Глава двенадцатая. Пути к иноземцам
Труд пахаря-зверолова и развитие городства сделали возможной и для наших славян иноземную торговлю. Местные торговые пути уже в глубокой древности вошли в систему больших караванных дорог, пролегавших по нашей равнине, и этими наезженными путями продвигалась к русско-славянскому народу культура Греции и азиатских стран, подготовившая его к усвоению культурных богатств Византии.
Главными путями торговли были реки - Днепр и Волга.
Из болот Смоленской области Днепр течет к далекому югу, орошая малорусский край, - колыбель нашей жизни. Притоки великой реки искони собирали к ней товары окрестных славянских земель; водным Днепровским путем торговые караваны шли к Черному, «Русскому» морю и дальше в Грецию или к ее колониям. Кроме того, у порогов начинался так называемый Соляной путь в Крым к соляным варницам и к греческому городу Херсонесу, а севернее Киева, Березина, приток Днепра, и Вилия, приток Немана, приближали Поднепровье к южным берегам Варяжского моря, где жили балтийские славяне223.
Не очень далеко от истоков Днепра, у Валдайских гор, на болотистом плоскогорье, поросшем ольхой, березой и елью, есть колодезь с ключевой водой; из него струится ручеек и бежит дальше по глубокому оврагу. Ручеек этот - Волга. Наполняясь водой притоков и озер, он скоро становится большою рекою; она течет сначала к востоку, потом к югу, омывая срединную часть Русской равнины и соединяя ее западные и северные земли с восточной и южной окраиной224.
Со времен каменного века Волга служила жителям ее берегов торговой дорогой. Богатства Приволжья получали таким образом доступ к Каспийскому морю и через него - к странам Востока: Кавказу, Ирану, Месопотамии (Багдад). Из Волжского края шли на Восток и сухопутные дороги. Одна из них очень древняя, начиналась в верховьях Камы, переваливала через Урал и по Сибири уходила к Алтаю, откуда можно было найти путь в Индию Существуют указания и на другие пути в Азию. Так, Страбон в I веке по Р Хр сообщает, что аорсы, живущие вдоль Танаида (Дона), владеют почти всем каспийским берегом и ведут караванную торговлю через Армению и Мидию с Индией и Багдадом225. Из Болгарского царства, то есть от устья Камы, уже в VII ведет идет путь через башкирские степи к Аральскому морю в Хорезм (Хива)226 , предполагаемую родину иранского пророка Заратустры.
Обе системы путей, Днепровская и Волжская, не были отделены одна от другой. Издревле Запад тяготел к Востоку, а Восток к Западу. За 450 лет до P. X. Геродот уже мог сообщить о караванном пути из Ольвии, т. е. от Днепра к Волге (близ устья Камы) и дальше по Каме к Уралу227; продолжением этого пути была сибирская дорога. Из Киевской области торговое движение шло вдоль притоков Днепра к Донцу и Дону, откуда уже недалеко было до Волги На севере, также ранее IX века, к сибирскому пути примыкал путь от Балтийского моря, подходивший с запада к верхней Волге и оттуда к Уралу через Пермский край228.
Как видно из направлений всех этих торговых дорог, наша равнина в древние времена была звеном, соединявшим Европу с азиатскими странами Несмотря на суровую природу, бескрайность степей, на болота и лесные трущобы, несмотря на преграды, которые ставили друг другу или иноземцам враждующие племена, наш край издревле был местом встречи разных культурных миров и разноплеменных людей. И товары, и люди вели за собою из чужеземных стран и новые понятия, и новые художественные образы, обогащая туземные народы и новой мыслью, и новой красотой.
В течение шести-семи столетий до P. X. и в первые века новой эры средоточием торговли на юге нашей страны были греческие колонии-города черноморского побережья. Часть этих городов объединилась в Босфорском царстве основанном у Керченского пролива и впоследствии присоединившем Феодосию в Крыму и земли синдов (индусов) на Кубани229. В Босфоре черноморская торговля достигла большого процветания. Греки получали от варваров хлеб, скот, рыбу, строевой лес, меха, мед, воск, уральское и алтайское золото, драгоценные камни. Северным племенам были нужны вино, оливковое масло, южные фрукты и овощи, дорогие ткани и создания искусства.
Художественные изделия из металлов, сбереженные землею до нашего времени, могут осветить те культурные движения, которые происходили в глубокой древности на юге нашей страны.
Из Греции, из Персии, из предгорий северного Кавказа, из степей западной Сибири, из долин и оазисов Средней Азии, из Индии, даже из Китая стекались в южную Россию предметы роскоши и обихода, созданные взаимодействием цивилизованных и полуцивилизованных народов. Торговые караваны и бродячие племена (готы, гунны) передавали восточную культуру в Западную Европу. Племена нашей равнины, усваивая иноземное мастерство, содействовали его развитию: изделия Востока служили образцом для местных мастерских230.
Земля в южной и восточной части европейской России полна художественными древностями того времени. Их находят у Черного моря, в Екатеринославской, Киевской, Полтавской, Черниговской, Харьковской областях, в Приволжском краю231. Среди этих древностей встречаются золотые изделия, подобные дорогим украшениям Урало-Алтайской страны: пластинки для поясов и конских уборов, фибулы с изображениями зверей и птиц, существующих и фантастических (грифоны, сфинксы), украшенные драгоценными камнями; часто в орнаменты золотых изделий вплетаются образы хищников: льва, пантеры, орла, терзающих кроткого оленя, коня или лебедя. Правдивые впечатления от звериного царства получили в этих работах оригинальное художественное оформление, известное под именем «звериного стиля». Верным хранилищем древнего художества оказалась земля Прикамья: она сберегла серебряные блюда и другие сокровища сасанидской Персии; а в курганах южной России были открыты металлические изделия с инкрустацией из гранат или цветных стекол, филигранные украшения, афинские вазы с черным или красным рисунком; там же найдены и местные изделия, характерные для Скифии; в них греческие и азиатские мотивы соединены в одно художественное целое.
Орнаменты всей этой утвари, извлеченной из земли, не были только игрой фантазии их создателей, в них запечатлелись идеи и образы древней языческой веры. Звери и птицы всегда занимали видное место в религиозных воззрениях прошлого или как носители света, или как враждебные ему темные силы, а растительный орнамент: виноградная лоза, вырастающая из колодца, украшая утварь, - служила символом божественной жизни, образом рая, цветущего у мирового дерева над живоносной водой; эта вода дарует бессмертие священным птицам или зверям, пришедшим к колодцу. Изображения алтарей огню на художественных изделиях указывает на огнепоклонение, одну из основ религиозного культа на Востоке.
Идеи и образы восточного художества были близки славянским племенам нашей равнины: подобные же по своему значению символы встречаются в Киевской земле даже в неолитическую эпоху. Тогда же возникли, вероятно, сношения Поднепровья с Востоком, на что указывают как будто кости верблюда, отрытые недалеко от Трнполья, и медные топорики, встретившиеся среди обиходной утвари, принадлежавшей насельникам днепровских берегов. Невры уже отправляли дары своей земли в Ольвию, греческий город на Днепро-Бугском лимане, и получали оттуда иноземные товары, между прочим, афинские расписные вазы - украшение бедной обстановки их жилищ232. Среди утвари, найденной в долине Роси, есть художественные изделия античной эпохи - амфоры, кувшинчики с красным рисунком на черном фоне, есть и золотая бляшка с изображением птицы, поймавшей рыбу, указывающая также на сношения Киевского края с греческой колонией близ устьев Днепра233.
Продвигаясь в края, орошаемые верхним Днепром и Западной Двиной, славяне перенесли на Север образцы восточного искусства. В III—IV веках по Р. Хр. в Полоцкой земле уже существуют славянские мастерские, где изготовляются по восточным образцам конские уборы (удила, конские оглавли и пр.); золото в этих изделиях заменено бронзой, для инкрустации вместо камней и стекол приспособлена цветная (гл. обр. красная и синяя) эмаль, изображений зверей нет, на их месте - геометрический орнамент. Большое количество предметов этого стиля обнаружено в Виленской области (курган в Межанах, находки у города Вильно) и в Калужской (Мощинский клад); встречаются они и в других местностях России234 и говорят о том, что у древних ее обитателей уже было понимание линеальной красоты и любовь к простому, тонкому, изящному рисунку.
Бытовое искусство широко разлилось по нашей земле; звериные образы сибирского и скифского художества сплетались с геометрическим орнаментом и в резьбе по дереву и в рисунках тканей. Те же узоры перешли со временем и в другие изделия художественного ремесла. Старинное кружево воспроизводит древо жизни с двумя драконами или павлинами, или петухами перед ним, символы огня и воды: волнообразные и зигзагообразные линии, вязь, «колеса» (солнце) и т. д. входят в состав геометрических узоров235. Доныне наши кустари не расстаются с этими видениями прошлого; чувствуя поддонной глубиной души их священность, они воспроизводят их в своих изделиях, которые служат нередко для украшения храма или красного угла в деревенской избе.
Археологи обратили внимание на развитой и тонкий художественный вкус у славян той эпохи, когда складывалось Русское государство. Русские славянки носили филигранные, воздушно-легкие украшения из серебра; изящество этих предметов роскоши должно было особенно оттеняться грубоватыми и тяжелыми драгоценностями из бронзы и золота, излюбленными у племен, обитавших к востоку и западу от Русской земли236. Такое утонченное понимание художественной красоты может быть объяснено врожденным вкусом, свойственным славянам от древности, и обилием впечатлений от греко-восточного искусства, явившегося к нам издалека по древним торговым дорогам.
Предки наши с радостью встречали чужеземных гостей; от историка Прокопия мы знаем о заботливом отношении к ним со стороны славян. Местный торг оживлялся прибытием иноземцев с их диковинными товарами, а рассказы заморских купцов о далеких волшебных краях будили в туземном населении охоту странствовать, всегда дремлющую в душе русского славянина, охоту познавать неведомое и чужое.
И любовь к странничеству, и мечтательная тяга к незнаемой земле должны были проявиться с особенной силой в передвижениях наших предков, приведших к колонизации и полному освоению Русской равнины.
Чем многочисленнее становятся славянские племена, тем отчетливее обнаруживается это движение. Земля, обильная всяким сырьем, искала сбыта для своих товаров за морем. Ее жизненной задачей, по словам Забелина, всегда было открывать или освобождать торговые пути к морю и приближать к нему места своих промыслов. «Идти в пути на нашем севере и означало идти на промыслы, путем назывался и военный поход»237. Понятно поэтому, что та сеть сухих и речных путей, которые издревле были проложены по Русской равнине, стала опорой не только для торговой и промышленной деятельности наших предков, но и для их колонизаторской энергии. Вооруженный торговец первый изведывал незнаемый путь; промышленник шел туда, где уже не раз бывал торговец, и откуда он мог отправлять свой товар еще дальше, к еще более широким путям. Пахарь шел туда, где он надеялся получить защиту в укрепленном городе, основанном торговцем и промышленником. Колонизация направлялась главным образом от одной великой реки - Днепра - к другой, величайшей - Волге. Когда в IX веке большие массы наших славян, продвигаясь от пути, ведущего в Черное море, к пути в море Каспийское, достигли берегов Волги в верхнем ее течении или подошли к ним близко в области Дона, ладьи русских торговцев, конечно, уже давно плавали по ее водам, направляясь к соблазнам южных стран238.
Ход колонизации до VI века новой эры мало известен, но началом ее, возможно, было передвижение невров на север к будинам239. Следы славянских поселений I-V веков, найденные за пределами Киевской области в восточной части Полтавской губернии (могильник Браварка)240, намечают дальнейшее движение славян на восток. В VI веке восточные славяне, анты, живут уже гораздо южнее Киева и селения их доходят до Дуная. Кроме того, они занимают земли над Меотидой (Азовским морем) в области Донца и Дона и свои исконные владения: Поднепровье, Волынь, Подолию. «Бесчисленные народы антов» делают набеги на Византийское царство. С VII века движение восточных славян развивается главным образом на северо-восток. В IX веке они сидят у Ильмень-озера и в Ростовском краю, в Суздальской и Рязанской земле, в Донецко-Донской области.
Не безлюдны были те равнины, по которым продвигались славянские племена. На севере они встретили финнов, на юге жили киммерийцы, скифы и другие народы. Финны слабо сопротивлялись новым пришельцам, славяне не подчиняли их себе так, как подчиняют завоеватели население покоренных ими земель; они селились среди них в своих городках и в более или менее мирном взаимодействии с чужеродцами получали руководящее положение. Так бывало и в недавние времена, например, при колонизации Сибири: «...с чужеродцами предписывалось обращаться с большою ласкою, велено было примолвливать и обнадеживать их всячески, что будут с ними жить дружно»241. «Больше всего промышленник и меньше всего завоеватель, - пишет Забелин, - русский человек... употреблял все меры, чтобы жить с покоренными в ладу, в покое и тишине»242. Страстная энергия в осуществлении далекой цели соединялась у древних славян с практическим смыслом и терпимостью при устроении чужеродных племен. Подобно тому, как в рассказе о споре между солнцем и ветром, солнце согрело путника и тем заставило его бросить свой плащ, тогда как холодный вихрь не мог вырвать его из его окоченевших рук, подобно этому ласковое, родственное обращение русского славянства с соседними народами было особенностью и силой его колонизаторского движения. Превосходство культуры и дарований поддерживало силу добра в этом мирном создавании русской империи. Ее военная сила выступала во имя ее интересов большею частью лишь тогда, когда недобрые соседи оспаривали у нее ее мирные завоевания.
Юг нашей страны был долго во власти «кавказских» племен - киммерийцев, черкесов, а также племен иранских, родственных славянам по расовым признакам (арийство) и близких по культуре. После скифов в степях между Днепром и Доном жили народы, объединяемые названием сарматов, между прочим, россаланы и аланы. Значение иранского соседства для славян было оценено лишь в последнее время. Даже в том случае, если скифы и сарматы в главной массе вели жизнь кочевую, это вовсе не исключало взаимодействия между Поднепровьем и степью, не говоря уже о том, что все полубродячие народы служили как бы мостом, соединявшим наших славян с Сибирью и с Ираном, источниками богатой культуры.
Греки называли скифами не только кочевников черноморских степей, но и оседлые племена правого Поднепровья, которые мало-помалу сливались с племенами славянскими. Лев Диакон, историк X века, предполагает преемственность между скифами и русью: рассказывая о погребальных обычаях у воинов Святослава, он допускает, что русы могли научиться греческим таинствам у своих философов Анахарсиса и Замолксиса. Оба эти мудреца были скифского происхождения. Об Анахарсисе Геродот говорит, что он много странствовал и приобрел много знаний; вернувшись на родину, он был убит скифским царем за то, что совершал обряды в честь матери богов - чуждой скифской вере243. Замолксис, родом фракиец, учил у гетов бессмертию души244.
Иранские племена алан жили оседло в северной области степной полосы, на Донце, в Харьковской и Курской областях, на что указывает могильник у Верхнего Салтова, относимый к VI-IX векам нашей эры. Связь славян с иранским миром поддерживалась сначала торговлей и соседством; путь от Днепра по его притокам к Дону и Волге проходит как раз мимо Верхнего Салтова. По мере развития колонизации часть славян оказалась в самом центре аланских поселений, следовательно, аланской культуры245. Само собой разумеется, что овладение землями в непосредственной близости к Салтову давало славянам возможность широко пользоваться аланскими торговыми связями с Северным Кавказом, где жили одноплеменники алан - осетины, и через него с Грузией, Персией и арабским Востоком...
Ни вражеские набеги, ни встречи с чуждыми народами на новых путях не могли остановить роста и движения молодых и сильных славянских племен. При Геродоте они занимали сравнительно небольшую часть нашей равнины и были мало известны культурному югу, потому что жизнь их как бы таилась за шумной жизнью других народов. Но через 1000 лет восточная ветвь славянского племени уже владела огромными земельными просторами, а другие народы, соседи нашего славянства, или тихо отступали перед ним, или так же тихо вливались в него, подчиняя свои судьбы его единой судьбе. «Русь - это словно «иной мир», - сказал про наш народ в XII веке непосредственный наблюдатель его, Матвей Краковский, - народ русский бесчисленным множеством своим равняется одним лишь звездам»246.
Создание этого «иного мира» не было произволением наших предков. Осваивая великую равнину, они выполняли задание жизни, веление своей земли. Населенная разными народностями наша равнина едина по своему природному устройству, по взаимной связанности и взаимной зависимости отдельных областей своих. Поэтому и требует она, чтобы один народ владел ею. Обилие даров земли, ищущих сбыта, скованность торгового движения удаленностью морских просторов - все это заставило наших предков искать выходов к морю. Море стало мечтою народа, а эта мечта стала царственной властью его судьбы. «Ильменский славянин постоянно думает о морях, знает дорогу и в Черное море, думает и о Царьграде, и о Хозарской стране»247. Реки наши, растекаясь из срединных высот по всем направлениям к раздолью морей, указывали народу способы осуществления его мечты. Если та или другая преграда заграждала эти пути жизни, народ устранял ее: платил дань обладателям морских берегов (хазарам), прогонял кочевников, одолевал чужие племена. Если иноземные народы враждебно принимали славянских гостей, равнинные князья мстили обидчикам и добивались лучших условий общения.
Так было в долгие времена до IX века, так было в долгие времена, следовавшие за ним.
Торговые пути, по которым ходила русь нашей начальной летописи, - это те же древние дороги, часть той сети дорог, которая была проложена в доисторическую пору жизни страны. Смешно говорить, что их открыли норманны; с незапамятных времен они были известны племенам, населявшим страну, по которой они проходили; их знали и днепровские, и новгородские славяне и венды Варяжского моря. Ездить по этим дорогам, плавать по этим рекам научило их богатство земли, искавшее сбыта, и далекая красота, пробуждавшая в них страсть и удаль, нужные для преодоления опасностей пути. Русам, «племени из славян», нет необходимости превращаться в шведов для того, чтобы получить от историка право возить свои товары по Днепру в Византию, по Волге в Итиль и на верблюдах в сказочный Багдад. Походы руси исходили из органического ее роста, их целью была свобода плаванья по морям. Влекомые морем русы нападают на Византию, на каспийские берега; они ведут борьбу со шведами, с Ливонским орденом, овладевают устьем Невы и возвращают себе отнятые у них немцами берега Варяжского моря; позднее Крым и Кавказ становятся частью русского царства.
Силы земли не теряют свою власть над русской душой. И теперь, когда даны человеку новые, небывалые пути по земле и над землею, по-прежнему речные волны, бегущие к морям, увлекают за собою достояние и мечту народа. Еще не так давно на большом днепровском пороге простой плот с десятком людей на руле бился среди камней, будто гонимый той же древней силой. Русская душа ныне, как и встарь, летит, обгоняя волны, к синеве своего южного моря, роднится с великим градом на Босфоре и, властью древних снов, видит сияние креста над куполом Святой Софии.
Пути жизни не определяются произволом. Историк, собирающий воспоминания народа и осмысливающий его прошлую жизнь, не поймет ее одной рассудочной обработкой случайных известий и бледных отображений ее былого цветения; и он должен внять голосу земли, познать те могучие, всегда живые силы, которые направляют деяния народа и неустранимы в деле устроения его судьбы.
Так силы Русской земли задолго до IX века указали русским славянам на блага культуры. Вызвав к жизни земледелие, ремесла, торговлю и множество городов с их своеобразным устройством, они помогли нашему народу открыть сокровища Греции и азиатских стран - близких и далеких - и повели его по путям мирного освоения Русской равнины.
Эти факты делают очевидным, что жизнь славянских племен еще до IX века была подготовлена для органического создания государства. IX век сделал это государство необходимым, потому что только крепкая политическая организация могла разрешить жизненные задачи славяно-русского народа, усложнившиеся от того, что широка стала его земля и умножилось ее население. К тому же многие опасности ставили преграду народному самостоянию. На севере из-за моря славянам угрожали норманны, на юге хазары стесняли их торговое движение к южным морям. Соперничество и раздоры племен мешали успешной борьбе с давними врагами и с нашествием степняков. Все эти трудности привели к тому, что организованное единство киевских и новгородских славян стало неотложным и настойчивым зовом времени.
Нередко бывает, что племена, еще разрозненные, объединяются в одном государстве властью завоевателя. Но бывает и так, что в пределах самой страны, не оформленной политически, созревают новые творческие двигатели, ускоряющие развитие государственных начал. Таким внутренним двигателем политического развития было у наших славян сознание своей силы, способной овладеть задачами новой эпохи, способной побеждать врагов и добывать блага высокой культуры. Вновь осознанная народная сила получила внешнее выражение в воинственных подвигах племени русь и в доблести князей, достойных вождей славяно-русского народа. Светом этой древней славы предание озарило образ Олега, вещего мудреца, объединителя разнородных племен, доходившего во главе отважных дружин до ворот Царырада. Торговые договоры Русской земли с греками были уже несомненным историческим памятником Олегова времени.
Летопись начинает историю Русской земли не днями трусливой покорности и унижения, как это полагает норманская теория, но днями деятельной мощи и славных побед.
223Спицын. Археология в темах начальной русской истории. Сборник статей, посвященный Платонову (1922); Готье. Железный век в Восточной Европе. 234-235.
224Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, государственном, племенном и бытовом значении. Под редакцией П.П.Семенова. VI, ч. II. 1.... (1898).
225Забелин. История русской жизни с древнейших времен. I. 511.
226Готье. Железный век в Восточной Европе. 173.
227Геродот. IV. 21.108. 121.
228Strzygowski. Altslavische Kunst. 261 и др.
229Башмаков. La Syntese des Periples Pontiques. 48-50 (1948).
230Толстой И.И. и Кондаков Н.П. Русские древности в памятниках искусства.
231В Чертомлыке, Екатеринославской губернии, была найдена серебряная амфора с изображением сцен из жизни скифов: ловля и обуздание коня; в Смеле, Киевской губернии, нашли большие бляшки с изображением северного оленя; в Ромнах, Полтавской губернии, открыт золотой олень с грифонами на рогах; в Черниговской губернии найдена цепь с гранатами и т.д. Толстой и Кондаков. Antlquites de la Russie Meridionale (Русские древности) (1891)
232Хвойко. Городища Среднего Поднепровья // Труды XII Археологического съезда. I.
233Забелин. История русской жизни с древнейших времен. I. 266.
234Толстой и Кондаков. Antlquites de la Russie Meridionale (Русские древности) 543; Готье. Железный век в Восточной Европе. 118. 188....
235См.: Давыдова С. La dentelle russe. Табл.1, II, III, XIX, XX, XXI, XXV, XXXIII, XLV, LXV, LIX, LVI и др. (1895).
236Niederle. Manuel de l'Antiquite Slave. II. La civilization (1926).
237Забелин. История русской жизни с древнейших времен. I. 620....
238Торговля Руси с Востоком велась уже в V веке; VII век был временем ее процветания. Савельев. Мухаммеданская нумизматика. XLV у Гедеонова. Варяги и Русь. 507.
239Геродот. IV. 105.
240Готье. Железный век в Восточной Европе. 103....
241У Забелина. История русской жизни с древнейших времен. I. 626.
242Там же. 630.
243Геродот. IV. 46. 76.
244Там же. 94. Геты - племя, в составе которого были и славяне - жили у нижнего Дуная; Успенский Ф. История Византийской империи. Т. I. Ч. II. 464.
245Готье. Железный век в Восточной Европе, с. 69. 208.
246У Ламанского. О славянах в Малой Азии, в Африке и в Испании. 128.
247Забелин. История русской жизни с древнейших времен. II. 68-69.
<< Назад Вперёд>>
