую у России под залог облигаций ссуду в I млн. руб. не позже чем через полгода, то есть в декабре 1848 года. Это предложение одобрил Николай I. Однако реализации операции помешала начавшаяся в феврале 1848 года революция во Франции. В России, как и в других государствах, начало военных действий в Европе привело к увеличению спроса на звонкую монету, в результате чего сократился фонд, обеспечивавший государственные кредитные бумаги. В этих условиях, полагал министр финансов, употребление разменного фонда на покупку ценных бумаг сомнительного достоинства неуместно72.
Отказ Министерства финансов от покупки польских облигаций привел Паскевича в отчаяние. Его следующая записка, адресованная министру финансов Вронченко 18 марта 1848 года, выходила за рамки официального стиля: это была мольба о помощи. Паскевич попытался убедить имперское правительство в том, что Россия обязана оказать финансовую поддержку Польше, так как современное положение польских финансов является частично и следствием навязанных Польше империей трат. Так, Паскевич напоминал, что возведение крепостей, «признанных необходимыми для спокойствия Империи», поглотило 16,6 млн. руб., затем 10,3 млн. руб. Польша выплатила в счет долга России, и еще 2,2 млн. руб. пошло на постройку шоссе «собственно в стратегических видах». Все эти средства были выделены из сумм займов. Кроме того, 9 млн. руб. из займовых капиталов было истрачено на пособия жителям после восстания и 4,7 млн. руб. — на уплату долгов бывшего Герцогства Варшавского. Таким образом, если до 1831 года из бюджета Царства Польского ежегодно на погашение долгов выделялось 800 тыс. руб., то в середине 1840-х годов в государственную роспись ежегодно вносилось на эти цели 4 млн. руб. Эта сумма составляла четверть текущих доходов. Паскевич считал, что «как все почти займы обращены для пользы и видов Империи, то, по всей справедливости, и расход на амортизацию займов делается за казну Империи, которая, таким образом, получает не з 150 000 р.73 но до 6 000 000 р.сер. ежегодно»74. Паскевич полагал, что, поскольку польская казна несколько лет покрывала
расходы, связанные с интересами империи, в этоттрудныи момент, когда Польша оказалась на грани финансового краха из-за неурожаев и падения курса польских бумаг, Россия должна ей помочь.
Положение польской казны было действительно критическим. Казавшаяся ранее невыгодной продажа на биржах заложенных у банкиров облигаций теперь стала вообще невозможной. В этих «страшных» обстоятельствах наместник просил «единственно для поддержания кредита польской казны, нераздельной с казной Империи», купить заложенные у банкиров облигации (на 1,5 млн. руб.), хотя бы по курсу 60% (при существующем курсе 62%)75.
Объявление несостоятельности польского казначейства для России могло иметь весьма неблагоприятные последствия. Министерство финансов вынуждено было признать, что «отказ Казначейства Царства Польского от выкупа заложенных банкирам облигаций может произвести невыгодное впечатление и даже иметь вредное влияние на наши фонды». Чтобы спасти положение, Вронченко предложил осуществить приобретение российским Государственным коммерческим банком по курсу 60% польских 4%-ных облигаций на сумму 2 206 000 руб.серебром нарицательного капитала. Эта мера не принесла бы существенного вреда Коммерческому банку, фонды которого постоянно увеличивались за счет новых вкладов76. Николай I одобрил предложение Вронченко.
Покупка облигаций спасала казну Польши от банкротства, но не прибавила в ней наличных средств. По просьбе Паскевича Николай I распорядился предоставить заем Царству Польскому из Заемного банка России на сумму 1 млн. рублей. Формально заем был заключен для имперского казначейства, так как к тому времени «не было еще примера непосредственных ссуд» из банков России польской казне. Заем должен был быть погашен через 37 лет77. Однако и этот заем не исправил положения, так как дефицит польского бюджета достиг 2,5 млн. руб.
Наместник 23 мая 1848 года обратился к императору с ходатайством о разрешении либо урезать жалованье чиновникам, либо собрать недостающую сумму с помещиков. В качестве одного из возможных путей ликвидации дефицита Паскевич предложил империи взять на себя весь недостаток доходов Польши с тем, чтобы после окончания «смутных обстоятельств» она покрыла долг за счет введения нового налога. Николай I нашел все предложенные меры неприемлемыми и распорядился выделить 1 млн. руб. из средств, полученных от выпуска в оборот билетов Государственного казначейства78.
Итак, финансовый кризис в Польше в 1846-1848 годах очень выразительно продемонстрировал суть ее финансовых взаимоотношений с Россией. Оказалось, что в кризисной ситуации жизнеспособность польской финансовой системы зависела в конечном счете от помощи империи: без регулярных ссуд казна Царства Польского неминуемо превратилась бы в банкрота. Однако в чем же была причина столь плачевного положения польских финансов? Этот вопрос в очень деликатной форме был поставлен в цитированной выше записке Паскевича 18 марта 1848 года. Паскевич полагал, что едва ли не главным виновником кризиса польских финансов является Россия, вынуждающая Царство к непосильным затратам на содержание армии и военное строительство, в чем нуждалась лишь сама империя.
Не менее важное основание для обвинения империи — о котором Паскевич, разумеется, умалчивает — состояло в том, что российское правительство, фактически лишив польские власти полномочий принимать самостоятельно сколько-нибудь важные решения по вопросам финансовой политики, отняло у него и возможность после разрушительного восстания подготовить и реализовать программу восстановления экономики и финансов, аналогичную той, что осуществил Любецкий. Кроме того, имперское Министерство финансов, установив контроль над деятельностью польской финансовой администрации, не освободило Польшу от ответственности по долгам. В сущности, ответственность по долгам была единственным элементом, оставшимся от польской финансовой самостоятельности, и за его сохранение ратовало само имперское финансовое ведомство.
Министерство финансов было не склонно прощать какие-либо задолженности польской казны, невзирая на ее кризисное положение. Из этого кризиса российское финансовое ведомство смогло даже получить определенную выгоду. Как указывалось выше, в 1848 году, после отказа Министерства финансов выкупить находившиеся у банкиров в залоге польские облигации по курсу 78%, спустя несколько недель по распоряжению министра финансов Государственный коммерческий банк купил их по курсу 60%. Однако вскоре финансовый кризис миновал, и облигации выросли в цене на 20%. В декабре 1849 года Паскевич обратился к министру финансов с предложением доплатить казне Царства Польского 18% за проданные по столь низкому курсу облигации. Министерство финансов отказалось предоставить компенсацию, сославшись на финансовые «затруднения». Наместник 18 мая 1850 года во второй раз представил министру финансов записку с требованием выплатить вознаграждение за потерянные польской казной из-за продажи облигаций 397 080 руб. (составлявшие разницу между ценой облигаций по курсу 60% и 78%). Но и на этот раз польское правительство получило отказ, мотивированный тем, что наместник сам предложил выкупить облигации по курсу 60%. В качестве уступки министр финансов допускал возможность выкупа этих облигаций у Коммерческого банка по той же цене — 60%79.
58 См. подробнее: Правилова Е.А. Имперская политика и финансы: Внешние займы Царства Польского // Исторические записки. Т. 4 (122). С. 271-316.
59 О заграничном займе в 6о миллионов злотых на покрытие расходов по Царству Польскому // РГИА. Ф. 1170. On. i. Т. XVI. Д. 41.
Л. 20 об. — 28 об.
60 О займе в 82 млн. злотых на сооружение крепостей в Царстве Польском, о порядке погашения казной Царства долгов казначейству Империи // РГИА. Ф. 1170. On. I. Т. XVI. Д. 69. Л. 19 об.
61 См.: письмо Е.Ф. Канкрина Н.Н. Новосильцеву, 23 апреля
1835 г. // Там же. Л. 62.
62 См. письма Чернышева Паскевичу от н июня 1835 г., 16 июля
1836 г.: РГИА. Ф. 1018. Оп. 8. Д. 286,288.
63 X. Любеньский - Ротшильду, черновик, 12 апреля 1841 г. // AGAD. Bank Polski. № 10. Л. 10-11; Ротшильд — Польскому Банку, 21 мая 1841 г. // Ibid. Л. 13-14; Магнус — Любеньскому, 15 июня 1841 г. // Ibid.
Л. 17-18. Магнус отказался участвовать в займе из-за болезни, а Ротшильд и Штиглиц не были в займе заинтересованы.
64 РГИА. Ф. 563. Оп. 2. Д. 44. Л. 38.
65 О замене всех 5% облигаций казначейства 4% облигациями // Сборник административных постановлений Царства Польского: Ведомство финансов. Варшава, 1867. Т. X: Польский Банк. С. 326-330.
66 Гейлер И.К. Сборник сведений о процентных бумагах (фондах, акциях и облигациях) России: Руководство для помещения капиталов. СПб., 1871. С. 465-466; Об условии, заключенном казной Царства с Банком насчет конверсии 5% казенных облигаций: Выписка из заседания Совета управления // Сборник административных постановлений Царства Польского: Ведомство финансов. Т. X. С. 330.
67 В начале 1846 года облигации котировались на Берлинской бирже от 86 до 87%, в конце 1846-го — от 8о до 81,125%, в начале 1847-го - от 81,25 до 82,5%.
68 Всеподданнейшая записка министра финансов, 18 ноября
1849 г. // РГИА. Ф. 583. Оп. 4. Д. 244. Л. 395-396.
69 Всеподданнейшая записка министра финансов, 6 июня
1847 г. //Там же. Д. 242. Л. 280,284-285.
70 Всеподданнейшая записка, 2 января 1848 г. // Там же. Д. 243. Л. 28-28 об.
71 Там же. Л. юо об.
72 О польских облигациях, находящихся в залоге у банкиров // Там же. Л. 193 об., 195-195 об.
73 Установленная доля Царства Польского в общегосударственных военных расходах империи.
74 Всеподданнейшая записка министра финансов, 26 марта
1848 г. // Там же. Л. 229 об.
75 Там же. Л. 230-231.
76 Там же. Л. 231-233 об.
77 О займе из Заемного банка 1 миллиона рублей для покрытия дефицита по росписи Царства Польского //Там же. Оп. 5. Д. 219. Л. 1-2.
78 Всеподданнейшая записка министра финансов, 4 июня 1848 г. // Там же. Оп. 4. Д. 243. Л. 334-335 об.
79 Всеподданнейшая записка министра финансов, 3 июня
1850 г. //Там же. Д. 245. Л. 122 об. - 129.
<< Назад Вперёд>>
