Из «изображения военных действий 1-й армии в 1812 году». М. Б. Барклая-де-Толли
Армия приходит в позицию при Бородине.
Описание сей позиции
По совершении трех опасных переходов прибыли мы, наконец, 22-го в позицию при Бородине. Она была выгодна в центре и правом фланге, но левое крыло в прямой линии с центром совершенно ничем не подкреплялось и окружено было кустарником; на расстоянии ружейного выстрела, для прикрытия некоторым образом сего фланга построен был редут. В день нашего путешествия осмотрел я единственно место, занятое 1-й армией, для прикрытия правого фланга приказал я генералу Трузсону построить несколько укреплений и засек, оконченных 25-го числа и снабженных потом артиллерией и войсками; 23-го сопровождал я князя Кутузова при осмотре левого фланга, то есть места, назначенного для 2-й армии.
Впереди 26-й дивизии примечались отдаленные высоты, в виде коих находилось пространство земли вправо и влево, служащее некоторым образом ключом в сей позиции. Я упомянул князю Кутузову о сем обстоятельстве и предложил построить на сем месте сильный редут, — вместо оного поставлена была батарея из 12-ти орудий. Последствие доказало, что надлежащее укрепление сей высоты доставило бы сражению совершенно иной успех.
Князь Багратион донес князю Кутузову, что в настоящем положении левый его фланг подвергали величайшей опасности; наконец, решено, что в случае нападения неприятельского, сей фланг отступит и станет между упомянутой высотой и деревней Семеновское.
На сей предмет предписано было построение батарей и редутов. Я не постигал, почему сему движению надлежало исполниться по нападении неприятеля, а не заблаговременно. Вероятно, потому, что генерал Беннигсен не желал себя опорочить; он выбрал позицию и посему следовало пожертвовать 24-го от 6 до 7 тысяч храбрых воинов и 3 орудия. Князь Багратион также представил, что полевой стороне в некотором расстоянии от деревни Семеновское находилась прежняя Смоленская дорога, через которую неприятель мог обойти его левый фланг, но князь Кутузов и Беннигсен утверждали, что сия дорога могла легко быть защищаема нестроевыми войсками. Если б, напротив того, построено было несколько редутов на главнейших высотах при сей дороге, было бы осторожнее. 3-й корпус, коего отряжение сделалось необходимым 24-го числа, в полной мере удержал бы там неприятеля; впоследствии обстоятельства принудили к отряжению в сие место также всего корпуса и большей части кавалерии; несмотря на то, все сии войска с трудом удерживались. Там мы не нуждались в работниках для укреплений, ибо имели в своем распоряжении от 15 до 16 тысяч ополчения и множество потребных к тому орудий, доставленных нам графом Ростопчиным.
Левый наш фланг атакован 24-го числа, оный должен был отступить с потерею с лишком 6 тысяч человек
24-го числа пополудни арьергард под начальством генерал-лейтенанта Коновницына, останавливавший неприятеля на каждом шагу, отступил к позиции армии; неприятель, преследуя его, столкнулся с упомянутым редутом на левом фланге армии, близкое расстояние оного понудило его к быстрому нападению; тогда началось дело, в коем вся 2-я армия должна была участвовать. Последствием сего дела было взятие 5 орудий 2-й кирасирской дивизии; но наконец неприятель сбил редут, взял в оном три орудия и причинил нам бесполезный урон, стоящий более нежели 6000 человек; тогда 2-я армия заняла 2-ю позицию левого фланга, отступающего на деревню Семеновское. Под вечер примечено, что нестроевые войска были недостаточны к прикрытию старой Смоленской дороги, почему и занята оная ночью 3-м корпусом. Сие распоряжение случилось без малейшего моего о том сведения.
Корпус уводится ночью к концу левого фланга
Полковник Толь прибыл к корпусу и приказал за собою оному следовать. Адъютант, посланный мною с приказаниями в сей корпус, уведомил меня о сем происшествии. Никто не знал, под чьим начальством следовало оному находиться, также неизвестно, к кому надлежало оному относиться и получать предписания? Я представил сие князю и получил в ответ, что причина тому была ошибка, которая впредь уже не случится. Каждое из начальствующих лиц уводило войска и располагало оными, не удостаивая главнокомандующего извещением. Сии обстоятельства во время дела стоили бы погибели почти всей армии.
Неприятель 25 августа осматривает нашу позицию, предъявляет нападение на левый наш фланг
Весь день 25-го употреблен был неприятелем для осмотра нашей позиции и для уготовления к сражению следующего числа. Он окопал левый свой фланг против центра 1-й армии, но соединил большую часть своих сил на правом фланге, посему можно было предвидеть, что левый наш фланг будет главным предметом его нападения.
Князю Кутузову предлагается предупредить неприятеля
Князю Кутузову предложено было под вечер при наступлении темноты исполнить с армией движение так, чтобы правый фланг 1-й армии отправился на высоту Горки, а левый примыкал к деревне Семеновское, но чтобы вся 2-я армия заняла место, в коем находился тогда 3-й корпус. Сие движение не переменило бы боевого порядка, каждый генерал имел бы при себе собранные свои войска; резервы наши, не начиная дела, могли быть сбережены до последнего времени не будучи рассеяны и может быть решили бы сражение. Князь Багратион не будучи атакован, сам бы с успехом ударил на правый фланг неприятеля. Для прикрытия же нашего правого фланга, защищаемого уже местоположением, достаточно было построенных укреплений, 8-ми или 10-ти батальонов пехоты, 1-го кавалерийского корпуса и казачьих полков 1-й армии. Князь одобривал, по-видимому, сию мысль, но она не была приведена в действие.
Сражение 26 августа
26-го на рассвете неприятель с превосходством напал на деревню Бородино, занятую гвардейскими егерями; он столь сильно теснил сей полк к реке Москве, что не дал ему времени даже сжечь моста. Неприятель, несмотря на огонь, производимый по нему артиллерией, следовал по пятам упомянутого полка и ежеминутно усиливался. Я приказал полковнику Вуичу немедленно ударить в штыки на неприятеля с егерской своей бригадой; сей храбрый офицер отважно исполнил оное; так что неприятель был вскоре опрокинут, частью истреблен, а частью сбит в реку; малое число оного спаслось переходом моста, немедленно сожженного. Между тем на левом фланге 2-й армии открылся сильный ружейный огонь; князь Багратион потребовал подкрепление; к нему отправлен был весь 2-й пехотный корпус и вскоре потом, по вторичной его просьбе, гвардейские полки: Измайловский, Литовский и Финляндский. 2-й корпус был отряжен к генерал-лейтенанту Тучкову 1-му, гвардейские полки употреблены были при деревни Семеновское. Я сам прибыл ко 2-й армии для узнания позиции ее; я нашел оную в жарком деле и войска ее в расстройстве. Все резервы были уже в деле, я поспешил возвратиться, дабы немедленно привести с правого фланга из-за центра обеих армий 4-го корпуса, оставшегося еще в моем распоряжении с 6-м пехотным, 2-м кавалерийским и тремя гвардейскими полками. Я вскоре построил оные в виде крюка, на левом фланге 26-й дивизии фронтом к 2-й армии до совершенного исполнения сего движения; 2-я армия по отсутствии раненого князя Багратиона и многих генералов была опрокинута и в величайшем расстройстве. Все укрепления с частью батарей достались неприятелю, одна 26-я дивизия удерживала еще свою позицию около высоты, находящейся впереди центра; она уже два раза отражала неприятельские нападения (сие происходило около 11-ти часов утра). Генералу Дохтурову поручено было начальство над 2-ю армией: его пехота совершенно была разбита и рассеяна в малых кучках, оставленных уже за Главной квартирой на большой Можайской дороге; три гвардейские полка отступили в изрядном устройстве и приближались к прочим гвардейским полкам, выстроенным мною в резерве с 2-м кавалерийским корпусом позади 4-го. В конце левого фланга дело происходило с утра с переменным успехом, генерал-лейтенант Тучков был ранен, генерал Багговут принял начальство и был отряжен, в самое время совершенного разбития 2-й армии, но он с отличным мужеством все еще удерживал неприятеля почти на каждом шагу, тогда неприятель обратил всю свою силу против 7-го корпуса и высоты центра, но встречен был неустрашимостью. Он употребил всю свою силу против сих двух предметов; после сильной канонады около часа неприятель во многих колоннах атаковал высоту центра, опрокинул 26-ю дивизию и овладел высотой и батареей оной занимаемой; в то же время генерал-майор Ермолов приблизился к бегущей 26-й дивизии с батальоном 24-й дивизии, сомкнутым в густую колонну, остановил ее и повел с мужеством к высоте; я отрядил, между тем, два других батальона справа для обхода левого крыла неприятельского и еще правее выслал Оренбургский полк ударить на левый фланг неприятельской колонны; я приказал всей находящейся в сем месте артиллерии действовать по оной же колонне, - все сии меры увенчаны желаемым успехом. Неприятель свергнут с высоты, артиллерия наша обратно отбита, и все, не успевшие спасаться бегством, совершенно истреблены. Неприятель потерял в сем случае по малой мере 3000 человек, ибо высота и поле, окружающее оную, несколько сот шагов были устланы неприятельскими трупами. При сем деле взят в плен генерал Бонами. По утомлению и расстройству 26-й дивизии, поручил я сие место генерал-майору Лихачеву с 24-й дивизией. Я вывел 26-ю дивизию из дела для восстановления в ней порядка и формирования батальонов и предписал ей занять место между 4-м корпусом и 24-й дивизией; но до вечера я не видал сей дивизии: она стояла позади резервной кавалерии. Генерал Паскевич занимался приведением ее в устройство. Во время самого нападения на высоту центра неприятельская кавалерия, состоящая большей частью из кирасир и несколько полков уланских, ударила на 4-й корпус, там встретила она Перновский пехотный и 24-й егерский. Сии храбрые полки выжидали нападения неприятеля с неимоверным мужеством, допустили его на 80 или 60 шагов и дали по нему столь удачный залп, что он отступил в расстройстве. Сумской и Мариупольский гусарские полки и Сибирский драгунский преследовали неприятеля, но, столкнувшись с неприятельской пехотой и артиллерией, возвратились в расстройстве. Неприятельская кавалерия, усиленная резервами, следовала по пятам за нашей конницей, пробилась вперед между колонн и пехотных каре и явилась таким образом в тылу 4-го и 6-го корпусов. Храбрые сии войска не замешались, но приняли неприятеля с задних фасов своих каре; огонь, производимый ими и нашей конной артиллерией, привел в беспорядок неприятельские ряды. Кавалерия наша снова построилась и с помощью нескольких драгунских полков ударила на неприятеля и совершенно его опрокинула, так что он вовсе из виду отступил за свою пехоту. Тогда снова артиллерия открыла с обеих сторон смертоносное свое действие; казалось, что Наполеон решился уничтожить нас артиллерией. Пехота наша с чудесной твердостью выдержала ужаснейший пушечный огонь, в особенности войска, составлявшие угол центра, весьма потерпели, ибо там пересекало огонь со многих неприятельских батарей. Во время сей ужасной канонады, сбивавшей с обеих сторон целые ряды, неприятель устроил несколько кавалерийских и пехотных колонн. Я предвидел жестокое нападение со стороны неприятеля; я послал немедленно за 1-й кирасирской дивизией, полагая, что она все еще на месте, мною предписанном, в коем намеревался я сохранить ее для решительного удара, но по несчастию была она уведена, не знаю кем, на край левого фланга. Адъютант мой едва достиг двух только кирасирских полков гвардии и воротив оные привел немедленно ко мне. Между тем неприятель начал уже нападение, с частью своей кавалерии занимал он нашу, а с другой врубился в 24-ю дивизию, употребленную для прикрытия батарей на высоте центра. Неприятель опрокинул оную и облегчил тем атаку пехотным колоннам, подвинувшимся тогда с другой стороны. Высота с частью артиллерии была взята штурмом, а 24-я дивизия возвратилась в величайшем смятении, но была немедленно остановлена и построена; тогда неприятельская кавалерия соединенными силами устремилась на нашу пехоту, я предвидел уже минуту решения нашей участи. Кавалерия моя была недостаточна к удержанию сей громады неприятельской, и я не смел ее вести против неприятеля, полагая, что будет опрокинута и в расстройстве притеснена к пехоте. Всю свою надежду полагал на храбрую пехоту и артиллерию, сделавшихся в сей день бессмертными; обе исполнили мое ожидание, неприятель был приостановлен. В сию затруднительную минуту прибыли на рысях два гвардейские кирасирские полка, я указал им неприятеля, и они с редкой неустрашимостью устремились в атаку. Полки Сумской, Мариупольский и Оренбургский гусарские, Сибирский, Иркутский и Оренбургский драгунские последовали за ними. Псковской драгунский и Изюмский гусарский, также отряженные без моего о том сведения, прибыли тогда под начальством генерала Корфа, я поставил их в резерве. Тогда началась кавалерийская битва из числа упорнейших когда-либо случавшихся. Неприятельская и наша конница попеременно друг друга опрокидывала, потом строились они под покровительством артиллерии и пехоты, наконец, наша успела с помощью конной артиллерии в обращении неприятельской кавалерии в бегство. Она совершенно отступила от поля сражения. Пехота, стоявшая против 4-го корпуса, также отступила почти из виду артиллерии, оставив одну цепь стрелков; но взятая высота все еще сильно была защищаема, позади оной находилось еще несколько колонн пехоты и малое число кавалерии. Пушечный огонь с обеих сторон возобновлялся, неприятельский мало-помалу ослабевал, но с наших батарей производилось беспрерывное действие до самого вечера по упомянутой высоте и колоннам позади оной поставленным. Наконец темнота ночи водворила и с нашей стороны тишину.
Во время всех сих происшествий, князь Кутузов отрядил 1-й кавалерийский корпус к Москве-реке для нападения на левый фланг неприятеля с помощью казаков генерала Платова; если б сие нападение исполнилось с большей твердостью, не ограничиваясь одним утомлением неприятеля, то последствие оного было бы блистательно. Генерал Дохтуров занимался приведением 2-й армии в устройство, кавалерия и часть сей армии сражались во весь день с отличнейшей храбростью, но пехота была по большей части рассеяна и собрана уже ввечеру. Генерал Багговут в сие время находился в затруднительнейшем положении, но с помощью кавалерии 2-й армии удержал он довольно удачно место, им занятое; высоты, занимаемые его артиллерией, были взяты неприятелем, но оставлены оным под вечер.
Позиция, занятая по окончании сражения для возобновления оного на следующий день
Я поручил генералу Милорадовичу занять с войсками 1-й армии следующую позицию: правое крыло 6-го корпуса должно было опираться на высоты при деревне Горки. Направление 1-й линии находилось в прямой линии от сей точки к деревне Семеновское.
4-й корпус стал возле 6-го корпуса во второй, оба кавалерийские занимали 5-й корпус в резерве.
Для точности направления приказал я расположить огни в некотором расстоянии друг от друга, что и облегчило движение войск. Я предложил генералу Дохтурову подкрепить войска 2-й армии, собранные на левом фланге 4-го корпуса и занять место между оным и корпусом Багговута. Я предписал сему генералу снова занять позицию, защищавшуюся им накануне. Я предписал приготовления к построению редута на высоте при деревни Горки; 2000 человек ополчения были на сие употреблены. Я донес обо всех сих мерах князю Кутузову, он объявил мне свою благодарность, все одобрил и уведомил меня, что приедет в мой лагерь для ожидания рассвета и возобновления сражения.
Вскоре потом объявлен также письменный приказ, одобряющий все мои распоряжения. Я предписал сделать рекогносцировку, дабы узнать, занимает ли неприятель высоту центра: на оной найдены только рассеянные команды, занимающиеся своим отступлением. Вследствие сего предписал я генералу Милорадовичу занять сию высоту на рассвете несколькими батальонами и одной батареей. Все утешались одержанной победой и с нетерпением ожидали следующего утра.
Армия вдруг получает повеление отступить
Но в полночь я получил предписание, по коему обеим армиям следовало отступать за Можайск. Я намеревался ехать к князю, дабы упросить его к перемене сего повеления, но меня уведомили, что генерал Дохтуров уже выступил. Итак, мне осталось только повиноваться с сердцем, стесненным горестью. Генерал Платов должен был составлять арьергард. Я предложил ему перевести войска, находящиеся за Москвой-рекой, на нашу сторону, дабы составить цепь передовых постов на сей стороне реки. Я оставил ему три полка егерей и один гусарский. 27-го, в 9 часов дня, нигде не виден был неприятель по близости поля сражения; после 9 часов показались рассеянные войска, вероятно, для исполнения рекогносцировки. Причина, побудившая к сему отступлению, еще поныне от меня сокрыта завесою тайны.
М. Б. Барклай де Толли.
Изображение военных действии 1-й армии в 1812 году.
СПб., 1912. С. 23-34.
<< Назад Вперёд>>
