Решающие дни Февральской революции 1917 года на страницах научно-популярных журналов в юбилейный год
Вместе с тем такие журналы в России выходят и оказывают влияние на создание общественных представлений о тех или иных событиях, играют важную роль в формировании исторической памяти. Среди них, в частности, «Родина», «Живая история» и «Историк». Именно эти журналы были изучены для того, чтобы выяснить были ли опубликованы в 2017 году в них статьи, посвященные истории решающих дней Февральской революции (27 февраля - 3 марта 1917 года), на какие стороны ее истории обратили их авторы свое внимание.
Конечно, здесь будут рассмотрены не все статьи по истории Февральской революции 1917 года, опубликованные в изучаемых журналах Выбор текстов определяется новизной/необычностью содержащихся в них суждений или, наоборот, желанием автора(ов) придерживаться тех или иных установок.
«Родина». Начнем с журнала «Родина», т.к. он, хотя и характеризуется в подзаголовке как «Исторический научно-популярный журнал», но вместе с тем включен в «Перечень рецензируемых научных изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук». Событиям решающих дней Февраля 1917 года посвящен № 2 журнала «Родина». В качестве редакционной статьи выступает интервью Владимира Нордвика, взятое им у Наталии Дмитриевны Солженицыной, в котором она рассказала о том, как А. И. Солженицын писал о Февральской революции.4 Наталья Солженицына говорит: «Подобно многим родившимся и выросшим в СССР на определенном этапе он (А. И. Солженицын - А. Н.) тоже был жертвой большевистской мифологии. Людям вдалбливали в головы, что Великую революцию совершил Великий Октябрь, а Февральская буржуазная -проходное малозначительное событие. Те, кто стряхивали с себя это представление (Солженицын - в том числе), усваивали, возвращались к представлению “освобожденческому”, по которому в Феврале Россия “достигла свободы, желанной поколениями, и вся справедливо ликовала, и нежно колыхала эту свободу<..>”».5 И далее она замечает: «<...> Александр Исаевич сначала с изумлением, а потом с омерзением открывал, “какой низостью, подлостью, лицемерием, рабским всеединством, подавлением инодумающих были отмечены первые же дни этой будто бы светоносной революции... Неотвратимая потерянность России - засияла уже в первые дни марта”».6
Отчасти (только отчасти!) с этими утверждениями можно согласиться. Наталия Солженицына, идя, естественно, за Александром Исаевичем, упрощает и ошибается, говоря, что «убийства городовых, грабежи и разбой, полное беззаконие, буйство и жестокость на петроградских улицах никем не пресекались, никем не наказывались и даже не осуждались».7 Подчеркнем, что нельзя списывать жертвы революции исключительно на стихию народного гнева (коллективный психоз), т.к. уже со второй половины дня 27 февраля Государственная Дума в лице ряда ее руководителей, например, А. Ф. Керенского, а затем и специально созданных органов (ВКГД и его Военная комиссия), взяла на себя дело руководства революцией и восстанием и тем самым приняла на себя ответственность за жертвы революции. Напомним и то, что думский Комитет, его Военная комиссия и Петроградская городская милиция боролись с уголовной преступностью! И, все-таки, какое отношение А. И. Солженицына к Февральской революции транслирует его вдова - восторг «освобожденчества» или чувство омерзения от насилия в революции? Судя по всему, чувство омерзения поглотило освобожденческий восторг! Наталия Солженицына, говоря о статье Александра Исаевича «Размышления над Февральской революцией», заявляет: «<...> весь текст пронизан болью! Александра Исаевича не покидало горькое сознание разразившейся над Родиной беды».8
Перекликается с таким отношением к Февральской революции статья Л. Аннинского об убийстве 28 февраля 1917 года командира крейсера «Аврора» капитана I ранга М. И. Никольского.9 Заметим, что название статьи вводит читателя в заблуждение: он был убит не за то, что отказался нести красный флаг, а за то, что накануне стрелял в матросов (двое ранено, один убит).
Разочарованием в Феврале 1917 года пронизан текст А. Ганина о главнокомандующем Западным фронтом генерале от инфантерии А. Е. Эверте.10 Ганин пишет, что на следующий день после отречения Николая II генерал Эверт заявил своей супруге: «Знаешь, что мне пришлось сделать, - нарушить присягу, обратиться к государю с просьбой отречься от престола <...>». Автор подчеркивает: «До конца своих дней Эверт испытывал угрызения совести за свои действия».11 Думается, что они были вызваны не тем, что он нарушил присягу, а тем, что не были реализованы его мечты о будущем устройстве России, во имя которых он и пошел на «измену». Ганин приводит слова Эверта: «Республиканский строй <...> неприменим к России. Конституция по образцу английской скорее соответствовала бы ей и, в таком случае, более подходящего конституционного монарха, чем вел[икий] кн[язь] Мих[аил] Алекс[андрович] трудно желать...».12 Но воцарения Михаила не произошло, а Эверт был отправлен в отставку.
Подход, насаждающий в исторической памяти о Февральской революции чувство «омерзения», поглощающий «освобожденческий восторг», прослеживается и в № 3 журнала. В нем был дан краткий отчет о первом заседании Исторического клуба «Родины», в ходе которого обсуждали статью А. И. Солженицына «Размышления над Февральской революцией».13 В статье Н. Черкашина речь шла об убийстве в Гельсингфорсе адмирала А. Непенина, которое, по утверждению автора, произошло 3 марта.14 Заметим, что вицеадмирал А. И. Непенин был убит 4 марта 1917 года,15 т. е. уже после окончания Февральской революции.
Определенный интерес представляет материалы рубрики «Печать эпохи», которую во втором номере заполняет текст доктора философских наук Семена Экштута «“Черти, правящие шабаш в болоте спекуляции...” О чем писали столичные газеты в феврале 1917 года».16 Любопытно, что Экштут пишет о «роковых днях» и утверждает, что первым из них было 24 февраля 1917 г.17 Иначе говоря, Февральская революция начинается по Экштуту не 23, а 24 февраля. Почему именно эта дата избрана автором для отсчета «роковых дней», неизвестно. Автор, говоря о 27 февраля, приводит факты о роспуске Государственной думы и о том, что «на стороне революционного движения оказалось около 25.000 воинских чинов».18 Кто руководил этим движением?
Экштут пишет: «25 февраля рабочие избрали Совет рабочих депутатов, который стал руководить дальнейшим движением».19 Подчеркнем, что автор ошибся здесь дважды! Во-первых, Петроградский Совета рабочих депутатов был создан 27 февраля 1917 г. и поэтому революционным движением с 25 февраля руководить не мог за своим отсутствием! Во-вторых, начиная с дня-вечера 27 февраля 1917 г. роль штаба восстания и центра революции играла Государственная Дума. Укажем и то, что победа Февраля 1917 года была обеспечена союзом либералов и социалистов, который проявился в думско-советском сотрудничестве в военном, продовольственном и других вопросах, в формировании и функционировании думско-советской власти. И еще: автор лично с номерами газет 1917 года не работал, а ограничился использованием книги «1917. М., 2017».20 Это, несомненно, с одной стороны, придает его публикации вторичный характер, что вряд ли соответствует издательской политике журнала «Родина», который входит в ВАКовский список, а с другой стороны, делает его «заложником» составителей сборника «1917», на который он ссылается. Экштут мог бы изучить и использовать первую свободную газету революционной России - «Известия Комитета петроградских журналистов» - относительно событий 27 февраля - 3 марта 1917 г., которая, кстати, недостаточно широко используется историками. И тогда картина революции была бы представлена объективнее.
Любопытна статья кандидата исторических наук Андрея Смирнова о восстании солдат-волынцев,21 в которой он пытается объяснить, почему старший унтер-офицер Тимофей Иванович Кирпичников, имевший «репутацию строгого начальника» и прозвище среди солдат «мордобой», стал «зачинщиком бунта». Автор статьи предполагает, что «волынцам совершенно не хотелось стрелять в демонстрантов». Далее он замечает, что «волынской муштры в полном объеме солдаты и большая часть “унтеров” запасного батальона не испытали». Главную роль в организации восстания волынцев сыграли, по словам А. Смирнова, солдаты-фронтовики, которые почувствовали «к вечеру 26-го февраля» «бездействие власти». Здесь речь идет о поведении офицеров-волынцев: «Штабс-капитан А. В. Цуриков жестом пропускает демонстрантов на Знаменскую (площадь - А. Н.», а «капитан П. Н. Гейман молча проглотил отказ 2-й подготовительной учебной команды стрелять в толпу, устремившуюся через Литейный мост на Литейный проспект». И далее А. Смирнов заявляет: «Собственно, десятка два пассионариев вроде Кирпичникова и Маркова и обеспечили успех восстания. Ведь бунтовать многие волынцы не хотели».22 Говоря о пассионариях, обеспечивших успех восстания, Смирнов ссылается на работу Р. Ш. Ганелина и З. Б. Соловьевой, где сообщается о 19 солдатских командирах23 из числа волынцев, вставших во главе восстания. По нашим сведениям, таких командиров было 49 человек (старшие и младшие унтер-офицеры, ефрейторы),24 т.е. количество солдат-волынцев, которые по предположению Смирнова не хотели бунтовать, сократилось как минимум на 30 человек. Всего же рядовых в учебной команде запасного батальона л.-гв. Волынского полка на момент восстания было 233 человека. Когда же Марков25 и Орлов26 убили выстрелами из винтовок начальника учебной команды штабс-капитана И. С. Лашкевича, солдаты-волынцы, не желавшие бунтовать, были повязаны кровью: «Теперь или идти до конца - или под расстрел за участие в бунте, отягощенном убийством офицера.27 Иначе говоря, пассионарии из числа солдатских командиров принудили других солдат-волынцев принять участие в восстании. Учитывая, что Смирнов приводит кличку Т. И. Кирпичникова - «мордобой» - можно предположить, что, по мнению автора, солдаты-волынцы подвергались насилию со стороны Кирпичникова и других солдатских командиров, т.е. в учебной команде господствовала своего рода «дедовщина», сопротивляться которой рядовые волынцы не могли, а когда «деды» убили начальника команды, деваться им было уже некуда и они пошли за ними. Получается, что волынцы восстали по принуждению, которое было организовано солдатскими командирами. Правда, Смирнов не объяснил мотивы такого поведения пассионариев-волынцев.
Любопытно также замечание автора, относящееся к событиям, которые произошли уже после восстания волынцев и присоединения к революции других воинских частей: «Эмиссары членов Государственной Думы - решивших добиваться отречения царя - уже вели группы солдат к Таврическому дворцу, где собрались думцы...».28 Иначе говоря, автор является сторонником той концепции, согласно которой днем 27 февраля 1917 года руководство восстанием и революцией взяла на себя Государственная дума! Можно только приветствовать это стремление Смирнова показать руководящую роль Государственной Думы в революции, начиная с 27 февраля 1917 года. А вот версия автора о причинах восстании волынцев скорее говорит о необходимости дальнейшей разработки этого сюжета в плане поиска мотивов, которыми руководствовались солдатские командиры, поднимая солдат на восстание.
Концепция о руководящей роли Государственной Думы в Феврале 1917 г. разделяется и А. Бориным.29 В его статье рассказывается об охоте за царским поездом, которую вели комиссар ВКГД депутат IV Государственной Думы А. А. Бубликов и инженер-путеец Ю. В. Ломоносов. Вместе с тем А. Борин вводит читателей в заблуждение, когда пишет: «Задержать царский поезд в Бологом удалось».30 Ломоносов вспоминал о попытках задержать царский поезд, чтобы обеспечить встречу Николая II и М. В. Родзянко. Он дважды назначал поезд для председателя IV Государственной Думы.31 Первый поезд был назначен им на ст. Бологое. Этому предшествовало получение информации о том, что царский поезд прибыл в Бологое. Ломоносов связался с Государственной Думой и получил оттуда приказ: «Задержать поезд в Бологом, передать императору телеграмму председателя Думы и назначить для этого последнего экстренный поезд до ст. Бологое». Все это Ломоносов сделал. Но в Бологое Родзянко не выехал, т.к. царский поезд отправился в Псков.32
Кандидат исторических наук Вадим Эрлихман в статье «Александр Керенский: герой с картонным мечом»33 пишет, что 27 февраля Керенский «одним из первых вошел в состав новой власти - Временного комитета Думы. Метался по столице, выступал перед солдатами, помешал им устроить самосуд над арестованными царскими министрами».34 Заметим, что Керенский вошел в состав ВКГД одновременно с другими его членами. Но ценно замечание автора о том, что думский Комитет являлся органом новой власти, революционной, конечно. Добавим, что А. Ф. Керенский в решающие дни Февраля 1917 года не «метался по столице», а находился в Таврическом дворце. Дискуссионным является и утверждение Эрлихмана о том, что «Керенский <...> сразу обошел претендовавшего на власть председателя Думы Родзянко», «сумев примирить враждующих лидеров Временного комитета и Петроградского Совета депутатов, создал Временное правительство, в котором занял пост министра юстиции».35 Укажем, что Керенский и Родзянко между собой за власть не боролись, т.к. Родзянко претендовал на пост премьер-министра, и его единственным конкурентом был князь Г. Е. Львов, а Керенский тогда мог рассчитывать только на портфель министра юстиции. И еще: предложил его кандидатуру на должность министра юстиции депутат IV Думы В. В. Шульгин. И, конечно, ошибочным является утверждение Эрлихмана о том, что именно Керенский создал Временное правительство! Процесс создания был относительно длительным для коротких дней революции, включал в себя ряд согласований между членами ВКГД и Исполкомом Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Несколько преувеличенным является и заявление автора о том, что именно Керенский сумел примирить «враждующих» лидеров ВКГД и Петросовета. В чем преувеличение? На наш взгляд, в этих словах Эрлихмана, как и в словах о создании Керенским Временного правительства, Керенский предстает как самостоятельная фигура. Он не только, якобы, принял решение, во-первых, примирить членов думского Комитета и Петросовета, и, во-вторых, создать Временное правительство, но и реализовал самостоятельно эти решения! Напомним, что Керенский, выступая в качестве посредника в конфликтах, возникающих между ВКГД и Петросоветом, действовал по уполномочию председателя Государственной Думы М. В. Родзянко.
«Живая история». С 2015 года Государственный центральный музей современной истории России двенадцатитысячным тиражом выпускает научно-популярный исторический журнал «Живая история» с приложением к каждому номеру. Наибольший интерес представляет приложение к № 1 (19), в котором опубликована статья о Февральской революции,36 написанная Ф. А. Гайдой, известным специалистом по истории либеральной оппозиции.37 В ней он, по нашему мнению, недооценивает роль Государственной Думы в событиях Февраля 1917 года.38 Гайда полагает, что Таврический дворец был занят восставшим народом, и под его давлением думцы были вынуждены «прервать» заседание частного совещания членов Государственной Думы, приняв наспех решение о создании ВКГД39. О том, что совещание утвердило состав думского Комитета, Гайда не пишет. Получается, что состав ВКГД определил только Совет старейшин Государственной Думы, а депутаты были исключены из этой процедуры.
Стремясь оттеснить Государственную Думу на второстепенные позиции, Гайда заявляет, что первое заседание Петроградского Совета рабочих депутатов началось в 7 часов вечера 27 февраля 1917 г. По словам Гайды, Петроградский Совет активно действовал: принял решение бороться за свержение самодержавия и созыв Учредительного собрания, назначил своих комиссаров в районы Петрограда и начал создавать рабочую милицию.40 В действительности же, постоянные органы Петросовета были созданы на первом его заседании, которое началось в 9 часов вечера того же дня. И все решения Петросовета были приняты к утру 28 февраля. А что же Дума и ее Комитет? Гайда пишет, что «положение Комитета было незавидным» и доказывает это, ссылаясь на дневниковую запись Дмитрия Философова: «Его (ВКГД - А. Н.) повесят или три дивизии, или Совет рабочих депутатов».41 Любопытен следующий пассаж Гайды: «Перед Временным комитетом встала дилемма: продолжать формально дистанцироваться от происходившего на улице либо принять активное участие в перевороте. Однако «трех дивизий» депутаты опасались гораздо больше, чем Петросовета. Именно поэтому Временный комитет должен был немедленно возглавить мятеж - пусть даже номинально».
На наш взгляд, это неточное объяснение мотивов, которыми руководствовались думцы. Если бы они более всего опасались «трех дивизий», то тогда должны были продолжать дистанцироваться от «мятежа», а не возглавлять его. Неверным будет и утверждение о том, что думский Комитет возглавил движение поэтому, что очень опасался Петросовета. Все колебания думцев были связаны с тем, что была неясной позиция гарнизона. И по мере того как она определялась, Дума втягивалась в революцию. Днем-вечером 27 февраля Государственная Дума стала фактическим центром революции и штабом восстания. Гайда не разделяет этой позиции и полагает, что лишь «в 2 часа ночи 28 февраля Комитет Госдумы объявил о принятии власти в столице».42 Таким образом он принимает известный тезис советского историка Э. Н. Бурджалова: «постановление Временного комитета Думы о взятии власти было принято в 2 часа в ночь на 28 февраля». Тут же Бурджалов заметил, что «руководители Думы датировали этот факт прошедшим числом, т.е. 27 февраля». Бурджалов объяснил такую «подтасовку» стремлением ВКГД представить дело так, что «вопрос о взятии власти был решен Временным комитетом Думы до образования Совета рабочих депутатов или, по крайней мере, одновременно с этим»43 Приводя датировку - «в 2 часа в ночь на 28 февраля» - Бурджалов сослался на «“Протокол событий” Февральской революции 27 февраля - 4 марта 1917 г.», (документ, составленный думцами сразу после событий) который тогда еще не был опубликован. В этом документе говорилось: «В 2 часа ночи Временный комитет объявил, что вся государственная власть переходит к Временному комитету Государственной думы».44 Иными словами документ фиксировал время объявления о создании власти, а не время ее создания.
Нам удалось доказать, что решение о взятии власти ВКГД принял после 11 часов вечера и до 11 часов 30 мин. вечера 27 февраля 1917 г.45
Характеризуя власть думского Комитета, Гайда называет ее «призраком».46 С этим нельзя согласиться, поскольку все источники свидетельствуют о том, что уже во второй половине дня 27 февраля в столице и сторонники, и противники ВКГД относились к нему как к единственной реальной власти. В 2 часа ночи 28 февраля об этом было объявлено по той причине, что царское правительство фактически сошло со сцены (перестало существовать).
«Историк». Серия статей и интервью о Февральской революции была опубликована в 2017 году в двух номерах (2 и 3) журнала «Историк». Позднее редакция подготовила и издала специальный выпуск журнала, посвященный 1917 году.47
В начале 2-го номера журнала опубликована хроника Февральской революции, составленная О. Назаровым.48 В ней он, в частности, пишет о создании в Таврическом дворце двух органов власти - думском и советском, «отношения между которыми еще предстояло упорядочить».49 Хотелось бы сделать принципиальное уточнение: Петроградский Совет рабочих депутатов ни 27, ни 28 февраля не претендовал на то, чтобы быть органом государственной власти, и сразу признал это качество за ВКГД. Тем не менее, Петросовет, действительно, по факту обладал некоторыми властными полномочиями, реализуя их, и благодаря сотрудничеству с ВКГД, пользовался поддержкой рабочих и солдат столицы. Поэтому наряду с ВКГД он стал источником власти, переданной Временному правительству. Именно на совместном заседании ВКГД и делегации Исполкома Петросовета в ночь на 2 марта, как справедливо пишет Назаров, «согласовывались состав и программа Временного правительства».50 Оценивая характер взаимоотношений и взаимодействия ВКГД и Петросовета в решающие февральско-мартовские дни, мы выдвинули тезис о формировании в результате Февральской революции «думско-советской власти», которая и обеспечила быструю победу революции в столице и в стране в целом.51
Интерес представляют беседы сотрудников журнала с историками А. Лубковым и В. Шелохаевым. А. Лубков, автор работ по истории революции 1917 года52, полагает, что «Февраль 1917-го - это все-таки рукотворное деяние» и указывает на наличие «сразу нескольких заговоров - и внутри Думы, и внутри военной верхушки». По его словам: «То, что произошло в начале 1917 года, главным образом на совести нашей тогдашней элиты - как оппозиционной, либеральной, так и той, которая находилась у власти».53 Эта точка зрения в чем-то перекликается с позицией Солженицына (хотя Лубков и выступает против однозначно негативной оценки Февраля) и является достаточно распространенной в постсоветской историографии и особенно в публицистике. Однако она противоречит основному тренду, который традиционно доминирует в работах российских и зарубежных историков Февральской революции: не ставя под сомнение важную роль «кризиса верхов» и субъективного фактора (личность и позиция последнего царя) как одной их причин революции, они подчеркивают наличие острых социальных конфликтов в предреволюционной России, а многие говорят об обострении этих противоречий уже в предвоенные годы. В таком контексте революция - это не просто дело рук «верхов», а взрыв глубокого народного недовольства. Большинство специалистов по Февралю не принимают тезисов о заговоре масонов, либералов, генералов и т.п. и напоминают о том, что выступления рабочих и солдатское восстание было стихийными актами, к которым в эти дни не призывала ни одна из политических сил.
В. Шелохаев, крупнейший специалист по истории российского либерализма,54 утверждает, что главную роль в Февральской революции сыграли кадеты. В частности, он заявляет, что лидеры партии кадетов «сыграли определяющую роль при формировании первого состава Временного правительства и выработке его деятельности».55
Это справедливые утверждения в вышеупомянутом контексте. Кадеты не организовали февральские события. Они не хотели и боялись революции, которая могла подорвать военные усилия России. Однако, когда стихийный взрыв произошел, они достаточно быстро пришли к решению возглавить события. Не отрицая важной роли кадетов, нельзя забывать и о еще более важной в те дни роли председателя Государственной думы М. В. Родзянко (земец-октябрист), который согласился возглавить Временный комитет Государственной Думы и фактически придать ему авторитет думского органа. Без его согласия ВКГД не смог бы играть роль органа власти, который в короткое время был признан всей страной и армией. Позиция генералитета во многом определялась именно поведением М. В. Родзянко, а не, скажем, лидера кадетов П. Н. Милюкова.
В. В. Калашников, известный специалист по историографии Русской революции 1917 года,56 в своей статье «Левый орган власти» обращает внимание на сотрудничество Государственной Думы и Петроградского Совета рабочих депутатов в решающие дни Февраля 1917 года и тем самым разделяет наш тезис о формирование в эти дни «думско-советской власти». Так, он пишет, что Исполком Петросовета утром 28 февраля, «формально делегировал [Н. С.] Чхеидзе и [А. Ф.] Керенского в состав Временного комитета Государственной Думы»; «образовал Военную комиссию и послал ее представителей <...> в Военную комиссию, созданную при ВКГД». Калашников замечает, что эти комиссии «тут же и объединились». Прав Калашников, говоря о том, что в думско-советской Военной комиссии «думцы-либералы получили перевес», а «Продовольственная комиссия Петросовета тоже слилась с соответствующей комиссией ВКГД». На данной основе автор и делает важный вывод: «Эти слияния показали готовность лидеров Петросовета сотрудничать с Временным комитетом».57 Принципиально важным моментом сотрудничества стало согласование состава и программы Временного правительства. В. В. Калашников говорит о тех условиях, которые Исполком Петросовета выдвинул думским лидерам, и обращает внимание на одно из главных в тот момент: «Согласившись на создание буржуазного правительства, лидеры Исполкома требовали отстранения от престола Николая II. Глава ВКГД Михаил Родзянко выполнил это условие <...»»».58
В № 3 журнала «Историк» была продолжена публикация работ, посвященных истории Февральской революции. Историк В. Воронин пишет в своей статье об отречении императора Николая II. В ней есть весьма любопытное утверждение о том, что «временные власти» 3 марта 1917 года постарались полностью порвать с царской властью: «<...»указ Николая о назначении князя Львова председателем Совета министров был признан недействительным. Временное правительство отрицало свою “преемственность” по отношению к царскому правительству и позиционировало себя возникшим по собственному почину - “независимо от царского указа”».59 Увы, автор статьи не указал источники, откуда он почерпнул эти сведения. В декларации Временного правительства от 3 марта 1917 г. нет слов о том, что оно возникло по собственному почину, а указано, что создано Временным комитетом Государственной Думы, который приступил «к более прочному устройству исполнительной власти» и «назначает министрами первого общественного кабинета следующих лиц...». Подчеркнем, что первым в списке идет «председатель Совета министров и министр внутренних дел князь Г. Е. Львов», назначенный 2 марта на пост председателя Совета министров указом Николая II.60 Такая аккуратная позиция отражала стремление Временного правительства всеми средствами подчеркнуть свою легитимность и получить поддержку всех слоев населения. Других основополагающих документов, вышедших из недр Временного правительства 3 марта, нет. Можно, конечно, обратиться к незаконченному журналу первого самостоятельного заседания Временного правительства, проходившего 2 и 3 марта 1917 г. Но и в нем ни слова нет о «собственном почине» и непризнании царского указа о назначении кн. Г. Е. Львова председателем Совета министров. Указано же в журнале следующее: «<...> высказывались мнения, что вся полнота власти, принадлежавшая монарху, должна считаться переданной не Государственной Думе, а Временному правитель-ству<...>».61 Эта фраза отражает уже новый этап борьбы: стремление кадетов несколько оттеснить Родзянко и октябристов от власти с тем, чтобы придать Временному правительство более «революционный облик».
Далее Володин пишет о той борьбе, которая развернулась между сторонниками и противниками отказа великого князя Михаила Александровича от восприятия верховной власти.62 Спрашивается, зачем ВКГД и созданному им Временному правительству было вообще заниматься этим вопросом, если преемственность власти они отвергали? Кстати, и манифест об отречении Николая II от престола, и отказ великого князя Михаила Александровича от восприятия верховной власти были опубликованы 5 марта 1917 г. в «Вестнике Временного правительства», т. е. признаны новым правительством как важные и действующие акты старой власти. Заметим, что некоторое время сторонником низложения императора Николая II был Исполком Петросовета. Но 1 марта 1917 г. под давлением А. Ф. Керенского он отказался от этой идеи в пользу отречения императора от престола. Эта уступка также способствовало упрочению «думско-советского сотрудничества», важного для быстрой и относительно безболезненной смены власти.
В. Рудаков, Н. Брусиловский и Е. Вильшанская опубликовали в этом же номере статью, посвященную манифесту об отречении императора Николая II и акту об отказе великого князя Михаила Александровича от восприятия верховной власти.63 В ней они попытались ответить на следующие вопросы: «Что представляют собой документы об отречении Николая II и великого князя Михаила Александровича, есть ли основания ставить под сомнения их подлинность и насколько легитимны были составленные тогда акты?» На все эти64 вопросы авторы дают утвердительные ответы, т.е. подлинны и легитимны.
Таким образом, в столетие Великой российской революции научнопопулярные журналы «Родина», «Живая история» и «Историк» в своих февральско-мартовских номерах 2017 года уделили внимание истории Февральской революции 1917 года. На их страницах были высказаны разные оценки февральско-мартовских событий. В основном на антифевралистские позиции встал журнал «Родина», разделив по сути взгляды Солженицына, у которого «чувство омерзения» от Февральской революции полностью вытеснило и поглотило «освобожденческий восторг». Журнал «Живая история» предоставил свои страницы историку, который, на наш взгляд, необоснованно принижают роль Государственной Думы в Февральской революции. Редакция журнала «Историк» четко не обозначила своего отношения к Февральской революции, публикуя статьи и беседы с исследователями, которые придерживались различных взглядов - от антифеврализма и до признания «освобожденческого» характера Февраля 1917 года. Однако именно на страницах журнала «Историк» была представлена концепция, согласно которой в дни Февральской революции Госдума и Петросовет сотрудничали по важнейшим вопросам, что, несомненно, обеспечило быструю победу либералов и социалистов над самодержавием. По нашему мнению, эта концепция наиболее достоверно объясняет историю февральских дней - первого этапа Великой российской революции.
Автор статьи Николаев А. Б. - д.и.н., заведующий кафедрой русской истории РГПУ им. А.И. Герцена
1 Революция -100: реконструкция юбилея / Под ред. Г. Бордюгова. М., 2017.
2 Ажгихина Н., Бордюгов Г. Предисловие // Там же. С. 13.
3 Колоницкий Б. И. Юбилейный год и историки революции // Российская история. 2018. № 1. С. 181-187; Булдаков В. Революция, которую мы выбираем. Итоги и перспективы «юбилейного» бума // Российская история. 2018. № 6. С. 3-26; Акульшин П. В., Гребенкин И. Н. 100-летие российской революции: юбилейные вехи отечественной историографии // Новейшая история России. 2019. Т. 9. № 2. С. 292-311.
4 Нордвик В. Наталия Солженицына: Весь текст пронизан болью. Вдова писателя рассказала «Родине» о том, как создавалась знаменитая статья «Размышления над Февральской революцией» // Родина. 2017. № 2. Февраль. С. 5-14. Заметим, что в феврале 2017 г. был издан специальный выпуск журнала: Александр Солженицын. Размышления над Февральской революцией // Родина. Специальный выпуск. Февраль 2017.
5 Нордвик В. Наталия Солженицына: Весь текст пронизан болью. С. 10.
6 Там же.
7 Там же.
8 Нордвик В. Наталия Солженицына: Весь текст пронизан болью. С. 11.
9 Аннинский Л. Выбор каперанга Никольского. Командир «Авроры» был убит машинистом крейсера за отказ нести красный флаг // Родина. 2017. № 2. Февраль. С. 39-41.
10 Ганин А. Главком Западного фронта Алексей Эверт: мы предатели своего государя! // Там же. С. 49-53.
11 Там же. С. 50.
12 Ганин А. Главком Западного фронта Алексей Эверт: мы предатели своего государя! С. 51.
13 Место для дискуссий на улице Правды. На первом заседании Исторического клуба «Родины» обсуждалась статья Александра Солженицына «Размышления над Февральской революцией» // Родина. 2017. № 3. Март. С. 14-15.
14 Черкашин Н. Последний парад адмирала Непенина. Размышления у заброшенных могил командующего Балтфлотом и его офицеров, ставших жертвами «бескровной» Февральской революции // Там же. С. 16-20.
15 Бажанов Д. А. Убийство командующего Балтийским флотом вице-адмирала А. И. Непенина 4 марта 1917 г. // Революция 1917 года в России: новые подходы и взгляды. Сб. науч. ст. СПб., 2010. С. 30-40.
16 Экштут С. «Черти, правящие шабаш в болоте спекуляции...» О чем писали столичные газеты в феврале 1917 года // Родина. 2017. № 2. Февраль. С. 19-24.
17 Там же. С. 23.
18 Там же. С. 24.
19 Там же. С. 23.
20 Экштут С. «Черти, правящие шабаш в болоте спекуляции...» О чем писали столичные газеты в феврале 1917 года. С. 24.
21 Смирнов А. Час «мордобоя». Почему образцовый лейб-гвардии Волынский полк поднял восстание, ставшее для Империи роковым // Родина. 2017. № 2. Февраль. С. 28-33.
22 Смирнов А. Час «мордобоя». Почему образцовый лейб-гвардии Волынский полк поднял восстание, ставшее для Империи роковым. С. 32.
23 Ганелин Р. Ш., Соловьева З. П. Воспоминания Т. Кирпичникова как источник по истории Февральских революционных дней 1917 г. в Петрограде // Рабочий класс России, его союзники и политические противники в 1917 году / Ред. кол.: О.Н. Знаменский (отв. ред.) и др. Л., 1989. С. 189.
24 См.: Николаев А. Б. Тимофей Иванович Кирпичников: краткая биография «первого солдата революции» // Петербургские военно-исторические чтения. Межвузовская научная конференция. С.-Петербург, 16 марта 2012 г. Сб. науч. ст. СПб., 2013. С. 120.
25 Марков Михаил Григорьевич, младший унтер-офицер командир 1-го взвода 1-й роты учебной команды запасного батальона л.-гв. Волынского полка.
26 Орлов Яков Касьянович, ефрейтор запасного батальона л.-гв. Волынского полка.
27 Смирнов А. Указ. соч. С. 32.
28 Смирнов А. Указ. соч. С. 33.
29 Борин А. Остановился поезд. Как император Николай II, железнодорожник Ломоносов и член IV Государственной думы Бубликов пустили империю под откос // Родина. 2017. № 2. Февраль. С. 54-56.
30 Там же. С. 56.
31 Ломоносов Ю. В. Воспоминания о Мартовской революции. Стокгольм; Берлин, 1921. С. 30, 31, 33, 34, 35, 36, 38.
32 Там же. С. 33-34.
33 Эрлихман В. Александр Керенский: герой с картонным мечом. В школьных спектаклях он играл Хлестакова, а на пике политической карьеры его сравнивали с грустным клоуном Пьеро // Родина. 2017. № 2. Февраль. С. 64-69.
34 Там же. С. 66.
35 Там же.
36 Гайда Ф. А. Февральская революция: политический механизм // Живая история. Приложение к журналу. 2017. № 1 (19). Январь-февраль. С. 2-23.
37 Гайда Ф. А. Либеральная оппозиция на путях к власти. 1914 - весна 1917 г. М., 2003.
38 Эта недооценка содержится и в других работах Гайды: «Государственная дума и в самом деле к вечеру 27 февраля стала центром революции, но не как орган власти <...>, а как место, “помещение”, то есть как Таврический дворец, в который стекались восставшие солдаты и рабочие, где тогда же начал заседать самозваный Совет рабочих и солдатских депутатов. Именно он теперь реально ассоциировался с революцией» (Гайда Ф. А. Февральская революция и судьба Государственной думы // Вопросы истории. 1998. № 2. С. 34).
39 Гайда Ф. А. Февральская революция: политический механизм. С. 6-7.
40 Там же. С. 7-8.
41 Гайда Ф. А. Февральская революция: политический механизм. С. 8.
42 Там же. С. 9.
43 Бурджалов Э. Н. Вторая русская революция. Восстание в Петрограде. М., 1967. С. 237.
44 Февральская революция 1917 года: Сб. док. и мат. / Сост. О. А. Шашкова. Отв. ред. А. Д. Степанский, В. И. Миллер. М., 1996. С. 117.
45 Николаев А. Б. Революция и власть: IV Государственная дума 27 февраля - 3 марта 1917 года. СПб., 2005. С. 314.
46 Гайда Ф. А. Февральская революция: политический механизм. С. 10.
47 Историк. Журнал об актуальном прошлом. 2017. Специальный выпуск: Русская революция: уроки истории.
48 Назаров О. Февральская революция: день за днем // Историк. Журнал об актуальном прошлом. 2017. № 2 (26). Февраль. С. 8-15.
49 Там же. С. 11-12.
50 Назаров О. Февральская революция: день за днем. С. 13.
51 Николаев А. Б. Революция и власть: IV Государственная дума 27 февраля - 3 марта 1917 года. СПб., 2005.
52 См., напр.: Лубков А.В. Война. Революция. Кооперация. М., 1997.
53 Рудаков В. Великий разлом [беседа с А. Лубковым] // Там же. С. 17-18.
54 См., напр.: Шелохаев В. В. Кадеты в горниле революции 1917 г. // Петербургская историческая школа. Альманах. Приложение к журналу для ученых “Клио”. Второй год выпуска. Памяти В. И. Старцева. СПб., 2002. С. 316-336; его же. Либерализм в России в начале XX века. М., 2019.
55 Назаров О. Либеральный эксперимент [беседа с В. Шелохаев] // Там же. С. 29.
56 См., напр.: Калашников В. В. Проблема двоевластия в революционном 1917 году // Россия в 1917 году. Новые подходы и взгляды. Сб. научн. ст. / Ред. кол.: И. Л. Афанасьев, А. Ю. Давыдов, В. И. Старцев. СПб., 1993. Вып. 1. С. 18-22; его же. О роли Государственной думы в истории Февральской революции // Межвузовская научная конференция «Россия в эпоху революций и реформ: проблемы истории и историографии». [27 ноября 2015]. Сб. док. СПб., 2016. С. 163-179.
57 Калашников В. Левый орган власти // Историк. Журнал об актуальном прошлом. 2017. № 2 (26) Февраль. С. 38.
58 Там же. С. 39.
59 Володин В. Крушение монархии // Историк. Журнал об актуальном прошлом. 2017. № 3 (27). Март. С. 15.
60 От Временного правительства // Вестник Временного правительства. 1917. 5 марта.
61 Февральская революция 1917 года: Сб. док. и мат. С. 161.
62 Володин В. Указ. соч. С. 15-16.
63 Рудаков В., Брусиловский Н., Вильшанская Е. Акты отречения // Историк. Журнал об актуальном прошлом. 2017. № 3 (27). Март. С. 18-24.
64 Там же. С. 18-23.
Просмотров: 591
Источник: Николаев А. Б. Решающие дни Февральской революции 1917 года на страницах научно-популярных журналов в юбилейный год // Эпоха Революции и Гражданской войны в России. Проблемы истории и историографии. — СПб.: Издательство СПбГЭТУ «ЛЭТИ», 2019. — С. 399-414
statehistory.ru в ЖЖ:
