Дайнес В. О. Вацетис Иоаким Иоакимович
Вацетис Иоаким Иоакимович
Годы жизни: 1873—1938. Советский военачальник. Участник первой мировой войны. Начальник оперативного отдела Революционного полевого штаба при Ставке в декабре 1917 г. В июле — сентябре 1918 г. командующий Восточным фронтом. В сентябре 1918 г.— июле 1919 г. Главнокомандующий Вооруженными Силами Республики и член РВСР...
(Энциклопедия «Гражданская война и военная интервенция в СССР» (1987)
Тюремная дверь закрылась бесшумно. В камере царил полумрак. Осторожно, словно по льду, узник прошел до противоположной стены и тяжело опустился на железную кровать, застланную солдатским одеялом. Обида комом подступила к горлу... Вацетис1 никак не мог поверить в случившееся: он, Главнокомандующий всеми Вооруженными Силами Республики,— враг Советской власти! Особый отдел арестовал его за принадлежность к контрреволюционной белогвардейской организации. Одновременно аресту подверглись порученец главкома бывший капитан Е. И. Исаев, находившийся в распоряжении главкома бывший капитан Н. Н. Доможиров и еще ряд сотрудников.
В докладе заместителя председателя Особого отдела ВЧК И. П. Павлуновского говорилось:
«Следствием установлено, что белогвардейская группа Полевого штаба находилась в первоначальной стадии своей организации, т. е. она только что создавалась, намечала свои задачи и планы и приступила лишь к частичной их реализации, причем была еще настолько невлиятельная, что ее нахождение в Полевом штабе не отражалось на ходе операций на фронтах».
В день ареста членов «белогвардейской организации», 8 июля 1919 года, председателю РВСР Л. Д. Троцкому была направлена телеграмма за подписями председателя ВЧК Ф. Э. Дзержинского, члена Политбюро ЦК РКП(б) Н. Н. Крестинского, Председателя Совнаркома В. И. Ленина и заместителя председателя РВСР Э. М. Склянского. В телеграмме сообщалось:
«Вполне изобличенный в предательстве и сознавшийся Доможиров дал фактические показания в заговоре, в котором принимал деятельное участие Исаев, состоявший издавна для поручения при главкоме и живший с ним в одной квартире. Много других улик, ряд данных, изобличающих главкома в том, что он знал об этом заговоре. Пришлось подвергнуть аресту главкома»2.В тот же день В. И. Ленин подписал проект постановления об освобождении И. И. Вацетиса от должности Главнокомандующего всеми Вооруженными Силами Республики.
Время тянулось невыносимо медленно, дни складывались в недели, недели в месяцы. Вацетиса не тревожили, на допросы не вызывали, обвинения не предъявляли. Теряясь в догадках, он коротал тюремные часы за чтением газет. С удивлением узнал из «Известий ВЦИК», где была напечатана статья начальника Политического управления РВСР И. Т. Смилги, что причиной смещения Вацетиса послужили его разногласия с командующим Восточным фронтом С. С. Каменевым о характере дальнейших операций на востоке страны. Опровергнуть это заявление Вацетис не имел возможности, и это очень расстраивало его.
Вынужденное безделье угнетало Вацетиса, привыкшего к работе, к напряженным суровым военным будням. Одиночество становилось все более тягостным. Чтобы отрешиться от мрачных мыслей, он стал восстанавливать в памяти картины прожитой жизни. Так родилась идея написать воспоминания о прошлом. Бумагу и карандаш ему предоставили без каких-либо затруднений, и началась творческая работа над будущими мемуарами. Это была, вероятно, первая попытка на втором году существования Советского государства одного из видных советских полководцев представить на суд читателей свой автобиографический труд. Правда, мемуары в то время не были опубликованы. Рукопись обнаружили советские историки лишь в первой половине 60-х годов в Центральном государственном архиве Советской Армии и в 1977 году опубликовали в журнале «Карогс» («Знамя»), а через два года она увидела свет на русском языке в журнале «Даугава». Свой труд Вацетис озаглавил «Моя жизнь и мои воспоминания».
В этом уникальном автобиографическом материале, не без известной доли субъективизма, присущего мемуарам, автор не только излагает события, но и размышляет над ними, высказывает порой необычные суждения. Значительная часть воспоминаний отличается лаконичностью, так как автор, видимо, надеялся в дальнейшем продолжить работу. Несмотря на это, рукопись представляет большую познавательную ценность для всех, кто интересуется историческим прошлым нашей Родины.
Работа над мемуарами как бы подводила итог прожитому, ведь Вацетису в то время шел сорок шестой год.
«Я, несомненно, прошел определенный период моей жизни,— писал он,— имеющий начало и определенное завершение. Эти строки я начинаю писать в то время, когда сижу арестованным при Особом отделе ВЧК, 29 июля 1919 года. Началом пройденного мною периода жизни является момент моего появления на свет 11 ноября 1873 года. Завершением его мое ровно год, день в день, пребывание на посту Главнокомандующего всеми Вооруженными Силами РСФСР, на который я был назначен 8 июля 1918 года и с которого был освобожден 8 июля 1919 года»3.
В определении срока пребывания на посту главкома Вацетис допустил неточность, так как 11 июля 1918 года он был назначен главнокомандующим Восточным фронтом, а Главнокомандующим всеми Вооруженными Силами Республики стал только 6 сентября.
Мемуары Вацетиса позволяют выяснить мотивы, побудившие умудренного опытом жизни бывшего полковника царской армии, отдавшего ей почти три десятка лет службы, стать на сторону защитников революции.
Возможно, определенную роль в этом сыграло социальное происхождение Вацетиса, родившегося в многодетной семье латышского батрака и с детства познавшего тяжесть подневольного труда. Отличаясь любознательностью и сообразительностью, мальчик страстно мечтал учиться.
«В Прибалтийском крае,— вспоминал Вацетис,— издавна существовало обязательное учение, причем дети должны были попечением своих родителей пройти предварительную подготовку дома. Обыкновенно родители старались давать своим детям учиться в школе пять — восемь зим. Я учился в волостной школе семь зим».
Учился Вацетис успешно, что и предопределило его дальнейший выбор жизненного пути. В восемнадцать лет он окончил Кулдигское уездное училище и, чтобы не быть обузой для семьи, выбрал военную профессию. В 1893 году прошел курс обучения в Рижском учебном унтер-офицерском батальоне, через три года окончил Виленское пехотное юнкерское училище. И началась нелегкая строевая армейская жизнь. Пройдя все ступени службы в армии, от солдата до офицера, Вацетис не порывал своих связей с солдатской массой. И в дальнейшем, уже будучи командиром полка, он хорошо знал ее нужды, был требовательным, но справедливым командиром. В период службы в царской армии проявилась и такая характерная черта Вацетиса, как демократичность, свойственная лучшей части российского офицерства, из рядов которой впоследствии вышло немало видных советских полководцев и военачальников. К их числу относятся С. С. Каменев, А. И. Корк, М. Н. Тухачевский, И. П. Уборевич и другие.
Большое воздействие на формирование самосознания И. И. Вацетиса оказали латышские стрелки, которыми он командовал с осени 1915 года. В латышских полках сильно было влияние большевиков. И вполне естественно, что под воздействием их агитации постепенно изменялись взгляды на происходившие в стране события и у командира 5-го Земгальского латышского стрелкового полка полковника Вацетиса. Он сумел правильно оценить и понять цели и замыслы большевиков, являвшихся истинными представителями трудового народа. Патриот, выходец из народа, Вацетис пришел к твердому убеждению, что его место в одном строю с трудящимися. И по велению сердца он сразу же после победы Октябрьского вооруженного восстания не просто встал на сторону революции, но и был в числе ее верных защитников. Несмотря на то, что Вацетис не был членом большевистской партии, он пользовался ее доверием. В конце ноября 1917 года его выдвигают на должность командующего 12-й армией, затем назначают начальником оперативного отделения Революционного полевого штаба при Ставке Верховного главнокомандующего. Вацетис участвует в разгроме антисоветского мятежа польского корпуса генерала Ю. Довбор-Мусницкого, в работе комиссии но выработке основ новой, социалистической армии и в организации сопротивления германским оккупантам в Белоруссии. В апреле 1918 года Вацетис формирует Латышскую советскую стрелковую дивизию, полки которой охраняли Кремль, подавляли мятеж левых эсеров в июле того же года в Москве. И когда левый эсер Муравьев, главнокомандующий Восточным фронтом, поднял мятеж и поставил в тяжелое положение войска фронта, Совет Народных Комиссаров под председательством В. И. Ленина принял решение о назначении главнокомандующим войсками фронта Вацетиса, а через полтора месяца Ленин предложил выдвинуть его на пост главкома.
Почему же на столь ответственную должность выбор пал на Вацетиса? Ведь к тому времени в Красной Армии служили сотни и тысячи бывших генералов и офицеров, в том числе занимавших высокие посты в старой армии. Здесь, вероятно, сыграло роль то обстоятельство, что Владимир Ильич лично знал Вацетиса, которому в тревожные июльские дни он поручил подавление левоэсеровского мятежа. Тогда Ленин спросил Вацетиса: «Товарищ, выдержим ли мы до утра?»
«Задавая этот вопрос,— вспоминал Вацетис,— Ленин смотрел мне прямо в глаза. Я понял, что от меня ждут категорического ответа, но я к этому не был подготовлен. Почему необходимо было выдержать до утра? Или наше положение действительно так опасно? Может быть, комиссары, находящиеся при мне, скрывают от меня многое? Под настойчивым взглядом Ильича я сформулировал свой ответ: положение еще не выяснено, обстановка осложнилась, 7 июля в четыре часа наступление состояться не может, так как невозможно собрать войска, поэтому я прошу дать мне два часа времени, чтобы объехать город, собрать необходимые сведения, и тогда в два часа я смогу дать определенный ответ. Владимир Ильич согласился и, ответив «я буду ждать вас», вышел столь же торопливо, как и вошел».
Вацетис сдержал свое слово. Ровно в два часа ночи он доложил Ленину, что мятеж будет подавлен не позднее двенадцати часов дня. В указанное время он сообщил Ленину о разгроме мятежников.
В. И. Ленин, сам ценивший точность и не любивший безответственных заявлений, несомненно, был высокого мнения о командирских качествах Вацетиса. Сыграло свою роль и то, что Иоаким Иоакимович командовал наиболее боеспособной силой Красной Армии в то время — Латышской советской стрелковой дивизией, беспредельно преданной Советской власти.
Однако для многих, и в первую очередь для высших чинов старой армии, назначение Вацетиса главкомом было неожиданностью и вызвало даже неудовольствие. По их мнению, должность Главнокомандующего всеми Вооруженными Силами Республики мог занимать человек, обладавший обширными оперативно-стратегическими познаниями, значительным опытом командования объединениями (армиями и фронтами). Этим требованиям Вацетис как будто не отвечал. После окончания училища и вплоть до конца 1917 года он командовал только подразделениями и частями, то есть имел практический опыт, не выходивший за рамки тактического масштаба. Правда, этот опыт был весьма значительным, и в тактических вопросах Вацетис разбирался досконально. Вот как оценивал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков опыт, полученный от командования полком:
«Командир части, который хорошо освоил систему управления полком и способен обеспечить его постоянную боевую готовность, всегда будет передовым военачальником на всех последующих ступенях командования как в мирное, так и в военное время».
Есть еще одно немаловажное обстоятельство, свидетельствующее, что Вацетис вполне соответствовал новому назначению. В 1908 году он окончил Академию Генерального штаба и был переведен на дополнительный курс, который был предусмотрен главным образом для практических занятий с офицерами, готовившимися служить в Генеральном штабе. Таким образом, Вацетис получил высшее военное образование, изучил достаточно полно тактику и стратегию и в теоретическом отношении вполне соответствовал своему назначению. Приобрел он и определенный практический опыт работы в высших штабах. В старой армии существовало одно хорошее правило: кроме обязательного трехгодичного цензового командования ротой выпускники Академии Генерального штаба привлекались для работы в крупных штабах, чтения докладов, участия в полевых поездках. В соответствии с этим правилом Вацетис в разное время исполнял обязанности офицера Генерального штаба при штабе стрелковой дивизии, состоял штаб-офицером Генерального штаба при штабе армейского корпуса, возглавлял штаб дивизии, принимал участие в крупных маневрах. Все это способствовало закреплению на практике полученных теоретических знаний и расширению кругозора будущего полководца.
6 сентября 1918 года председатель Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкий подписал приказ о назначении Вацетиса Главнокомандующим всеми ее Вооруженными Силами. На следующий день Иоаким Иоакимович отдал приказ следующего содержания:
«По постановлению Всероссийского Центрального Исполнительною Комитета я принял командование над всеми Вооруженными Силами Российской Республики, обещав приложить все усилия на защиту государства от окруживших его со всех сторон врагов... Я твердо верю, что выйдем победителями мы, ибо мы боремся за святую идею, за право бедного ближнего, за справедливость на земле, и эта справедливость должна восторжествовать над рабством и эксплуатацией... Верю, что все члены Красной Армии проникнутся сознанием великой идеи настоящей борьбы и в ближайшие дни двинутся дружно к блестящим победам на историческую славу нашей хотя и молодой, но крепкой революционным духом Советской Республики, и пусть эти победы еще более укрепят ее дух и дадут ей силы и возможность здравствовать и процветать многие и многие годы4!»
Замечательные слова! В них выражена твердая уверенность в правоту идей революции и в непобедимость Красной Армии. Как Главнокомандующий всеми Вооруженными Силами Республики, Вацетис входил в состав Реввоенсовета Республики с правом решающего голоса и имел полную самостоятельность во всех вопросах оперативно-стратегического характера. За свои действия он нес ответственность непосредственно перед Реввоенсоветом Республики. Только РВСР, ВЦИК и Совнарком РСФСР имели право давать главкому какие-либо указания и требовать от него отчетов.
С председателем РВСР Троцким у Вацетиса отношения осложнились еще с весны 1918 года. Тогда латышские стрелки, которыми командовал Вацетис, встретили назначение Троцкого на пост народного комиссара по военным и морским делам с неудовольствием. Дело дошло до того, что на первом в истории Красной Армии майском параде латышские стрелки потребовали, чтобы парад принимал В. И. Ленин. Они отказались брать «на караул» для встречи Троцкого и отвечать на его приветствие. Когда же стало известно, что Троцкий приедет на парад, 4-й и 9-й латышские полки демонстративно под музыку покинули Ходынское поле.
Троцкий не простил этого Вацетису, командовавшему тогда парадом. Поэтому он весьма прохладно отнесся к его назначению на должность главнокомандующего Восточным фронтом.
«Л. Троцкий имел очень озабоченный вид и, по-видимому, куда-то торопился,— вспоминал Вацетис.— Поэтому наш разговор был краток. Он сказал мне, что я должен считать мое назначение окончательно решенным и что решено в принципе на будущее время делать все назначения, не запрашивая согласия назначаемого»5.Троцкий посоветовал Вацетису зайти к военному руководителю Высшего военного совета М. Д. Бонч-Бруевичу и обговорить с ним вопросы предстоящей деятельности.
«Л. Троцкий отнял у меня слишком мало времени,— отмечал Вацетис,— и поэтому я задал себе вопрос, зачем он вызвал меня к себе? Какие указания от него я получил? Сходить туда. Сговориться с тем. И это называются указания человека, поставленного революцией во главе обороны величайшей в мире страны? Особенно неуместным являлось указание мне Л. Троцкого отправиться к М. Д. Бонч-Бруевичу и сговориться с ним. Л. Троцкий знал мои расхождения с М. Д. Бонч-Бруевичем как в вопросах военной политики, так и военного строительства»6.
В чем же выражалась суть разногласий Вацетиса и Бонч-Бруевича? Вацетис пишет, что в июне 1918 года по поручению Троцкого он инспектировал части Московского гарнизона. Докладывая Троцкому о результатах инспекции, Вацетис обратил его внимание на бессмысленность организации Бонч-Бруевичем особых вооруженных формирований, предназначенных только для войны с Германией. Троцкий сам критически отзывался об этой армии, но не находил средства от нее отделаться. Тогда Вацетис выступил в военной печати против «безумцев, желающих очертя голову бросить народ с пустыми руками в кровавое пламя войны с Германией». Естественно, что жало статей Вацетиса в первую очередь было направлено против Бонч-Бруевича.
Обоюдная неприязнь между Вацетисом и Бонч-Бруевичем возникла еще в период учебы Вацетиса в Академии Генерального штаба. В то время Бонч-Бруевич являлся профессором академии и был весьма придирчив к слушателям. Вот как вспоминает об этом Вацетис:
«Что касается моих оппонентов, то от одного из них я с уверенностью не мог ждать ничего хорошего. Этот профессор отличался крайним самолюбием и раздражительностью. В особенности возражать ему было крайне опасно, когда он был не в духе. У меня с ним была схватка на выпускном экзамене по тактике. В академии держались того мнения, что возражать ему — это все равно что тигра дернуть за хвост»7.
М. Д. Бонч-Бруевич, которому в июне 1919 года предложили пост начальника Полевого штаба РВСР, в свою очередь отмечал впоследствии:
«Я не ладил с ним (Вацетисом. — В. Д.) ни будучи начальником штаба Ставки, ни сделавшись военным руководителем Высшего военного совета. К тому же я был значительно старше его по службе. В то время, когда я в чине полковника преподавал тактику в Академии Генерального штаба, поручик Вацетис был только слушателем и притом мало успевавшим. Позже, уже во время войны, мы соприкоснулись на Северном фронте, и разница в нашем положении оказалась еще более ощутимой, я как начальник штаба фронта пользовался правами командующего армией, Вацетис же командовал батальоном и в самом конце войны одним из пехотных полков. Мой служебный опыт настойчиво говорил мне, что на высших постах в армии во избежание неизбежных в таких случаях трений никогда не следует становиться под начало младшего, менее опытного по службе начальника»8.
Было бы несправедливым возлагать вину за то, что у Вацетиса не сложились взаимоотношения с рядом высших руководителей Красной Армии, только на них. Немалую роль сыграли и такие черты характера Вацетиса, как прямолинейность в суждениях, резкость, нежелание идти при необходимости на компромиссы. Не всегда он прислушивался и к мнениям подчиненных. Полковник в отставке А. В. Панов, работавший с января 1919 года помощником начальника, а затем начальником отделения Оперативного управления Полевого штаба РВСР, вспоминал:
«Главком И. И. Вацетис принимал доклад начальника штаба в кабинете последнего в разное время по своему усмотрению, предварительно ознакомившись с событиями на фронтах по сводкам. Иногда при решении отдельных вопросов сюда вызывались начальник оперативного управления, помощник начальника штаба и кто-либо из инспекторов. Обычно главком И. И. Вацетис старался обходиться без советников как в штабе, так и на заседаниях Реввоенсовета, упорно добивался проведения в жизнь своих решений. Его начальник штаба ф. В. Костяев также был склонен к самостоятельным решениям и мало пользовался вспомогательной работой сотрудников низших инстанций, что, естественно, не способствовало развитию творческой инициативы»9.
В этих суждениях есть определенная доля субъективизма. Правда, Вацетис сам признавал, что он был склонен к самостоятельному принятию решений.
«Свободного времени у меня не было,— писал он,— поэтому и личной жизни у меня не было. Обыкновенно я вставал в шесть часов утра. К семи часам утра привозили мне из штаба оперативные сводки. С этого начинался мой трудовой день. В штабе я бывал обыкновенно два раза в сутки. Работа в штабе происходила в одном кабинете с начальником штаба и членами Революционного военного совета Республики.
Всю оперативную часть (стратегию) я вел лично сам; сам же писал директивы командующим фронтами. Такое тесное сотрудничество отразилось на сокращении времени. Такой порядок работы взваливал на меня главную часть работы, но это было необходимо для нашего успеха. Часто приходилось мне лично вырабатывать план операции какого-нибудь фронта, где командующий фронтом не оказался на высоте своего призвания»10.
В данном случае Вацетис допускает преувеличение своей роли в подготовке и планировании операций. Любой полководец, каким бы умом и талантом он ни обладал, не мог обойтись без помощи своих подчиненных. Десятки и сотни сотрудников Полевого штаба собирали, обрабатывали и анализировали массу информации, стекавшейся со всех фронтов и от органов разведки. И только после этого составлялись справки, обзоры и доклады, которыми пользовался главком при формулировании замысла операции и определении задач войскам. Необходимость этой предварительной работы Вацетис хорошо понимал. Поэтому его стремление лично вникать во все детали работы штаба нельзя рассматривать как недоверие к сотрудникам, а свидетельствовало о высокой степени ответственности, присущей Вацетису.
Полевой штаб РВСР в то время размещался в Серпухове в двухэтажном здании больницы Солодовникова (ныне больница имени Н. А. Семашко на 2-й Московской улице). Вацетис жил в особняке фабрикантши А. Мараевой, где сейчас находится Серпуховский историко-художественный музей.
«Глубокой ночью, когда кругом тихо, когда ничто не нарушало течения моей мысли,— писал позднее Иоаким Иоакимович,— я часами просиживал перед стратегической картой, вдумывался в общее положение, решал задачи, ставя себя в положение противника, строил гипотезы, из которых был максимальный успех для нас. Расположение наших войск я знал в совершенстве, до бригад и отдельных отрядов включительно. Что же касается расположения противника, то я отлично знал, что достоверно о нем, что предположительно и что является сомнительным. Такой же классификации я подвергал сведения о действиях противника. Из обеих групп вышеприведенных данных я делал анализ и вывод о том, как должны представляться дальнейшие действия противника».
И. И. Вацетис вступил в должность главкома в весьма ответственный момент, когда Советской республике приходилось отбивать натиск многочисленных врагов, окруживших ее огненным кольцом фронтов. Он был в буквальном смысле слова первопроходцем на таком ответственном посту. С его именем связано решение многих задач военного строительства: формирование регулярной армии, реорганизация органов снабжения, создание стратегических резервов, обучение и воспитание командных кадров, войск и штабов, разработка новых уставов и наставлений. Однако главным в работе главкома являлись планирование и подготовка операций и руководство военными действиями.
Характерным для стиля деятельности Вацетиса было поддержание постоянного контакта с Лениным, который как председатель Совнаркома и Совета Обороны повседневно занимался военными вопросами. Об этом свидетельствуют многочисленные документы, помещенные в пятом — седьмом томах Биографической хроники Владимира Ильича. В большинстве случаев предложения главкома находили поддержку у Ленина.
Значительную помощь Вацетису оказывали члены Реввоенсовета Республики, в большинстве своем профессиональные революционеры, опытные партийные работники. Тесный контакт и взаимопонимание установились у него с П. А. Кобозевым, К. А. Мехоношиным, К. X. Данишевским, И. Н. Смирновым, А. П. Розенгольцем, Ф. ф. Раскольниковым. Все они в разное время входили в состав реввоенсовета Восточного фронта, которым командовал Вацетис. Приходилось ему ранее иметь дело и с С. И. Араловым и Н. И. Подвойским. Менее знаком был Вацетис с В. А. Антоновым-Овсеенко, В. И. Невским, К. К. Юреневым, В. М. Альтфатером.
Вацетис в первую очередь занялся реорганизацией работы Штаба (с 8 ноября — Полевого штаба) РВСР. Его костяк составили сотрудники штаба Восточного фронта. До 22 октября Штаб РВСР возглавлял начальник штаба Восточного фронта бывший капитан П. М. Майгур. Сменил его начальник штаба Северного фронта генерал-майор Ф. В. Костяев. Он имел высокую профессиональную подготовку, закончил Академию Генерального штаба в 1905 году, обладал обширными теоретическими познаниями и богатым практическим опытом. Под стать ему были и другие сотрудники Полевого штаба. Большинство их вступили в Красную Армию добровольно, служили ей честно и добросовестно. На их помощь и поддержку Вацетис мог вполне рассчитывать.
Одним из важнейших направлений деятельности Главного командования Красной Армии стала разработка периодических, ежемесячных докладов о стратегическом положении Советской Республики и задачах ее Вооруженных Сил. Первый такой доклад был представлен В. И. Ленину, Я. М. Свердлову и Л. Д. Троцкому 7 октября 1918 года. Он стал, по сути дела, первым документом, в котором содержался комплексный анализ военно-политической и стратегической обстановки, сложившейся осенью на фронтах Республики.
Оценивая силы и намерения внутренней и внешней контрреволюции, Вацетис констатировал:
«Из всех четырех групп противника — северной, восточной, южной и западной — для нас наиболее существенными являются группы восточная и южная: с востока мы отрезаны, главным образом, от хлеба и жиров, с юга мы отрезаны почти от всего, чем живет страна,— хлеб, скот, жиры, твердое и особенно жидкое топливо, материалы и сырье для промышленности»11.И далее в докладе подчеркивается:
«Задаваясь различными целями на внешних фронтах, нельзя не признать, что обеспечение страны средствами к жизни, без которых нельзя существовать, является главнейшей целью, которую необходимо себе поставить прежде всего.
А раз это так, то из изложенного следует, что для нас наиболее важным является юг, которому и надлежит придать наибольшее значение при замысле операций на фронтах».
Признание Южного фронта важнейшим по отношению к другим фронтам совпадало и с ленинской оценкой. В конце октября в своем выступлении на объединенном заседании ВЦИК, Московского Совета, фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов В. И. Ленин предупреждал о новой опасности, которая исходила от англо-французских империалистов. Он отмечал, что англичане и французы «теперь направляют усилия на то, чтобы напасть на Россию с юга, либо с Дарданелл, либо с Черного моря, либо сухим путем через Болгарию и Румынию»12.
Несмотря на то, что общая оценка Лениным и Вацетисом опасности с юга совпадала, подход к ней был у них разным. Владимир Ильич усматривал главную опасность со стороны сил внешней контрреволюции, которая могла воспользоваться своим господством на Черном море и высадить десанты в портах на юге страны. Вацетис считал наиболее опасными силы внутренней контрреволюции и при определении задач исходил из экономических потребностей страны. Поэтому он предлагал использовать для обороны военные и экономические ресурсы, находившиеся в европейской части России, и в первую очередь на юге.
Вацетис и в дальнейшем уделял особое внимание положению на юге страны, где набирала силу армия генерала Деникина, за что подвергался критике во многих исторических работах. Однако в его рассуждениях, думается, была и определенная доля истины. Южный фронт в бытность Вацетиса главкомом два раза становился объектом первостепенной важности: осенью 1918 года и летом 1919 года. Весной девятнадцатого года главным фронтом Республики был признан Восточный фронт. Но и тогда Вацетис считал, что не меньшая опасность исходит от сил южной контрреволюции. Этой позиции Вацетис придерживался не случайно. В то время как Красная Армия вела тяжелую борьбу с войсками адмирала Колчака, армиям генерала Деникина удалось захватить Северный Кавказ и прорваться в Донскую область и Донбасс. Следовательно, опасения Вацетиса не были лишены оснований.
В докладе от 7 октября 1918 года в качестве ближайшей стратегической цели ставился разгром белоказачьей Донской армии и укрепление Советской власти в Донской области. После достижения этой цели планировалось перебросить значительные силы на Северный Кавказ или на Восточный фронт в случае каких-либо там осложнений. Восточный фронт должен был подавить ижевско-воткинский мятеж, выйти на рубеж Екатеринбург — Челябинск для развития дальнейших операций вглубь Сибири. На севере и западе страны предусматривалось активными оборонительными действиями сдерживать противника. Особое внимание уделялось созданию стратегического резерва путем формирования одиннадцати пехотных дивизий во внутренних военных округах.
В докладе со всей остротой был поставлен вопрос об инженерном оборудовании обороны в пределах фронтов. Намечалось создать оборонительные районы, рубежи и пункты, эшелонированные в глубину на тех направлениях, где возможно было наступление противника. «В каждом оборонительном районе,— писал Вацетис, - инженерная подготовка должна создавать систему оборотельных пунктов и усиленных в инженерном отношении местных предметов, которые бы способствовали войскам, с одной стороны, удерживаться в районе относительно слабыми силами, с другой стороны, усиливали бы тактические свойства района, если бы в нем пришлось обратиться от маневренных полевых действий к обороне».
Важными условиями успешного решения стоявших перед Красной Армией задач Вацетис считал улучшение работы железнодорожного транспорта, медицинского и тылового обеспечения войск. Подводя итог сказанному, он подчеркнул: «Необходимо еще раз, остановить наше внимание на том, что особенно с востока и с юга нам грозит серьезная опасность, для встречи с которой надо напрячь все усилия страны и предоставить в распоряжение центрального аппарата управления всеми вооруженными силами Республики все средства страны и полную мощь.
Надо совершенно определенно поставить стране лозунг:
«Все для войны и армии», так как в поражении армии — поражение Советской республики как таковой».
План Вацетиса не вызвал возражений Ленина и был одобрен Реввоенсоветом Республики. Вацетис сразу же приступил к реализации намеченных в плане целей. Были уточнены задачи фронтов, начата работа по реорганизации войск и органов снабжения, проведены очередные призывы военнообязанных и определены основы прохождения службы командным составом.
Дальнейший ход событий подтвердил правильность прогноза Вацетиса. 26 ноября ЦК РКП(б) принял постановление, требовавшее в ближайшие недели «развернуть наивысшую энергию наступления на всех фронтах, прежде всего на Южном». В результате осенне-зимней кампании 1918/19 года стране были возвращены хлебородные районы востока и юга; она получила возможность использовать экономический потенциал Южного Урала, Донбасса и Криворожья, а также хлопок Туркестана.
В конце февраля 1919 года Вацетис представил новый доклад В. И. Ленину и Л. Д. Троцкому. Оценивая достигнутые успехи, он писал:
«Вследствие успешных действий Красной Армии за последние 2 1 /2 месяца, территория Республики, несмотря на временную неудачу под Пермью и Валком, значительно расширилась как на востоке и севере, так особенно на юге и западе, где боевая линия фронта местами продвинулась на 300 верст вперед. В связи с этим общее протяжение стратегического фронта с 6 тысяч верст увеличилось до 8 тысяч верст. Такое расширение территории поставило перед Республикой ряд новых военно-политических и стратегических задач, которые, в связи с ожидаемым выступлением войск Антанты на южных и западных границах, потребовали новых усилии в развитии военных операций»13.
Вацетис особо подчеркнул, что «с наступлением весны военные действия на всех фронтах примут более интенсивный характер». Этот вывод был основан на разведывательных данных, которыми располагал Полевой штаб РВСР. Главное командование армиями Антанты в середине февраля и начале марта 1919 года разработало два документа об организации интервенции в России. В этих документах говорилось:
«Интервенция Антанты против большевистского режима является необходимой и не может откладываться, если мы не хотим нанести ущерб делу всеобщего мира.Предусматривалось предпринять общее наступление, начатое со всех границ России и направленное «концентрически к самому сердцу большевизма — к Москве».
Помимо неослабных политических действий, которые она включает в себя, эта интервенция должна выражаться в комбинированных военных действиях русских антибольшевистских сил и армий соседних союзных государств, заинтересованных в возрождении России».
Авторы документа указывали, что в борьбе с большевизмом можно рассчитывать на
«1) русские силы (белогвардейские войска.— В. Д.), 2) силы великих держав Антанты, 3) силы соседних с Россией государств». Всего планировалось использовать «на Западном и Южном фронтах России» до 600 тысяч человек. При этом отмечалось, что «в южной России должна быть создана для наступления на Москву основная масса национальных сил с помощью армий Деникина — Краснова, местных войск, набранных на Украине, русских пленных, подлежащих репатриации из Германии в этот район».
Такая оценка главным командованием Антанты южной контрреволюции в целом совпадала и с выводами Главного командования Красной Армии. В докладе Вацетиса говорилось:
«Таким образом, из рассмотрения современной военно-политической обстановки выдвигаются две главные задачи: «1) борьба на Украине против соединенных сил Антанты и Добровольческой армии, борьба на всем Западном фронте от Карельского перешейка до Ровно против соединенных сил Финляндии, Эстляндии, Германии и Польши при активном содействии Антанты».
Стратегический план борьбы Красной Армии, разработанный при активнейшем участии Вацетиса, был одобрен ЦК партии и Реввоенсоветом Республики. Однако в этом плане имелась одна неопредленность относительно задач Красной Армии на Восточном ФРОНТЕ. Вацетис отмечал, что успехи в Уфимском, Уральском и Оренбургском районах значительно улучшили общее положение войска фронта, но борьба на уральском и сибирском направлениях, где противник имеет значительные силы, приобретает все более затяжной характер и окончательный исход борьбы во многом будет зависеть от хода политической обстановки и наших средств борьбы.
Определенная недооценка сил и возможностей восточной контрреволюции возникла под влиянием тех успехов, которые достигли войска Восточного фронта. Вацетис был глубоко убежден, и это он не скрывал в мемуарах, что главным по-прежнему являлся театр военных действий на территории Европейской России, где находились войска генерала Деникина и армия Польской республики. Впоследствии историки не раз упрекали Вацетиса в том, что он допустил ошибку в оценке намерений Колчака. Но думается, что вины его здесь нет.
В начале марта 1919 года Колчак предпринял контрнаступление против войск Восточного фронта и к концу апреля добился значительных успехов, выйдя на подступы к Самаре и Казани. Анализируя планы «сухопутного адмирала», Иоаким Иоакимович позднее писал:
«Мне было совершенно ясно, что наступление Колчака на Среднюю Волгу носило характер грандиозной демонстрации, в основу замысла которой было положено стремление энергичным нажимом на Среднюю Волгу привлечь на Восточный фронт РСФСР большую часть наших вооруженных сил, а затем отходом увлечь их в Западную Сибирь, то есть подальше от нашего главного театра военных действий, в частности от нашего Южного фронта, с которым готовился расправиться Деникин»14.
В том, что Вацетис сумел правильно разгадать намерения противника, убеждает нас и оценка Ленина. 17 апреля, выступая на конференции фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов Москвы, он говорил:
«Колчаковское наступление, инспирируемое союзниками, имеет целью отвлечь наши силы с Южного фронта, чтобы дать оправиться остаткам белогвардейских южных отрядов и петлюровцам, но это им не удастся. Ни одного полка, ни одной роты не возьмем мы с Южного фронта.
Для Восточного фронта мы соберем новые армии, и для этого объявлена нами мобилизация. Эта мобилизация будет последней, она даст нам возможность покончить с Колчаком, т. е. кончить войну, и на этот раз навсегда».
Имеющиеся в распоряжении историков оперативные документы штаба верховного главнокомандующего Колчака свидетельствуют, что вначале он не ставил перед собою широких стратегических целей. В середине февраля Колчак повелел армиям к началу апреля «занять выгодное исходное положение для развития с наступлением весны решительных операций против большевиков». Это исходное положение было определено по линии рек Кама, Белая и Ик, Актюбинск, Оренбург. Через два месяца, 12 апреля, Колчак приказал уничтожить советские войска, действовавшие восточнее рек Вятка и Волга, захватить мосты через Волгу у Казани, Симбирска и Сызрани, овладеть районом Оренбург, Йлецк, Актюбинск.
Успешное наступление колчаковских войск было восторженно встречено в правящих кругах Антанты. Премьер-министр Франции Ж. Клемансо в телеграмме главнокомандующему войсками Антанты в Сибири и на Дальнем Востоке генералу М. Жанену от 17 апреля сообщал:
«Если нынешние благоприятные условия сохранятся, я считаю возможным поход ваших основных сил в главном направлении на Москву, в то время как левый фланг обеспечит связь с Деникиным, с тем чтобы создать непрерывный русский фронт, овладеть богатыми областями на другом берегу Волги и изменить условия снабжения путем возможного создания базы на Черном море».Но это пока были только предположения. Для их проработки и проведения в жизнь требовалось время, а его-то как раз у стратегов Антанты и Колчака уже, по сути дела, не было.
11 апреля Оргбюро Центрального Комитета партии утвердило написанные Лениным «Тезисы ЦК РКП(б) в связи с положением Восточного фронта». В этом документе была изложена четкая программа действий партии, советских и общественных организаций по мобилизации сил на разгром восточной контрреволюции. Главное командование Красной Армии получило конкретную задачу защитить и отвоевать Волгу, Урал и Сибирь.
Вацетис, со свойственными ему энергичностью и решительностью, осуществлял руководство вооруженной борьбой на фронтах Республики. Но главное его внимание теперь было обращено на восток. 13 марта он приказал командующему Восточным фронтом С. С. Каменеву прочно удерживать Уральскую и Оренбургскую области, временно приостановить наступление на туркестанском направлении, восстановить положение на пермском и воткинском направлениях. Одновременно в соответствии с решениями ЦК партии Главное командование Красной Армии и Полевой штаб РВСР осуществляли переброску на Восточный фронт пополнений, резервов из внутренних военных округов и с Западного фронта. На восток шли эшелоны с боеприпасами и оружием, продовольствием и снаряжением. Словом, шла гигантская работа по укреплению армии Восточного фронта. Вацетис ежедневно отдавал десятки приказов и распоряжений, вел переговоры по прямому проводу с командующими фронтами и армиями.
Проведенные мероприятия принесли свои плоды. Продвижение армий Колчака начало постепенно замедляться, а их ударная сила ослабевать. В то же время боеспособность войск Восточного фронта стала возрастать. Все это создало благоприятные условия для перехода в контрнаступление и перехвата у противника стратегической инициативы.
Вацетис, внимательно анализируя ход событий на востоке, пришел к выводу, что наиболее угрожаемым для противника является самаро-уфимское направление. Удар на нем позволял выйти во фланг наиболее сильной вражеской группировки (Западной армии), сорвать дальнейшее продвижение противника и предотвратить разгром 5-й армии, действовавшей в центре Восточного фронта. Исходя из этого, главком 5 апреля приказал из войск, передаваемых фронту, и путем искусной перегруппировки частей создать на самаро-уфимском направлении ударный кулак. Идея Вацетиса о мощном фланговом ударе по Западной армии материализовалась в плане контрнаступления, разработанном командующим и штабом Восточного фронта. 9 апреля план, подписанный С. С. Каменевым и членом РВС С. И. Гусевым, был направлен В. И. Ленину и И. И. Вацетису.
На следующий день в Симбирске состоялось совещание с участием представителей РВСР, главкома и членов РВС Восточного фронта. На совещании был рассмотрен представленный план и рекомендовано доработать его с учетом изменений, которые произойдут в обстановке, и через десять дней доложить Вацетису. 20 апреля Реввоенсовет фронта представил ему свои соображения о задачах по разгрому армии Колчака. Предусматривалось нанести главный удар, как и указывал Вацетис, на самаро-уфимском направлении по Западной армии.
Контрнаступление Южной группы армий Восточного фронта, которой командовал М. В. Фрунзе, началось 28 апреля. Оно развивалось успешно, и к 13 мая ее войска прорвали фронт противника в полосе шириной до 500 километров, захватив стратегическую инициативу на главном, самаро-уфимском направлении.
В ходе контрнаступления Вацетис твердо держал в своих руках все нити управления войсками. Он требовал от Каменева наносить удары в тыл и во фланг противнику, строго проводить в жизнь план операции. В ряде случаев указания Вацетиса носили резкий характер. Так, 5 мая он отмечал, что командование Восточным фронтом не выполнило его указание об использовании 1-й армии и частей 4-й армии для оказания помощи 5-й армии, чтобы их совместными усилиями нанести удар в левый фланг противника, наступавшего в полосе от Самары до Симбирска. В телеграмме начальнику штаба Восточного фронта П. П. Лебедеву Вацетис писал:
«Я прошу обратить должное и серьезное внимание на условия времени, которые нам властно диктуют обрушиться на Колчака в ближайшее же время и с полнейшей энергией и в полном расчете на успех».
Неудовольствие Вацетиса вызвал и план операции, разработанный командованием и штабом фронта. На нем он 20 апреля наложил следующую резолюцию:
«Передать комвостфронта Каменеву: постановлением Реввоенсовета от 10 апреля в Симбирске предписывалось к 20 апреля представить план операций против Колчака, а не оперативную сводку».1 мая Вацетис снова обратил внимание Каменева на то, что «план предстоящей операции до сих пор никому не представлен».
Возможно, что эти два обстоятельства — несвоевременное представление плана операции и неисполнение указания о сосредоточении, кроме 5-й армии, 1-й армии и части сил 4-й армии для нанесения удара во фланг противника — и послужили Троцкому поводом для снятия Каменева с должности командующего фронтом. В своих воспоминаниях Каменев пишет, что после вмешательства В. И. Ленина он был восстановлен в должности и по его указанию выехал в Серпухов, «где находился тогда штаб главнокомандующего, и «договориться» с ним». В Серпухове Каменев узнал от Вацетиса, что он был снят «за неисполнение его приказания и вообще за недисциплинированность».
Руководство военными действиями на фронтах не заслоняло от Вацетиса необходимость решения массы других вопросов. Особенно остро весной 1919 года встала проблема достижения военного единства советских республик. Это было обусловлено следующими причинами. В конце 1918— начале 1919 года Украинская, Литовская, Белорусская и Латвийская Советские республики создали свои самостоятельные армии. В результате у националистов была отнята возможность трактовать наступление Красной Армии на окраинах как «оккупацию». Однако в начале 1919 года у некоторых руководителей Украины, Литвы и Латвии стали проявляться сепаратистские и местнические настроения в использовании запасов военного имущества, организации производства вооружения, формирования частей и соединений, их боевого применения. Это противоречило решениям VIII съезда партии, который указывал на необходимость «планомерного строительства централизованной армии, единство организации и единство управления которой только и могут обеспечить достижение наибольших результатов с наименьшими жертвами».
Вацетис, как Главнокомандующий всеми Вооруженными Силами Республики, не мог не видеть опасности проявлений сепаратизма и местничества в деле защиты революционных завоеваний. 23 апреля 1919 года он представил В. И. Ленину доклад о необходимости военного единства советских республик. В докладе отмечалось, что «РСФСР как бы расколола свое военное единство на две половины — на западную и на восточную, в то же время раздробила также и свою боевую мощь». И далее Вацетис писал, что примерно 50-миллионное население западной половины РСФСР занято «спасением своего собственного дома» и на практике «выключилось из общего военного лагеря». В результате на 35 миллионов великорусского населения, проживающего на восточной половине РСФСР, лежит «теперь ведение войны на двух главных и решительных театрах военных действий — против войск адмирала Колчака на востоке и против войск генерала Деникина и донского казачества на юге».
Вацетис подчеркивал:
«Меня крайне беспокоит вопрос — когда мы успеем вернуться к прежней цельности нашего военного лагеря, на идее которого была основана, создана, выросла и побеждала Красная Рабоче-Крестьянская Армия».Он отмечал, что дальнейшая судьба революции зависит от исхода сражений на Южном и на Восточном фронтах, на которые необходимо послать максимум сил всей РСФСР. В этой связи дробление ее Вооруженных Сил на национальные армии является «во всех отношениях нецелесообразным и крайне вредным для нашего успеха». В числе причин, которые ведут к ослаблению боевой мощи Вооруженных Сил, Вацетис назвал и раздутую организацию Всевобуча, в составе которого имелось 24 тысячи человек командного состава, тогда как в запасных частях Красной Армии было всего лишь около 5,5 тысячи командиров. Поэтому Вацетис предлагал:
«1. Все территории, образовавшиеся на западной половине РСФСР, советские дружественные нам республики превратить в военные округа с подчинением их Совету Всероглавштаба, в состав которого (т. е. Совета) ввести всех наркомвоенов с пребыванием их в Москве.
2. Временно ликвидировать Всевобуч, поручив Совету Всероглавштаба распределить командный состав его и политических деятелей по запасным частям Восточного фронта.
3. Довести все запасные части, находящиеся в ведении Всероглавштаба, до штатного состава с надбавкой 25%»15.
Доклад был подписан и членом РВСР С. И. Араловым, который согласился с выводами Вацетиса. В то же время Аралов высказался против пребывания наркомвоенов советских республик в Москве и предложил не прекращать деятельность Всевобуча, сократив его только от 50 до 75 процентов.
4 мая под председательством Ленина состоялось заседание ЦК РКП(б), на котором рассматривался вопрос «О едином командовании над армиями как России, так и дружественных социалистических республик». Центральный Комитет партии признал необходимым восстановить «в области военного управления и командования строжайшее начало единства организации и строгого централизма». В мае Ленин и Сталин написали «Проект директивы ЦК о военном единстве». Правительства Российской, Украинской, Латвийской, Литовской и Белорусской советских республик приняли решение объединить все силы и материальные средства для совместной оборонительной войны против войск внешней и внутренней контрреволюции. В соответствии с этим решением ВЦИК 1 июня принял постановление «Об объединении военных вил советских республик: России, Украины, Латвии, Литвы и Белоруссии» против наступления общих врагов. Военный союз советских республик сыграл решающую роль в достижении победы над интервентами и белогвардейцами. Свою лепту в его создание внес и Вацетис, который в данном случае показал, что он способен решать не только чисто военные, но и военно-политические задачи.
К моменту оформления военного союза советских республик на фронтах произошли следующие изменения. Войска Восточного фронта, развивая достигнутый ранее успех, вышли к реке Белая до ее впадения в Каму, далее на север по правому берегу Камы к Сарапулу. На других фронтах обстановка серьезно осложнилась. В Прибалтике и Белоруссии активизировали свои действия местные буржуазно-националистические вооруженные формирования, которым содействовали польские войска и корпус немецкого генерала Р. фон дер Гольца. Противнику удалось захватить Лиду, Барановичи, Вильно, Ригу. На северо-западе Республики Петрограду угрожали Северный белогвардейский корпус и Олонецкая добровольческая армия. В районе Астрахани тяжелые оборонительные сражения вела 11-я армия. Войска Украинского фронта развернули наступление с целью освобождения Крыма и Правобережной Украины. Деникин, воспользовавшись отвлечением его сил, перебросил свежие отряды с Северного Кавказа и приступил к захвату Донбасса. Поэтому Вацетис 12 июня приказал войскам Южного фронта перейти к стратегической обороне и надежно прикрыть мелитопольское, екатеринославское, харьковское, валуйское, воронежское, борисоглебское и царицынское направления.
Обстановка, сложившаяся на фронтах, особенно на Южном, подтвердила мнение Вацетиса об опасности со стороны южной контрреволюции. В этой ситуации требовалось принять срочные меры по восстановлению положения. Вацетис пошел на крайне рискованный, но, возможно, единственно верный шаг, который был поддержан Троцким, но вызвал весьма бурную реакцию со стороны членов РВС Восточного фронта, а в последующем и не менее бурные дискуссии среди историков гражданской войны. В условиях, когда наступление на востоке развивалось успешно, надо было обладать исключительным мужеством и твердостью, чтобы принять подобное решение.
«В момент разгара наступательных действий Красной Армии на Восточном фронте,— говорилось в Кратком курсе истории ВКП(б),— Троцкий предложил подозрительный план: остановиться перед Уралом, прекратить преследование колчаковцев и перебросить войска с Восточного фронта на Южный фронт».Эта трактовка длительное время доминировала в исторических работах.
В чем же заключалась суть «подозрительного плана» Троцкого? 6 июня Вацетис направил командованию Восточным фронтом директиву, в которой в качестве ближайшей задачи определялось овладение течениями рек Белая и Кама на участке от Бугульчан до Перми, то есть на левом крыле фронта. Одновременно предписывалось создать сильные опорные пункты в районах Уральска, Оренбурга, Стерлитамака, Уфы, Сарапула, Осы и Перми, подавить восстание в Уральской и Оренбургской областях. Определение в директиве только ближайшей задачи фронта указывало на то, что последующая задача будет указана позже. Поэтому оценивать эту директиву подозрительной нет оснований. Не случайно же Вацетис подчеркивал, что вышеуказанная задача ставится фронту исходя из общего положения на других фронтах.
Командование Восточным фронтом, получив директиву Вацетиса, опротестовало ее.
«Наступление на Восточном фронте развивалось вполне успешно,— отмечал в своих воспоминаниях С. С. Каменев.— Белогвардейские армии Колчака откатывались за Уфу, а в это время главнокомандующий отдал приказ остановиться на реке Белой. Я отказался остановить наступление. Решение вопроса перешло к Владимиру Ильичу»16.М. Н. Тухачевский, командовавший в то время 5-й армией, впоследствии писал:
«Эта установка Троцкого была встречена в штыки и Восточным фронтом и Центральным Комитетом партии»17.
Члены РВС Восточного фронта С. И. Гусев, М. М. Лашевич и К. К. Юренев 9 июня направили В. И. Ленину докладную записку, в которой характеризовали директиву Вацетиса «крупнейшей фатальной ошибкой, которая нам может стоить революции». Они настаивали на ее отмене и утверждении плана РВС фронта. Решение Вацетиса оценивалось как его намерение снять с Восточного фронта некоторые дивизии с целью их переброски на другие фронты. В докладной записке также указывалось, что главком предусматривает остановить наступление войск фронта и «не двигаться дальше». Столь скоропалительный вывод подкреплялся словами «по-видимому», «не подлежит, однако, сомнению, что это именно так», хотя в директиве не было ни единого намека на остановку войск и их снятие с фронта. Члены РВС фронта признавали, что план Вацетиса позволяет через две недели снять одну-полторы дивизии для усиления других фронтов. В то же время авторы записки считали, что план реввоенсовета фронта, предусматривавший нанесение удара силами 2-й и 5-й армий на северо-восток, обеспечивает быстрое овладение Камой и разгром главных сил Колчака. В результате через пять недель, то есть к середине июля, можно было приступить к переброске на другие фронты до четырех дивизий.
Изложил свою позицию и С. С. Каменев. В докладе Вацетису от 10 июня он отмечал, что вносимое его директивой ограничение наступательной операции Восточного фронта грозит самыми тяжелыми последствиями.
«Если мы продолжим свое наступление, писал Каменев,— то можем рассчитывать на окончательное поражение противника, и притом в относительно короткий срок, вероятно не позже середины осени, а может быть и значительно ранее, и тогда освободим очень крупные силы для борьбы на других фронтах».Он также подчеркнул возможность начать переброску части сил и ранее указанных сроков.
Такой подход нельзя признать обоснованным, так как обстановка властно требовала немедленного усиления Южного и Западного фронтов. Об этом говорилось и в телеграмме В. И. Ленина членам РВС Восточного фронта от 9 июня.
«Сильное ухудшение под Питером и прорыв на юге заставляет нас,— писал Владимир Ильич,— еще и еще брать войска с вашего фронта. Иначе нельзя».На следующий день Вацетис приказал Каменеву направить под Петроград 2-ю стрелковую дивизию и на Южный фронт-бригаду 5-й стрелковой дивизии. Это решение было поддержано Лениным.
12 июня Вацетис направил Восточному фронту директиву, в которой указывал, что его задача «остается прежней, т. е. разбить армию Колчака». Он особо подчеркнул, что в директиве от 6 июня определялись задачи только на флангах фронта.
«Считаю своим долгом указать,— писал главком,— что, выполняя поставленные вам задачи на флангах Востфронта, вы ни в коем случае не должны оставаться строго пассивными в центре Востфронта, где противник расположен кордоном в виде отдельных групп бессильных резервов».Вацетис подчеркивал, что план Каменева разгромить Колчака не позже середины осени не отвечает ни общей политической, ни стратегической обстановке. Следовательно, Вацетис считал необходимым развивать наступление на востоке и крепко удерживать в своих руках инициативу.
Решение Вацетиса о разгроме армий Колчака было поддержано Реввоенсоветом Республики и ЦК партии. 15 июня ЦК РКП(б) постановил продолжать наступление на Восточном фронте. Это постановление историками расценивается как поддержка доклада членов РВС фронта от 9 июня. Такой вывод весьма сомнителен. Ведь на основании решения ЦК РКП(б) РВСР 17 июня принял следующее постановление:
«На Востфронте продолжать интенсивное наступление с целью наискорейшего решения поставленной главнокомандующим задачи — разбить войска Колчака. Командующему Восточным фронтом срочно представить главнокомандующему план дальнейших операций, исходя из фактического положения на Востфронте. Во изменение отданных распоряжений о перебросках с Восточного фронта снимаются немедленно три боеспособных бригады, из коих одна направляется в 10-ю армию, а две — в Петроград. Восточный фронт обязуется подготовить в течение недели снятие еще трех бригад. Момент снятия определяется главнокомандующим».
Однако Вацетису уже не суждено было претворить в жизнь это постановление. До недавнего времени в исторических трудах бытовала версия, что ЦК РКП(б), поддержав реввоенсовет Восточного фронта, на своем июльском пленуме снял Вацетиса с должности главкома. Эту версию опровергают материалы, включенные в новый сборник «В. И. Ленин и ВЧК» (М., 1987).
В неопубликованной части своих мемуаров И. И. Вацетис писал:
«События, разыгравшиеся на фронтах со дня моего удаления, показывают, что мое вышеприведенное решение было единственно целесообразным, так как за это время мы ни на шаг не приблизились к победному для нас окончанию кампании, невзирая на то, что в сторону Азии за это время войска бывшего Восточного фронта покрыли огромные пространства»18.
Оценивая обстановку, сложившуюся к июлю 1919 года, Вацетис отмечал, что вследствие неудач войск Южного фронта к концу июня положение здесь несколько ухудшилось. К этому времени Добровольческая армия стремилась продвинуться к Среднему Днепру, готовилось выступление польских войск, активизировались войска Юденича и фон дер Гольца на северо-западе. Это требовало сосредоточения советских войск на Южном и Западном фронтах за счет Восточного фронта. Данное обстоятельство и предопределило соответствующее решение Вацетиса.
«Полагаю,— писал Вацетис,— что мои вышеприведенные соображения были правильны и отвечали обстановке. События последних четырех месяцев это вполне подтверждают. Так что моя стратегическая деятельность не могла послужить причиной моего удаления с поста главкома, в ней нет ошибок».
Действительно, события, происшедшие за четыре месяца с момента ареста Вацетиса, показывают, что во многих своих суждениях он был прав.
И. И. Вацетис был арестован 8 июля 1919 года. За четыре дня до его ареста генерал Деникин отдал так называемую «московскую директиву», определившую конечной целью наступления захват столицы Советской Республики. В результате, как указывалось в письме ЦК РКП(б) «Все на борьбу с Деникиным!», наступил один из самых критических, по всей вероятности, даже самый критический момент социалистической революции. В этих словах нет преувеличения. Через три с половиной месяца войска Деникина захватили Орел, создав прямую угрозу Туле, от которой было рукой подать до Москвы. Одновременно в середине октября на ближние подступы к Петрограду вышла белогвардейская северо-западная армия. Потребовались значительные усилия, чтобы укрепить армии Южного и Западного фронтов, о чем всегда беспокоился Вацетис, подготовить их к переходу в контрнаступление и добиться перелома в борьбе с Деникиным и Юденичем.
И вероятно, прав был Вацетис, когда писал, что ему неизвестны были причины ареста. В ходе предварительного следствия причастность главкома к белогвардейской организации не была установлена и дело о нем передали во ВЦИК. Президиум ВЦИК, рассмотрев дело, 7 октября 1919 года принял следующее постановление:
«Поведение бывшего главкома, как оно выяснилось из данных следствия, рисует его как крайне неуравновешенного, неразборчивого в своих связях, несмотря на свое положение. С несомненностью выясняется, что около главкома находились элементы, его компрометирующие. Но, принимая во внимание, что нет оснований подозревать бывшего главкома в непосредственной контрреволюционной деятельности, а также принимая во внимание бесспорно крупные заслуги его в прошлом, дело прекратить и передать Вацетиса в распоряжение военного ведомства».
13 октября 1919 года И. И. Вацетис сделал последнюю запись в своих воспоминаниях:
«Сейчас 20 часов 1 минута. Принесли ордер о моем освобождении. Итак, я просидел 97 дней».После освобождения из-под ареста И. И. Вацетис занимал различные должности: около двух лет состоял в личном распоряжении наркомвоена Л. Д. Троцкого; два года преподавал историю войн в Военной академии РККА (ныне Военная академия имени М. В. Фрунзе), а с ноября 1924 года был старшим руководителем тактики той же академии; одновременно с марта 1923 года состоял в должности для особо важных поручений при Реввоенсовете СССР, а с августа 1934 года находился в распоряжении наркома обороны СССР.
Наряду с преподавательской деятельностью И. И. Вацетис много времени уделял научно-исследовательской работе. Его перу принадлежат книги и статьи по истории франко-прусской войны 1870—1871 годов, первой мировой и гражданской войн, латышских стрелков, по вопросам о единой военной доктрине, начальном периоде войны, воспоминания о В. И. Ленине. В 1927 году Вацетису присваивается звание «профессор высших военно-учебных заведений РККА», в 1928-м за «заслуги в руководстве и личном участии в боевых операциях» его награждают орденом Красного Знамени, в 1934-м «за выдающуюся учебно-педагогическую работу и отличное руководство подготовкой слушателей Военной академии» — орденом Красной Звезды, а в 1935 году ему присваивается воинское звание «командарм 2-го ранга».
Сталинская машина репрессий не миновала и Вацетиса. В ноябре 1937 года он был арестован и приговорен к высшей мере наказания. Обвинения были стандартные: связи с германскими военными кругами, участие в заговоре против Советского государства.
28 марта 1957 года определением военной коллегии Верховного суда СССР И. И. Вацетис был посмертно реабилитирован. В ноябре 1973 года на его родине открыт мемориальный дом-музей, перед зданием которого установлен бюст первого советского главкома. Однако предстоит сделать еще многое, чтобы воздать должное этому замечательному человеку.
Д а й н е с В. О.— кандидат исторических наук
1Вацетис - фамилия, вошедшая в обиход. Ныне принятому в Латвии правописанию соответствует форма транскрипции - Вациетис.
2В. И. Ленин и ВЧК. М., 1987. С. 184.
3ЦГАСА, ф. 39348, оп. 1, д. 2, л. 1.
4Главнокомандующий всеми Вооруженными Силами Республики И. И. Вацетис: Сборник документов. Рига, 1978. С. 82.
5ЦГАСА, ф. 39348, оп. 1, д. 1, л. 166.
6Там же, л. 166 - 167.
7Даугава. 1980. № 4. С. 83.
8Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам. М., 1964. С. 335 - 336.
9Военно-исторический журнал. 1962. № 1. С. 68.
10ГАСА, ф. 39348. oп. 1, д. 2, л. 126.
11Директивы Главного командования Красной Армии. (1917—1920), 1969. С. 119.
12Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 118.
13Директивы Главного командования Красной Армии. С. 153.
14ЦГАСА, ф. 39348, oп. 1, д. 2, л. 131.
15Директивы Главного командования Красной Армии. С. 312.
16Каменев С. С. Записки о гражданской войне и военном строительстве. М., 1963. С. 37.
17Тухачевский М. Н. Избранные произведения. М., 1964. Т. 2. С. 226.
18ЦГАСА. ф. 39348, оп. 1, д. 2, л. 131.
<< Назад Вперёд>>
