О формах организации крестьянства в период раннего развитого Средневековья в славянском мире

Отечественная наука и в прошлом, и в настоящее время уделяла и уделяет внимание формам организации крестьянства и их эволюции с течением времени. На этом пути достигнуты значительные успехи¹. Во многом, однако, остается неясным характер объединений крестьян на ранних этапах исторического процесса, что связано, конечно, с крайней ограниченностью круга источников. Представляется, что дальнейшему изучению проблемы могло бы способствовать сопоставление полученных результатов с результатами исследований аналогичных институтов в соседних славянских странах, близких на начальных стадиях формирования классов и государства к Древней Руси по уровню развития.

В данном сообщении будет предпринята попытка сопоставить сведения о формах организации русского крестьянства в эпоху раннего и развитого Средневековья со сведениями о формах организации крестьянства в Польше того же времени. Объединение крестьян носило здесь название «ополе». Такое название употреблялось, когда речь шла об освобождении от каких-либо обязанностей по отношению к государству, которые вытекали из принадлежности к «ополю». В иных ситуациях в некоторых польских землях (как, например, в Силезии) использовалось название «osada». Оба эти термина имели в текстах документов латинский эквивалент - «vicinia», т. е. объединение соседей². В одном из мазовецких документов ХIII в. такое объединение обозначается термином «погост»³.

По мнению исследователей, наиболее ранние упоминания «ополя» содержатся в папской булле 1136 г. на владения гнезненского архиепископства⁴. Правда, в вопросе о том, о какой именно конкретной единице идет речь, мнения исследователей расходятся. К. Бучек полагает, что речь должна идти об упомянутой в булле «provincia de Znein», так как в более поздних источниках «ополе» иногда обозначается как «provincia»⁵, а по мнению 3. Подвиньской, речь должна идти о фигурирующем в том же перечне «Ополе», в котором проживало 27 семей⁶. Более прямые, уже определенные свидетельства об «ополе» (и «осаде») содержатся в документах XIII-XIV вв. Кроме того, для характеристики «ополя» исследователи привлекают сведения «Польской правды» XIII в., записи права, сделанной крестоносцами, захватившими польскую Хелминскую землю. В этом памятнике данное объединение выступает под немецким наименованием «gegenote».

«Ополе» представляло собой общность людей, проживавших на территории с определенными границами. Споры по поводу этих границ или свидетельства старших (seniores) жителей «ополя» о том, где эти границы проходят, составляют значительную часть свидетельств об этой форме крестьянской организации⁷. Эти свидетельства позволили составить представление о размерах территории «ополя». Эти размеры колебались от 100-150 до 200-250 км². Несколько таких «ополей» образовывали административный округ - каштелянию⁸. 3. Подвиньска исследовала хозяйственное освоение нескольких «ополей», границы которых позволили установить документы XIII в. Такое «ополе» охватывало долину небольшой реки и ее притоков. Большая часть территории была покрыта лесом. Более крупные поселения находились у реки, более мелкие находились вдали от нее среди леса⁹. Изучение поселений, разбросанных по территории «ополя», показало, что они были, как правило, небольшими, от одного до 5-6 дворов, крупные поселения (до 20-30 дворов) были Немногочисленны¹⁰. Проживавшие в этих поселениях семьи (или несколько семей, ведущих общее хозяйство) имели свои наделы, обозначавшиеся термином «źreb» (его латинский эквивалент - «sors»). Исследователи полагают, что это название - «жребий» - указывает на существовавшую практику выделения коллективом наделов своим членам с помощью жеребьевки¹¹. Еще в XIV в. сохранялась практика распределения по жребию наделов на участках, освобожденных от леса совместным трудом коллектива¹². Характерной чертой таких наделов было то, что они не были компактными, располагались в разных местах, рядом могли находиться участки жителей разных поселений. Эту чересполосицу приходилось устранять, когда те или иные поселения на территории «ополя» переходили под власть светского землевладельца или церкви¹³.

Об обязанностях, налагавшихся на «ополе» государственной властью, позволяют судить как некоторые статьи «Польской правды», так и десятки документов последней трети XIII в., освобождавших землю светского или церковного землевладельца на территории «ополя» от этих обязанностей («ab opole»).

На жителях «ополя» лежала коллективная ответственность за сохранение общественного порядка на своей территории. Если бы на территории «ополя» был обнаружен труп убитого человека, то «ополе» должно было указать убийцу или уплатить штраф за убийство, носивший различные названия («glowa», caput, solutio capitis, poena capitalis)¹⁴. В некоторых случаях в виде штрафа взимались не деньги, а корчага меда стоимостью с корову (urna mellis capitalis; urna mellis provincialis)¹⁵. На жителей «ополя» возлагалась также обязанность преследовать на своей территории убийцу или разбойника до границы другого «ополя» (ślad, его латинский эквивалент - vestigia jugitivorum ingadanga)¹⁶. Погоня могла включать в себя и осмотр домов, где могли скрываться преступники¹⁷. На ополе возлагалась также обязанность давать свидетельские показания и об установлении границ (проведение границ без участия жителей «ополя» было незаконным), и о правах собственности на тот или иной участок земли. Члены ополя были обязаны являться в суд и для разбора земельных споров, и для присутствия при совершении земельных сделок. Свои показания жители «ополя» должны были подкреплять присягой. За ложное свидетельство на жителей «ополя» налагался штраф¹⁸.

Разумеется, на жителях «ополя» лежали разные налоги и повинности в пользу государства. Некоторые из них, такие, например, как строительство и ремонт мостов, налагались на «ополе» в целом и отбывались его жителями совместно¹⁹. Кроме того, в одной из областей государства - Великой Польше - существовал особый налог, накладывавшийся на ополе в целом. Жители ополя раз в год должны были давать князю вола и корову. Исследователи видят в этом особом платеже остаток ранней системы налогообложения, существовавшей в Великой Польше еще до ее объединения в едином государстве с другими польскими землями²⁰.

В двух грамотах 1288 и 1292 г. содержится освобождение от «ласки опольной»²¹. Ласка - это, по-видимому, посох, знак власти, находившийся в руках выборного главы «ополя» - старосты²². В документах XV в. упоминается «corulum alias laska», которую посылали человеку, вызванному для проведения разграничения²³. Очевидно, «ласка» была знаком, которым жителей «ополя» собирали для распределения между ними их обязанностей, для определения доли участия в общих расходах и общих работах.

В документах ХII-ХIII вв. фигурируют поля и луга, которые являлись собственностью отдельных семей, но остальная хозяйственно неосвоенная территория находилась в общем пользовании членов коллектива. В лесу, среди которого располагались поселения, можно было охотиться, пасти свиней, заниматься бортничеством, рубить деревья на топливо и на постройки, в озерах и реках ловить рыбу, на пастбищах пасти скот и собирать сено²⁴. О нарушении ряда таких прав при установлении границы между владениями монастыря и «ополем» говорится в судебном деле 50-х гг. XIII в.²⁵ Из этого дела косвенно следует право членов «ополя» производить распашки на своей территории²⁶. Право такого пользования территорией принадлежало только жителям «ополя». Это право в документе 20-х гг. XIII в. обозначено как «libertas viciniae»²⁷.

Уже Б.Д. Греков, исследуя «Польскую правду», отметил очевидное сходство ее установлений о «gegenote» - «ополе» с установлениями «Русской правды», касающимися «верви» (ответственность за убийство человека на своей территории, «гонение следа»). Б.Д.Греков отметил также, что процедура «гонения следа» сохранялась на древнерусской почве и позднее, в частности, на территории Галицкой Руси в XV в.²⁸ В более поздних древнерусских источниках коллективная ответственность за убийство при отсутствии убийцы возлагалась на волость²⁹.

В этой связи важно отметить, что «ополе», по данным польских источников XIII-XIV вв., обнаруживает определенное сходство и с русской волостью XV-XVI вв., как ее подробно характеризует на разнообразном документальном материале А.И. Копанев. В волости поселения также разбросаны по ее территории, среди них значителен удельный вес мелких, состоящих из нескольких дворов, поселений. Специально отмечает исследователь и большую чересполосицу деревенских участков³⁰. Одновременно помимо полей и сеножатей, принадлежащих отдельным семьям, в волости налицо обширная территория, где она осуществляет контроль за поземельными отношениями и организует использование общинных угодий³¹.

Сопоставление свидетельств источников, относящихся к двум странам, позволяет констатировать, что в Древней Руси XI-XII вв. формой организации крестьянства была «вервь», а в XV-XVI вв. в этой роли выступает уже «волость», в Польше же налицо лишь одна организация крестьян - «ополе», обнаруживающая общие признаки и с вервью, и с волостью. Это сопоставление, как представляется, позволяет поставить вопрос не только о генетической связи между вервью и волостью (что исследователи уже предполагали), но и о том, что и «вервь», и «волость» были объединениями крестьян, однородными по своему характеру.

В заключение следует остановиться на вопросе, когда «ополе», как форма объединения крестьян, перестало существовать. Несомненно, освобождения «ab opole» расположенных на территории «ополя» владений церковных и светских землевладельцев, наносили ущерб роли «ополя» как объединения всех людей, живущих на его территории³². Однако эти освобождения касались обязанностей жителей «ополя» по отношению к государственной власти, и сохранялась общность прав всех жителей на совместное использование территории и тем самым - важнейшая функция «ополя» как организации, обеспечивавшей совместное осуществление этих прав.

XIII-XIV вв. в истории Польши стали временем так называемой «колонизации на немецком праве». В течение этих столетий резко возросла и численность сельского населения, и степень освоения территории страны. В ходе колонизации сложилась сеть крупных поселений, построенных по единому плану, окруженных компактно расположенными, точно замеренными наделами, эксплуатировавшихся с применением трехпольного севооборота.

В этих условиях с начала XV в. в различных польских землях стала распространяться практика так называемых «заповедей» (interdictio, inhibitio). Составление соответствующих документов предпринималось по инициативе владельцев имений. В таком документе провозглашалось, что на территории, принадлежащей данному поселению, только его жителям принадлежит право эксплуатировать ее всеми возможными способами (omnes utilitates). Для «граничников» - жителей соседних поселений - устанавливался запрет, собственно «заповедь»³³. Тем самым некогда единая территория «ополя» окончательно разделилась на отдельные части, более не объединявшиеся какой-либо хозяйственной связью. В первой половине XV в. «ополе» упоминается в источниках в связи с тем, что «опольники» вызываются в суд свидетельствовать о прохождении границ³⁴, но «ополя», как организации, реально объединявшей его жителей, уже не существовало.

Представляет интерес выяснить, наблюдались ли, и если да, то когда именно, аналогичные явления в истории древнерусской деревни. Наблюдения А.Л. Шапиро и А.Я. Дегтярева над эволюцией древнерусской общины³⁵ говорят о том, что такое сопоставление могло бы быть продуктивным.

---

¹ См. Горская Н.А. Русская феодальная деревня в историографии XX века. М., 2001. С. 194-248.
² Buczek К. Organizacja opolna w Polsce Średniowiecznej // Studia historyczne. 1970. № 2. S. 207-208; Podwińska Z. Zmiany form osadnictwa wiejskiego na ziemiach polskich we wcześniejszym średniowieczu. Zreb, wieś, opole. Wrocław etc., 1971. S. 283-285.
³ Zbiór ogólny przywilejów i spominków mazowieckieh. Wyd. J.K. Kochanowski. Т. I. Warszawa, 1919. №301.
⁴ Kodeks dyplomatyczny Wielkopolski, t. 1. Poznań, 1877. № 7.
⁵ BuczekK. Organizacja... S. 208.
⁶ Podwińska Z. Zmiany... S. 325.
⁷ BuczekK. Organizacja... S. 217 i n.
⁸ Buczek K. Organizacja... S. 233-236.
⁹ Podwińska Z. Zmiany... S. 328 i n.
¹⁰ Buczek K. Ziemie polskie przed tysiącem lat. Zarys geograficzno-historyczny. Wrocław, 1960. S. 80-84; Podwińska Z. Zmiany... S. 39-51,149-157.
¹¹ Trawkowski S. Źreb II Słownik starózytności słowiańskich. Т. 7. Wrocław
etc., 1982. S. 202-206.
¹² Kodeks dyplomatyczny Wielkopolski. Т. III. Poznań, 1879, № 1358 (1358 г.); PodwińskaZ. Smiany... S.347.
¹³ Modzelewski K. Chłopi w monarchii wczesnopiastowskiej. Wrocław etc., 1987. S. 163-164.
¹⁴ См.: статью XIII 2-3 «Польской правды» II Треков Б.Д. Избранные труды. Т. I. М., 1957. С. 418-419; и документы 50-х годов XIII в.: Schlesisches Urkundenbuch. Т. III. Kóln-Graz, 1984. № 103; Preussiches Urkundenbuch. Kónigsberg, 1882. № 260. См. также: Buczek К. Organizacja... S. 212-213.
¹⁵ Buczek К. Organizacja... S. 214-215.
¹⁶ Описание процедуры «следа» см.: статьи «Польской правды» XIII, 7 и IX // Греков Б.А. Избранные труды. Т. I. С. 420-421. Освобождения от «следа» встречаются в силезских документах с 20-х гг. XIII в.: Buczek К. Organizacja... S. 215-216.
¹⁷ Об осмотре домов говорит документ 1262 г.: Kodeks dyplomatyczny Małopolski. Т. I. Kraków, 1876. № 60.
¹⁸ Buczek К. Organizacja... S. 217-221; PodwińskaZ. Zmiany... S. 307-318. Наиболее раннее свидетельство об участии «осады» в установлении границ встречается в документе 1208 г., а само разграничение имело место в конце XII в.: Kodeks dyplomatyczny Śląska. Т. 2. Wroclaw, № 129.
¹⁹ Buczek К. Organizacja... S. 230-231.
²⁰ Buczek K. Organizacja... S. 221-228; Łowmiański H. Początki Polski, Т. IV. Warszawa, 1978. S. 478 i n.
²¹ Kodeks dyplomatyczny Wielkopolski. Т. II. Poznań, 1878. № 629, 680.
²² В статье IV6 «Польской правды» говорится, что староста (der edliste in dem dorffe) может держать в руках посох, отвечая перед своим господином: Греков Б.А. Избранные труды. Т. I. С. 416-417.
²³ Podwińska Z. Zmiany... S. 303.
²⁴ Podwińska Z. Zmiany... S. 350-355.
²⁵ Kodeks dyplomatyczny klasztoru tynieckiego. Lwów, 1875. № 19 (1253- 1258 гг.).
²⁶ Modzelewski К. Chłopi... S. 163-164.
²⁷ Kodeks dyplomatyczny katedry krakowskiej Św. Wacława. Т. I. Kraków, 1874. № 16; Анализ документа см.: Modzelewski К. Chłopi... S. 166-168.
²⁸ Греков Б.Д. Избранные труды. Т. I. С. 312-314.
²⁹ Например, в Белозерской уставной грамоте 1497 г., а также в ряде более поздних документов того жетипа. См.: Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси. Т. III. М., 1964. № 22 и др.
³⁰ Копанев А.И. Крестьянство Русского Севера в XVI в. Л., 1978. С. 117- 118, 128 и сл.
³¹ Там же. С. 223-224.
³² Modzelewski К. Chłopi... S. 165.
³³ Tymieniecki К. Historia chłopów polskich. Т. II. Schyłek średniowiecza. Warszawa, 1966. S. 24-25, 211.
³⁴ Buczek К. Organizacja... S. 245-247.
³⁵ Шапиро А. А., Дегтярев А.Я. Развитие крестьянского хозяйства в XIV- XVI вв. и его влияние на характер расселения, землепользования и землевладения // Место и роль крестьянства в социально-экономическом развитии общества. XVII сессия Симпозиума по изучению проблем аграрной истории. Тезисы докладов и сообщений. М., 1978. С. 196-199.

Просмотров: 6188

Источник: Образы аграрной России. М.: Индрик, 2013. с. 41-48

statehistory.ru в ЖЖ: